Текст книги "Маг Эдвин и император (СИ)"

Автор книги: Майя Зинченко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 20 страниц)

Через мгновенье за спиной у одного из магов мелькнула тень, оглушила его ударом по затылку и снова исчезла. В рядах членов ордена началась паника. Они не понимали, с чем имеют дело и как избежать кары невидимки. В целях экономии сил я материализовывал только руки с табуретом, которым методично бил магов по голове. Конечно, можно было воспользоваться кинжалом, но для подобного я был слишком неопытен. Одно дело пырнуть противника чем-нибудь острым в пылу боя и совсем другое – хладнокровно перерезать ему горло.

Каждый удар нашел свою цель, наши враги падали как подкошенные. Все-таки способности Прозрачного мага не зря на особом счету. В конечном итоге остались только полиморфы, но, оставшись без поддержки, они не спешили лезть в драку. Мутными бесформенными сгустками они сгрудились по углам, выжидая. Надо было заканчивать этот фарс.

– Ничего у вас не выйдет, мне известно, где вы! – я возник в центре комнате, опустив ногу на поясницу поверженного противника.

Полиморфы не стали ждать, пока я придумаю им наказание и попросту просочились в вентиляционную щель. Меня это устраивало, преследовать их я все равно не собирался.

– Рада, выходи. Здесь безопасно.

Наемница выглянула из-за двери, удивленно посмотрела на устроенное мной побоище, покачала головой, но ничего не сказала. Она несла императора, осторожно переступая через поверженных магов.

– Тиллар и все остальные: мы в расчете, можете идти куда угодно.

– Надеюсь, мы больше не встретимся исчезающий человек.

– Взаимно. Если бы не твоя выходка в комнате управления, мы бы могли расстаться друзьями. Руки так и чешутся оставить тебе прощальный «подарок», но из уважения к твоим пострадавшим братьям я поступлю честно.

– Но ты же на станешь рассказывать другим людям об увиденном? Хотя, – он подумал и покачал головой, – можешь рассказать.

– Почему ты вдруг изменил свое мнение?

– Все равно я сделаю так, что этот город будет затоплен через несколько поворотов. Тебе стоит поторопиться.

– Учту на будущее. Здесь есть короткая дорога на поверхность?

– Та, по которой ты пришел.

Рада заметно опечалилась. Значит, опять придется лезть сквозь узкий лаз, ежесекундно рискуя задохнуться да еще тащить на себе императора. Наши дороги с морессами разошлись. Я оставил их выбирать достойное наказание для магов, а сам пошел прочь. Наемница безропотно несла Фаусмина, не высказывая никаких признаков усталости. Мне было немного не по себе от того факта, что женщина в моем присутствии несет тяжелую ношу, но приходилось смотреть на вещи реалистично – я не был ей достойной заменой.

Документация, хранящаяся в кабинете ордена Рыб, их деловая переписка выглядели очень привлекательно, но у нас не было времени, чтобы устроить полномасштабный обыск. Пришлось довольствоваться пачками писем и договоров, перевязанных лентой, которые я нашел в ящике стола. Императору и Драконьим Головам будет что почитать на досуге.

Путь наверх занял меньше времени, чем я думал. Жилые помещения ордена, лабиринт однотипных домов города морессов, пещеры Подземелья – все это вскоре осталось позади. Выбираясь наверх между корнями старой ольхи и вдыхая свежий воздух, я был рад снова оказаться в привычном мире, где земная твердь не грозит обрушиться на тебя, каменные своды не стесняют дыхание и даже вечерняя темнота в лесу не может обернуться ничем страшнее волков или медведя.

Фаусмина мы подняли с помощью веревочной петли, просунув веревку под мышками. Император шлепнулся на мокрую от вечернего тумана траву, словно куль с мукой и протестующе застонал. Это было хорошим знаком. Рада выбралась следом.

– Неужели все закончилось?! – она со вздохом села, опуская в прохладную траву саднящие от колючей веревки ладони.

– Не думала, что мы его вернем, да? – я вымученно усмехнулся. – Давай забросаем этот проклятый проход, чтобы оттуда больше никто не вылез.

