Текст книги "Афины: история города"

Автор книги: Майкл Ллевелин Смит

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 21 страниц)

Возрождение олимпиады

Барон Пьер де Кубертен был французским реформатором в области образования и поклонником спорта, принесшим из Великобритании и США идею честной игры и любительских соревнований. Он привил мировому сообществу блестящую концепцию международных, в конечном итоге всемирных спортивных состязаний. В 1894 году он организовал в Париже международный конгресс, где высказал свои идеи. Кубертен использовал древние традиции и символику Олимпийских игр, но за основу он брал соревнования по преобладающим в XIX веке видам спорта в их современном виде. Парижский конгресс постановил проводить Олимпийские игры каждые четыре года, перенося их из одного города в другой.

Кубертен хотел провести олимпиаду в Париже, приурочив ее к Всемирной выставке 1900 года. Место для проведения игр 1896 года оставалось вакантным, если только была возможность подготовить игры к этому сроку. Часть делегатов конгресса предложили в качестве места проведения Лондон, но это предложение не нашло поддержки и не было одобрено самим Кубертеном. Венгрия хотела провести игры у себя. Но у Кубертена была другая мысль, и подсказал ее живший в Париже грек, ученый-медиевист Димитрий Викелас.

Работая в пароходном агентстве своего дяди в Лондоне, Викелас добился больших успехов. Из-за нервной болезни жены Калиопы ему пришлось переехать в Париж, где ее поместили в клинику, а он занялся научной и общественной деятельностью, переводя Шекспира, публикуя памфлеты о роли Греции в мире, но он часто приезжал в Афины. В 1879 году он написал роман «Лукис Ларас» о войне за независимость, ставший классическим, его до сих пор изучают в греческих школах.

Викелас хотел сделать Грецию понятной для немцев, британцев и французов, а грекам объяснить менталитет этих народов. Неудивительно, что Викелас оказался идеальной кандидатурой для того, чтобы представлять Грецию на конгрессе Кубертена. Викелас не увлекался спортом, поэтому с явной неохотой согласился на должность представителя недавно созданной Всеэллинской гимнастической ассоциации, которая представляла саму Грецию. Он не только прибыл на конгресс, но и оказался председателем подкомитета, занимавшегося идеей олимпиады и согласованием с Кубертеном предложения о проведении первых игр в Афинах. Это предложение конгресс поддержал с энтузиазмом, и Викеласа выбрали первым президентом Международного олимпийского комитета (МОК).

Викелас предложил кандидатуру Афин по собственной инициативе. Оставалось еще согласовать проект с греческим правительством и властями Афин. Честь проведения первой возрожденной олимпиады была высока, и неизвестно, на какой стадии решилась судьба этого грандиозного предприятия. Греческое правительство со строгим Трикуписом во главе не было настолько прозорливым, чтобы взяться реализовывать столь разорительное мероприятие, не будучи уверенным в своей выгоде. Деньги были нужны правительству как никогда. Торговля виноградом – основа экспорта Греции – в начале 1890-х годов переживала кризис, и в 1893 году Трикупис был вынужден объявить парламенту о банкротстве страны. Неудивительно, что он отказал в какой бы то ни было правительственной поддержке олимпийского предприятия. Самое большее, что он мог пообещать представителям Кубертена, – это доброжелательное невмешательство.

В глазах греческой прессы и большей части общества греческое правительство выглядело недальновидным. Общественное мнение полагало, что Греции оказана большая честь. Викелас говорил, что с того момента, как встал вопрос о проведении игр в Афинах, отказаться от этого было уже просто невозможно. Ту же позицию занял кронпринц, верный сторонник олимпийской идеи. Они с Викеласом доказывали, что, хотя возможности у Афин меньше, чем у многих европейских городов, Греция всех превосходит благодаря солнечному небу Аттики и гостеприимству жителей, – так и оказалось, хотя погода в апреле 1896 года стояла необыкновенно плохая.

Кронпринц послал своего представителя в Александрию, чтобы привлечь к проекту мецената Аверова. Аверов согласился. Он поддержал план молодого архитектора Анастасия Метаксаса по перестройке стадиона и спонсировал этот проект. Метаксас оправдал надежды. Позже он спроектировал дом, где сейчас находится музей Бенаки, и дом на улице Лукиана, ставший резиденцией премьер-министра Венизелоса, а после его смерти выкупленный британским правительством и превращенный в здание британского посольства.

