Текст книги "Каньон убийств"

Автор книги: Мэг Гардинер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 19 страниц)

Глава 26

По радио зазвучала заунывная музыка. Мне едва удалось заставить себя выйти из машины. Мною владел ужас, словно я находилась в мертвой зоне, холодной и пустой. Я посмотрела на улицу: сначала в один конец, потом в другой, боясь, что где-нибудь в тени стоит взятый Брэндом напрокат золотистый автомобиль. Но увидела лишь кромешную тьму.

Когда я запирала «эксплорер», зазвонил сотовый телефон. На дисплее высветилось «Джесси». Я ответила на вызов.

– Мы можем поговорить? – спросил Джесси.

Я направилась к своей садовой калитке.

– Да, дома.

– Буду через десять минут.

Когда я открыла калитку, на меня повеяло запахом зеленой травы и жасмина.

– Ты получил мое сообщение?

– Какое сообщение?

– Я звонила тебе вчера. Было уже поздно, – проговорила я, одолеваемая сомнениями.

– Телефонного звонка я не слышал. Эв?

И тут я увидела Харли – она сидела на ступеньках моего дома, обняв колени.

– Здесь Харли, – сказала я. – Думаю, прямо сейчас тебе приезжать не стоит.

– Я уже еду.

Я дала отбой. Харли встала и отряхнула пыль с туго обтягивающих брючек.

– Должна отдать тебе должное. Ты проявила храбрость, явившись ко мне, – сказала я.

– Не то слово. Плюс к этому я проявила наивность, решив, что ты никогда не узнаешь.

– И как ты смеешь являться ко мне?

– Хм, я хочу сказать тебе, что была набитой дурой.

– Не говори так. Ты напрашиваешься на грубость.

Харли прикрыла кошачьи глаза, но не мяукнула, а, откинув голову, засмеялась.

– Ты чудо. Пригласи меня в дом. Мне предстоит продемонстрировать акт пресмыкательства.

У меня защемило сердце.

– Пяти минут тебе хватит? Сейчас приедет Джесси, а к трехсторонним переговорам я не готова.

Мы вошли в дом.

– Фотографии были сделаны с целью шантажировать Кази. Эти люди думали, что застанут нас в страстных объятиях. Полагали, что тем самым сорвут ей коммерческую сделку.

– «Эти люди». Ты имеешь в виду электронных шантажистов? Мне нужно поговорить с тобой о них.

Харли провела пальцами по серебристым волосам.

– Джесси выглядит как побитая собака.

Сердце защемило сильнее. «Она с ним виделась».

– Девочка моя, я действительно страдаю. Я ни разу не видела его в таком состоянии с тех пор, как он вышел из реабилитационной палаты.

Меня передернуло.

– Реабилитационная палата? Я и не знала, что вы продолжали встречаться…

– О, он тебе не говорил. – Харли опустила ресницы. – Ну конечно, не говорил. Я вела себя легкомысленно.

Я онемела. У меня возникло такое чувство, словно кто-то наполнил бензином мое нежное сердечко и поджег. Под левой грудью стало горячо от ревности.

– Извини. Я вела себя как говно, – призналась Харли.

«Мягко сказано», – подумала я.

– Наши отношения практически прекратились еще до того, как его сбил Брэнд, – продолжала Харли. – Я встречалась с Кази, Джесси рыдал. Ты перестанешь так смотреть на меня или нет?

Я зажмурилась.

– Эван, ситуация вышла из-под моего контроля. – Она схватила меня за руку. – Ты лучшая из нас. Я обошлась с ним безобразно. Но я не могла больше притворяться, что все остается по-старому.

Я открыла глаза.

– Говори потише. Он появится здесь с минуты на минуту.

– Его не испугает этот разговор. Мы с ним помирились. Громы и молнии мечешь только ты.

Голова у меня гудела наподобие электрического трансформатора. Все, что мне хотелось спросить у Харли – все вопросы об электронных шантажистах и «Мако», – потонуло в этом шуме.

Харли положила руки мне на плечи:

– У нас была любовная связь. И это все. Это было какое-то наваждение вроде наркотического морока.

