Текст книги "БИТВА ЗА ХАОС"

Автор книги: Майкл Де Будион

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 57 страниц)

Конечно, приведенный пример с быстрым доставанием денег и автомобилем может быть покажется излишне примитивным и вообще он просто выбран как модель, но еще раз скажем: не пытайтесь давать ему моральные оценки. Мораль относительна. Что аморально для одного – морально для другого. Мораль статистических групп – народов, рас или религиозных сообществ, вообще кардинально отличается. Например, для мусульманина морально иметь четыре жены, для христианина – аморально, у индуиста корова священное животное, у христиан – обычное. Евреям аморально есть свиней, а кому-то вполне морально не любить евреев. Чтобы опять-таки не шокировать девственные струны наиболее тонких психических натур, допустим, что если все осуществлено «чисто» в отношении не имеющих к «делу» индивидов, т. е. без жертв, то с очень большой вероятностью этот поступок нельзя будет назвать аморальным. И чтобы доказать аморальность наших смельчаков, нужно будет для начала обозначить по отношению к кому или чему их поступок морален или аморален. Аморальность или моральность не может быть по отношению к «пустоте», она всегда направлена на что-то или кого-то. Убийство аморально? Допустим. А убийство врага на войне? А может этот враг был вполне достойным человеком на порядок качественнее вас по всем параметрам? Поэтому никакой «априорной» морали не существует даже как универсальной абстракции, что доказывается элементарным разрушением моральных устоев при столкновении статистических групп или даже отдельных индивидов имеющих хотя бы расовые или религиозные отличия. Иконы и барельефы апостолов в католических соборах были не просто моральны, они были святынями. В XVI веке пришли протестанты и превратили все это в кучу мусора и это (с их позиций) тоже считалось не просто моральным, но и святым, угодным Богу делом. Для того чтоб всемирная мораль победила, нужно ликвидировать все отличия между людьми, включая гендерные. В нашем случае, по отношению к банку в чьей собственности была машина набитая деньгами, нужно будет доказать, что банк сам заработал деньги морально. Что, как мне кажется, будет весьма непросто, особенно если учесть, что большинство крупных капиталов изначально имеют криминальное происхождение. И пусть даже «криминальный» период накопления банковского капитала «в развитых странах» закончился 50 или 100 лет назад, а сейчас дети с внуками тех, кто «стоял у истоков», мирно умножают папашины и дедушкины наворованные капиталы. Формально дети не должны отдуваться за поступки предков, так нам глаголет светское законодательство. Но вот в религиозных книгах утверждается совсем другое. И в оккультных тоже. И генетики, думаю, тоже будут разделять это мнение, пусть и частично. И будут правы каждый со своей стороны – дети эксплуатируют доходы полученные в свое время преступным путем, почему не может прийти кто-то другой и взять их таким же путем? Мы отлично понимаем и история это подтверждает, что преступник, достигший высокого статуса в преступном мире, никогда не хочет чтоб его сын повторил его путь. Дорожка-то скользкая… Он хочет чтобы сын получил нормальное образование и стал преуспевающим бизнесменом, хотя потенциальное нарушение закона само собой предполагается. Иными словами, удачливый преступник ставший богатым и реализовавший все свои желания, стремится обрести легальный статус, пусть не сам, но в своих детях. Он может себе это позволить, так как у него есть базис в виде наворованных капиталов. А у кого его нет?

Моральность любого поступка можно анализировать, но только с позиции каких-то абсолютных ценностей характерных для тех кто таким анализом занимается. В нашей концепции, это белая раса в лице ее лучших представителей. Поэтому баланс «морально-аморально» определяется через призму арийского миросозерцания и если кому-то не терпится дать точную моральную оценку этому поступку, так и быть, проанализируем его с позиции нашей арийской системологии.

4.

Мы разобрали чисто абстрактный вариант увеличения своего богатства путем создания высокоорганизованной системы способной провернуть силовую акцию за минимальный момент времени при близких к нулю информационных потерях. Разумеется, с позиции любого современного светского законодательства такое деяние преступно. Но таки ли это на самом деле?

