Текст книги "Афины: история города"

Автор книги: Майкл Ллевелин Смит

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 21 страниц)

Политическая нестабильность

Большинство политических, общественных и экономических событий периода между двумя мировыми войнами не обошло стороной Афины. Сразу после поражения в Малой Азии король Константин бежал и в следующем году умер в Палермо. Его наследник Георг вскоре также бежал, и тогда была провозглашена республика. Перед правительством новой республики встали проблемы приема и расселения беженцев, силы страны были рассеяны между политическими фракциями, истощены враждой между венизелистами и популистами. Это был период переворотов и контрпереворотов, диктаторов Пангалоса и Кондилиса, о которых вскоре все позабыли и чей политический курс смогли прекратить на ранней стадии.

В 1935 году маятник качнулся назад, в Грецию прибыл король Георг. Вскоре демократические институты были ликвидированы, и бывший роялист, офицер и закоренелый политический интриган Иоаннис Метаксас возглавил правительство страны, фактически он стал диктатором. Панафинейский стадион стал местом собраний молодых, пышущих здоровьем националистов. Греческий вариант фашизма был особенно тяжел для ушедших в подполье местных коммунистов. Их лидеры были схвачены и заключены в тюрьму в крепости Навплиона, маленького приморского городка, где сам Метаксас в 1890-х годах, еще будучи молодым, служил офицером.

Когда в период депрессии 1930-х годов ухудшились экономические условия, кварталы беженцев стали местом активной работы коммунистической партии Греции. Одной из причин было то, что расселение проходило медленно, не по полной программе. Даже после Второй мировой войны несколько тысяч беженцев все еще жили в сараях и трущобах. Поначалу беженцы видели в Венизелосе своего единственного защитника от окружающей их жестокости и несправедливости. Прошло время, основные проблемы экономики и социальной интеграции оставались нерешенными, и многие прониклись симпатией к коммунистам. Результаты выборов показывают различия в политических симпатиях буржуазного центра вокруг Колонаки и окраинных бастионов венизелизма, где в начале 1930-х годов коммунисты были очень влиятельны. При диктатуре Метаксаса, загнавшего коммунистов в подполье, их влияние стало скрытым. Но вскоре, когда началась война, оно обрело важное значение.

Немецкая оккупация и голод

В апреле 1940 года итальянские войска оккупировали Албанию. 28 октября итальянский посол предъявил Метаксасу ультиматум, в котором было требование в течение трех часов позволить Италии занять стратегические позиции на территории Греции. Метаксас ответил «нет». Этот отказ каждый год отмечается как День «Охи» – день, когда Греция сказала «нет». И снова Афины провожали солдат, отбывающих на албанский фронт, оплакивали погибших, праздновали победы в боях против итальянских войск. Но 6 апреля 1941 года немцы, не дождавшись успехов итальянской кампании против 1 реции, начали вторжение. Немецкие силы вошли в северную Грецию из Югославии. Всего семь недель потребовалось им, чтобы вытеснить силы союзников, заставить их отступить и открыть путь в Грецию.

В воскресенье 27 мая 1941 года, когда армия нацистов наступала на Афины, афинские немцы укрылись в Немецком археологическом институте. Взглянув на Акрополь, они увидели флаг рейха, развевающийся с бельведера восточного угла крепости. Появились немецкие военные. Этот флаг был сброшен с Акрополя в ходе героической операции молодым Манолисом Глезисом ночью 31 мая. Снова вывешенный нацистскими оккупантами, он провисел до 12 октября 1944 года, пока немцы не отступили на север, за несколько часов до того, как силы союзников, ударив с Патраса, освободили город. Как и всегда, Акрополь использовался как символ страны, и потому именно здесь вывешивали флаг, возвещавший всем, порабощен или свободен город и народ.

Экономика Греции и особенно Афин зависела от импорта продовольствия. Прекращение импорта, нехватка тягловых животных, тракторов, фуража, семян и удобрений вызвали голод, который еще более обострился в результате грубого вмешательства оккупационных властей. Крупные города страдали больше, чем деревни, где достать еду было легче. Хуже всего пришлось Афинам и Пирею, особенно кварталам беженцев. Очень быстро закончились основные запасы продуктов. Хлеб, рис, масло и сахар выделялись пайками. Деньги обесценились.

