Текст книги "БИТВА ЗА ХАОС"

Автор книги: Майкл Де Будион

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 57 страниц)

ГЛАВА ШЕСТАЯ
ПЛАЦДАРМ САТАНЫ

Асимметрия мира – Контроль через религию – Слабость язычества – Интеллект как орудие своей расы – "Мудрость Востока" – Ной и Моисей – Деньги без запаха – Слабая религия и сильная наука – Задача "трех тел" – Оптимизация интеллекта

С введением понятия энтропии в науке появилось представление об асимметрии мира в целом и о существовании на уровне мироздания выделенного направления движения – повышения энтропии. С другой стороны, ни у одного здравомыслящего человека не вызывали сомнения законы сохранения, особенно после поправки их с учетом тепловых процессов. Образовывалась интересная нестыковка. Энергия (т. е. то, что могло быть превращено в работу) могла переходить из одной формы в другую, но в целом сохранялась неизменной, причем всегда, в любой момент времени, а энтропия (т. е. связанная энергия) непрерывно росла. Иными словами, мировой процесс с энергетической точки зрения был стабилен, а с энтропийной – непрерывно менялся.

1.

Наука, как объективное знание не нуждалась ни с кем ни в каких компромиссах, ибо весь мировой процесс управляется одними законами или вообще одним законом, что ни оставляет место компромиссам. Наука не знала всего, но была вполне самодостаточной. Подвести могли только люди – носители научного знания. Религия не нуждалась в компромиссах пока была сильной и способной физически раздавить любое инакомыслие, в те же моменты когда она была недостаточно сильной, ей требовалось искать пути упрочения своего статуса, даже если для этого требовалось поступиться принципами, зачастую ключевыми.

Еще раз напомним: никакая религия в принципе не способна дать ответ ни на один вопрос. Ни на один. Она может создать иллюзию правильной картины мира, но идеал любой религии – достижение абсолютной стабильности подконтрольного «стада», только при ней она может окончательно застыть в своих догматах и не обременять себя необходимостью практически непрерывно подстраиваться под меняющийся социум. Мы уже говорили, что это причина вполне справедливой ненависти религиозников к науке. Здесь и объяснение экспансии ислама и восточных религий по отношению к тому же христианству. Ведь ислам нисколько не усилился со времен средневековья, если же брать времена Арабского Халифата, то он, наверное, стал слабее. Но ислам – это Библия переведенная для Востока, а на Востоке всё стремится к абсолютной догматизации. Христианство, отработав свое, уходит вместе с деградацией белых, вот почему сохранившийся в более-менее первозданном виде ислам выглядит устрашающе-агрессивным, что не мешало арабам вдребезги проиграть четыре войны евреям, притом, что по человеческому потенциалу они превосходили Израиль в 100 раз, а по территориальному – в 300. Как видно, дело совсем не в исламе, дело – в организации, а она у евреев оказалась во много-много раз выше, она дала возможность не только организовать внутренние резервы маленького нищего Израиля, но и иметь мощнейшее лобби в Америке, готовой пойти практически на все что угодно ради сохранения сионистского государства. Советская помощь арабам тоже не помогла, как известно, энтропии систем при их взаимодействии складываются, в данном случае арабский хаос суммировался с советским. О какой победе вообще можно было мечтать?[107]107
  Вообще СССР отметился в трех арабо-израильских войнах, но только в первой результат его вмешательства можно считать более-менее успешным. Тогда, в 1956 году, Египет национализировал Суэцкий канал и Англия с Францией, чьей собственностью он являлся не желали мириться с его потерей. Тем более что Египет запретил проход по каналу израильских торговых судов. Все может и закончилось бы положительно для Западных стран, тем более что Израиль лихо оккупировал Синай, но вмешался СССР, пригрозив «применить военную силу». Французы тут же согласились сесть за стол переговоров, Израиль удовлетворился Синаем, американцы держали нейтралитет, и англичане остались в одиночестве. Канал остался за Египтом, а Египет и Израиль разделили войска ООН. Так несогласованность в действиях западных стран привела к появлению советского плацдарма на Ближнем Востоке. В войне 1967 года, когда советские советники действовали по схемам Второй Мировой войны у них ничего не вышло, даже притом, что Египет был вооружен совершенно несоразмерно своему скромному политическому весу. В 1973 года, когда Садат выгнал советников и предпочел действовать самостоятельно, но опять-таки по советским шаблонам. Результат – Израиль вполне спокойно мог бы захватить Каир и вообще ликвидировать Египет как государство, но опять (последний раз в истории) вмешался СССР и дело закончилось всего лишь унизительным для Египта перемирием.