Упрашивать наемницу не пришлось. Не прошло и получаса как вход в Подземелье был надежно завален сухими ветвями. Девушка для верности обвязала корни веревкой – не каменная плита и крупного хищника не остановит, но лучше чем ничего.

– Полиморфы нас больше не будут преследовать?

– Вряд ли. Своим внезапным появлением мы внесли смятение в их стройные ряды. Тем более Тиллар обещал все затопить, если помнишь. Ордену Рыб и полиморфам явно не до нас. Кроме того, мы не собираемся здесь задерживаться. Только переведем дух и в путь.

– Извиняюсь за все те грубости, что наговорила. Я была несправедлива, на тебя действительно можно положиться. Все-таки ты лихо расправился с теми магами.

– Моему другу Весельчаку понравился бы мой новый метод – грубая сила без всякой магии. Чувствую, это дорого мне обошлось, но сейчас это уже неважно.

– Ты многое забыл? – встревожилась Рада.

– Не знаю, – я пожал плечами. – Самое интересное, что я понятия не имею, чего лишился. Но пока помню свое имя, помню тебя и считаю этого человека, – я кивнул в сторону спящего Фаусмина, – своим императором, значит, еще не все потеряно. Большинство людей привыкло думать, что маги это какие-то особые существа у которых и проблем нет, – сняв сапог, я вытряхнул из него несколько комков слипшейся земли. – Однако мы такие же как все… Нам тоже хочется нормально есть, принимать горячую ванну и спать сутками на мягкой перине.

– У нас еще остались припасы.

– Позже. Надо привести в чувство Фаусмина. Его окружает густое золотистое сияние, – я прищурился, – так что особых проблем быть не должно. Вряд ли полиморфы давали ему какое-то особое дурманящее средство, скорее использовали выделения… – Рада непередаваемо скривилась. – Это не то, о чем ты думаешь. Они могли принять облик существа запах которого вызывает у человека подобное состояние.

– И как это лечить?

У меня было верное средство, которое должно было пробудить ото сна Фаусмина. Оно плескалось в одном из пузырьков на дне сумки, но методы лечения меня не совсем устраивали. Если дотошно следовать инструкции, которая прилагалась к лекарству «Живое дыхание», то губы лекаря необходимо было смочить жидкостью и коснуться ими губ пациента, чтобы дать толчок жизненным силам последнего. Я на многое готов пойти ради блага государства и не раз доказывал это, но целовать императора мне совсем не хотелось. Не сегодня, не в этой жизни. Поэтому я с надеждой посмотрел на Раду.

– Его вылечишь ты. С моей помощью, конечно, но без тебя никак не обойтись.

– Что я должна делать?

– Сделать маленький глоток отсюда, – я протянул ей открытый пузырек, – и коснуться его губ своими.

Рада густо покраснела и едва не выронила лекарство.

– Ты шутишь?! Если это месть за то, что сомневалась в тебе, так я уже извинилась.

– Какие могут быть шутки? Ты должна его поцеловать и это не я придумал. Вряд ли сейчас найду инструкцию, но у меня и в мыслях не было что-либо выдумывать. Не понимаю, в чем может быть проблема. Я же не прошу тебя родить от него троих детей.

– Это же император!

– Рада, не тяни время. Ты же не думаешь, что Фаусмин Третий будет счастлив очнуться и увидеть мою грязную, небритую физиономию над собой? Это оскорбление его величества и чревато ссылкой или заточением.

– А разве я его не оскорблю таким образом?

– Ты же женщина, – я отмахнулся. – Мужчину женщина в принципе не может оскорбить подобным действием. Поторопись, уже стемнело совсем, а я не хочу ночевать здесь.

– Вы обещаете ему никогда не рассказывать об этом?

– Только если мне будет приказано.

