Текст книги "Ненасытный"
Автор книги: Мэг Кэбот
сообщить о нарушении
Текущая страница: 12 (всего у книги 20 страниц)
А Лучан, извольте радоваться – их предводитель. Сын Влада Дракулы, сажавшего людей на кол.
Закрывшись в спальне, Мина откопала потрепанного старого «Дракулу», приобретенного в готический школьный период, и стала его перечитывать.
Это было большой ошибкой. Все вспомнилось разом – не только кровавые монстры, с которыми по долгу службы сражался Аларик Вульф, но и Мина! В книге была девушка с таким именем! Это она влюбилась в Дракулу и отведала его крови… а потом ее, как водится во все книгах и фильмах, конечно, спасли.
Ну почему это все происходит именно с ней? Хватило, казалось бы, и того, что она знает, как умрет каждый встречный, и считает своим моральным долгом ему об этом сказать.
Так нет! Ее угораздило влюбиться в сына самого гнусного персонажа готической литературы, оказавшегося к тому же вполне реальным лицом. И сынок Дракулы ее покусал.
Когда все это останется позади (конечно, останется, как же иначе), она напишет об этом книгу.
Непременно напишет. Должен ведь кто-то принести весть из потустороннего мира. Это единственный способ уберечь других женщин от того, что сейчас переживает она.
«Женщины с Венеры, вампиры из ада»![24]
Мина лежала, следя за пляской теней, и обдумывала, что ей ответить, когда Опра спросит, почему она позволяла Лучану проделывать с собой эти вещи. Увлеченная новой идеей, она не заметила, что Джек Бауэр поднял голову и навострил уши, глядя на балконную дверь.
Хотя нет, палатинец ее к Опре не пустит. Он твердо убежден, что общественность о существовании вампиров знать не должна.
Но почему, почему они такие жестокие? Даже те, кто не убивает молодых девушек? Почему сердцу так больно?
Не будем забывать, что она сама позволила Лучану делать с ней все, что он хочет. И ей это определенно понравилось.
Это, конечно, еще не значит, что они поступили правильно.
Джек Бауэр начал вибрировать и глухо рычать, вытянув к балкону свою лисью мордочку. Мине показалось, что мимо занавешенной двери пронеслось что-то черное.
Голубь скорее всего. Или полиэтиленовый пакет, подхваченный ветром.
– Что там, мальчик? – шепотом спросила она. – Птичка? Птичку хочешь поймать?
Джек Бауэр встал, взъерошил шерсть и зарычал еще громче, не сводя глаз со стеклянной двери. Его тельце сотрясала крупная дрожь – Мина при виде этого сама покрылась мурашками.
Нет, это не птица.
Что же тогда? Или кто?
– Тихо, малыш. – Мина спустила ноги с кровати, крепко зажав в кулаке вязальную спицу.
Надо скорее позвать Аларика Вульфа. Он здесь как раз для того, чтобы ее защищать.
Хотя нет, не для этого. Он хочет узнать адрес ее любовника, чтобы убить его.
А тот, в свою очередь, убьет и его, и Джона.
Она не даст им погибнуть и Лучану тоже не даст – кем бы он ни был, что бы он с ней ни сделал, сколько бы ей ни лгал.
Гром грянул через пару секунд после вспышки молнии. Гроза перебралась через реку и вот-вот будет здесь.
Аларика звать нельзя. Если она это сделает, он умрет от руки Лучана, а за ним вскоре последует Джон. При условии, что она не спятила и там, за дверью, в самом деле Лучан. Как это вообще-то возможно? У них одиннадцатый этаж, пожарной лестницы нет. Мина гнала от себя мысли о летучих мышах и графе Дракуле, который у Брэма Стокера лазил по стенам наподобие ящерицы.
Выставив спицу вперед, она двинулась к балкону. Жалюзи и белые занавески мешали рассмотреть, есть там что-нибудь или нет. Джек Бауэр спрыгнул с кровати и шел за ней, не переставая рычать.
– Джек! Плохая собака! Тихо! – шикнула Мина.
Он, как всегда, не обратил на нее абсолютно никакого внимания.
Мина взялась за ручку, набрала воздуху и дернула дверь на себя. В лицо ей ударил ветер, Джек тут же выскочил на балкон.
– Джек, нельзя! – Мина с сердцем, колотящимся где-то в горле, рванула следом, но на балконе ничего – и никого – не было.
