Текст книги "Ненасытный"

Автор книги: Мэг Кэбот

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 20 страниц)

В замке повернулся ключ. Джек Бауэр, услышав это, мигом ретировался с дивана в корзинку.

– Договорим после, – сказал Джон Адаму и снял ноги с кофейного столика.

Мина вошла слегка запыхавшись, как всегда.

– Джек Бауэр опять лежал на диване?

– Нет, что ты, – сказал Джон и встал. – Как прошел день, зайка?

– Жуть. Встретила в метро девушку – сначала ее сделают рабыней, потом убьют.

– Прелесть какая, – саркастически молвил Джон.

– Не то слово. Потом оказалось, что ведущим сценаристом будет Шошона, а канал хочет впендюрить в наш сериал вампиров, так что мой блестящий замысел про плохого парня с папой-полицейским сдох на корню.

– Шошона? Вот это номер. Но ты же дала той девушке свою карточку?

– Дала. – Мина бросила ключи на подносик в кухне. Она стала это делать после замечания Джона, что в розыске постоянно теряемых вещей ее ясновидение не тянет. – Вдруг позвонит, все бывает.

– А как там Тейлор? – с деланной небрежностью спросил Джон. Он был неравнодушен к Тейлор Маккензи с тех пор, как Мина начала работать в «Ненасытных», хотя сестра и намекала, что для актрисы он староват.

– Теперь ее новым парнем будет вампир. Лучший друг Грегори Бейна, придет репетировать в пятницу. Ничего так. Вечером он заходил за Шошоной, но я видела только его затылок.

– Я тоже вполне ничего. – Джон погляделся в круглое старинное зеркало над обеденным столом. – Может, меня возьмете в вампиры?

– Ага, сейчас. Спел разок в хоре в «Мэйм»[12] и считаешь себя актером? Ты и там-то согласился играть, чтобы тебя не вышибли из бейсбольной команды за двояк по испанскому.

Мина, скинув жакет, пошла здороваться с встречавшим ее Джеком Бауэром.

– Ну как тут мой мальчик? Опять мир спасал, да? От ядерной катастрофы? Ах ты мой маленький!

Джека Бауэра, помесь шпица с чау-чау, Мина взяла из приюта, куда зашла «просто так, посмотреть». Дэвид только что ее бросил, и она страдала от депрессии. Песик сидел в большой клетке совсем один. Из-за огромных, встревоженных карих глаз и светлой шерстки Мина нашла его похожим на Кифера Сазерленда в один из драматических моментов сериала «24 часа».[13]

Когда малютка бросился из клетки в ее объятия и покрыл ее лицо благодарными поцелуями, усыновление сделалось неизбежным, а имя «Джек Бауэр» прижилось: тревога уходила из его глаз, лишь когда он нежился рядом с Миной у себя дома.

– Спасал, – подтвердил Джон. – Полез на болонку у Карла Шурца.[14]

– Мой герой, – тискала песика Мина. – Утверждаешь свое мужское достоинство даже в трудных условиях. А ты, Джон, что днем делал?

– Собрался было курицу приготовить, но в магазине мне ни одна как-то не приглянулась.

– Правда? – Мина взяла пульт с дивана.

– Ага. Срок годности миновал – не завезли свежих, видимо.

– Давай закажем что-нибудь на дом. – Мина включила новости. – Мы давно не ели ничего тайского.

– Или индийского, – с облегчением вздохнул Джон.

– Индийское тоже можно. Ой, слушай, нас графиня приглашает на четверг. Может, свет потушить? Посмотрят в щелку и увидят, что нас нет дома.

– Мина… – Джон любил сестру, хотя она всегда была больной на всю голову.

– Ну а что? Я к ней хорошо отношусь, ты знаешь, но на этот раз мне светит знакомство с румынским князем, родственником Эмила.

– Князь? – поднял бровь Джон. – Серьезно, что ли? Богатый?

– Не все ли равно! – вспылила Мина. – Еще только вторник, а неделька обещает стать худшей за всю мою жизнь.

Джон, хорошо знавший Мину, понял, что дело не в Шошоне, не в девушке из метро и даже не в ее обожаемом сериале.

– Что ты видела? – спросил он прямо.

– Ничего, – смутилась она. – Не понимаю, о чем ты.

