Текст книги "Последний дракон"

Автор книги: Майкл Ривз

Соавторы: Байрон Прейс
сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 28 страниц)

ГЛАВА 19

Эвирайя выбрала для встречи с Ясветром большую рыночную площадь на краю купеческого квартала, на восточной стороне которой возвышался холм с каменным помостом у подножия. Именно оттуда народ Симбалии должен был услышать самые неожиданные новости.

За два часа до прибытия короля и принцессы площадь начала заполняться народом из всех краев Надлесья. Толпа взбудораженно гудела, и чаще других слышались голоса купцов, в чьи дела новый монарх за несколько месяцев правления уже успел вмешаться. Всем не терпелось узнать причину этого неожиданного собрания.

Ясветр прибыл в окружении слуг, с ястребом на плече. Слева от него шел Эфрайон. Когда они прошли через площадь к холму, в толпе раздались крики приветствия, но оба короля понимали, что во время парадного шествия к возвышению Верона такие приветствия звучали громче.

Ожидая появления Эвирайи, старый король предостерегал своего наследника:

– Берегись ее, Ясветр. У нее хитрый язык, она и твои слова вывернет наизнанку.

Ясветр нетерпеливо посмотрел на холм:

– Я уже слышал доводы принцессы. В них нет смысла.

Эфрайон сердито возразил:

– Ты должен быть осторожнее! Она выросла в Семье, и, в отличие от тебя, у нее есть опыт в политике. Ты не должен недооценивать ее влияние на народ.

Ясветр нахмурился, поднял руку и посмотрел, как хищная птица, взлетев, исчезает из виду. Сначала Керия, а теперь Эфрайон. Они не верят, что он принимает принцессу всерьез. Когда они с Эфрайоном подошли к лестнице, ведущей на холм, король кивком отпустил свою свиту.

– Эвирайя ничего не сможет сделать против правды, – сказал он. – Правда – вот наше лучшее орудие защиты. Я не сделал ничего, что бы входило в противоречие с интересами народа Я отказываюсь позволять Эвирайе или кому-либо еще из Семьи вмешиваться в государственные дела. Эта встреча – повод для Эвирайи попытаться запугать меня. Она будет разочарована.

Эфрайон сжал руку молодого короля.

– Она идет. Пожалуйста, помни о ее положении. Сейчас не время враждовать с Семьей.

– Семью мое мнение не интересует, – жестко сказал король, – как Эвирайя любит нам напоминать.

Через несколько минут, поднимаясь по ступенькам, он заметил паланкин принцессы с шелковыми занавесями, который несли четверо слуг. В толпе раздались аплодисменты.

Внизу на площади Мезор, идущий рядом с паланкином, с волнением ожидал знака от Эвирайи. Он все еще понятия не имел о том, узнал ли что-нибудь Ясветр о фандорском шпионе. Ясветр и так уже был взбешен требованием Эвирайи о публичной встрече, а если у него есть что-то против нее, какие-нибудь веские доказательства, ее и Мезора просто арестуют.

Паланкин начал сворачивать, пробиваясь через толпу, и Мезор увидел длинные ногти Эвирайи, придерживающие занавес с одной стороны. Он поспешил подойти ближе.

– Следи за людьми. И смотри, не появятся ли люди моего мужа.

Мезор кивнул, и паланкин направился к ступеням, ведущим на холм.

Ясветр смотрел на толпу. Эвирайя сейчас будет здесь. Ему не пришлось повышать голос, чтобы призвать к вниманию. На площади уже было тихо – все ждали, что будет.

Несмотря на попытки оставаться спокойным, Ясветра все больше раздражал этот шаг принцессы. У нее не могло быть другой цели, кроме как взбудоражить население Надлесья как раз тогда, когда ему больше чем когда-либо нужна их поддержка. И так хватало забот – убийство ребенка, наводнение в шахтах, просто не было времени на мелкое соперничество между королем и принцессой. И все же именно из-за этого он был здесь, зная, что не может позволить ей самостоятельно обращаться к купцам, что бы она там еще ни придумала. Обвинения северян уже нанесли достаточный урон. Ясветр надеялся, что сможет использовать это собрание для того, чтобы вселить больше уверенности в граждан Надлесья.

