Текст книги "Судьба королевского наследника (ЛП)"

Автор книги: Меган Брэнди

Соавторы: Амо Джонс
сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 18 страниц)

Прямо сейчас. Только на эту секунду или час, это так. Не поэтому ли он оторвал меня от всего остального?

Я дура.

Я отдергиваю руки, прежде чем могу позволить себе исследовать то, на что он намекает, но я недостаточно быстра, потому что моя рука оказывается в его руке так же быстро, как он прижимает меня ближе к своей груди.

– Делай со мной все, что хочешь, маленькая Лондон.

Я задерживаю дыхание от его слов, отчаянно желая, чтобы они не были такими приятными. Я ненавижу, что не могу бороться с ним, и каждый раз, когда я делаю это, вкус становится только слаще, когда я у него под каблуком.

Он кладет палец мне под подбородок, приподнимая мое лицо, пока мои глаза не встречаются с его. Я чувствую, как мой желудок сжимается, когда наши взгляды встречаются, и я бы отдала все. Все, что угодно, лишь бы позволить себе потеряться в этом моменте навсегда. С ним. Больше ничего и без постороннего шума.

– Все, что угодно.

Я прикусываю нижнюю губу. У меня никогда не было проблем с уверенностью в себе как с мужчинами, так и с женщинами. Я бы зашла в любую комнату и, блядь, завладела ею, потому что все твое, если ты в это веришь. Это другое. С ним всегда все так чертовски по-другому.

Я упрямо не позволяю ему заглянуть под мою завесу лжи. Моя рука ложится на его обнаженную грудь, когда я прослеживаю каждую мышцу, вплоть до линии, которая изгибает середину его пресса. С течением времени моя кожа горит все сильнее, и каждый раз, когда я думаю, что собираюсь бежать, мне напоминают, почему я не хочу этого.

Я останавливаюсь над пряжкой его ремня и обдумываю свои варианты.

Во-первых, я могла бы просто сделать, как он говорит, и взять у него все, что я хочу. Выкинуть его из моей системы и трахать его, пока я с ним не закончу.

Или я могла бы прекратить все это и сказать ему, чтобы он отвез меня домой. Послушает он или нет – уже другая история, но я могла бы потребовать этого. Но что потом? Значит, я просто зацикливаюсь на этом моменте, на нем еще больше, чем уже зациклилась?

К черту это.

Я срываю пряжку с его ремня и хлопаю ресницами, глядя на него, когда мои щеки пылают.

– Или ты мог бы делать со мной все, что захочешь?

Его рука накрывает мою, когда мышцы по обе стороны его челюсти подергиваются. Он вытаскивает ремень из петель, и прежде чем я успеваю осознать, что он делает, ремень оказывается у меня на шее, и он сильно тянет, пока я не оказываюсь еще ближе к нему.

– Это мне нравится больше.

Только когда воздух вокруг меня уплотняется, я понимаю, что он застегнул его у меня на шее. Он игриво дергает за длинную часть ремня.

– Мммм. Я мог бы привыкнуть к этому. Может быть, мне действительно нужно купить тебе ошейник э…

– Что теперь?

Я безучастно смотрю на него, но прежде чем успеваю задать следующий вопрос, его губы находят мои. Все, что происходило до этого, растворилось в воздухе, а все, что происходит после, просто не имеет значения. Мое тело мгновенно находит его, и его рука покидает мое бедро, опускаясь к моей заднице. Он грубо сжимает, когда его язык играет мелодию с моим.

Его зубы впиваются в мою нижнюю губу, и он, наконец, отпускает ремень, чтобы поднести другую руку к другой моей ягодице, поднимая меня с мерзлой земли. Мои ноги обвиваются вокруг его талии, а руки зарываются в гриву его волос. Прямо сейчас он не Найт Деверо, проклятие моего существования. Он Найт Деверо, мужчина, которого я хочу трахнуть.

Снова.

Он отступает назад, срывая с меня майку, пока его пальцы не находят мой сосок. Он отпускает мой рот, глядя на меня снизу вверх. Я ненавижу, когда он это делает, потому что, клянусь, я чувствую, как мое сердце бьется в груди немного сильнее. Вероятно, пытается предупредить меня, чтобы я бежала.

– Отпусти… – шепчет он мне в рот, его брови сходятся вместе, когда он сосредотачивается на моих губах.