[Закрыть]

Главное свойство любой религии рассчитывающей на устойчивый, а значит и долговременный статус – религия должна быть удобной, причем одновременно как для самих масс, так и для управления этими массами. Мы знаем, что статистическая система пущенная «на самотек» всегда будет стремиться занять максимально неупорядоченное состояние, соответствующее минимуму свободной энергии. Это правило изначально выполняется для живых организмов и люди среди них не исключение. Но только изначально, ибо уникальное свойство живого мира – самоорганизация. История не донесла до нас ни одного примера долговременного анархического общества, да и чисто научно его существование в принципе невозможно. Да, кратковременные периоды анархии бывали, но они заканчивались приходом диктатора стремившегося снизить степень свободы индивида до минимальных величин. Анархия почти всегда заканчивалась массовым террором и тотальным снижением свободы.

Арийское язычество, как нам сейчас кажется, и было такой себе «удобной религией», но его отвергли. Отвергло деградирующее третье поколение римских граждан. Эта тема достаточно исследована. Вспомним наш график распределения вероятностей сбоев системы в зависимости от времени. Христианство пришло тогда, когда кривая вероятности сбоев ползла вверх, причем резко. Менялись исходные элементы системы, менялся и тип связей между ними. И, что самое главное, энтропия системы росла. Она становилась неопределенной и неустойчивой, в такие моменты любое, даже незначительное влияние извне может иметь фатальные последствия, подобно больному с ослабленным иммунитетом (т. е. сниженной устойчивостью организма) могущему умереть от обычной простуды, на которую здоровый не обратит внимания. В теории систем такое состояние называется бифуркацией, этот термин мы уже встречали цитируя И. Пригожина. В момент бифуркации горизонт прогноза снижен до минимума, поэтому события могут разворачиваться совершенно непредсказуемо.[108]108
  Подробнее о бифуркациях речь пойдет в главе «Коллективная Реализация»


[Закрыть]

Но мы сейчас сделаем акцент на другое: античное язычество, даже несмотря на весь его либерализм и удобство, все же не спасло древний арийский мир от краха. А это показывает, что в нем были изъяны, пусть и менее значительные чем в христианстве. Почему менее значительные? Да потому что языческие нормы действовали десять (или больше) тысяч лет до христианства и, частично, две тысячи лет христианской эпохи. Мы говорили про отсутствие там системы, но система ведь тоже может работать на разные цели. Система может и убивать. Хорошо мусульманам или буддистам, они представляют специализировавшиеся народы и расы. Когда-то, много сотен лет назад, они приняли набор догматов и живут по ним. Не развиваются, но и не деградируют. И догматы не обесцениваются, потому что не изменяются их носители. Здесь мы подходим к генеалогии такого понятия как «мудрость Востока». К ней опять-таки склонно обращаться только вырождающееся поколение белых, т. е. третье поколение. Это было в Риме, это вновь повторилось в начале эпохи модерн и продолжается сейчас.[109]109
  Историк Тацит, живший при Траяне, в «золотой век» Империи, писал: «настали годы редкого счастья, когда каждый может думать что хочет, и говорить что думает». Но умиляться здесь было нечему. Тотальная идеологическая свобода делала честное, но вырождающееся римское язычество беззащитным перед изощренными сектами с востока. Количество сект в эпоху Антонинов росло в геометрической прогрессии и практически все они имели корни на востоке или в Африке. Теперь обратим внимание на наше время и сделаем соответствующие выводы.


