Текст книги "Под сенью каштанов"
Автор книги: Маурин Ли
сообщить о нарушении
Текущая страница: 17 (всего у книги 24 страниц)
– Надеюсь, она не фальшивая, – обратилась Ди к Леонарду после того, как девушки ушли. Он заверил ее, что с купюрой все в порядке.
– Поправьте меня, Диана, если я ошибаюсь, – в своей старомодно-куртуазной манере начал он, – но мне показалось или действительно эти молодые леди были одеты лишь в нижнее белье?
– Да, их наряды очень похожи на нижнее белье, но на самом деле это последний крик моды.
– Во времена моей молодости подобные кружевные штучки именовались гарнитуром.
– Теперь их называют топами, – пояснила Диана, хотя у нее самой ни за что не достало бы мужества вырядиться в нечто подобное. Впрочем, в возрасте двадцати пяти лет она все равно была слишком стара для таких нарядов.
Около четырех часов в сад заглянули еще две женщины, но пробыли они там совсем недолго, не более нескольких минут. Вслед за ними пришел мужчина, представившийся учителем рисования из школы в Чичестере. Он внимательно и подолгу рассматривал все картины подряд, решив приобрести в конце концов одну из них, которая, как следовало из объяснений Ванессы, представляла собой взгляд изнутри гигантского гриба.
– В ней что-то есть, – задумчиво сообщил он. – Сейчас я спешу, но завтра, не исключено, вернусь и куплю еще что-нибудь.
– Что ж, полного проваланам удалось избежать, – сказала Диана Леонарду, когда они снимали рисунки с ветвей. – Сегодня мы заработали семьдесят пять фунтов.
– Восемьдесят пять. Последняя картина стоила тридцать пять фунтов.
– Я чувствую себя ужасно, – призналась Диана. – Оказалось, что я принесла всем столько хлопот, и что из этого вышло? Да, я помню, это была идея Эйлин насчет выставки, но ведь это именно я настояла на том, что ее следует претворить в жизнь.
– Вы ни в коем случае не должны упрекать себя, Диана. – Леонард ласково-покровительственно похлопал ее по обнаженной руке – у него была привычка при любом удобном случае касаться обнаженных частей тела тех женщин, которые оказывались в пределах его досягаемости. – Лучше попытаться и потерпеть неудачу, чем сидеть сложа руки и ничего не делать, – не помню в точности, кто из великих первым выразил эту мысль, но я готов подписаться под нею. Кроме того, подождем завтрашнего дня и посмотрим, что он нам принесет.
Завтрашний день и впрямь оказался совсем другим. Хотя бы потому, что погода была еще лучше, чем вчера: небо сияло ослепительной синевой, ласково светило солнце, а воздух искрился свежестью, словно брызгами шампанского. На выставку пришли человек сорок-пятьдесят, не меньше. Диана, надевшая оранжевый комбинезон с серебряными блестками, была единственной, кто хотя бы попытался пересчитать посетителей, но, быстро сбившись со счета, оставила эту затею. Вокруг нее толпились человек двадцать; они стояли и сидели, держа в руках стаканы с напитками и тарелочки с закусками. В большинстве своем это были друзья или родственники: братья Дианы; свекровь Броуди Эйлин, дымившая как паровоз; ее сестра Мэри; Лео Питерсон со своими родителями; Тинкер, Роза и Алан из Иммиграционного центра. Роза, у которой никогда не было своих детей, суетилась вокруг Поппи, которая принимала знаки внимания с поистине королевским величием.
Внутри особняка, в кухне, Броуди и Меган в поте лица трудились над бутербродами, и им даже пришлось срочно командировать Колина еще за тремя буханками белого хлеба. Из открытых окон комнаты Дианы лилась мягкая, романтическая музыка, привнося свою лепту в нереальную, почти сказочную атмосферу праздника.
Они продали по меньшей мере половину картин. Если покупатель не желал немедленно забирать свое приобретение, то Леонард с важным видом приклеивал в уголке красную этикетку, означавшую, что картина не продается.
– Именно так поступают в настоящихкартинных галереях, – прошептал он на ухо Диане, подмигнув ей с заговорщическим видом.