– Что? Я упаду.

Его рот изгибается вверх в злобной ухмылке.

– Ты так думаешь?

Я разжимаю пальцы с его шеи сзади, задерживая дыхание. Он придурок, я знаю это но есть часть меня, которая хочет испытать все, что он мне дает. Я хочу быть рядом с ним так же сильно, как и он со мной. Вероятно, это токсичная черта характера, еще одна в моем длинном списке.

Я собираюсь упасть назад, но в последнюю минуту хватаюсь за его плечи. Он не дрогнул, выдерживая мой взгляд. Это почти вызов.

– Я не могу тебя понять.

– Это не твоя работа, маленькая Лондон.

Его голова наклоняется в сторону, когда он наконец прерывает зрительный контакт и его взгляд падает мне на грудь. Его большие пальцы описывают круги по верхней части моих бедер.

– Как ты думаешь, что произойдет?

– Ты меня уронишь.

Эти слова вылетают у меня на одном дыхании.

Он усмехается.

– Давай выясним.

Прежде чем я успеваю понять, что происходит, мои руки разжимаются, и я падаю назад. Я хочу кричать, визжать, но моя гордость заглушает все это, и когда я не падаю на лед, я медленно открываю глаза.

– Святое дерьмо.

– Произнеси это гребаное слово еще раз и посмотрим, что блядь, произойдет.

Я протягиваю руку вперед, когда в воздухе раздается треск, и я запрокидываю голову назад, чтобы увидеть ледяную веревку, растущую из земли. Она разламывается надвое, прежде чем обвиться вокруг моих запястий.

Я тихо рычу, дергая за них.

– Найт…

Откуда-то из комнаты вырывается глубокий смешок из его груди. Я не знаю откуда, потому что теперь я даже не могу приподняться, чтобы посмотреть, где он. Ветер пробегает по моему позвоночнику снизу, и я думаю обо всех глупых ситуациях, в которые я умудрилась попасть, когда дело касалось Найта.

Мои пальцы обхватывают обледеневшую веревку, и прежде чем я успеваю сказать что-нибудь еще, тепло его рук оказывается на верхней части моих бедер, и он широко раздвигает мои ноги, вставая между ними.

Я выгибаю спину.

– Освободи меня.

– Нет. – Его рука накрывает мой низ живота. – У тебя есть плохая привычка быть властной маленькой стервой, а мне нравится ломать эти привычки.

Он прижимает большой палец к моему клитору, и мое тело загорается.

– Найт… – Я предупреждаю, хотя понятия не имею, от чего предостерегаю.

Он щелкает пальцами, и вот так… потолок, на который я смотрела, становится черным. Мои глаза широко открыты, но я ничего не вижу.

– Черт.

– Заткнись, Лондон.

Он проводит пальцем по моей киске, и я задерживаю дыхание, когда он останавливается прямо у моего входа. Обеими руками он притягивает меня ближе, и тепло покрывает мою киску. Я впиваюсь зубами в губу, пока его язык медленно обводит мой клитор. Он не торопится. Как будто он знает, что каждую проходящую секунду я вот-вот сорвусь. Мои пальцы на ногах подгибаются, когда я снова дергаю за веревку, отчаянно желая что-нибудь почувствовать. Почувствовать его.

Затем он останавливается. Тепло ушло.

– Блядь! Найт!

Мое тело слегка содрогается в конвульсиях, недостаточно, чтобы получить оргазм, но достаточно, чтобы это была истерика из-за того, что оно его не получило.

Он мрачно смеется, и я клянусь, что это оставляет следы укусов по всей моей обнаженной плоти.

– С тобой слишком просто.

Моя челюсть сжимается. Я ненавижу то, что я в его власти, а он наслаждается этим, но в то же время тепло разливается глубоко в моей груди при мысли о том, что он здесь. Со мной. Делаем глупости, которые мы не должны делать.

Ремень на моем горле снова затягивается, и моя улыбка исчезает. Его член упирается в мою киску, и мое тело слегка тянется к нему, хотя я и не хочу этого. Нахуй мою жизнь. Он обернул ремень вокруг запястья, прежде чем резко дернуть за него, как раз в тот момент, когда яркий свет из комнаты обжигает сетчатку моих глаз. Я моргаю несколько раз, позволяя себе привыкнуть к окружающему освещению, когда вижу его надо мной, его волосы слегка падают на лоб, а губы припухли и блестят от моего удовольствия.

