Текст книги "Афины: история города"

Автор книги: Майкл Ллевелин Смит

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 21 страниц)

Столица короля Оттона

Первый визит в Аттику Оттон нанес в мае 1833 года, чтобы посмотреть на древние достопримечательности и подыскать место для будущей резиденции. Он сошел на берег и в Дафни, довольно далеко от города, был встречен делегацией. В оливковой роще его приветствовала огромная толпа. В том году Оттон приезжал еще трижды, выбирая место для дворца. В начале осени он прибыл по морю, а из Пирея прискакал верхом. В Пирее короля встречала делегация, вручившая ему сову и оливковую ветвь, что символизировало Афины. (Через 3 года при встрече его будущей жены Амалии ей тоже вручили живую сову.) Он въехал в город через ворота Адриана, украшенные гирляндами и словами: «Это Афины, град Тесея и Адриана, а ныне Оттона». На арке ворот есть две надписи, сделанные в разное время. С западной стороны: «Это Афины, бывший град Тесея». И с восточной: «А это град Адриана, а не Тесея».

В октябре 1834 года греческое правительство в Навплионе выпустило историческое постановление, согласно которому с 13 декабря король изволит переместить свою резиденцию из Навплиона в Афины, там же будут королевская резиденция и столица государства. В назначенный день Оттон приехал из Пирея в часовню Святого Георгия, расположенную в храме Гефеста. Торжественно пели «Те Deum». Один из аристократов зачитал послание. Затем Оттон проследовал к дому Контоставла, на месте которого сейчас стоит здание старого парламента. Этот дом послужил королю временной резиденцией на период возведения положенного ему по статусу дворца. Там он прожил до 1837 года. Следом за королем в Афины прибыли трое регентов, двор, дипломатические представительства иностранных держав, министерства и Святейший Синод. В это время значительно подорожала аренда зданий. Афины рождались как политическая и экономическая столица.

Остро встала проблема застройки. Планируя переезд в Афины, чиновники составили список зданий для правительственных и официальных ведомств. Список содержал 73 пункта. Большинство зданий были небольшими – от одной до четырех комнат. Некоторым требовалось больше. Понятно, что удобно расположить министерства, суды, тюрьмы и все, что положено иметь столице, просто не получилось. Чиновникам пришлось обходиться тем, что им досталось, пока строились подходящие здания, иногда с большой задержкой. Министерства переезжали с места на место. Все носило временный характер.

Такие, казалось бы, полезные здания, турецкие мечети и медресе, которые можно было переоборудовать под суды, располагались в северной части Акрополя, признанной правительством зоной археологических раскопок. Там нельзя было ни строить новые здания, ни использовать старые. Потом внезапно правительство решило использовать под суды развалины четырех христианских церквей. Ради экономии времени нанимали греческих архитекторов, хотя считалось, что они работают недостаточно хорошо.

Проектирование новой столицы

Афины начала правления короля Отгона были удивительным местом, где как в гигантском котле развивались, менялись, разрушались и создавались как материальные, так и идеологические ценности. Выбор Афин столицей Греции вызвал в городе строительный бум и рост цен на жилье. Местных жителей, в особенности греков, недавно приехавших из-за границы, бесцеремонно выставляли на улицу, чтобы освободить помещения для общественных ведомств. Владельцы немногих хорошо обустроенных домов, такие как семья Негрепонтис, уступившая свой дом британскому министру, поступили мудро. Дом недолго прослужил Британской миссии, зато стоит до сих пор, красуясь отметинами от пуль, полученными во время гражданской войны.

Британский министр Доукинс и его коллеги из Франции, Австрии и России имели в этом маленьком досужем обществе огромный вес. Они были в центре политической жизни, вокруг них плели интриги соперничающие партии. По разным причинам они стремились получить влияние на короля и его советников, склонить их к своей точке зрения, в то время как Оттон, стремясь освободиться от опеки, придерживался позиции агрессивного национализма. Постепенно, под давлением постоянной критики иностранцев, особенно британцев, Оттон, его советники и интеллектуальные лидеры Греции занялись формированием современного греческого общества и возведением подходящей столицы.