– Так ты это, что ли, называешь актом пресмыкательства?

– Я пытаюсь объяснить, что это был чисто физиологический акт, а не любовь. Девочка, возьми себя в руки.

Харли на шезлонге у плавательного бассейна, вцепившаяся своими когтями в спину Джесси… Да, «взять себя в руки» – термин самый подходящий.

На улице хлопнула дверца автомобиля.

– Это он, – сказала я.

Харли бросила на меня внимательный взгляд. Это был взгляд игрока, взгляд опытного дипломата.

– Мне казалось, ты более последовательна.

– Увы, я старомодна. Ты наверняка слышала пословицу о верблюде и соломинке. [10]10
  Имеется в виду пословица «Последняя соломинка ломает спину верблюду».


[Закрыть]Перед тобой почти верблюд.

На улице скрипнула калитка. «Если я увижу их вместе, то обмочусь», – подумала я.

– Спокойной ночи, подруга.

У Харли опустились плечи. Твердый взгляд смягчился.

– Ты знаешь, как я тебя люблю, малышка, – сказала она и вышла из дома, оставив дверь открытой.

Я услышала стук ее каблуков по плиткам. Потом стук сменился шепотом. Харли и Джесси тихо переговаривались.

Меня потянуло к окну.

«Не смотри», – велел внутренний голос.

Я как послушный ребенок пошла на кухню, взяла стакан, наполнила льдом и добавила спиртного. Поскольку стаканы для коктейлей сосками не снабжаются, я употребила напиток залпом.

Стук в дверь. Два удара. Условный знак.

– Эв? – Джесси стоял в дверях, не зная, что делать. – Харли сказала, что ты готова разорвать меня на части.

Я прошла в гостиную и села на диван.

– Можешь войти. – Я подобрала колени и уткнулась в них подбородком.

Он подкатился на коляске к дивану.

– Что происходит?

– Я просто хочу, чтобы ты был честен со мной.

– Я пытаюсь.

Джесси заглянул мне в лицо, надеясь понять, что у меня на уме. То, что он увидел, ему явно понравилось.

– Случайная связь. Ты не вправе винить меня за это.

«На врунишке горят штанишки», – подумала я.

– Но ты и потом молчал. О вас с Харли. И… о том, что было уже после наезда.

– А что было после наезда?

– Вот это я и хочу узнать от тебя. Не от Харли. Не от шантажистов. От тебя.

– Хорошо. – Он пересел с коляски на диван. – Что тебе сказала Харли?

– Она сказала, что порвала с тобой, когда ты проходил реабилитацию.

– Так и сказала?

– Рассказ был не из приятных.

– Представляю… – Он помолчал. – Неужели так и сказала?

– Ну да. В принципе в этом нет ничего особенного. Мне просто жалко тебя. Вот и все.

– Жалко? – переспросил он со странной интонацией. – Это почему же?

– Из-за ее отношения к тебе. Она честно сказала…

– Что именно?

– Она сказала… – Я отвела глаза в сторону. – Она порвала с тобой, потому что ты стал паралитиком.

Джесси переменился в лице:

– Постой-постой. Кто порвал? Она?

– Сожалею…

– Господи Иисусе, ненавижу это слово. Перестань произносить его.

Мой рот закрылся сам собой. Пауза принесла мне некоторое облегчение. Копаться в их отношениях у меня не было никакого желания. Однако пауза затянулась, и я рискнула продолжить разговор.

– Джесси, мне совершенно безразлично, кто с кем порвал. Но позавчера я спросила у тебя, сколько времени это продолжалось, и ты…

– Харли сказала, что это произошло во время реабилитации? – перебил он.

– Да.

– Похоже, тебя это оскорбляет.

– Так оно и есть.

В его голубых глазах появился холодок.

– А что конкретно тебя оскорбляет?

Я разозлилась:

– То, что наш разговор превратился в перекрестный допрос.

– Но ведь тебя интересуют честные ответы. Меня тоже. Так объясни, почему визиты Харли ко мне в реабилитационное отделение тебя страшно взволновали.