Она стояла на ветру, вся дрожа. Небо представляло собой мозаику из туч, за которыми то и дело сверкала молния. Луны почти не было видно. Оглушительный раскат грома отозвался у Мины в груди, и она не сразу расслышала, что ее кто-то зовет. Раскатистый голос, выкликающий ее имя, сливался с громом.
Джек, рыча и скалясь, просунул нос сквозь перила на стороне соседской террасы.
Мина посмотрела туда – и увидела.
Глава сорок вторая
1.15, 17 апреля, суббота.
Парк-авеню 910, кв. 11В.
Нью-Йорк, штат Нью-Йорк.
Лучан стоял на террасе Антонеску, и его длинное черное «барберри» развевалось вокруг него, как средневековый плащ.
Что он там делает, почему так смотрит?
Сейчас ночь, из туч над головой того и гляди хлынет дождь.
Она прижала руку к выпрыгивающему из груди сердцу.
– Мина. – Голос, похожий на струящийся шелк, ласкал ее кожу, как мягкий хлопок ночной рубашки.
Он звал ее, как молния зовет к себе гром.
Что же ей делать? Как ему отвечать?
Она прислонилась к стене и сказала через восьмифутовый прогал, разделявший их:
– Лучан, я не могу сейчас разговаривать.
Голос у нее дрожал, как и пальцы, но она упорно держала спицу, надеясь, что он не заметит.
– Почему, Мина? – все так же ласково спросил он. – Расстроилась из-за того, что я отменил нашу встречу? Разве ты не получила мою записку?
Пальто обвивалось вокруг его ног, голос – вокруг ее сердца.
– Получила. Большое тебе спасибо за сумочку, но сейчас не самое подходящее время…
– Позволишь войти? Я звонил, но ты не брала трубку.
Мина сглотнула. Если он в самом деле князь тьмы, то рано или поздно узнает правду – почему бы не сказать ему сразу?
– И не могла взять. У меня в гостиной сидит палатинец, который разломал все мои телефоны.
Лучан замер, и ей показалось, что все вокруг замерло вместе с ним: небо, молния, гром, ее сердцебиение, даже ветер. Тучи, только что мчавшиеся стремглав, громоздились одна на другую, надежно закрывая луну и оставляя во мраке лицо Лучана.
– Мина. – Эти два слога сказали ей все, словно недостаточно было одного метеорологического спектакля. Они взывали к ее состраданию… и таили в себе угрозу.
Живущий в Мине романтик уже несколько часов надеялся, что Лучан будет все отрицать. Вампир? Да что ты! Это же просто смешно. Всем известно, что вампиров не существует.
Сейчас она поняла, что надеялась тщетно.
– Я пытался тебе сказать, – произнес он. – В музее.
– Уходи. – Мина говорила шепотом, чтобы ее не услышали из гостиной, но своего ужаса и своей боли скрыть не могла. – Уходи, Лучан, и больше не возвращайся.
– Мина. – Луна все так же скрывалась за тучами, но его голос сделался уже не таким страдальческим, почти что нетерпеливым. Как будто у него есть какое-то право проявлять нетерпение.
– Какой же я была идиоткой, просто не верится. – Горло сдавило. Она прижимала спицу к груди, как амулет для защиты от темных сил. – Мне мерещилось, что нас соединяют какие-то необычайные узы, не знаю уж почему. Может, из-за того, что ты спас мне жизнь у собора Святого Георгия. Тогда я, правда, не знала, что объектом нападения был ты, а не я. Не знала, что ты…
Нет, не выговаривалось у нее это слово.
– Мина, я все могу объяснить.
Объяснить? Он это серьезно?
– Кто они были, Лучан? Ты их знаешь, не так ли?
– В некотором роде, – скорбно признал он.
– И все это время ты читал мои мысли, да? – Собственный голос казался Мине чужим. – Именно так ты узнал, где я живу. И сумочка! Дурацкая сумка! Надо было сказать, чтобы он выкинул из окна не телефон, а ее. «Ты убила дракона!» Не могу поверить, что купилась на это. Ты, часом, не пробовал писать диалоги для мыльных опер? А то я подберу тебе работенку у нас в конторе.
– Он до сих пор здесь, Мина? – Как резко это прозвучало… какие у него, должно быть, острые зубы. Хотя она даже не почувствовала, как они вонзились в нее. – Палатинский гвардеец?