Хорошо, пусть банк заработал деньги не преступным, а честным путем. Теоретически и такое возможно. Теоретически. В то же время мы знаем, что банком управляет субъект расходующий значительную часть своих капиталов на поддержку структур работающих на рост энтропии и понижающих статус белого человека, например, на пропаганду расового смешения, толерантного отношения к дегенератам, алкоголизма и наркомании. В свою очередь, наши ребята представляют из себя элитный расовый материал и не приходится сомневаться, что честно заработанные (именно так!) деньги, они пустят, во всяком случае, не на ту гадость, на которую спускал их хозяин банка. Кто теперь рискнет назвать их преступниками? Только сумасшедший законовед, или, перефразируя Канта, «придурок в себе», не имеющий ничего с базовыми задачами своей расы. Моралистам, а их в эпоху слабых также развелось очень много, мы поставим вопрос по-другому: с позиции какой морали они преступники? Человеческая ли это мораль? Ответ слишком очевидный чтоб его давать.

Теперь рассмотрим эту же модель при других начальных условиях. Пусть теперь хозяин банка представляет элитный расово-интеллектуальный тип, когда-то заработавший свои деньги путем рэкета высокоэнтропийных избыточных категорий населения (например занимаясь «ремонтом» т. е. отъемом денег у богатеньких гомосеков), в то время как грабители как раз и относились к этой категории (допустим, это два межрасовых наркомана). Само собой, вне зависимости от исхода их операции, они – преступники. Даже если она сорвется на этапе подготовки. Т. е. при приложении к конкретным условиям, любой поступок становится либо моральным, либо аморальным, но системная арийская мораль всегда учитывает не только «связь» (т. е. действие, характеризующееся в современных законодательствах как преступление), но и характеристики исходных элементов (т. е. «преступника» и «потерпевшего»). Как мы видим, оба понятия относительны, в зависимости от качества субъектов. Можно сделать то, что современный закон квалифицирует как преступление и быть «в морали», можно жить в строгом соответствии с этим «законом» и являть совершенную аморальность.

Впервые с таким кажущимся парадоксом я столкнулся в раннем детстве, в середине 70-ых годов, когда весь Советский Союз облетела история о том, как две девушки полезли в сад за вишнями к некоему хозяину, а тот, недолго думая, застрелил их из охотничьей двустволки. Обеих. Наповал. Напрочь. Само собой в «совке» эту историю могли бы замолчать, но тут информации дали ход, сделав акцент на «деградации человека доведенного до безумия частнособственническими инстинктами». Все могло быть нормально и эта история была бы воспринята в планировавшимся коммунистическими маразматиками смысле, но меня неприятно шокировала реакция определенной части индивидов: больше всех осуждали «хозяина» те, кто удавился бы за копейку, те, кто никогда и никому не подал бы куска хлеба, даже если хлеба у них были бы целые закрома. Странно, да? Тогда мне тоже казалось странным, пока я не понял что подобная категория законченных жмотов чувствует себя комфортно выставляясь доброй за чужой счет. Ведь особенность поведения «хозяина» заключалась в том, что он не побоялся стрелять, но я уверен, что его примеру хотели бы последовать очень и очень многие; у кого воровали урожаи поймут о чем я говорю. Сейчас, наверное, больше бы концентрировали внимание на «защите частной собственности» и тому подобной галиматье. Но рассматривать нужно не только действие (стрельбу), но и характеристики всех участников действа. Я не знаю сколько дали тому деду, наверное, получил по максимуму (т. е. расстрел), но вот хорошо это или плохо, ответить трудно, точнее – невозможно. У нас нет следственных материалов. Ведь может быть дед был ветераном спецназа ГРУ и выполнял в эпоху «советского глобализма» (по Бжезинскому) деликатные задания по ликвидации врагов продавшихся прогнившим буржуазным режимам, а ныне – превратил свои десять соток не только в сад выполняющий роль прикрытия, но и в центр подготовки троих внуков-скинхэдов, а девки – обычными шлюхами, возвращающимися из общежития иностранных студентов после сеанса групповой релаксации негров или арабов. Типа витаминов захотелось пожрать, дабы компенсировать потерю калорий. Виновен ли дед-хозяин? Кто скажет что он виновен? А могло быть и по другому: девушки возвращались с концерта ультраправой группы разогнанного карательными органами, их парней —наци-скинов – «покрутили» менты и запёрли в «обезьянник». Дед-хозяин, с дерева которого они захотели сорвать пару вишен, оказался старым провокатором НКВД, участником ряда массовых зверских убийств и командиром заградотрядов. Кто тут прав, а кто виноват, а? Мы привели два «крайних» случая, но по большому счету, всё могло оказаться куда проще: дед-хозяин и девки имели одинаковое качество, поэтому это было просто убийство, именно такое, каким его и рассматривал советский суд, исходивший из того, что «все равны перед законом».