Черт. Сейчас он выглядит действительно сексуально.

Он смотрит вниз, между нашими обнаженными телами, оставляя руку на пряжке этого проклятого ремня.

– Вроде как хочу записать это, чтобы сохранить в своей памяти.

– Ты, блядь, не посмеешь.

Он не оглядывается на меня, но я вижу, как уголок его рта приподнимается в усмешке, как только головка его члена прижимается к моему входу. Мое тело сжимается вокруг него, когда он загоняет себя все глубже и глубже внутрь.

– О…

Он грубо дергает за ремень, в то время как его другая рука закрывает мой рот прямо в то время, как его таз ударяется о мою задницу, когда он погружается внутрь.

– Черт, Лондон. Клянусь гребаным сатаной, что я собираюсь разорвать тебя на части и собрать обратно именно такой, какой я хочу, чтобы ты была.

Мое тело пульсирует вокруг него, когда он слегка отстраняется, убирая руку с моего рта. Он смотрит на меня сверху вниз, касаясь своими губами моих, прежде чем провести кончиком носа по моей челюсти.

– Вроде как хочу тебя укусить.

– Сделай это, – стону я, подчиняясь его движениям.

Его зубы находят уголок моего горла, когда он медленно погружает их в мою кожу.

– Отпусти мои руки.

– Нет.

Он рычит в рану на моей шее. Его язык скользит по влажности, пока он продолжает двигаться внутри меня.

– Пожалуйста?

Он улыбается, касаясь моей кожи.

– Хорошая девочка.

Прохладные веревки отпускают мои запястья, и я, наконец, кладу руки ему на спину, царапая ногтями его плечи. Глубокое рычание вырывается из его груди, и я придвигаюсь ближе, как мотылек к пламени. Я вздрагиваю, когда чувствую, что его размер продолжает растягивать меня, но покалывание проходит сквозь кончики моих пальцев и согревает меня изнутри. Мои соски напрягаются, когда он набирает скорость.

Его рука, которая была на пряжке ремня, дотягивается до моей челюсти, где он впивается в меня зубами. Он подтягивает мое лицо к своему, прижимаясь своим лбом к моему.

– Я тебя чертовски ненавижу.

– То же самое!

Я хочу, чтобы это прозвучало резко, но у меня перехватывает дыхание.

Он крепко сжимает мою челюсть, пока я не уверена, что она вот-вот треснет. Как раз в тот момент, когда я собираюсь отстраниться, боясь, что он может зайти слишком далеко, мое тело содрогается от ощущения жжения, которое пронизывает меня насквозь.

Он вырывается как раз вовремя, пока горячая жидкость не выплескивается на мой живот. Я даже не утруждаю себя просьбой опустить меня обратно из той левитации, в которой он заставляет меня парить, когда он проводит рукой по своей сперме и подносит большой палец к моим губам.

– Ммм. Тебе знаком вкус?

Я обхватываю губами его большой палец и отсасываю.

– Я не знаю. Может быть, мне стоит попробовать кого-нибудь другого, чтобы перепроверить? – Воздух между мной и землей исчезает, и моя спина в одно мгновение ударяется о твердый лед. – Ой! – Я смеюсь сквозь боль, перекатываюсь на бок и тянусь за своей сброшенной одеждой. Он слишком быстр, когда забирает ее у меня и вместо этого бросает мне свою рубашку. – Оу. Ты так злишься на меня, что отдаешь свою рубашку?

Я хлопаю ресницами, глядя на него, хотя знаю, что он в нескольких секундах от того, чтобы выебать из меня все дерьмо до конца.

Притягивая меня в свои объятия ремнем, который все еще на моей шее, он смеется мне в губы.

– Ты бы предпочла вообще ее не иметь? Потому что, я имею в виду, мы можем это сделать.

Я даже не вижу портал, когда он проталкивает нас обоих через него.

Мудак.

Двадцать Семь

Найт

Она выдохлась, лежа обнаженной на спине в центре кровати. Моей кровати.

Зачем я привел ее сюда, я не знаю.

Нет, это ложь. Я хотел увидеть ее белоснежные волосы, разметавшиеся по моим черным простыням, чтобы решить, нравится мне, как это выглядит, или нет. Оказывается, нравится.