В общей сложности на нужды Иммиграционного центра удалось собрать более тысячи фунтов стерлингов. У Тинкера от грандиозных планов уже голова шла кругом; он пытался придумать, на что можно потратить столь грандиозную сумму. Например, можно было сделать обеденный зал ресторана более привлекательным, подобрав для него столы и стулья, добавить еще стол для бильярда, в фойе застелить пол ковром, купить новый компьютер в административный отдел…
К ним на огонек без конца заглядывали соседи, привлеченные шумом и суматохой, и с удивлением узнавали о том, что в их Богом забытой дыре, оказывается, организована выставка художественного творчества. Кое-кто из них задерживался настолько, что в конце концов покупал приглянувшуюся картину.
– Неужели вы в самом дележивете здесь, милочка? – допытывалась у Дианы какая-то женщина. – В таком случае вам очень повезло, – с воодушевлением продолжала она после того, как Диана ответила утвердительно на ее первый вопрос. – У вас тут тихо и спокойно, как будто в деревенской глуши. И поездов здесь почти не слышно.
Ванесса невольно испытывала душевный подъем и даже эйфорию, глядя, как люди платят за еекартины. Она сказала Диане, что после того как они закончены, их дальнейшая судьба ее не волнует, но это была неправда. Она получала истинное удовольствие от осознания того, что ее работы будут висеть на стенах в чьих-то домах. Эйлин перещеголяла всех, купив сразу пять картин. Свекровь Броуди заявила:
– Я хотела подарить их, но теперь, пожалуй, оставлю себе.
Учитель рисования, который был у них вчера, вернулся и купил еще две работы.
– В них что-то есть,– сообщил он Ванессе после того, как потребовал, чтобы его познакомили с автором. – Не знаю, в чем тут дело, но что-тов них определенно есть.
Неужели у нее в самом деле обнаружился талант? И ее желание перенести на холст угол крыши, створку окна, внутренности цветов и деревьев, необычные узоры, ржавую калитку, клочок неба, огненно-рыжие волосы Чарли – одни только волосы, ничего больше, маленькую ножку Поппи на подставке коляски действительно что-то значило?Пожалуй, перед тем как брать в руки кисть, следует отогнать прочь все мысли о том, что подумают другие, глядя на картину, и можно ли будет ее продать впоследствии.
Кто-то осторожно потянул женщину за юбку, и детский голосок произнес:
– Привет, Ванесса.
Опустив глаза, она испытала такой прилив радости, какой не испытывала еще никогда.
– Привет, Чарли, – пробормотала она, и к ее горлу мгновенно подступил комок. Ванесса с трудом сдержалась, чтобы не разреветься, и едва не задушила маленькую девочку в объятиях. – Где ты была? – Но, повнимательнее приглядевшись к своей подружке, поняла, что ее новая ослепительно-белая футболка с вышитыми золотом буквами «NY» [37]37
Аббревиатура, означающая «Нью-Йорк».
[Закрыть]может служить достойным ответом на вопрос.
– В Калифорнии, с папой, – ответила девочка, восторженно распахнув глазенки. – Там была выставка компьютерных игр, и его компания заказала целый павильон. Я играла, играла и играла, перепробовала столько игр, что сбилась со счета, и еще больше мы привезли домой. А когда выставка закончилась, мы слетали в Диснейленд, а оттуда – в Нью-Йорк. Там у папы живут друзья, которые каждый вечер приглашали нас на ужин в ресторан.
Ванесса улыбнулась.
– Значит, можно не спрашивать о том, понравилось ли тебе в Америке.
Чарли вздохнула с сожалением.
– Мне оченьпонравилось, и папе тоже. – Ее ладошка, кажется, сама собой скользнула в руку Ванессы. – Но мне все время хотелось, чтобы вы были с нами.
– Я тоже жалею, что меня не было рядом. – Она вдруг подумала о том, а взял бы папаша дочку с собой в Америку или бросил бы ее на попечение той дамы, что заправляет курортным клубом в Саутпорте, если бы она, Ванесса, не преподала ему урок о том, как нужно воспитывать собственных детей? – А где твой папа? – поинтересовалась Ванесса.
– Где-то здесь. По-моему, Броуди увела его, чтобы угостить чашечкой чаю. Он был очень удивлен тем, что происходит по соседству, а потом сказал, что мы вернулись как раз вовремя, чему он очень рад. – Чарли потерлась щекой о руку Ванессы. – И я тоже.