Эвирайя поднялась по ступенькам с задней стороны холма. Король поприветствовал ее вежливой улыбкой. Пусть говорит первая. Таким образом, он оставлял себе возможность ответить на все, что она скажет собравшимся на площади.

Ясветр вытянул руку, как будто показывая Эвирайе, что он уступает ей дорогу. Не глядя на него, она быстро прошла на помост.

Ясветр вздохнул. Она ничего не сможет сказать, что изменило бы истинное положение дел.

Эвирайя осмотрела море людей, стоящих перед ней. Ее длинные раскрашенные ногти сверкали в солнечном свете. Она была, как всегда, красива, но необыкновенно серьезна. Обычно, появляясь на людях, принцесса сияла обворожительной улыбкой.

– Мой народ, – эффектно начала она, – у меня есть новости, важные для всей Симбалии.

Ясветр смотрел на нее, изогнув бровь, и ждал.

– Наш лес в опасности! – сказала она. – Тогда на возвышении Верона северянин говорил правду, убийство ребенка будет не последним, если только мы срочно не примем меры защиты – меры, о которых Ясветр отказывается даже думать!

Собравшиеся ответили общим вздохом изумления.

– Фандорцы атакуют! – выкрикнула Эвирайя. – Они объявили Симбалии войну! Мы должны действовать! Мы должны защищаться!

Принцесса быстро оглянулась, чтобы увидеть, как принял ее слова Ясветр, но он как раз отвернулся к старому королю, стоящему около ступеней.

– Она не посмеет! – прошептал он.

– Она уже посмела, – сказал старик.

Ясветр шагнул вперед, чтобы заговорить, но принцесса повелительно взмахнула рукой:

– Подожди! Я дам тебе слово!

Прежде чем он успел ответить, Эвирайя продолжила речь:

– Королю известно, что Симбалия в опасности. Он знал об этом с тех пор, как северянин рассказал о трагедии. И все же он ничего с тех пор не сделал. Почему – я не знаю, но, может быть, тому причиной то, что его происхождение другое. Но в это опасное время мы не можем позволить себе тонких политических маневров. Мы должны действовать. Сейчас, говоря с вами, я рискую своим титулом и своим положением в Семье. Я делаю это из любви к Симбалии. Не слушайте рудокопа и его любовницу. Доверьтесь тем, кто правил страной из века в век! Доверьте королевской семье защиту Симбалии!

Ясветр больше не мог ждать. Она сошла с ума! Это измена!

Чувствуя гнев Ясветра, Эвирайя поспешила продолжить:

– Мы должны защититься от нападения фандорцев! Вы должны доверять принцу Кайерту. Я говорю от его имени!

Мезор чуть не схватился за голову. Она режет горло и себе, и ему!

В толпе гудели разговоры. Муж Эвирайи поддерживает ее план? Возможно ли такое?

Ясветр шагнул вперед, забыв о всех своих планах сохранять дипломатические отношения.

– Народ Симбалии! – выкрикнул он. – Я прошу тишины. Теперь выслушайте меня!

Разговоры прекратились, но шепоток подозрения так и полз, продолжая отвлекать слушающих.

Ясветр обвел взглядом лица стоящих перед ним и прочел на них волнение и неуверенность. Он заговорил негромко, но властно:

– Вы должны понять, о чем идет речь! Я слышал те же слухи, что и вы, и я предпринял кое-что, чтобы выяснить, насколько они правдивы. У нас нет доказательств того, что фандорцы собираются на нас напасть. Веками они нас не беспокоили. С чего бы им вдруг пойти на нас войной? Я смотрел на море с Главы дракона. Море пусто! Никакая армия к нам не приближается! Волны и ветер свирепствуют в это время года. Только глупцы или безумцы рискнут отправиться в путь сейчас – добраться до берега невредимыми невозможно.

Ясветр снова посмотрел на лица людей. В этот раз он увидел мелькнувшую в нескольких парах глаз надежду. Эти люди не хотят войны. Его слова запали им в души.