Мучительные сомнения были написаны на лице девушки, но она осталась верна своему долгу до конца. Выпив лекарство и склонившись над императором, Рада убрала с его губ налипшие соринки и осторожно поцеловала. В ту же секунду Фаусмин широко распахнул глаза и сделал глубокий вздох. Никогда не видел, чтобы лекарство действовало столь стремительно. Если бы не возможность видеть истинное положение вещей, пребывая в междумирье, я бы поклялся, что император вовсе не был одурманен, а притворялся. Рада быстро выпрямилась и, вскрикнув, рванула ворот, спешно доставая камень Одинокого Властителя.

– Жжется! – она показала его мне, держа за цепочку.

Камень пылал, словно внутри него лежал уголек, обдуваемый ветром. Император странно замахал руками и попытался отползти назад, прямо в заросли крапивы.

– Прочь, чудовище! – надтреснуто выкрикнул он.

– Ваше Величество, успокойтесь, вы в безопасности. Это не чудовище.

Звук моего голоса немного отрезвил его. Он вгляделся в наши лица.

– Эдвин? Это ты? На миг я принял сияние камня за блеск глаз монстра… Такого зверя я видел в своих кошмарах.

– Это не монстр, а всего лишь Рада. Она тащила вас на себе весь обратный путь и вообще многого натерпелась, так что не кричите.

– Где мы?

– Не в Подземелье – это самое главное. В глухом лесу, довольно далеко от человеческого жилья, но целые и относительно невредимые. Как вы себя чувствуете?

– Фу… – ответ на мой вопрос был достаточно красноречив, но император быстро взял себя в руки. – Ничего не помню после трактира. Вроде бы просыпался несколько раз, а полиморфы превращались в каких-то страшных тварей… А может это были галлюцинации. Меня тошнит.

– Придется терпеть. Вы много часов были одурманены, так что ничего удивительного.

– Как вам удалось найти меня?

Я рассказал вкратце о нашей погоне, спуске в Подземелье, о встрече с морессом и кознях магов ордена Рыб. Император глубокомысленно кивал во время рассказа. Должно быть, мы странно смотрелись в этот момент. Три ссутулившиеся фигуры посреди густой лесной чащи, сидящие практически в темноте. Со стороны это наверняка выглядело зловеще.

– Поразительно, – император вздохнул, – я никогда не мог предположить, что орден Рыб может быть причастен к этому.

– Не думаю, что они руководили похищением. Больше похоже на то, что ими воспользовались: подкупили, а может наоборот, угрожали выдать властям. Мы видели обычных магов, такие не смогли бы управлять полиморфами. Но я захватил кое-какие бумаги, переписку – будет что изучить, когда вернемся во дворец. Вы можете идти, Ваше Величество, или мы переночуем здесь?

– Эдвин… – до Фаусмина начал доходить смысл моего обращения к нему. – Ты назвал меня…

– Рада обо всем знает, но обещает сохранить тайну. Сложно было вас спасать, не упомянув о такой маленькой малозначащей детали.

– Наверное, я должен рассердиться, но… Спасибо, я обязан вам обоим, вы доказали, что вам можно доверять, а это очень самая большая ценность. Ты, – он обратился к Раде, – сохранила мой камень в целости. Добрый знак.

– Я не могла поступить иначе, – голос наемницы дрожал от волнения, когда она отдавала реликвию обратно.

Меня все эти признания и расшаркивания начали утомлять. Было понятно, что никуда мы не пойдем, а это означало еще одну неуютную ночь на холодной сырой земле. К утру я схвачу ревматизм и буду вынужден пить жуткое снадобье, заклейменное гербом дома Гросса.

– Он горячий, – заметил Фаусмин, надевая его обратно.

– Да, ваш камень обжег меня, – призналась Рада. – Это наказание за то, что я посмела надеть его.

– Хм… Нет, конечно же, нет.

Замешательство императора и пауза, которую он сделал в разговоре, показалась мне достаточно красноречивой, но бесхитростная наемница, казалось, ничего не заметила. Утомленные выпавшими на нашу долю событиями, мы прижались друг к другу, стараясь согреться, быстро перекусили пирожками и куском сыра. По-крайней мере, по вкусу это напоминало сыр и пирожки. Я очень надеялся, что это они и были, потому что костер мы разводить не стали и ужинали в полной темноте. Устраиваясь на ночлег, я еще некоторое время слышал ворчание Фаусмина, который клялся, что еще неделю не сможет сомкнуть глаз.