Конечно, необходимым условием для успешного проведения игр был современный стадион. Одетый в античный мрамор стадион отлично подходил для атлетов, журналистов и зрителей, придавая играм особый колорит. В 1896 году, после первого этапа работы Метаксаса, стадион выглядел примерно так же, как и сейчас. Однако, чтобы завершить облицовку мрамором, не хватало ни времени, ни денег, и мрамор установили только до первого горизонтального прохода. Выше находились деревянные скамейки, выкрашенные белым. Зрители могли расположиться еще выше, над уровнем сидений, на поросшем травой холме.

Придумано было идеально, но исполнение оказалось недостаточно технично. Закругление дорожки получилось слишком резким, бегунам на средние дистанции, особенно на 400 метров, приходилось замедлять бег на повороте. Критиковали также туфовое покрытие дорожки, по мнению экспертов, слишком мягкое. Но, как предсказывал Константин, дружеская атмосфера с лихвой компенсировала эти неудобства.

Панафинейский стадион стал основной ареной олимпиады 1896 года, тогда как в 2004 году соревнования были рассеяны по всему городу. Фехтование проходило в зале «Заппейон», стрельба – в специально построенном ионом комплексе в Каллифее, велогонки – в новом велодроме в Фалероне. Соревнования по плаванию проводили на море, в гавани Зея, откуда сегодня катера на подводных крыльях отчаливают к островам Саронского залива. Марафонский забег стартовал в Марафоне и финишировал на стадионе.

Американский триумф

В марте—апреле 1896 года в Афинах сошлись команды со всех берегов Атлантики и из многих стран Европы: Венгрии, Франции, Германии, Швеции, Италии и Великобритании (правда, в небольшом количестве). Самое долгое и полное приключений путешествие совершила американская команда, в которую входили атлеты из Принстонского университета и Бостонского атлетического клуба (многие его члены были из Гарварда). Прибыв, они увидели город в огне спортивной лихорадки: на каждой площади, на каждом пустыре соревновались дети; торговцы разносили все, от напитков и закусок до новостей о результатах соревнований по вечерам. Американцы покорили сердца афинян своей открытостью, дружелюбными манерами и странными воинственными кличами «эрей, эрей, эрей» (ура, ура, ура), которыми они подбадривали друг друга и которые так впечатлили короля, что он просил их повторить.

Первый день олимпиады был встречен самым большим за всю историю греческого государства количеством народа, пришедшим на стадион на церемонию открытия. Мужчины были в темных костюмах и шляпах, дамы – в длинных платьях и шляпках. Очевидцы описывали различные дамские наряды, прически, дрожание вееров посреди многотысячной массы зрителей, блистающих униформой и плюмажами офицеров, реющие по ветру разноцветные флаги, живой полукруг безбилетных зрителей, занявших склоны холма вокруг стадиона. За порядком следили в основном военные, их яркая униформа виднелась повсюду. В этот день мир услышал «Олимпийский гимн» Паламаса, символ олимпийского движения, его исполняли среди развевающихся перед входом на стадион флагов стран – участниц.

Первым спортивным событием возрожденной олимпиады стал забег на 100 метров, который выиграли американцы. Это явилось предзнаменованием предстоящих событий. Американская команда сохраняла первенство на дорожке и на поле. Джеймс Коннолли, впоследствии известный автор рассказов о морских путешествиях, получил первую золотую медаль за тройной прыжок. За ним шел Роберт Гарретт из Принстона, впоследствии известный банкир и коллекционер восточных манускриптов. Он победил в метании диска сильнейших греческих спортсменов. Говорят, что Гарретт сконструировал диск, как он считал, по древнегреческим моделям, но решил, что метать его слишком тяжело, и оставил эту затею. Однако накануне соревнований он подобрал на стадионе греческий диск и несколько раз метнул его без всяких затруднений. Тогда он решил участвовать в соревнованиях и одержал блистательную победу. Счастливый диск до сих пор можно увидеть в Принстонском университете.