– В чем проблема? – Она сознавала, что в ее тоне больше истерики, чем сарказма. – Мысли плохо читаются?
Налетевший непонятно откуда ветер сбил бы ее с ног, не ухватись она за перила. Спицу пришлось бросить, чтобы другой рукой защитить глаза.
Вокруг завертелся торнадо из пыли вместе с сухими лепестками растущей на балконе герани, но Мина тем не менее различила фигуру наподобие крупной летучей мыши, парящую между ней и террасой Антонеску. Она заслоняла даже тот слабый свет, что шел с неба и из окон квартир. Совсем как в тот раз, когда такие же твари ринулись на нее с Джеком Бауэром…
Нет, не на них. На Лучана.
Теперь понятно, почему он нисколько не пострадал – он ведь не человек. Зубы, когти и все остальное ему не страшно. Он умрет лишь в том случае, если ему – по словам Аларика Вульфа – отсекут мечом голову или вгонят в сердце заостренную деревяшку.
А она, дура, свою деревяшку бросила.
Когда ветер улегся и Мина отвела руку от глаз, Лучан стоял на балконе в паре футов от нее.
Сердце определенно вознамерилось выскочить из груди. Мина запрокинула голову. Знакомое лицо, такое красивое и одухотворенное, выражало крайнее недовольство.
Только теперь она поняла, отчего ее пульс так участился: это был страх.
Не за Джона и палатинца – за свою жизнь.
– Откровенно говоря, твои мысли никогда не давались мне, Мина, – спокойно сказал Лучан. – Из-за путаницы у тебя в голове.
Она держалась трясущимися пальцами за перила. Что она натворила? Что происходит? Что он здесь делает? Хочет ее убить?
– Я д-думала, вампиры не могут войти в дом без приглашения. – Ну вот, теперь еще и зубы стучат. Чудится ей, или зрачки Лучана действительно зажглись на миг красным огнем?
– Раньше так и было. – Гром раскатился снова, да так, что перила под ее рукой дрогнули. Гроза стремилась к своей наивысшей точке. – Когда-то люди – и христиане, и евреи – первым делом освящали свои дома. Теперь этого больше не делают, и все стало намного проще.
– Ясно. – Мина, не сводя с него глаз, переступала босыми ногами по полу в поисках упущенной спицы. Если найдет, хватит ли у нее мужества – и сил – вонзить это орудие в сердце Лучана? (Или в то место, где некогда было сердце.)
Не прыгнуть ли вниз? Лучше уж смерть, чем это.
– Даже освященный дом не так уж и недоступен, – продолжал Лучан тем же, почти светским, тоном. – Можно загипнотизировать наименее волевого из обитателей, чтобы он пригласил нас войти. Или, для пущей конспирации, превратиться в туман и проникнуть в замочную скважину.
– Ты умеешь превращаться в туман?
Глаза с красными искрами в глубине уставились на нее.
– Да, умею. И в волка тоже. Вязальной спицей ты меня не убьешь, с балкона не прыгнешь – даже палатинца не станешь звать, какое бы отвращение я тебе ни внушал. – Темные брови сошлись на переносице. – Откуда у тебя это чувство?
Он солгал. Он способен читать ее мысли. Не совсем, но почти.
Мир вдруг перекосился: Лучан обхватил ее за талию и рывком притянул к себе. От соприкосновения с его твердыми мускулами сквозь тонкую ткань рубашки вселенная выправилась было, но ненадолго.
– Я могу понять, отчего ты расстроена… – промурлыкал ласковый голос.
– Вряд ли. – Мина вывернула шею, чтобы взглянуть на него. Она стыдилась навернувшихся на глаза слез, но не могла удержать их. – Несколько часов назад я думала, что ты – лучшее, что со мной было. А теперь понимаю, что совсем не знала тебя. Положим, ты меня тоже, – сказала она, ощутив укол совести, – но ведь ты даже не человек.
Вслед за одинокой молнией, с грохотом разодравшей небо, начался дождь. По голове и плечам застучали капли.
– Когда-то я был человеком, Мина. – Безразличие как рукой сняло: Лучан говорил гневно, с отчаянием. Держа Мину в сомнительном укрытии дверной ниши, он закрывал ее от дождя. Мир все так же тошнотворно кренился. Джек Бауэр рычал как одержимый, но подойти не осмеливался. – Думаешь, мне не хочется вернуть себе все то, что чувствует человек?