Постепенно люди стали расходиться по домам. Наконец в саду осталось лишь несколько близких друзей и родственников. У братьев Дианы нашлись более важные занятия, а Тинкер, Роза и Алан собирались на концерт. Леонард снял с ветвей деревьев оставшиеся картины, занес их внутрь и тоже откланялся. По вечерам в воскресенье он обыкновенно играл с приятелями в шахматы.
В небе ярко сияло закатное солнце. Фрэнк Синатра спел «Летим со мной», затем последовала знаменитая композиция «Нэнси с улыбкой на лице». Отец Чарли и Колин оживленно обсуждали автомобили. Похоже, реставрация старого «триумфа» Колина близилась к завершению, и его собеседник горел желанием взглянуть на коллекционную машину. Одет он был точно так же, как и тогда, когда Ванесса увидела его впервые: в черное с головы до ног, разве что на этот раз его темные волосы не были схвачены лентой на затылке, а торчали в разные стороны, как будто его протащили спиной вперед сквозь живую изгородь. До встречи с ним Ванесса полагала, что он является обладателем рыжей шевелюры, как у дочери, но, очевидно, в этом смысле Чарли пошла в мать.
Родители Лео тоже ушли, но сам он остался. Глаза молодого человека неотрывно следили за Дианой, похожей на светлячка в своем оранжевом комбинезоне. Она порхала по саду, нигде не задерживаясь дольше, чем на мгновение. Он был влюблен в нее до беспамятства, влюблен столь безнадежно, что на него больно было смотреть. Теперь Ванесса понимала, почему у Дианы недостает духу отвергнуть подобные преданность и обожание.
Рэйчел и Чарли играли с Поппи на одеяле под деревом, ветви которого отбрасывали густую, прохладную тень.
– В Нью-Йорке я почему-то не видела ни одного ребенка, – рассказывала подружке Чарли.
Броуди обнаружила в холодильнике остатки вина.
– Налить кому-нибудь немножко? – предложила она.
– Мне! – Эйлин подняла руку. – И даже не один бокал, а сразу два – любого цвета, сладкое или сухое, мне все равно.
– Я бы тоже не отказалась немного выпить. – Меган обессиленно опустилась в шезлонг. Она была далеко не молода, а денек сегодня выдался нелегкий.
– А вы, Ванесса?
– Да, пожалуй. – Ванесса сидела на траве, про себя радуясь тому, что день близится к концу, и только сейчас осознавая, что и ей пришлось нелегко.
В следующее мгновение к ней подошел отец Чарли и опустился рядом на траву.
– Я хочу поблагодарить вас за то, что вы позаботились о Чарли, – сказал он. – И я должен извиниться за то, что наговорил вам на прошлой неделе. Я вел себя как последняя свинья. Просто я не знал, что Чарли рассылает по всему миру электронную корреспонденцию, отменяя договоренности, которые заключил я. И я даже не догадывался о том, что она несчастлива, потому что за ней присматривают все, кому не лень, кроме родного отца. – Он протянул Ванессе руку, повернув ее ладонью кверху. – Реджи Ормерод или просто Редж, но только не Реджинальд, умоляю вас. Как зовут вас, я уже знаю – Ванесса Диэр, знаменитая художница.
– Вы преувеличиваете. Я вовсе не знаменитая, – сдержанно заметила Ванесса, пожимая ему руку.
– Ну, ваше время еще придет, причем очень скоро, я в этом уверен, – заявил он, улыбаясь во весь рот. «А ведь он и в самом деле красив, – подумала Ванесса, – и действительно похож на рок-звезду». Кроме того, он обладал несомненным ланкаширским обаянием. Обыкновенно Ванесса не слишком жаловала мужчин с длинными волосами и татуировками, а имя Реджинальд вообще терпеть не могла во всех его формах, полных или кратких. Но, вероятно, переоценка ценностей продолжалась, поскольку Реджи Ормерод был ей симпатичен, хотя и в совершенно неромантичном смысле. «Совсем скоро, – думала она, – от той женщины, которая переехала в этот особняк в мае, не останется ничего, кроме воспоминаний». Хотя, по некотором размышлении, Ванесса уже не была уверена в том, что ее симпатии к сидящему рядом мужчине были такими уж неромантичными.
