Текст книги "Афины: история города"

Автор книги: Майкл Ллевелин Смит

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 21 страниц)

Автомобильная проблема

Причины загрязнения города – промышленные отходы и выхлопы автомобилей. С 1960-х годов число автомобилей неумолимо росло. Сейчас в Аттике уже почти 2 миллиона автовладельцев. Их число в Афинах увеличивается в последнее десятилетие на 6% в год, и почти с той же скоростью растет регистрация новых автомобилей – почти 10 000 ежемесячно. Автомобильный парк стареет, средний возраст автомобиля достигает 11,2 года, в то время как в Европейском Союзе он равен 7 годам. Более трети машин ездит без каталитических конвертеров – это самый высокий процент в Евросоюзе. Дизельные машины под запретом. Это имело смысл в 1980-х, но теперь, когда в обращение введены новые, чистые модификации дизельных двигателей, запрет выглядит совершенно неоправданным.

Люди говорят, что автомобиль душит Афины. С одной стороны, это величайшая радость афинской семьи, а с другой – большая головная боль для защитников природы. Мэр и глава министерства окружающей среды принадлежат к противоположным политическим лагерям, но оба – и Антонис Трицис, и Стефан Манос – возлагают надежды на запрет движения транспорта по главным улицам. Плака превратилась из обветшалого района шумных ночных клубов в красивый квартал, где, по мере реставрации, дом за домом приобретают неоклассическую элегантность. Но неукротимый греческий дух даже запретные для автомобилей территории заполнил старыми грузовиками, мотоциклами и скутерами. Афины – поле битвы, где водитель борется за свое право проезда с попытками сковать его пешеходными зонами и парковочными метрами. Старания городских властей узаконить парковочные места на тротуарах в Колонаки были сведены на нет властями страны, так что теперь тротуары заставлены бесполезными металлическими коробками с эмблемой фирмы «Сименс».

В 1990-х годах, когда мы снова приехали жить в Афины, воздух стал чище. Улучшения удалось добиться с помощью целого ряда мер. Вначале власти ввели так называемую систему «чет-нечет» – мона-зига по-гречески. Машинам позволялось въезжать во внутреннее «кольцо» города через день, в зависимости от того, на четную или нечетную цифру оканчивались ее номера. Правила каждый день объявлялись в газетах. Эта мера принесла временное облегчение, но непредвиденным последствием оказались пробки за пределами «кольца», да и афиняне в любом случае вскоре преодолели бы это ограничение, приобретая вторую машину. В силе правило осталось, но его просто перестали соблюдать. Более действенными оказались усилия Маноса, направленные на то, чтобы водители приобретали каталитические конвертеры для уменьшения выхлопов. В 1990 году были введены экономические стимулы для пожелавших утилизировать старую машину и купить новую, с конвертером. Это привело к беспрецедентному обновлению автомобильного парка. Около 400 000 автомашин были заменены новыми моделями.

Не меньше, чем выхлопными газами, автомобили досаждают уже самим своим присутствием. Согласно подсчетам, больше половины поверхности тротуаров постоянно занято припаркованными машинами. Они стоят по обе стороны улиц, да еще на тротуарах, причем внешний ряд преграждает выезд внутреннему, что постоянно служит поводом для конфликтов. Рев моторов, шорох и визг шин по асфальту невыносимы. Город продолжает строить улицы, и они тут же заполняются автомобилями.

За последнее время наиболее значительный вклад в урегулирование городского движения дали постройка метро и проект, позволивший связать между собой главные исторические памятники. Оба проекта имеют долгую историю планирования и обсуждения. Метро удачно спланировано, имеет хорошее архитектурное решение, кроме того, при его строительстве были вскрыты неизвестные ранее исторические слои. Чтобы это увидеть, достаточно спуститься в подземку на центральной станции «Синтагма», на площади Конституции, и осмотреть витрину, где представлен вид старинного города (и не забудьте о скелете за стеклом). Метро облегчило жизнь покупателям, туристам и тем, кто много ездит по городу; остается понять, как в перспективе метро поможет решить автомобильный вопрос.