5.

Рассмотрев случаи концентрации силы в единицу времени и относительность морали в зависимости от интеллектуально-биологического качества субъекта, перенесемся в область предельных сил: рассмотрим случай Бога. Его сила абсолютна, но не бесконечна. Это – не одно и то же. Для реализации абсолютной силы требуется пусть очень большая, но все же конечная энергия. Для реализации бесконечной силы требуется бесконечная энергия потраченная за конечный промежуток времени, чего быть не может. Следовательно, время его отклика на событие – не ноль, но оно может быть предельно малым по сравнению со временем затрачиваемым человеком на реализацию пусть даже самых примитивных желаний. Поэтому становится смешно, когда говорят «Бог стерпит». Терпят люди, и то только тогда, когда у них не хватает силы могущей быть потраченной в нужный момент времени на «отклик», или есть сила, но не хватает смелости ею воспользоваться. Смелые будут ждать ровно столько, сколько нужно для наиболее рациональной реализации своей силы. Поэтому самое жалкое состояние человека – бессилие. Бог не терпит. Сила может не действовать только тогда, когда она уравновешена другой силой. А что она должна быть уравновешена, установил еще Ньютон. Сила не может быть «сама по себе», или как мы говорили, она не может воздействовать на «пустоту». Такой контрсилой в «божественных раскладах» является сатана. Эти две силы отнюдь не статичны, это ясно видно из того, что наш мир неравновесный. С одной стороны, неживая его часть движется в направлении роста энтропии, с другой, сама жизнь противодействует ее росту, а сам факт ее возникновения оказавшийся с позиции теории самоорганизующихся систем – всего лишь громадным скачком упорядоченности, показывает, что сатана здесь не причем. Он может влиять и изменять, но не создавать.[104]104
  Можно сказать по-другому: сатана не способен работать на эволюцию, на прогресс. Он не способен созидать более сложное из более простого. Вот почему его действия в животном мире мы никак не обнаруживаем, его влияние проявляется с появлением арийского человека как переходной ветви и исчезнет в момент начала доминирования сверхчеловека.


[Закрыть] Мгновенное выравнивание силы Бога и сатаны означало бы неизбежную тепловую смерть Вселенной – состояния, которого так боялись мистические романтики XIX века. Впрочем, то что тепловая смерть в принципе невозможна, еще никто убедительно не доказал и пока доказательств не видно, слишком много действующих факторов.

