Текст книги "Coca-Cola. Грязная правда"

Автор книги: Майкл Блендинг

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 21 страниц)

К тому времени сидячая забастовка перед воротами завода собирала уже сотни, а в иные дни тысячи участников. По мере того как акция становилась все более известной, другие организации, например индийское подразделение Greenpeace, пользовались ею, чтобы критиковать либерализацию индийской экономики как прискорбный пример дурных последствий глобализации. Члены этих организаций укрепляли ширившуюся кампанию протеста. Деревня привлекала все больше активистов, они приезжали большими группами, и каждую группу водили «на экскурсию», демонстрируя пересохшие колодцы, предлагая отведать эту воду и попытаться сварить в ней рис. СМИ отозвались сочувственными статьями, изображая происходящее как битву Давида с Голиафом. День ото дня политическая напряженность возрастала.

Наконец обе действующие в штате коммунистические партии высказались в поддержку местных жителей. Coca-Cola сохраняла влияние на центристскую Партию конгресса, которая в ту пору главенствовала в парламенте Кералы, и на левоцентристскую Джаната Дал (Социалистическую), к мнению которой прислушивался деревенский совет. И все же панчаят дрогнул под натиском активистов, и сама корпорация оттолкнула от себя потенциального союзника, не отозвавшись на предложение совета предоставить информацию для разбора претензий оппонентов. «Они оказались слишком заносчивыми, – поясняет Кришнан. – Они нам ответили: "Мы уже поговорили с начальством, с вами, парни, нам разговаривать не о чем"».

9 апреля 2003 года оскорбленный панчаят отобрал у завода лицензию. Прошел ровно год с начала акций. Предстояла решающая схватка с правительством штата, которое все еще поддерживало корпорацию, но в июле 2003 года на место действия прибыла команда с радио ВВС и пошла уже другая игра. Услышав от крестьян, что завод предоставлял им твердый осадок в качестве удобрения, корреспонденты забрали с собой образцы на анализ, чтобы выяснить, в самом ли деле эти вещества повышают плодородие почвы.

Результат оказался сногсшибательным. Лаборатория университета Эксетера ответила, что этот осадок не просто бесполезен – он в опасных количествах содержит токсичные свинец и кадмий, способные вызвать рак простаты и почек.

Это сообщение потрясло всю страну от Планчимады до Мехдиганджа. Сколько лет все отмахивались, как от деревенских выдумок, от жалоб крестьян, будто этот осадок вредит скоту и урожаю, а теперь авторитетное международное агентство новостей подтвердило все обвинения. В Индии к западным странам отношение двойственное. С одной стороны, века колониального угнетения воспитали в индийцах недоверие и враждебность к иностранцам, что и сказалось при первом изгнании Coca-Cola из страны. С другой стороны, длительное британское правление внушило местным жителям почтение к иностранцам почти на уровне условного рефлекса, а потому, хотя те же результаты анализов, полученные в местной лаборатории, могли бы не произвести сильного впечатления, приговор известного британского университета никто не посмел игнорировать.

Получив такой пример от международной прессы, Совет экологического контроля штата Керала провел собственные тесты и неделю спустя подтвердил, что содержание кадмия в осадке четырехкратно превышает предельно допустимый уровень в 50 миллиграммов на килограмм. На следующий день партия Джаната Дал вместе с панчаятом провела пресс-конференцию. Партийные лидеры заявили, что не только поддерживают решение об отзыве лицензии, но и голосуют за то, чтобы обратиться в суд и добиться закрытия завода.