– Идите домой, – продолжал он, – идите к своим детям! Они в безопасности! Я еще не знаю, что погубило девочку северян, но это не фандорцы! Идите домой с миром! Мы найдем убийцу!

Эвирайя с раскрасневшимся лицом быстро спустилась по ступенькам и встала рядом с королем.

– Мой народ, – сказала она, – я тоже хочу мира нашей стране, но я не так глупа! Король Ясветр отказывается видеть правду, и потому я прошу вас принять решение, которое должен принять король!

Мезор осторожно поднес руку к виску. Пять пар глаз увидели его сигнал.

Ясветр смотрел на Эвирайю.

– Воля народа ясна, нет нужды в дальнейших речах!

Эвирайя не отвела взгляда.

– Я требую созыва Сената! – сказала она и обернулась к людям на площади. – Будет ли кто-нибудь возражать?

– Сенат! – закричал северянин в толпе.

– Да! – поддержал его другой.

– Сенат! – подхватила толпа.

Скоро стало понятно, что большинство высказалось, и толпа затихла, ожидая ответа с подиума.

То, что все, кто закричал первым, были северянами, не могло быть совпадением, это было дело рук Эвирайи. Ясветр был уверен в этом так же, как в том, что Мезор стоял на площади не для того, чтобы морально поддержать свою хозяйку. Ясветр посмотрел на Эвирайю. У него не было выбора, его отказ созывать Сенат вызовет подозрения. Однако использовать Сенат для своих целей Эвирайе не удастся. Он проведет эту встречу на своих условиях.

– Решим мирно, – сказал он в тишине, – я назначаю встречу Семей завтра утром! Принцесса Эвирайя, вы свободны.

Эвирайю это обращение привело в ярость, но выражение лица Ясветра было таким, что она молча шагнула с возвышения. Еще придет время, когда народ будет слушать ее одну.

Ясветр смотрел на нее. По протоколу принцессе полагалось покинуть холм, но она упрямо ждала на вершине лестницы. Ясветр больше не собирался мириться с ее неуважением! Он не любил формальности королевского круга, но он не желал больше видеть того, как она публично высмеивает его у всех на глазах.

Ясветр повернулся к толпе спиной и обратился к принцессе. Он говорил громко, он хотел, чтобы его услышали:

– Я слишком долго был снисходителен к вам, принцесса Эвирайя. Если вы и впредь будете стремиться играть со мной на глазах у всех, вы узнаете, каково проигрывать! Покиньте это собрание! Я должен обратиться к своему народу!

Эвирайя выждала паузу, достаточно долгую, чтобы показать неповиновение. Затем она повернулась к ступенькам на холме и нарочито медленно спустилась.

Ясветр обратился к толпе:

– Мы встретимся завтра, чтобы обсудить, как защитить мир в нашей стране. Возвращайтесь к своим семьям и решайте, кого выберете для голосования с помощью кристаллов. Сенат соберется в Пещере Водопада. До тех пор говорите с осторожностью. Слухи не вернут ребенка.

Король покинул помост и спустился по ступенькам так быстро, что плащ развевался за его спиной подобно крыльям. Он присоединился к старому королю и велел слугам подвести лошадей. Он сердился на себя за вспышку. Глупо получилось, теперь принцесса будет думать, что в ее силах вывести короля из равновесия.

Эфрайон был прав. Принцесса опаснее, чем он думал. В будущем он постарается оградить себя от ее ядовитых слов.

Вопрос войны и мира теперь будет решать народ. С его точки зрения, так и должно быть. И все же он беспокоился. Правда и принцесса были несовместимы, и длилось это дольше, чем он правил Симбалией.

Эфрайон натянул поводья лошади.

– Сын мой, – спросил он, – почему ты не разоблачил ее козни? Ты знал, что она плела интриги с северянами.

Ясветр взлетел в седло.

– Это ее тактика, – ответил он, – я не опущусь до голословных обвинений. Я одержу победу над ней по закону.

Эфрайон улыбнулся.

– Хорошо, – сказал он, – но, может быть, мне стоит поговорить с леди Эссель? Она все еще имеет влияние на свою дочь.