Он ненавидел то, чем он был, но вынужден был с этим смириться… точно так же, как и Мина вынуждена была смириться с собой.
– Думаешь, мне нравится то, что сделал из меня мой отец? Нет, не нравится – но был ли у меня выбор? Не знаю, с кем он заключил сделку – с демонами, с ведьмами, с самим дьяволом, – но как-то ночью я умер и очнулся таким, как есть. То же самое он проделал с моим братом Димитрие. «Не горюйте, – сказал он нам, – вы будете жить вечно». Все началось, когда умерла моя мать… после ее гибели он и обрек себя на эту гротескную полужизнь.
Мина смотрела на него в ужасе. За его спиной лил дождь, рокотал гром. Она не хотела слушать его, ничего не хотела слышать.
– Мне нелегко приходилось, – продолжал, криво улыбаясь, Лучан. – Возникли… потребности. Я сопротивлялся им, но они пересиливали. Отец всячески поощрял нас, приносил нам… подарки. Димитрие, от рождения слабовольный, быстро уступил своим низменным инстинктам, стал убивать невинных и сделался просто чудовищем. Я же… не знаю. Возможно, я всем обязан наследию своей матери, которую, как ты знаешь, считали почти что ангелом.
– Лучан. – Мина в порыве глубокой жалости непроизвольно подняла руку – может быть, чтобы погладить его по щеке.
Она ненавидела то, чем он был, но он так страдал…
Лучан отвернулся, не дав ей прикоснуться к себе.
– Я не хочу сказать, что лучше своего брата. Или что его мать была хуже моей. Вложил ли я все свои силы в то, чтобы остановить его и отца? Нет. Я мог бы сделать гораздо больше и впоследствии… сделал.
Он снова повернул к ней голову с горящими, как угли, глазами. Мина опустила руку, словно боясь обжечься.
– Когда отца наконец уничтожили и трон перешел ко мне, я велел прекратить убийства.
Фотографии, показанные Мине Алариком Вульфом, были еще свежи в ее памяти. Но слушать, как Лучан распинается перед ней, да еще под хлещущим ему в спину дождем?
Сейчас он, может быть, и вампир, но когда-то, как сам сказал, был человеком.
– Давай войдем, – шепнула она. – Ты промокнешь.
Он как будто только теперь осознал, что держит ее в объятиях, и его взгляд приобрел интенсивность лазерного луча. Мине это не слишком нравилось. Кто знает, что он видит перед собой – любимую женщину или сытное блюдо?
Понимая, что совершает, возможно, самую непоправимую ошибку за всю свою жизнь, она тем не менее открыла дверь в комнату.
Лучан вошел следом за ней.
– Ты думаешь, что я монстр, – сказал он.
Мина, не отрицая этого, принялась хлопотать.
– Тут где-то есть полотенце. – Подхватив рычащего Джека Бауэра, она запихнула его в стенной шкаф, где, кстати, и полотенце нашлось. Джек, сидя среди ее туфель, нерешительно тявкнул. Ничего. Здесь он будет в большей безопасности, чем она, и никто его не услышит из-за грозы и видеорева в гостиной.
– Ты со мной что-то сделала, – обвинил ее Лучан, когда она вручила ему полотенце и помогла снять мокрый плащ.
– Я? С тобой? – Мина села на кровать, лицом к нему. – Я совершила огромную ошибку, влюбившись в тебя, вот и все. О чем, поверь мне, глубоко сожалею. Как о химической завивке, которую сделала в восьмом классе, не послушавшись Лейшу, чтобы пойти с Питером Дельмонико на вечер выпускников. Так что давай спишем все на мое неправильное решение и на этом завяжем. Как только дождь кончится, ты уйдешь. Оцени, какую я тебе оказываю услугу. Стоит мне заорать, и этот гвардеец в гостиной мигом прибежит и воткнет в тебя кол.
Красные глаза обратились на дверь в гостиную. Мина, заметив это, сгребла его за рубашку и посадила рядом с собой на кровать.
– Ты же знаешь, я не могу уйти, – сказал Лучан, не спуская глаз с двери.
– Почему не можешь? Прекрасно можешь, – заявила Мина, не отпуская его.
Он перевел взгляд на нее – красный огонь, к счастью, горел уже не так ярко.