– Все ты понимаешь. Дело во мне, да? Скажи, я выдержу. Я отдам концы на этой неделе?

– Нет-нет. – Мина отвела взгляд. – С тобой все в порядке. Что за дурацкие разговоры.

Джон не верил, что ошибся. Он долго жил рядом с младшей сестрой и научился распознавать признаки.

Она что-то о ком-то видела, но о ком? И почему не хочет сказать?

– Что-то с мамой и папой? Ты вроде говорила, что у них все нормально… условно, конечно.

– Да, нормально – для пары, которая зажигает в Бока, как Зельда и Скотт Фитцджеральд.

– Тогда я чего-то не постигаю. Чокнутая соседка-миллионерша, считающая себя графиней, приглашает тебя на обед с настоящим румынским князем. Ты не собираешься почерпнуть там какие-нибудь идеи для своего сценария, нет?

В больших темных глазах Мины отражался закат, превращавший небо за окнами из розового в бледно-сиреневое.

– Ты прав, – сказала она, улыбнувшись в конце концов. – Как можно упускать столь фантастическую возможность? Профессиональный долг прямо-таки обязывает меня спародировать эту напыщенную публику в «Ненасытных».

– А я о чем говорю?

– Отвечу графине «да».

– Валяй. – Джон взъерошил короткие Минины волосы. – Сейчас закажу самсу.

Мина прибавила звук. Ни одну жертву убийцы, прозванного Парковым Душителем, так и не опознали. Полиция обращалась к общественности, призывая откликнуться всех, кто мог оказать помощь следствию.

– У Виктории кого только не было, – сказала Мина, не прислушиваясь к тексту, который ведущая подавала с подобающей мрачностью. – Врачи, адвокаты, миллионеры, судовые магнаты, гангстеры, убийцы, маньяки, копы, ковбои, священники, даже собственный единокровный брат – она не сразу узнала, кто он. Самое время свести ее с князем.

– Так и задумано, – сказал Джон и стал набирать номер.

Глава двенадцатая

18.30 по североамериканскому восточному времени.

13 апреля, вторник.

Западная Четвертая у лица.

Чаттануга, Теннесси.

Аларика Вульфа не удивило, что Сара, как большинство влюбленных в вампиров женщин (и мужчин тоже), не сразу согласилась выдать своего любовника.

– Скажи, где он, и я сохраню тебе жизнь.

Сара молчала. Ей, как и многим жертвам, уже не хотелось жить – ее истощенный мозг работал только на защиту насильника.

Тогда Аларик приставил меч к ее горлу.

В энциклопедиях и поисковых системах указывается, что некогда в функции Палатинской гвардии входила защита Рима от иноземных захватчиков, а ныне она как воинская часть больше не существует.

Отчасти это было верно, поскольку теперь гвардия служила исключительно Ватикану. Но упразднять ее и не думали, хотя сражалась она теперь не с иноземными солдатами и защищала не только Рим, но и весь мир.

От демонов.

Жертвам, одурманенным этими демонами, гвардейцы развязывали язык разными способами.

Абрахам Хольцман, нынешний командир Гвардии, обучавший и Аларика, и Мартина, предпочитал действовать обманным путем. Предъявлял карточку от фиктивной юридической фирмы и говорил, что должен вручить вампиру наследство от дальнего родственника.

Приятно удивленная жертва порой даже не замечала, что Хольцман ни разу не назвал фамилии вампа, поскольку не знал ее.

Но то Хольцман, у него внешность интеллигентная. Его еврейские родители пришли в ужас, когда он начал работать на Ватикан, хотя вероисповедание он не менял. (Этого от него и не требовали. Найти того, кто способен рубануть визжащего суккуба мечом, и так нелегко – трудно ожидать, что он окажется еще и католиком. Гвардейцы придерживались самых разных вероисповеданий, и атеисты вроде Аларика тоже встречались.)

Если выглядишь как адвокат, дурить обалдевших доноров очень просто, но выглядеть как мускулистый охотник за демонами тоже неплохо, особенно если такой ты и есть. Аларик не имел ни единой ученой степени – он просто рубил вампам головы и помогал их жертвам снова стать людьми.

Поэтому хитрить он даже и не пытался. «Сеньора Липучку» к горлу, и все тут.