Я растерялась, я думала, что он приехал мириться. А он вместо этого заставляет мое подсознание давать показания чуть ли не под присягой. Я поежилась от холода в его глазах.

– На что ты намекаешь? – прошептала я.

– На то, что ты ставишь себе в заслугу мою реабилитацию; на то, что ты считаешь себя единственной женщиной, которая может со мной видеться.

– Нет, никогда…

– Самоотверженная Эван, мужественная Эван. Она не боится спать с калекой. Тебе нравилось думать, что ты единственная и неповторимая. Вдруг выясняется, что Харли тоже бегала ко мне в больницу.

Я остолбенела.

– Постой! Ты хочешь сказать…

– Да. – Он подтянул коляску и перебрался в нее. – Ты опечалена? Впрочем, опечалена. Совокупления из сострадания не удовлетворяют, правда?

Большего удара он не мог мне нанести.

– Это гнусно, – выдавила я.

– Я чувствую себя гнусно.

Джесси отъехал назад, развернулся и направился к двери. Я пошла следом и положила ему руку на плечо:

– Не будь ослом.

Он резко отстранился:

– Я не проект, Эван, и иметь на меня какие-то виды бесполезно.

– Как только ты можешь так говорить, даже думать такое?

Он остановился и поднял взгляд на меня. Лицо выражало гнев и отчаяние.

– Пока.

Я промолчала.

Он потряс головой:

– Нет. Не получится. Никакого «пока» нет. Я не могу быть с тобой. Прощай.

И он уехал.

Глава 27

Два дня я провела как в тумане. Наконец заработало сознание. Заработало оно благодаря портнихе.

– Мисс Делани, – сказала она по телефону, – вы пропустили примерку. Если вы хотите, чтобы платье было готово к свадьбе, зайдите ко мне, пожалуйста.

– Да, – ответила я запинаясь. – Нет, дело в том, что я не знаю… Я перезвоню вам попозже.

Сообщить, что никакой свадьбы не будет, у меня не хватило духу.

Два дня я размышляла о том, каким образом сумела лишиться доверия Джесси.

После того как он стал калекой, именно я относилась к нему как к нормальному человеку. Именно я не льстила ему, не опекала его и не давала ему спуска за дурное поведение. Он сам мне это говорил. А потом, оказывается, я дала ему понять, что он для меня всего лишь калека. Что я испытываю к нему не любовь, а сострадание. Я унизила его, я плюнула ему в душу.

Меня всю передернуло. Неужели я так и поступила? Неужели я считаю себя святой из-за того, что не бросила его в беде? Бред.

Я взглянула на фотографию, стоящую на каминной полке. На озорную улыбку, на лицо, освещенное солнцем. Бог мой, как же я любила Джесси! Я не могла потерять его. Я должна во что бы то ни стало вернуть себе его доверие. Будучи оптимисткой, я не сомневалась, что добьюсь своего. И будучи все той же оптимисткой, я понимала, что дела хуже некуда.

Направляясь к зданию суда, я напустила на себя вид всезнающего юриста. День благоухал. На небе – ни облачка. Сады на противоположной стороне улицы утопали в зелени, туристы любовались пейзажами. Мне предстояла деловая встреча. Поскольку моя голова была забита самыми разными мыслями, я думала двусложными словами. Улицу я пересекла как лунатик.

Естественно, я не обратила внимания на автомобиль, затормозивший чуть впереди меня. Водитель посигналил. Я подняла глаза. Из белого «ягуара» вышла Мери Васкес Дайамонд.

– Эй, ты, – сказала она и поманила меня пальцем.

Я оглянулась.

Момент, который она выбрала для того, чтобы уязвить меня, был далеко не самый удачный.

У Мери было такое выражение лица, словно она наглоталась острых булавок. Костлявые загорелые ноги обуты в туфли-шпильки, отчего походке не хватало легкости. Вообще вся она была похожа на коктейльную трубочку.

– Ты оклеветала меня, – заявила Мери.

– Кто про что, а вшивый про баню, – парировала я.