В разгар этого конфликта корпорации был нанесен еще один удар – еще одно лабораторное исследование способствовало превращению местной кампании в общенациональное движение. Через месяц после выступления ВВС, 5 августа 2003 года, экологическая группировка Центр науки и экологии (CSE) со штаб-квартирой в Дели также созвала пресс-конференцию, и набившиеся в этот жаркий день в тесное помещение журналисты услышали, что в безалкогольных напитках, продаваемых в различных регионах страны, содержатся опасные дозы пестицидов. В частности в кока-коле обнаружилось содержание пестицидов ДДТ и малатион, в 45 раз превышающее предельный уровень, установленный европейским стандартом. Схожие претензии предъявлялись и пепси-коле: в ней уровень пестицидов в 37 раз превышал европейские нормы.

Эта новость поразила в самое сердце индийских горожан, основных потребителей прохладительных напитков. Теперь уже речь шла не о краже воды у бедных крестьян – корпорация, как выяснилось, отравляла всю страну. Выходит, об индийских покупателях никто не проявляет такую заботу, как об американцах и европейцах, там-то кока-кола продается без пестицидов. И прославленное обещание корпорации повсюду в мире продавать одинаковую кока-колу тоже оказалось блефом.

Это разоблачение пробудило национальную гордость. На следующий же день индийский парламент, где господствовали партии правого крыла, запретил продажу безалкогольных напитков в своем кафетерии, а протестанты в Мумбаи (бывшем Бомбее) били на улицах бутылки кока-колы и топтали стаканчики с красно-белым логотипом. По всей стране разъяренные индийцы срывали плакаты со звездами Болливуда Амир Ханом и Кариной Капур, которых только что угораздило подписать сделку с корпорацией. Coca-Cola отреагировала – быстро и цинично. «Через несколько дней представители Coca-Cola из гонконгского офиса уже прибыли в Дели, чтобы на местности разобраться с ситуацией, – писал Нанту Банерджи, прежде возглавлявший пиар-отдел корпорации и решившийся рассказать о ней всю правду. – Основная идея сводилась к следующему: разберитесь с парламентом, разберитесь с министрами, разберитесь с прессой... Им казалось, что все в Индии можно решить с помощью денег и связей». Производители безалкогольных напитков во главе с Coca-Cola India опубликовали рекламные развороты в индийских англоязычных газетах, в которых на основании собственных тестов утверждали: «Мы со всей уверенностью можем сказать, что в наших напитках нет никаких примесей или ядов». Далее высказывались подозрения по поводу надежности лаборатории, используемой CSE, и следовал вывод о неправильности проведенных в ней тестов.

Эта пиар-кампания отнюдь не загасила общественное негодование. За две недели объем продаж Coca-Cola упал более чем на 30 процентов. Заключительный удар корпорации нанес Объединенный парламентский комитет, который признал исследования CSE «точными относительно присутствия пестицидов в... брендованных продуктах Coca-Cola». Корпорация срочно поменяла курс и начала перераспределять ответственность.

Теперь Coca-Cola уже не отрицала присутствия пестицидов в своих напитках, зато утверждала, что это отнюдь не ее вина, поскольку всякого рода опасные химикаты чрезвычайно часто попадают в местную пищу и питьевую воду. Как может корпорация соблюдать экологические стандарты, если эти правила не в силах осуществить на деле само правительство? Coca-Cola, мол, попала под удар исключительно по политическим мотивам: для CSE решающим оказался тот факт, что это иностранная компания, и на это же повелось общественное мнение.

Кушал Ядав из CSE опроверг утверждение, будто «пестициды присутствуют во всем». По его словам, пробы фруктов, овощей и сахара крайне редко обнаруживали в них пестициды, а значит, опасные примеси попадают в напитки из грунтовых вод, которые корпорация не удосужилась очистить – и это при том, что она выставляет напоказ на своем заводе в Мехдигандже очистительную систему, оборудованную по последнему слову техники.