Оттон, его отец Людвиг и другие баварцы, приехавшие сюда, были европейскими реформаторами, вдохновленными культурой Древней Греции. В античной древности они искали способ вновь сделать Грецию великой. Они распорядились навести порядок в языке, образовании, общественном устройстве и сохранить окружающую среду нового государства. Модель для проектирования новых городов, предложенная в Спарте, Патрасе и других местах, представляла собой прямоугольную сетку с широкими улицами и площадями. Это было современно, и в то же время согласовывалось с древнегреческими традициями. Однако с Афинами, новой столицей, все было гораздо сложнее. Город должен был стать удобной столицей, куда, помимо всего прочего, следовало органично вписать древние руины. Первыми проектировщиками, взявшимися за эту трудную задачу, были грек и немец, Стаматий Клеантис и Эдуард Шауберт.

Клеантис и Шауберт встретились в Берлине, в Архитектурной академии, где им преподавал приверженец неоклассического стиля Карл Фридрих Шинкель, который тоже принял участие в проектировании Афин. Клеантис был греком, родился в Македонии, образование получал в Бухаресте, Лейпциге и Берлине. Шауберт был силезским немцем из Бреслау (Вроцлав в современной Польше). Оба выпускника-архитектора отправились в тур по Греции из Рима. В 1830 году они прибыли на Эгину и были представлены президенту Каподистрии. «Таким счастливым образом, – пишет Элени Бастеа, специалист по истории создания современных Афин, – они стали первыми гражданскими архитекторами нового государства». И вот архитекторы принялись изучать город и окрестности, используя ранние труды топографа полковника Лика.

В мае 1832 года, перед тем как вынести официальное решение о переносе столицы в Афины, временное правительство поручило Клеантису и Шауберту создать проект Афин, «в соответствии со славой и блеском этого города и приемлемый для нашего века». В декабре 1832 года они представили правительству свои предложения, которые были одобрены королевским указом. В подготовленном проекте содержалось описание города на тот момент. Население Афин составляло около 6000 человек, вдоволь воды, узкие изогнутые улицы не более тринадцати футов шириной, дома, главным образом разрушенные, и 115 церквей, из которых только 30 признаны неаварийными. В качестве рабочей гипотезы было принято, что в случае переноса столицы в Афины следует планировать город на 35 000 – 40 000 жителей и предусмотреть возможность его дальнейшего расширения.

С точки зрения планировки казалось перспективным использовать плато к северу от Акрополя: много места, здоровый воздух, удобный доступ для будущего строительства и условия для дренажа и канализации. Продвижение города на север позволяло оставить незастроенным древний город Тесея и Адриана и провести там археологические изыскания. Клеантис и Шауберт предлагали снести старые дома и лачуги на северном склоне Акрополя, в районах Плака и Агора, «освобождая древности от наслоений», чтобы представить их во всей красоте. Живописную византийскую церковь решили оставить «для контраста» (в то время византийские памятники не особенно ценились). Территорию вокруг древних памятников предлагалось благоустроить, высадить деревья и создать своеобразный музей под открытым небом. Идея археологического парка возникла уже при разработке самого первого плана возрождения Афин.

Лучше всего оценивать первые шаги по устройству города, глядя с Акрополя в сторону севера, на Плаку и бывший турецкий город на северном плато, где предстояло построить современный город, со всем, что подобает столице: дворцом, садами и прочим. План включал основные черты ныне существующего города с учетом топографических особенностей. Улицы надлежало строить широкими, дома окружать зелеными насаждениями. Предусматривалось строительство дворца для министерств, зданий монетного двора, сената и парламента, библиотеки, создание ботанического сада и, конечно, возведение собора. Этот проект учитывал интересы и коммерции, и культуры. Он был разумным, прогрессивным и несколько идеалистическим.