– Пошла вторая секунда, как ты в нокдауне. Я добавляю это выражение в исковое заявление.

Она поправила ремешок сумочки, висевшей на плече. На сумочке была аппликация с фотографией ее чихуахуа.

– У тебя неверное представление о гражданском законодательстве, – сказала я. – Во-первых, диффамация, высказанная вслух, – это злословие, а не клевета. Во-вторых, поговорка основанием для подачи иска не является. В-третьих, убери свою задницу с глаз моих долой.

И я прошла мимо.

– Ты сказала Кенни Руденски, что я шлюха, – кинула Мери мне в спину.

– Ничего подобного, – ответила я, едва повернув голову.

Ей пришлось двинуться за мной.

– Ты расспрашивала его о моей интимной жизни. Ты исподволь внушала ему, что я неверна мужу и что я вышла замуж из-за денег.

– Нет. Я этого не говорила. Это сказал Кенни.

– Ты вынудила его так сказать. Ты репортер. Я тебя знаю.

Я развернулась на сто восемьдесят градусов.

– Где Франклин Брэнд? Отсиживается у тебя дома?

Она попятилась:

– Ничего подобного. С какой стати?

– Ты была с ним в тот вечер, когда он совершил наезд и удрал с места преступления. Ты сидела в машине, когда он сбил Джесси и Исаака. Ты выдала его копам.

У нее сморщилось лицо.

– Так это ты прислала Колу фотографии, да? Ты оставила конверт у наших ворот?

«Эх ты, дите малое!» – подумала я.

– Какие фотографии? Где ты с Франклином Брэндом? В тот день, когда был совершен наезд?

– Только попробуй опубликовать эти снимки! Я рассчитаюсь с тобой по полной программе.

На меня снизошло озарение.

– Значит, все это правда. Ты выдала полиции Брэнда, потому что он убил твою сестру. Ты не могла допустить того, что второе убийство сойдет ему с рук.

Руки Мери покрывались гусиной кожей, плечи задрожали. Из сумочки высунулась собачья мордочка. Чихуахуа залаяла на меня, скаля зубы и яростно вращая зрачками. В ответ раздался лай из «ягуара». Я посмотрела через плечо Мери и увидела на переднем и заднем сиденьях двух доберманов.

– Я понимаю, тяжело вспоминать о гибели сестры, – сказала я. – Но может быть, ты найдешь в себе силы подумать об Адаме Сандовале, который потерял при схожих обстоятельствах брата?

– Не впутывай в это дело Кенни.

Я на секунду удивилась нелогичности Мери.

– Он не имеет к делам Брэнда никакого отношения. Упоминание его имени в связи со всем этим ничего не даст.

– Я не…

– Ссылаться на Кенни – это неописуемая низость. Ты омерзительна.

Мне показалось, что она окончательно потеряла нить разговора.

Собаки продолжали лаять. Я внимательнее посмотрела на Мери и увидела в ее глазах настоящую боль. Мне стало стыдно.

– Миссис Дайамонд, если я перешла границы, извините меня. О дорожно-транспортном происшествии и о вашей сестре мне рассказал Кенни. Я…

– Ему было всего шестнадцать лет. Он испугался. Сравнивать его поступок с преступлением Брэнда просто глупо.

– Кенни был в машине вместе с вашей сестрой? – догадалась я. У Мери скривились губы. – Кенни сидел за рулем?

– Он получил сотрясение мозга, находился в шоке.

– Он бросил Иветту умирать?

– Отстань, отстань от меня и от Кенни! Если я услышу, что его имя упоминается в связи с этим случаем, я тебя уничтожу!

Чихуахуа выскочила из сумочки и спикировала на мою руку. Я отпрянула. Собачонка упала на тротуар.

– Ах ты, сука! – завопила Мери. – Смотри, что ты наделала! Цезарь, миленький…

Я повернулась и быстро зашагала к зданию суда.

Джесси в «Санчес Маркс» не было. Лавонн сказала, что отправила его домой.

– Тут крутятся федерашки, задают ему вопросы. Это вредит репутации фирмы.