[Закрыть] Информационный фон способен дезорганизовать работу мозга очень умного человека и он на короткий период может увлечься йогой, системой фэнь-шуй, суффийской музыкой или тибетской медициной. Мы таких встречали. Но всегда, во всех случаях, это оказывалось мимолетным увлечением, от которого отходили. Интеллектуальный иммунитет срабатывал безотказно. Так вот, азиаты, особенно желтые, как наиболее стабильная и специализировавшаяся раса, в наибольшей степени приблизилась к энтропийному равновесию, а философия равновесия предполагает, что в мире нет ничего хорошего или плохого. Если что-то есть, значит оно нужно. Во всяком хорошем можно разглядеть плохое и во всяком плохом хорошее – более неарийской догадки наверное вообще не существует. Отсюда следует и совершенно неприемлемая для белого мораль: по мере приближения к совершенству, граница между добром и злом исчезает, а Бог, если он есть, вообще находится за пределами добра и зла, ибо то и другое – человеческие категории. Руководствуясь такой методологией можно оправдать абсолютно всё и, что самое забавное, она не устаревает. Вот белые и попадают на эту удочку, принимая как факт «истины» якобы проверенные тысячелетиями. Да, проверенные. Но не на белых. И не для белых написанные. Таким образом, в арийском преломлении никакой мудрости на Востоке нет. Есть очередная иллюзия для белых. С оккультных позиций такой расклад объясняется «отстраненностью» желтой расы, ее стремлением «быть над событиями», «быть вне времени». Белые живут не по мудростям (ибо они меняются вместе с белыми), а по афоризмам. А в одном из них говорится: «Чтобы восторжествовало Зло, достаточно бездействия хороших людей». Это – обоснование философии действия, главной философии белых. А сейчас передовой отряд белых – интеллектуалы. Таков главный симптом нашего поколения. Хорошо это или плохо? До сих пор доминирование интеллектуалов заканчивалось упадком социума и приходом новых людей первого поколения, для которых интеллект сам по себе играл явно второстепенную роль, это происходило потому, что белое человечество не могло выйти на некую новую, более качественную ступень. Происходил откат назад.

Факт, что процессы пущенные на «самотек» идут в направлении возрастания энтропии, нас нисколько не должен ограничивать. Но обладая способностью ее регулировать, мы должны четко понимать, что без наших постоянных созидательных усилий она самопроизвольно сожрет всё, включая и нас. Как говорят немцы: «кто лежит, тот ржавеет».[110]110
  «Wer rastet, der rostet». Мы говорим: «Под лежачий камень вода не течет». Т. е. нет движения – нет прогресса.


[Закрыть] Белые постоянно эволюционировали, поэтому система представлений и понятий должна была меняться практически непрерывно, дабы обслуживать интеллектуальный прогресс. Белые могли расти, но могли и падать. К древнему язычеству такое требование предъявлять бессмысленно, арийцы тогда еще не доросли до исторического анализа, они жили прошлым, а не будущим, они накапливали опыт. Далекое прошлое казалось им идеальным, ведь тогда все были свободны и счастливы, а в будущее, особенно в отдаленное, предпочитали не заглядывать. Никакие цели не обозначались, язычество, как удобное, но бессистемное мировоззрение, просто не ставило никаких целей. Зачем? Точно так же нет никаких целей у современных вырождающихся буржуазных государств. А если нет цели, то нет движения. Вот почему смешно и карикатурно выглядят попытки реанимировать то, древнее язычество, особенно с его многобожием. Еще раз напомним: его отвергли, оно проиграло христианству и возврата к нему нет. Мы можем взять из него пару нужных для новой системы деталей, подобно тому, как из разбитого автомобиля вынимают магнитофон, насос и трос для того, чтобы вставить в новый. Сейчас, когда мы стоим на пороге постхристианской эры, это более чем очевидно.

Изъяны древнего язычества дали о себе знать в эпоху упадка Рима, хотя просто отбросить его было невозможно, ведь обычный здоровый человек, по складу, по замашкам – язычник,[111]111
  Заметьте, есть такой оборот «принятие христианства». Но никто никогда не использует оборот «принятие язычества». И совершенно справедливо. Язычество – это то, что есть изначально, его нельзя принять, от него можно только отказаться, ну или пытаться отказаться. Язычество – это фундамент, его можно не видеть, но если его нет, вся постройка разрушается вне зависимости от того, что это за постройка.