Сложно сказать, где начинается сон и заканчивается явь. Граница это всегда была размытой, нередко даже самые фантастические события во сне не вызывают у нас никакого удивления и мы относимся к ним как к вещам обыденным. Особенно трудно отличать сон от реальности магам, ведь их бытие наполнено чудесами, поражающими воображение обычного человека. Но сколько бы ты не встречал чудес, столкновение с собственной копией, которая смотрит на тебя с хищным блеском в глазах, наводит на мысли исключительно о кошмаре.

В моем кошмаре был Двойник, одетый в ослепительно белые одежды и огромное бронзовое зеркало, в котором разноцветным ворохом мелькали обрывки украденных воспоминаний. Мне было неуютно, я физически ощущал волны холода, идущие от гранитных стен.

– А, вот и ты Эдвин! – Двойник приветливо помахал мне рукой и нежно погладил бронзовую оправу.

– По какому поводу праздник?

– Что? – Он в притворном изумлении вскинул брови. – Если ты спрашиваешь, почему я так нарядно одет, так это потому, мой верный друг, что ты меня больше не разочаровываешь. Твои воспоминания – вот источник моего хорошего настроения. Вот взять хотя бы это… – он сделал приглашающий жест рукой.

Мне не хотелось смотреть в зеркало, но я все равно невольно взглянул в него и увидел Мелл, бросающуюся ко мне в объятья. Мы стояли у нас дома на кухне, в одной руке у меня была вилка с наколотой котлетой, а в другой чистые тарелки, которые я расставлял на столе.

– У меня есть и более личные воспоминания, если ты понимаешь, о чем я, – Двойник подмигнул мне с радостной улыбкой. – Столько эмоций: радость, грусть, разочарование… На самом деле ты выгодно отличаешься от многих предшественников. Их личности были так скучны. Сплошное однообразие – помыслы о мировом господстве, об абсолютном знании и прочая чепуха… Все они были сделаны из одного материала, мечтали подчинить себе других, только методы у них были разные. Ты же живешь простой жизнью, пользуешься силами мага только в особых случаях. Это достойно уважения.

– Если я такой редкий экземпляр, может, поменяемся обратно? Ты мне магические силы и память, а я тебе возможности, которыми со мной поделился венец.

– Интересное предложение, но невыгодное, – Двойник скорбно пожал плечами. – Твои дни и так уже сочтены. Кстати, хочу напомнить, что воспоминания уходят от тебя в любом измененном состоянии сознания. Не только во время использования умений Прозрачного мага.

– Значит, во сне тоже? – безразлично спросил я. – Ну что ж, не спать невозможно, значит, дела действительно скверные.

– Прими свою судьбу, – Двойник вытащил из нагрудного кармана платочек и стал тщательно протирать поверхность зеркала. – Тебе предложена уникальная возможность обрести бессмертие.

– Все же я различаю понятия бессмертия и вечной тюрьмы.

– Никакой разницы, – покачал головой Двойник, поджимая губы.

Внезапная догадка была ошеломительной. Я заново пережил то мгновение в городе морессов, когда на меня нахлынула разящая в самое сердце тоска. Двойник, чью личину нацепил на себя венец Сумерек, и был источником этих мучительных чувств. Это он страдал, оставленный навеки ушедшим в небытие создателем и его страдание было безмерным.

– Вот оно что… – прошептал я, заставив Двойника замереть. – Чужие воспоминания тебе нужны, чтобы забыться. Ты вбираешь в себя личность человека, живешь его жизнью в придуманном мире. Твоя тюрьма наполняется все новыми душами, но ведь от этого не становится легче.

– Тебе это все равно не поможет. – Он демонстративно скрестил руки на груди. – Не пытайся использовать это против меня.

– И в мыслях не было… – видя, что мои слова все равно не убедили его, я добавил. – Когда наступит черед этого воспоминания пропасть в твоем зеркале, ты узнаешь, насколько я был искренен. Много слышал о твоих временных хозяевах разных историй, но ничего не знаю о твоем создателе, кто он был?

