Текст книги "Королева сплетен выходит замуж"

Автор книги: Мэг Кэбот

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 16 страниц)

– Все хорошо. Не принимай все близко к сердцу. Я рядом с тобой. Просто дыши.

– Бабуля умерла, – говорю я ему. Я плохо его вижу.

Тогда я поняла, это потому, что я смотрю на него сквозь пелену слез. Я плачу.

– Сожалею, – говорит он. – Лиззи, мне так жаль.

– Она смотрела Доктор Куин, – говорю я ему. Я не знаю, почему. Это все о чем я могу думать. – И пила пиво.

– Что ж, – говорит он. – Если бы ты была бабулей и тебе нужно бы было уйти, ты бы сделала это именно так.

Я издаю всхлипывающий звук, одинаково похожий на рыдание и на смех.

– Лиззи? – Голос мамы зазвучал в моем ухе. – Кто это с тобой?

– Ч-Чаз , – говорю я, рыдая.

– Ах, милая, – сказала мама. – Ты плачешь? Я не думала, что ты так расстроишься. Бабуле было девяносто. Это не было полной неожиданностью.

– Для меня было! – завопила я. Я смутно понимаю, что гудение фейерверка прекратилось, и что внезапно стало очень тихо. Еще я понимаю, что бледные капли, которые я вижу через свои слезы, это лица … лица всех кто был на вечеринке Шери. И все они повернуты ко мне. Я пытаюсь вернуть мое самообладание и вытереть слезы обратной стороной своего запястья.

Но они не останавливаются. Они кажется, бегут все сильнее.

Чаз, казалось, понял мои проблемы, притянул меня в объятия. И вдруг я уже плачу у него на груди.

– Ах, – говорит мама ободряюще мне в ухо. Я тесно сжимаю мобильный телефон в одной руке, а другой крепко держусь за рубашку Чаза. – Хорошо. Я рада,что Чаз стобой. Он хороший, старый друг и позаботиться о тебе. – Я не говорю ей, что мой" хороший, старый друг "не более чем пять минут назад сделал непристойное предложения о" теории", которую он собирается, проиллюстрировать на мне в своей квартире .

– Да, – это все, что я могу выдавить из себя.

Потому что в самом деле, пока она не позвонила, я собиралась принять его предложение.

– Мама, – задыхаюсь я. – Я сейчас приеду.

– Хорошо, дорогая, – говорит мама . – Я люблю тебя.

Потом она повесила трубку, и я последовала ее примеру.

Чаз говорит:

– Тише, – в мои волосы, Тиффани снова подходит и спрашивает, что случилось, а Шери поглаживает мою руку:

– Ах, Лиззи. Все будет в порядке.

Но это не так. Как это может быть?

Бабули больше нет.

Я даже не попрощалась с ней.

История Свадеб

Почему третий палец левой руки считается обручальным пальцем? Древние египтяне и римляне считали, что вены из это пальца, ведут непосредственно к сердцу, что казалось логически объясняло размещение обручального кольца именно так. Наука уже давно доказала, что это не совсем точно.

Но традиция до сих пор живет, и этот палец всем известен как обручальный палец. И разве не романтично думать, что наши обручальные кольца соединены с нашими сердцами? Ну, соединены с помощью жутких вен с кровью?

Совет, как избежать свадебных несчастий.

Совет звучит банально, но примерьте заранее кольца, и жених и невеста, за несколько дней перед свадьбой. Самое жуткое, что можно представить во время свадебной церемонии, – это судорожное втискивание кольца, никак не налезающего на палец, из-за легкого напухания последнего, потому что вы слегка «заели» взвинченные перед важным событием нервы.

«Лиззи Николс Дизайн»

Глава 14

Вы были рождены вместе, и вместе вы будете всегда...

Но пусть будут свободные пространства в вашем единении.

И пусть ветры небес танцуют между вами.

Халиль Джебран (1883-1931), ливанский, американский философ, художник, поэт и писатель.

– Вот еще одна, – говорит моя сестра Роза, бесцеремонно бросив тарелку на кухонный стол передо мной. – Я думаю, что это зеленая фасоль. Или что-то зеленое, так или иначе.

