Текст книги "Ненасытный"
Автор книги: Мэг Кэбот
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 20 страниц)
Старик Вульф не считал себя снобом. Совсем нет. Если бы кто-то потрудился спросить (никому, кроме его напарника Мартина, это в голову почему-то не приходило), он рассказал бы, что первые пятнадцать лет из своих тридцати пяти жил в полной бедности. Ел, когда очередной отчим выигрывал немного на скачках – если, конечно, мамаша-наркоманка оставляла что-нибудь на еду.
Когда он стал промышлять своим умом на улицах родного Цюриха, социальная служба зацапала его и поместила в приют. Незнакомые люди, к его удивлению, заботились о нем куда лучше, чем собственная семья.
Там, в приюте, на него и обратила внимание Палатинская гвардия. Парень обладал твердой рукой, врожденной способностью к языкам, стрелял в цель без промаха и никого не боялся: ни своих папаш, ни социальных работников, ни священников, говоривших от имени самого Бога, ни кровососов.
Став ватиканским гвардейцем, Аларик спал на простынях из стопроцентного египетского хлопка, ездил на «ауди R8», ел фуа-гра и конфи из утки. Носил итальянские костюмы и выглаженные вручную рубашки – другую он в жизни бы не надел. Каждое утро подолгу плавал, потом сидел в сауне. Вел активную сексуальную жизнь с красивыми, культурными женщинами, ничего не знавшими о его прошлом. Собирал комиксы о Бетти и Веронике,[7] которые выписывал из Штатов за нехилые деньги, а все остальное время выполнял свою тайную миссию, убивая вампиров.
Жизнь была хороша…
Соратники, правда, не одобряли его. Почти все они, отправляясь в командировку, останавливались в местных монастырях или домах священников, Аларик же селился в лучших отелях – за свой, разумеется, счет. А что такого? Детей и родителей ему содержать не приходится. Разве он виноват, что ранний интерес к инвестициям (большей частью в драгметаллы, особенно золото, которого в Ватикане навалом) сделал его любимым клиентом в цюрихском банке?
При всем при том снобом он не был ни в коем случае. Мог обходиться без привычного комфорта не хуже кого другого – что, собственно, и делал сейчас.
Сидя в прокатной машине у супермаркета в городе Чаттануге – ну и названьице! – он смотрел, как народ идет к магазину на обеденный перерыв. Его начальники через множество инстанций получили заявление от родителей одной девушки, работающей как раз здесь, в «Уолмарте»: на нее, когда она возвращалась домой с ночной смены, на этой самой стоянке напал вампир.
Проблема заключалась в том, что укусы она объясняла не нападением, а «любовной игрой», то есть испытывала к своему обидчику самые нежные чувства.
Все они так, с привычным цинизмом думал Аларик. Вампиров до того романтизировали, что впечатлительные девчонки проходу не дают актерам, играющим кровососов в кино и на телевидении.
Это даже не их вина. Женщины генетически запрограммированы на волевых, красивых самцов с высоким уровнем тестостерона, хороших потенциальных добытчиков – словом, на таких, какими в фильмах изображают вампиров.
Посмотрели бы эти романтические особы на Мартина, бывшего напарника Вульфа. Видели бы, как спасали его врачи после ликвидации одного вампирского гнезда на берлинском складе. Твари отъели Мартину пол-лица – он до сих пор питается через соломинку.
Хорошо еще, что глаза у него уцелели. Сможет увидеть, как Симона, их с Карлом приемная дочка и крестница Аларика, отпразднует свой четвертый день рождения.
Вот почему Аларик так любит свою работу.
Он был ей предан, конечно, и до этого случая. На каком еще поприще можно пользоваться мечом? Что-то он ни одного не припомнит.
Свой меч, «Сеньора Липучку», Аларик любил всей душой. Клинок в отличие от людей не лжет и не разбирает, какой перед ним вампир – дурак или умный. Американские вампиры, к примеру, глупее прочих. Ошиваются в таких местах, куда Аларик, да еще будучи бессмертным, сроду бы не пошел: в средних школах и магазинах вроде «Уолмарта».
Будь Аларик вампиром – а этому не бывать: если по закону подлости его покусают достаточно сильно, напарник, согласно инструкции, сразу убьет его, – так вот, на месте вампиров он выбрал бы более приличную торговую сеть. Например, «Таргет».
