Текст книги "Под сенью каштанов"
Автор книги: Маурин Ли
сообщить о нарушении
Текущая страница: 15 (всего у книги 24 страниц)
Глава девятая
Диана не пробыла на работе и пяти минут, как зазвонил телефон.
– Это ты, Ди? Это наша Ди? – взволнованно прозвучал в трубке чей-то голос.
– Дамиан! – воскликнула она. – Да, это я, Диана.
– Ты не могла бы приехать прямо сейчас в больницу, сестренка? Это очень срочно. Случилось кое-что неприятное.
– Ты ранен? Тебе плохо? О Дамиан, что случилось, скажи мне! – Сердце у Дианы готово было выскочить из груди.
– Нет, со мной все в порядке, это Эмма. У нее родился ребенок. Причем раньше срока, по меньшей мере на месяц. Ох, Ди, – голос Дамиана дрожал и срывался, – приезжай быстрее. Иначе я просто свихнусь от горя.
– Уже еду. – Диана обернулась к Оуэну Хьюзу, девяностолетнему волонтеру, который был кем-то вроде ночного администратора и оставался на дежурстве до ее прихода, и сообщила ему, что у нее возникло срочное дело и она должна ненадолго отлучиться. – Когда появится Тинкер, передайте ему, что я постараюсь вернуться так быстро, как только смогу.
– Ступай, ступай, дочка, – успокоил ее Оуэн. – Я все слышал. Надеюсь, все образуется. Может быть, вызвать тебе такси?
– Да, пожалуйста.
К тому моменту когда они наконец подъехали к родильному отделению, Диана рассказала водителю практически всю историю своей жизни.
– Ну вот, прибыли, – сказал тот, останавливая машину. – Надеюсь, что с ребенком Эммы все будет в порядке, девочка. Передавай Дамиану мои поздравления. Скажи, что Тони желает ему счастья.
– Спасибо, Тони. Ох, смотрите! Вон стоит он сам.
Дамиан, в старых кроссовках, без носков, в потертых джинсах, расхаживал взад-вперед перед входом в больницу, словно нес караул. Завидев сестру, он буквально выдернул ее из такси.
– Что мне теперь делать?! – хриплым от волнения голосом выкрикнул он.
– Ты о чем? Ох, Дамиан, расскажи мне наконец, что стряслось.
– Это ребенок… – Он сделал драматическую паузу.
– Что случилось с ребенком? – Диана редко выходила из себя, но сейчас ей хотелось как следует отколотить брата дамской сумочкой. – Это мальчик или девочка?
– Мальчик, и с ним как раз все в порядке, просто… – Еще одна пауза.
– Что «просто»?!– завизжала Диана.
– Он не белый.
– Вот дерьмо, – выругался Тинкер, когда Диана вернулась в Иммиграционный центр и рассказала ему о случившемся. – И что теперь собирается делать Дамиан?
– Он не знает, что делать. – Диана и сама еще не оправилась от шока. – Ему неудобно просто взять и выгнать Эмму, все-таки у нее только что родился ребенок. С другой стороны, нельзя сказать, что он безумно ее любит, и уж тем более он не хочет, чтобы она возвращалась на Корал-стрит. Они встретились в Центре занятости, когда она обратилась туда в поисках работы, и Дамиан пригласил ее в ресторан. А потом она поселилась у нас, потому что сказала, что ждет от него ребенка. Вообще-то они собирались пожениться. – Она так гордилась своим братом, ведь он повел себя как настоящий мужчина. Но посмотрите, куда завела его честность! Диана была уверена, что Дамиан считал себя первым мужчиной в жизни Эммы, но, как теперь выяснилось, он крупно ошибался.
– Вот дерьмо, – повторил Тинкер. – А что говорит Эмма?
– Ничего. Они с Дамианом еще не разговаривали на эту тему. Она кормила ребенка, когда ему разрешили с ней повидаться, но они оба обошли молчанием тот факт, что ребенок не белый. Однако если Эмма уйдет от них, – продолжала Диана, – надеюсь, мальчишки не ожидают, что я тут же вернусь и снова стану ухаживать за ними. Мне очень нравится в «Каштанах». Тебе ведь тоже там понравилось, когда ты приходил на прощальную вечеринку Эйлин, не так ли?