– Нет! – резко сказал Ясветр, вытягивая руку для ястреба. – Ты выбрал меня, не Эвирайю. Я докажу, что достоин трона Я докажу, что у Эвирайи на уме совсем не интересы народа. И я должен сделать это так, чтобы не допустить раскола в Семье. Если ты попросишь помощи у леди Эссель, она не будет уважать меня.

Эфрайон кивнул с отцовской гордостью:

– Герой становится государем.

Эвирайя смотрела вслед черному коню, исчезающему среди деревьев. Рудокоп не знает ни о шпионе, ни об исчезновении Кайерта. Все прошло гладко, так гладко, что она и не ожидала.

Мезор подал ей руку, и она царственно покинула помост, не обращая внимания на похвалы помощника, которыми он осыпал ее по пути к паланкину. Она посеяла семена сомнений в умах купцов, и те, кто уже до этого не доверял Ясветру, теперь будут думать, что он изменник и предатель. Она должна найти Кайерта.

Принцесса грациозно помахала рукой толпе и скрылась за занавесями паланкина. Нужно вернуться к шпиону. Он много может рассказать о Фандоре.

Глубоко под дворцом, в другой части пещер, Эмсель пошевелился. Первое, что он заметил, – это бьющаяся боль в спине. Он попытался повернуть голову, но понял, что ее удерживают волосы, попавшие под камень, попробовал поднять руки, но они не двигались. Через какое-то время к нему вернулось осязание, и он понял, что завален по самую шею холодной, вязкой землей. Он лежал опрокинутый навзничь, спина нещадно болела, но по крайней мере она не была сломана.

Эмсель с трудом открыл залепленные грязью веки. Бесполезно – он ничего не видел. В туннеле царил мрак. Два пальца правой руки были свободны, и он начал потихоньку разрывать грязь.

Это заняло много времени. Он оживился, почувствовав свободной руку, столкнул камень со своей головы, и спине стало значительно легче. Он немного отдохнул, а затем стал выбираться из завала. В конце концов он освободился полностью, хотя был покрыт с ног до головы грязью. Он походил взад-вперед, и боль в спине прекратилась.

Эмсель обследовал завал, но не нашел и следа стражника, который либо был полностью похоронен под толщей земли, либо находился на другой стороне. В любом случае Эмсель ничем не мог ему помочь. Он пошел по туннелю в кромешной тьме, осторожно нащупывая дорогу. Он был совершенно измучен, и ему приходилось останавливаться через каждые несколько минут для отдыха, но ходьба помогла преодолеть боль в избитом теле.

Определить длину туннеля было невозможно, но беглецу казалось, что он идет уже целую вечность. Невозможно было понять, идет ли он прямо или по извивающемуся коридору. Уклон, однако, пошел вверх, и звук шагов скоро изменился. Земля и глина под его ногами сменились камнем. Эмсель улыбнулся. Он приближался к поверхности.

Сколько времени прошло с тех пор, как он покинул Фандору? Он не мог сказать с уверенностью – дни в лодке слились в единый сон о солнце и волнах, но он знал, что должно было пройти около недели. Могли ли фандорцы собрать армию за это время? В нормальных условиях – безусловно нет, но Эмсель слишком хорошо знал, как подействовала на людей смерть Йогана. Армия могла быть уже на подступах к берегам Симбалии.

– Этого не должно произойти! – сказал он вслух, и слова вернулись к нему пугающим эхом. Эмсель почувствовал себя одиноким и потерянным, но другого выбора, кроме как следовать изгибам туннеля и молиться, что они приведут на поверхность, у него не было.

– Йоган, больше никто не умрет, – сказал он тихо, продолжая шагать. Через несколько минут он остановился отдохнуть. Эхо его собственных шагов затихло, и наступила полная тишина.

Затем Эмсель вдруг расслышал сзади странный цокающий звук. Сначала он совершенно не понимал, что это может быть, а затем, осознав, похолодел. Больше всего это было похоже на звук когтей, царапающих каменный пол.

Кто-то шел за ним по пятам.