Я потерла глаза.

– Он крайне возбужден. Пойди туда и поговори с ним, – посоветовала Лавонн.

В доме Джесси во всю мощь гремела стереосистема. Хендрикс. Зловещий знак. Глубоко вдохнув, я постучалась в дверь.

– Входи.

Джесси, растянувшись на диване, смотрел телевизор. В одной руке пульт дистанционного управления, в другой – бутылка пива. По телевизору показывали автомобильные гонки.

– Меня поставили в угол, – сообщил Джесси.

– Я знаю, я говорила с Лавонн. – К тебе приехал ван Хьюсен?

Джесси показал на официальный бланк ФБР, лежащий на кофейном столике.

«Согласно правовому титулу 18 Кодекса законов США, параграф 981, любая собственность, недвижимая или движимая, будучи приобретенной в результате отмывания денег, подлежит конфискации в пользу Соединенных Штатов».

– Ван Хьюсен запугивает меня. – Джесси приподнял пульт и увеличил громкость.

Вой двигателей обычных автомобилей, переделанных в гоночные, слился с «Фиолетовым туманом».

– Что? – не расслышала я.

Он приглушил звук телевизора и стереосистемы и повторил свои слова.

– Хочешь поговорить об этом? – спросила я.

– Нет. Из-за таких разговоров меня выставляют. – Джесси сделал глоток пива из бутылки. – И теперь я больше не нуждаюсь ни в каких советах. Счетчик зашкалило. Я наполнен дерьмом под завязку.

Он не потребовал, чтобы я ушла, но и не предложил остаться. Гнетущее чувство переполнило меня. Я понимала: если сейчас уйду, то навсегда.

– Джесси, я не хочу с тобой расставаться. Я уважаю тебя больше, чем кого бы то ни было. Мне наплевать на то, что у вас там произошло с Харли.

– Я не встречался с ней после ДТП. Случилось отнюдь не это.

Сидящий во мне ребенок сделал кульбит и пропищал «ура!». Я просветлела от радости, но, взглянув на Джесси, померкла. Он был чрезвычайно серьезен.

– Так что же произошло?

Он посмотрел на потолок, словно взвесил тяжесть грядущего признания, и сказал:

– Я навек бы сохранил тайну, если бы только Харли не повезла тебя в Лас-Вегас.

Тайну? Должно быть, он знал что-то важное про Харли. Впрочем, немудрено. Он принадлежал к тому типу людей, которые вызывают желание поделиться секретом.

– Я порвал с Харли, потому что она игроманка, она страдает навязчивым влечением к азартным играм.

«И только-то?» – подумала я и невольно улыбнулась.

– Ты, кажется, не удивлена?

– Как видишь. Я узнала, что ее отец – профессиональный игрок. Поездки в Лас-Вегас и в Делмар…

– Я учился в юридической школе. Она порой звонила мне и предлагала съездить в Лас-Вегас, поразвлечься. Сначала было забавно, потом стало очевидно, что ситуация выходит из-под контроля.

– Так вот как она попалась на крючок шантажистов. Они узнали о ее пагубной страсти.

– Послушай, я порвал с ней именно из-за Лас-Вегаса. На прощание пообещал, что никому не расскажу о ее пороке, если она обратится за помощью. Она вступила в Общество анонимных игроков. Навещая меня в больнице, она рассказывала, что начинает освобождаться от своего недуга.

– Но она так и не бросила играть. И шантажисты воспользовались этим, чтобы заставить ее отмывать их деньги. Только при чем тут ты? Почему взялись за тебя?

– Харли терпит настоящую катастрофу. Им нужна новая «прачечная». Они порылись в прошлом Харли и набрели на меня. Ее часы сочтены. Как только они найдут новый путь для легализации преступных доходов…

– Они разделаются с ней, – в ужасе закончила я.

Харли угрожает смертельная опасность!

– Я пытался связаться с ней, но на работе ее не было.

Я вздохнула:

– Ну что ж, давай я попробую.