– Я буквально влюбился в ваш особняк, дорогуша! – восторженно затараторил Тинкер. – Жду не дождусь, когда же снова там побываю. Что же касается твоих братьев, то, на мой взгляд, они уже достаточно взрослые, чтобы самостоятельно позаботиться о себе. В любом случае, вы с Лео скоро должны пожениться. Или нет?
Диана рассеянно провела рукой по своим и без того растрепанным волосам.
– Нет… да… ох, я не знаю, – запинаясь, пробормотала она.
– Мне нравятся девушки, которые твердо знают, чего хотят.
Во время обеденного перерыва Диана купила себе мобильный телефон. Дамиан отвез Эмму в больницу примерно в четыре часа утра.
– Если бы у тебя был… проклятыймобильный телефон, – Диана готова была поклясться, что Дамиан едва сдержался, чтобы вместо «проклятый» не употребить более крепкое словцо, поскольку знал, что сестра не одобрит его лексикон, – я бы сразу позвонил тебе. Но я не хотел поднимать на ноги весь дом, позвонив на тот телефон, что стоит у вас внизу. Ох, Ди, как жаль, что ты не смогла приехать пораньше, – простонал он.
– И мне тоже очень жаль, что я не смогла тебе помочь. – Диана крепко сжала руку брата. Эмма оказалась просто ужасной особой, раз сумела обманом убедить Дамиана в том, что носит под сердцем его ребенка.
Тинкер заставил Ди пообещать, что она не станет подписывать контракт на мобильный телефон.
– Зная тебя, боюсь, что ты свяжешь себя каким-нибудь невероятным обязательством ежемесячно вносить сумасшедшую сумму в течение десяти лет или еще что-нибудь в этом роде. Просто купи недорогой телефон с предоплатой. Это лучший вариант, если ты не собираешься разговаривать слишком часто и слишком долго.
– Хорошо, обещаю. – Диана вовсе не собиралась звонить часто и подолгу, даже если и купит себе мобильный телефон. Иногда люди в автобусе или поезде болтали по своим мобильникам всю поездку. Это же кошмар, у них просто не оставалось времени подумать! А Диана любила думать.
После работы они с Дамианом встретились в кофейне неподалеку от Центрального вокзала, чтобы обсудить, как ему себя вести и что делать дальше.
– Все, что мне остается, это выгнать ее из дому, – мрачно заявил Дамиан. – Но ведь это ужасно. Я имею в виду, куда она пойдет с ребенком на руках? Но и пускать ее обратно к нам с ребенком от какого-то парня я тоже не намерен. Представляешь, что скажут соседи? В их глазах я буду выглядеть полным идиотом.
– Быть может, Эмма думает, что ты не станешь возражать или что ты ничего не заметил.
– Нет уж, я как раз возражаю, и даже очень. И все, что надо, я заметил сразу же, с первого взгляда.
Они просидели за столиком еще с полчаса, но так и не смогли придумать ничего, что не задевало бы интересов беззащитного малыша. В конце концов Дамиан решил, что прямо сейчас поедет к Эмме и поговорит с ней. Перед тем как проститься с сестрой, он сказал, что ребенок – очаровательный карапуз, очень милый. Но он был не его сыном.
Как сказал прошлой ночью Дамиан, всему миру было ясно, что не он отец этого ребенка. И он предложил, очень вежливо и даже грустно, чтобы Эмма подыскала себе другое жилье.
К родителям она вернуться не могла – и не хотела. Ее мать была законченной стервой, а отчим – грязной свиньей. Вот почему в возрасте шестнадцати лет, едва окончив школу и найдя себе первую попавшуюся работу, Эмма ушла из дому. И жить в клоповнике, который ее сестра называла квартирой в Уолтон-Вейл, она тоже не собиралась. Кроме того, там просто не было для нее места.
Но Эмма прекрасно понимала, что она должна сделать, и от этого ее сердце готово было разорваться от отчаяния. Она любила своего жениха и чудесный домик на Корал-стрит, особенно кухоньку, и искренне верила в то, что ребенок, которого она носит, – от Дамиана.
Через два дня Эмму выписали. Держа на сгибе одной руки малыша – она до сих пор не придумала ему имя – и маленький рюкзачок в другой, она остановила такси возле роддома и попросила водителя отвезти ее в ресторан «Мерцающий свет» на Сент-Филомен-стрит, неподалеку от гавани Пиэр-Хед.