Нравится, как она выглядит в моей комнате, и точка.

Здесь никогда никто не был, но я не собираюсь ей этого говорить. Девушкам нравится швырять это дерьмо тебе в лицо, когда дела идут наперекосяк, а они всегда идут наперекосяк. Я видел это больше раз, чем могу сосчитать, с моим отцом и его многочисленными любовницами.

Причина номер один, по которой мы придерживаемся изначальной части Одаренности. Трахни и забудь. Не притворяйся, что меня интересует нечто большее, чем бархат между женских ног. Не то чтобы я мог даже переварить мысль о том, чтобы трахаться с кем-то еще прямо сейчас. Когда предлагала Алекс и ее слова не подействовали, она разделась в фойе, мои братья и родители были прямо там, чтобы засвидетельствовать, но никакая часть меня не была заинтригована бесплатным угощением, которое мне предложили.

На самом деле, когда я придвинулся к ней поближе, чтобы сказать ей об этом, желчь подступила к моему горлу, затем пришел гнев, и мне пришлось убираться нахуй.

Вернуться к моей девушке.

К моей киске.

Паре.

Мои брови хмурятся, и я смотрю на ее грудь, которая поднимается и опускается, на ее твердые соски, когда она спит, похожая на темного ангела, на которого я хочу забраться, подрезать ей крылья и запустить в них когти, хотя бы для того, чтобы она не улетела.

Чертовски раздражает.

Я не должен хотеть, чтобы она оставалась, но я не уверен, что мне ненавистна мысль о том, что она моя. Она дерзкая.

Пламенная, и наши тела подходят друг другу, как луна и полночь.

Теперь, когда я узнаю это чувство, я ощущаю его с самого первого дня.

С той первой игры на Земле.

Может быть, еще раньше.

Но она слабая.

Бездарная.

– Я думал, мы не можем спариваться с Бездарными? – я рычу, стиснув зубы.

Зара приподнимает бровь, ее проколотый язычок скользит по губе.

– Ты не можешь.

Мой разговор с Магом возвращается с удвоенной силой, и когда я чувствую, как теплая жидкость стекает по моей груди, я смотрю вниз.

Когти. Большие, черные, острые когти вырвались из моих пальцев, и на этот раз я их даже не почувствовал. Мой Дух подобен маяку в моей груди, зовущему девушку рядом с нами. Девушка, которая не может быть тем, кем кажется.

Наши дары не доходят до тех, у кого их нет.

Наши боги не дают нам сломанных судеб.

Потомки Деверо, превратившиеся в пепел и просочившиеся в почву этой земли, не пустили бы ее в эти стены, не покопавшись в ее сознании, если бы они не знали чего-то, чего не знаю я. Если бы они не могли видеть за завесой, которой я загораживаюсь, когда пытаюсь проникнуть в нее.

Кровь стекает по моим ребрам из тех мест, где мои когти вонзились в плоть, и Лондон шевелится, ее ноздри раздуваются, нюхая воздух. Ее веки слегка подрагивают, и мой пульс тяжело колотится в груди.

Она нюхает меня, как будто знает, что я принадлежу ей.

Так почему же она не признает этого? Почему не заявляет о своих правах?

Медленно ее веки открываются, большие голубые глаза встречаются с моими, прежде чем опуститься на порезы у меня на животе.

Она не подпрыгивает и не паникует. Она зевает, хмуро глядя на это место.

– У тебя идет кровь.

Я жду большего.

Чтобы она взбесилась и попыталась мне помочь. Зализывать свои раны, потому что вид ее раненого партнера заставляет ее чувствовать тошноту внутри, переполненную гневом и яростью, как я почувствовал, когда увидел, как она плачет. Видел, как у нее текла кровь, хотя это не было результатом моего укуса.

Но она ничего из этого не делает.

Лондон встает, и когда она это делает, она прячется от меня, оборачивая одеяло вокруг своего тела, когда соскальзывает с кровати.

Я приподнимаюсь, взбешенный, наблюдая, как она заправляет ноги в шорты и натягивает майку обратно, как будто это самая раздражающая вещь. Она не хочет носить ограничивающую одежду.

Она хочет футболку, похожую на полдюжины, которые я взял из ее комнаты и которые принадлежали другому мужчине. Ничтожному гребаному Бездарному мужчине.