[Закрыть] кем бы он себя номинально не считал. Его фундамент – языческий, всё остальное – надстройка. Все знают, что даже когда античный языческий мир предельно деградировал, христианство не могло быть принято им в том виде в каком оно вышло из Палестины. Христианство нужно было сделать удобным. Его приходилось приспосабливать к мировоззрению тогдашнего обывателя, вот почему оно вобрало в себя так много внешнего языческого антуража. Тут вам и христианские храмы, выстроенные на месте языческих, и дни святых, подозрительно совпадающие с датами главных языческих праздников, поклонение иконам и мощам, посещение святых мест и много чего другого. Любопытно, что эти очевидные вещи начисто отрицаются христианами, во всяком случае, православными и католиками и, одновременно, вызывают гордость многих современных язычников, считающих что христианство могло утвердиться только частично вобрав в себя язычество. На самом деле и отрицать и гордиться совершенно излишне – христиане, как восточная секта, действовали своим стандартным путем: чтобы стать во главе системы, нужно для начала самим стать ее частью. По нашей «мудрой» схеме нужно было взять что-то хорошее от язычества и включить в христианство. Впрочем, у христиан не было никаких формальных обязательств перед язычниками. Какое имело значение где строить храм? Или в какой день праздновать Рождество Девы Марии? Главное чтоб в этот храм ходили и чтоб Рождество праздновали. Главное – действие, обряд. Христиане и пошли по этому принципу. Как всякое восточное учение, оно вело (и привело) в никуда, но тогда до отдаленного финала никому не было дела. Никакой даже самый ортодоксальный религиозный фанат не станет отрицать, что античное язычество каким бы «плохим» оно не было, закончилось приходом Христа, а вот чем закончится христианство – вопрос! Новым язычеством? Но каким оно будет? Приход Христа был катастрофическим, но, как стало ясно позже, не фатальным. А уход? Все белые империи уничтожены, а сама раса вырождается по всем параметрам кроме интеллектуального. Белые армии не способны воевать. Белые карательные органы не способны противостоять разгулу террора цветных в белых городах. И наверное далеко не каждый арийский интеллектуал понимает, что интеллект дан ему не только для того чтоб зарабатывать деньги, их и без интеллекта неплохо зарабатывают, посмотрите хотя бы на известных спортсменов или артистов. Интеллект дан чтобы работать на свою расу. Здесь интересно будет сравнить Ноя и Моисея. Мы не можем точно сказать к какой расе принадлежал Ной, хотя всё указывает на то, что он был арийцем. Так вот, Ной, зная про грядущий потоп, не сделал абсолютно ничего для спасения хотя бы небольшой части населения. Наверняка население даже не было проинформировано.[112]112
  Впрочем, как это ни странно, поступок Ноя хорошо согласуется как с теорией Дарвина, так и с концепцией Ламарка. Т. е. Ной оказался самым приспособленным в нестабильный период так как сумел этот период спрогнозировать и «предадаптироваться» к нему.


[Закрыть] Понятно, что интеллектуальный разрыв между ним и всеми остальными был очень впечатляющим, но закончил Ной плохо: спасшись с семьей, он стал жертвой своего сына Хама. Нет, никто не говорит что нужно было спасть всех, но интеллектуальным долгом Ноя должно было стать спасение избранных. Не могли же несколько миллионов человек окружавших Ноя быть законченными подонками предопределенными к уничтожению. А уж по какому параметру избранных, Ной вполне мог бы решить, все-таки человек был неслабого ума и еще более неслабой сверхинтуиции. Современные арийские интеллектуалы – это множество таких отдельных «ноев» не связанных ни чем. Ни целью, ни способами её достижения.