ГЛАВА 20

Дэйон стоял на носу флагмана, небольшого рыбацкого баркаса, на борту которого разместилось двадцать человек, что было слишком много для суденышка. Баркас постоянно черпал воду даже на небольшой волне. Залив Баломар был около пятидесяти миль в длину и меньше двадцати в ширину, и, кроме относительно спокойных фьордов и бухточек вдоль береговой линии, каждая из этих миль была опасна. Два моря, сталкиваясь в заливе, образовывали сотни течений. Ветры, теплые из южного моря и холодные из северного моря Драконов, встречались и боролись над заливом. Сильные подводные течения и ураганный ветер порождали на поверхности высокие волны с белыми гребешками пены. Залив с трудом можно было назвать приветливым в самые солнечные и спокойные дни, а в плохую погоду он вообще превращался в единый гигантский водоворот.

Этот день выдался не самым плохим, и у армии все-таки был небольшой шанс добраться до противоположного берега. Дэйон приказал лодкам большую часть дня держаться берега, до тех пор, пока они не достигли самой мелководной части залива, где не так качало. Дэйон знал, что ветер и волны вполне могли перевернуть не только их скорлупки, но и настоящие морские суда. Он смотрел вперед на белые гребешки волн. Он не будет думать о тех людях, жизнь которых зависит от его решения. Если он подумает об этом, он потеряет голову от паники.

Йондалран стоял рядом с сыном, с ужасом всматриваясь в волны, некоторые из которых достигали десяти – двенадцати футов в высоту. Волны появлялись здесь и там вокруг корабля, иссеченные ветром до белой пены.

– Не знал, что будет так! – выкрикнул он Дэйону.

– Не многие знают, – ответил Дэйон, не отрывая глаз от волн и до боли вцепившись руками в планшир.

Армия медленно продвигалась вперед.

– Ты проведешь нас? – спросил отец.

– Я попробую, – ответил сын. – Вряд ли будет время лучше, чем сейчас. Луна убывает, и прилив потому невысок, да и ветер довольно слаб. Конечно, туман из-за этого довольно густой, но там нам не с чем сталкиваться. Если мы пересечем этот открытый участок, у другого берега будет так же тихо, как у нашего.

– Как широк этот участок?

– Каждый день по-разному. Иногда миля-другая, иногда – до десяти. Есть только один путь узнать. Придется пройти через него. Если полезем туда, пути назад не будет.

– Так пошли, чего мы ждем? – сказал его отец.

Распоряжения Дэйона передали с корабля на корабль. Все ополченцы должны были привязаться к чему угодно – к мачте, к скамье, к уключине для весел – и оставаться так до следующего приказа. Он также приказал лодкам отойти как можно дальше друг от друга, чтобы избежать столкновений, и следовать за флагманом, насколько будут позволять ветер и волны. Дэйон с волнением смотрел, как флотилия готовится к переправе.

– Поднять паруса! – скомандовал он, надеясь, что отец не заметит ужаса на его лице.

Очертания залива были примечательны. Два полуострова, расположенные напротив друг друга, напоминали два молодых месяца. В вогнутой части полумесяцев вода была относительно спокойной, хотя водовороты там тоже бывали, но самым опасным местом в заливе было то, где на открытом пространстве встречались два моря. Именно этот отрезок предстояло пересечь армии.

Когда утлые суденышки развернули паруса, тут же ветер налетел на них, словно желая проверить на прочность. Те, у кого парусов не было, с усилием налегли на весла, стараясь не отстать от летящих на крыльях ветра соотечественников, но это было безнадежно. Волны вздымались горами на их пути, хлеща со всех сторон. Кораблики поднимало и бросало с силой, приводящей в ужас матросов поневоле, рожденных и выросших вдали от моря. Дэйон стоял, прислонившись спиной к мачте, и смотрел на залив. То здесь, то там в лодках раздавались крики ужаса, а ведь сегодня один из самых благоприятных дней. И все равно он боялся. Многие лодки были перегружены людьми и запасами. Он не говорил об этом с отцом, но знал, что они непременно кого-нибудь потеряют. Дэйон посмотрел на отца, старательно вычерпывающего ведерком воду, постоянно перехлестывающую через борта. Йондалран больше чем кто бы то ни было был ответствен за то, что эти люди здесь оказались. Немало ополченцев утонет в пути. Будет ли отвечать за их смерть его отец?

