Текст книги "Маулихакти или Вернись ко мне! (СИ)"

Автор книги: Машенька Фролова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 20 страниц)

Глава 4
Виновата ты? А попробуй врага спасти!

Смысл истинной дружбы в том, что радость она удваивает, а страдание делит пополам.

Джозеф Аддисон.

«Что-то не слишком приятная традиция вырисовывается – все время в отключке!» – тихо шептала моя соображалка, пока сознание старательно пыталось собрать себя, словно пазл.

Нечто похожее случается с каждым человеком, который медленно просыпается. В первый момент после долгого сна сам себя не осознаешь. Вот и я сейчас сама себя не помнила. Память вырисовывала причудливый узор недавних событий, как и всей моей жизни, постепенно. А уже следом за воспоминаниями пришли и ощущения.

Первое, что я отметила – больше нет усталости и ломоты в суставах, как при затяжной простуде. Я ощущала себя так же легко и свободно, как в первый день в этом мире. Тело казалось невесомым и совершенно моим, родным. Человек не ощущает собственного тела, пока у него что-то не заболит, или его не поставят в ситуацию, когда приходит понимание, что тело на что-то не способно. Если в прошлое свое пробуждение я ощущала болезненность, тяжесть мышц и организма в целом, то сейчас никаких ощущений не было. Я жила! Да, именно, жила! Дышалось свободно и просто. Вывод напросился сам собой: со мной все в порядке! От догадки захотелось взвизгнуть на радостях.

Второе, но не менее важное – я по-прежнему здесь, в смысле в мире, куда меня занесло. Я ощущала большие подушки под головой и собственный воротник на черепе, а значит, я все так же не человек, а неведома зверюшка. Вывод из этого тоже предсказуемый: проблемы не закончились, они только начинаются.

Третье, но не менее удивительное – я не чувствую страха, шока или удивления. Одна часть меня старательно взывала, объясняла нерадивому нутру, что все совершенно не так. Нас могли убить, могли покалечить. Ты обладаешь магией! Самой настоящей, а не компьютерным трюком. Все это не нормально, все должно быть по-другому! Почему ты не скучаешь по матери и дому? Почему не бьешься в истерике и не ищешь выхода? Почему не хочешь убежать от страшных существ, которые собирались тебя убить, но просто не успели этого сделать? Ноги в руки и беги без оглядки! Ищи путь домой! А вот вторая часть меня, кстати, большая, была совершенно спокойна. Если еще вчера я испытывала страх и злость, то сейчас эта большая часть меня была совершенно уверена – все так, как должно быть! Я на своем месте! Я дома! И никто не тронет меня, а если и тронут, то сильно об этом пожалеют. В своей прошлой жизни я не отличалась безграничной уверенностью в себе. Более того, у меня редко бывали моменты, когда я была просто уверена в чем-то, а уж такого непоколебимого знания о собственных силах как сейчас, у меня никогда не было.

Теперь же я твердо знала, что здесь мое место. Удивительное ощущение, мне незнакомое, но я сразу узнала его – я дома! Все здесь такое, каким его задумывали. Такие существа, такие деревья и животные, сам воздух именно такой, каким и должен быть воздух. И я, наконец, такая, какая должна быть. Вспомнилась старушка, которая, видимо, и отправила меня сюда. Она что-то говорила о том, что душа не на своем месте скучает по дому. Тогда я ее не поняла, а сейчас, кажется, начала понимать суть слов. Сознание еще не до конца вернулось, а ощущение дома и реальности происходящего, невероятно знакомого и даже родного, уже накрыло разум. Это состояние можно было бы сравнить с достижением цели. Соображалка, для простоты понимания гаммы чувств, нарисовала образ, как человек годами усердно работает, получает образование, престижную должность, и вот спустя много лет он строит дом. Мучительная длительная стройка, со множеством проблем, затем переезд и вот… он стоит на пороге собственного дома – такого, как он и мечтал. Рядом семья и близкие друзья. Цель достигнута, несмотря на долгий путь. И он, наконец, удовлетворен. Он счастлив, и ему немного грустно. Очень яркий образ прекрасно вписался в гамму моих эмоций. Именно так я сейчас себя и ощущала.