Времена первых Олимпийских игр 1896 года были эпохой торжества спорта и честных соревнований, и не только по свидетельству авторов, ностальгирующих по ушедшим временам, но и по словам таких атлетов, как Роберт Гарретт и Эллери Кларк. Кларк говорит о «привилегии» быть у истоков олимпиады, которой он удостоился. Большинство британских спортсменов не воспользовались этой привилегией. Как и некоторые другие европейские любители все взвешивать и оценивать, англичане упустили момент, решив, что олимпиада нуждается в спортсменах (юльше, чем они в олимпиаде.

Марафон

Все очевидцы указывали на очень высокий уровень спортивной подготовки греков. Поначалу хозяева были весьма огорчены тем, что греческие атлеты не смогли завоевать медалей. Однако все встало на свои места в день марафонского забега. Это была идея друга Кубертена, французского антиквара Мишеля Бреаля, учредившего серебряный кубок за победу в забеге от Марафона до Афин в память о событиях 490 года до н. э.

Как и во всей истории Древнего мира, в фактах, касающихся этой легенды, разобраться непросто. Геродот упоминает о битве, когда греки и их отважные союзники платейцы разгромили превосходящие силы персов. В греческом войске был бегун Филиппид (или Фидиппид), который пробежал от Афин до Спарты, чтобы привести на помощь спартанцев. Считается, что путь приблизительно в 245 километров (153 мили) он проделал за 48 часов. Современный «Спартатлон» зафиксировал для того же расстояния рекордное время пробега – 20 часов 25 минут, – которого достиг греческий бегун Янис Курос в 1984 году. Историки, писавшие после Геродота, рассказывали о том, что Филиппид или Фидиппид бежал от поля сражения до рыночной площади в Афинах, чтобы оповестить горожан о победе. Прибежав, он сказал: «Мы победили», – и испустил дух. Это, скорее всего, легенда. Но по другой версии, более популярной, афинские воины успешно добираются после победы на Марафонской равнине до города, опережая персов, плывущих на кораблях вокруг Сунийского мыса, чтобы захватить Афины, оставшиеся без защиты войска. Афиняне возвращаются вовремя, встают между городом и Фалероном. Увидев их, персы разворачивают корабли и уходят восвояси.

Неважно, бежал ли на самом деле Фидиппид, или шла маршем афинская пехота, современным марафоном стал забег от Марафона до Афин, от места битвы до стадиона, на расстояние примерно в 26 миль. Маршрут начинается на уровне моря и поднимается на южный склон горы Пентели, а затем спускается через Амбелокипи прямо в город.

Бег на длинные дистанции среди атлетов Европы и Америки был развит, однако известно, что не многие участники афинского марафона смогли дойти до финиша. Греки, однако, смогли пробежать дистанцию до конца – среди них было двое победителей. Одним из попавших в группу финалистов был фермер по имени Спиридон Луис. Вокруг его забега 10 апреля много легенд, но очень правдоподобным кажется, что, остановившись на одном из промежуточных пунктов, он выпил стакан вина. Луис взял уверенный темп, который не смогли выдержать два предыдущих лидера: Лермюзье из Франции и Флэк из Австралии. Он бежал уверенно и опередил всех.

В то время не было средств связи, чтобы сообщать новости о ходе пробега или бегунах. Лишь за несколько минут до финиша над стадионом поднялся гул голосов, сообщавший, что лидирует австралиец, за ним идет Луис. Вскоре у входа на стадион появилась маленькая фигурка в белом (хотя Джорджо де Кирико вспоминает об этом человеке, как о будто бы одетом во все черное) и спокойно вышла на финишную прямую, где атлета сопровождали кронпринц и его брат. Весь стадион зашумел, приветствуя победителя. Мужчины подбрасывали в воздух шляпы. Даже невозмутимый король Георг помахал своей шляпой. Луис победил во имя Греции, его победа стала легендой. На финальном параде он шел, одетый в традиционную греческую юбку – фустанеллу. Больше он не (нтал, но на склоне жизни, бодрый для своих 60 лет, он появился в Берлине, на церемонии открытия олимпиады 1936 года, во главе греческой команды. Греческому народу его победа доставила много радости и сгладила все неудачи.