Ресторан был еще закрыт, но, заглянув через тонированное стекло, Эмма увидела, что официанты уже накрывают столы к ленчу. Она забарабанила в дверь. Кто-то крикнул ей, чтобы она убиралась.
– Мы еще не открылись!
Но она лишь заколотила в дверь еще сильнее. Наконец на пороге появился пожилой индиец в тюрбане.
– Рави здесь? – спросила Эмма, молясь про себя, чтобы он не вернулся в Индию, о чем частенько поговаривал в последнее время. Когда же мужчина, в котором она заподозрила одного из многочисленных дядей Рави, любезно кивнул головой, девушка сказала: – Передайте ему, что пришла Эмма и что она хочет его видеть.
Принесли почту – Ванесса слышала, как почтальон открывал и закрывал ржавую железную калитку. Женщина неподвижно стояла перед мольбертом. Чарли, лежавшая на траве рядом, нетерпеливо ожидала ее первого взмаха кистью, чтобы начать копировать ее движения. Школа в Саутпорте закрылась на летние каникулы, так что теперь девочка могла на совершенно законных основаниях оставаться дома. Ванесса решила, что ее отец повел себя самым бессовестным образом, оставив дочку одну дома на целых семь недель.
Взяв в руки белую краску, Ванесса выдавила примерно четверть тюбика на палитру. Чарли поступила точно так же. Ванесса слегка размешала краску кистью и уголком глаза отметила, что Чарли в точности повторила ее движение. «Такое впечатление, что у меня появилась вторая тень», – вдруг промелькнуло в голове у Ванессы. Она задумалась, какую краску нанести следующей, как вдруг прозвучал пронзительный крик. Он донесся из открытого окна комнаты Рэйчел.
Не сговариваясь, Ванесса и Чарли тут же бросились к задней двери, которая в течение всего дня обычно оставалась открытой. «Должно быть, внутрь каким-то образом пробралась мать Рэйчел и вновь вознамерилась заполучить в свои руки Поппи», – на бегу подумала Ванесса.
Чарли первой взлетела по лестнице и распахнула дверь в комнату Рэйчел. Когда на пороге появилась Ванесса, в комнате матери Рэйчел не было. Поппи мирно лежала в своей кроватке, дрыгая ножками и радостно улыбаясь, не обращая никакого внимания на отчаяние, в котором пребывала Рэйчел, размахивающая каким-то листком бумаги.
– Это письмо от Тайлера! – пронзительно выкрикнула она. – Он не собирается на мне жениться! Говорит, что мать не позволит ему это сделать. Она не разрешает ему даже вернуться в Англию. – И девочка, захлебываясь слезами, повалилась лицом вниз на кровать. – Я больше никогда его не увижу!
– Ох, дорогая моя, – несколько не к месту пробормотала Ванесса. Очевидно, мать Тайлера не подозревала о существовании Поппи, пока он не приехал домой и не рассказал ей обо всем. Ванесса полагала, что и отец юноши пребывал в таком же неведении.
Чарли тоже залилась слезами сочувствия и рухнула на кровать рядом с Рэйчел. Малышка тем временем продолжала радостно улыбаться, сжимая ручонками свои ножки. Ванесса решительно не представляла, что здесь можно сделать. Она спустилась в кухню и заварила чай, чтобы привести в чувство детей и себя заодно.
Когда она вновь поднялась наверх, держа в руках поднос с чайными приборами, девочки немного успокоились. Они сидели рядышком на кровати и читали вслух письмо Тайлера. Чарли заявила:
– Слово «содержание» он написал с ошибками. Должно быть, в текстовом редакторе на его компьютере отсутствует проверка орфографии.
– Что он пишет о содержании? – поинтересовалась Ванесса, присаживаясь на край кровати и протягивая девочкам кружки с чаем, – обе пили его с сахаром, причем в устрашающих количествах.
– Что он будет присылать чек каждый месяц, – тоненьким голоском пролепетала Рэйчел.
Ванесса нахмурилась.
– Пожалуй, нам стоит посоветоваться на этот счет с адвокатом, – заявила она, – и предпринять кое-какие юридические шаги.
– Можно мне пойти с вами?! – взмолилась Чарли.