– Ты знаешь почему, Мина.
О чем это он? Неужели… да нет, он никак не мог…
– Не могу, потому что люблю тебя. – Он взял ее руки в свои. – В письме я сказал, что ты убила дракона.
Лучан Антонеску признался, что любит ее?
Всего несколько часов назад это сделало бы ее счастливейшей в мире девушкой, но теперь…
Теперь она знает, что он не просто Лучан Антонеску, профессор восточноевропейской истории, а еще и князь тьмы.
– Но ты что-то скрываешь от меня, Мина, – продолжал он тем же низким, прерывистым голосом, держа ее за руки. – Я говорю не о палатинце в твоей гостиной, а о том, что почувствовал с первой же нашей встречи. О том, что ты скрываешь от всех.
– Скрываю? – Отлично зная, что он имеет в виду, она лгала по привычке.
– Да. – Его руки легли ей на плечи. – Я знаю, что напрасно тебя обманывал – с кем с кем, а с тобой это никогда не прошло бы. Я делал это, боясь тебя напугать, но до определенного предела вел себя честно, а вот ты честной со мной не была. В тебе что-то есть. С тех самых пор, как мы были вместе, я…
– Что? – Мина знала, что пошла на громадный риск, впустив его в свою комнату… не говоря уж о своем сердце. В любой момент сюда может ворваться Аларик, а с ним и Джон. Если случится худшее, вся вина падет на нее.
Впуская его к себе, она делает фактически то же самое, чем он все эти годы занимался вместе с отцом и братом. Совершает убийство.
Что она себе думает?
– После нашего расставания вчера утром со мной творятся странные вещи. Мне кажется, что я знаю, как умрет каждый человек, с которым я контактирую. Нет, не с моей помощью, что бы ты обо мне ни думала. Совсем по-другому.
Впервые, сколько она себя помнила, Мина не нашлась что сказать.
– Уверен, что человек у тебя в гостиной расписал меня весьма яркими красками. Возможно, часть этого даже и правда – я очень долго был тем, что я есть. Но такого, – Лучан с трудом подбирал слова, – я никогда еще не испытывал. До того, как… до нашей близости. Не скажешь ли, что со мной происходит? По-моему, это как-то связано с твоей тайной, которую ты так ревниво оберегаешь. Которая мешает мне читать твои мысли как следует. Которая роднит тебя с Жанной д’Арк, слышавшей голоса. Мне кажется, я теперь тоже их слышу.
Мина испустила долгий дрожащий вздох. В гостиной со скрежетом разбивались машины – «Форсаж» близился к апогею.
– Да, причина во мне. Думаю, это пройдет после следующей кормежки.
Он не слишком нежно сжал ее плечи.
– Что ты хочешь этим сказать?
– Все дело в моей крови. Ты выпил не очень много, так что надолго это не должно затянуться. Впредь будешь поосторожнее: каждый в конце концов есть то, что он ест.
Глава сорок третья
2.00, 17 апреля, суббота.
Парк-авеню 910, кв. 11В.
Нью-Йорк, штат Нью-Йорк.
Лучан смотрел на ее лицо, похожее на бледную решительную луну.
Интересно, что она видит на его лице? Шок?
– Ты знаешь, – он хотел удостовериться, что правильно ее понял, – как кто умрет?
– Не совсем так. К тебе, скажем, это не относится, поскольку ты уже умер.
Он все так же крепко сжимал ее плечи.
– Вот почему ты должен уйти, – сказала Мина со своей хрипотцой. – Я знаю, как умрут ватиканский гвардеец и Джон: их убьешь ты.
На имени брата ее голос дрогнул.
Лучану показалось, что гром, раскатившийся в эту секунду, грянул не в небе, а в нем. Он замотал головой, стряхивая с себя слова Мины, как оставшиеся на волосах дождевые капли.
– Нет, Мина. Это неправда. Я уже несколько веков не убивал ни одного человека и никогда бы не тронул твоего брата. Как и любого, кто тебе дорог.
Несмотря на темноту, он видел слезы в уголках ее глаз – они сверкали, как бриллианты.
– Их убьешь ты, – повторила она.
Его сердце, которое он давно считал умершим вместе с душой, возвращалось к жизни.
– Мина… твои видения не всегда сбываются, верно? – Он вспомнил парня, у которого отобрал ключи этим вечером.