Целый год проект изучал, работал над критическими замечаниями и дополнениями знаменитый архитектор Лео фон Кленце, который приехал в Грецию в июле 1834 года по распоряжению короля Людвига, отца Отгона. В некоторых местах Кленце переделал план Клеантиса—Шауберта, но сохранил основные черты свободного треугольника вокруг Акрополя (на карте смотрящего на север). Его вершина сейчас находится на площади Омония, тогда называвшейся площадью Оттона. Так первоначальный план определил очертания нового города, несмотря на все изменения и преобразования, произошедшие в течение последующих лет.

Однако одно дело спланировать на бумаге, другое – воплотить в камне. Реализация проекта зависела от правительства, бесконечных споров греческих и баварских инженеров между собой, собственников, на чьей земле собирались строить, и общественности, чьи интересы выражала пресса. Слабость правительства и нестабильность мешала принятию окончательных решений. Постоянно вносились изменения и уточнения. В некоторых случаях непоследовательность оказывалась спасительной. Например, некоторые византийские церкви, отданные под снос, в конечном итоге были спасены (хотя многие все же уничтожили). Горожане, имевшие свои собственные интересы, также вносили вклад в продвижение проекта. Некоторые изменения вводились законодательно, другие проводились незаконно. Так, вошло в практику строительство «внеплановых» домов в надежде на последующую легализацию.

Постепенно новая столица обретала свой облик. Еще многие годы жизнь в городе была стесненной и суровой, как на передовой. Дороги оставались немощеными, в ветреные летние дни пыль от них поднималась тучами, а зимой колеса вязли по оси в грязи. Дамы, отправляясь на вечерние балы, вынуждены были ехать на ослах или идти в больших турецких ботах, чтобы совсем не увязнуть. В сезон дождей распространялась лихорадка, от которой умерли многие известные баварцы и греки. Нормы права и законодательство были весьма несовершенны, собственники запросто могли обнаружить, что их имущество реквизировано для общественных нужд.

В 1844 году Теккерей пришел к выводу, что превращение этого города в королевскую столицу – настоящий фарс. Но многие восторгались такой смелой идеей. В 1841 году в город приехал Ганс Христиан Андерсен и провел здесь чудесный месяц, общаясь в узком кругу с Хансеном, доктором Ульрихом, Россом, датским консулом Траверсом и придворным священником Лютом. Дорога к Афинам через оливковые рощи теперь превратилась в прекрасное шоссе и уже не напоминала то болото, через которое он пробирался раньше. («Было очень грязно, но это, без сомнения, была классическая грязь».) Появились французские и немецкие газеты, кафе не хуже, чем в Берлине или Вене. Он присутствовал на представлении итальянской оперы – одно действие из «Белисарио» и одно из «Севильского цирюльника»:

Представьте себе город, построенный в спешке, как большой рынок. Этот рынок в разгар базарного дня и есть новые Афины.

Хансен сказал ему, что здесь на самом деле нет ремесленников, только крестьяне, солдаты и бандиты, которые, случайно взяв в руки молоток, не долго думая подаются в кузнецы или каменщики. Датский писатель учил студентов рисовать, и те устраивали замечательные состязания в рисовании и владении иностранными языками. Единственное, что отравляло Андерсену удовольствие от пребывания в Афинах – это его давние проблемы со здоровьем.

Одной из причин напряженности в обществе стала новая наука археология. Проэллински настроенные баварцы и почитающие предков греки считали археологию действенным инструментом не только для открытия наследия Эллады европейцам, но еще и для восстановления политического и культурного самосознания современного греческого государства. И прежде всего их внимание было приковано к Акрополю. Возвращение цитадели античного облика и использование древнего храмового комплекса для возрождения национального самосознания началось еще прежде, чем Афины были объявлены столицей.