– Полагаю, что да. – Ванесса уже не могла представить себе, что в обозримом будущем пойдет куда-либо без Чарли. – Я могу взглянуть на письмо? – Рэйчел со вздохом протянула ей листок. Письмо было распечатано на принтере, и хотя Ванесса не стала говорить этого вслух, у нее сложилось впечатление, что написала его мать Тайлера или еще кто-нибудь из взрослых, а отнюдь не сам юноша. Оно изобиловало высокопарными книжными оборотами типа: «…я слишком молод, чтобы принять решение, которое способно поставить под угрозу и разрушить всю мою дальнейшую карьеру и жизнь» или «…в течение следующих нескольких лет мне придется все силы и внимание направить на дальнейшее образование, так что я вряд ли справлюсь с не свойственной мне ролью отца…». Заканчивалось письмо убийственной фразой: «Я сожалею о том, что вел себя столь безответственно, и надеюсь, что ты простишь меня».
«Дерьмо, дерьмо, какое дерьмо», – с отчаянием подумала Ванесса. В конце письма была сделана приписка о том, что к нему прилагается чек на 200 долларов и что отныне Рэйчел будет ежемесячно получать такую же сумму. Опять дерьмо. Подпись под письмом гласила: «Искренне твой Тайлер Картер Бут», а чек выписала миссис Э. Каррингтон.
– Двухсот долларов тебе хватит ненадолго, – сообщила Ванесса Рэйчел. – Это жалкие крохи, собственно говоря, чуть больше ста фунтов по курсу. Да, пожалуй, нам нужно срочно встретиться с адвокатом. – К кому именно они пойдут, она выяснит чуть позже.
Саймон Коллиер оказался среди адвокатов, имена и адреса которых назвали Ванессе в Бюро консультации населения [33]33
Бюро консультации населения – организация, работающая на общественных началах. В нем дают советы по юридическим, жилищным и прочим вопросам.
[Закрыть]. Он специализировался на вопросах содержания детей и взыскания алиментов и любезно согласился принять их сегодня после обеда. Он был потрясен, узнав, что Рэйчел не получает никакой помощи по уходу за ребенком от государства.
– Существуют пособие на оплату жилья, пособие на содержание ребенка и другие льготы. Хотите, чтобы я написал заявление от вашего имени? – мягко и дружелюбно предложил он. Саймон Коллиер оказался милым молодым человеком, стремящимся сделать приятное своим клиентам, пожалуй, чересчур молодым для того, чтобы быть адвокатом, специализирующимся вообще на чем-либо. У него были небесно-голубые, по-детски наивные глаза, курносый нос и короткая армейская стрижка. И он сразу же попросил называть его Саймоном.
– До настоящего времени я не испытывала нужды в пособиях: за все платил Тайлер, – пояснила Рэйчел. – Перед тем как уехать, он оставил мне кучу денег. Его отец щедро снабжает его карманными деньгами – Тайлер называл их «отступными». – Она опустила голову и жалобно закончила: – И я думала, что он по-настоящему любит меня.
– Не исключено, что так оно и есть, Рэйчел. – Саймон аккуратно взял со стола письмо Тайлера, зажав его между большим и указательным пальцами, словно боясь подцепить какую-нибудь заразу. С отвращением просмотрев его, адвокат заявил: – Я почти уверен, что письмо не имеет никакого отношения к Тайлеру. Ничуть не удивлюсь, если его написала его мать или ееадвокат.
– Я тоже так подумала, – подхватила Ванесса.
– Ага, все великие умы мыслят одинаково. – Саймон улыбнулся. – А ты что думаешь, Поппи? – Малышка, сидевшая на коленях у Ванессы, замахала ручонками и улыбнулась ему в ответ. – На данном этапе, – продолжал он, – я могу принять ваше дело в производство в качестве оказания юридической консультации, так что вам придется заполнить несколько бланков, Рэйчел. Если мы возьмемся за них вместе, то у нас получится намного быстрее. Ванесса, что я могу вам предложить – чай или кофе, пока вы будете ждать?
– Кофе, пожалуйста.
– А тебе, Чарли? У меня в холодильнике всегда есть фруктовый сок.
– Спасибо, но я бы предпочла кофе. – Маленькая хитрюга могла быть исключительно вежливой и воспитанной, если ситуация того требовала.
– Какова мать, такова и дочь, верно?