Она поворачивается ко мне лицом, и я пододвигаюсь к краю кровати, мои ноги раздвигаются, ожидая, когда она подойдет ко мне.

Лондон смотрит на дверь.

– Когда я смогу вернуться домой, Найт?

Мои губы кривятся, и я слетаю с кровати. Она думает о том, чтобы уйти от меня, пока я думаю о том, чтобы удержать ее?

На хуй ее.

К черту это.

– Как насчет никогда.

Ее голова откидывается назад.

Хорошо. Я завладел ее вниманием.

– Может быть, я буду держать тебя здесь взаперти, пока твое никчемное, Бездарное тело не состарится и не откажется от тебя.

– Не смешно.

– Я смеюсь? – Мои брови приподнимаются. – Ты думаешь, я должен отправить тебя обратно? Потому что я этого не сделаю. Люди могут быть здесь домашними животными. Может быть, я надену на твою шею ошейник и заставлю тебя есть с гребаного пола.

Страх заползает в ее голубые глаза, и я бью кулаком по стене рядом с ее головой.

Мне чертовски неприятно это видеть.

– Почему ты это делаешь? – кричит она. – Если я тебе не нравлюсь, почему я здесь? Почему ты забрал меня из моего дома?!

– Я твой гребаный дом! – я кричу, чувствуя, как мой дар всплывает на поверхность. – В этом-то и заключается гребаная проблема!

Она откидывает голову назад, в ее взгляде читается замешательство.

– Я не понимаю. Ты похитил меня.

– Я не похищал тебя. Мне дали тебя, – выдавливаю я сквозь стиснутые зубы. – Судьба создала тебя для меня.

– Я не твоя.

– Моя! – я взрываюсь. – Почему ты борешься со мной?!

– О чем ты говоришь, Найт? – кричит она со слезами на глазах. – Я сделала все возможное, чтобы не сойти с ума, и учитывая это, я думаю, что проделала хорошую работу. Ты несправедлив.

– Несправедливо чувствовать, что мои внутренности истекают кровью, а единственный человек, который может это исправить, отказывается это делать!

– Я даже не знаю, что это значит, потому что ты продолжаешь говорить загадками и ничего мне не объясняешь!

– Потому что ты должна знать!

Мое тело вибрирует от гнева, мои глаза меняются, когда моя сила берет верх. Пока мой монстр парит под моей кожей, его зубы глубоко вонзаются в мою плоть, когда он пытается освободиться. Чтобы добраться до нее.

Он хочет ее, и он хочет ее сейчас.

Он устал ждать.

Лондон дрожит передо мной, ее крошечное тельце хрупкое и уязвимое, когда она смотрит на меня умоляющими глазами, но она выбирает не те слова в этот неподходящий момент.

– Я хочу увидеть Бена и…

Схватив ее за горло рукой, я сжимаю, прижимаясь своим телом к ее, когда она начинает сопротивляться.

– Мое семя было похоронено внутри тебя. Ты проглотила мою кровь.

Она вцепляется в мои руки, слезы текут по ее щекам, но я усиливаю хватку, все мое тело дрожит, мое существо требует, чтобы я прекратил это.

Чтобы я отпустил ее.

Защитил ее.

Но все так, как я сказал.

Мне надоело ждать.

– Мне нужно знать, маленькая куколка. Мне нужно, чтобы ты чувствовала то, что чувствую я. Чтобы ты чувствовала ту боль, которую чувствую я. – Ее лицо становится фиолетовым, руки опускаются по бокам. – Мне нужно знать, что я был создан для тебя.

Сосредоточившись, я слежу за неглубоким стуком ее бьющегося сердца, закрываю глаза и представляю артерии, соединяющиеся с ним, жду, слежу за тем, как оно запинается.

И оно останавливается.

Тишина.

Я отпускаю ее, подхватываю ее безжизненное тело на руки и несу обратно в… ее комнату.

Я кладу ее на кровать, слизываю слезы с ее щек, прежде чем провести губами по ее губам, отпрянув назад, когда прикосновение шокирует меня.

Я отхожу, пристально глядя, ожидая момента, когда ее сердце восстановит силы.

Чтобы оно взывало к моему и билось как единое целое.

Но она не шевелится.