Положение Акрополя воспринимали как минимум двояко. С одной стороны, Акрополь – центр новой европейской столицы, которую необходимо привести в порядок, восстановить и украсить, с другой – символ возрождения эллинизма, который нужно освятить и очистить от иноземных элементов. О первом мечтали архитекторы-романтики, ко второму стремились националисты, а в ходе естественного развития событий это место стало отчасти священным храмом, отчасти туристическим объектом. Было еще третье мнение о предназначении Акрополя. Многие видели его мультикультурным музеем, где будут сохранены классические руины, христианские реликвии, флорентийская башня и турецкая мечеть, они призывали просто не отдавать Акрополь планировщикам и археологам, чей узкий интерес ограничивался античностью.

Первый подход пытался воплотить Карл Фридрих Шинкель, учитель Клеантиса и Шауберта. Его пригласил старший брат Отгона, кронпринц Максимилиан, чтобы переделать Акрополь в королевский дворец. Такая прихоть сейчас кажется странной, а тогда план Шинкеля был просто дерзок. Он предложил проект дворца с длинной колоннадой к югу от Парфенона и ипподромом с другой стороны, между Парфеноном и Эрехтейоном. Еще были сады, колоннады и огромная статуя Афины. Все объединялось в колоссальный архитектурный ансамбль. Этот почти театральный проект на многочисленных репродукциях украшал стены гостиниц. Шинкель никогда не был в Греции, так что в некоторой нереальности этого плана нет ничего удивительного. Схема требовала доработки в соответствии с практическими условиями, она не предусматривала водоснабжения и не учитывала необходимость земляных работ при строительстве. Кленце, который знал особенности местного грунта, назвал проект «волшебным сном великого архитектора в летнюю ночь».

План Шинкеля так и не был реализован. Король Людвиг, еще державший бразды в своих руках, решил, что на первом месте должны стоять древние Памятники, и на Акрополе строить ничего нельзя. Когда зимой 1835/36 года он приехал в Афины, они вместе с Оттоном выбрали место для королевского дворца, но не там, где предлагали Ша-уберт и Клеантис, а там, где он стоит сейчас, у площади Конституции, с видом на Акрополь, разрушенный храм Зевса Олимпийского и гору Ликавитос. Архитектором был назначен немец Фридрих фон Гертнер.

Плака

В центре города находился район, теперь известный под названием Плака, с узкими петляющими улочками, старыми церквями, римскими и турецкими памятниками. Тогда, как и теперь, он был самым живописным в городе. По плану городского развития, разработанному Кленце, Плака превратилась в «старый город» с извилистыми переулками и старинными домами в глубине двориков. Согласно проекту большая часть района была сохранена, и это привлекало: многие ценители старины, и среди них генерал Черч и Джордж Финлей, построили здесь себе дома.

Изначально Плака была небольшой площадью возле памятника Лисикрату, на перекрестке улиц Триподон, Адриана и Кидафинеон. Это место отмечает каменная плита – плака. Территория, которую называют Плакой сейчас, тянется к северу и востоку от Акрополя до границы Агоры на западе, площади Монастираки на севере и улице Филэллинон на востоке. До начала XX века эта часть города называлась Аликокко и соответствовала османскому административному делению города. После провозглашения независимости Греции район сохранил определенный турецкий колорит: так базары, появившиеся в последние периоды турецкого владычества, просуществовали здесь вплоть до большого пожара 1884 года. Пожар, сгубивший наземные постройки, позволил начать раскопки Библиотеки Адриана и Агоры и передвинуть городской торговый центр на север, к улице Афины.