– О, но я не… – начала было Ванесса, но не успела она закончить свою мысль, как Чарли громко заявила:
– Нам почти всегда нравится одно и то же. – Она одарила Ванессу солнечной улыбкой, но в зеленых глазах девочки притаились грусть и отчаянное желание принадлежать кому-нибудь. Ванесса почувствовала, как у нее в горле застрял комок. В последнее время это происходило с ней регулярно, по поводу и без, но сейчас, когда ее снова приняли за мать Чарли и Чарли захотела, чтобы она действительно была ею, у Ванессы от волнения перехватило дыхание, и она отвернулась, чтобы скрыть подступившие к глазам слезы.
Колбаска белой краски походила на застывшего на палитре маленького червячка. Со вчерашнего утра, после того как Ванесса выдавила ее, к ней никто не прикасался. Но теперь Ванесса уже охладела к белому цвету и потянулась за красной краской. В эту самую минуту скрипнула железная калитка, а мгновением позже заверещал дверной звонок. Ванесса отложила тюбик в сторону. Она не станет открывать дверь, пока не будет уверена в том, что никому от этого не станет хуже.
Чарли предложила:
– Я сбегаю и посмотрю, кто это. Может быть, это почтальон принес посылку. – Через несколько секунд она вернулась и сообщила, что в гости к Рэйчел пожаловал какой-то мужчина. Та открыла дверь и впустила его с таким видом, словно ждала его прихода.
– И как же он выглядит?
– Высокий и худой, в больших очках и со смешным акцентом.
– Может, это отец Тайлера? – предположила Ванесса.
– Не удивлюсь, если это действительно он, – вновь совершенно по-взрослому ответствовала Чарли.
Ванесса опять взяла с палитры тюбик с красной краской, и вновь ее рука замерла на полпути. Она подняла голову, глядя на открытое окно в комнате Рэйчел. До нее долетал мужской голос, но ни слов, ни акцента она разобрать не могла. И вдруг, совершенно неожиданно, воздух прорезал пронзительный вопль:
– Ванесса, Ванесса!
Подхваченные единым порывом, Ванесса и Чарли ринулись к дому и стремглав взлетели по лестнице. Дверь в комнату Рэйчел была распахнута настежь. Девочка пребывала точно в таком же положении, как и в тот день, несколько месяцев назад, когда к ней явилась мать, чтобы забрать у нее Поппи: забилась в угол, как загнанный зверек, прижимая к груди дочку и готовясь защищать ее из последних сил.
– Это отец Тайлера, и он хочет отнять у меня Поппи, – плачущим голосом сообщила Рэйчел. – Он полагает, что имеет на это право, поскольку приходится ей дедушкой.
– Я не был столь категоричным и прямолинейным. Я всего лишь пытался воззвать к голосу ее рассудка, – заявил отец Тайлера лишенным эмоций, каким-то скрежещущим и шершавым, как сухие листья, голосом. Он и в самом деле был высоким и худым и носил очки с толстыми линзами, то есть оказался в точности таким, каким его описала Чарли. У отца Тайлера были жидкие светлые волосы, бледные, бесцветные глаза и выпирающее адамово яблоко. Одет он был неброско – простые хлопчатобумажные брюки, клетчатая рубашка, льняной бежевый пиджак, мягкие кожаные туфли наподобие мокасин, но Ванесса знала, что эта кажущаяся небрежность весьма нарочита и что костюм его стоит кучу денег, как и плоские золотые часы на костлявом запястье.
– При чем здесь голос рассудка, позвольте узнать? – сказала она. – Поппи – дочь Рэйчел, и вы не можете просто войти сюда и потребовать, чтобы малышку отдали вам.
– Слушайте, слушайте, что вам говорят, – поддержала ее Чарли.
– А вы кто такая? – пожелал узнать отец Тайлера, глядя на Ванессу и в упор не замечая Чарли.
– Меня зовут Ванесса Диэр, я – подруга Рэйчел.
– А меня зовут Чарли Олмерод. – Но маленькая девочка могла вообще не раскрывать рта: незваный гость не обращал на нее никакого внимания.
– Это что, логово лесбиянок? – осведомился он.
Ванесса помимо воли расхохоталась:
– Нет, конечно!
– Что такое лесбиянка? – пожелала узнать Чарли.
– Об этом тебе лучше спросить у своего отца, – посоветовала ей Ванесса.