Она не просыпается.

Паника, какой я никогда не чувствовал, вспыхивает в моей груди, и мои руки взлетают по бокам, ладонями вперед, когда ногти, к которым я только начал привыкать, превращаются в когти, и прежде чем я понимаю, что происходит, они тянутся к моей собственной груди.

Застонав, я опускаюсь на колени, и они впиваются глубже. Они не останавливаются, пока кончики когтей не царапают мою кость. Рычание срывается с моих губ, когда мои зубы погружаются в плоть, и я тяжело дышу, моя спина выгибается, когда я чувствую, как кончики вонзаются в жесткую ткань моего сердца, пробивая себе путь за его пределы.

– Найт! – Синнер кричит откуда-то позади меня.

– Крид, иди нахуй сюда, он… он, блядь, разрывает себя когтями!

Он падает рядом со мной, Крид врывается и падает передо мной.

– Он… черт возьми, я думаю, он обращается. Связь. – Он присматривается внимательнее. – Я думаю, его спаривание почти завершено. Найт?

Он сжимает мое лицо, пытаясь заглянуть мне в глаза, но все, что я вижу, это Лондон.

Мертвая в центре кровати.

Маг ошиблась.

Судьба была чертовски неправильной.

У нее нет Дара. Она не вернулась к жизни.

И теперь мой дар хочет заявить свои права на меня.

Двадцать восемь

Лондон

На заднем плане играет детский стишок. Однажды я прочитала, что «Хоровод вокруг роз» имеет фольклорное происхождение. Мне не нужно больше читать об этом, чтобы почувствовать это прямо сейчас. Это одна из моих любимых песен, стоящая рядом с «London Bridge is Falling Down», конечно. Это самая лучшая.

Когда никто не смотрит, мне нравится идти по пути между Аргентом и Стигией, по пути от света к тьме и притворяться, что мост рушится у меня под ногами. Я смеюсь над пользователями Магии Света, когда они кричат и убегают. По крайней мере, это то, что они делают, когда я представляю их в своей голове.

Мои ноги болтаются взад-вперед в такт мелодии, когда учительница в передней части класса сдвигает очки на переносицу. Слова слетают с ее губ, но я не могу видеть дальше девушки передо мной. Она не просто девушка. Она моя лучшая подруга. Я протягиваю руку, чтобы коснуться ее плеча, когда ее длинные, шелковистые, чернильного цвета волосы падают на плечо. Она поднимает руку над маленьким садиком на своем столе, произнося заклинание, над которым учитель заставлял нас работать всю неделю.

– Terra aqua indiget sicut venae sanguine. Imple hanc humum et medullis et sanguine.

Латинские слова легко слетают с ее языка. Земле нужна вода, как венам нужна кровь. Наполните эту почву костным мозгом и кровью.

Я сдерживаю смех, когда наконец дотрагиваюсь до ее плеча. Она поворачивается, ее глаза встречаются с моими, когда… Лед покрывает ее лицо, как ядовитые лианы идеально цветущего дерева, и я с ужасом наблюдаю, как глаза моей лучшей подруги приобретают бледно-белый оттенок.

Руки появляются сзади, обхватывают мои глаза.

– Все в порядке, Виллайна. – Ее мягкий голос мгновенно успокаивает меня, и я сглатываю. – Это просто иллюзия. Помнишь заклинание, которому я тебя научила?

Кивнув, я закрываю глаза и расправляю плечи, повторяя слова в своей голове.

Руки исчезают с моего лица, и когда я открываю глаза, голубые глаза моей лучшей подруги смотрят в мои.

– Попалась.

Вскакивая с кровати, я все еще чувствую, как ледяные частички застряли у меня в горле, когда все возвращается в поле зрения. Комната.

Кровать.

Комод.

Отчетливый запах специй и мыла. Я поворачиваюсь на бок и вижу Найта, спящего рядом со мной. Я протягиваю руку, чтобы коснуться пятен крови по всей его груди, когда мое горло сжимается от эмоций, к которым я не готова сейчас прикоснуться. Его кожа теплая, и я закрываю глаза и вдыхаю, кладя ладонь ему на грудь. Глухой удар. Глухой удар. Его сердце бьется под моей рукой, и по какой-то причине я выдыхаю с облегчением, когда мои плечи опускаются вперед, а слезы покалывают уголки глаз.