В Афинах ежегодно проходит марафон, хотя и не такой знаменитый, как в Лондоне, Нью-Йорке или Бостоне. Однако для олимпиады 2004 года он стал главным событием, и снова огромные толпы встречали на древнем стадионе победителей забега. Десять миллионов человек надеялись обрести нового национального героя – такого, каким был Луис.

С 1896 до 2004 года

Над немощенными улицами Афин 1890-х годов тучами клубилась пыль. И сейчас тротуары есть не везде, а там, где есть, они нередко изрыты и небезопасны. От нижних кварталов Афин шел отвратительный смрад, о некоторых улицах Роидис писал, что это открытая канализация, мясники вывешивали возле лавок окровавленные туши, которые пачкали прохожих. Офицеры в эффектной форме наполняли улицы, разговаривали в кафе о грубом вмешательстве в дела Греции великих держав, не позволяющих Криту воссоединиться с родной страной, по-имперски рассуждали о необходимости бить турок.

Иностранцев же это все не особенно заботило, так же как нищета и насилие, царившие в районах, где жили пригожие из сельской местности и где к концу столетия начались вспышки убийств и серии тяжких преступлений. Олимпиада 1896 года не состоялась бы, если бы город не (мог вместить иностранных гостей и обеспечить им удобства на подобающем уровне. В справочнике Бедекера 1894 года указывалось, что путешественники, останавливающиеся в Афинах, могут найти здесь все удобства – не хуже, чем в Неаполе или Палермо. Греки рассматривали олимпиаду как попытку показать, что Афины принадлежат к цивилизованным городам, а греки – к цивилизованным европейским народам. Они доказывали сами себе, что эта попытка удалась, на страницах специального издания под названием «Греция во время Олимпийских игр 1896 года», которое выпускалось газетой «Акрополь». Известные деятели образования, литературы, политики, некоторые иностранцы – все подчеркивали тот факт, что олимпиада – событие мирового масштаба и оно прошло в дружеской атмосфере, а порядок ничем не был нарушен.

Кроме марафона, стрельбы из лука и нескольких официальных мероприятий, на Панафинейском стадионе в 2004 году больше ничего не проводили. Он устарел с технической точки зрения. Центром олимпиады 2004 года был спортивный комплекс в Марусси, северном пригороде между Афинами и Кифиссией, известный своими гончарами. Здесь в 1980-е годы по проекту испанского архитектора Сантьяго Калатравы был построен новый стадион с крышей из стали и стекла. Здесь появился пресс-центр. Неподалеку, на склоне горы Парнас, примостилась Олимпийская деревня. Соревнования, не требующие дорожки и поля, проводились по всей Аттике, в специально построенных для этого спортивных комплексах: центре конного спорта в Макропуло, в восточной Аттике, многоцелевом комплексе в Фалероне, пристани для яхт в Айос-Космас, возле Глифады, центре тяжелой атлетики в Никее (греческие атлеты лидируют в этом виде спорта на международных соревнованиях), и вызывающем споры гребном центре в Схиниасе, построенном на заболоченной пустоши, у песчаных берегов, недалеко от места Марафонской битвы. В августе 2003 года, во время соревнований по гребле, организаторы не смогли учесть плохую погоду. С северо-востока подул сильный мельтеми, и две лодки затонули. Оставалось молиться, чтобы ничего хуже этого происшествия на олимпиаде 2004 года не случилось.

В течение двух недель августа 2004 года Афины были домом для знаменитых спортсменов всего мира, спортивных чиновников МОК и огромного числа болельщиков. Обычно август для Афин – время, когда город пустеет и по улицам можно свободно проехать. Для гостей города это самый лучший месяц, чтобы приехать в Афины и заниматься своим делом.

С точки зрения афинян, занимающихся подготовкой к олимпиаде, единовременный ущерб, который понесли достопримечательности города в связи с ее проведением, меньше того, который наносится памятникам в повседневной жизни. Мнение спорное, как и всё, что связано с олимпиадой. Основной принцип, принятый правительством и оргкомитетом, гласит, что все построенные объекты должны гармонично дополнять облик города. Критики утверждают, что эта договоренность нарушена – объекты были построены на заповедных болотах Марафона. Чтобы рассудить, кто прав, потребуется время. Но, во всяком случае, основная инфраструктура города улучшилась, через Аттику проложили кольцевую дорогу, привели в порядок берег Фалерона, проложили трамвайные пути от центра до Глифады и из города в аэропорт.