Какова бы ни была причина попадания пестицидов в колу, эта новость за неделю спровоцировала больше направленных против компании публикаций, чем год борьбы из-за оскудения грунтовых вод и загрязнения окружающей среды. Самое ценное достояние Coca-Cola – ее бренд – оказалось в буквальном и переносном смысле замарано, репутация компании поставлена под вопрос. Общественность довольно равнодушно восприняла проблему, угрожавшую жизни обездоленных и отчаявшихся крестьян, но все мгновенно очнулись, когда речь зашла о любимом напитке среднего класса. С другой стороны, если б не скандал с пестицидами, едва ли крестьяне, осаждавшие завод в Керале, привлекли бы к себе общенациональный – а там и международный – интерес.

История с пестицидами, по словам Ядава, «вскрыла и прочие нарывы; оскудение грунтовых вод, их загрязнение – все сделалось предметом обсуждения». Летом 2003 года обвинения зазвучали и на родине корпорации, ситуация в Индии привлекала к себе все более пристальное внимание американской прессы, главным образом благодаря одному американцу индийского происхождения, который не жалел усилий, чтобы подогреть этот интерес.

Амит Сривастава родился в Соединенных Штатах, когда его отец, преподаватель бизнес-менеджмента, проходил стажировку в университете Иллинойса. Сам профессор и его жена были родом из индийского штата Бихар, что примерно в 500 километрах от Варанаси. Прежде чем вернуться в Иллинойс, чтобы получить там высшее образование, Сривастава провел детство в Танзании и в Индии, так что о бедности местных крестьян он знал не понаслышке. Он начал учиться на специалиста по компьютерам, но в нем росло желание оставить учебу и перейти к активным действиям. «Я скоро понял, что университет не для меня», – сказал он, когда мы ехали в такси по сельскому предместью Варанаси.

Необычное происхождение и воспитание способствовали тому, что эксплуатация – природы или человека – вызывали у Амита яростный протест. Он бросил учебу и начал путешествовать по Соединенным Штатам, поднимая студентов на борьбу за экологическую сознательность. При этом он часто вступал в бой с большими корпорациями, на которые главным образом возлагал вину за эксплуатацию и загрязнение окружающей среды.

С торчащим из-под бейсболки «хвостиком» он все еще выглядит студентом, хотя ему уже сравнялось сорок два. В 1980-х и 1990-х ему пришлось столкнуться с полным непониманием значения экологических идей, которые он отстаивал. Тогда защитники окружающей среды по большей части спасали китов и джунгли Амазонки, а не выявляли зоны повышенной заболеваемости раком в районе Батон-Руж. Однако одинокий боец продолжал борьбу, он ездил в Норвегию и Японию, чтобы и там пробудить в людях экологическую сознательность. Когда в 1990-х Индия начала либерализацию экономики, Амита, естественно, потянуло на историческую родину. «Корпорации еще только внедри дись в страну, – вспоминает он. – Я видел, что экологическое движение в Индии могло бы опереться на опыт других стран, в том числе Соединенных Штатов, где уже принимались важные решения». В 2002 году Амит открыл Центр индийских ресурсов с годовым бюджетом 60 тысяч долларов (большую часть денег дала основательница Body Shop Анита Роддик – она-то искренне верила в социальную ответственность предпринимателей и незадолго до того посетила Плачимаду и осталась возмущена хищническим поведением Coca-Cola в этой местности). На следующий год в тех же местах побывал и Сривастава и понял, что борьбе с этим противником стоит посвятить все свое время. «Я готов посвятить этому жизнь, если придется, – говорит он. – Почему бы и нет?»

Плачимада привлекала к себе все большее внимание международной прессы, но жители Кералы не очень-то радовались участию международных некоммерческих организаций, опасаясь, что те используют их проблемы в собственных политических интересах. Сривастава же предложил этим организациям не сочувствовать Керале издали, а открыть второй фронт на родине Coca-Cola, в Соединенных Штатах. «Не поддерживать борьбу, но принять в ней участие – вот что требуется, – говорит Биджой. – Одним из первых это понял Амит».

Как и Рэй Роджерс, Сривастава быстро сообразил, что ахиллесова пята Coca-Cola – это ее бренд.