Что произошло? Почему я помню странные вещи, но не помню, что это была я? Я медленно встаю с кровати, осторожно, чтобы не разбудить спящего монстра. Крадучись по комнате, я смотрю на это с другой стороны. Когда я попала сюда, я не задавала себе вопросов, которые, вероятно, должны были возникнуть.

Например, почему я почувствовала связь с Найтом, и возможно ли, что во всем, что он говорил, есть доля правды? Не то чтобы он сказал намного больше, чем – я принадлежу ему.

– Черт, – шепчет Найт у меня за спиной, и я складываю руки на груди, медленно поворачиваясь к нему лицом. Он делает глубокий вдох и падает навзничь, широко раскинув руки.

– Что со мной происходит?

Мое горло снова сжимается, и я ненавижу то, что мне приходится заставлять себя не плакать. Я, блядь, не плачу. Я та, кто заставляет людей плакать, так какого хрена я чувствую себя плаксой прямо сейчас? Мой желудок скручивается, и чем больше проходит времени, тем сильнее он сжимается.

– Черт, Лондон.

Он сдвигается, простыня остается чуть ниже того места, где его пресс переходит в косые мышцы живота. Он проводит рукой по своим темным волосам, его глаза находят мои, и если бы не приглушенная атмосфера красного светодиодного освещения вокруг кровати, я, вероятно, пропустила бы дикий взгляд в его глазах.

Как у обезумевшего животного, лишенного своего любимого блюда, его щеки более острые, чем обычно, с розовым оттенком, а пятна крови по всей груди тянутся вверх по шее и к лицу. Никаких ран, насколько я могу видеть.

– Твое сердце бьется. – его тон колючий, явный трепет в нем будоражит что-то глубоко внутри меня. – Ты… Судьба все сделала правильно. Ты была создана, чтобы быть моей.

– Найт. – Я задыхаюсь от его имени, и он вскакивает с кровати и в мгновение ока оказывается передо мной. Он очень нежно обхватывает руками мои волосы, и я наклоняюсь, чтобы посмотреть на него снизу. – Я не понимаю.

Срочность, которой я жаждала оказаться дома, к комфорту Бена, угасла, как свеча, в которой догорает фитиль. Я дрожу в объятиях Найта, но наклоняюсь ближе к нему, нуждаясь в его прикосновениях ко мне. Как будто это единственное, чего я когда-либо снова захочу.

Я не хочу никуда уходить, я хочу остаться прямо здесь. Мне нужно.

Пожалуйста, не заставляй меня уходить.

– Ты голодна? – лениво спрашивает он.

У меня урчит в животе, и я моргаю, глядя на него.

– Да. Странно.

Он хихикает, но берет меня под руку и направляет к двери.

– На самом деле, голод – наименее странная вещь, которая случалась и вот-вот случится с тобой, детка, но давай тебя накормим.

Я позволила ему провести меня по длинному коридору, минуя семейные портреты. Я никогда не спрашивала его, сколько у него братьев и сестер. Я имею в виду, что комната кому-то принадлежала, или так намекнула горничная, но, скорее всего, она говорила правду. Повсюду были разбросаны личные вещи. Еще одна вещь, о которой я не спросила себя, проснувшись здесь.

Мы спускаемся по лестнице, и он ведет меня вниз, туда, где я слышу смех и болтовню. Черт. Мои ноги останавливаются, и он останавливается, оборачиваясь, чтобы посмотреть на меня.

– В чем дело?

Вокруг моего живота летают летучие мыши, когда я думаю о том, чтобы войти туда и увидеть всех.

– Я не нравлюсь твоему брату и матери, Найт.

Я не упоминаю его отца, неуверенная, что хочу знать, чего ожидать от главы дома Деверо.

– Тсссс…

Он отмахивается от меня.

– Им никто не нравится. Ничего личного.

Чувство спокойствия охватывает меня, как будто я только что приняла дозу травки, и я ловлю его взгляд на себе.

– Я обещаю. Я бы никогда не подверг тебя опасности из-за кого-то другого. Только я.

Вся паника, которую я испытывала несколько мгновений назад, сменилась частичкой уверенности, которую я до сих пор не понимаю.

Я доверяю ему. Мой разум даже не допускает вопроса «Почему». Я должна.