Моя другая сестра, Сара, сидит с ноутбуком, в который она записывает имена всех, кто принес что-то для нас поесть, поскольку мы, якобы, так поглощены горем в связи со смертью бабушки, что не можем готовить. Для некоторых из нас, это действительно так. Кухонный стол покрыт кастрюлями блюд.

–От кого это?-хочет знать Сара.

– Не знаю, – говорит Роза в то время, как роется в своей сумочке, которую она оставила на кухне рядом с раздвижной стеклянной дверью на палубе. – Я нашла это на крыльце. Проверь карточку, идиотка.

– Твою мать, – говорит Сара, схватив карточку с верхней кастрюли.

– И тебя в этот рот целует муж? – хочет знать Роза. Затем она начинает смеяться. – О, это так. Он бросил тебя. Так все же где Люк? – Теперь ее внимание приковано ко мне.

– Не говори со мной, – говорю я Розе.

Роза смотрит на Сару:

– С чего это она? – хочет она знать.

– Она не разговаривает с тобой, – говорит Сара, – Потому что ты позвонила TMZ и настучала на ее клиента. Помнишь?

–О,брось,-говорит Роза с улыбкой,-ты все еще сходишь с ума из-за этого? Это должно быть вода под мостом. Наша бабушка мертва. А где Люк? Твой жених? Он не собирается явиться на похороны бабушки? Или он слишком занят в школе или чем еще? Как обычно.

– Он во Франции, – говорю я сквозь зубы.

– Ох,Франция,-говорит Роза с другой улыбкой,-конечно. Почему бы и нет. Франция.

– Так и есть, – говорю я. Почему я не могу сдержать слово, не говорить с теми, с кем не должна. – Он помогает дяде, который создал новый офис инвестиций. Но это не твое дело. Он хотел приехать. Ему действительно жаль. Но он не может приехать прямо сейчас. – И, кроме того, мы взяли перерыв. Я не говорю об этом Розе, которая не заслуживает того, чтобы знать мои личные проблемы. Но это правда.

– Ну да, – говорит Роза. – Знаешь, мы все начинаем задаваться вопросом, существует ли этот парень, Люк, или это просто какой-то парень, и ты делаешь вид, как будто у тебя есть бойфренд. Как будто. – все еще смеясь, Роза открывает стеклянные раздвижные двери и выходит на прохладный вечерний воздух, не потрудившись закрыть их за собой, так что все комары жужжа пролетают внутрь.

– Я тоже ее ненавижу, – сообщает мне Сара, как ни в чем ни бывало, как только Роза вышла из пределов слышимости, – Не обращай внимания. Ты не представляешь, как тебе повезло, что ты выбралась отсюда. Серьезно.

Я сижу, скрестив руки на груди и обхватив себя за локти. Я сидела так с тех пор, как вернулась домой.

Я просто не могу поверить, что ее больше нет. Бабули, я имею в виду. Дело в том... Я знала, что она старая.

Просто я никогда не думала, что она такая старая.

– Лиззи, она просто умерла, – это то, что сказал папа Шери, когда я спросила его, как это случилось. Он остановился, чтобы положить тарелку миссис Деннис из-под печенья не так давно. – Она была старенькой.

– Но... – я хотела спросить, будет ли вскрытие. Но предупреждающий взгляд моей мамы остановил меня. Мама не хочет, чтобы кто-то говорил о скрытии бабушки перед моим отцом. Это я могу понять.

И да, бабуле было девяносто, все-таки. Я думаю, как она умерла, не является такой уж большой тайной.

Но почему именно сейчас? Когда она мне нужна больше всего? Я не хочу показаться эгоисткой, но не могла ли она подождать два месяца, пока я не буду такой.. запутанной.

Все, кажется, испытали облегчение, когда доктор Деннис дал мне маленькую баночку с таблетками.

– Шери попросила меня назначить тебе эти, – сказал папа Шери, смущенно их передавая. – Они нужны, чтобы ты почувствовала себя лучше. Теперь, запомни ... не пить алкоголь, пока ты их пьешь, Лиззи!

Все засмеялись, словно доктор Деннис удачно пошутил. И посмотрел на меня выжидающе, ждет, чтобы я приняла одну из таблеток. Я притворилась, что выпила ее.