Весной 2004 года он заглянул в Нью-Йорк к Роджерсу и получил от него задание: «вышел с двумя коробками пропагандистских материалов» и начал работу в кампусах. С этого момента всякий раз, когда SINALTRAINAL обращался к студентам, профсоюз упоминал не только о бедах Колумбии, но и об Индии, и, когда Сривастава появлялся в очередном университете, он говорил не только об Индии, но и о разгроме профсоюза в Колумбии. Хотя даже по мнению Сриваставы ситуация в Индии не столь вопиющая, как в Колумбии, где дошло до убийств, она вместе с тем и более прозрачная, поскольку разливочные заводы Индии принадлежат головной компании, а не местному франшизополучателю, и тем очевиднее ответственность корпорации. Кроме того, гражданская война в Колумбии – чудовищное, но локальное зло, а воду Coca-Cola забирает и портит по всему миру.

Движение в Плачимаде и Мехдигандже набирало обороты, применялась все более жесткая тактика прямого давления на корпорацию. Репортаж ВВС об оказавшемся ядовитым «удобрении» еще более распалил общину Мехдиганджа, которая все настойчивее обращалась к местному совету по экологическому контролю с требованием провести анализ. Однако Варанаси находится в штате Уттар-Прадеш, а это отнюдь не Керала – этот штат в политике и культуре все еще сохраняет кастовое деление, в деревнях живут шудра и далиты (неприкасаемые), отделенные высоким барьером от браминов и кшатриев, в чьих руках находятся промышленность и финансы. Кроме того, Уттар-Прадеш слывет одним из самых коррумпированных штатов страны. В 2009 году, за несколько месяцев до той выпускной церемонии в Лок Самити, что мы наблюдали, был арестован глава Государственного совета экологического контроля в Варанаси – тот самый человек, который обязан был следить за действиями завода в Мехдигандже. Его обвинили в получении взятки от некоего промышленника в обмен на сертификат, устанавливающий соответствие его предприятия экологическим нормам. Экологический совет в свое время отказался проводить анализы осадка с заводов Coca-Cola и напрочь отрицал сам факт, что этот осадок выдавался фермерам в качестве удобрения. «Экологический совет заявил, что была проведена инспекция в деревнях и фактов выдачи осадка крестьянам не выявлено», – повествует Нандхал. Обозлившись, Нандхал и его товарищи в один прекрасный день явились в офис совета с полным мешком осадка и выложили его на стол перед служащими. «Мы их вроде как в заложники взяли», – говорит он. Несколько десятков активистов перекрыли выход и не уходили до тех пор, пока чиновники не взяли вещество на исследование.

К тому времени под удар попали и другие заводы, помимо предприятий в Мехдигандже и Плачимаде. Совет по экологическому контролю Западной Бенгалии обнаружил токсические дозы кадмия в сточных водах трех заводов в районе Калькутты, а в 2003 году Центральный совет по экологическому контролю взял пробы осадка с шестнадцати заводов Coca-Cola и Pepsi, и выяснилось, что с восьми предприятий Coca-Cola течет вода, перенасыщенная свинцом и кадмием. Обнаружился и третий токсин – хром, тяжелый металл, соприкосновение с которым вызывает кожный зуд и дерматит, а при постоянном попадании хрома в пищу повышается риск заболевания раком. Совет потребовал, чтобы Coca-Cola свозила свои отходы на специальные могильники с бетонными стенами, предназначенные для токсичного мусора, но и после этого распоряжения некоммерческая организация Центр оценки риска выявляла присутствие тяжелых металлов в районе этих заводов.

Центр оценки рисков располагается в многоквартирном бетонном здании, молодые ученые переговариваются друг с другом, глядя на экраны компьютеров, а в центре офиса восседает его глава Дуну Рой – со лба он слегка облысел, но с затылка свисает густой седовласый хвост.