Давняя мечта о соединении исторических мест пешеходными дорожками и парками получила поддержку во время подготовки к Олимпийским играм 2004 года. Реализовывается этот проект медленно, и к 2004 году будет сделано далеко не все. Удачная без сомнения идея ставит новые вопросы, например, что будет с транспортом, потесненным пешеходными зонами. Кто захочет составить представление, может прогуляться по широкой пешеходной улице Дионисия Ареопагита, по южному склону Акрополя, а затем подойти к самому Акрополю, воображая, какой шум и какие автомобильные пробки были еще недавно на этой, теперь такой спокойной улице. Дизайнеры выложили ее разнообразными узорами из каменных плиток. Со стороны Акрополя улица засажена оливами, розмарином и декоративными кустарниками.

Защитникам мест отдыха в современном городе приходится непрестанно вести упорную борьбу, но центр Афин сегодня намного зеленее, чем 25 лет назад.

Вид с горы Ликавитос

Пожалуй, лучшая панорама на город целиком открывается с вершины горы Ликавитос. Улицы Аристиппа и Динократа переходят в петляющую, идущую вверх тропинку, окаймленную густыми зарослями кактусов (американская агава, многолетнее растение, ввезенное из Мексики). Их кожистые, зеленые с молочным налетом листья заканчиваются шипами. Судя по брошенным под кустами презервативам, эти места по ночам облюбовывают парочки. На полпути находится кафе, на вершине – приличный ресторан. Тропинка забирает круто вверх и через пятнадцать минут подъема в хорошем темпе приводит к часовне Святого Георгия. Дальше к северу в горе высечен театр под открытым небом.

На юго-западе взору открывается остров Эгина с пирамидальной горой, в каких-нибудь двенадцати милях от Пирея. Это красивый остров с оживленными береговыми кварталами главного города, который не виден от Афин – он обращен в сторону Метаны и Арголиды. В античные времена Афины и Эгина были соперниками, и Перикл называл остров бельмом на глазу Пирея. Во время войны за независимость Эгина на короткое время стала столицей нового греческого государства. Сейчас афиняне проводят там выходные на дачах, еще остров служит удобным местом для прогулок – туда можно добраться за четверть часа.

Слева, с северо-востока, направо, на северо-запад, горизонт застилают огромная спина Гиметта, выдающаяся в море, старый аэропорт и залив Глифада. Затем идут скопления домов, тянущихся к Фалерону и Пирею, белесая масса с проблесками зеленого, из которой глаз постепенно начинает вычленять отдельные детали и здания. В центре – Акрополь и Плака у его подножия, справа – гора Эгалео, еще дальше справа – гора Парнас.

Отсюда можно сверяться с географической картой города и Аттики. Большая скала Акрополя, прочно утвердившаяся в центре города, первоначально была цитаделью, защищавшей местных жителей, обитавших на Аттической равнине. Это одна из гор, которые тянутся через равнину к юго-западу, образуя длинный, прерывистый известняковый гребень. Известняк покоится на известковой глине, он иссечен разломами, через которые в северо-западном направлении текут ручьи. Гора с дополнительными укреплениями в форме стен с северной, южной и западной сторон была почти неприступной. По мере того как разрастался город у подножья Акрополя, стали использовать следующую линию обороны, естественные препятствия равнины: Гиметт с юга, Пентели с северо-востока, Парнас с севера и море с юго-запада. Цитадель находилась на удобном расстоянии от моря – достаточно далеко, чтобы заметить случайных налетчиков, и достаточно близко, чтобы в классическую эпоху связать Афины и Пирей в одну социально-экономическую единицу. Удобные естественные гавани Пирея и его мыс были необходимы как для развития экономики Афин, так и для афинской военной машины, ориентированной прежде всего на военно-морской флот.

Кости и суставы античного города – Акрополь, храм Зевса Олимпийского, стадион – проступают сквозь современный, в некотором роде индустриальный городской пейзаж. С такой высоты движение и голоса улиц кажутся далекими и приглушенными. Можно увидеть, как новый город вырос вокруг старой сердцевины, и оценить старания архитекторов защитить и сохранить памятники, едва не поглощенные послевоенной волной многоэтажек.