Неариец-семит Моисей пошел совсем по другому пути – он спасал группу людей, в которой, казалось, не было ничего. Собственно, кроме Моисея там и выделить некого. Операция по спасению отнюдь не делалась в белых перчатках стерильным инструментом, напротив, и то и другое часто тонуло в кровавых реках. Приходилось убирать то одних, то других, оптом и в розницу, приходилось приказывать братьям убивать братьев, родственникам – родственников, после чего ввиду бесперспективности даже таких методов объявить, что в Ханаан не войдет никто из вышедших из Египта, но только их потомки, которым на момент исхода было меньше 20 лет. Т. е. Моисей постоянно фильтровал народ, сбивая его энтропию. Сам он в традиционном понимании не спасся, он не вошел туда куда вел народ, даже с его собственными детьми все совершенно запутано, но те, чьих предков он вел, до сих пор почитают его как величайшего их пророков. А кто почитает крупного интеллектуала и арийца Ноя? Никто. Потому что некому. Потому что он ничего в интеллектуальном плане после себя не оставил, хотя фигура была мощная. Титаническая. Он спас себя, это ему удалось. Моисей формально себя не спас, но он из первобытного племени вышедшего из Египта вылепил систему, вполне эффективно работающую до сих пор.

Интеллектуал – это не вещь в себе. Это система, как и сам интеллект, который есть система, состоящая из отдельных знаний и понимания связей между этими отдельными знаниями. Интеллект встроенный в систему работающую на расу, это самый эффективный инструмент подъема этой расы, причем такой, какому трудно что-либо противопоставить. Благодаря такой модели, люди в кратчайший срок подчинили животный мир, а белые захватили или подчинили своему контролю все цветные страны. Да, самолеты, линкоры, ракеты, авианосцы, подводные лодки и атомные бомбы есть у цветных, но они появились у них только после того, как ими обзавелись белые. Исключений не было. Интеллектуалы ХХ века безусловно качественнее тех что жили раньше, за сто-двести лет до них. Но система ухудшилась, в том числе и на уровне биологии самих интеллектуалов. Третье поколение самое умное, но и избыточная энтропия у него самая высокая. Отсюда и интеллектуалы-пацифисты, интеллектуалы-общечеловеки, интеллектуалы-адепты мультикультурного мира, интеллектуалы-защитники высокоэнтропийных меньшинств. Про неинтеллектуалов мы вообще молчим.

Мы отдаем себе отчет в том, что столь плачевное состояние многих интеллектуалов – также уходит своими корнями в христианские представления, но это не избавляет нас от последствий скрывающихся в уходящем христианстве. Не унесет ли оно нас всех с собой? Ведь арийская раса, которая и ассоциировалось с основным его носителем находится в явных сумерках своего существования, а рецептов спасения церковь не дает и не даст, они просто выходят за рамки ее догматов, а научно мыслить она не способна. Но это сейчас. Тогда, в начале христианской эры, произошла смена поколений, а новое (первое) поколение не склонно ни к написанию истории, ни к футуристическим прогнозам. Когда в Европе начнется научный прогресс, интеллектуалы из христиан «вдруг» обнаружат резкое несоответствие евангельских речей Христа и принципов организации церкви, вот почему во время Реформации как раз и будет уничтожаться то, что считалось взятым от язычества. А на самом деле это было избавлением от христианства! Разрушалась религиозная система, ее место стремительно занимала экономическая, здесь христианские глобальные амбиции пересеклись с арийским пониманием абсолютности законов природы. Вот мы и имеем современный глобализм, т. е. экономические приоритеты возведенные в абсолют, где ваша степень приближенности к Богу определятся сугубо суммой на банковском счету и ничем более. А что такое деньги? Добро или зло? Ни то и ни другое. Деньги, как известно, не пахнут. Но работают. Какая уж тут мораль и какие общие цели? А у какой структуры в финале окажется больше денег? У той, у которой выше организация и структура эта совсем не белая. Белые не имеют ни одной общей цели, пусть даже нечетко выраженной, поэтому каждый гребет сам под себя, что делает управление деньгами белых исключительно легкой задачей. Заметить концептуальное сходство принципов «несть ни Эллина, ни Иудея» и «деньги не пахнут» – довольно просто. Но какое все это имеет отношение к интеллектуалам и к арийской расе вообще?[113]113
  Как знать, может поэтому американцы пишут на деньгах «In God We Trust»?


[Закрыть]

2.