– Феликс… – пробормотала Сара в конце концов, – он живет над антикварным магазином на Западной Четвертой, только пожалуйста… – Аларик схватил ее за шиворот и запихнул на переднее сиденье. Как бы не отправила своему неживому дружку сообщение; не хватало еще, чтобы тот созвал других вампов и устроил западню палатинцу.

Поездка выдалась не из лучших – Сара всю дорогу упрашивала, перемежая слова рыданиями:

– Пожалуйста, не троньте его. Вы не понимаете… он не хотел быть таким. Он себя ненавидит за то, что вынужден делать со мной…

– Да ну? – По радио гремел хэви-метал – Аларик не очень его любил, но надо же было заглушить как-то это нытье. – Чего ж ты ему позволяешь?

– Без этого он умрет.

– Ошибаешься. Он умрет лишь в том случае, если ему воткнут кол в сердце или отрубят голову. Можно еще подержать его на солнцепеке или окунуть в святую воду полностью, с головой. Да ты и сама это знаешь.

– Неправда! Он говорил, что все это миф. Как и то, что вампиры могут пить кровь животных. Они умирают, если делают это. Для поддержания жизни ему нужна моя кровь.

Аларик возвел глаза к небу.

– Вы, девчонки, попадаетесь на это веками. Кровь животных им не нравится, вот и все. От нее они слабеют и уже не выглядят такими красавчиками, да и гордость не позволяет ее сосать. Зато человеческая кровушка для них как филе-миньон. Говоря тебе, что погибнет без твоей крови, он попросту врет. Бездушный, вонючий, паскудный насильник, вот он кто, твой Феликс.

Сара разрыдалась еще пуще – как видно, речь Аларика ее не устраивала. Аларик слегка устыдился: Хольцман всегда говорил, что общение – это наука.

Он достал бумажный платочек из пакета, предоставленного агентством по прокату автомобилей, и дал ей.

– Злой ты, – выговорила, сморкаясь, Сара. – Никакой он не бездушный, а очень даже чувствительный. Стихи мне читал. Шекспира.

Аларику хотелось остановить машину и проблеваться, да время не позволяло. Чем быстрее они с этим покончат, тем быстрее он вернется в гостиницу. Закажет что-нибудь в номер, посидит в ванне (в малюсенькой ванночке с шершавыми полосками на дне, чтобы гость не поскользнулся, когда принимает душ). Потому-то Аларик и не любил останавливаться в отелях меньше чем с пятью звездами: он человек взрослый и давно не падает в ваннах. Потом ляжет спать.

Утром он вылетит в Нью-Йорк, снимет номер в «Пенинсуле», найдет князя и прикончит его.

Мысли об этом доставляли ему наслаждение.

– То, что ты чувствуешь, не любовь, – стал объяснять Аларик добрым, как ему представлялось, голосом. – Сплошной допамин. Феликс не похож на других твоих знакомых: он ночной зверь и в качестве такового активирует в твоем мозгу центр, вызывающий у тебя эйфорию в его присутствии. При этом ты сознаешь, что по-настоящему вы никогда не будете вместе, а он такой сложный, чувствительный и ранимый. Поверь мне, ничего такого в нем нет.

– Как ты смеешь! – вспылила Сара. – Это не допа… как его там. Это любовь! Любовь!

Аларик охотно бы с ней поспорил. Вампиры неспособны на любовь в человеческом понимании, поскольку у них нет сердца. То есть формально, в общем, есть: куда-то ведь он колья вгоняет. Но эти сердца не перекачивают кровь и не бьются.

Чем же вампирам любить и тем более отвечать на любовь?

Но спорить с сопливой девчонкой о природе вампирской любви – занятие бесплодное.

– Брось, – сказал он вместо этого, видя, что Сара не перестает плакать. – Не так уж все плохо.

– Не так плохо? Ты собираешься убить моего любимого!

– Да, – сказал Аларик (они уже подъезжали), – но ты взгляни на это дело с другой стороны. Он обещал сделать тебя вампиром, верно?

– Да, – слегка удивилась Сара. – Он сказал, что обратит меня, как только сил наберется. Тогда я стану такой же красивой, как он. И бессмертной.

– Ну-ну. – Аларик хорошо знал, что Феликс и не думал ее обращать – зачем лишать себя надежного источника пищи.

Вампир будет дурить ей голову еще несколько месяцев, а когда девица совсем исчахнет от анемии, найдет себе кого-то поздоровее. Скажет, что дело не в ней, что ему «надо подумать». И смоется.