Вампиры, вероятно, не ходят туда из-за камер слежения на парковке. (То, что они не отражаются в зеркалах и не остаются на пленке, – миф. Это было верно в те времена, когда в производстве зеркал и пленки применялось серебро, но теперь мир стал цифровым, зеркала стоят дешево, и вампиры запечатлеваются точно так же, как смертные.) Аларику «Таргет» нравился – жаль, что его нет в Риме. В последний раз он там купил часы «Гуфи». Другие гвардейцы посмеялись над ним, а ему все равно. Хорошие старомодные часы – показывают время, и ничего больше.
Иногда человеку жизненно важно знать, который теперь час.
Зажужжал телефон. Отложив комикс про Бетти и Веронику, Аларик достал мобильник из внутреннего кармана и прочитал сообщение.
«Манхэттен… не менее трех полностью обескровленных трупов».
Аларик перечитал текст еще дважды.
Обескровленные тела? Таких глупостей, насколько Аларик знал, вампиры не делали уже целый век.
Полноценное убийство!
Такие нападения, как здесь в Чаттануге, – дело обычное. С этим даже в суд не пойдешь. Жертва хоть и под гипнозом дала согласие – только ее родители и Палатинская гвардия смотрят на это иначе.
Но раз у кого-то из вампов хватает ума убивать, это означает, что князь наконец-то вылезет из дыры, в которой прятался последнюю сотню лет.
Поневоле придется. Он не позволит, чтобы безопасность его подданных оказалась под угрозой.
Аларик усмехнулся. Текущая неделя стала выглядеть намного занятнее.
Девушка в форме «Уолмарта» шла прямо к нему – он предусмотрительно припарковался рядом с машиной, которую описали родители пострадавшей.
Она не была похожа на фотографию, которую он тоже получил от родителей. Вернее, перестала быть похожей – с доноршами вампиров обычно так и бывает. Круглые щеки ввалились, форма болтается как на вешалке, рыжие волосы утратили блеск. На шее платочек, чтобы скрыть «любовный укус», которым наградил ее новый друг на последнем свидании.
Из-за анемии она не заметила даже, что Аларик вылез из машины и встал перед ней на солнце – массивный, со спрятанным до времени под плащом «Сеньором Липучкой». Так и продолжала прихлебывать газировку из большого стакана.
Как же без газировки-то! Надо пополнить плазму, чтобы кое-кто мог поужинать.
– Сара, – тихо окликнул Аларик, и она наконец-то взглянула на него безжизненными голубыми глазами.
Аларик, распахнув плащ, показал ей меч – чуть ли не единственное, что способно вывести их из ступора.
– Скажи, где он, Сара, – мягко сказал Вульф, – и я сохраню тебе жизнь.
Глава восьмая
14.00 по североамериканскому восточному времени.
13 апреля, вторник.
Здание АБН.
Мэдисон-авеню, 520.
Нью-Йорк, штат Нью-Йорк.
ПРИГЛАШЕНИЕ.
КУДА: званый обед, у нас, Парк-авеню 910, кв. 11А.
КОГДА: 15 апреля, четверг, 7.30 вечера.
ПО ПОВОДУ: приезжает кузен Эмила! Князь!
ФОРМА ОДЕЖДЫ: включи воображение! Наряжайся! Когда еще доведется познакомиться с августейшей особой! Доставай самые сексуальные шмотки и не расстраивайся, если муж не дает тебе платиновую карту – покопайся в шкафу!
Хо-хо! До четверга!
Мэри Лу
Мина уставилась на компьютерный монитор.
Ей полагалось работать над диалогом для следующей недели: Табби устраивает матери сцену из-за того, что Виктория спит с Ромеро, ее инструктором по верховой езде, – дочка к нему сама неровно дышит.
Вот только в голову ничего не лезло, кроме назначения Шошоны и ее жуткой вампирской линии, которую Фрэн и Стэн, конечно, уже согласовали с каналом (а канал с КДИ). Подразумевается, что это сделает «Ненасытных» более привлекательными для ключевой женской аудитории от восемнадцати до сорока девяти, а стало быть, привлечет больше рекламных денег. И им всем повысят зарплату (чего в сценарном отделе уже год не случалось).