Плака до сих пор считается лучшим кварталом для прогулок горожан и туристов, интересующихся историей города, а теперь гулять здесь стало еще приятнее, чем несколько лет назад. Это единственный район Афин, где на площади в несколько сотен квадратных ярдов сконцентрированы здания и памятники всех эпох городской истории: классического периода (памятник Лисикрату), римские (Римская Агора, Библиотека Адриана и Башня ветров), турецкие (мечеть Фетийе и мечеть Цистараки на площади Монастираки). Здесь же расположены многочисленные византийские церкви различных периодов, старые постройки рядовых горожан и неоклассические особняки XIX—XX веков. В Плаке улицы и площади изобилуют кафе и тавернами, маленькими музеями народного искусства, музыкальных инструментов, керамики и древностей. Большинство музеев разместилось в прекрасных старинных домах. Кварталы ниже по склону, в особенности улица Адриана, отданы на откуп туристам. Первые этажи добротных солидных старинных домов представляют собой сплошь витрины магазинов: золотые и серебряные ювелирные изделия, непристойные открытки, изображающие сатиров с огромными фаллосами, книги о половой жизни древних греков, календари с кошками и котятами, реплики древнегреческой керамики. Но чтобы оценить богатство Плаки, стоит прогуляться по этому району с хорошей книжкой, например с «Прогулками по Афинам» Дэвида Раппа или «Плакой» Джима Антониу, если ее переиздадут.

Самые экзотичные и интересные лавочки и торговцы расположились еще ниже по склону, почти у границы Плаки. Сразу над площадью Монастираки, напротив западной стороны Библиотеки Адриана, африканцы-лоточники продают темные очки всех мыслимых форм, благовония, безделушки и яркие футляры для мобильных телефонов. За Библиотекой вы можете выгодно приобрести для своего дома плетеные стулья или дешевый плетеный чемодан, который может запросто развалиться на пристани в Патрасе. На улице Пандросу в прежние времена можно было за несколько драхм купить кожаные сандалии, или туфли, либо пару высоких черных критских ботинок вашего размера. На улице Гефеста, как можно предположить по ее названию, должны продаваться различные металлические изделия, но сейчас ее переполняют главным образом армейские товары и бусы всех цветов. На площади Абиссинии, за улицей Гефеста, издавна находится блошиный рынок, пик его расцвета пришелся на 1960-е годы, когда каждый день освобождались дома, обреченные на слом. Далее к востоку, на маленьких улочках между собором и Акрополем, расположены церковные лавки, где священники покупают себе одеяние и церковную утварь, а туристы – репродукции старых византийских икон, причем гораздо лучшего качества, чем те, что продаются в туристических магазинах.

Анафиотика

Квартал Анафиотика расположен выше по склону и находится над старым городом, с его шумом и базарным гомоном, так высоко, как только возможно для жилого квартала. Глядя со смотровой площадки вниз, на Акрополь, можно различить группу белых домов, приютившихся на северо-восточном склоне, у почти вертикальной скальной стены. Это – один из самых восхитительных уголков старого города.

Название Анафи носит островок, расположенный в нескольких милях восточнее Санторини в Кикладах. Жители Киклад и особенно Анафи были искусными строителями. В правление короля Отгона, во время строительного бума, их направляли в Афины на постройку королевского дворца и другие общественные работы. Они жили на самом северо-восточном краю города. Когда план строительства города утвердили и цены на «плановое» жилье выросли, анафиоты стали искать себе другие квартиры. Говорят, что крутые склоны Акрополя напоминали им родные Киклады. Первыми выше линии застройки поставили свои дома два человека, сославшись на народный обычай, по которому дом, незаконно построенный и покрытый крышей за ночь, после рассвета сносить уже нельзя.

Согласно первоначальному плану Клеантиса—Шауберта, северные склоны Акрополя до линии застройки оставлялись для позднейших раскопок. Однако у государства не хватило денег на полномасштабные археологические работы и сил противостоять мощному давлению со стороны застройщиков. Кое-где между улицами Адриана и Гефеста раскопки были проведены. За пределами этих немногочисленных участков государство разрешило строительство на условии, что если участок потребуется для раскопок в течение двадцати лет, то возведенный дом должен быть снесен за счет владельца. Так под постоянной угрозой сноса домов и выселения жителей вырос в 1860-е годы район Анафиотика. То же самое можно сказать и про весь район Плака. В конце концов для раскопок была выделена только территория Агоры, но надежды заполучить доступ к спрятанным под грунтом античным руинам не покидали археологов до самого конца XX столетия.