А пока Олимпийские игры дают хороший повод поразмышлять о том, насколько это мероприятие нужно, насколько хорошо организаторы способны его провести, о затратах и скандалах, связанных с приобретением земли и строительством. Некоторые из этих вопросов напоминают дебаты 1896 года. Правительство представляет олимпиаду как национальный проект, требующий согласования на национальном уровне. Большинство греков (даже в большей степени, чем Викелас в 1896 году) видит в этом проекте вызов, который нельзя не принять. Благодаря олимпиаде Афины воспринимаются Европой как прекрасный город, хранящий сокровища мировой цивилизации и, кроме этого, способный организовать масштабное событие. Неужели в 2004 году Афины или Греция еще должны это доказывать? Но большинство жителей Греции считают, что Олимпийские игры, как и в 1896 году, являются в каком-то смысле проверкой греческого государства на зрелость и компетентность.

«Великая идея»

Зрелость и компетентность страны, которые, казалось, смогла доказать олимпиада-1896, через год были грубо растоптаны.

Породил «великую идею» греческий национализм. Когда Афины заявляли о себе как о европейской столице, группа греческих офицеров начала бойкотировать решения своего правительства, провозглашая себя единственным гарантом честной национальной политики. В 1894 году были разгромлены офисы газеты «Акрополь» за ее либеральные, непатриотичные взгляды. Через несколько недель группа офицеров основала тайное Национальное общество. В его задачи входили давление на правое крыло в правительстве и война против турок. В апреле 1897 года греческая армия под командованием кронпринца Константина атаковала турок в Фессалии. Она была разгромлена и в беспорядке бежала. Эти события явились отражением развернувшейся в Афинах борьбы политических и военных сил.

В начале апреля 1897 года стало ясно, что война не за горами. Стивен Крейн, автор отличной книги «Красный знак отваги», который написал ее, не имея никакого военного опыта, приехал в Афины, чтобы увидеть войну своими глазами. Он стал свидетелем высокого патриотического духа готовых к войне греков. Сотни молодых людей записывались добровольцами в армию. На улицах охваченные энтузиазмом толпы приветствовали армию, добровольцев и политиков, охваченных военной лихорадкой. Крейн и сам оказался заражен этой лихорадкой. Он описывал эту кампанию не как войну короля или парламента, но как войну народную.

Когда Крейн вернулся с фронта вместе с греческими поисками, позорно бежавшими из Фессалии, настроение полностью переменилось. Как только первые слухи о поражении достигли столицы, народ вышел на улицы. Надо было найти виновных в случившимся, и ими не могли стать греческие солдаты. Это должны быть их некомпетентные пожди нации, и в первую очередь королевское семейство, которые, как говорил Крейну разочарованный солдат, даже и не греки вовсе, а чужеземцы. 28—29 апреля 1897 года центр города стал опасным – тысячи людей толпились на улицах, многие греки, приехавшие издалека на помощь родине, жаждали пойти в добровольцы и все еще ждали зачисления в армию. В заливе Фалерон встали на якорь иностранные корабли. Британский посол известил короля, что английский корабль «Найл» готов принять на борт его имеете с семейством в случае необходимости.

Уильям Миллер, свидетель описываемых событий, отмечал, что в то время в Афинах не думали ни о чем, кроме как о войне и ее последствиях. Площадь Конституции уподобилась древней Агоре. Люди всех слоев общества собирались перед дворцом, чтобы обсудить слухи, приветствовать отправку солдат, обсудить газеты, выразить свои чувства. Когда появлялся мальчишка с новым выпуском газеты и выкрикивал заголовок, к нему сразу же кидалась толпа. Когда приходили новости с фронта, из гостиниц на улицу высыпали все, включая администрацию.

Поражение, нанесенное турками, стало национальным горем и имело для греческого государства тяжелые материальные последствия. Но королевское семейство выдержало бурю и тяжелый период формирования национального самоосознания, за которым последовало национальное возрождение.