Хоть Ликавитос и возвышается над Афинами, главенствует над городом именно Акрополь. Художник и писатель Осберт Ланкастер, который служил пресс-атташе в британской дипломатической миссии в конце Второй мировой войны, так описывал вид с Акрополя в тяжелую зиму 1944 года, необычайно драматический период истории города:

Больше недели героические британские парашютисты удерживали вершину в условиях непрекращающихся атак и только накануне, благодаря подоспевшему подкреплению, смогли расширить плацдарм до края Агоры. Над нами небеса, которые можно скорее увидеть на пейзажах Дербишира работы Пайпера, чем на плакатах, расписывающих средиземноморские красоты. Ниже целый разросшийся город протянулся по Аттической равнине к подножьям Пентели и Парнаса. Бурление обычной афинской жизни – лязг трамваев, крики уличных торговцев и птицы во дворах, все, что здесь слышно в обычные времена, что выделяется из общего фона и существует как бы отдельно, – все стихло. Царствующая здесь тишина только подчеркивается постоянным пулеметным огнем вдоль улиц сразу под нами и отдаленными взрывами со стороны Патиссии, где пролетарии взрывают дома, чтобы построить баррикады через улицы, и этим особенным звуком – то ли свистом, то ли звуком рвущейся ткани, – который производит снаряд, когда летит прямо над головой. Где-то у площади Омония горит группа домов – скорее всего, склад горючего, судя по высокому столбу дыма, маслянисто-черного на фоне далеких белых вершин. За Тесейоном минометные снаряды с монотонной регулярностью бьют в угловой дом у трамвайной остановки и в воздухе клубятся желтовато-белые облака, плотные и круглые. Они зависают минут на пять, затем тают. На самом Акрополе группа воинственных жандармов с показным безразличием слоняется у нижнего входа. Возле стены Фемистокла груда стреляных гильз обозначает место, где еще недавно стоял пулемет. Пустой музей с остатками штукатурки на стенах превратился в скопище военного хлама. Надо всем возвышается Парфенон, его четкие очертания ничуть не размыты баррикадами, в спешке сооруженными из кусков его колонн и ящиков, ритм его жизни не зависит от ракет и минометного огня.

Вечная величественность Акрополя очевидна и несомненна…

Эта величественность, без сомнения, защищала город. Позже мы увидим, как британские и греческие войска оказались втянуты в злосчастное противостояние.

Глава третья.
Воцарение короля Оттона.
Как сложится судьба Акрополя?

В настоящее время Акрополь является наиболее сложным археологическим объектом Греции. Он был микенской крепостью, древним комплексом храмов, частично, но не полностью превратился в монументальный ансамбль, заповедник греческого и римского искусства, укрепленный город, турецкий замок, поле битвы и ископаемый скелет. Можно разобрать следы каждого из этих периодов, но ни один из них не воссоздать совершенно. Даже в нынешнем своем состоянии Акрополь завораживает, его классические строения выглядят лучшими творениями человеческими.

Питер Леей. Замечания к «Описанию Эллады» Павсания

Новая жизнь Афин как современной европейской столицы началась в 1834 году.

Из огня войны за независимость Греция вышла маленьким, бедным, но формально независимым государством с границами, зафиксированными сильнейшими державами Европы: Великобританией, Францией и Россией. Она включала в себя Пелопоннес, ряд островов и Аттику, но на севере граница шла по линии между Артой на западе и Волосским заливом на востоке. Первого президента независимого государства убили в предполагаемой столице, Навплионе. На смену ему европейские государства избрали Отто, семнадцатилетнего сына короля Людвига Баварского, большого почитателя Эллады.

Над Навплионом, изящным приморским городком на Аргосском заливе, нависала мощная крепость. Отто высадился там 6 февраля 1833 года. Он был высоким, серьезным и даже бесстрастным молодым человеком, согласившимся на эту миссию по воле отца. Вскоре пошли слухи, что он упрям, щепетилен в мелочах и настороженно относится ко всяким демократическим идеям, вроде конституции или парламента. Однако это было неизбежно. В то время в свободной Греции преобладали анархистские настроения, и принца пригласили стать гарантом стабильности, суверенитета и прогрессивных интересов великих держав. До его прибытия управление государством осуществлялось баварским регентством, состоявшим из трех человек.

За время войны Навплион сделался генератором радикальных националистических идей. Это было место, хорошо подходившее для короля, где только что оперившийся двор мог бы пробовать свои крылышки, но для столицы серьезного европейского государства городок не подходил. Споры о том, где быть новой столице, начались еще до прибытия Отто.