А теперь еще эта бомба в почтовом ящике – попробуй тут сосредоточиться на работе.
Мина, даже не пытаясь, перекинула письмо лучшей подруге Лейше.
Та позвонила через пару минут.
– Это кто же такая?
– Соседка моя, Мэри Лу. – Странный провал в памяти: они обсуждали эту самую Мэри Лу через два дня на третий.
– А, ну да. Она тебе нравилась, пока не начала подкарауливать тебя в лифте…
– … и навязывать мне всех знакомых мужиков, когда мы с Дэвидом разбежались, – закончила Мина. – Еще она без конца гонит, что проследила родословную своего мужа вплоть до румынской королевской семьи. У нее вышло, что он граф, а она, значит…
– …графиня. – В трубке гудели фены – Лейша работала стилистом в модном салоне в Сохо. – Это ведь она, когда вы с Дэвидом покупали квартиру, голосовала в комитете жильцов против, потому что вы не женаты официально? А когда выяснилось, что ты пишешь для «Ненасытных», передумала, потому что фанатеет по Виктории Уортингтон-Стоун.
– Она. – Мина надкусила мини-«Баттерфингер», взятый из секретного ящика. – И брата моего ненавидит, хотя и делает вид, что нет.
– За что это? – искренне удивилась Лейша.
– Думает, что он халявщик, живет за мой счет. Вопрос в том, как мне отвертеться от ее вечеринки.
– Слушай, а почему бы тебе не пойти? В твоем светском графике, насколько я знаю, найдется пара просветов.
– Некогда мне общаться с румынскими князьями. У меня на руках Виктория Уортингтон-Стоун и ее ранимая, но упертая дочка Табита. – Мина откусила еще шоколадки. Суть в том, чтобы растянуть батончик надолго, а это трудно: очень уж они маленькие.
– Да, правильно. Это я глупость сказала. А что там светит Виктории с ее дочкой?
– Угадай с одного раза, – вздохнула Мина. – Директиву спустили сверху. Высечено на камне «Консамер дайнэмикс инкорпорейтед».
– Ух ты! Поделись!
– «Похоть» бьет нас по рейтингу, ну и…
– Грегори Бейн, – засмеялась Лейша. – Все парни хотят прическу, как у него. Думают, это новый стиль, хотя там все дело в бритве и муссе. Прямо с ума посходили.
– Давай поподробней. – Мина крутанулась на стуле, отвернувшись от монитора к окну, к долине серых небоскребов, украшавших Пятьдесят первую улицу между Мэдисон и Пятой авеню. Где-то там Елена сейчас выясняет, что ее американская мечта оказалась не совсем такой, как ей думалось. Интересно, скоро ли она позвонит и позвонит ли вообще. – Я лично не ухватываю. Он похож на волосатую зубочистку.
Смех Лейши веселил Мину и напоминал о былых временах, когда они обе еще не увязли в ипотечных кредитах, однако она сочла своим долгом сказать:
– Не смешно. Ты же знаешь, как я отношусь к вампирам.
– Да, – заскучала Лейша. – Сейчас процитирую… «в культе женоненавистничества царствует дом вампиров».
– Они выбирают себе в жертву красивых девушек, а женщинам это почему-то кажется сексуальным.
– Мне вот не кажется. Я хочу, чтобы меня убило чудовище Франкенштейна – люблю больших идиотов. Смотри только мужу не говори.
– Они все время признаются, что охотно бы нас прикончили, но благородно воздерживаются. Не понимаю, почему это находят таким привлекательным. Как можно возбуждаться из-за того, что парень хочет тебя убить?
– Хочет, но не убивает, – значит, ты особенная, не такая, как все, – дала разъяснение Лейша. – И потом они все богатые. Я бы не отказалась от богатого мужика, который хочет меня съесть, но благородно воздерживается. Адам мне даже со стиркой не помогает, хоть и сидит без работы.
– Вампиры не существуют в реальности! – заорала в телефон Мина.
– С чего ты так завелась-то? Если существуют пророки, предсказывающие, кто как умрет, почему вампиры не могут?
Мина перевела дух.
– Я еще не говорила, что ведущим сценаристом Шошону поставили? Добивай уж.
– О господи, – раскаялась Лейша. – Извини, Мин. Что собираешься делать?