Звуки, запахи и ощущения накрыли меня единым водопадом, резко и все вместе, словно кто-то нажал на кнопку прибавления громкости. И сразу, еще не открывая глаз, поняла – рядом, справа, кто-то есть. Я отчетливо слышала дыхание. Ощущала, буквально всей кожей, присутствие рядом живого. Ноздри щекотал смутно знакомый аромат, но я никак не могла понять чего именно. Неизвестный встал со стула, скрипнули половицы под ногами. Он протянул ко мне руку или руки. Тело среагировало первым, а следом уже я, многим позже моя соображалка.

Глаза резко распахнулись и я, крепко ухватив за запястье обидчика, вывернула кисть в бок, под таким углом, под которым суставы не сгибаются. Противник подался вперед, почти падая на меня, но левая рука отвесила приличную оплеуху по уху. На самом деле, неизвестные инстинкты шептали ударить в челюсть или нос, но я сдержалась в последний момент. По-женски захотелось сделать удар не столько болезненным, столько обидным. Но, к моему удивлению, Лиамер охнул, отлетел к стене. О том, чтобы увернуться, перехватить мою руку или устоять на ногах от обычной затрещины, он, скорее всего, просто не подумал. Хотя, на мой взгляд, тренированный воин легко мог отразить мою попытку обороны. Я удивленно хлопаю глазами и смотрю на тяжело дышащего мужчину в кремовой рубахе с завязками на вороте. Он, потирая висок и затылок, почему-то виновато и так же удивленно смотрит на меня. Секунда на размышления – и до меня доходит идиотизм случившегося.

Лицо у воина уставшее, с морщинками и синяками вокруг карих глаз. Рукава рубахи свернуты до локтя, волосы растрепаны. Сидел он на обычном стуле около меня и, судя по его виду, не один час. На столике около изголовья стоит маленький ковшик и лежит мокрый кусок ткани. С него капают капли на пол и раздаются в моей голове гулким эхом. Вся комната, та самая, в которой я уже приходила в себя раньше, была заставлена всякими тазами, плошками и кувшинами с водой. Тут и там встречались пузырьки с разными жидкостями, пугающих оттенков. А я сама была буквально умотана во влажную простыню. За окном разливалось золото скорого заката, отчего в комнате уже собирался полумрак. Тогда, когда случились все эти события, был поздний вечер, если не ночь, а сейчас снова закат. Это сколько же я здесь валяюсь?

– Какого…? – начала я, но осеклась. Не приличия ради, а просто потому, что в этом мире, наверняка, не знают такого красочного и емкого слова.

– Маулэя, вы пришли в себя? – мужчина поднялся и глянул на меня слегка мутными глазами.

В первый момент я решила, что он пьян в полное никуда, но потом разглядела на виске тонкую струйку темной, почти черной крови.

– Это я тебя так? – тут же спросила я.

– Невол… – начал было он, но тут дверь распахнулась, оглушительно ударив о стену.

В проеме стоял взбешенный Хемах. В правой руке он держал длинный толстый хлыст, из которого вырывался легкий дымок. Глаза горели яростью, а маска ненависти на лице не обещала мне ничего хорошего.

– Ты…! – взревел он. – Как ты посмела!?

"Н-да… а дура – это диагноз!" – протянула соображалка.

А я удивленно распахнула рот. Дурдом продолжается. Я как-то умудрилась сбить с ног и хорошо приложить опытного вояку. Зачем? А потому что не поняла, что это он. Решила, что он причинит мне вред. С чего я вдруг стала таким параноиком? Не знаю. Как у меня это вышло? Ума не приложу. Никогда драками не интересовалась, хотя и любила азиатские боевики, но от просмотра кино мастерами не становятся. Так какого лешего, я творю? И что делать сейчас? Просить прощения? Умолять, чтоб не убивали?

– Успокойся, Хемах! – устало проговорил Лиамер, падая на стул и зажимая рукой рану на голове. – Это я виноват. Хотел проверить дыхание, маулэя слишком слабо дышала. А она, видимо, решила, что я хочу ее крови, – мужчина подарил мне слабую улыбку.