Впервые Рой проводил анализ грунтовых вод Плачимады в 2006 году, затем он начал брать пробы возле пяти других заводов Coca-Cola в Индии и в 2010 году опубликовал свой отчет. Возле всех заводов замеряли уровень свинца, кадмия и хрома и в грунтовых и в сточных водах. Хром обнаружился в водах всех пяти заводов, местами его концентрация в одиннадцать раз превышала принятые в стране пороговые значения. На двух заводах, в том числе в Мехдигандже, нашелся кадмий, на одном свинец. В итоге, по словам Роя, «есть два неопровержимых факта». Во-первых, вода, вытекающая непосредственно с завода, содержит тяжелые металлы, а во-вторых, чем ближе к территории предприятия, тем выше уровень загрязнения грунтовых вод. Так что же делает цех очистки сливных вод, который Ранжан с такой гордостью демонстрировал нам на заводе в Мехдигандже? Рой бросил один лишь взгляд на цифры по рН, осадку и биохимической потребности в кислороде и тут же заявил, что компания следит не за теми показателями. Эти указывают лишь, что воду теоретически можно пить, однако на тяжелые металлы анализ не проводился. Ни фильтрация, ни аэрация, которую проводит Hindustan Coke, не удаляют тяжелые металлы, ибо их можно связать лишь с помощью солей, а это дорогостоящий процесс, причем в результате остаются твердые отходы, от которых нужно с должной осторожностью избавляться. А уж биологическая проба с двумя рыбами и вовсе смехотворна, заключает Рой: «Такой анализ надо проводить в шести емкостях с разными уровнями концентрации примесей в воде, причем в каждой из них должно быть по двадцать рыб – то есть всего 120».

Участники движения против Coca-Cola в разных концах страны начали обмениваться данными и координировать свою деятельность. Аджаян и Нандлал, а также Сривастава и другие активисты международных организаций впервые встретились в январе 2004 года на Всемирном социальном форуме, ежегодной сессии «левых», которая совпадает по времени со Всемирным экономическим форумом в Давосе, где собираются финансовые и экономические воротилы. Всемирный социальный форум тоже проходил в Давосе, и гвоздем мероприятия стал марш пятисот человек против Coca-Cola во главе с индийским борцом за охрану окружающей среды Медха Паткаром. В рядах демонстрантов прошел и президент SINALTRAINAL Хавьер Корреа.

Вслед за этим несколько десятков активистов направились в Плачимаду на трехдневное собрание, торжественно названное Всемирной водной конференцией. На этом саммите левых сил присутствовали Тони Кларк и Мод Барлоу из Канады Сони в основном занимались проблемами воды), французский фермер-антиглобалист Жозе Бове и лидер боливийских крестьян Оскар Оливера, который организовал в Кочабамбе успешное сопротивление крестьян компании Bechtel, желавшей приватизировать воду. Активисты заговорили уже на повышенных тонах: «Coca-Cola, вон из Индии». Припомнив лозунги, которые Ганди использовал во время долгой борьбы против британской оккупации, Нандлал и его друзья применили еще более решительную тактику в Мехдигандже: в январе 2004 года они начали голодовку у ворот завода. Корпорация добилась от суда запрета проводить акции в радиусе 300 метров от завода (вообще-то некоторые участники акции жили гораздо ближе к предприятию). Под конец 2004 года решение суда было нарушено десятидневным маршем, в котором приняла участие тысяча жителей деревни. Многие несли плакаты «Вон из Индии», как приверженцы Ганди в знаменитом Соляном марше к морю. У ворот завода демонстрантов уже поджидал кордон полиции. Индийцы всей толпой проникли сквозь запретную трехсотметровую линию. Полицейские принялись их избивать, люди падали наземь и корчились от боли с окровавленными руками и ногами, но даже тогда не нарушили обет непротивления насилием (за одним выразительным исключением: одна старуха сняла с себя тапок и хорошенько отколотила им полисмена).