– А что я могу? Только ждать. Рано или поздно она напортачит. Надеюсь, к этому моменту мы с сериалом еще будем на месте, и я спасу положение.
– Понятно. Комплекс героя.
– Чего? – свела брови Мина.
– Вампиры – женоненавистники, а у тебя комплекс героя. Всегда был. Ясно, что тебе хочется спасти шоу, а заодно и весь мир.
– Ладно, хватит обо мне. Как поживает Адам?
– Три дня с дивана не слезает.
Мина кивнула, забыв, что Лейша ее не видит.
– На первом месяце безработицы это нормально.
– Лежит и смотрит Си-эн-эн, прямо как зомби. Совсем свихнулся на этом серийном убийце.
– На каком убийце? – спросила Мина и вспомнила, что говорила Шошона. – А, это ты про девушек в парках?
– Ну да. Я спрашиваю, взял ли он почту из ящика, а он кидается.
– Джон был такой же, когда потерял работу и переехал ко мне, – вздохнула Мина. – Сейчас он хотя бы стирает, да и то потому, что машина у нас в квартире, не где-нибудь, и надоедает прыгать через кучи белья.
– Я его спрашиваю, когда он займется детской. Это скорее ниша, чем комната, но все равно: надо там дверь навесить, гипсокартон поставить, покрасить… А он знаешь что говорит? Рано еще, времени вагон. Томас родится через два месяца! Не знаю, как мы управимся, просто не знаю.
– Управитесь, – заверила Мина. – Как-нибудь да прорвемся.
Сама она в это не верила. Джон, системный аналитик, давно уже уволенный из инвестиционной компании, был не ближе к новой работе, чем в день своего увольнения. Как и Адам. В колледже эти двое были соседями по комнате – Джон и познакомил Адама с Лейшей. На немногие вакансии по их специальности претендовали сотни, если не тысячи, столь же квалифицированных работников.
– Это можно считать предсказанием?
– Можно, – твердо сказала Мина.
– Ладно, запомню. Удачи тебе с князем. Я бы надела черное – это всегда к месту, даже при встрече с особой королевских кровей.
Мина, закусив губу, повесила трубку – она терпеть не могла врать Лейше.
Прорвемся, как же.
Лейша утверждает, что родит через два месяца. Может, ей врач так сказал, да только он ошибается. Каждый раз, когда Лейша говорила, что Томас появится через два месяца, у Мины сжималось сердце.
Она точно знала, что ребенок родится через месяц, если не раньше.
Да еще и Томас! Странноватый у них получится Томас Вейнберг, учитывая, что это девочка.
Но как сказать будущей матери, что ее доктор неправ? Особенно если твои слова основаны на предчувствии, и все твои прежние предсказания относились к смерти, а не к рождению?
Ответ: никак. Ты попросту молчишь в тряпочку.
С монитора на Мину все также смотрело письмо Мэри Лу. Иногда ей трудно было поверить, что есть люди, которым на жизнь зарабатывать не приходится. В родне у них князья. Всех забот – планировать изысканные приемы и ходить по магазинам с кредитной карточкой мужа.
В то время как девушек вроде Елены похищают подонки вроде Джеральда, и полиция ничего с этим не может поделать…
Но они есть, эти люди. Они живут в ее доме, фактически в соседней квартире.
Мина решительно нажала Delete, открыла новый документ и взялась за работу.
Глава девятая
23.00 по Гринвичу, 13 апреля, вторник.
Где-то над Атлантикой.
Лучан Антонеску не любил пассажирские лайнеры по собственным, не сходным с общечеловеческими, причинам. Проблем с самоконтролем, не считая вспышек ярости, у него не было, и погибнуть в катастрофе он, конечно же, не боялся.
Но что за манера у этих авиалиний – запихивать пассажиров в железные коробки, называемые теперь самолетами, и часами держать в тесноте, без движения и свежего воздуха!
Он старался летать только на собственных воздушных машинах. Его «лирджету», к сожалению, недоставало мощности для перелета через Атлантику, поэтому все приглашения на заокеанские конференции и презентации книг Лучан вежливо отклонял. Он вообще избегал всякого рода рекламы.
На этот раз он, однако, летел. Первым классом. Здесь располагались как в отдельных купе, и тех, кто сидел спереди, сзади и сбоку, он просто не видел.