– Если я предупреждаю человека и он принимает меры, то нет. – Она вытерла глаза тыльной стороной ладони. – Но ты вампир, Лучан, и не просто вампир. Говорят, ты их предводитель, князь тьмы. Думаешь, я поверю, что ты ничего им не сделаешь? Даже если они нападут? Они-то прямо рвутся тебя убить, и у Аларика Вульфа меч здоровущий…
Он отпустил ее плечи, прижал к себе, прильнул щекой к ее волосам.
– Ш-ш-ш. Ты видела лишь одно из возможных будущих.
– Чтобы оно не сбылось, нужно предпринять что-то, – сказала она, отталкивая его. – Главное, чтобы ты отсюда ушел. Эмила и Мэри Лу тоже с собой захвати, не то палатинец и до них доберется. Я стараюсь не быть предубежденной против… таких, как ты. Видит Бог, я сама натерпелась от предрассудков в качестве вестницы смерти. Но тебя называют князем тьмы – это предполагает, что ты несешь в себе зло и доверять тебе не…
– Нет во мне зла! – процедил он и поправился: – Больше нет.
– И покровителем всякой нечисти, – не уступала Мина. – Согласись, что ничего хорошего в этом нет.
– Вряд ли палатинцы могут быть беспристрастными на мой счет. Став князем, я неустанно работал, чтобы дать моему народу новое, просвещенное будущее. Старался соблюдать и наши интересы, и человеческие.
– Я видела фотографию палатинца, у которого съели половину лица. Аларик, – Мина кивнула на стену гостиной, – сказал, что это работа вампиров.
Лучан ссутулился. Аларик. Аларик Вульф. Он не скрывал больше, как потрясли его все эти откровения.
– Да. Я слышал о нем. И о его напарнике тоже. Они вступили в бой с Дракулами.
– С теми самыми Дракулами, – Мина с отвращением произнесла это слово, – которые напали на нас у собора Святого Георгия?
– Не на нас, на меня. Им нужен был только я, тебе ничего не грозило.
Мина ответила на это невеселым смешком.
– Когда я был рядом, во всяком случае, – уточнил он.
– И девушек тоже Дракулы убивают?
Как может столь сильная личность обитать в таком маленьком, хрупком теле?
– Да, – признал он, – я в этом почти уверен.
– Значит, новый просвещенный век пока не настал?
Никогда еще он не испытывал такого отчаяния. Почему это происходит именно теперь, когда он собрался урвать для себя толику счастья?
Договор, заключенный отцом, обеспечил бессмертие ему и его семье, но зачем нужна вечная жизнь, обрекающая тебя на вечное одиночество?
– Все не так просто, – сказал он. – Жажда крови, особенно у новообращенных, очень сильна, но я не позволяю им убивать. Они знают, что поплатятся, нарушив этот запрет, однако сейчас их стало гораздо больше, чем раньше. Один я не могу с ними справиться. Я пытался передать кому-то часть своих полномочий, но… Подозреваю, что за всем этим стоит мой брат. Он и раньше восставал против меня. Всегда хотел занять трон.
Мина подобрала полотенце и стала вытирать ему волосы.
– Все сочинители диалогов, – прошептала она, поцеловав его в мокрый затылок, – хотят стать ведущими сценаристами.
Прикосновение ее теплых губ прошило Лучана электрическим током. Он сидел тихо, не зная, как реагировать. Что этот поцелуй значит – ничего или все на свете?
– Прошу прощения? – сказал он.
Мина выронила полотенце, не менее изумленная своим поступком, чем сам Лучан.
– Факты – упрямая вещь: ты остаешься потенциальным убийцей моего брата.
– Да нет же. – Он притянул ее к себе, зарылся лицом в ее теплую шею рядом с ключицей, но от поцелуя счел за лучшее воздержаться. Его зоркий взгляд успел засечь роман Стокера, брошенный в угол словно в порыве гнева. – Мина, я люблю тебя. Это правда. Я никогда бы…
– Это может случиться вопреки твоему желанию, – прошептала она в его влажные жесткие волосы, давясь непролитыми слезами. – Брат не знает тебя так, как я знаю, и сам хочет тебя убить. Хочет примкнуть к ним.
– К кому? – Соображение у Лучана работало плоховато – от близости Мины или от ее крови, все еще прожигающей его жилы?
– К палатинцам.