К моему удивлению, уфир моментально успокоился. Разжал пальцы, хлыст растворился в воздухе еще до того, как рукоять коснулась пола. Его лицо разгладилось, а глаза стали почти добрыми. Он прошел в комнату, обошел кровать и подошел к человеку. Тот гневно отмахнулся.

– Осмотри маулэю! А я это заслужил.

– Подождет! – рявкнул краснокожий. – Я несу ответственность за твою жизнь, а не за ее! Пусть скажет спасибо, что я не стал отрывать ей голову за рану моего собрата.

Мужчина возмущенно вскинулся, но этого хватило, чтобы Хемах убрал его руку и принялся рассматривать рану. Через полминуты тишины он, с видимым облегчением, выдал:

– Ничего серьезного, друг мой! Затянется сама, видимо, девчонка не хотела тебя убивать, а только напугать. Просто рассечена кожа. Кровь я уже остановил. За пару часов пройдет, и следа не останется. Думаю, ты понимаешь, что Ратэре не стоит рассказывать, что тебя ударила когтями другая маули? – оба посмотрели друг на друга и неожиданно расхохотались.

Слово "когти" меня напрягло. Я посмотрела на свою левую руку, но никаких когтей не увидела. Рука как рука, если не считать того, что серая с рисунком и красными ладонями. Пять пальцев и обычные ногти. Хемах, проследив мой недоуменный взгляд, хмыкнул и присел на кровать рядом с моими поджатыми ногами. Он пристально всмотрелся мне в глаза, на мгновение его зрачки сверкнули.

– Предупреждаю лишь раз: если такое повторится, я не посмотрю на то, кто ты, и кто тебя станет защищать. Вырву хребет и оставлю себе в качестве игрушки! Поняла?

Вот тут меня и накрыл долгожданный шок. И дело было не в его угрозах, а в том, что внутри не было страха. Легкая тень стыда, не более. Я чувствовала, что уфир не просто красиво угрожает, он дает слово и сдержит его. Но меня это совершено не беспокоило, ни капли. Как будто мне угрожал не маньяк-самоучка, не опытный убийца, а маленький обиженный ребенок. Бред! Я точно больна, причем очень серьезно!

Я легко выдержала его взгляд. Какой-то части меня было глубоко чихать на чужую мимику и на весь мир в целом. Через несколько секунд заговорила, чеканя каждое слово и давая себе мысленную клятву:

– Я никогда не трону никого из маулихакти! – и голос такой уверенный и спокойный, что Милонике резко становится неуютно в теле этой непонятной и мутной Ники с замашками камикадзе. – Но и вы пообещайте, что если решите убить, то просто убьете, а не станете разглагольствовать на эту тему, как сейчас!

Хемах удивленно раскрыл рот, прямо как я несколько минут назад. А Лиамер сдавленно хрюкнул, пытаясь сдержать смех.

– Он, похоже, что-то сделал с юной маули! Теперь она и тебе может рога подправить!

– Да, стоит позвать его, пусть сам ее осмотрит и убедится, что стоит сохранять ей жизнь.

– Не стоит, – уверенно сказала я, – если боитесь, что может повториться то, что было. Но за себя я больше не ручаюсь, так что лучше вырвать мне хребет максимально быстро!

Хемах поднялся и молча вышел, а я виновато посмотрела на Лиамера.

– Простите меня! Я, правда, не знала, что это вы! Я думала… если честно, то я вообще не думала. Глупо звучит, но оно как-то само получилось. Простите, если можете!

– Не волнуйтесь, Ника! – уверенно сказал Лиамер. – За то, что мы с вами чуть не сделали, одной царапины мало!

Я удивленно уставилась на него, но воин не стал продолжать, а перевел тему:

– Как вы себя чувствуете?

Прислушалась к себе, в очередной раз убедилась, что самочувствие у меня прекрасное, можно хоть сейчас в космос отправлять.

– Замечательно!

– Я рад… – он устало улыбнулся мне и поморщился.