Очень симпатичная стюардесса – теперь их называют бортпроводницами, напомнил себе Лучан – предложила ему меню с обширным выбором блюд и вин, в том числе вполне приличных итальянских бароло.
Позже, когда пилот выключил свет, стюардесса спросила, не постелить ли ему постель. Он дал согласие больше из любопытства – что за постель? Оказалось, его кресло, стоит лишь нажать кнопку, автоматически раскладывается в кровать, довольно удобную (не для тех, правда, у кого рост под метр девяносто).
Заботливая стюардесса извлекла из неких потайных мест матрас, настоящие простыни, стеганое одеяло. Аккуратно застелила кровать, взбила подушку.
Под конец она вручила Лучану матерчатый мешочек с пижамой большого размера, зубной щеткой, пастой, маской-наглазником. Улыбнулась, пожелала спокойной ночи. Он улыбнулся в ответ. Переодеваться в пижаму и ложиться он не намеревался, но весь этот процесс и сама девушка его прямо-таки очаровали.
Девушка вспыхнула. Она развелась со сволочным мужем, изменявшим ей все восемь лет брака, и растила маленькую дочку одна. От жизни ей хотелось немногого: лишь бы бывший муж вовремя платил алименты да иногда навещал ребенка. Лучан знал об этом, хотя она, естественно, и не думала ничего говорить. Тайные мысли людей всегда передавались ему. За долгие годы он привык к этому и порой даже получал удовольствие, снова чувствуя себя человеком.
Почти.
Извинившись, она занялась другим пассажиром, тучным бизнесменом, сидевшим за широким проходом на месте 6J. Он в отличие от Лучана был всем недоволен: подушка недостаточно мягкая, пижама тесная, щетка слишком жесткая, шампанское наливают не в ту же секунду.
По наблюдениям Лучана, он нажимал кнопку вызова каждые пять минут, нервируя не только стюардессу, но и сидящую впереди него даму. Та, сдвинув наглазник, пыталась рассмотреть, в чем дело на этот раз. Утром ей предстояла важная встреча, и дама хотела выспаться.
Когда стюардесса ушла за другой подушкой, Лучан встал и нанес визит пассажиру 6J.
– Что вам нужно? – осведомился субъект с мыслями не глубже наперстка.
Стюардесса, вернувшись, с удивлением обнаружила, что 6J стал очень бледен и спит крепким сном, чуть ли не в кому впал. Тревожно оглядев салон, она встретилась глазами с Лучаном, достававшим книгу с багажной полки.
– Перепил шампанского, я полагаю, – подмигнул тот. – Не привык потреблять столько алкоголя на большой высоте.
Девушка, помедлив, робко улыбнулась и предложила Лучану вторую подушку.
– О, – сказал он. – Благодарю вас.
Пока самолет летел по ночному небу к Нью-Йорку, Лучан бродил по темным салонам, вслушивался в дыхание спящих, дегустировал их сны, смотрел на их голые незащищенные шеи. Надо бы авиалиниям сделать полеты комфортабельными для всех, думал он, – не только для немногих привилегированных из первого класса.
Глава десятая
18.30 по североамериканскому восточному времени.
13 апреля, вторник Парк-авеню, 910.
Нью-Йорк, штат Нью-Йорк.
Мина, вызвав лифт, оглянулась по сторонам. После долгого утомительного дня она надеялась хотя бы на одну маленькую поблажку: доехать до одиннадцатого этажа в тиши и спокойствии, не напоровшись на Мэри Лу.
Дом у них был шикарный, со швейцаром у сияющих стеклом и медью дверей. Мраморный вестибюль, хрустальная люстра, подземный гараж (парковочные места за дополнительные 500 долларов в месяц). Мина предпочла бы потратить эти деньги на сумку с дракончиком – будь у нее, конечно, лишние 500 долларов.
Ее квартира не дотягивала до общей роскоши и срочно нуждалась в ремонте: лепнина сыпалась с потолков, паркет требовал циклевки, старинные камины бездействовали. Двери на мини-балкон с видом на террасу Мэри Лу (величиной примерно как вся квартира Мины) вечно заедало, недостаток стенных шкафов чувствовался все больше.