Кто-то предлагал Афины, памятуя о славном прошлом города, другие высказывались в пользу Коринфа, удачно расположенного на перешейке. Предлагались Аргос, Триполис, лежащий в центре Пелопоннеса, Сира, Мегары, Пирей. Некоторые даже предлагали не делать постоянной столицы, пусть столичные функции попеременно выполняют ряд греческих городов, пока столица не вернется в Константинополь, когда второй Рим вновь станет греческим. Последняя концепция высказывалась сторонниками «великой идеи» (по-гречески «Мегали Идэа»), сводившейся к тому, что греки, оставшиеся на землях Оттоманской империи, должны вернуться в Грецию. В пользу всех городов-кандидатов приводились доводы из времен античной истории и опыта последней войны. Однако преимущества Афин оказались неоспоримыми как в плане древних традиций, так и по климату и расположению.

Выбор пал на Афины, хотя в начале 1830-х годов город находился в жалком состоянии. Прежде чем сделать их столицей, юный Отто несколько раз наведывался сюда, чтобы осмотреть памятники старины и подыскать для себя подходящий дом. В августе 1834 года он вместе с регентами, министрами и прочей свитой верхом посетил Акрополь. Сидя на троне в Парфеноне, рядом с мечетью, которую турки выстроили внутри храма, окруженный следами войны и оккупации, король слушал немецкого архитектора Аео фон Кленце, прибывшего в Афины, чтобы нарисовать план будущего города. По-немецки Кленце пригласил короля взглянуть на «символ вашего славного правления» – и тем положил начало раскопкам на Акрополе. Он пообещал, что будут удалены все следы варварства, а остатки славного прошлого восстановлены «как твердая основа для славного настоящего и будущего».

Кленце предложил королю начать реставрацию Парфенона с освящения первой восстановленной мраморной капители. Этот торжественный момент считается рубежом, с которого научная археология стала служить греческому народу. Другой немец, Людвиг Росс, был утвержден в качестве первого директора только что основанной археологической службы. Акрополь и Парфенон осознавались как символы столицы новой нации. Их древние камни связывали воедино древнюю и современную Грецию, служили основой национального самосознания, заключали в себе «дух нации». Сегодня, спустя 170 лет, храм все еще реставрируют.

Проезжая через Пропилеи, ворота в Акрополь, Отто видел совсем не то, что видим мы сейчас. Сегодня Акрополь – это голая каменная поверхность с несколькими полуразрушенными памятниками, большинство из которых относится к V веку до н. э., эпохе Перикла и «афинского чуда». Пройдя через Пропилеи, вы увидите, как над головой справа вырисовывается Парфенон, а чуть левее, напротив северной стены, – Эрехтейон. Маленький храм Афины Ники проглядывает справа над ступенями, ведущими от Пропилеи. Музей Акрополя, где собраны находки из раскопов XIX века, прячется за Парфеноном, он специально построен так низко, чтобы не нарушать панорамы античных руин.

Поскольку обширная программа реконструкции античных памятников основана в значительной степени на догадках, мы никогда не увидим, как же на самом деле выглядел Акрополь в V веке до н. э. или в другой период своей истории. Но никто не догадывается, что это реконструкция, хотя в раннеоттоманский период один баварский архитектор предлагал проект полного восстановления Акрополя, в неоклассическом стиле, с дворцами и парками. Архитекторы и археологи времени обретения Грецией независимости с трудом выработали общую концепцию, каким же они хотят видеть Акрополь. Архитекторы решили, что Акрополь должен быть тесно связан со временем Перикла и очищен от позднейших наслоений. Где только возможно, следовало проводить реставрацию с использованием: оригинальных материалов, как в храме Афины Ники. «Современный камень и металл использовали там, где без них было не обойтись.

Краткая история Акрополя

Во времена первых человеческих поселений Акрополь был одновременно и городом, и крепостью, местом скопления домишек и примитивных деревянных капищ. Потом он станет микенским крепостью-дворцом, следы стен и укреплений которого датируются концом XIII века до н. э. Постепенно люди переселялись на склоны, и со временем Акрополь сделался священным местом, где строили храмы, и убежищем на случай опасности. В какой-то момент, вероятно в конце бронзового века, разрозненные деревушки и фермы были объединены в единое государство. Афиняне этот процесс связывают с легендарным царем Тесеем. С того момента Афины и Аттика стали единым целым. Множественность в происхождении города передается множественным числом в его названии (Афинэ по-гречески).