Зазвучала очередная песня Хендрикса – «Все время на наблюдательной вышке». Джесси ее любил. Однако я вновь подала голос:

– Джесси, я понимаю, сейчас не время говорить о нас…

Он насупился:

– Харли сказала тебе неправду, а ты и поверила. Это просто…

Мне стало плохо.

– Ну скажи, почему для тебя так важно думать, что ты единственная и неповторимая? – спросил он. – Ты такой и являешься, между прочим. После ДТП у меня, кроме тебя, никого не было. Но я никак не могу выбросить из головы то, что… Мне кажется, тебе нравится иметь дело с калекой. Это возвеличивает тебя в собственных глазах. Ты довольна тем, что дело обернулось именно так, да?

– Бог мой, нет. Джесси, перестань так думать.

Я почувствовала, что у меня закипают слезы.

Он развел руками – дескать, хочу, но не могу. В глазах у него бушевали злость и смятение.

– Тебе, наверное, лучше уйти, ибо если я скажу сейчас что-нибудь, то случится непоправимое.

Харли я нашла три часа спустя. В ответ на мои настойчивые расспросы секретарша сказала, что начальница уехала в долину Санта-Инес на деловую встречу. Я направилась на север мимо гор, лесных массивов, винных заводов, ранчо с арабскими скакунами и золотистых холмов. Я понеслась туда, куда Харли в нынешнем состоянии только и могла рвануть, а именно в казино «Чумаш».

Она играла в видеопокер, устроившись перед автоматом на табурете. На коленях она держала ведерко с серебряными долларами. Я подошла и встала позади нее.

– Две тройки. Проигрыш, – оповестила я.

Харли не оглянулась.

– Выйдем, – сказала я громче.

Она опустила в прорезь несколько монет.

– Чтобы кто-то получил то, что причитается мне? И не подумаю. – Она с силой дернула за рычаг. – Ну давай, гад.

Звона выпавших монет не последовало. Она опустила еще несколько долларов.

Я сняла ведерко с ее колен:

– Ну пойдем же.

– Эй, – она слезла с табурета и двинулась за мной, – отдай ведерко, черт бы тебя побрал.

На улице стояла жара, небо блистало голубизной. Волосы Харли на солнце выглядели серыми.

– Когда ты начала отмывать деньги для шантажистов?

– Не понимаю, о чем ты.

– Что произошло? Они узнали, что ты задолжала букмекерам? Они сказали, что заплатят по твоим долгам до того, как появятся либо копы, либо крутые парни, так?

Она уставилась на ведерко с серебряными долларами.

– Это тебе Джесси сказал? А ведь дал честное слово молчать.

– Проблема не в Джесси, милая, а в тебе.

– А что со мной? Я прекрасно себя чувствую. Я просто сглаживаю углы.

– Это Анонимные игроки рекомендуют отдыхать рядом с игровыми автоматами?

– Ты ничего не понимаешь.

– В таком случае расскажи мне. Объясни.

– Жизнь моя пошла кувырком. Мне нужен хотя бы один день, чтобы взять себя в руки.

Я потрясла серебряными долларами:

– Похоже, у тебя целое ведро сил, чтобы взять себя в руки.

Она фыркнула.

– Это не азартная игра, это разрядка. Нечто вроде коробки конфет или бокала вина после работы.

– Дорогая, однако, разрядка.

– Ты не понимаешь. По-твоему, церковная лотерея тоже азартная игра? Здесь совсем другое. Здесь требуется профессиональный подход. Системный анализ. Я получила пять тысяч, поставив на Уор Эмблема на дерби в Кентукки, и он победил. Выигрыш составил двадцать к одному. Я выиграла, поставив на Горана на Уимблдонском турнире, когда выплачивали сто двадцать пять к одному. Я заработала четверть миллиона долларов, заключив теннисное пари.

– О Боже, Харли!

Она восприняла мое восклицание как проявление завистливого восторга.

– Вот именно.

«Если она выигрывала такие суммы, то сколько же проигрывала?» – в ужасе подумала я.

– Как глубоко ты увязла в долгах?