По словам Нандлала, полиция арестовала более 350 человек, в том числе сорок с лишним женщин. Сам он провел в тюрьме две недели, потрясенный произошедшим на его глазах насилием, особенно тем, как избивали женщин из его деревни. «Это было чудовищно, – вспоминает он. – Я готов был сдаться. Но община не сдавалась». Как раз женщины и требовали продолжать борьбу. «Женщинам нужна вода, – поясняет Вишвакарма, – они готовят, моют, стирают. Вся жизнь женщины зависит от воды. Мужчины могут остановиться, когда дойдут до предела, но разгневанную женщину не остановит ничто».

Через несколько недель после этого разгрома 500 демонстрантов, завязав себе рты черными ленточками, приблизились вплотную к трехсотметровой границе и молча стояли возле нее в знак протеста. Год спустя, в 2005 году, 800 человек дошли до самых ворот, и полицейские стояли, не вмешиваясь.

В Керале тоже более четко обозначились противоборствующие стороны: с одной стороны оппозиционные к правительству партии и деревенский совет, с другой – правительство штата и Coca-Cola. Когда дело дошло, наконец, до суда, верховный суд Кералы вынес два взаимоисключающих вердикта: сперва в декабре 2003 года объявил выкачивание грунтовых вод «противозаконным» и признал, что панчаят был прав, отозвав у завода лицензию, а затем в ответ на апелляцию компании вдруг решил, что деревенский совет действовал без достаточных на то оснований и что сначала требовалось провести исследование грунтовых вод.

Однако жестокая засуха вынудила премьер-министра штата в феврале 2003 года перекрыть заводу доступ к грунтовым водам, пока правительство не завершит расследование. Пикеты в хижине напротив завода продержались еще год, пока обе стороны дожидались результатов правительственного расследования, а в итоге в феврале 2005 года спор закончился победой Coca-Cola: ей было разрешено выкачивать до полумиллиона литров в год, и это, мол, не причинит ущерба грунтовым водам.

Бывший глава деревенского совета Кришнан отвергает результаты исследования: по его словам, компания, должно быть, уплатила взятку чиновникам. «Это очевидно, они и меня пытались подкупить», – раздраженно говорит он. По словам Кришнана, представители Coca-Cola предлагали ему деньги «для личных нужд или для общины». Сколько именно, он не говорит, но другой источник называет сумму – 200 тысяч долларов – целое состояние по меркам Индии.

Панчаят не капитулировал – он согласился возобновить с июня 2005 года лицензию, в соответствии с решением суда, но ставил при этом ряд условий, в том числе требовал, чтобы компания «раскрыла все ингредиенты». Иными словами, деревенский совет маленькой деревни на юге Индии требовал от Coca-Cola ее тайную формулу, которая десятилетиями хранилась в сейфе в Атланте, – ту формулу, которую корпорация в свое время отказалась огласить даже под угрозой полного изгнания из страны. Панчаят не мог не понимать, что Coca-Cola ответит отказом.

Хотя деревенские активисты старались действовать в завещанном Ганди духе ненасилия, они ясно давали понять, что возобновлению работы завода будут противиться всеми доступными средствами. В августе начались беспорядки, полиция обрушилась на цепочку демонстрантов, 70 человек было арестовано, 6 попали в больницу. Вмешался и контрольный экологический совет, запретивший возобновление работы завода на том основании, что компания представила неполные данные о производстве. Не упоминалось присутствие кадмия в исходном материале, а в сточных водах тяжелый металл был обнаружен – следовательно, пусть составляют заявку заново, с подробным описанием. С марта 2004 года завод не получил ни единого литра воды, он прекратил работать, и активисты рассматривали это как свою победу, хотя и для корпорации так было лучше: столкнувшись с реальной угрозой насилия, возможно, даже гибели людей, Coca-Cola не хотела рисковать своим положением ради отдельного завода, тем более в тот момент, когда весь мир пристально следил за событиями в Индии. А так компания сохранила лицо, заявив, что ей мешает работать капризное правительство штата, известного в прошлом своими симпатиями к коммунизму, – да она сама отказывается иметь дело с такими людьми.