С другой стороны, их никто не заставлял отправляться на войну – каждый решил сам. Они были здесь, потому что знали: они идут защищать Фандору.

Дэйон вдруг услышал сквозь завывание ветра и плеск воды звук ломающегося дерева и крики. Плот, несущийся на волнах выше лодки, идущей рядом, подняло и опустило точно на лодку, которая при этом разбилась на две половины. Четверо человек с криками ужаса упали в воду. Оглядываясь назад, Дэйон заметил, что трое всплыли и их втащили в другие лодки. Дэйон быстро отвернулся. Он не мог позволить себе ни жалости, ни страха. Он должен был доставить армию к берегам Симбалии. Как он сам сказал отцу, пути назад не было.

В маленькой лодочке Юрген и Стеф по очереди гребли и вычерпывали воду. Несмотря на все их усилия, они неуклонно отставали от парусных судов. Поначалу горами вздымающиеся волны довели их до морской болезни, но после того как в их желудках больше ничего не осталось, они почувствовали себя значительно лучше.

Юрген вылил воду из скорлупы огромного ореха, которую они использовали как черпак, и посмотрел на Стефа, который греб, постоянно выворачивая голову, чтобы посмотреть вверх, на небо.

– Ты все туда пялишься с тех пор, как мы вышли в залив, – сказал Юрген, – и чего ты там разглядеть хочешь?

– Я ищу воздушные корабли, – сказал Стеф.

Юрген недоверчиво фыркнул:

– Как будто нам других бед мало! Болтаемся здесь, куда волны несут, от своих отстали, а он еще корабли в небе высматривает!

– Да я бы рад не смотреть, но не могу, – сказал Стеф и хлюпнул носом. – Я боюсь!

– Слушай, – сказал Юрген, – этот дырявый таз и так еле держится на плаву, если собираешься хныкать, лей слезы за борт!

Стеф на это ничего не ответил, и Юрген увидел, что товарищ его и вправду напуган.

– Ну, Стеф, – сказал он, чтобы его ободрить, – мы же это не для себя делаем, а для Фандоры.

– Да ты бы помолчал! Кто первый засомневался и на попятный пошел?

– Ну, так то когда было! Слушай, мы не позволим этим симам прийти и завоевать нас, как баранов. Мы им должны показать кузькину мать!

– Пусть Йондалран им чего хочет показывает, – ответил Стеф. – Я поворачиваю обратно!

Он начал табанить, большая волна подошла и ударила их в борт, едва не перевернув лодочку.

Юрген схватился за весла.

– Не выйдет, Стеф! Это измена!

– Это здравый смысл! – Стеф в ярости смотрел на Юргена. – Ладно! Ты как хочешь, а я возвращаюсь вплавь!

– Рехнулся? Думаешь, в этом аду плыть – все равно что в Моховом пруду барахтаться? Я как-нибудь буду есть рыбу и о твое деревянное колечко зуб сломаю! А ну сядь и черпай воду!

Стеф помедлил, а затем хмуро взялся за ореховую скорлупу и начал вычерпывать. Юрген опустил весла в воду. Волны все время разворачивали лодку, туман сгущался, и он уже не понимал, куда грести. Они отстали от всех, но Юрген упрямо продолжал грести. А что ему оставалось?

– Эвирайя, – позвал Кайерт.

Его жена обернулась на ступеньках их замка и в изумлении захлопала ресницами.

– Кайерт! Дорогой! – воскликнула она. – Ты вернулся!

Принцесса бросилась бегом вниз по ступенькам в сад, где он стоял. Она была по-настоящему счастлива. Затем она увидела выражение его лица. Он знает! Он знает все! Она замедлила шаги и подошла к нему, ожидая, что он заговорит первым.

Муж молчал, пристально ее рассматривая, но ей показалось, что он смотрит сквозь ее красивое лицо и чудесную фигуру, не замечает ни аромата орхидей, ни солнечных бликов в ее золотисто-каштановых волосах.

– Кайерт, дорогой, – сказала она в конце концов, – так много всего случилось с тех пор, как ты уехал! Пойдем же в дом и все обсудим без посторонних!