– Я не стану обсуждать подобное с ничтожеством вроде тебя, – ответил Двойник высокомерно.

– Это ты вторгаешься в мои сны! Хорошо бы быть немного любезнее с владельцем тех мыслей, на которых ты паразитируешь. Я спрашивал, потому что у меня есть еще одна вещь, созданная теме же руками, что и венец Сумерек. Думал, тебе это будет интересно.

– Невозможно! – он категорически покачал головой. – Нет у тебя никакой вещи, твоя ложь бессмысленна.

– Странно, что ты это говоришь, ведь я надевал венец, когда пользовался ею. Это книга с золотыми страницами. Ты что-нибудь знаешь о ней?

– Допустим, – Двойник уже не был так спокоен. – Как она попала к тебе?

– Случайно, – я пожал плечами. – Вынужден отныне хранить ее, чтобы она не оказалась в дурных руках.

– Ты… прочел книгу?

– Немного, всего несколько строк. Она прекрасна. Хоть мы и недолго общались, книга понравилась мне намного больше тебя. Я назвал ее Карой.

– Ты дал ей имя?! – он возмущенно сжал кулаки. – Да как ты посмел?! Ничтожество!

– Я спросил ее, хотела бы она иметь имя и она согласилась.

– Ты! – мое злое отражение не находило слов. – Как можно было даже помыслить об этом! Примитивное создание, вторгающееся в сферу, тысячная доля которой слишком сложна для твоего убогого ума!

Теперь он не имел права называться моим Двойником, настолько его перекосило. Скорчившееся создание в серых рваных одеждах не спускало с меня злобного взгляда.

– Почему это тебя так бесит? Уж не потому ли, что я посягнул на роль твоего создателя? Так все было законно, книга сама назвала меня Хозяином.

– Это не так! Ты лжешь!!! – от его крика со свода начала сыпаться каменная крошка.

– До чего же вы непохожи. Кара была такой доброжелательной, а ты с первой же нашей встречи насыщал все вокруг ядом. Вы словно свет и тьма.

После этой фразы неведомая сила вышвырнула меня из царства сновидений. Очнувшись, я резко сел, переводя дыхание. Несмотря на утренний холод, тело было покрыто испариной.

– Кошмар приснился? – тихо поинтересовался Фаусмин.

– Ты все-таки выполнил свою угрозу и не спал.

– Ах, оставь… – он махнул рукой и сел поближе, дружески протягивая единственное одеяло.

При свете начинающегося дня было хорошо заметно, что похищение не прошло для него даром. Одежда порвана и вымазана грязью настолько, что нельзя было сказать, какого она в начале была цвета. Многочисленные синяки и ссадины покрывали не привыкшую к грубому обращению кожу, под глазами пролегли темные круги. Щетина и всколоченные пряди дополняли образ, делая его похожим на бродягу. И что самое страшное, я был уверен, что выгляжу ничуть не лучше.

– Мы возвращаемся в столицу.

– Это окончательное решение? – Фаусмин удивленно поднял бровь. – Не хочешь со мной посоветоваться?

– Так нужно поступить по двум причинам. Во-первых, если тебя снова похитят, я не могу гарантировать что выдержу еще одну погоню и она закончится успешно. Не в моих силах сделать невозможное, поэтому ты должен вернуться, окружить себя тройным кольцом телохранителей, а потом уже разбираться, кто желает твоей скорой кончины.

– Пока звучит убедительно. А вторая причина?

– Мне не стоило пользоваться венцом Сумерек. Он все-таки загнал меня в ловушку. Я лишился магических способностей и умираю. Нет, это не физическая смерть, мое тело в порядке, но я исчезаю как личность и если в короткие сроки ничего не предпринять, то от Прозрачного мага Эдвина останется пускающий слюни идиот.

Судя по изумленному виду Фаусмин был огорошен моими словами.

– Венец впитывает воспоминания как губка, забирая вместе с ними и меня.