Но если они думают, что допинг меня будет меня держать подальше от вопроса – например, будет ли на похоронах играть бабулина любимая песня "Шоссе в ад", или нет? – то они должны еще раз поразмыслить над этим . Я не собираюсь так легко отступить. Бабуля могла быть счастлива, живя в алкогольной дымке, она, может даже, была хороша в этом, но только не я.

Никогда.

– Правда, – продолжает Сара, – Ты не поверишь, в какую сучку превратилась эта Роза. Ну, не превратилась, потому что она всегда была такой. Но она стала хуже с возрастом. Ты думаешь, что ее донос на твою подругу папарацци – это плохо? Подожди. Толи еще будет. Может быть это период перед менопаузой. Я видела что-то об этом на шоу Опры. Разве у Чака и меня проблемы? Он не бросил меня. Он просто больше занят работой. Как будто у Розы и Анджело все хорошо. У него даже нет работы. Она по-прежнему содержит их обоих.

– Ха, – говорю. Я до сих пор не могу поверить, что моя собственная сестра думает, что мой жених поддельный. Как будто у меня проблемы. Как у нее.

А, ладно, может Люк и не прилетел обратно и не встретился со мной здесь, на похоронах. Но это я попросила о перерыве. Может быть, он думает, что я не буду ему рада. Это естественное предположение, верно? Вообще-то, это моя вина. Бедный парень, вероятно, думает, что я не хочу его больше.

Кроме того, его бабушки и дедушки умерли, когда он был маленьким. Он не знает, что он значит терять прародителя, когда ты взрослый. Бабуля была мне очень близка. Люк не имеют никакого представления, что это такое.

Как и я, на самом деле. Я просто переживаю это в первый раз. И не могу опереться на плечо моего жениха.

– И ты бы видела, что делают ее дети, – продолжает Сара. – Ты никогда не видела детей настолько загруженных. Балет, прослушивание, каратэ, гимнастика, французский – французский, Христа ради. Они живут в штате Мичиган. Когда у них возникнет необходимость говорить по-французски? Кроме, может быть, твоей свадьбы, если она когда-нибудь произойдет. У них нету и минуты для себя, просто чтобы быть детьми. Не удивительно, что они такие странные .

В эту минуту Мэгги, старшая дочка Розы, входит в комнату, держа в руке на готове репортерский блокнот и карандаш.

– Простите, – говорит она. – Я открываю мою собственную газету. Есть ли у вас какие-либо новости?

Сара и я уставились на нее.

– Что? – говорю я.

– Новости, – кричит Мэгги. – Я открываю свою собственную газету. Детскую газету. Мне нужны какие-то новости, чтобы напечатать. Если ли они у вас?

– Боже, да твоя прабабушка только что умерла, – говорит Сара. – Разве это не достаточная для тебя новость?

Мэгги смотрит на меня:

– Тетя Лиззи, – говорит она. – Как ты относишься к смерти бабули?

Слезы наполняют глаза. Стараясь не плакать открыто перед моей племянницей, я говорю:

– Мне очень грустно. Я буду очень скучать по ней.

– Могу ли я процитировать тебя? – хочет знать Мэгги.

– Да, – говорю я.

– Хорошо. Спасибо. – Мэгги поворачивается и выходит из комнаты, не сказав ни слова.

– Видишь? – говорит Сара, как только она ушла. – Что-то не так с этим ребенком.

Роза выбирает именно этот момент, чтобы вернуться на кухню, пропахшую сигаретным дымом. Она закрывает раздвижную стеклянную дверь за собой и бросает пачку сигарет и зажигалку в свою сумочку.

– Что-то неправильно с чьим ребенком? – спрашивает она.

– С твоим, – огрызается Сара. – Мэгги. Она только что приходила сюда и объявила, что она открывает газету и спросила у нас, есть ли какие-нибудь новости.

– По крайней мере, – говорит Роза мягко, отгибая алюминиевую фольгу с персикового пирога, принесенного кем-то, и погружая в него ложку, – она не лишенная воображения, ковыряющаяся в носу идиотка как дети некоторых людей, о которых я могла бы упомянуть.

Сара втягивает воздух, но, прежде, чем она смогла сказать что-нибудь, я спрашиваю:

– Что ты сделала с деньгами, Роза?