– Только вчера я узнал от своей бывшей жены, что мой сын стал отцом. – В голосе мужчины прозвучало раздражение, ему явно не нравилось, что приходится объясняться с какими-то незнакомыми женщинами. – Я обнаружил этот адрес в его записной книжке вместе с номером мобильного телефона.
– Он позвонил мне сегодня утром и спросил, можно ли ему прийти. – Рэйчел осторожно вышла из угла и присела на кровать. Поппи бесстрашно разглядывала незнакомца. – Я просто не сообразила, что он хочет забрать у меня Поппи.
– Я вовсе не хочу забирать ее у тебя. – Да он в любую минуту готов затопать ногами от злости и негодования, поняла Ванесса. – Будучи дедушкой ребенка, я хочу навещать ее: скажем, на выходные дни или во время каникул. Мы с супругой в скором времени планируем навестить ее родственников в Ирландии, и она хотела бы взять малышку с собой.
Рэйчел издала негромкий протестующий крик, и Ванесса поспешила спросить:
– Другими словами, вы все-таки хотитеувезти Поппи с собой?
– Всего лишь на несколько дней, – ответил мужчина.
– Неужели вы всерьез рассчитывали, что приедете сюда и Рэйчел добровольно отдаст вам свою дочь? Пусть даже не сегодня, а завтра или послезавтра? Это же глупо.– Мужчина недовольно поморщился. Ему явно не понравилось, что его обозвали глупцом. – Причем не просто глупо, а очень глупо, – повторила Ванесса, намеренно тыча его носом в грязь. – Полагаю, вам лучше обратиться к адвокату и выяснить, каким образом вы можете получить право видеться с ребенком. Да, кстати, раз уж мы заговорили о соблюдении законности, то в этой стране считается преступлением заниматься сексом с несовершеннолетними. Рэйчел было всего четырнадцать, когда она забеременела от вашего сына. И он автоматически превращается в преступника, мистер Картер Бут, причем независимо от того, сколько лет на тот момент исполнилось ему самому.
«Вот тебе, гнусный человечишка, съел? Подумай-ка хорошенько о том, что я тебе сказала», – мстительно хотелось добавить ей, но Ванесса сдержалась. Несмотря на ее осведомленность, кто знает, быть может, она несла полнейший вздор.
Отцу Тайлера пришлось уйти несолоно хлебавши. Ванесса сказала, что возьмет Поппи с собой в сад, пока Рэйчел будет принимать ванну, чтобы немного успокоиться.
– Каждый день у нас что-нибудь случается, – пожаловалась она.
– Нет, совсем не каждый,– возразила Чарли.
– В таком случае, почти каждыйдень.
– Неужели я взбежала по этим ступенькам? – мимоходом заметила Ванесса, когда они с Чарли и Поппи уже собирались спуститься.
– Да, и вчера тоже, хотя и не так быстро, как я. Впрочем, это неудивительно, потому что мне всего семь, а вам намного больше.
Ванесса вспомнила, как, впервые попав в этот дом, с величайшим трудом поднялась по лестнице к себе в комнату. Зато теперь она проделывала это без особого труда. Новое платье, которое она купила для прощальной вечеринки, уже было свободным в талии.
– Пожалуй, на следующей неделе я съезжу в город и куплю себе что-нибудь из одежды, – произнесла Ванесса вслух.
– А мне можно поехать с вами?
– Естественно. А потом мы можем перекусить в ресторане. – Наверное, стоит попросить Меган, мать Броуди, побыть здесь, пока она будет отсутствовать, чтобы с Рэйчел ничего не случилось. Девочка отчаянно нуждалась в телохранителях.
Эмма позвонила Диане и попросила привезти ее вещи с Корал-стрит. Сама она заглянет в Иммиграционный центр, чтобы забрать их, когда у Дианы закончится рабочий день.
– Мне не хочется просить об этом Дамиана или кого-нибудь из мальчиков, – пояснила она. – Чемодан, который я привезла с собой, стоит под лестницей.
Диана никак не могла заставить себя проникнуться неприязнью к девушке, которая вполне могла бы стать ее невесткой. Она пообещала, что выполнит просьбу Эммы сегодня же вечером, после чего дала ей номер своего мобильного телефона.
– Просто так, на всякий случай, если тебе вдруг понадобится связаться со мной. – Она полюбила свой новенький мобильник и раздавала его номер всем, кого знала.