Ладно, это все не смертельно. Главное, что это ее квартира – или будет ее, когда она наконец выплатит Дэвиду его долю. С этой квартирой им повезло: рынок недвижимости был тогда в полном упадке, предыдущие владельцы разводились и спешили продать собственность, а Мина как раз получила маленькое наследство от двоюродной бабушки Вильгельмины, в честь которой ее и назвали (мать выбрала сокращенный вариант, боясь, что полное имя соученики и учителя в жизни не выговорят).
Даже после долгого отсутствия Дэвида она не считала возможным приводить сюда кого-то еще, но при виде Шошоны, уходящей из офиса с симпатичным парнем (тем самым Стефаном Домиником, наверно; Мина успела только заметить, что он брюнет, прежде чем парочка вошла в лифт), ей стало завидно.
Она уже и не помнила, когда была на свидании… если не считать того первого и последнего раза, когда она позволила Мэри Лу познакомить ее с кем-то из сотрудников Эмила. Не успели они заказать кальмара в фешенебельном ресторане, у нее язык зачесался сказать, чтобы тот последил за холестерином, если не хочет загнуться от сердечного приступа до тридцати пяти лет.
Ей он больше, естественно, не звонил, но, возможно, позвонил своему доктору и начал принимать липитор.
А обычной надежде Мины, похоже, не суждено было сбыться.
С кем-с кем, а с соседкой она встречалась практически каждый день.
Не успеешь вызвать лифт утром, а Мэри Лу тут как тут. То же самое вечером, и никакой надежды на цивилизованное общение. У нее две темы: новый знакомый, который идеально подходит Мине, и сюжетная линия, которую она придумала ночью.
«Правда? Надо же. Спасибо, Мэри Лу, я уже встречаюсь с одним парнем, мы вместе работаем».
Вариант: «Да, я обязательно предложу Фрэн и Стэну отправить Викторию полномочным послом в Бразилию. Думаю, им понравится».
Никаких служебных романов у Мины, конечно, не было, если не считать платонической дружбы с Полом, счастливым мужем и отцом трех детей, двадцать пять лет состоящим в браке, – и ничего достойного Виктории Уортингтон-Стоун графиня еще не придумала.
Жаль вообще-то: Мине по-настоящему нравились Мэри Лу и ее скромный, слегка рассеянный супруг Эмил.
С тех пор, как Дэвид ушел, и Мэри Лу заклинило на ее личной жизни, Мина стала понимать, что чувствовал Нед перед своим припадком в столовой. Попробуй приведи кого-то в квартиру, где твой старший брат вечно готовит феттучини-альфредо. Какая же сила наконец направит Мину в нужную сторону?
Похоже, на эту должность себя самочинно назначила Мэри Лу.
А вот и она, легка на помине. Опять не вышло удрать.
– Мина! – вскричала графиня. – Как здорово, что мы встретились. Получила мое письмо? Князь тебе понравится. Он тоже писатель, но пишет книги, не сценарии для сериалов. Профессор, специалист по румынской истории. Ты ведь получила мейл насчет обеда, который я устраиваю в четверг? Сумеешь прийти?
– Даже не знаю… На работе запарка…
– Уж эта твоя работа! – с полуоборота завелась Мэри Лу – лучше бы Мина молчала. – Нельзя же так надрываться. Ты, конечно, молодец: на прошлой неделе, когда Виктория, исповедавшись отцу Хуану-Карлосу, что спит с тренером своей дочери, тут же соблазнила его, мне пришлось зажать рот салфеткой, чтобы не завопить и не испугать домработницу, пока она пылесосит. Блестяще! Твоя идея, верно?
Мина скромно потупилась. Линию Виктории и священника действительно предложила она. Священник, который благородно воздерживается от секса, это совсем другое… и убивать Викторию у него даже в мыслях нет.
– Ну, в общем… – начала она, но Мэри Лу перебила:
– У тебя климакс придет раньше времени, если будешь так вкалывать. Слушай-ка…
Двери лифта открылись, Мина с графиней вошли. Подъем на одиннадцатый этаж сулил Мине целую вечность терзаний.
Мэри Лу принялась в подробностях описывать замок, где князь обитает летом. Она хорошо знала те места, поскольку они с мужем каждый год там бывали – два блаженных месяца, когда Мина ездила в лифте одна.