– Но ведь на тебе сейчас нет венца!

– Это уже не имеет значения. Мне нужна квалифицированная помощь других магов. Желательно всех, кого удастся найти в столице, потому что вылечить меня будет непросто.

– Непросто, но возможно? – Фаусмин сжал мое плечо. – Эдвин, не смей меня обманывать!

– Случаев излечения от подобного я не встречал ни в одном учебнике, но мир магии столь сложен, что это ни о чем не говорит.

Криво усмехнувшись, я вдруг осознал, что это на самом деле может закончиться очень плохо. Пока мы спасали императора, я не позволял себе задумываться, но ведь действительно – сколько случаев чудесного освобождения из власти подобных опасных артефактов я знаю? Ни одного. Глупо погибнуть во цвете лет на вершине славы и могущества – это как раз в моем духе. Когда мои друзья попадали в опасные переделки, у них всегда находился верный друг Эдвин, который отправлялся на край света и спасал их от последствий собственного неблагоразумия, но кто спасет от неблагоразумия самого Эдвина?

– Я знал, на что шел, надевая венец Сумерек. Волшебником быть опасно. Прости, что так получилось с твоей женитьбой.

– Ах, это сущая ерунда по сравнению с тем, что ты мне сказал, – Фаусмин огорченно покачал головой. – Ты можешь на меня полностью рассчитывать, когда мы вернемся в столицу. Любые ресурсы будут в твоем распоряжении.

– Ты, похоже, даже рад, что женитьба отменяется.

– Она не отменяется, – он покачал головой, обернулся посмотреть, крепко ли спит наемница, и понизил голос. – Все уже решено.

– То есть как это?

– Мне требуются от тебя некоторые объяснения. Когда я дал Раде реликвию, она надела ее на шею и носила, не снимая?

– Да. Сам удивился и хотел узнать, как такое возможно.

– Отчего же камень вдруг нагрелся? Я видел, что Рада склонилась надо мной… – он испытывающее посмотрел мне в глаза.

– Помнишь, недавно я рассказывал, что лишился магических сил? – император помнил, конечно, но мне хотелось воззвать к его чувству сострадания. – Мне пришлось прибегнуть к снадобью, чтобы прервать твой сон. Его использование предполагает определенные манипуляции…

– Ты можешь выражаться яснее?

– Чтобы ты проснулся, пришлось смазать губы Рады лекарством «Живое дыхание» и дать ей поцеловать тебя. Пойми правильно, – поспешно сказал я, видя, что Фаусмин становится мрачнее с каждой секундой, – это мог быть только один из нас. Ты же не хотел бы, чтобы на ее месте был я? С моей-то щетиной?

– Нет, не хотел бы… Не в этом дело, – он отрицательно покачал головой. – Просто поразительно, Эдвин, как тебе это удается. У тебя просто невероятное чутье.

– Теперь я не понимаю.

– Ты в точности повторил ритуал, который я должен был провести со своей будущей женой, – прошептал император. – Только перевернул все с ног на голову. Это я должен был целовать предполагаемую невесту. Если в момент поцелуя камень нагреется, начнет светиться, то пара найдена.

– О… Даже не знаю, что и сказать. Так значит, Рада… – я посмотрел на широкую спину наемницы и задумался. – Постой-ка… Ты же сказал, что твоя избранница должна быть дочерью Магерона!

– Или близкой кровной родственницей. Возможно, Рада его незаконнорожденная дочь, племянница или внучка…

– А она об этом знает?

– Ты меня спрашиваешь? Или, – он прищурился, – подозреваешь ее в чем-то?

Фаусмину снова вернулся его природный оптимизм. Везде видеть заговоры – вот его принцип.

– Нет, Рада не могла это подстроить. Исключено. Мы же сами пришли ей на помощь. Вспомни, как ты героически защищал ее от когтей шагота, а идея с лекарством была предложена мною.

– Понимаю, – он едва заметно кивнул, соглашаясь. – Это сама судьба.

– Значит, ты все решил насчет нее? Да здравствуют бастарды?