Роза недоуменно смотрит на меня:

– Прости?

– Деньги, которые ты получила за то, что заложила Аву Джек, которая скрывалась в моей квартире. – Я смотрю на нее. – На что ты потратила их, на пластическую хирургию? Это не могла быть липосакция плеч, потому что они огромные, как всегда.

Возмущенный крик Розы заставляет звенеть китайскую коллекцию мамы. Я воспринимаю это как повод, чтобы встать и уйти.

– Что там происходит? – спрашивает меня мама, когда я захожу в гостиную, где она и папа беседуют с отцом Джимом, который будет проводить панихиду бабушки.

– Ничего, – говорю я, садясь на диван рядом с ней. – Просто сестринские штучки.

Мама одаривает Отца Джима виноватой улыбкой и говорит:

– Прошу меня извинить. Продолжайте,отец.

Я сижу и слушаю их разговор, едва понимая о чем они говорят через туман несчастья, в котором я утонула. Не помню, чтобы я когда-то чувствовала себя так ужасно. Хотелось умереть. На самом деле хотелось. И почему меня до сих пор никто не убил? Как они могут спокойно продолжать разговор, как будто ничего не случилось, когда на самом деле вот он, конец мира?

– Ну, – говорит отец Джим. – Я думал, что месса будет прекрасным жестом.

– О, месса, – говорит мама, глядя на папу. – Да, это было бы прекрасно.

Папа смотрит скептически:

– Я не знаю, – говорит он. – Месса. Из-за нее панихида будет длиться на час дольше. – Интересно, видел ли отец Джим, как моя мама ударила ногой папу под журнальным столиков. – Ох. Я лишь хочу сказать, моя мать не была особенно религиозной женщиной.

Даже через мои страдания, я в состоянии понять, что бабуля – не религиозный человек. Она хотела отдать дань Байрон Салли на своем памятнике, а не Богу. Потому что для нее, Байрон Салли был Богом. Я чувствую, что оживляюсь. Немного. Потому что я начинаю чувствовать что-то кроме грусти. И это гнев.

– Это только делает проведение мессы еще важнее, – продолжает отец Джим, – Посещение вашей матерью церкви, особенно в ее последние годы, было, в лучшем случае, отрывочным. Но я знаю, если бы она была в силах, в конце концов, она бы этого хотела.

Она была в полном расцвете сил, хочу закричать я. Она владела собой лучше любого из вас.

– А теперь, – продолжает отец Джим, – насчет музыкального сопровождения...

– Ее любимой песней была "Шоссе в ад" – я удивляюсь тому, что говорю.

Мама уставилась на меня. Папа расхохотался, но остановился, когда увидел, что теперь мама смотрит на него.

– Э, – говорит отец Джим. – Да. Ну, как бы то ни было, я считаю, что более традиционный выбор порадует прихожан...

– Но это ее любимая песня, – я прерываюсь. Я не виню маму, что она начала кричать. Она права. Почему я вмешиваюсь? Хотя, в то же время, – Неужели вы не хотите, чтобы ее любимая песня играла на ее собственных похоронах.

– Ну, может не эта песня, – говорит мама, выглядя растерянно. – Это о... ладно, это же о попадании в ад, Лиззи.

– Может мы могли бы найти инструментальную версию, – говорит папа задумчиво.

Мама смотрит на меня с выражением "смотри, что ты развязала". Потом говорит:" Лиззи, миссис Брэнд сказала, что заедет с тушенкой Брансвика. Ты не могла бы подождать ее у входа? Она недавно подвернула лодыжку, и я не хочу чтобы она выбиралась из машины, держа в руках огромную кастрюлю. Было бы прелестно, если бы ты встретила ее на подъезде к дому и сама взяла у нее тушенку."

Я смотрю на мать, как будто она сошла с ума. Однако, когда стало ясно, что она не шутит (она не мигая смотрела назад), я вздохнула и встала с дивана. Почти всю дорогу из дома, я услышала, как она говорила вполголоса отцу Джиму:

– Лиззи и бабушка были очень близки. Я не уверена, что ее присутствие здесь, пока мы все планируем, – действительно хорошая идея. Лиззи всегда была самой... ну, эмоциональной из моих детей.