Бывший глава отдела корпорации по пиару Банерджи говорит, что Coca-Cola «могла по крайней мере завоевать симпатии в других областях Индии, а Керала вновь превратилась бы в "братскую могилу инвесторов", проклинаемую и СМИ, и жителями страны». На стороне корпораций выступило правительство США. В 2006 году очередной анализ CSE обнаружил в продукции Coca-Cola и Pepsi еще более высокий уровень пестицидов, и правительство Кералы на этот раз охотно поддержало движение в Плачимаде и прекратило продажу напитков обеих компаний по всему штату. В шести других штатах продажа газировки была ограничена, запрещалось продавать ее в больницах и учебных заведениях. «Эти действия идут вразрез с интересами индийской экономики, – заявил заместитель министра международной торговли США Франклин Лэвин, и его комментарий мало чем отличался от негодования официальных лиц полувеком ранее, когда Coca-Cola была изгнана из Франции. – В пору, когда Индия прилагает все усилия, чтобы привлечь и удержать иностранные инвестиции, будет весьма прискорбно, если решающий голос в обсуждении захватят силы, не готовые к справедливым отношениям с иностранными компаниями». Все запреты вскоре были отменены судом на том основании, что власти штата не имеют юрисдикции над импортными товарами.

И все же закрытие завода в Плачимаде продолжало греметь на всю Индию и на весь мир, оставаясь примером того, какое политическое влияние и какую силу может приобрести организованное гражданское движение. «На какие бы технические причины они ни ссылались, главным образом они закрыли завод потому, что столкнулись с сопротивлением местных жителей», – похваляется Аджаян. На самом деле сопротивление было не только локальным, но и международным.

«Пока речь шла только об Индии, они не очень-то беспокоились за имидж бренда, – рассуждает Биджой. – А вот протесты в США их здорово обеспокоили».

С другой стороны, закрытие одного завода нисколько не способствовало закрытию всех. Корпорация прекрасно понимала, что «имидж бренда» вещь обоюдоострая. Придя к власти летом 2004 года, Невилл Исделл постарался как можно быстрее покончить с ситуацией в Индии, в точности как прежде он стремился побыстрее разрешить кризис в связи с детским ожирением в США. Через несколько недель он уже вылетел в Индию, чтобы лично оценить ситуацию. Он подумывал даже о превращении Hindustan Coca-Cola в «опорного ботлера» на франшизе – компания стала бы буфером, защищающим головную корпорацию от критики. Но в итоге Coca-Cola предпочла не тот путь, которым она пошла в Колумбии, а скорее тот, который обычно выбирала в США: решила из «экологического злодея» превратиться в «экологического киногероя».

Деревня Кала-Дера находится примерно в 40 километрах от Джайпура, столицы северо-западного штата Раджастан. Древние стены Джайпура, множество его дворцов и храмов привлекают сотни тысяч туристов. Однако стоит свернуть на пыльную дорогу к Кала-Дере, и вся эта роскошь исчезает, сменившись шумом придорожных кафе и безвкусной яркостью магазинчиков, где продается зерно да сельскохозяйственный инвентарь. Но и пригород быстро заканчивается, и вот уже тянутся поля, где пробиваются зеленые ростки пшеницы – ее сеют перед сезоном муссонов. В июньский день, когда мы приехали сюда, в полях почти никто не работал – стрелки термометров приближались к 50 градусам, а обглоданные верблюдами деревца не дают тени. Мы попали в пограничную зону: половина Раджастана орошается реками, другая половина – засушливая пустыня, где жизнь целиком зависит от грунтовых вод. Трудно представить себе территорию, менее подходящую для производства, постоянно нуждающегося в воде, как, например, завод по розливу напитков. С другой стороны, жажда иссушает не только землю, но и глотки местных жителей, и, чтобы не тратиться на перевозку готового продукта, в индустриальной зоне, отведенной для этих целей правительством штата, в 1999 году Hindustan Coca-Coca построила здесь завод. «Раджастан – существенный рынок, – говорит глава пиар-отдела по Северной Индии Ранжан. – Здесь имелся большой рыночный потенциал, потому-то мы и пришли сюда».