По таким схемам действовала церковь, когда была слабой, но уже претендовала на всемирное влияние. Соответственно, точно также она действовала и тогда, когда массы начали от нее отходить, когда пустели приходы, а прихожане начали задавать попам и пасторам вопросы, за которые еще лет двести назад можно было бы прямиком отправиться в подвалы инквизиции. Теперь же в подвалы никого отправить было нельзя, поэтому приходилось изворачиваться. Нужно было встроить церковные догматы и концепции в научную картину мира и объяснить, что на самом деле никакое научное открытие не противоречит сказанному в Библии. И вот уже начали издаваться книги написанные забавными полусумасшедшими учеными, где доказывалась возможность остановки солнца Иисусом Навином, обрушения иерихонских стен звуками труб вошедшими в резонанс с частотой их собственных колебаний, образование прохода в Суэцком заливе в результате внезапно нахлынувшего плотного ламинарного(!) воздушного потока и т. п. Последние научные толкования связаны с наступившим информационным веком, так, например, одно научное светило с длинным перечнем званий и заслуг заявляло, что «Христос непосредственно не превращал воду в вино, это было вовсе необязательно, он лишь «переупорядочил структуру воды», после чего она по своим свойствам начала походить на вино, в частности, вызывать опьянение». И это неслось в прайм-тайм с одного из центральных телеканалов! Нам-то смешно, но люди действительно клюют на такие вещи: никакая система образования, никакие университеты, не могут ничего изменить, в таком случае другое научное светило не вещало бы, что можно уничтожить все ядерные ракеты России, а если американцы вдруг вздумают начать войну, нужно будет просто ударить во все колокола всех храмов. Особые звуковые колебания, распространяющиеся от Кронштадта и до Владивостока, вызовут сбой в системе наведения ракет и они отклонятся от курса. Правда, здесь уже неясно, где кончается простое юродство и начинается прямой социальный заказ. Весьма опасный, ибо процент дураков слабо изменился с древнейших времен, притом, что число образованных возросло необычайно, что еще раз показывает слабость образовательной системы вообще. Для некоторых догматов простого объяснения не получалось, не хватало научной базы! Как объяснить возможность непорочного зачатья? Потребовались опять-таки открытия в области передачи информации и создание теории (пока теории) торсионных полей, чтобы начать с умным видом и раздутыми щечками вещать о том, как «бог» смоделировал в своем сознании «образ сына», после чего образовавшееся «информационное поле» было ретранслировано в Марию! А вы как думали? Впрочем, это не единственная гипотеза. Интересно как объяснят Преображение? Поверхностным возбуждением фотонов в результате чего Иисус «засиял»? Или просто фотон-фотонными взаимодействиями? Нашлось объяснение и для «триединства святого духа». Оказывается, он так же неразделим, как и три измерения пространства, да и сама эта трехмерность есть одно из воплощений триединства. Лоренц с Минковским наверное пришли бы в изумление, узнав, что они математически описывали триединство Святого Духа. Хотя церковники пошли ва-банк начав встраивать Библию в науку. Ведь кто-то умный заметит, что пространство само по себе может быть искривленным, например, вблизи больших масс, но может ли быть искривленным «святой дух» или (ужас!) «божий сын»?

Мы никогда не поймем, насколько противно церкви заниматься подобными вещами, ведь блажен, как известно, тот, кто «уверовал, не увидев», и тот, кто «верует, ибо абсурдно». Такая вера – самая сильная. У нас не вызывает сомнений факт, что если бы церковь опять получила реальную власть, на науке можно было бы поставить большой-большой крест, ведь даже сейчас страны где церковь имеет большее влияние находятся, соответственно, на более низком уровне развития.