– Никто не пострадал от моей выходки? Никто не обжегся? Я никого не покалечила? – со страхом спросила я. Память подсказала, что я чуть не сожгла корчму. Стало противно и тошно от самой себя. Но лучше сразу узнать все, чем мучить себя догадками или глупыми надеждами. За секунду я уже настроила себя на суровое наказание. В нашем мире не слишком жаловали терроризм, а свой поступок я смело могла отнести именно к нему. – Я готова понести любое наказание! – выдохнула я и опустила голову.

Совесть уже встала в полный рост, и мне было так паршиво на душе, что словами не опишешь. Как можно было так поступить с единственной женщиной в этом мире, которая отнеслась ко мне с добротой? Как можно причинить вред тем, кто по большому счету, мне ничего не сделал и даже защищал? В своей прошлой жизни я смутно себе представляла, как можно выбрать профессию ветеринара и усыплять животных, а тут речь шла не о собаке или кошке, а о существе, по разуму сходному с человеческим. По сути, я чуть не убила нескольких людей, если переводить понятия в земные аналоги.

– Вы все еще думаете, что кто-то и нас может вам навредить? – удивился Лиамер. – Маулэя, я понимаю, что мы уронили свое доверие в ваших глазах, но поверьте, никто вас не тронет! Наш долг – защищать вас, а уж теперь и подавно. Я не знаю, как вам удалось взять черную магию под контроль и чего вам это стоило, но то, что вы совершили достойно легенд.

– Что? – не поняла я.

– Вы не помните? Могучий Велер, ну разумеется! Должно быть боль была чудовищна, и разум бережет себя, ограждая вас от воспоминаний. Я не стану причинять вам боль своим рассказом.

– Я никого не убила? – снова спросила я, почему-то чувствуя, как завожусь. Почему в этом мире никто не отвечает на вопросы прямо?

– Нет! – ужаснулся Лиамер. – Вы всех нас спасли! Никто даже не был ранен.

– А корчма? Я помню, как все вокруг сгорело! Я сожгла корчму Виоренты?!

– Сожгли? Нет же, все было не так! Вы сумели не только сдержать пламя, но и впитать его в себя, потом наставник вмешался. Он сумел восстановить то, что пострадало от пламени. Перед тем, как потерять сознание, вы поставили сильнейший щит, прикрыв всех нас от своего тела. Наставник пробивал его несколько часов. Мы все были уверены, что потеряли вас, но Дэмиандриэль сумел пробиться и исцелить вас до того, как магия сожгла бы вашу душу.

"Полный бред!" – резюмировала, соображала, рассматривая счастливого мужчину. – "А ты уверена, что твой встроенный переводчик не барахлит, мать? Тут без пол-литра не поймешь, чего он нагородил!"

– Я вас не понимаю. Я помню пожар. Все горело: пол, стены, потолок! Я видела, как вам тяжело сдерживать огонь! Я помню ваш страх. Вы меня боялись! – и тут меня осенило. Я вспомнила, как ко мне бросился Дэмиандриэль. И у меня моментально похолодели руки.

Перед глазами появилась картинка, как я от него уворачиваюсь, как сам он вспыхивает золотым сиянием и бросается на меня. А что потом? А потом я ничего не помню! Боже, неужели я его сожгла? А Лиамер просто пытается меня успокоить, опасаясь, что я сейчас всех здесь перебью на радостях.

Я посмотрела на человека, тот виновато опустил глаза и глубоко вздохнул:

– Это наша ошибка! Страх непозволителен хактам. Прекрасно понимаю, как это вас оскорбило!

Я пропустила его слова мимо ушей:

– А Дэмиандриэль, где он?

– Наставника нет… – начал воин, но осекся и вскочил со стула – Маулэя, вам больно?!

Я сжала уголок ткани, в которую меня укутали, и зарыдала. Тихо и беззвучно, но слезы полились рекой, как из крана. Я убила его! Я убила человека…тьфу…маулихакти! От перемены названия суть не меняется – я убийца!

– Маулэя, маулэя, что с вами?! – Лиамер принялся трясти меня за плечи, но у меня слетели тормоза. Мозг отказывался воспринимать реальность, в которой я такая тварь. Взгляд расфокусировался. Я уже почти ничего не слушала и не видела, а в голове постоянно звучали слова безликого, его уговоры и мои попытки уберечь их всех.