Потом, когда Сара залечит сердечные раны и пополнит запас кровяных телец, он, возможно, вернется к ней в Чаттанугу и возобновит цикл – если, конечно, она не скажет ему твердого «нет».

А этого никогда не случится. Вампиры – слишком умелые соблазнители. Их жертвам даже в голову не приходит, что они заслуживают чего-то лучшего, и «нет» они не говорят как раз из боязни, что ничего лучшего у них в жизни уже не будет.

На то он, Аларик, и существует на свете – чтобы говорить «нет» за тех, у кого на это недостает сил или воли. Он позаботится о лучшей судьбе для Сары и прервет порочный цикл навсегда.

Припарковался он за пожарным краном – ну, ничего, надолго они тут не задержатся.

– И если он даже превратит тебя в одну из своих, – сказал он, выключив двигатель, – то мне или другим воинам придется со временем убить и тебя. Такая у нас работа – демонов убивать, и с нами, поверь мне, лучше не связываться. Выход, который я предлагаю, гораздо лучше. Ты останешься человеком, поступишь в колледж, найдешь работу себе по душе. А может, останешься в «Уолмарте», встретишь хорошего парня, выйдешь за него замуж. Будет желание – заведете детишек, внуков дождетесь. От Феликса у тебя никогда не будет детей.

– Нет, у вампиров тоже могут быть дети. Я в книжке читала.

– Книжки, ну да… Там еще пишут, что вампир сдерживается и не пьет твою кровь, если по-настоящему тебя любит. Было у вас такое хоть раз? Нет? Выходит, врут они, твои книжки.

– Ненавижу тебя! – гневно глянула на него Сара.

– Я знаю. – Аларик, протянув руку, открыл дверцу с ее стороны. – Вылезай.

– Что?

– Выходи, говорю. Тебе же не терпится предупредить любимого, ну так беги. Скажи, что я дам ему уйти при одном условии.

Девушка внезапно сделалась крайне услужливой и любезной.

– При каком? – жадно спросила она.

– Если скажет, где найти князя, я отпущу вас обоих. Идите себе, рожайте своих вампирят.

На последних словах Аларик невольно прыснул. Да, надо над собой поработать.

– Спасибо! – Сара, ничего не заметив, вылезла из машины. – Спасибо огромное!

– Не за что. – Девушка перебежала к неприметной двери рядом с витриной антикварного магазина, нажала домофонную кнопку. Аларик тем временем взял вещички и прошел в переулок, где, как он и подозревал, находился запасной выход. Когда он, подпрыгнув, ухватился за ржавую пожарную лестницу, Феликс спросил в домофон:

– Кто там?

Раздался сигнал, Сара вошла.

Аларик в два счета залез на крышу, прицепил крюк, закрепил веревку на поясе и прыгнул в окно Феликсовой гостиной.

Вампир как раз надевал черный противосолнечный плащ. Сара завизжала, когда разлетелись вдребезги затемненные стекла.

Вампир, спасаясь от смертоносного света, метнулся в прихожую.

– Нет, Феликс, не выйдет. – Аларик метнул в дверную ручку пузырек со святой водой. Вампир обжег руку и завопил, тряся дымящимися пальцами.

– Ты сказал, что отпустишь его, если он скажет! – возмущенно крикнула Сара.

– Сказал – значит, отпущу. Так где я могу найти вашего князя, Феликс?

Феликс выглядел как красивый парень лет восемнадцати-двадцати. Судя по постерам на стенах, ему нравилась группа «Белль энд Себастьян». Услышав вопрос, он оскалил великолепные белые зубы с длинными, как и полагалось, клыками.

– Э, нет, охотник за демонами.

И зашипел, высовывая и пряча длинный язык. Такого Сара явно раньше не слышала – и не видела, как его глаза зажигаются багровым огнем.

– Скажи ему! – взмолилась она. – Он обещал отпустить тебя, если скажешь!

Когда глаза-угли и шмыгающий язык обратились к ней, она попятилась к стенке.

– Ты зачем его сюда привела, глупая шлюха?

Сара снова расплакалась.

Ну, теперь можно, сказал себе Аларик, извлекая «Сеньора Липучку» из ножен.