Слезы заполняют мои глаза. Я шатаюсь, выходя на ночное затемненное крыльцо – никто не подумал включить свет, – и сажусь на ступеньки, уткнувшись головой в колени. Эмоциональная?

Ну, думаю, что это я. Это эмоционально – грустить, что бабушка мертва? Это эмоционально – желать, чтобы человек, который будет проводить ее похороны, на самом деле знал ее, мог бы, возможно, сказать несколько слов о ней, что может на самом деле что-то значить?

Это эмоционально – чувствовать, будто я чужая в своей собственной семье, как будто эти люди, которых я знаю всю свою жизнь, на самом деле не знают меня – или не заботятся обо мне – совсем? Бабуля была единственной – единственный из них – кто всегда говорил мне все, за что на самом деле стоило ругать.

Не то чтобы я никогда не говорила ей об этом.

А теперь она ушла. И у меня больше никогда не будет шанса. Никогда не будет возможности поговорить с ней еще раз.

Неудивительно,что я так эмоциональна.

Боже. Может быть, в конце концов, я должна принять одну из этих таблеток, что прописал доктор Деннис. Я чувствую, как они стучат по своей упаковке в кармане моих джинсов. Заставят ли они меня чувствовать себя менее эмоциональной? Остановят ли они мои чувства вообще? Потому что сейчас это то, что мне очень, очень нравится.

Вспыхнули фары, и я подняла голову. Миссис Брэнд со своей тушенкой Брансвика. Я сильно ударяю запястьями по своим щекам. Я не хочу, чтобы миссис Брэнд – кем бы она ни была – видела меня в таком ужасном беспорядке.

Но автомобиль не сворачивает с дороги. Он останавливается и паркуется ниже по улице. Снаружи так тепло и сыро, что это выглядит, своего рода, туманом, укрывшим улицу. Я смотрю на красные задние фары в тумане, вдыхая летний воздух, такой знакомый и все же такой странный после стольких месяцев в городе. Запах свежескошенной травы, пение цикад, стрекот сверчков... эти летние запахи и звуки, которые почти чужды мне теперь, я не испытывала их так долго.

Кто-то выходит из припаркованного автомобиля. Хотя довольно темно, и туман довольно плотный, я вижу, что это не женщина. Это мужчина, высокий и плечистый. Я смотрю далеко, в туман, в темное море нашего двора, где Роза и Сара заставили меня полить из шланга мамино и папино покрывало, оставшееся с того времени, когда бабуля няньчилась с нами, и все заканчивалось рвотой на нем во время приготовления хереса.

Да, это было не очень весело.

Но до этого – до рвоты – бабушка рассказала мне историю, как она работала на военном заводе во время Второй мировой войны, пока дедушка воевал с нацистами в Париже (все в его отряде погибли, выпив из бутылки вина, которую они нашли в заброшенном доме в Марселе, не зная, что его отравили приспешники нацистов. Дедушка, будучи трезвенником, единственный кто выжил), и как они с девочками рисовали черные линии на ногах, как будто у них были полосатые чулки, чтобы пойти повеселиться в субботу вечером, потому что весь шелк шел на парашюты.

Именно об этом надо говорить на похоронах. О веселых временах. И о невероятных жертвах, на которые шло ее поколение – без единой жалобы. А не о каких-то глупых строках из Библии, которые не имеют никакого отношения к бабушке и никогда не имели.

Я замечаю сквозь туман, что человек идет в сторону нашего дома. Я также замечаю, что его рост и фигура как... у моего жениха.

Мое сердце, кажется, застыло в груди.

Но что бы Люку делать здесь? Я имею в виду, по правде говоря, моя бабушка – член семьи, о которой я заботилась больше всего в мире, хотя я не поняла этого пока не стало слишком поздно – умерла. И это правда, я действительно разочаровалась в нем, потому что он до сих пор не предпринял никаких усилий в ходе наших отношений, чтобы встретить кого-нибудь из моей семьи.

Но он во Франции. Он не прилетит в Энн-Арбор только ради похорон. У нас перерыв.