Церковь, впрочем, идет дальше, пытаясь стать ставной частью науки и в 10-20-ых годах ХХ века появляются первые заявления что, мол, наука и религия нисколько не противоречат, а скорее дополняют одна другую, что придет время, когда они вообще перестанут означать нечто разное, но сольются в едином порыве экстаза воли к достижению некоего «абсолютного знания». Так, Эдуард Шюре, стоящий в начале этого процесса, гениально его сформулировал: «Самым большим злом нашего времени следует признать то, что Религия и Наука представляют из себя две враждебные силы, не соединенные между собою. Зло это тем более пагубно, что оно идет сверху и незаметно, но непреодолимо просачивается во все умы, как тонкий яд, который вдыхается вместе с воздухом. А между тем, каждый грех мысли превращается неизбежно в результате своем в душевное зло, а следовательно, и в зло общественное. До тех пор, пока христианство утверждало христианскую веру в среде европейских народов еще полуварварских, какими они были в средние века, оно формировало душу современного человека. До тех пор, пока экспериментальная наука стремилась восстановить законные права разума и ограждала его безграничную свободу, до тех пор, она оставалась величайшей из интеллектуальных сил; она обновила мир, освободила человека от вековых цепей и дала его разуму нерушимые основы…».[114]114
  Эдуард Шюре «Великие посвященные». Пилигрим-Пресс, 2006 г. Шюре был не только крупным знатоком истории и основных религий, но и входил в модное тогда теософское общество Блаватской, а также являлся другом Рихарда Вагнера.


[Закрыть] Обратим внимание на то, что Шюрэ с одной стороны говорит о противостоянии науки и религии как о «зле», с другой, признает приоритет науки желающей восстановить «законные права разума». Он, как крупный интеллектуал, расист, и один из последних людей эпохи модерн, а также исследователь доисторического прошлого арийской расы, видел, что раса уже начала деградировать, причем справедливо обвинял в этом и церковь и науку, понимая, что все начинается с «греха мысли», иными словами с интеллектуальной несостоятельности отдельного индивида. Не будучи знакомым с только-только начавшей свой путь теорией систем, он не мог найти «центральную точку» которую можно было бы принять за истину. Для него лучшее время арийской расы было в далеком-далеком прошлом, когда расу возглавляли интеллектуалы, чьи устремления, разумеется, совпадали с устремлениями расы. Религия вначале вроде бы была «хорошая», а потом стала «плохая». Наука тоже как-то испортилась, открыв людям некие вещи, в которые соваться было совсем необязательно. Плохая наука и плохая религия неизбежно начали воевать друг с другом за «сугубо благую цель» – преодолеть разлад и скептицизм в душах несчастных людей.

«Но с тех пор как церковь, неспособная защитить свои основные догматы от возражений науки, заперлась в них словно в жилище без окон, противопоставляя разуму веру, как неоспоримую абсолютную заповедь; с тех пор как наука, опьяненная своими открытиями в мире физическом в своих методах и материалистической в своих принципах и в своих целях; с тех пор как философия, сбитая с толку и бессильно застрявшая между религией и наукой, готова отречься от своих прав в пользу скептицизма – глубокий разлад появился в душе общества и в душе отдельных людей. Вначале конфликт этот был необходим и полезен, так как он служил к восстановлению прав разума и науки, но не остановившись вовремя, он же сделался под конец причиной бессилия и очерствения. Религия отвечает на запросы сердца, отсюда ее магическая сила, наука – на запросы ума, отсюда ее непреодолимая мощь. Но прошло уже много времени с тех пор, как эти две силы перестали понимать друг друга. Религия без доказательств и наука без надежды стоят друг против друга, недоверчиво и враждебно, бессильные победить одна другую. Отсюда глубокая раздвоенность и скрытая вражда не только между государством и церковью, но и внутри самой науки, в лоне всех церквей, а также и в глубине совести всех мыслящих людей».

Итак, церковь сначала перешла к обороне, а потом начала пытаться контратаковать. Да и вражда между религиями неизбежна, если этих религий будет хотя бы две. Ведь любая религия утверждает, что истина одна, а если истина одна, то за нее неизбежно будет идти борьба. Эта борьба может затихать или усиливаться, но она будет всегда, особенно если мы будем держать в уме уже отмеченное нами важнейшее обстоятельство: ни одна современная религия не несет истины. «Борьба за истину» превращается, таким образом, в совершенно мнимую вещь, оборачиваясь обычной борьбой за души, т. е. за мозги. Религия не предлагает реальной связи с Богом,[115]115
  Не предлагает сейчас. Но на заре своего существования христианство, видимо, такую связь обеспечивало, что предопределило приход в эту секту некоего критического количества человеческой массы, после чего оно было объявлено государственной религией. В моменты ослабления систем, а именно тогда умы масс захватывают новые религии, побеждает та из них которая ко всему прочему еще и лучше организована.