Принц нахмурился, и это выражение вкупе с его молчанием напугало Эвирайю больше, чем любые угрозы, которые ей приходилось в жизни слышать.

– Дорогой, – спросила она дрожащим голосом, – ты болен?

Он по-прежнему молчал. Сбитая с толку и испуганная мыслью о том, что именно он может знать, Эвирайя решила сменить тон:

– Кайерт! Поговори со мной, я тебя так давно не видела!

Муж наконец заговорил, но слова его обжигали, как огонь синдрильских драгоценных камней.

– Ты потеряла меня. Навсегда, – сказал он. – Ты посмела запятнать мою честь, связав мое имя со своими интригами. Ты и я…

– Нет! – в отчаянии закричала Эвирайя. Этот крик шел из самых глубин ее сердца Ее глаза наполнились слезами, ей было трудно говорить. – Ты должен сказать мне, что ты знаешь, мой дорогой! Ты просто не понимаешь, не можешь понять, что я сделала!

Очевидная искренность ее слез тронула Кайерта. Он не ожидал такого проявления чувств. Он ответил, стараясь смягчить голос:

– Я расскажу тебе, что я знаю. Я знаю, что ты использовала мое имя, чтобы устроить заговор против Ясветра. В Надлесье только и говорят, что о вашей встрече. Еще я знаю, что ты клеветала на Ясветра северянину по имени Виллен. Но даже все это, вместе взятое, ничто по сравнению с тем, что ты посмела связать мое имя с призывом к войне!

То, что он сказал, принесло Эвирайе некоторое облегчение. Был шанс, что он еще не знает о шпионе. Она снова заплакала, на этот раз уже напоказ.

– Тебе сказали не всю правду, муж мой.

Кайерт пристально посмотрел на нее.

– Я устал от твоих правд, Эвирайя. Путешествие в Северный Предел исцелило меня от твоей лжи. Я больше этого не потерплю!

Он прошел мимо нее и направился к дому.

– До заседания Сената я останусь у Талена, – на ходу сказал он, – советую тебе к собранию подготовиться. Моя речь будет не столь цветиста, как умеешь говорить ты, но я обещаю, что ее запомнят.

Эвирайя легонько зацепила его плечо длинными ногтями.

– Милый, – взмолилась она, утирая слезы с лица, – я говорю правду! Вторжение – это правда! Война – правда! Мне рассказал фандорский шпион!

Принц обернулся.

– Шпион?

Эвирайя просветлела.

– Фандорец! Твои «источники», вероятно, уже рассказали тебе о шпионе.

– Хватит! Я больше не играю в эти игры!

Быстро, словно опасаясь, что он уйдет, Эвирайя затараторила:

– Как только ты уехал, пришло послание о фандорском шпионе, которого задержали в заливе. Я сама допросила шпиона в присутствии Толчина и Алоры. Он рассказал нам о планах Фандоры о вторжении. Я бросилась с этими новостями к Ясветру, но он отказался предпринимать какие-либо действия. Он выгнал меня, сказав, что это сумасшедшие обвинения и попытка выставить его из дворца! Я была очень взволнована. Тебя не было. Поэтому я созвала собрание. Надлесье должно знать об опасности, грозящей Симбалии, дорогой. В твое отсутствие что еще я могла сделать?

Кайерт нахмурился.

– Где шпион?

– В подземелье. Я могу прямо сейчас тебя туда отвести.

– Если это твои очередные проделки, я…

– Это правда, – сказала она, – я сама покажу тебе.

Вернувшись от ледяных утесов, где они увидели вмерзшего в лед дракона, высохшие кости в пещерах, испуганные холдраги в смятении и с криками отчаяния носились вокруг своей горы. Мраклинг знал, что теперь он уговорит их нарушить закон драконов.

Теперь даже те, кто все еще надеялся, что драконы вернутся и помогут им, не могли ничего возразить. Те, кто не решался нарушить закон, все равно будут вынуждены покинуть свое обиталище из-за холода.