– Я хочу спросить вас кое о чем, – продолжал тем временем Реджи. – У Чарли есть еще две недели, прежде чем она снова пойдет в школу. Я могу оставить ее с вами? Она только об этом и мечтает. Но если это для вас почему-либо неудобно, я, безусловно, что-нибудь придумаю. – В том, что столь симпатичный мужчина искренне заботится о своей маленькой дочери, было что-то очень трогательное.
– Я с удовольствием возьму на себя заботу о ней, – заверила его Ванесса. – Мы все любим Чарли, особенно Рэйчел и Поппи – вон та девушка с ребенком. Вы можете оставлять дочь у нас в любое время.
– Большое спасибо, вы здорово меня выручили.
«Все прошло просто чудесно, – думала Броуди, наливая вино, – намного лучше, чем я ожидала». Но она по-прежнему не могла прийти в себя от изумления, вспоминая, как люди платили немалые деньги за рисунки Ванессы. Что там гласит старая поговорка? «У дурака в горсти дыра». Вот уж сказано не в бровь, а в глаз – у глупцов деньги не задерживаются.
«Ох, это ведь черная неблагодарность с моей стороны», – в смятении подумала Броуди. Глупо ожидать, нет, не просто глупо, а самонадеянно и невежливо, что раз рисунки не нравятся ей самой,то и другие думают точно так же. Может быть, настанет время, когда картины Ванессы будут стоить в десятки или сотни раз дороже, чем сейчас. И тогда Броуди станет кусать локти, кляня себя за то, что не купила несколько полотен, пока у нее была такая возможность, и не поступила так, как Эйлин.
– Я тоже куплю одну картину. Но чуточку позже, – пообещала Броуди. – Нет, даже две, и одну из них подарю Диане. – А потом подумала, а вдруг и ее мать захочет получить картину Ванессы в подарок.
Она вернулась в кухню за бокалом вина и пожалела о том, что не купила еще несколько бутылок пива для Колина и отца Чарли, Реджи, который, в общем, не производил впечатления любителя изысканных напитков. Мать, да благословит ее Господь, назвала его душкой, да и сама Броуди вовсе не считала его уродом. Реджи и Ванесса разговаривали, кажется, уже целую вечность. Нет, как же будет здорово, если они начнут встречаться и полюбят друг друга! Броуди вдруг представила себе, что вот в такой же день, как сегодня, Ванесса и Реджи венчаются в ее саду.
В кухню зашел Колин, и Броуди вспомнила, чем закончилась последняя вечеринка, на которой они были вместе: они занимались любовью. Не повторится ли та же история сегодня вечером? Уговорить ее будет очень легко, особенно после того, как она выпьет несколько бокалов.
– Пиво еще осталось? – поинтересовался Колин.
– Извини. – Броуди поморщилась. – Я подумала об этом всего несколько минут назад.
– Ничего, все нормально. Реджи говорит, что у него в холодильнике целая упаковка. Он пообещал принести ее сюда, если окажется, что у нас пиво закончилось. Это звонит твой мобильник, Броуди?
– Да. – В ее комнате зазвучали первые бравурные такты одного из бранденбургских концертов.
– Сейчас принесу его тебе, милая. – Колин вернулся через несколько секунд. – Я ответил на вызов. Какая-то женщина по имени Карен хочет с тобой поговорить.
Карен Грант, женщина-полицейский, с которой она познакомилась в Лондоне! Броуди выхватила мобильный из рук Колина. Она слушала внимательно и напряженно, почти не разжимая губ, лишь иногда кивая и роняя короткое «да». Закончив разговор, Броуди выключила телефон и положила его на стол рядом с вином. Ее трясло крупной дрожью.
– Кто это был? – резко спросил Колин.
– Карен – та самая женщина-полицейский, которая искала Мэйзи. – Броуди не знала, смеяться ей или плакать. – Так вот, ее нашли. Но она не очень хорошо себя чувствует, и Карен везет ее домой. Она уже проехала часть пути и полагает, что будет здесь примерно через три часа или около того.
– Она едет сюда?