Встав обратно под его тяжелую руку, я позволяю ему вести меня дальше по коридору. Когда мы сворачиваем за угол, я жалею, что спустилась сюда. Черт. Все здесь собрались.

Его мать повернута ко мне спиной на этом конце стола, его отец прямо напротив. Его отец, очевидно, тот от кого они все получили свои габариты. Я никогда не видела таких мышц черт возьми, даже конечностей таких больших, как у него прямо сейчас. Он двигает рукой, и все вены, вздувшиеся под его плотью, пульсируют вверх по шее, когда его глаза встречаются с моими. У него глубокие черные глаза, темные волосы и бледная кожа. Страх шевелится под моей кожей, когда он всматривается на меня, и в н-ый раз с момента пробуждения я снова задаюсь вопросом, какого черта я так быстро доверилась мужчине рядом со мной.

Он в некотором роде могущественное существо, а я просто Лондон.

Я не смотрю через стол на братьев, потому что не могу отвести глаз от его отца. Я почти не хочу этого делать, потому что он убьет меня, прежде чем я успею моргнуть.

– Интересно, – бормочет он, откидываясь на спинку стула. Его глаза перебегают с Найта на меня, прежде чем он указывает на стол. – Садись. Я уверен, мы сможем попросить кого-нибудь принести тебе что-нибудь поесть, Лондон.

Спина его матери застывает, но Найт уже направляет нас обоих вокруг стола, выдвигая стул рядом с Леджендом и жестом предлагая мне сесть.

Я не спрашиваю, откуда он знает мое имя. Вероятно, он знает обо мне все.

Я медленно опускаюсь, когда Найт занимает другую сторону. Крид прямо напротив меня, рядом с ним Синнер. Это не из-за враждебной матери Найта или подозрительного отца у меня волосы на затылке встают дыбом.

Это Крид, в тот момент, когда его глаза встречаются с моими.

Сначала они такие же твердые, к каким я привыкла, когда он на меня смотрит, но потом они меняются. Темнеют и сужаются. Его мышцы напрягаются, и я наблюдаю, как костяшки его пальцев, сжимающих вилку, белеют.

Его губы скривились от отвращения, и он не скрывает этого. Я отчаянно хочу спросить, какого хрена я ему сделала, чтобы заслужить такой чертовски холодный прием. Это не ново. Он всегда ненавидел меня, но со временем это почему-то усилилось. Сегодня вечером? Дерьмо.

Кончики моих пальцев покалывает так, как никогда раньше, словно я готовлюсь к драке, в которой никогда не смогу победить, поэтому я прячу их под столом, сцепляя вместе.

– Крид, – огрызается Найт. – Брат или нет, я убью тебя, если ты приблизишься к ней.

На периферии грудь их матери вздымается при заявлении Найта, но я не смотрю в ее сторону, и мне не нужно знать, что ей не нравится изменение в лояльности Найта.

Честно говоря, я не совсем уверена, что понимаю это, но я не сомневаюсь в его угрозе. Я чувствую его уверенность глубоко в своих костях, как злой шепот в моей душе, ласкающий и успокаивающий мое бьющееся сердце.

Крид медленно отступает, втыкая вилку в кусок мяса на своей тарелке, когда подносит его ко рту. Его клыки выскальзывают, когда он вгрызается в животное и медленно пережевывает, кровь стекает из уголка его рта.

Рука Найта опускается на мое бедро, и по мне пробегает электрический разряд. Мои глаза закатываются, когда образы проносятся в моем мозгу.

– Мы навсегда останемся лучшими друзьями! – Я протягиваю ей свой мизинец. – Навсегда, Темперанс.

Я в панике отшатываюсь от стола, и стул с грохотом падает на пол. Цвета расплываются в уголках моих глаз, когда Найт и его отец вскакивают со своих стульев.

– Нет, Виллайна! Ты – нет!

Громкий крик пронзает мои уши, и я падаю на пол, закрывая уши и лицо. Когда рука Найта касается моей руки, мои глаза распахиваются, и все слезы, которые я сдерживала, выливаются на мои щеки.

Ужас охватывает меня, и я цепляюсь за руку Найта, как за спасательный круг. Может быть, если я буду держаться за него, он не оставит меня. Он не может бросить меня. Я принадлежу ему. Он сказал это, и он мой. Ничто не изменит судьбу.