Как же пересекается взаимодействие Бога и сатаны в одном, отдельно взятом индивиде, или в целых группах отобранных по какому-либо из параметров? Для этого вспомним, что по господствующим практически всю историю человечества представлениям, конечным этапом жизни любого индивида является попадание в постмортальный потусторонний мир, называемый в авраамических религиях адом или раем. Интересно, что у древних арийцев, где не было жестко персонифицированной ипостаси зла, не было и разделения на ад и рай. Как правило, все, вне зависимости от своих деяний при жизни, перемещались тем или иным способом в подземный мир, холодный, сырой и абсолютно скучный, где не было ничего, где люди, потерявшие все качества характеризующие личность, терялись в принципе, а время останавливалось – полный аналог с Черной Дырой, где для внешнего отдаленного наблюдателя время идет, а для объектов находящихся внутри – останавливается. Я только не понимаю, откуда древние это знали? Очевидно, что человек перемещался в низкоэнтропийный мир. Христианство, заимствованное частью из иудаизма, а частью из манихейско-митраическх доктрин, довело энтропию рая до абсолютного минимума, т. е. до нуля. Это на первый взгляд кажется удивительным, ибо рай как-то априорно ассоциируется с неким тропическим садом, где доминирует «блаженство». Но что конкретного в этом саду? Чувства и эмоции? Их нет. Разум? Он не нужен. Развитие? Зачем? Конфликты? Отсутствуют по определению. Человек в раю абсолютно определен во всех своих проявлениях, а личность у него совершенно отсутствует, она ему не нужна; в раю, как в структуре с нулевой энтропией и остановленным временем, невозможны необратимые процессы. Информационная избыточность отсутствует в принципе. Немного отличается мусульманский рай, там хоть секс разрешен, но только секс ради секса, что довольно точно характеризует народы среди которых возникла эта религия. Ну и вспомним, что рождение детей исключено даже в мусульманском раю, так что и там секс при экстраполяции на вечность (а жизнь в раю вечна) превращается в обычное тупое и бесцельное механическое занятие ничем не отличающееся от обычной мастурбации. В аду ситуация несколько противоположная. Понятно, что нулевая энтропия – состояние вполне представимое, чего не скажешь про состояние, когда энтропия стремится к бесконечности или просто к очень большим величинам. Тут абстрактное воображение клерикалов дало осечку, но даже из анализа имеющихся текстов описывающих адские ужасы, ясно, что в аду «идет процесс», пусть не эволюция, но хотя бы процесс. В аду существует некая внутренняя динамика, точнее – динамический хаос, что понятно: туда из земной жизни поступает исключительно выскоэнтропийный контингент. На относительно доступном для простого обывателя уровне концепция христианского ада-рая была изложена Данте в «Божественной Комедии». Данте не зная (формально) понятия односторонности процессов всё расставил правильно. Повествование начинается с ада, на входе которого написано «Оставь надежду всяк сюда входящий», т. е. идет указание на полный разрыв информационного контакта с тем, что было ранее. Затем, после описания ужасов ада, индивиды попадают в чистилище, где из них формируется материал для будущего рая. Грешники исправляются, что подразумевает понижение их энтропии, и в финале попадают в рай, где все определено в любой момент времени. Никакого противоречия с законами природы в этом нет. Исцеление идет через понижение энтропии – от максимума до нуля. Ад представляется открытой системой, поэтому понижение энтропии там возможно, по мере понижения грешники «исправляются» и становятся полностью готовыми к передаче в рай – замкнутую систему с нулевой энтропией, откуда возврата нет. Отсюда и «вечная жизнь» в остановленном времени. Нет, Данте, безусловно, великий человек и настоящий идеалист. Типичный латинец, воплощение сильных черт арийской расы. Он мало что знал, но многое понимал. Он верил, что всех можно сделать лучше, если использовать сверхъестественную (божественную) силу. Вот так просто взять человека, «очистить» его, подготовив для «вечной благодати», как делал Христос, превращавший бесноватых маньяков в добрейших меланхоликов. Уже в XIX веке с развитием химии и физики и обоснованием понятия «необратимый процесс» стало ясно, что никакая «очистка грешников» невозможна. То же самое доказали психиатры, а затем и биологи. Когда европейцы познакомились с индоарийскими концепциями переселения душ и кармы, невозможность «исправления» (во всяком случае быстрого) овладела и оккультными кругами. Совсем неудивительно, что именно в это время Фрэнсис Гальтон[105]105
  Гальтон был родственником Дарвина. Вполне резонно, что он как эволюционист задался вопросом – а можно ли улучшить, усилить, оптимизировать дарвиновскую концепцию? Вывод его был вполне предсказуем – люди должны взять управление эволюцией в свои руки, а не доверяться дарвиновским «повреждающим факторам». Евгеника имеет как бы два подхода: жесткий, т. е. выбраковку дегенеративных особей, и мягкий – недопущения рождения таких особей. Возможно на создание евгеники Гальтона натолкнуло то, что он был криминалистом. Он, кстати, дактилоскопию придумал. Удивительно как до евгеники не додумался Ломброзо.


[Закрыть] формулирует принципы евгеники – нового подхода к улучшению качества расы путем механической (но не духовной!) отбраковки неполноценных особей, т. е. простого вывода энтропии за пределы системы на самом начальном уровне, опять-таки научно обосновав то, что древние арийцы применяли повсеместно. Евгенике не суждено было стать доминирующей практикой, для ее реализации необходима была сила, а она-то стремительно убывала, хотя прецеденты были – в США в 20-е годы и в Германии в 30-40-е. Как ни странно, евгенические программы оказались успешными даже в самых минимальных объемах реализации, мне сдается, что даже национал-социалисты где-то опасались, что проводимые меры могут привести к созданию такого класса сверхлюдей, против которого они сами будут выглядеть недочеловеками. Может поэтому они так любили Ницше, хотя он никакой не нацист. А вы помните, что делают следствия с причинами их порождающими? Вот-вот. Тем более что Гитлер, Гиммлер, Геббельс, Штрайхер, Гейдрих или Эйхман, вряд ли бы прошли расовый тест новых сверхчеловеков ими же порожденных. Тем более что на фоне НСДАП, ставшей чем-то вроде промежуточной структуры, стремительно вырастал черный корпус СС – новый интеллектуально-биологический фундамент будущих сверхчеловеков. Жаль эта песня была оборвана не будучи допетой до конца, но ясно, что если бы Европа была превращена в полноценное государство СС способное себя защитить, где то к середине 50-х годов, НСДАП, как сборище стареющих склеротиков, догматиков и маразматиков была бы оттеснена как минимум на второй план молодыми предками будущих сверхлюдей, а то и вообще распущена. За ненадобностью. Ну а что было бы дальше даже сложно вообразить! Фантастика бессильна.