На встречу Ранжан привел с собой коллегу, пиар-консультанта Сунила Шарму, одетого в темно-синюю рубаху с длинными рукавами и столь же словоохотливого, насколько Ранжан молчалив. «Я всюду побывал, и в Голландии, и в Бельгии, и в Париже, – болтает он, вливаясь в поток громко сигналящих машин на джайпурском шоссе. – И вот я вернулся в Индию, тут жарко, но так хорошо, я вдыхаю в себя этот воздух, он прекрасен, это и есть демократия – езжай куда хочешь, делай что вздумается». Слово вылетело, и его уже не вернуть. Он сам-то понимает, что наговорил? Только что Coca-Cola обвиняли именно в том, что она поступает как вздумается, в частности, осушает водоносный слой, пренебрегая потребностями местных жителей. Ранжан не признает таких обвинений – ни применительно к Мехдиганджу, ни применительно к Кала-Дере. Да, уровень воды несколько понизился, однако он ссылается на данные исследований, согласно которым завод берет менее 1 процента воды, в то время как 85 процентов используют фермеры. «С другой стороны, нужно еще разобраться, каким образом пользователи восполняют эти запасы воды», – добавляет он.

В этом и состоит нынче задача Ранжана. Обучившись на опыте конфликтов в других частях Индии, на этот раз Coca-Cola India решительно задействовала политику корпоративной социальной ответственности и действительно постаралась возместить ту воду, которую она отбирает от пустыни. С этой целью использовался традиционный метод здешних фермеров – сбор дождевой воды. Корпорация утверждает, что таким образом она отдает Раджастану в 17 раз больше воды, чем забирает.

Перед выездом из Джайпура Ранжан и Шарма свозили меня к школе и показали закрепленные на стенах трубы. По ним дождь стекает с крыши в открытую четырехугольную бочку. На дне виднеется бетонное кольцо диаметром примерно в полметра, заполненное песком и гравием. И это лишь верхний конец «фильтровальной шахты», пояснил Шарма, – скважина глубиной 60 метров проводит очищенную воду прямиком в водоносный слой.

Система может давать до 1,3 миллиона литров в год «при среднем уровне осадков» – Шарма имеет в виду те 560 миллиметров дождя, что выпадают за четыре дождливых месяца с июня по сентябрь. Но это она «может», а какова реальная отдача от системы? На этот вопрос Ранжан отвечает, что система замера пока не установлена, но компания работает над этим. Сопровождающий нас сотрудник школы говорит, что это позволило решить прежние проблемы с недостатком воды, хотя «летом проблемы все еще имеются». Шарма тут же его одергивает: «Нет у вас проблем», и тот, несколько смущенный, уточняет: «У нас были проблемы летом, а теперь у нас нет проблем».

Coca-Cola признает, что сбор дождевой воды в Джайпуре не способствует восстановлению водоносного слоя в Кала-Дере, зато, по словам Ранжана, компания установила чуть ли не 150 водосборников в радиусе 3 километров от завода: часть из них смонтирована на крышах зданий, другие – в руслах рек, чтобы перехватить поверхностный сток. Это уже конкретная помощь местным фермерам, а сверх того в 2005 году компания отремонтировала главную больницу Кала-Деры, женскую и даже ветеринарную клиники. Она выступает одним из спонсоров «фермерского образовательного центра», где крестьян учат новым методам капельного орошения – на 70 процентов более экономного, чем традиционное затопление полей.