– Да, сюда. – Противоречия и вражда, накопившиеся между ними, когда они еще жили вместе, вспыхнули с новой силой. – Уж, во всяком случае, не в дом в Кросби, – холодно заявила Броуди. – Мы оба знаем, что там ее никто не ждет.
Колин с такой силой врезал кулаком по дверце холодильника, что Броуди испугалась, не останется ли на ней вмятина.
– Ради бога, Броуди, пусть Мэйзи вернется в свой настоящий дом. Пожалуйста, ведь там мы сможем ухаживать за ней вдвоем.
– Ты не хочешь ухаживать за ней. – На глазах Броуди выступили слезы. – Ты все время твердил, что наркотики – это ее личная проблема и что она не заслуживает жалости – твоей, во всяком случае. – Она направилась к себе в комнату, и муж последовал за ней. – Я не хочу, чтобы ты был рядом с Мэйзи, Колин! – крикнула Броуди, не оборачиваясь. – Я не позволю тебе обвинить ее в том, что она подвела тебя, не оправдала твоих ожиданий и все такое.
– Я такого не говорил. – Его лицо заливала краска гнева. – Она моя дочь, ради всего святого!
– Ага! Вот ты как заговорил?! Это что-то новенькое, должна тебе заметить. Раньше подобного милосердия я за тобой не замечала. Ты ведь фактически отрекся от нее.
– В таком случае я ошибался. О'кей? – Сжав кулаки, он сунул их в карманы джинсов. – В то время мне казалось, что это – единственный выход из ситуации. Твой уход заставил меня по-другому взглянуть на вещи. – Колин с вызовом уставился на жену. – Что ж, мне очень жаль, я прошу прощения и предлагаю свою помощь.
Броуди решительно тряхнула головой.
– Спасибо, но я справлюсь сама.
– Где она будет спать? – уже другим, примирительным тоном пожелал узнать Колин.
– Здесь, со мной.
– Но в твоей комнате нет свободного места! Кроме того, твоя кровать – односпальная.
– Наверху есть лишние кровати. Я поставлю здесь еще одну односпальную. – Броуди повернулась, чтобы выйти через широкое французское окно. – Я попрошу Реджи Ормерода помочь мне.
Муж схватил ее за руку.
– Перестань говорить глупости! Я сампритащу кровать.
– Одному тебе не справиться, для этого понадобятся два человека. – Броуди на мгновение задумалась. – Ладно, давай сделаем это вдвоем. Если я попрошу Реджи, моя и твоя матери спросят, для чего мне вторая кровать. А если они узнают о том, что Мэйзи возвращается домой, то поднимут невероятный шум, и поэтому я предпочла бы сохранить ее приезд в тайне, между нами. По крайней мере, на некоторое время.
Они поднялись наверх, где стояли две запасные односпальные кровати. Обе оказались вполне удобными, но более современная, представлявшая собой всего лишь металлический каркас с матрасом, привлекла их внимание простотой конструкции и малым весом.
– Вот эта, пожалуй, подойдет, – решила Броуди. – Передняя спинка снимается и очень легко ставится на место.
Через четверть часа кровать уже стояла в комнате Броуди. Открыв дверцы шкафа, женщина принялась искать постельное белье.
– Проклятье! У меня есть только одно лишнее одеяло! – в сердцах воскликнула Броуди. – Я совсем забыла об этом.
– Давай я съезжу домой и привезу чистый комплект, – предложил Колин.
– Спасибо. Так, пожалуй, будет лучше всего. Сними белье с постели Мэйзи и не забудь, пожалуйста, подушку. – Броуди чуть отодвинула новую кровать от своей собственной. Кто знает, быть может, Мэйзи не захочет спать так близко от нее. Броуди уже решила, что не будет слишком уж навязчиво демонстрировать дочери свою любовь. Вдруг Мэйзи окажется не готова к таким знакам внимания? Или вообще предпочтет, чтобы ее оставили в покое. А если она пожелает жить одна, то пусть остается здесь, а Броуди переселится в одну из маленьких комнат наверху.
После того как Колин уехал, она взяла со столика свой бокал с вином и вышла в сад, иначе кто-нибудь из гостей непременно отправился бы на ее поиски. Карен сказала, что они должны приехать около десяти вечера, а сейчас была уже половина восьмого.
– С тобой все в порядке, милая моя? – обратилась к ней с вопросом Меган.