6.

Мы уже говорили, что грех – это всего лишь любое расовое преступление. В принципе возможен вариант, при котором расовое преступление попадет и под христианское определение греха, ведь христианские грехи тоже вызывают рост общественной энтропии. Поэтому несовершение расового преступления (т. е. реального греха) можно достичь только управляя собственной энтропией, точно так же как и в христианстве, другое дело что у нас цели разные, а не только грехи, хотя, повторимся, они могут пересекаться. Управление личной и общественной энтропией показывает, что «грешников» можно если и не исправить, то сделать удобными для применения в той или иной области. Мириадам «грешников» противостоит малочисленный отряд «святых». В христианстве в него попадали два класса людей. Первые вели так называемое «праведное существование». Скромно жили, скудно питались, сексом не занимались, чувств не имели, страстям не потакали, денег не брали, одевались в лохмотья, норм гигиены не соблюдали, выполняли стандартный комплекс действий именуемый «отправлением культовых потребностей», одним словом вели низкоэнтропийное существование. Здесь, впрочем, не надо обманывать себе относительно их святости. Она не в том, что они чего-то не делали, но в том, что заставляли себя ничего не делать. Мы не знаем какие мотивы двигали этими людьми. Возможно в их головах вызревали самые дерзкие идеи или самые хладнокровные и циничные преступления. Возможно. Но они объективно работали на понижение своей внутренней энтропии, они могли ей управлять, что в их случае значило только одно – понижать, а управление – одно из главных, если не самое главное качество человека. Если потенциально они и были злодеями, то свое злодейство они направили внутрь себя. Ницшеанская «жестокость» обращенная на самого себя и превратившаяся в совесть, а после – в святость. Сказать что это был оптимальный вариант нельзя, оптимально направлять собственную жестокость на врагов, но то что это был вполне достойный вариант – однозначно, хотя по причине неправильного «выхода» энтропии он нами не приветствуется. Они понижали свою энтропию так, как на личном уровне не понижал никто. Поэтому попали в рай, так как всю жизнь к этому раю стремились и сознательно шли. Каждый может задать себе вопрос «А что я сделал для попадания в рай?». И ответить. Я могу ответить за себя: «ничего».[106]106
  По христианским воззрениям, земная жизнь – это всего лишь кратковременный этап подготовки к вечной жизни после смерти. В рай, т. е. в систему с близкой к нулю энтропией, с большой вероятностью попадают те, кто в наибольшей степени работал на ее снижение при жизни, т. е. успешно прошел подготовительный этап.


[Закрыть] Но я ничего и не делал! Забавным представляется небольшое отличие в мотивах канонизации святых в католической и православной церквях. В первые века христианства в святые в подавляющем большинстве попадали те, кто не только вел или начинал вести «низкоэнтропийную» жизнь, но обязательно закончил ее принятием «мученической смерти» за веру, а такая разновидность организации собственной кончины является актом мазохизма высшей степени. Т. е. нужно было хотя бы в этом походить на Христа – жить и умереть как крайний мазохист. Поэтому первые христианские святые – это канонизированная элита христианства, эта топ-сотня в хит-параде святых. После Великого Раскола в православной церкви факт «мученической смерти» перестал быть определяющим, главным критерием стала «праведная» мученическая жизнь «а-ля Серафим Саровский». У католиков, а эта разновидность христианства распространилась в европейском ареале расселения «садистических народов», наоборот, ценилась мученическая смерть. Совершить эффектный подвиг во имя веры и при этом умереть – вот что стало определяющим. А как ты раньше жил – не имело никакого значения. Но такой расклад просуществовал недолго. И православие, и католицизм, стали инструментом политики, а посему в святые начали записывать и князей, и царей, и девиантных девиц типа Жанны д'Арк. Полностью нарушалась идея «святости» как приближение к христианскому идеалу обрисованному в Нагорной Проповеди. Куда, к примеру, должна была попасть бедная Жанна д'Арк, которую сначала ликвидировали в 1431-ом году по приговору церкви (которая никогда не ошибается), а потом, в 1920-ом, сделали святой (по решению той же церкви, которая никогда не ошибается)? В ад или рай? Или она пятьсот лет очищалась, после чего папа сменил место её базирования? Смешно. Протестантство как религия устоявшегося «нерефлексирующего» (как сейчас модно говорить) белого общества, выбросило этот садомазохический «институт святых», отменив их почитание в принципе, а заодно отменив еще много чего, соединив на тот период христианство Нового Завета с интеллектуально-экономическими требованиями социума. В максимально приемлемой форме. До сих пор удивляешься, как это получилось у Лютера? Ведь это было и впрямь было покруче коммунистической революции!