Яркий свет был явно ей противопоказан. Кожа стала похожей на бумагу, веснушки – на грязные кляксы.

– Все под контролем.

– Нет, не под контролем. Харли, сколько ты задолжала шантажистам?

– Я могу покрыть все. Один выигрыш, и я свободна. Отец хотя и был старым дураком, учил меня: ты единственная, кто способен отыграться.

– Миллион? – продолжала я настаивать. – Два?

Рот у нее открылся и закрылся. Она по-прежнему безотрывно смотрела на ведерко с серебряными долларами.

– Харли, ты отмываешь деньги Яго?

Харли ничего не ответила.

– Ты воспользовалась деньгами «Сегвей»?

– Откуда тебе это известно? – Она схватила меня за руку. – Что тебе об этом известно?

– Я знаю о «Мако».

– Господи Иисусе, не вздумай кому-нибудь сказать об этом. «Мако»! Да они просто убьют тебя. О, дерьмо, они и меня убьют.

– Кто в «Мако»? Кенни?

– А кто же еще. Он был в этом замешан с самого начала. Его приятели хакеры проникли в нашу систему и получили исчерпывающие данные относительно финансов фирмы и моих собственных. Они поняли, как можно управлять мной. Кенни – это удавка на моей шее.

– Тебе нужно обратиться в полицию.

– И попасть под суд, – засмеялась Харли. – Лишиться лицензии адвоката, сесть в тюрьму. Уж лучше умереть. – Она приложила к губам кулак. – А может, так и надо сделать.

– Как?

– Они пытаются покончить со мной. И с тобой, и с Джесси. Мы у них под колпаком. Может, мне следует избавить их от необходимости убивать меня?

– О чем ты говоришь?

– Покончить со всем этим. Прыгнуть вниз с моста над Колд-Спрингс. Положить конец этой истории. Никаких забот, все позади. В том числе и ты.

Она ссутулилась. Я посмотрела в сторону казино. Вывеску отчасти закрывал автобус. Я прочитала то, что осталось от вывески: «КАЗИ». У меня возникло состояние, которое я называю озарением.

– Кази, твоя любовь, – это казино, верно?

Харли промолчала.

Харли боготворила их. Игры всегда были готовы к услугам… Они были тем, что Харли никогда не бросила бы, так как ее использовали. Эти люди заставляли ее брать деньги и отмывать их в казино.

– Тебе нужна помощь, – констатировала я.

– Опять Анонимные игроки? Нет. К этому сборищу женщин с голубыми волосами, которые сначала проигрывают в «Бинго» карточки социального страхования, а потом каются, заламывая руки, я не имею никакого отношения.

– Но ты на грани гибели.

Она громко и злорадно рассмеялась, нагнувшись и положив ладони на колени, словно я отпустила самую смешную шутку за всю историю человечества.

Я снова положила руку ей на плечо. Харли выпрямилась и стряхнула мою руку. Взгляд был тверд, зрачки поблескивали, как серебряные доллары.

– Ане пора ли тебе перестать вмешиваться в жизнь других людей? – задала она риторический вопрос и вырвала у меня ведерко. Монеты со звоном раскатились по асфальту.

Я возвращалась домой, чувствуя себя полностью опустошенной. Харли не оставила мне ни единого шанса, я не могла удержать ее от самоуничтожения. Я повернула на свою улицу, и тут зазвонил телефон.

– Эван? – уточнила Тейлор. – Можно заехать к тебе? Я достала белье, которое ты заказывала.

У меня не было сил принять Тейлор даже на секундочку.

– Меня не будет дома весь вечер.

– Совсем не будет?

– Совсем.

– Тогда нельзя ли воспользоваться запасным ключом? Ведь ты держишь его в водосточной трубе, правда?

Неужели она обнюхала все закоулки в моем доме?

– Тейлор…

Батарейка телефона села, и разговор прервался. Но это не имело значения. Я решила потолковать с Тейлор начистоту позднее.

Навстречу выехала «тойота» Адама Сандоваля. Я погудела. Адам затормозил и вышел из машины. В руках он сжимал пачку бумаг. Выражение лица было суровым.