– Я устала, мам, только и всего.
– В таком случае тебе бы лучше выпить чаю или кофе, а не вина. После него ты почувствуешь себя еще более усталой и разбитой.
Броуди попыталась скрыть собственное раздражение и недовольство за улыбкой. Она была не в настроении выслушивать советы матери. А тут еще и Эйлин действовала ей на нервы – старушка разговаривала чересчур громко и слишком много пила и курила. Ее сестра Мэри, выглядевшая совершенно трезвой, похоже, ощутила неодобрение Броуди, потому что легонько пожала плечами, словно говоря, что ничего не может поделать.
Реджи Ормерод отправился домой с Чарли, а Рэйчел понесла Поппи наверх, заметив на прощание, что надеется на то, что нынче ночью малышка никого не разбудит своим плачем.
– Я уверена, что у нее режутся зубки, – сказала Рэйчел. – Десны покраснели и опухли.
– А у тебя есть суспензия, которую надо в них втирать? – спросила Эйлин.
– О да, конечно. – Рэйчел в очередной раз подтвердила свою репутацию достойной всяческого восхищения молодой женщины, подумала Броуди. Поппи очень повезло с матерью, лучшей нельзя было и желать.
Диана вместе с Лео скрылись в дальней части сада. Ванесса сидела в шезлонге и откровенно клевала носом. Наступал вечер, только что пробило восемь часов, и солнце уже пряталось за верхушками деревьев, бросая на потемневшую траву длинные тени. Броуди услышала, как вернулся Колин. Она вошла в свою комнату через окно и потихоньку закрыла его за собой, надеясь, что никто не заметит ее ухода, и только после этого отворила дверь мужу.
– На всякий случай я прихватил еще кое-что, – сказал он, переступая порог. В руках у Колина был сверток с постельным бельем и черный пластиковый пакет. – Я взял ее халат, висевший на двери, комнатные тапочки, а также кое-какую одежду из гардероба, в том числе пару ночных сорочек.
– Спасибо. – Колин, как всегда, проявил заботу и предусмотрительность.
Он помог ей застелить постель для их дочери. После того как они закончили, он сказал:
– Неужели ты все еще сомневаешься в том, что мы должны быть вместе, дорогая? Не только стелить постель Мэйзи, но и присматривать за ней, заботиться о ней и разделять всю ответственность за нее.
Броуди бросила на него нетерпеливый и раздраженный взгляд.
– У тебя, похоже, провалы в памяти. Еще совсем недавно ты и слышать не желал о Мэйзи. Если хочешь знать, то именно поэтому я ушла от тебя – твое равнодушие выводило меня из себя. – Броуди понимала, что лишь повторяет то, что высказала ему раньше, пусть и другими словами.
– Но ведь я уже сказал тебе, что ошибался. Я был в смятении и расстройстве. – Колин застонал и провел по лбу тыльной стороной ладони. – Похоже, я никак не могу до тебя достучаться.
Броуди обессиленно опустилась на кровать.
– Ох, Колин, я чувствую себя ужасно.
Он присел рядом с ней и бережно обнял ее за плечи.
– Что ты имеешь в виду, дорогая? Ты приболела?
– Нет, день сегодня просто прекрасный. Я наслаждалась жизнью и ни разу не вспомнила о Мэйзи. – Точнее, один-единственный раз ее посетили приятные воспоминания, но и только. И сейчас Броуди даже не могла припомнить, что это было.
– Если ты станешь беспокоиться каждую минуту, то очень скоро сойдешь с ума, – принялся успокаивать ее Колин.
Броуди прижалась к нему всем телом, ища у него поддержки и защиты. Да, иногда она ненавидела мужа, но при этом никогда не переставала любить его.
– Хоть бы уж твоя и моя матери побыстрее ушли домой, – прошептала она. – Они заставляют меня нервничать. Мне отчаянно хочется, чтобы к тому моменту, когда Мэйзи приедет сюда, их обеих уже не было.
– Я скажу своей маме, что наш Стивен уже приготовил ужин, договорились? – Стивен был младшим братом Колина, и Эйлин с Мэри собирались переночевать у него. – Я предложу отвезти ее и тетю Мэри.
Броуди задумчиво прикусила губу.