Все закончилось очень быстро. Вампир, к его чести, не сдался без боя, но солнечный свет и святая вода зажали его как клещами.

Последнего слова Аларик ему не дал, зная по опыту, что ничего стоящего он все равно не скажет. Одни эмоции да Шекспир.

Девушка тихо заливалась слезами, свернувшись в комочек у выбитого окна. Ее волосы – Аларик знал, что это не игра воображения – стали уже не такими тусклыми, на щеках появилась краска.

Через пару дней, если родители обеспечат ей белковую пищу, она будет в полном порядке.

Аларик убрал меч в ножны.

– Вставай-ка, – сказал он, понимая, что утешитель из него никудышный – вот Мартин всегда знал, что сказать. – Поедем домой, к маме.

Сара смотрела холодно.

– Ты сказал, что не убьешь его, если он скажет. – Голос у нее тоже окреп, глаза обретали блеск, не имеющий ничего общего со слезами. Рабство, в котором ее держал вампир, кончилось вместе с Феликсом.

– Так ведь он не сказал, – напомнил Аларик.

– Ты не дал ему шанса! – крикнула Сара и поднялась, стараясь не глядеть на убитого. Там и не осталось ничего – одни тряпки. Феликсу было больше ста лет, и он сразу рассыпался в прах.

– Он все равно не сказал бы. В случае предательства князь со своими приспешниками убил бы его куда менее милосердно, чем я. Он предпочел умереть от моего меча, зная, что так будет легче. И тебя бы убили, если б нашли вместе с ним. Выпили бы всю до последней капли.

– Так он умер, спасая меня? – моргнула Сара. – Как это благородно!

Аларику захотелось показать ей фотографии, которые были при нем. Вампы откусывали от Мартина кусок за куском просто так, для забавы. Благородство им не присуще.

Но Хольцман бы такой демонстрации не одобрил, да и зачем? Дело сделано, жертва свободна. Пора ехать в отель, укладываться и лететь в Нью-Йорк за вампиром, который может оказаться достойным противником – не то что Сарин дружок.

– Пошли, отвезу тебя домой, – повторил Аларик.

И отвез.

Глава тринадцатая

22.00 по североамериканскому восточному времени.

13 апреля, вторник.

Парк-авеню, 910, кв. 11А.

Нью-Йорк, штат Нью-Йорк.

– Что это? – Эмил вошел в супружескую спальню с распечаткой, которую обнаружил у себя на столе.

– Как что, милый? – Мэри Лу порхнула к туалетному столику. – Приглашение на обед в честь князя. Я всем своим подружкам такое отправила.

Эмилу показалось, что чьи-то очень длинные ногти кольнули его в живот – в реальности он это ощущение тоже неоднократно испытывал.

– Ты представляешь, что будет, если это сообщение попадет не в те руки?

– Не будь занудой, лапусик. Речь о самых близких друзьях – кто тебя так пугает?

– Во-первых, Дракулы. Во-вторых, Палатинская гвардия, – стал перечислять Эмил, немного опомнившись. – Наконец, люди в целом. Все, кто хочет, чтобы мы сгинули с лица земли во главе с князем.

– Ой, перестань, – фыркнула Мэри Лу, смывая косметику. – Никто этого больше не хочет. Дракул князь контролирует, Палатинская гвардия не знает, где нас искать, а люди нас обожают. Открой любой бестселлер, включи телевизор. Если нас разоблачат, меня в тот же день пригласят в шоу Опры![15]

– Какая там Опра?! – Эмил вытаращил глаза на женино отражение в зеркале. – Кто-то из наших убивает в этом городе женщин! Твой обед тут совершенно не к месту. Князь прибывает сюда инкогнито, чтобы найти убийцу.

– У меня столько красивых, умных подруг – почему бы не показать их князю. Он слишком долго живет один.