В тот же вечер Диана отправилась на Корал-стрит, но застала дома одного Дамиана. Он валялся на диване и смотрел на DVD старый фильм о Джеймсе Бонде. Брат заявил, что очень рад тому, что именно Диана пришла за вещами Эммы.
– Я боялся, что она придет сама, и, честно говоря, не знал бы, что ей сказать. Ты не поверишь, сестренка, но, кажется, я по ней скучаю. Немножко, – мрачно добавил он, – и я вроде бы уже свыкся с мыслью о том, что стану отцом, а теперь придется от нее отвыкать. Ведь я ждал рождения ребенка со дня на день.
– Не расстраивайся, милый, – принялась утешать его Диана. Брат у нее был симпатичным и надежным молодым человеком, и она не сомневалась, что в один прекрасный день он встретит достойную девушку, которая сделает его счастливым. Оставалось надеяться, что она окажется лучше Эммы. Диана сделала ему бутерброд с маслом, намазала сверху джемом и налила чашку чаю. – Пожалуй, тебе пора сходить в магазин, – напомнила она брату. – В холодильнике хоть шаром покати.
– За покупками всегда ходила Эмма. Наверное, я стану заезжать в супермаркет после работы, по пути домой.
– Заставь Гарта и Джейсона помогать тебе. Если хочешь, – в порыве великодушия предложила Диана, – я могу по субботам заходить к вам и делать покупки.
– Ни за что, – заявил Дамиан, отрицательно качая головой. – Пришло время нам троим самим научиться заботиться о себе. У тебя есть своя жизнь, Ди, как и у каждого из нас. – Он добавил, что не станет помогать ей складывать вещи Эммы, потому что лишь расстроится еще сильнее. Очень кстати, что она знает, где что лежит. – А после того, как ты все соберешь, я отвезу тебя в Бланделлсэндз на машине.
Когда на следующий день Диана после окончания работы появилась в дверях Иммиграционного центра, из большого серого седана, припаркованного у тротуара с противоположной стороны улицы, вылезла Эмма и пошла к ней навстречу через улицу. За рулем машины сидел симпатичный смуглолицый молодой человек, а в полумраке заднего сиденья виднелась какая-то женщина средних лет.
– Спасибо, – сказала Эмма, принимая из рук Дианы чемодан.
– А где малыш? – сразу же спросила Диана, которой очень хотелось взглянуть на ребенка.
– Он остался в машине, с матерью Рави. Хочешь посмотреть на него? Мы назвали его Умеш. – Эмма выглядела гораздо счастливее, чем ожидала Диана. Каким-то образом все устроилось как нельзя лучше.
– Это Рави сидит за рулем?
– Да. Я встречалась с ним до того, как познакомилась с Дамианом, и даже не думала, что залетела от него.
Заметив, что Диана идет к автомобилю, индианка в роскошном зеленом сари с красной кастовой точкой между бровями распахнула заднюю дверцу и приветствовала девушку радостной улыбкой.
– Хотите взглянуть на моего очаровательного, славного внука? – Она откинула уголок шали, прикрывавшей лицо малыша. – Знакомьтесь, это наш Умеш.
– Он у вас очень симпатичный, настоящий красавец, – согласилась Диана.
У ребенка была смуглая гладкая кожа, длинные черные ресницы и жесткая черная курчавая шевелюра на голове. Он крепко спал, не обращая внимания на суматоху, которую породило его появление на свет.
Женщина осторожно прикрыла дверцу. Эмма обошла машину сзади и открыла багажник.
– Я думала, что Рави прогонит меня с глаз долой, – прошептала она. – Но он, наоборот, очень обрадовался тому, что у него есть сын, а его отец и мать готовы были плясать от счастья, хотя и настояли, чтобы мы немедленно поженились. Вся штука в том, что братьев у Рави нет, одни сестры. Они замужем, но и у них родились девочки. Так что Умеш стал их первым внуком, и они заявили мне, что он – лучшее приданое, которое может принести с собой девушка, хотя я не совсем понимаю, что они имеют в виду. Я даже не знала, что Рави живет в этом чудесном большом доме в районе Принцесс-парка. Но все равно, Ди, – грустно улыбнулась Эмма, – я бы хотела, чтобы отцом моего сына был Дамиан.