На пятом Мина вдруг осознала, что ей ни разу ничего не открылось на предмет кончины Мэри Лу и ее мужа. Не странно ли?
Может, пророческий дар, который проявился у нее в подростковый период, теперь, накануне тридцатилетия, начинает слабеть? Уж и помечтать нельзя девушке…
Учитывая Минино счастье, куда более вероятно, что он трансформируется во что-то другое: взять, к примеру, ее предчувствие относительно Лейши с ребенком.
На десятом она усвоила все, что могла выдержать, о саксонских архитектурных мотивах.
– Все, приехали, – сказала Мина, когда двери наконец-то открылись на их этаже.
– Совсем забыла, – уже в холле спохватилась графиня. – Как дела у твоего брата?
И ее голова красноречиво склонилась набок, а глаза выразили Сочувствие с большой буквы. Тут не без ботокса, говорила себе Мина – графине хорошо за сорок, а морщин нет совсем. Может, потому что она постоянно носит шляпки и перчатки от солнца. У нее этого добра целая коллекция – сегодняшний ансамбль, к примеру, малиновый.
В общем, все как положено: наклон головы, сочувственный взгляд, меж бровями две черточки (цифра 11), губы наморщены. «Так как же дела у твоего непутевого брата?»
– Хорошо, – ответила Мина (с учетом того, сколько раз за неделю ей приходилось повторять это, она выказывала приличный энтузиазм). – Джон поддерживает форму, много читает, даже пробует себя в кулинарии. Вчера приготовил говядину с апельсинами по-китайски, рецепт взял из «Таймс» – вкуснотища!
Бессовестная ложь. Мину ужасно злили попытки Джона изобразить из себя кулинара. Особенно доставали ее стейки, которые он жарил на ее балконной хибати – куда проще было бы заказать на дом. Готовый продукт Мина спускала в мусоропровод, надеясь, что графиня с мужем не учуют его, вернувшись домой. Они бывали на всех благотворительных вечерах в городе, возвращались заполночь, и в светской хронике постоянно упоминались их имена наряду со щедрыми пожертвованиями.
– О-о! – Мэри Лу приложила руку к жакету от Шанель. – Замечательно. Как великодушно с твоей стороны поддерживать его, пока он не станет на ноги. Князь любит великодушных людей – тебя он тоже полюбит. – Мэри Лу отняла руку. Перчатки она сняла еще в лифте, и под потолочным светильником сверкнул бриллиант в семь-восемь карат. – В четверг обязательно возьми с собой Джона. Он такой милый, мы всегда ему рады.
– Большое спасибо, – сказала Мина, удерживая на лице приклеенную улыбку, – но я пока не уверена, что мы сможем. Скажу точно чуть позже. Хорошего вечера!
– И тебе тоже. Au revoir![8]
Может быть, что-то хорошее еще случится сегодня, думала Мина, торопясь к своей двери. Она никогда не переставала надеяться. Что у нас останется, если уйдет надежда? Ничего, полный ноль.
Рубиновую сумку с драконом все-таки можно приобрести. В Интернете, подержанную.
Она, конечно, тоже может оказаться Мине не по карману. Чистый эгоизм – покупать в общем-то ненужную вещь, когда столько безработных перебиваются впроголодь и становятся добычей кошмарных типов вроде бойфренда Елены.
Никогда Мина не купит себе эту сумку, даже подержанную, но надежды у нее никто не отнимет.
Глава одиннадцатая
18.30 по североамериканскому восточному времени.
13 апреля, вторник.
Парк-авеню, 910, кв. 11В.
Нью-Йорк, штат Нью-Йорк.
ОТВЕЧАЕТЕ ЛИ ВЫ ТРЕБОВАНИЯМ, НЕОБХОДИМЫМ ДЛЯ ПОСТУПЛЕНИЯ В НЬЮ-ЙОРКСКУЮ ПОЛИЦИЮ?
Чтобы выяснить это, вам необходимо пройти серию медицинских, физических и психологических тестов. Хотите узнать подробнее?
Джон пожал плечами, отхлебнул «Геторейда»[9] и щелкнул по «Да».
Ко дню сдачи последнего экзамена вам должно быть не меньше 17,5 лет.