Поэтическая структура города развивалась от монархии к олигархии и тирании, пока не достигла вершины – демократии. Стадии развития связаны с именами великих законодателей, в частности с Солоном, политические и экономические реформы которого в 590-х годах обеспечили успех политической системы, и Клисфеном, чьи реформы в конце VI века до н. э. создали сплоченное демократическое государство, способное противостоять мощи Персии. Это был очень большой город-государство – около тысячи квадратных миль. Среди его преимуществ, помимо колоссальных размеров, можно назвать естественную защиту из кольца гор и моря и серебряные копи в Лаврионе.

В 490 году до н. э. персидский царь Дарий послал войска, чтобы покорить Афины, чинившие беспокойство его владениям в Малой Азии. Афинская пехота выступила к Марафону, на восточном побережье Аттики, где высадились персидские войска, и нанесла им сокрушительное поражение, хотя и сама понесла большие потери. Эту битву Джон Стюарт Милль называл более важной для Греции, чем для английской истории была битва при Гастингсе. Персы на кораблях прошли вокруг оконечности Аттики к Фалерону, надеясь захватить беззащитные Афины, из которых ушли войска. Но афинские гоплиты быстрым маршем успели опередить врага. План персов провалился, и они ретировались.

Через 10 лет, в 480 году до н. э., они вернулись с гораздо большими силами под командованием наследника Дария, царя Ксеркса. Обогнув с фланга маленький отряд отважных спартанцев и союзных сил, удерживавший проход в Фермопилах, персидские войска по восточному побережью Греции подошли к Афинам. По совету стратега Фемистокла афиняне решили, оставив город, отступить в Трезену и Саламин и довериться своим кораблям – «деревянным стенам», как, по легенде, изрек Дельфийский оракул. На Акрополе остались только старики и больные. Армия Ксеркса приступом взяла Акрополь, разрушила известняковые храмы и предшественник Парфенона, который был уже к тому времени построен. Это темная веха в истории города. Но тактика Фемистокла оправдалась. Он навязал персидскому флоту сражение в заливе Саламин и разгромил персов. Афины были спасены.

Затем последовал период культурного расцвета Афин, когда Перикл претворил в жизнь программу великого строительства, давшую городу Парфенон (храм девственной богини Афины, построенный в 447—432 годах до н. э.), Пропилеи (храм-ворота, 437—432), храм Афины Ники, также известной как Ника Бескрылая, и, наконец, Эрехтейон (храм Эрихтония). Эти постройки существуют до сих пор, хотя храм Афины Ники пришлось освобождать от фортификационных укреплений и восстанавливать. Именно эта эпоха виделась планировщикам и реставраторам XIX столетия.

Плутарх из Херонеи, что в Беотии, греческий биограф и историк, живший в начале II века н. э., оставил захватывающее описание общественных работ на стройках времен Перикла. Он знал, о чем писал, потому что учился в Афинах. Он писал, что масштабное строительство афинян весьма радовало и восхищало весь греческий мир, но в то же время оно стало причиной недоразумений и клеветы. Враги Перикла обвинили его в использовании средств союзников, которые должны были пойти на превентивные и оборонные меры в случае войны с Персией, для украшения города: «мы позлащаем свой город и украшаем его кумирами и храмами, стоящими тысячу талантов, как бы горделивую женщину драгоценными каменьями»[5]5
  Здесь и далее перевод С. Дестуниса.


[Закрыть].

Перикл яростно отвергал эти обвинения. Афины помогают союзникам, за что те платят полновесным золотом, и не их дело, на что афиняне его потратят. Средства должны тратиться на украшение города, тем самым давая работу его жителям. Плутарх писал:

Перикл, желая, чтобы рабочий народ, в войне не употребляемый, не был лишен участия в выдаче денег от общественной казны, однако не получал бы их в бездействии и праздности, завел великое строение и дела, требующие многих искусств и долгого времени, дабы остающиеся в городе граждане – не менее тех, кто служил на кораблях, стерег крепости и ратоборствовал, – имели случаи пользоваться общественными деньгами и участвовали в них. Потребные вещества были: камни, медь, золото, слоновая кость, эбен, кипарис; были и ремесленники, обрабатывающие все это: плотники, столяры, ковачи, каменщики, красильщики, мастера золотых дел, ваятели, живописцы, маляры, золотошвеи, токари; везущие и отправляющие: на море купцы, мореходы, кормчие, а на твердой земле тележники, содержатели лошадей, извозчики, веревочники, ткачи, кожевники, исправители дорог, рудокопы. Каждое искусство, подобно полководцу, имело как бы собственное свое войско, состоящее из всего простого и рабочего народа, который сделался орудием и телом к произведению дела. Таким образом, все это занятие во всяком возрасте, во всякое состояние разливали обилие и достаток…