Повезло тем, у кого было золото – единственный подходящий для обмена товар. Прочие были вынуждены голодать. На улицах выросли очереди. Горючего тоже не хватало, транспорт не работал, люди ходили пешком. Поскольку заводы были реквизированы и работали на рейх, все больше и больше людей оставались без работы.

Зима 1941/42 года выдалась необычно холодной, свирепствовал голод. Официальные пайки предусматривали только 350 калорий в день на человека в среднем. Водянистый бобовый суп в центрах общественного питания добавлял еще 140 калорий. Если случайно удавалось добыть хлеба, овощей и фруктов на рынке, всего в день получалось не больше 800 калорий, в то время как для выживания требуется не меньше 2000. Смерть стала обычным делом, люди привыкли к ней. Считается, что за год, с начала октября 1941 года, умерли 40 000 человек.

В книге «В гитлеровской Греции» (1993) дается хроника, очень напоминающая рассказ Фукидида о чуме в v веке до н. э.:

Отчаявшись добыть денег, шли на улицы продавать свои вещи. В доках Пирея набережные заполняла толпа безработных мужчин… Уличные продавцы предлагали куски лепешек из муки рожкового дерева, выглядевшие как отбросы, фиги, прочие фрукты, спички, сигареты, старую одежду. На тротуарах лежали нищие. Посреди площади Согласия, растянув в тепле вентиляционных решеток метро подстилки, лежали люди всех возрастов, протягивая к прохожим руки… Для многих единственным способом выжить остался сбор травы и сорняков за городом. Их варили, когда могли добыть топливо, и ели без масла. Но эта трава почти не насыщала… Дети копались в мусорных ящиках, искали объедки или ждали у служебных входов больших гостиниц. Другие роились у дверей ресторанов. Некоторые немецкие офицеры издевались над мальчишками, бросая им с балконов объедки и наблюдая, как они за эти объедки дерутся… Несмотря на то, что постоянное недоедание истощает тело, подтачивает здоровье и лишает сил, работающим семьям не остается иного выбора, чтобы выжить, кроме как ходить на работу, что бы ни случилось… Дерево и уголь стали очень дороги, порою их вообще невозможно достать, поэтому дома не отапливаются и люди становятся жертвами простуд, гриппа и туберкулеза. После нескольких недель недоедания люди быстро слабеют. От недостатка витаминов появляются опухоли и нарывы на руках и ногах. Если их не лечить, они распространяются на лицо и все тело. К началу 1942 года эти симптомы встречаются у половины семей в бедных кварталах.

Последняя стадия перед смертью – состояние физического и умственного истощения. Это точка, когда организм полностью ослабевает, он уже не способен вернуться к жизни.

Сильнейшее впечатление производят дневники очевидцев этого периода холода и голода. «Холод, снег, голод, – пишет в своем дневнике Иоанна Цацос 25 ноября 1941 года. – Что будет с голодными детьми?» Она описывает свое возвращение в последний день года из конторы домой, на улицу Кидафинеон:

Я шла домой сквозь ледяную ночь. Стояла кромешная тьма. То здесь, то там слышалось что-то вроде плача, вроде жалобных стонов. Мне представлялись костлявые руки, тянущиеся ко мне, просящие того, что я совершенно не могла им дать. Ни малейшей надежды не было на этом пути. Везде побеждают немцы. Этот голод – просто массовое истребление народа, он убивает нас всех.

Иоанна Цацос была сестрой поэта Георгоса Сефериса и женой Константина Цацоса, друга и товарища Сефериса, позже ставшего президентом Греции, после того как Константин Караманлис вернулся в 1974 году из изгнания, чтобы возглавить правительство. Он стал героем студентов, когда объявил праздником 28 октября – день, когда Греция сказала итальянцам «нет». Под покровительством архиепископа Дамаскина он работал, раздавая хлеб детям и семьям казненных и заключенных. За смелость, с которой он оказывал сопротивление оккупационным властям и защищал от уничтожения еврейскую общину, архиепископ прославился как герой войны.

Супругам Цацос повезло, потому что у них были вещи, которые они могли продать и обменять на еду. Они продали детский велосипед за один золотой фунт, купили жилистых бобов и желтого турецкого гороха. Но когда этот запас кончился, положение все еще оставалось тяжелым. Их дневники рассказывают, как от голода умирали люди, гибла лучшая молодежь, казненная немцами за хранение оружия и взрывчатки, за саботаж на заводах, за организацию побега на Средний Восток британских офицеров, отставших от своих, они пишут об отчаянии вдов и матерей, приходивших к ним за утешением. В то время их дом стал местом сбора друзей, которые обсуждали войну, сопротивление, способы восстановления страны, когда этот кошмар закончится. Караманлис был среди них.