– Лучану сейчас не до невест, – с ощущением утопающего процедил Эмил. – Он должен…

– Если он заодно познакомится с хорошей девушкой, ничего страшного не случится. На родине ему явно не везет с этим, а наши американки, как известно, лучше всех в мире…

– Мэри Лу. – Эмил вперил взгляд в ее голые плечи. – Пойми же наконец, в какое положение ты меня ставишь. Лучан просил никому не говорить о его приезде, а ты рассылаешь всему нашему контактному списку электронные письма, отследить которые проще простого…

– И вовсе не всему списку! Я приглашаю только одиноких молодых женщин – ну, и женатые пары тоже, чтобы не устраивать откровенных смотрин. В Ватикане они не служат, с Дракулами ничего общего не имеют. Будут Линда с Томом, Фейт с Фрэнком, Кэрол из твоего офиса, Бекка, Эшли, Мина из квартиры напротив…

– Мина? – опешил Эмил. Жена ставила его в тупик то и дело. Даже после целой вечности, прожитой вместе, он не до конца ее понимал. – Князь и Мина Харпер? Она же…

– А что такого? – Мэри Лу взбила пальцами волосы, белокурые и волнистые от природы. – На первый взгляд, она не в его вкусе, но по мне очень мила. Складненькая такая, и стрижка под эльфа ей очень идет в отличие от большинства женщин. Ты подумай, как будет благодарен нам князь, если она и ему понравится! И потом ей нужна разрядка… она только и делает, что работает, чтобы содержать себя и своего никчемного братца.

– Она любит свою работу, – заметил Эмил. Он часто видел, как их соседка в пижаме и босиком таскает к мусоропроводу кипы исчерканных черновиков. Ну, может, и не всегда любит.

– Да, конечно, мыльная опера… Думаешь, она занималась бы этим, будь у нее хоть какой-то выбор?

– Да, – сказал, поразмыслив, Эмил.

– Вот и видно, что в женщинах ты ничего не смыслишь. Посмотри на ее героиню, Викторию Уортингтон-Стоун. Она когда-то была моделью, но с тех пор нигде не работала. Ну, еще модельером… и автогонщицей, всего-то неделю. Потом она разбилась, потеряла ребенка и впала в кому. Тоже мне работа. Говорят, авторы пишут только о том, чего желают себе, – значит, Мина подсознательно не хочет работать.

– Может, она хочет быть автогонщицей, – предположил Эмил.

– А князь Лучан ее обеспечит, – проигнорировала его замечание Мэри Лу. – У них много общего, он ведь тоже писатель.

– Писатель писателю рознь. Лучан пишет документальные исторические труды и ясно дал понять, что намерен оставить свой визит вне зоны радара. С Дракулами у нас сейчас напряженно, а эти убийства…

– Хватит нервничать. Ни один мужчина не откажется пообедать в обществе стольких прекрасных дам. – Мэри Лу ткнула мужа в едва наметившееся брюшко. – Не говори, что тебе бы этого не хотелось, да ты и так…

– Ладно. – Внутренности Эмила, скрутившиеся винтом, немного расслабились. – Может, он не будет так уж сильно протестовать. Есть ему тоже надо.

– Вот именно – так почему бы не делать это в обществе привлекательных женщин.

– Действительно, почему. – Эмил окончательно успокоился, признав правоту Мэри Лу.

Мужчине в конце концов нужно есть.

Глава четырнадцатая

3.45 по североамериканскому восточному времени.

14 апреля, среда.

Парк-авеню, 910, кв. 11В.

Нью-Йорк, штат Нью-Йорк.

Мина посмотрела на ярко-красные циферки электронных часов. Три сорок пять. Через пять часов на работу – еще четыре можно поспать, а там пора собираться.

Но сон не шел. Она смотрела в потолок, скрипела зубами и думала. О Елене, избитой так, что трудно узнать, о Шерил, о КДИ, о несостоявшемся повышении, о Джоне, о родителях, о Дэвиде, о графине, о Лейше и Адаме с ребенком.

Теперь ей определенно уже не уснуть без помощи оранжевого пузырька из аптечки в ванной. Мина терпеть не могла таблетки, но обходиться без них ей становилось все труднее.

В аптечку она залезть не успела: к ней, клацая когтями, направлялся Джек Бауэр, подумавший, что уже утро и его сейчас поведут гулять.

– Ладно, – сказала шепотом Мина. – Пойдем, так и быть.

Она выплюнула в раковину назубник, тихо надела пальто и кроссовки, сняла с крючка поводок. Выведу его ненадолго, минут на пятнадцать, решила она, а потом опять лягу. Приму полтаблетки и просплю спокойно оставшиеся четыре часа.

В вестибюле, уронив голову на учебник, спал Прадип, ночной швейцар. Он учился на массажиста – хороший выбор, по мнению Мины. В наше время многие работают, и когда им за восемьдесят, а Прадип пока не собирается умирать.