– Если твоя мать уедет, то моя сразу же заподозрит неладное и начнет расспрашивать, что я задумала. Нет, лучше предложи подвезти ее.Она уж точно не сможет вернуться домой на велосипеде, учитывая ее состояние: она выпила слишком много вина. А когда приедешь сюда, тогда и попытаемся избавиться от Эйлин. – Разумеется, Броуди вела себя ужасно, зато она живо представляла, как обе бабушки последуют за Мэйзи в дом, вслух комментируя ее состояние, давая советы и, не исключено, обливаясь слезами. Эйлин запросто может предложить Мэйзи сигарету, мать станет угощать ее крепким и сладким чаем, который она искренне полагала панацеей от всех несчастий.
– Хорошо, сделаю все, что смогу, – пообещал Колин. Он вышел, и уже через несколько минут из сада до Броуди донесся его голос – он спрашивал у ее матери, не хочет ли она, чтобы он отвез ее домой.
Очевидно, мать согласилась не раздумывая.
– Сейчас возьму свою сумочку и поедем, – сказала Меган.
Сумочка лежала на столе в комнате Броуди. Женщина сразу представила, как мать удивленно восклицает: «А что здесь делает вторая кровать?!» Поэтому Броуди поспешно схватила со стола сумочку, выскочила в сад и протянула ее матери. После этого они долго прощались, обмениваясь замечаниями о том, какой замечательный сегодня получился день и какую большую сумму удалось собрать для Иммиграционного центра. Тинкер может быть доволен.
Не успела мать выйти за ворота, как аналогичная процедура повторилась уже с Эйлин и Мэри. Затем Ванесса, которая безуспешно попыталась скрыть зевок, потерла покрасневшие глаза и сообщила, что немедленно отправляется в постель. Рэйчел и Поппи давно уже ушли к себе. Диана и Лео остались в опустевшем саду, но их нигде не было видно.
Броуди облегченно вздохнула и вернулась к себе в комнату. Совершенно неожиданно в особняке и саду воцарилась звенящая тишина. Но ведь она сама хотела, чтобы все в доме спали, когда сюда приедет ее дочь. Если Карен пожелает чего-нибудь выпить, Броуди отведет ее в кухню и попросит чувствовать себя как дома, а сама займется исключительно Мэйзи. У них еще оставалось несколько бутербродов и лепешек – у Броуди вдруг возникло такое чувство, будто выставка закончилась не сегодня днем, а, по меньшей мере, неделю назад.
Часы показывали без четверти десять. За окном сгущалась темнота. Броуди наконец-то заварила себе чай, о чем мечтала последние полчаса.
Зазвонил ее мобильный телефон. Колин сообщил, что благополучно доставил Меган домой, и спросил, не ушла ли еще его мать. Если ушла, то стоит ли ему возвращаться или он может ехать домой?
Броуди попросила его прийти завтра. В конце концов, он изо всех сил старался помочь, и было бы глупо отталкивать протянутую им руку помощи.
Она присела к столу в своей комнате с кружкой чаю в руках. Спустя некоторое время Броуди встала, включила компьютер и послала Джошу сообщение по электронной почте о том, что его сестра едет домой. После этого Броуди вывела на экран монитора фотографию деда и смотрела на нее до тех пор, пока за воротами не скрипнули тормоза подъехавшего автомобиля.
– Наверное, у вас затекли ноги, – мягко заметила Карен, помогая дочери Броуди выбраться с заднего сиденья машины. – Обопритесь на меня.
– Давайте я помогу. – Броуди включила на крыльце свет и побежала по дорожке к калитке. Ей до сих пор не верилось, что все это происходит наяву.
– Вон идет ваша мама, – сказала Карен.
Мэйзи с трудом вышла из автомобиля.
Броди испуганно охнула.
– Мэйзи, родная моя! – Карен поддерживала девушку под правую руку, а Броуди завладела левой. На ощупь рука показалась ей тонкой как спичка.
– Привет, мам, – запинаясь, пробормотала Мэйзи. Она наконец неуверенно выпрямилась, покачнулась и сделала несколько шагов по дорожке, оказавшись в круге света, который отбрасывал фонарь на крыльце. И только сейчас Броуди заметила большущий выпирающий живот дочери и поняла, что та находится на последнем месяце беременности.