Лучан уже не слушал ее. Его рубашка каким-то образом расстегнулась. Ее поцелуи у себя на плечах он ощущал как цветочные лепестки, ее кожа напоминала ему монтраше свежего разлива, ее пульс бился и в ней, и в нем, как эхо его былого сердцебиения.
– Об этом можно не волноваться, – только и сказал он. – Как и о том, что я будто бы могу убить Джона.
Говоря это, он снял через голову ее белую ночную рубашку, чего она, кажется, даже и не заметила. Стоя рядом с ним на коленях, полностью обнаженная, она всматривалась темными глазами в его лицо. Он даже в темноте видел, как вздрагивает от ударов сердца ее левая грудь.
На него обрушился шквал – желания такой силы он не помнил за всю свою пятисотлетнюю жизнь.
– Мина, – сказал он голосом, как открытая рана, и взял в мозолистую ладонь эту подрагивающую грудь.
Окончательно утратив власть над собой от прикосновения атласной кожи, он привлек ее к себе, такую гибкую и горячую, прижался губами к ее губам. Его снедала нужда поглотить ее… пожрать… сделать частью себя.
Она с невнятным стоном то ли желания, то ли протеста уперлась ему в грудь руками.
– Что? – спросил он с полуприкрытыми веками, нехотя оторвавшись от ее рта.
– Только чур не кусаться. Говорю твердо на этот раз.
Глава сорок четвертая
10.15, 17 апреля, суббота.
Парк-авеню 910, кв. 11В.
Нью-Йорк, штат Нью-Йорк.
Перед Джоном в глубокой сковородке шипело тесто. Класс! Он сегодня в ударе: дюжина оладушек, одна румяней другой.
Незабываемый будет завтрак.
Он добавил поджаренную оладью к стопке других, мурлыча что-то под нос.
Не следовало бы, пожалуй, так веселиться, когда у сестры тяжелая полоса.
Зато у них ночует охотник на вампиров из Ватикана – круто же!
Выглянув из кухни, Джон проверил накрытый в комнате стол. Порядок. Апельсиновый сок в стаканах, свернутые салфетки. Прямо как бранч у Сарабета, только без состоятельных мамаш, колясок и визжащих детишек.
Позвонить бы Вейнбергу, позвать его на оладьи, все ему рассказать. Вампиры в Манхэттене? Он ни в жизнь не поверит.
И тайное общество охотников на вампиров!
Он тоже захочет туда вступить, это точно. Надрать задницы мертвякам.
Или нет? В полицию он вот ни в какую не хочет. Будет и дальше сидеть дома, смотреть Си-эн-эн и бухтеть про серийного маньяка…
Джон задумался, не спеша вылить очередную порцию теста на сковородку.
Маньяк, о котором без конца бухтит Вейнберг… ну ясно же. Этот тот самый вампир, которого выслеживает Аларик.
Не тот, который сестру покусал – если Джон, конечно, понял все правильно. Другой, но тоже вампир.
Надо обязательно сказать Вейнбергу.
Джон бросил черпак в миску и стал набирать номер на лежавшем тут же мобильнике.
– Это, случайно, не мой телефон? – Мина появилась на кухне вполне одетая: джинсы, майка, красный шарфик и туфли-балетки в тон. Короткие волосы после утреннего душа курчавились.
Удивленный Джон прервал вызов.
– А, да. Извини. Я тут собрал его заново, когда ты уже легла. Работает как миленький – повреждения, видно, были поверхностные.
– Дай сюда, – потребовала она.
– Не-а. – Джон опять выглянул в гостиную, но Вульфа там не было. Он принимал душ в другой ванной, дав Джону строгие инструкции не подпускать Мину к телефонам, компьютерам и входной двери. – Инфицированным не полагается.
– Джон. – На ярком солнце Мина выглядела лучше, чем прошлой ночью. Во-первых, она подкрасилась, во-вторых, перестала плакать. В общем, хвост пистолетом, хотя она это выражение терпеть не могла. Рядом, как обычно, сопел Джек Бауэр. – Не будь идиотом, я не собираюсь ему звонить. – Оба они знали, что такой этот «он» – вампир. – Просто посмотрю сообщения.
Джон колебался. Она и правда выглядит намного лучше… может, уже и переболела. Узнай он, что одна из его девушек спала с вампиром, он бы, по правде сказать, ею бы тоже переболел – исключая разве Тейлор Маккензи.