Мраклинг уселся на пике и задумался о дальнейшем. Паника пройдет. Они повернутся к нему. Увидев пещеры, немногие решатся оспорить его план. Уверенный в себе, он расправил крылья. Его тело онемело от холода, мороз пробирался внутрь, в самую глубину его существа, добирался туда, где билась его горячая тайна. Он боролся с искушением открыться им, открыть им тайну своего рождения, рассказать, что раса драконов не исчезла совсем с лица земли, что их тайна жила в нем. Но он не осмеливался. Они могут не понять. Ведь у них никогда не было этого дара. Они могут не понять, как так получилось, что у него он был. Лучше держать это при себе.

Выгнув шею, Мраклинг издал пронзительный звук. В ответ один из холдрагов, огромный даже для своей расы, подлетел к нему.

Мраклинг заговорил с ним Хранительница рассказала, что видела людей летающими. В этом следовало удостовериться. Если люди действительно научились летать, значит, холдраги потеряли самое большое преимущество.

Огромный холдраг кружил вокруг пика, слушая распоряжения Мраклинга. Затем он полетел на восток поискать горных козлов или еще чего-нибудь съедобного. Ему нужны будут силы для долгого перелета на юг.

Мраклинг остался на своем одиноком пике, смотря вслед исчезающему вдали существу. Он думал о людях. Не многие холдраги их видели. Люди были такими маленькими, такими ничтожными, но они были опасны. С ними нужно быть настороже. Мраклинг рассказал остальным о том, что выяснила Хранительница. Ярость на людей уже овладевала холдрагами, и они не скоро успокоятся. Теперь он может позволить себе действовать не спеша. Холдраги выживут.

Всадники ветра принесли весть о созыве Сената в Северный Предел, и главы семей, обуреваемые мрачными предчувствиями, готовились к встрече. Мало кто сомневался в том, как они проголосуют, ибо каждый чувствовал ответственность перед семьей погибшей девочки.

Представители семей горняков тоже готовились появиться в подземной пещере, где должно было состояться голосование, отчищали руки от въевшейся в кожу земли, надевали лучшую одежду и дешевые украшения, ярко сверкающие на бледной от постоянного пребывания под землей коже. Горняки в основном поддерживали Ясветра, но все же и в их рядах были сомневающиеся. Странные вещи творились в Симбалии последнее время. Много слухов ходило о Керии, загадочной райанской женщине, которая была больше чем советником для короля.

Дом барона Толчина и баронессы Алоры был непохож на другие. Барон сам набросал эскиз, привнеся в постройку много черт зданий, виденных им в путешествиях, даже висячий садик, наполняющий округу ароматами жасмина и имбиря. Само здание было низким и открытым, с внутренним двориком и фонтанами. Его окна и двери были из слоновой кости и темного дерева, все покрытые фресками, изображающими караваны в пути. Одна часть дома была встроена, по традиции, в ствол дерева. Там находилась комната, в которой барон и баронесса принимали принцессу Эвирайю, и будуар, в котором они сейчас готовились к собранию Сената.

Членам королевской семьи голосовать на собраниях Сената было запрещено. Сенат был придуман для граждан Симбалии. Каждая семья – это слово означало несколько родов, происходящих от древних предков – посылала своего представителя, одетого в цвета семьи, с семейным гербом, вышитым на платье, и он или она выражали общее мнение семьи на собрании.

Одеваясь, Толчин размышлял о возможном исходе голосования.

– У Ясветра тяжелое положение, – сказал он.

Алора рассматривала коллекцию разноцветных вееров, чтобы выбрать подходящий к своему пышному облачению.

– Ты действительно думаешь, что народ Надлесья видит в Ясветре изменника? – спросила она.

– Кое-кто, – ответил Толчин, не без труда застегивая на животе бежевый камзол, – хотя в Северном Пределе таких гораздо больше. Есть много причин смотреть на Ясветра с неодобрением, дорогая. Есть многие в Симбалии, которым его смещение будет только на руку.

Алора вздохнула.

– Прослужив двадцать лет в казначействе, – сказала она, – я думаю, что выгода – это не только туки в казне. Ясветра нельзя согнать с трона из-за того, что оскудела казна. Чтобы Семья решила действовать, должны быть веские доказательства измены. Несмотря на все обвинения, у Эвирайи нет доказательств.