Голод по-разному действовал на людей. Больше всего страдали взрослые люди старше сорока лет, особенно мужчины, наверно потому, что в первую очередь они всю имеющуюся еду отдавали детям. Война плодила вдов и сирот. Поскольку зимой 1941 года смерть была очень частым явлением, похороны проводились в беспорядке, напоминая о временах описанной Фукидидом афинской чумы; афиняне хоронили своих мертвецов, как могли, в смерзшейся земле в общих могилах на кладбищах. Многим семьям не хватало средств или сил, чтобы похоронить родственника как подобает. Голод притуплял чувства. Кто-то становился раздражительным или безразличным. Другие, как во время чумы, пытались забыться в поисках удовольствий.

Освобождение

Освобождение пришло в октябре 1944 года. Немецкая армия отступила, оставив за собой политический хаос. Греческое правительство во главе с Георгосом Папандреу вернулось из изгнания вместе с британской армией. Афиняне высыпали на улицы, пьяные от радости. Греческий флаг вновь поднялся над Акрополем под взглядами тысяч афинян, в том числе и Иоанны Цацос. В этот момент повсюду царило счастье. Спустя полтора года Сеферис описал в дневнике события, последовавшие за освобождением от кошмара войны и оккупации. Он смотрел, как в Археологическом музее откапывали статуи, зарытые для сохранности. Статуи, еще перепачканные в земле, расположенные в беспорядке; рука какого-то огромного бога; обнаженная женщина, у которой видна только «улыбка ее ягодиц». «Это был хор воскресших, второе пришествие, наполнявшее нас безумной радостью».

Но радость была омрачена конфронтацией между союзными силами и коммунистами, а также кровавыми событиями Декемврианы, декабря 1944 года. Смотреть на место этих событий лучше всего с площади Колонаки, где находится посольство Великобритании, все еще пользующейся в Греции огромным влиянием.

Глава тринадцатая.
Ликавитос, Колонаки, британское посольство

Первый большой розовый дом слева.

Объяснение сэру Рексу Липеру,

британскому послу в Греции, как найти британское посольство,

когда он спросил дорогу на въезде в Афины после их освобождения в октябре 1944 г.

Если смотреть с горы Ликавитос в направлении моря и Фалерона, Колонаки будет перед вами как на ладони.

Почти до конца правления короля Георга это был поросший кустарником склон, на котором паслись овцы. Первые фотографы середины XIX века запечатлели с Акрополя вид голого склона, по которому петляет тропинка, до самого Королевского дворца. В конце XIX века здесь вырос квартал, растянувшись от северной стороны авеню Василиссис Софиас до Ликавитоса. Британская и Американская школы, которые теперь заслоняет больница Евангелисмос и окружают многоэтажки, были построены в 1880-х годах на пустыре. Поначалу некоторые студенты жаловались на удаленность от центра города. Даже на рубеже столетий в Колонаки еще оставались пустыри.

В 1880-х годах на нижних склонах Ликавитоса произошел абсурдный «дипломатический инцидент». Артур Николсон, молодой, подающий надежды дипломат, был направлен из Константинополя в Афины на временную работу в британскую миссию. Николсон не знал греческого языка. Работая в миссии на должности первого секретаря, он заскучал на службе, устав от жизни дипломата и однообразной конторской работы. К экономической политике Трикуписа он относился критически, что не добавляло ему популярности.

Однажды Николсон пошел прогуляться под соснами на склоне Ликавитоса. К нему обратился жандарм по имени Кальпузос, чьей обязанностью было следить, чтобы гуляющие не портили сосен, туша об них сигареты. Он схватил дипломата за руку и ударил по плечу дубинкой. Как рассказывает сын Николсона Гарольд, его отец на демотике объяснил жандарму, что он представитель Великобритании (однако Гарольд упоминал, что его отец не знал греческого). Жандарм снова с силой ударил его по шее. После безуспешного вмешательства двух греческих прохожих, которые пытались узнать имя и номерной знак жандарма, Николсон получил третий удар и ретировался. Жандарм кидал в убегающего камнями.