– Подходит, – заметил Джон. Джек Бауэр, песик Мины, вылез из корзинки на его голос и пришел посмотреть, что интересного происходит. Джон отсалютовал ему бутылкой «Геторейда» и стал читать дальше.
Ко дню записи на серию вступительных испытаний вам не должно быть больше 35 лет.
– Опять же подходит! Записываемся в полицию.
Джек Бауэр вопросительно задрал одно ухо, сел и тявкнул.
Джон поставил бутылку, снял телефонную трубку, набрал номер.
– Чувак, мы записываемся в полицию, – сказал он, когда ответили.
– Черта с два, – прокомментировал Адам. – Я вот-вот стану отцом. Работа мне, конечно, нужна, но не такая, где могут отстрелить задницу. Ты знаешь, что по городу разгуливает серийный убийца?
– Думаю даже, что не один. – Джон задрал ноги двенадцатого размера на сестрин кофейный столик. Джек Бауэр, вдохновленный его примером, вскочил на диван (Мина запрещала ему это делать). Джон подвинулся, чтобы дать ему место. – Мы-то его и поймаем. Знаешь, что для этого нужно? Быть старше семнадцати с половиной и моложе тридцати пяти. Мы годимся.
– Еще надо быть ненормальным. Про это они не пишут? Ненормальным, чтобы захотеть работать копом в этом свихнутом городе.
– Да, психологический тест входит в программу, – подтвердил Джон, бросив взгляд на свой ноутбук. – У тебя как у бывшего продавца ипотечных ценных бумаг с этим могут возникнуть проблемы.
– Ты все сказал? Мне идти надо.
– Ты все-таки зайди на их сайт – по-моему, мысль хорошая. Мы можем что-то изменить, Вейнберг. Будем арестовывать злодеев. Спасать детей от насилия.
– Вы только послушайте. – Джон, однако, слышал щелканье клавиш – Вейнберг явно клюнул на его предложение. – Много ты понимаешь в злодеях. Опять, что ли, «Прослушку»[10] смотрел?
– Я серьезно. Ты поразмысли. Что мы делали на прошлых работах? Ну, бабки зашибали, конечно – и для клиентов, и для себя, – но влияло ли это на чью-то жизнь? Нет.
– Пожалуйста, без обобщений. Я заведовал пенсионным фондом Союза учителей Аляски.
– И что с ним случилось, Адам?
– Я не виноват, – буркнул тот.
– С учителями, конечно, все будет в порядке… а может, и нет. Важно другое: может быть, наше увольнение – тайный подарок судьбы. Шанс вернуть утраченное, помогая людям, которые по-настоящему в этом нуждаются.
– А заодно и ствол получить. Признайся, Харпер: тебя именно это заводит.
– Да, мне приходило в голову, что нам разрешат пользоваться огнестрельным оружием. Но главное все-таки помогать людям, Вейнберг. Разве тебя не волнует, что этот твой убийца бродит на воле?
– Я хочу найти работу, которую меня обучали делать, – упорствовал Адам. – Хочу обеспечивать наличные, осуществлять деривативные стратегии и заниматься продажами, обмениваясь информацией и тенденциями развития с другими специалистами компании.
– Ничего себе, – расстроился Джон. – Это ты в резюме так пишешь?
– Так я сказал кадровику из «Транс-Карты». Больше на работу нигде не берут.
– А между тем ты мог бы спасать чьи-то жизни.
– У меня вопрос: ты с сестрой это уже обсуждал?
– Что ты имеешь в виду? – ощетинился Джон.
– То самое. Сказал ты своей долбанутой сестрице, что хочешь стать полицейским?
– Я не обязан ей докладывать обо всех своих планах.
– Правда? – хихикнул Адам. – Короче: пока твоя сестра не скажет, что мы оба уйдем на пенсию лейтенантами,[11] я пас.
– Пора тебе знать, что у нее это происходит немного иначе, – отрезал Джон.
– Ясное дело. В противном случае мы бы не оказались в такой ситуации, верно?
Джон вздохнул. Сестрин дар в самом деле нисколько не облегчал ему жизнь. Почему бы ей не предсказывать выигрышные лотерейные номера, перспективных для съема девочек или другие полезные вещи? Интересно, конечно, знать, как ты загнешься, но он предпочел бы разбогатеть или оттянуться с девчонкой.