Я открывала и закрывала рот, но не получалось издать не звука. Горло словно сдавило. Слезы лились и лились, а руки и ноги онемели. Спина похолодела. Только плечи вздрагивали при каждой попытке вдохнуть. Хотелось провалиться сквозь землю. Хотелось попасть в ад и гореть там на большой сковороде. Почему меня не добили? Почему не отрубили голову за убийство собрата?! Догадка пришла сама: а может, просто не смогли? Я ведь была уверена, что никому нельзя меня трогать. Я откуда-то четко знала, что тогда случится беда. Не знала, какая именно, но то, что этого допускать нельзя, была уверена. Может, когда безликий меня свалил, то вспыхнул, как бенгальский огонь, меня это и ослепило. Может, ему и удалось сдержать меня, но сам он…

Лиамер продолжал что-то говорить или кричать, я не различала. Попытался взять меня за руку. Я с криком отшатнулась и упала с кровати. Он удивленно протянул ко мне руки, продолжая что-то кричать в сторону двери. Я прижала ладони к себе, сжалась в комок и отползла к стене. Крик совершенно нечеловеческий – я так никогда раньше не орала – рвался из груди сам. Я представила, как он дотрагивается до ладоней и вспыхивает, не успев даже понять, что его убило. Всплыли фрагменты моих ощущений, когда горели руки. Я чувствовала, что могу убить. И не просто убить, а это будет мучительная смерть. Достаточно лишь пожелать, протянуть руку – и все сгорит. Черное или красное пламя легко испепелит все, до чего дотянется. Вспомнила свой страх, это наложилось на чувство вины и я была готова сделать все, что угодно, лишь бы никто ко мне не прикасался. Не могла допустить, чтобы кто-то еще погиб по моей вине!

Сколько прошло времени, сколько я так кричала и плакала, забившись в угол, и что происходило вокруг, сказать не могу. Мир вернулся ко мне после приличной оплеухи, я бы даже сказала хука, судя по боли. Кто-то от души врезал мне по левой щеке. Не успела я толком прочувствовать боль, как тут же прилетело по правой. И снова по левой. И, складывалось стойкое ощущение, что меня не рукой бьют, а чем-то увесистым: например, дубиной.

Сначала вернулись звуки, потому что глаза все еще закрывала пелена слез.

– Если ты еще раз ее ударишь, то просто сломаешь зубы!

– Что ты ей сказал?! Знаешь же, как шатко сейчас положение! – этот голос показался мне знакомым.

Я неверяще и быстро проморгалась, потерла глаза и замерла. Вокруг меня собралось трое: Лиамер с испуганным лицом, Хемах с удивленным и безликий, который пристроился на корточки в опасной близости от лица. Скорее всего, это он отвешивал пощечины.

"Ну все, тушите свет! От раскаянья у тебя начались глюки!" – обреченно прошептала соображалка в голове, а я только моргнула и впала в ступор. Было страшно, что еще мгновение, и видение пропадет. Хотелось попросить прощения, сказать хоть что-то, но горло снова сдавил ком слез.

– Ника? – требовательно и холодно вопросил дух. – Ты меня слышишь?

Я едва заметно кивнула.

– Что случилось? – и голос такой уверенный и приказной, что стало совсем плохо.

Руки и ноги вдруг налились свинцом. Я уронила голову на колени, спрятав лицо, снова заплакала. В конце концов, это мир фэнтези, почему бы здесь не быть призракам? А к кому приходят призраки недавно убиенных? Правильно, к своим убийцам. Вот и ко мне пришел безликий с законными и справедливыми претензиями. Я даже ничего говорить не буду, он имеет право на месть.

– Хемах, подай вон тот пузырек и попроси хозяйку приговорить успокоительный отвар, – приказал призрак. – А ты, Лиамер, пошел вон, пока я не вышвырнул тебя из окна!

Послышалась возня, звякнуло стекло, потом шаги и, наконец, скрип закрывающейся двери. Призрак откупорил склянку с характерным звуком, а я начала догадываться, что что-то здесь не так. Подняла глаза и встретилась с серо-голубым овалом лица. Сейчас рисунок на нем был таким, как если бы стелющийся туман над озером нарисовали маслом.

– А вы не…? – хотела спросить я, но меня перебили.