Анафиотика выросла между двумя церквями – Святого Георгия-на-скале и Святого Симеона, которые переселенцы с Анафи обнаружили на склоне и привели в порядок. Между ними было построено около сотни скромных домов из цемента и беленого камня, вписанных в скалистый рельеф местности. Водопровод и канализация к домам не подводились. Туалеты и кухни были вынесены во двор. Расширяя жизненное пространство, ограниченное пределами дома, люди с Анафи используют под свой быт узкие улочки. Они, будто гастарбайтеры, включенные в жизнь города, но остающиеся маргиналами, живут в своем собственном квартале, который в глазах респектабельной публики выглядит неприличным пятном на фоне Акрополя. Об их ненадежном положении, о натянутых отношениях с городскими властями и археологическими службами рассказала Роксана Кафтанзоглу в книге «В тени Акрополя», основанной на взятом ею в конце 1990-х годов интервью.

Квартал Анафиотика стал бедным этническим поселением в пределах самого священного для новой нации места – Акрополя. Он возник как вызов идеям о природе и надлежащем развитии этого места, вопреки стремлению археологов и архитекторов создать здесь единый священный комплекс, защищенный от влияния повседневности и обыденности. Поначалу вход на Акрополь охраняли патрули стражников, как это делали, хотя и преследуя другие цели, в османские времена. Территорию вокруг Акрополя надлежало очистить от признаков повседневной жизни. Овцы, пасущиеся под Акрополем, которых можно увидеть на старых фотографиях, были редким исключением.

Социологи рассматривают это явление, выражаясь их языком, как «дисциплинарную практику в дискурсе современности», как пресечение вторжения реальной жизни в порядок воссоздания искусственного эллинистического мира. Первые планировщики города собирались сносить лачуги и хижины к северу от Акрополя, которые им мешали. Согласно концепции археологического парка, которая пришла на смену плану Росса, эту территорию следовало облагородить, используя законы ландшафтного дизайна, и засадить деревьями. Лишь одну византийскую церковь предполагалось оставить на своем месте. До конца XX века большинство знаменитых литераторов и археологов относились к Анафиотике негативно. Интеллектуальная элита призывала правительство снести поселение и очистить склоны Акрополя для проведения археологических работ.

Еще в 1897 году Димитрий Викелас писал, что остатки старого турецкого города и более поздние постройки на склонах портят вид Акрополя, но уверял читателя, что они уже обречены и уже утверждены планы по очистке склонов от этих убогих и некрасивых зданий. Но квартал каким-то образом уцелел. Кикладский поселок просуществовал до Первой мировой войны, а потом состав его жителей начал меняться, но они по-прежнему отчаянно защищали свои дома и противостояли попыткам властей лишить их жилья. В конце 1970-х годов квартал все еще планировалось снести. В конце концов решением городского совета большая часть домов была сохранена и снесли только несколько в середине поселка, чтобы проложить дорогу вокруг Акрополя.

Анафиотика не устраивала архитекторов не только тем, что портила вид Акрополя, но и тем, что это поселение было новым («в старом городе ничего не строить») и незаконным. Пока в 1960-х годах кто-то не восхитился народным стилем архитектуры этих домов и ее пластичностью, городские архитекторы говорили только о захламленности и запущенности квартала, о дурном запахе и плохой воде, а археологи – о необходимости сноса квартала и начале раскопок. Жители сумели избавиться от планировщиков (по крайней мере, некоторые – в 1970-х годах часть домов выкупили), и теперь Анафиотика стала одной из живописных частей старых Афин, которую горожане стремятся сохранить. Фотографы снимают герань и гвоздику, пышно цветущие в старых жестянках, кошек, несущихся через крошечные дворики или греющихся на стенах, – мимолетное очарование прошлого.