Она прошла мимо него тихонько, чтобы не разбудить, – тяжел хлеб швейцара. На тротуаре Джек Бауэр тут же задрал ногу у пальмы в кадке, за пределами красной дорожки. Мина ждала, вдыхая свежий утренний воздух – или ночной? Небо было темно-синим над головой, чуть светлее за высокими домами на горизонте.

Когда она дернула за поводок, Джек Бауэр послушно затрусил рядом. Ночью они всегда гуляли одним и тем же маршрутом: по Парк-авеню до Семьдесят восьмой, мимо собора Святого Георгия, закрывшегося на необходимый ему ремонт, на Восьмидесятую и домой.

Этой ночью (или утром) Джек вел себя беспокойно. Не обнюхивал свои традиционные места, зато воздух нюхал то и дело, как будто… предчувствовал что-то.

С ним такое бывало нередко. Он же Джек Бауэр в конце концов, комок нервов, всегда ожидающий худшего. Каждый раз лает у двери, когда графиня с мужем возвращаются после выхода в свет.

Мина шла за ним, лениво подумывая, как ей втиснуть Шерил в вампирский сюжет Шошоны. И Елена… может, надо было пойти вместе с ней? Сказать что-нибудь этому ее бойфренду, посмотреть на него. Дать понять, что она о нем кое-что знает. Размышляя обо всем этом, Мина увидела первого с момента выхода пешехода. Он шел ей навстречу по той же стороне улицы.

Очень высокий, в длинном черном пальто-тренче, похожем на средневековый плащ.

Мина натянула поводок не только потому, что Джек зарычал: к ней по темной улице приближался крупный незнакомый мужчина. Чего его носит в четыре утра без собаки? Пьяный скорее всего.

Неудивительно, что Джек Бауэр беспокоится – ей вот тоже не по себе.

С двух сторон они подошли к широким ступеням огороженного Святого Георгия, и Мина при свете прожекторов рассмотрела, что прохожий необычайно хорош собой, что лет ему тридцать пять – сорок и что его статус респектабельного здешнего жителя не вызывает сомнений. Одет и подстрижен безупречно, даже бакенбарды нужной длины.

Это я выгляжу подозрительно, если уж на то пошло, сообразила вдруг Мина. Волосы, конечно, торчком, не накрашена, между пальто и поношенными кроссовками видны голубые пижамные штаны с белыми облачками.

Мина подняла на незнакомца глаза – Джек Бауэр рычал точно зверь лесной – и улыбнулась в порядке извинения. За собаку и за свой вид.

Он улыбнулся в ответ. Глаза у него были темные и загадочные, как многочисленные окна вокруг.

Можно было расслабиться. Угрозы этот мужчина не представлял. Мина не знала даже, когда и как он умрет. Вообще ничего не знала о нем.

Абсолютно.

– Ш-шш, – сказала она Джеку Бауэру, и тут на них обрушилось небо.

Глава пятнадцатая

4.00 по североамериканскому восточному времени.

14 апреля, среда.

Собор Святого Георгия.

Восточная Семьдесят восьмая ул., 180.

Нью-Йорк, штат Нью-Йорк.

Не то чтобы все небо, но солидный его кусок. Мина с криком согнулась, прикрывая Джека Бауэра от темной массы, летящей на них со шпилей собора.

Сквозь неведомого происхождения тучу просвечивали прожекторы и желтые фонари – это привело Мину к выводу, что сверху падает отнюдь не отломившийся наконец-то фрагмент Святого Георгия.

Миг спустя она окончательно поняла, что это. Невероятно, но факт: летучие мыши!

Сотни, если не тысячи, вопящих тварей. Розовые рты разинуты, когти выставлены вперед, желтые глазки навыкате, размах крыльев не меньше фута. Заслоняя собой большую часть неба и фонарей, они пикировали прямо на Мину и ее собаку, помесь шпица с чау-чау.

В первый момент Мина застыла – не столько от страха, сколько от шока. Вот, значит, как ей суждено умереть? Ее загрызут летучие крысы?

Она так долго имела дело с чужими смертями, что как-то позабыла о своей собственной. Сейчас, когда та подступила вплотную, в голове у Мины стучало одно: как же я ничего не почувствовала?