[Закрыть] религия призвана нивелировать отдельного индивида перед собой, сделав его управляемым в максимальной степени. Она призвана связать его с собою, это называется «духовная власть». Иногда это было полезно, но в целом привело в никуда – вот почему религия была отброшена «интеллектуальным европейским слоем» – Шюре здесь выразился совершенно точно.

Почему была отброшена – он тоже не понял, но современная энтропийно-информационная теория легко объясняет этот лабиринт в сознании даже такого умного человека. Ну, то что наука отвечает на запросы ума – вполне понятно. А вот религия со времен начала ее противостояния с наукой пытается ответить не только на вопросы наукой пока не объяснимые, но и на те вопросы, правильные ответы на которые обычному человеку будет трудно понять. Это Ньютон или Кеплер с Галилеем могли держать в голове весь набор тогдашних знаний, ибо знаний этих было слишком мало. Сейчас, чтобы глубоко изучить любой из основных разделов физики нужно потратить всю жизнь, но чтоб его изучить нужно сначала изучить математику как систему описания физических процессов и (часто) общий курс физики, ибо в природе все неразрывно связано. Не исключено, что потребуется выучить и химию с биологией. А как это все можно выучить одному человеку, пусть даже со способностями выше среднего? Положение могла бы поправить единая теория поля, в этом случае можно было бы понятным языком объяснить всю картину физического мира на простых моделях, сущность и метод функционирования неживой природы, но пока такой теории нет. Те же самые аналогии можно провести для химии или биологии. Мы их, кстати, проведем. Иными словами, религия «восполняет» тот информационный пробел, который не может восполнить наука. Вот почему в любой церкви вам дадут ответ на любой вопрос, но будет ли он правильным? Будет ли он честным? Ведь мы не знаем очень-очень многого, следовательно, энтропия нашего представления о мире большая. Вот вам и обширное поле деятельности для любой религии – давать нужные ответы на любые вопросы. И, что самое главное для бессознательного индивида, получение этих ответов не предполагает никаких усилий – нужно просто зайти в церковь и спросить. Причем опытных подтверждений индивид не потребует, а если решит что его кинули, то религиозное мышление приведет его в другую секту. А потом – в третью. Благо сект сейчас – хоть отбавляй. На все вкусы и запросы. Как еды в супермаркете. Вспомним пословицу про дармовой сыр и мышеловку. Вот почему религия в чистом виде – типовой удел слабаков, а человек имеющий хоть какие-то качественные показатели всегда немного «сам себе бог» и чем выше его качество, тем меньше ему нужна религия, т. е. искусственная связь с Богом. Это косвенно подтверждает и Шюрэ: «…Ибо каковы бы мы ни были, к какой бы философской, эстетической или социальной школы мы ни принадлежали, мы несем в своей душе эти два враждебных мира, с виду непримиримые, хотя оба они возникли из одинаковых присущих человеку, никогда неумирающих потребностей: потребности его разума и потребности его сердца. /…/ Hаука занимается только одним физическим миром; нравственная философия потеряла всякое влияние над умами; религия еще владеет до некоторой степени сознанием масс, но она уже потеряла всю свою силу над интеллигентными слоями европейских обществ. Все еще великая милосердием, она уже более не светит верой…» Как все-таки хорошо, что нравственная философия – этот побочный и ублюдочный продукт конца XVIII века потеряла свое влияние. Сейчас она заменена политкорректностью, но политкорректность – чисто информационный продукт, она – просто «правильные слова» и ничего более. Здесь же Шюрэ дает исчерпывающую характеристику нашему «третьему поколению»: «…Умственные вожди нашего времени все – либо неверующие, либо скептики. И хотя бы они были безукоризненно честны и искренни, все же они сомневаются в своем собственном деле и оттого смотрят друг на друга улыбаясь, как древние августы. И в общественной жизни и в частной, они, или предсказывают катастрофы, для которых у них нет лекарства, или же стараются замаскировать свои мрачные предвиденья благоразумными смягчениями. При таких знаменьях литература и искусство потеряли свой божественный смысл».