И тогда, когда туман кружится и опадает вокруг ног мужчины, свернувшего на нашу подъездную дорожку,я вижу того, из-за кого мое минуту назад замерзшее сердце взрывается миллионами крошечных язычков пламени – как фейерверк, только в моей груди, а не в ночном небе: он носит бейсбольную кепку.

Секунду спустя, я со всех ног бегу. Я бегу к нему сквозь туман, и секундой позже, я останавливаюсь перед ним. Он останавливается тоже.

Кажется, будто время остановилось. Все, что я слышу, сердцебиения двух людей словно звук цикад. И наше дыхание.

– Что ты здесь делаешь? – требую я. Мой голос звучит резко по некоторым причинам.

– А как ты думаешь, что я здесь делаю? – выпалил Чаз. Его голос тоже звучит хрипло. – Я приехал, чтобы посмотреть, как у тебя дела.

Я сканирую улицу позади него, но там никого нет.

– Где Валенсия?– Спрашиваю я его.

– К черту Валенсию. – говорит он.

– Думаю, ты уже об этом позаботился, – говорю я.

– Ты знаешь, что? – говорит Чаз , повернувшись обратно к машине. – Я могу уйти, если это то, что ты действительно хочешь.

Мое сердце сжалось, я быстро шагнула вперед и положила свою руку на его руку.

– Не уходи, – говорю я. – Мне очень жаль. Я просто ... – рыдание вырывается из моего горла. – Ах, Чаз. Все так непросто.

– Я знаю, – говорит он. Я не могу видеть его глаза, потому что они скрыты в тени краев кепки.

– Нет, – говорю я, мои глаза тонут в слезах. – Я имею в виду, это не только... это не только бабуля. Это что-то намного большее.

И затем, это случилось. Мой рот взял верх над разумом, и слова выливаются из него прежде, чем я могу их остановить.

– Это отстой, – слышу я, как странно,звучит мой сиплый голос, – потому что ... потому что я думаю, что я влюблена в лучшего друга моего жениха.

– И что? – говорит Чаз без колебания, совершенно не удивляясь. – У меня еще хуже. Я влюблен в невесту моего лучшего друга.

На мгновение все замирает. Ни один из нас, кажется, не дышит, и даже цикады затихли.

Я не уверена, что я правильно услышала то что он сказал. В невесту его лучшего друга? Но это ... это я! Это означает что Чаз, что он влюблен в меня!

Так вот, что он здесь делает, в доме моих родителей в эту туманную летнюю ночь. Вот почему он стоит здесь передо мной с руками по швам, с открытыми ладонями, потому что нечего скрывать, нет больше сарказма, нет больше кусачих замечаний, нет больше Люка, нет Валенсии, нет больше ничего. Только мы.

Все, что потребовалось – это несколько тысяч миль разделявших нас, избавление от всего, кроме этих чувственных эмоций, и смерти одной из людей, которую я люблю больше всего на свете.

Тогда, по какому-то невидимому сигналу, мы делаем шаг вперед, пока наши тела не сталкиваются, и он не говорит: "Уфф" – , а затем, "Лиззи..." и я обхватываю руками его шею и наклоняю его голову так, чтобы я смогла прижаться своими губами к его.

И тогда ни один из нас ничего не говорит в течение достаточно долгого времени.

История Свадеб

Первый список свадебных подарков был создан универсальным магазином Маршалл Филд в Чикаго в 1924 году.Он был создан с целью помочь парам получать свадебные подарки по составленному ими списку, и вскоре стал распространен в магазинах по всему миру.

Первый электронный или онлайн список был введен Target в 1993 году.(Target Corporation – сеть магазинов розничной торговли основанный в Миннесоте в 1962 год)

Правда, факт первого глумления и издевательств в присутствии ее сослуживцев над выбором невестой столовых приборов отвергнутым ухажером документально зафиксирован не был.

Совет, как избежать свадебных несчастий.

Никто никогда не хочет думать, что свадьба может быть отменена. Но такие вещи случаются. Вот почему необходимо следовать свадебному этикету, который призывает не вскрывать свадебные подарки до того момента, пока свадьба не состоялась. Таким образом, если свадьба не состоится в назначенное время, эти вещи могут быть легко возвращены дарящему, как и принято поступать в таком случае.

«Лиззи Николс Дизайн»