На второй вопль ее уже не хватило. Мина схватила на руки Джека Бауэра – жуткие нетопыри были почти с него величиной – и упала на мостовую, защищая собачку, лицо и глаза. Зарывшись носом в мех Джека, она истово молилась, хотя особо набожной никогда не была. Пожалуйста, пожалуйста, молила она непонятно какого бога, а крики летучих мышей звучали все громче.

Мине казалось, что когти вот-вот вопьются ей в скальп, в затылок, в незащищенную спину – но что-то вдруг рухнуло на нее, перекрыв свет и звук почти целиком.

Рискнув скосить глаза кверху, она увидела, что на ней лежит тот самый мужчина с красивой стрижкой. Незнакомец с абсолютно закрытым для нее будущим.

Теперь мыши терзали его. Мина чувствовала, как они бьются с налету о его тело.

Почему он не кричит? Ведь это же очень больно, когда тебя рвут сотни когтей. Темные складки его пальто прикрывали Мину, как балдахин, и она плохо различала под ними его лицо. Но глаза как будто разглядела и могла бы поклясться…

Могла бы поклясться, что они светятся красным, как габаритные огни на Парк-авеню, – но ей, конечно же, померещилось.

Еще неправдоподобнее была ее полнейшая неосведомленность о том, что этот человек умрет, спасая ее, через каких-то пару минут.

Тем не менее это вот-вот случится – разве кто-то способен пережить такую атаку?

Ей не верилось, что это происходит с ней, Миной Харпер, в четыре утра, перед церковью, мимо которой она проходила не меньше тысячи раз. Что ее атакуют летучие мыши-убийцы, а совершенно незнакомый ей человек жертвует ради нее своей жизнью.

Больше она не выдержит. Сейчас хищники прогрызут насквозь тело ее спасителя и примутся за нее… но как только Мине пришла в голову эта мысль, летучие мыши исчезли столь же внезапно, как появились. Растворились где-то в глубинах ночного неба.

На улице опять стало тихо, не считая слабых отзвуков движения с Парк-авеню, поскуливания Джека Бауэра и неровного дыхания Мины. Только теперь она осознала, что плачет.

Дыхания мужчины она не слышала. Умер? Как он мог умереть, не подав никаких признаков близкой смерти? Даже видя его впервые, она должна была хоть что-то заметить. Нежеланный дар Мины еще ни разу ее не обманывал.

– Ох… – Самой Мине становилось трудновато дышать – и не потому, что неизвестный спаситель придавил ее мертвым грузом. Когда он встал, доступ кислорода совсем прекратился. – Ох, Боже ты мой.

– Все в порядке, мисс? – спросил незнакомец с британским и еще каким-то акцентом.

Глава шестнадцатая

4.10 по североамериканскому восточному времени.

14 апреля, среда.

Собор Святого Георгия.

Восточная Семьдесят восьмая ул., 180.

Нью-Йорк, штат Нью-Йорк.

Все это, конечно, было совершенно невероятно: и то, что он был целехонек, и этот вопрос. Как будто она наступила на поводок и упала, а он учтиво помогает ей встать.

И его глаза, которые она в данный момент видела над собой: совсем не красные, а темно-карие, очень красивые.

– Д-да, все хорошо. – Мина выпустила из рук отчаянно вырывавшегося Джека Бауэра. Песик отбежал, насколько позволял поводок, ощетинился, зарычал. Да что с ним такое сегодня? – А вы? – дрожащим голосом спросила она.

– Превосходно, спасибо. – Он протянул ей руки. – Я слышал, что в Нью-Йорке опасно жить, но не знал, что настолько.

Это что… шутка? Ну да.

Мина как-то сразу успокоилась от его прикосновения и оттого, что он пошутил.

– Н-нет, не очень, – пробормотала она, чувствуя, что ей лучше сесть. На ногах она держалась только благодаря незнакомцу. – Думаю, вам нужно в больницу…

И ей тоже. На полную компьютерную томографию головы.

– Нет необходимости, – сказал мужчина, обняв ее дрожащие плечи. «Все под контролем, – говорил этот жест. – Беспокоиться не о чем. Все будет нормально». Отдаленной частью мозга Мине хотелось, чтобы они стояли так вечно. – Я в полном порядке, а вот вас, думаю, пора проводить домой. Где это, вы сказали?