– Не люблю это слово, – он поморщился. – И не я это решил, камень решил, – император подергал за цепочку. – Я же говорил, что у меня нет выбора. Хотя, надо быть реалистом, все могло быть и хуже. У моих предков жены бывали еще страшнее. Будут определенные трудности с ее происхождением, но мы с ними разберемся.

– А если она откажется? Может у нее были другие планы на ближайшие лет пятьдесят.

– Невозможно! Мне нельзя отказать – это государственная измена.

Я только плечами пожал. Насколько я знал Раду, для нее было бы вполне типично после подобного предложения навеки исчезнуть в какой-нибудь глухомани. Если же наемница согласится, то с Фаусмином они будут странной парой. И не только потому, что она его на голову выше и шире в плечах – между ними широкая пропасть в культурном и образовательном плане.

– В твоих глазах заметно осуждение, – неодобрительно сказал император. – Что-то не так?

– Заключать браки подобным образом не кажется мне верным решением. Как же чувства?

– Тяжкая доля монархов, – вздохнул император.

– Это ты прирожденный готовый на самопожертвование монарх, но Раду не воспитывали в подобных традициях. Она росла иначе и имеет другие взгляды на жизнь. Тебя не смущает, что Рада была охотницей за головами?

– Умение постоять за себя – это хорошее качество будущей императрицы.

– А если она уже замужем или у нее есть дети?

– Разве она говорила такое? – ужаснулся император.

– Нет, не говорила. Но люди часто врут.

– С чего бы ей быть наемницей и рисковать своей жизнью, если есть муж и дети?

– Для некоторых это единственная возможность покончить с домашней рутиной.

– Это досужие домыслы, не имеющие под собой реального основания. Перед бракосочетанием обязательно будет полная проверка. В конце концов, все поправимо.

– Раз ты настроен столь решительно, мне остается только доставить вас обоих в Регум. Когда ты думаешь сказать ей?

Император погрустнел. Похоже, что решительно он был настроен только на словах.

– Как можно скорее. Сразу, как только мы окажемся в более комфортной и располагающей обстановке чем эта. И я бы хотел попросить тебя об одолжении, – Фаусмин сделал паузу. – Монарх не делает предложение лично, а посылает своих представителей с объявлением воли, подарками и так далее. Если бы она была законнорожденной дочерью Магерона, я бы так и поступил, но в виду непростой ситуации и отсутствия лишнего времени, я хочу, чтобы ты действовал от моего имени.

– Мы уже очень много нарушили правил за последнее время… – начал я, но император перебил меня.

– Отказ неприемлем. Ты сделаешь ей предложение и вручишь символический подарок. Какой именно – позднее придумаю.

– А ты будешь стоять рядом и делать вид, что тебя нет?

– Уйду в другую комнату.

– Признайся, ты просто боишься ее реакции. Это нормально, я бы тоже опасался с учетом ее габаритов.

– Эдвин, ты ведешь себя совершенно непозволительно!

– Тише, разбудишь ее.

Рада с шумом зевнула и медленно села, морщась и поеживаясь от холода. Мы настороженно замерли, но девушка, судя по ее спокойствию, не слышала ни слова из нашей беседы. Я взглянул на нее по новому, пытаясь представить себе Раду в качестве императрицы, и потерпел сокрушительное поражение. Она была хорошим человеком, честным, решительным, но императорский венец совершенно ей не шел. Даже если ее отмыть, одеть, соответствующе новому положению, причесать, забрать меч и дать в руки корзинку с цветами.

Мы размялись, попили холодной настойки шиповника, полная фляга которого очень кстати обнаружилась среди моих запасов, кое-как залечили с помощью настоек ушибы и отправились в путь. В трактир «Два белых листка» я возвращаться не собирался. Несомненно, Мария и Полок оказали бы нам всяческое содействие, но стены трактира навевали неприятные воспоминания, которые я бы не хотел тревожить.