А Броуди обнаружила, что влюбилась в собственного деда! При первом же удобном случае она включала компьютер, выводила на экран монитора его фотографию и время от времени поглядывала на нее. Снимок то и дело исчезал, и на мониторе возникала экранная заставка, и тогда Броуди поспешно трогала «мышку», чтобы вернуть его на место.
– Спокойной ночи, дедушка, – говорила она, выключая компьютер перед тем, как лечь спать. Не было смысла пытаться представить, как бы он выглядел в старости, потому что шансов постареть у него не было. Через несколько лет после того, как была сделана эта фотография, он нелепо погиб в перестрелке. На веб-сайте не обнаружилось никакой информации о том, что случилось с человеком, который застрелил Тома Райана. Броуди хотелось верить, что его казнили, и эта мысль привела ее в такое смятение, что она тут же позвонила Колину, чтобы обсудить ее.
– Понимаешь, я же всегда выступала за отмену смертной казни, – причитала Броуди, – как и ты, впрочем, а теперь надеюсь, что того мужчину, который застрелил моего дедушку, повесили; кажется, такая смерть раньше была уготована убийцам?
– Что-то в этом роде. – Она живо представила себе, как на другом конце линии Колин пожимает плечами. – Нет смысла обсуждать такие серьезные вещи, как смертная казнь, если они касаются нас напрямую. Время от времени кто-нибудь из членов парламента пытается вернуть ее обратно, но подобные предложения неизменно отвергаются подавляющим большинством голосов.
– Да, я все понимаю, – согласилась Броуди. – Именно такие законодательные нормы и отличают развитые страны от более отсталых. Пожалуй, сердце подсказывает мне одно, а разум – нечто совсем другое.
– Видишь ли, это потому, что ты непосредственно замешана в деле. Тебе кажется, что тот, кто застрелил твоего деда, был хладнокровным убийцей. Ну а вдруг в тот вечер он вышел из дому, не собираясь никого убивать? Скажем, взял с собой пистолет только для форса, чтобы придать себе храбрости, а потом запаниковал или даже не знал, что оружие заряжено? Кстати, Броуди, – ласково добавил он, – тебе не кажется, что немножко нелепо так переживать из-за своего деда, который погиб семьдесят шесть лет назад?
Броуди считала подобное поведение не просто нелепым, а нездоровым и неестественным.
– Дело в том, – сказала она наконец, – что до того, как мы с тобой поженились, у меня не было ни единого родственника, кроме матери. И фотографий у нас тоже не было, если не считать тех, где я совсем маленькая рядом с отцом и матерью. Ты даже представить себе не можешь, что я сейчас чувствую, глядя на снимок своего деда. Если бы его не убили, он мог бы быть еще жив.
Колин насмешливо фыркнул.
– Да уж, долгожитель! Ему бы уже перевалило за сто.
– А что, и такое случается, – запротестовала Броуди. – Вот только вчера в новостях передавали, что число тех, кому исполнилось сто лет, все увеличивается.
– Родная, я тоже смотрел этот выпуск. Но, боюсь, тебе придется смириться с тем фактом, что твой дед был замечательным человеком, которому суждено было умереть молодым. – Он замолчал, и Броуди расслышала слабые звуки музыкальной заставки к очередному выпуску новостей круглосуточной службы Би-Би-Си. – Ты видела последние известия? Ливан бомбят так, будто решили стереть его с лица земли.
– Нет, сегодня я еще не включала телевизор. – И вообще, в последнее время Броуди старалась не смотреть новости, хотя в доме престарелых, где она сейчас работала, телевизор был включен почти постоянно. Они с Колином редко говорили о чем-либо еще, кроме политики во всех ее проявлениях, зато в «Каштанах» этой темы никто и никогда не касался. Ведь вокруг было столько интересных вещей и событий: Иммиграционный центр, братья Дианы, ребенок Эммы, неприятности Рэйчел… Теперь вот еще у них появилась Чарли, восхитительная маленькая девочка из соседнего дома, которая очень неохотно выдавала собственные секреты. По словам Ванессы, ее отец оказался ужасной личностью. Ну и, разумеется, у Броуди была Мэйзи, от которой она очень давно вообще не получала никаких известий. Кстати, Карен Грант время от времени по-прежнему звонила ей или присылала письма по электронной почте. Когда они разговаривали по телефону в последний раз, Карен предположила, что Мэйзи могла уехать из Лондона, а потом сообщила, что разослала ее фотографию в полицейские участки по всей стране.