Личность дипломата должна быть неприкосновенна. Николсон пожаловался премьер-министру Трикупису. Через несколько часов провинившийся жандарм под конвоем был доставлен в миссию и опознан. Греческое правительство принесло официальные извинения. Король прислал своего адъютанта с выражением сожаления. Николсон настаивал, чтобы жандарма уволили. Инцидент был исчерпан, и Николсон уже был готов забыть о нем.

Но тут, к несчастью, немецкий министр предложил потребовать публичного искупления. Николсон необдуманно согласился. Он потребовал, чтобы Кальпузос был уволен публично и всей жандармерии была бы объявлена причина. Но в опубликованном приказе дело было представлено так, будто вина за случившееся лежала на Николсоне. Тут Николсон, по словам его сына, потерял терпение. Он потребовал, чтобы греческое правительство издало новый приказ, который был бы зачитан перед жандармерией на площади Конституции, после чего оркестр сыграл бы британский национальный гимн в присутствии британского консула. Греческий кабинет министров в конце концов согласился и на это.

Это происшествие показывает, насколько неравными были дипломатические отношения между Грецией и Великобританией. Инцидент разозлил прессу и парламент. Николсона стыдили. Поэт-сатирик Сурис написал пьесу, высмеивающую британскую гордыню. Через несколько месяцев Кальпузос совершил убийство и был признан безумным. Во время нападения он, как выяснилось, страдал от воспаления мозга. Но Николсон уже уехал из Афин. Его назначили послом в Россию и постоянным помощником секретаря в министерстве иностранных дел Великобритании. Его прекрасно воспитанный сын после нескольких попыток послужить на дипломатическом поприще стал хорошим писателем. Этот эпизод, описанный им в 1930 году, показывает, как развращает человека власть. Сегодня британские дипломаты такого себе позволить не могут.

На склоне холма

Череда улучшений, затронувших Афины, не миновала и Ликавитос. В 1880-х годах архитектор Эрнст Циллер разработал план по превращению Ликавитоса в место отдыха под названием «Воздушный санаторий». Через 20 лет в своей последней работе Димитрий Викелас предлагает превратить гору в мемориальный парк, посвященный героям войны за независимость, убрать часовню Святого Георгия и поставить на вершине большой храм-музей. К счастью, ни один из этих проектов не получил дальнейшего развития. Беленькая часовня да сине-белый греческий флаг, развевающийся на вершине среди зеленых сосен – что еще нужно? В 1920-х годах кто-то предложил провести железную дорогу из района университета, с туннелем под скалой, через Ликавитос, к его вершине. Этот план тоже не воплотился. Фуникулер, который работает сейчас, построен в 1960-х годах. Он не портит вида горы.

Ликавитос всегда хорошо смотрится, но особенно хорош он на Пасху. Когда священник в полночь выходит из часовни на вершину горы возвестить, что Христос воскрес, и молящиеся зажигают друг у друга свечи, передавая пламя, снизу видно, как по склону растекаются крохотные огоньки – это люди расходятся со службы по домам.

Улицы, тянущиеся на север, в гору, названы именами греческих авторов: Плутарха (там находится британское посольство), Лукиана, Геродота. Круче по склону ровные улицы переходят в лестницы. Поперечные улицы, идущие с запада на восток – Аристиппа, Клеомена, Динократа, Ксенократа, – названы в честь древних философов, архитектора и скульптора. На улице Ксенократа, через дорогу от таверны Филиппа, есть простая каменная табличка в память о Панайотисе Каннеллопулосе (1902—1986), жившем в доме номер 15 с 1952 года и до конца жизни.

Каннеллопулос был самым выдающимся, самым добрым жителем Колонаки, ученым, писателем, политиком, человеком, который, без сомнения, улучшал мир вокруг себя. Он родился в Патрасе, но переехал в Афины и написал об этом городе превосходную книгу. Подобно многим греческим общественным деятелям, он принадлежал к династии политиков. Его дядя, блестящий политик-консерватор, казнен в сентябре 1922 года в числе тех, на кого была возложена вина за поражение в Малой Азии. По линии жены Каннеллопулос был родственником Константина Караманлиса. Казалось, он постоянно учился, пройдя путь от блестящего молодого человека, участника сопротивления и члена греческого правительства в изгнании до ветерана греческой политики. Он был премьер-министром, и 21 апреля 1967 года ночью его взяли под стражу, во время переворота «черных полковников». Рано утром британский посол позвонил своему коммерческому атташе и отправил его разузнать, где содержат Каннеллопулоса, чтобы вызволить его. Именно тогда я и встретился с ним. Он находился под домашним арестом в своей квартире, на улице Ксенократа. Позже, в 1980 году, он появился в британском посольстве на торжественном обеде в честь Гарольда Макмиллана и двух ветеранов событий декабря 1944 года. До самого конца жизни Каннеллопулос ходил обедать в таверну Филиппа «Бочонки», которая расположена всего в нескольких ярдах от его дома.