Из леса шли по своим следам. К несчастью на опушке, где мы оставили лошадей, животных уже не было – только оборванные кусты и примятая, общипанная трава свидетельствовали об их недавнем присутствии. В другой день я бы порадовался пешей прогулке через лес, но время работало против меня, поэтому пропажа лошадей была неприятна. Со вздохом, мы направили свои стопы правее, чтобы срезать часть пути и выйти к дороге. После знакомства с кустами дикой ежевики наша одежда окончательно потеряла пристойный вид. У меня была запасная мантия, но я берег ее для столицы.

За неглубоким оврагом оказалась маленькая поляна, окруженная высокими елями. В центре поляны возвышался поросший мхом осевой столб, вокруг которого росли огромные белые грибы. От столба исходили струи живительной магической силы. В надежде я погладил его шероховатую поверхность, но тщетно – я видел магические потоки, ощущал их кончиками пальцев, но не мог с ними больше взаимодействовать.

– Колдовской камень, – пробормотала Рада. – Не помогает?

– Нисколько.

Возле столба я обнаружил тайничок лешего: блестящую круглую речную гальку, шерстяной шарф серого цвета, какую-то непонятную плетенку из разноцветных ниток и набор маленьких оловянных ложечек. Порывшись в карманах, я добавил к собранию пустой пузырек. Блеск синего стекла должен был приглянуться лесному жителю.

Оказавшись на широкой грунтовой дороге наш маленький отряд напугал группу девочек с корзинками. Они с криками бросились врассыпную, приняв нас то ли за чудищ из Подземелья, то ли за отъявленных бандитов. Их пронзительный визг еще долго отдавался в ушах. Ступить на пыльную, но ровную поверхность после непролазных лесных зарослей было приятно. Шагалось легко и мы немного воспрянули духом. Когда нас нагнала пустая телега, я попросил крестьянина подбросить усталых путников до деревни, где можно было бы разжиться лошадьми.

– О чем речь, садитесь! – радушно пригласил возница, увидев в моей ладони призывный блеск монеты.

Пождав, пока мы займем пропитавшиеся капустным запахом места, крестьянин взялся за вожжи. Он оказался общительным человеком. Из тех, кто болтает без умолку, задает вопросы и сам же отвечает на них. Это было к лучшему, потому что поддерживать беседу никто из нас не собирался. На кочках телега немилосердно подскакивала, к концу путешествия на теле добавилось синяков.

Погода была хорошей, лес при свете дня казался очень мирным. Часы, проведенные под землей, забылись, темнота Подземелья, рождающая невиданных тварей, казалась просто странным виденьем. Фаусмин вопреки обыкновению не смотрел по сторонам, а изучал облупившиеся истертые носки сапог. На скуле у него разливался огромный синяк, который не смогли убрать снадобья.

Деревня, в которую мы прибыли, была большой и могла бы называться городком, если бы не отсутствие защитных стен. Самым высоким зданием была деревянная голубятня, ее мы увидели первой. Возница высадил нас на повороте, возле импровизированных ворот, состоявших из двух перекладин, а сам поехал дальше. Деревня носила название Лесная, что неудивительно учитывая ее месторасположение. Я знал десяток деревень и несколько трактиров с таким названием и у всех у них был очень однообразный вид из окон.

Несмотря на разгар рабочего дня в любом месте найдутся взрослые бездельники для которых чужаки – это неисчерпаемый источник вдохновения. Трое некогда прилично одетых человека, выглядящих так, словно прошли несколько измерений, привлекали внимание больше обычного. Нас обступили зеваки, к которым присоединились захлебывающиеся от лая дворняжки. Ничего не имею против собак, но деревенские псы отличаются особой назойливостью. Так и норовят тяпнуть исподтишка тебя за ляжку, избегая заслуженной кары в виде пинка или палки.

Общаться с простонародьем Фаусмин не захотел, сразу же потребовав встречи со старостой. Негромкий голос с командными нотками оказывал волшебное воздействие на крестьян. Староста нашелся в мгновенье ока. Судя по всему, мы оторвали этого уважаемого человека от полдника, так как его усы и борода были щедро вымазаны в сметане. Он спешно вытирал руки серой, залатанной тряпкой, некогда бывшей полотенцем и заинтересованно смотрел на нас.