Уже возвышались эти здания – величиною знаменитые, видом и красотою неподражаемые, ибо художники соревновались между собою превзойти друг друга изяществом искусства. Всего более должно удивляться скорости их сооружения. Хотя, казалось, для совершения каждого из них едва довольно будет нескольких поколений и веков, однако они были кончены в правление одного человека…

Тем более должно удивляться зданиям Перикловым, которые в короткое время созданы были надолго. По красоте своей каждое из них тогда уже было древним, по прочности же и ныне еще ново, как бы только теперь было кончено. Они всегда цветут некоторой свежестью, которая сохраняет их вид неприкосновенным от руки времени, как бы имели в себе вечно юный дух, несостарившуюся душу… Надо всеми сими строениями главным надзирателем был Фидий, хотя в деле употребляемы были великие зодчие и искусные художники…

Во времена Плутарха все постройки находились, очевидно, в отличном состоянии. Сейчас большая их часть, относящаяся к «золотому периоду», утрачена: погибла инкрустированная золотом и слоновой костью статуя Афины работы Фидия, стоявшая внутри Парфенона, и высокая бронзовая статуя Афины Промахос, также работы Фидия, которая встречала перед храмом всех, кто входил в Акрополь. Известно, что мореплаватели, подходившие к Пирею со стороны мыса Суний, могли видеть солнечные лучи, блестевшие на конце копья и навершии шлема статуи (Павсаний запечатлел этот факт в описании Греции II века н. э.). За долгие века алтари, гробницы и скульптурное убранство исчезли или подверглись переделке.

Павсаний свидетельствует, что ко времени правления императора Адриана Акрополь стал роскошным, ярким музеем греческой религии и истории под открытым небом. Современный турист, увидавший аскетичную эстетику сегодняшнего Акрополя, может быть разочарован, хотя, к примеру, рассказ Марка Твена о лесе призрачных статуй свидетельствует о романтическом восприятии в его время. Тогда во множестве изготавливали статуи как исторических лиц, так и богов, главным образом Афины. Власть была представлена только фигурой самого Адриана. А рядом с храмами, гробницами и статуями существовала картинная галерея.

С упадком античного мира перемены не закончились. Статуи, включая афинскую бронзу, вывезли в Византию.

Здания и скульптуры были разграблены. Золото и слоновую кость содрал и, а сам мрамор растащили на строительный материал. Языческие храмы стали христианскими церквями. Парфенон, вероятно в VI столетии, превратили в собор Пресвятой Афинской Богоматери. Несмотря на разногласия между греческой и латинской церквями, собор, по свидетельствами современников, оставался христианским храмом и священной усыпальницей, пока в 1456 году османы не захватили Афины, а через два года не заняли Акрополь. Тогда Парфенон превратился в мечеть, которая, по словам турецкого путешественника конца XVII века Эвлийи Челеби, была прекрасным храмом. В Эрехтейоне разместился гарем.

Акрополь, который достался Отто и его преемникам, служил в своей традиционной роли военной крепости и франкам, и туркам. Именно поэтому он взорвался, когда и XVII столетии его атаковали венецианцы: их снаряд разнес турецкий пороховой склад в Парфеноне, нанеся Акрополю непоправимый ущерб. Снова Акрополь стал объектом жестокой схватки во время войны за независимость греков. В 1834 году повсюду были видны свидетельства недавней войны и турецкой оккупации, обломки и разрушения и низенькие турецкие дома, облепившие поверхность Акрополя вокруг античных памятников. Их и саму мечеть в Парфеноне можно увидеть на рисунках и фотографиях XVIII и начала XIX века. Помимо этих пережитков турецкого правления на западном краю Акрополя стояла Франкская башня, воздвигнутая флорентийскими правителями Афин в XV веке. Она также присутствует на ранних фотографиях. Руины прекрасного маленького храма Афины Ники, который турки разрушили в 1686 году, чтобы установите артиллерийские орудия, все еще погребены под бастионом.