– Пей! – скомандовал безликий.

Я покорно взяла пузырек двумя руками. Сжала его, потому что пальцы практически не слушались, и не задумываясь выпила небольшой глоток залпом, стараясь не распробовать вкуса. Он попытался забрать у меня пузырек, но руки вцепились в стекло, как в любимую игрушку. Безликий вздохнул и мягко начал отнимать пальцы от пузырька. К тому моменту, как склянка оказалась в его ладони, я уже окончательно уверилась, что он не призрак, но нахлынувшего счастья почему-то не было. А была какая-то апатия. Дэмиандриэль вернул меня в кровать, потом присел на стул. Я неосознанно отодвинулась в дальний от него угол, подобрала ноги и спрятала руки между ними и животом. Если что, то буду кусаться, но до моих ладоней никто больше не дотронется.

– Что случилось? – снова повторил он свой вопрос.

– Вы живы? – в свою очередь спросила я.

Пару мгновений молчим, уставившись друг на друга.

– А ты думала иначе? – наконец спрашивает он. И в голосе ни тени удивления, только надменность, как и раньше.

Киваю.

– Как видишь – я жив. Так что случилось? Почему ты плакала и кричала?

Молчу и отворачиваюсь, потому что стыдно объяснять.

– Вспомнила, что случилось?

Киваю и шмыгаю носом. Как же стыдно, что я вот так просто впала в самую настоящую истерику. Хотя это была не истерика, а натуральный припадок. Где-то читала, что такие приступы паники легко доводят человека до инсульта. Никогда ничего подобного у меня не было, и вот теперь довелось испытать на себе. Препаршивейшая вещь, надо признать.

Некоторое время молчим, а потом он вдруг спрашивает:

– Черная магия – это действительно так ужасно, как говорят?

Я удивленно вскидываюсь и поражаюсь тому, что овал больше не устремлен на меня. Дэмиандриэль смотрел в пол, словно стеснялся своего вопроса или боялся услышать на него ответ. Открываю рот, чтобы ответить и замираю. А что сказать? Что большего удовольствия в жизни не испытывала и хочу еще? Да, это чистая правда, но ее говорить нельзя! Примут либо за сумасшедшую, либо за какую-нибудь одержимую. Я не уверена, что реакция на правду будет спокойной. Соврать и сказать, что это больно? Но, судя по нему, такое тоже говорить, не стоит. Да и не хочется мне возводить поклеп на черное пламя. Сказать, что терпимо? Так мне, судя по реакции на эту самую черную магию, что бы это ни было, никто не поверит.

– Можешь не отвечать! Неуместное любопытство. Я и так слишком много знаю об этом, чтобы спрашивать еще хоть что-то.

Облегченно выдыхаю. В дверь постучали, и вошел Хемах с небольшим подносом в руках.

– Хозяйка уже все приготовила, сейчас ребят кормит. Тебе бы тоже стоило пойти перекусить.

– Забыл с кем разговариваешь? – вкрадчиво поинтересовался безликий.

Краснокожего передернуло. Он поставил поднос на кровать и протянул мне глиняную большую кружку. Как только я взяла ее в руки, то сразу осознала, как замерзла. Керамика была не просто горячей, она была раскаленной. Я едва сдержалась, чтобы не разжать пальцы и не обварить себе ноги. Хемах понял все без слов и быстро забрал кружку себе.

– Ей можно одеться? – поинтересовался уфир у безликого. – Как я понимаю, самое страшное уже позади?

– Не знаю, но одеться и правда стоит. Учитывая, как она орала и шарахнулась от Лиамера, силы у нее точно есть.

– Значит, я могу позвать эту полукровку? А то она просится повидать ее, пусть заодно и поможет с одеждой.

– Нет! К ней никто не подойдет без моего разрешения. Принеси нашу форму. Пока пусть побудет в ней, а утром, если все будет хорошо, пошлешь полукровку к портному. И дай сюда отвар! – Дэмиандриэль требовательно протянул руку и забрал напиток, проследил за тем, как Хемах ушел, прикрыв за собой дверь, и только потом повернулся ко мне.