Между святыми и грешниками располагается толстый толстый слой т. н. «обычных людей», которые в данной «системе координат» способны попасть и в святые и в грешники. Религия не допускает никаких неопределенностей в этом вопросе: или-или. Кто куда должен попасть решает специальный суд, но вот по каким законам он решает, если они совершенно неопределенны? Со святыми ясно, в оптимальном варианте они живут по инструкциям данным лично Иисусом через апостолов, и вроде как автоматически попадают в рай. А остальные?

Теперь, если мы экстраполируем наши рассуждения на бесконечное время и допустим что все что говорится в Библии правда, то рано или поздно мы всё равно попадем в рай, именно этим должна закончится история. Одни напрямую, другие – через «пункт предварительной обработки». А поскольку финал совершенно одинаков, казалось бы нет смысла «метать бисер» не то что нам, рассматривающим Бога как одну из сил (пусть и абсолютную), но даже самым ортодоксальным верующим. Поэтому искать объяснение религиозных порывов арийцев нужно не в желании индивида переместиться в «вечную жизнь в раю» сразу после смерти, но в чем-то более прагматическом. И если у человека рожденного в религиозной семье и с детства воспитанного в традициях своей конфессии, религия – это просто особенность поведения, то мотив приводящий в нее неофитов практически всегда один и тот же, его можно обозначить одним словом – слабость. Ариец всегда приходит к Богу в моменты уменьшения силы, а уходит (если уходит) только в моменты ее повышения. Я изучил множество индивидов «вдруг» ставших набожными христианами и обнаружил следующую закономерность: всех их можно было сгруппировать по трем возрастным группам – молодые обоих полов (16–20 лет), мужчины периода «кризиса тридцатилетних» (28–33 года) и женщины предбальзаковского и бальзаковского возраста. С последними двумя группами все понятно, а относительно первой заметим, что в этом возрасте не только приходят, но и часто уходят от Бога, уходят как раз те, кто был взращен в религиозных семьях. Им Бог перестает видеться той силой, информационный контакт с которой может как-то повышать их собственное качество, часто до конца жизни они оказываются агрессивными атеистами и позитивистами.

7.

Мы рассмотрели варианты управления энтропией на индивидуальном уровне, уровне небольшой группы, и на высшем уровне «Бог-сатана». Теперь обобщим все вышесказанное и перенесем его на уровень расы. Религия здесь может показывать нам пример определенной организации, дававшей иногда полезные результаты. Речь, однако, не идет о внутренней структуре белых, но об их взаимодействии с внешним миром.