В ста пятидесяти ярдах дальше по улице находится маленькая площадь Дексамени («Цистерны»), место расположения адриановских резервуаров. На площади есть детская площадка, маленькое кафе под открытым небом среди деревьев и скромный рынок, который работает по пятницам.

Площадь Дексамени связана с именем поэта, лауреата Нобелевской премии Одиссея Элитиса, который здесь жил. Его бронзовая статуя стоит на площади. Существует также снимок, на котором на этой площади сфотографированы известные писатели Александр Пападиамантис и Павел Нирванас. Дексамени в то время была практически пустырем. Пападиамантису, приехавшему с острова Скиафос, было нелегко в большом городе. Он постоянно упрекал Нирванаса, что они слишком привлекают к себе внимание. Официальные события литературного мира ничего для него не значили. С литературного вечера, устроенного в его честь, он ушел домой с другом-бакалейщиком и попросил жену принести ему чашку ромашкового чая.

Иными словами, Пападиамантис жил в Афинах, но не жил Афинами. Почти все греческие писатели в то или иное время жили в Афинах, но не все приняли их и не все были ими приняты. У некоторых, а то и у большинства из них была другая страна, о которой они грустили, куда возвращались в реальности или в мечтах. Для Сефериса это была его родина – деревня Скала у моря, возле Смирны, в Малой Азии. Для Пападиамантиса – остров Скиафос, где он жил и который описал в рассказах. Для Казандзакиса это Крит. Для Викеласа такого определенного места не было, и уж, во всяком случае, это был не Сирое, где он родился, скорее, он любил просто путешествие без определенной цели. Это самый яркий образ – путешествие по железной дороге, где путешественник, сидя спиной к паровозу, видит только места, мимо которых уже проехал.

Но есть авторы, которые и сами были частью Афин. Это те, кто занял свое место в литературе, политике, жизни литературных кафе: поэт Паламас, эссеист Эммануил Роидис, историк Афин Димитрий Камбуроглу, поэт Георгос Дросинис, романист Иоргос Теотокас. Из иностранцев это Генри Миллер и Кевин Эндрюс, тоже житель Колонаки.

Площадь Колонаки

Площадь Колонаки, дословно «Маленькая Колонна», дала название всему району. Здесь можно посидеть в самых лучших кафе Афин, смакуя кофе или вино, послушать болтовню золотой молодежи и рассуждения зрелых афинян. (Самое лучшее кафе, «Старая Византия», где смельчаки могли заказать настоящий турецкий кальян, давно ушло в прошлое.) Киоски на площади пестрят всеми видами газет и журналов, греческих и иностранных. В центре площади вымощены дорожки, поставлены скамеечки под деревьями багряника, там можно посидеть в тени, у фонтана, только необходимо следить, чтобы над вами не было голубей. На улицах можно заметить специфическую греческую черту – вплавленные в асфальт бутылочные крышки. Их бросали водители, купившие бутылки у разносчиков из ближайших кафе.

Отсюда вы за две минуты дойдете до чудесного Музея Бенаки и Музея кикладского искусства Гуландриса. Зарубежный мир здесь представляет британское посольство, главный генератор изучения английского языка в Греции. Оно находится с нижней стороны площади. В середине 1990-х годов считалось, что информационные технологии вытесняют книги, и было решено закрыть прекрасную библиотеку посольства, но бурные протесты библиофилов позволили отменить это решение.

У площади Колонаки и в ее окрестностях живет необычайно много знаменитостей, политиков, отставных послов и адмиралов, людей, преуспевших в бизнесе, журналистике и науке. Здесь проживают действующие послы и находятся многие иностранные дипломатические миссии. Британское посольство и резиденция посла находятся в пяти минутах ходьбы от площади. Резиденция представляет собой изящное здание в неоклассическом стиле. В служебной части посольства находится архив – угрюмое бетонное здание, построенное в суровый послевоенный период, образец новой архитектуры. Оно высится над маленькой церковью Святого Николая, построенной в XIX веке в византийском стиле.