– Что-нибудь случилось? – справилась я.

Он протянул мне бумаги и заговорил полушепотом:

– Я подключился к ним в режиме онлайн, они начали печатать. Вот.

Я взяла распечатки. У меня тут же закружилась голова.

– О Боже. О, Адам.

Он участвовал в опознании трупа Исаака. Он видел, как зверски обошлись с братом. Он был вне себя от горя. Но после того как специалист по бальзамированию хорошенько поработал над телом, он немного успокоился. Он выбрал одежду для покойного. Накануне погребения он всю ночь простоял у гроба, читая молитвы. Он установил на могиле памятник. Он сделал все, чтобы дух Исаака не знал тревог.

Теперь его труды пошли насмарку. Распечатки содержали фотографии, на которых обнаженное тело Исаака лежало на стальном столе патологоанатома. На груди Y-образный разрез, половина черепа отсутствует. Вид сверху, вид сбоку, общий план, крупный. Это было беспрецедентное осквернение родственных чувств, изощренный способ уничтожить Адама.

– Они собираются опубликовать эти фотографии.

– Не может быть. – Я удрученно покачала головой.

– В Интернете, на сайтах для извращенцев. – Он сжал кулаки. – На сайтах для некрофилов. Святый Боже, ведь он был моим братом. Они собираются вывесить эти фотографии, чтобы какие-то уроды и монстры, глядя на них, испытывали садистское возбуждение. Матерь Божья… – Он схватился руками за голову. – Брэнд издевается надо мной? Это какая-то кошмарная игра?

– Это шантаж, Адам.

– Но что им нужно?

– Не что, а кто. Им нужен Джесси.

Адам отшатнулся:

– Они оскорбляют память об Исааке для того, чтобы принести душевные страдания Джесси Блэкберну? Это уж слишком.

– Послушай, они хотят, чтобы ты окончательно сбрендил, чтобы ты пошел к Джесси и…

Он протянул руку:

– Отдай распечатки.

– Не отдам.

– Я хочу, чтобы Джесси увидел их. Чтобы он знал…

Если он сейчас пойдет к Джесси, тротиловый эквивалент взрыва на берегу океана будет равен мегатонне.

– Не делай этого.

– Ты же просила меня поговорить с ним. Так почему препятствуешь нашей встрече?

– Потому что я не хочу играть на руку Яго. Он спит и видит, как бы стравить вас.

– И все равно. Где Джесси?

– Не знаю.

– Как это?

– Так. – Я посмотрела в сторону. – Маленькое недоразумение.

У Адама изогнулась бровь.

– О, черт. Я не знал.

Горы, на которые упал мой взгляд, были озарены солнечным светом. Шел шестой час вечера. Счастливый час. [11]11
  Время, когда напитки в барах продаются со скидкой.


[Закрыть]

– Могу ли я чем-нибудь помочь? – спросил Адам.

Даже испытывая тяжелейший стресс, он оставался порядочным и отзывчивым. Я грустно покачала головой.

Он протянул руку за распечатками, и я отдала их.

– Я займусь этим, – пообещал он.

– Как?

Он сложил вчетверо листы и сунул в задний карман брюк.

– Решительно.

«Тойота» резко тронулась с места.

Для того чтобы добыть фотографии вскрытия, шантажисты должны были либо проникнуть в файлы коронера, либо подкупить какого-нибудь клерка, либо пробить защиту данных компьютерной системы и поискать в режиме онлайн.

Третий звонок вывел меня на золотую жилу.

– Сандоваль Исаак? Дата смерти? – спросила женщина.

Я сообщила дату, предварительно представившись как адвокат Адама Сандоваля.

– Мне нужно знать, имеются ли в базе данных вашего компьютера фотографии вскрытия.

Женщина застучала по клавишам.

– Да, имеются.

– И еще один вопрос. Какой программой защиты данных, разработанной компанией «Мако», вы пользуетесь?

– Минуточку.

Тишина.

– «Хаммерхед», вариант шесть.

Я поблагодарила, повесила трубку и поехала искать Кенни Руденски.