Я не сторонник взгляда, утверждающего, что все великое олицетворяемое Европой обязано либо христианству, либо удачному симбиозу христианства и греко-римского язычества. Скорее всего, дело не в концептуальных «надстройках», а в самих внутренних свойствах арийской расы. Но то, что христианство много раз служило объединяющим началом против враждебного влияния других рас – факт. Оно обеспечивало если и не устойчивость, то по крайней мере существование системы. Под христианской ширмой шли Крестовые походы на Ближний Восток, завоевание Америки, войны с турками, монголами и сарацинами. В свою очередь, христианство, не имеющее никакой априорной расовой доктрины, не могло довести эти начинания до приемлемого финала даже в своей протестантской фазе, финала, обеспечивающего невозможность контрнаступления цветных в будущем. Сейчас это будущее наступило. Но было продемонстрировано, что даже при элементарной организации, белая раса была способна творить такие дела, по сравнению с которыми все что делается сейчас, выглядит предсмертными конвульсиями подыхающего в хосписе старичка, в то время как дети и внуки ездят по всему свету, организовывая гнуснейшие сцены массовых извинений и покаяний. Кто-то вспомнит, что рыцари рисовали на себе кресты, а белые армии ходили в бои с цветными армиями под знаменами с изображением Христа или Георгия Победоносца. Ходили. Перед сражениями устраивали коллективный молебен? Устраивали. Но только тогда, когда чувствовали что силы может не хватить. Сейчас мы понимаем, что действо это имело целью повышение самоорганизации и подавления собственного «я». Сталин, закрывший все храмы, пооткрывал уцелевшие, когда Вермахт стоял у берегов Волги. Церковь не стала общенародным стимулятором «повышения активности», но на определенную часть ее легализация произвела впечатление, а поскольку все без исключения священники официальной церкви являлись проводниками партийной идеологии и осведомителями НКВД, то и в этом случае упорядочивание было гарантировано. В современных армиях оно достигается коллективными упражнениями, вроде бега по утрам с исполнением дебильных стишков или маршировок с песнями, но дух современной армии не в телах, он – оружии созданном интеллектуалами. Когда сила появлялась, про Иисуса и святых быстро забывали. Протестанты вообще отменили практику изображения божественных и околобожественных персон и надо же – почти весь мир захватили! И пока во многом его удерживают, хотя старые костлявые пальцы уже дрожат, а голова работает как-то не так. Интересно, кто им помогал? Православный наверняка скажет – «сатана им помогал!»

Белая раса является конечным звеном цепочки личность – семья – народ. Наша религия – это наша раса. Наша раса – это наш народ, наш народ – это мы, истинные, те, кто работает на расу, а значит, автоматически, против других рас.

Эволюционное существование белого индивида немыслимо вне рамок своей расы, а никакая другая форма кроме непрерывной эволюции нас не интересует, так как она априорно лишена смысла. И если сила отдельного индивида определяется способностью потратить максимальную энергию в единицу времени, то для расы, как интегральной совокупности индивидов, рассуждения более сложны, здесь действуют законы динамического хаоса.

Главная потребность белого – достижение индивидуальной свободы. Индивидуальная свобода предполагает индивидуальный интерес, а поскольку белый индивид концентрирует в себе всё или, во всяком случае, задатки всего, то и нынешняя степень организации этой расы самая низкая. Организацию можно повысить, но это будет означать ограничение внутренней свободы каждого. Своими высшими достижениями во всех областях она обязана исключительно интеллектуалам, обеспечившим научно-технический прогресс, в частности прогресс вооружений, позволивший белым захватить весь мир. Если бы так шло всегда, мы бы сейчас находились на гораздо более высоком уровне развития. Но даже такая динамичная раса не смогла обеспечить свое непрерывное поступательное развитие. Небывалый интеллектуальный рывок сопровождавший захват мира в XVII–XIX веках очень быстро показал ограниченность территории и ресурсов планеты Земля, что привело белые страны к противоборству обернувшемуся двумя Мировыми войнами, унесшими жизни более 70 миллионов их представителей. Военная мощь Европы, ставшей ареной противостояния, была уничтожена и мировое противоборство перешло в экономическую сферу.

У белых сейчас нет никакого общего интереса, или интересов которые можно было бы сгруппировать по направлениям, а потому не может быть какой-то общепринятой доктрины действий. Раса, как совокупность сотен миллионов «неупорядоченных» индивидов, довольно инертна, поэтому белые до сих пор чувствуют себя достаточно сильными, точнее – самыми сильными.

Этим пользуются многочисленные цветные, хоть и принадлежащие к разным нациям, расам и религиям, но имеющие как минимум два общих признака: внутреннюю ненависть к белым как к чужакам и стремление закрепиться в белом мире. Ясно, что такая тактика, если ей не будет поставлен заслон, сначала приведет к деградации белых, а затем – к понижению номинального статуса цветных до того реального уровня, в котором они пребывали до перемещения в белый мир. Цветные такими стратегическими раскладами голову себе не забивают, для них возвращение на свой изначальный первобытный уровень – не трагедия, но закономерный итог. Он наступит, как в случае возвращения белыми своего потенциала, так и в случае полной интеллектуальной деградации этой расы. Хотя вполне возможно, что на общебессознательном уровне они это понимают, поэтому и предпринимают столь бешеные попытки «хорошо пожить сейчас».