– Ну… – Мобильник все утро вибрировал как нанятый – кому-то сильно не терпелось прорваться к Мине.
Может, как раз вампиру. Можно дать Мине телефон, послушать их разговор, узнать, где он, и помочь Аларику Вульфу разделаться с ним.
Тогда его точно возьмут в палатинцы, и перед ним откроется новая потрясающая карьера.
С другой стороны, Мина крепко уверена, что ее новый бойфренд, наоборот, убьет их с Алариком – это не бодрит, прямо скажем.
Пока он прикидывал все за и против, телефон у него в руке зажужжал.
– Может, это Лейша, – сказала Мина. – Может, у нее началось.
– Ей рожать только через два месяца.
– Это ее врач так думает.
– Ну да. Ты у нас эксперт, как известно.
– А то.
– Неизвестный номер, – сообщил Джон.
– Может, она с работы звонит.
– Ага. В субботу.
– Она стилист, – напомнила Мина. – Парикмахер.
Джон, закатив глаза, отдал ей телефон. Его грядущая смерть от рук князя тьмы ее как будто не больно волнует, с чего тогда ему волноваться?
Мина нажала кнопку.
– Алло?
– Вы что там делаете? – осведомился низкий баритон из гостиной.
Ну вот, так он и знал. Вечные неприятности с этой Миной – теперь его ни в какой спецназ не возьмут.
– Ничего, – засуетился Джон, выходя из кухни с оладьями на тарелке. – Это ее лучшая подруга звонит, беременная. Серьезно, чувак, я проверил. Хочешь оладьи?
Аларик Вульф, очень злой с виду, вышел из душа с мокрыми волосами и без рубашки, демонстрируя прекрасно развитые дельтовидные и пекторальные мышцы, не говоря уж о твердокаменных абдоминальных – упаковка из шести штук, одним словом. Если б Джон вовремя обзавелся таким богатством, Тейлор Маккензи давно бы уж у него из рук ела.
С другой стороны, вон у него сколько шрамов – может, и не стоит так уж спешить с этой их спецкомандой. Что это там, не укус ли? Жуть, голимая жуть.
Храбрая Мина – Джон решил, что за это ей все можно простить – подняла палец в международном жесте «я сейчас», не отнимая телефона от уха.
Аларик, у которого аж жилы вздулись на лбу и на шее, смотрел только на нее, совершенно игнорируя Джона. Не заметил даже, как красиво накрыт стол, не оценил, что повар бекон поджарил – настоящий, не индюшачий! Пришлось окна открыть, чтобы не так пахло салом.
– Сейчас же… положи… телефон, – процедил Вульф.
Мина со сдвинутыми бровями сказала в трубку, будто не замечая его:
– Погоди… Скажи точно, где ты.
Вульф пересек комнату тремя большими шагами. Джону показалось, что он сейчас оторвет сестре голову, но она шмыгнула за кресло и огрызнулась нахально:
– Я разговариваю, не видишь? Важный звонок.
Аларик наконец посмотрел на Джона, явно требуя объяснений.
– Знаешь, – зачастил тот, – ее лучшая подруга беременна, и она думает… долгая, в общем, история. Никакого отношения к вампирам, клянусь. Смотри, я приготовил завтрак. Давай сядем и поедим, пока не остыло, а? Сделать тебе кофе? У Мины кофеварка хорошая.
Аларик проворчал что-то невразумительное. Скрестив руки на широкой, в многочисленных шрамах груди, он ждал, когда Мина закончит свой разговор.
– Да-да, поняла. Нет, ты все правильно сделала. Оставайся на месте, мы за тобой приедем. – Уловив крайне скептическое выражение на лице Вульфа, Мина с вызовом прищурилась и добавила: – Я знаю, где это, да. Мы тебя, найдем, обещаю. Через полчаса примерно. Пока. Надо ехать, – сказала она, разъединившись. – Мы…
– Этой ночью ты была с ним, – взорвался Вульф, наставив на нее обвиняющий перст. – Он был здесь!
У Мины отвисла челюсть, у ее брата тоже.
– О чем ты? Мы тоже здесь были, и она не…
– А вот о чем!
Вульф, подойдя к Мине, дернул за шарфик на ее шее.
– Задушить хочешь? – раздраженно спросила она. – Твой босс не против, что ты обращаешься с людьми таким образом?