– Я выпью отвар, только пусть остынет! – и сама удивилась тому, как жалко и пискляво прозвучал мой достаточно низкий, в новом теле, голос.

Безликий вздохнул и протянул мне чашку. Я не стала снова спорить – а что еще делать, когда настаивает с тобой тот, кого ты чуть не убила? Она оказалась едва теплой. Я удивленно посмотрела на мужчину, но тот не стал мне ничего объяснять. Магия – она везде магия. Ведь научились люди в моем мире замораживать воду за несколько минут, а то и секунд, так почему бы в этом мире не делать тоже самое только силой мысли?

Сделала первой глоток ароматного отвара, запах и вкус которого чем-то отдаленно напоминал мяту. Потом на мгновение прикрыла глаза, собираясь с силами, и решительно выпалила волнующий вопрос:

– Вы в порядке?

– Что? – не понял он, и я отчетливо рассмотрела, как стремительно меняется рисунок на овале лица, видимо, это и обозначает эмоции, если уж движения мышц не рассмотреть. Интересно: а как он ест, если нет рта?

– Я вас ранила?

– Что ты помнишь?

– Как горела, а вы уговаривали, потом бросились ко мне, потому что я вас не послушала. Вы мне не поверите, но я боялась, что убила вас.

Он молчал, я тоже. Честно говоря, было страшно что-то у него спрашивать и уточнять, хотя вопросов у меня скопилось множество. Не уверена, что он может ответить на все, и еще больше не уверена, что нужно именно его об этом спрашивать. Соображалка постоянно кричала, что с этими существами не стоит быть откровенной. Они утверждали, что мои собратья, но что-то я не вижу на их головах воротников, да и кожа у них не серо-черная как у меня, а обычная, если этот термин вообще можно приметь к эльфу, гному и безликому. Верить их словам? А основания? Да, пусть я не все понимала, но похоже, они спасли меня от самовозгорания. Я благодарна, но это не мешает бояться их, как и при первой встрече.

– Я уже сказал, что жив, что еще тебе нужно знать? – и сказано таким тоном, словно он уже третьи сутки мне на вопросы отвечает.

Чтобы не сболтнуть лишнего и не нагрубить, сделала еще глоток.

– А что это вообще такое было? – все-таки решилась я.

– Черная магия? – удивленно переспросил безликий. Видимо, я все же умудрилась задать вопрос, который выдает меня с головой.

– Это я уже поняла, – попыталась я спасти положение. – Как получилось, что у меня эта "черная магия"? У меня никогда раньше не было ничего подобного.

– Эта болезнь приходит по многим причинам, но в твоем случае она пришла, скорее всего потому, что ты сделала очень сильного мага из того мальчишки. Ты отдала ему почти все, что имела, причем так, чтоб вся твоя сила впиталась в его плоть навсегда. Он, в отличии от тебя, теперь никогда свой дар не потеряет. Теперь от него пойдет новый род человеческих магов. А для такого обряда нужен опыт, силы и… хакт! – на последнем слове он замялся. Словно ему было стыдно, но я так и не поняла с чего. – Я просмотрел душу мальчика. Ты вплела свою силу в его суть, изменила потоки энергий. Сделала все, чтобы магия виделась его нутром, как собственная, а не наносная. Я достаточно опытный маг, но такое вижу редко. Мать мальчика сказала, что ты проделала это вместе с исцелением, это так?

– Да. У Алана была голова разбита, и я захотела помочь. Но это не объясняет ничего.

– Я же сказал, что подобное отнимает почти все силы, а так как у тебя нет… в общем, ты слишком слаба для подобных действий. Не знаю, что ты пережила перед появлением в деревне, но помощь мальчишке забрала последние крохи. Тогда сила, что подарена тебе при рождении и призвана во благо, стала самим прахом. Черная магия – есть самая худшая из смертей для мага, как и для любого другого. Она не просто мучительно убивает, она уничтожает саму суть души. Ее еще называют "последним криком". Я видел многих, множество жатв, что собирала черная магия, и мало кто спасался. Болезнь души опасна не только для мага или маули, она опасна и для окружающих. Многие маги убивали сотнями, прежде чем сгорали сами.

– Но почему тогда, если все так плохо, вы не убили меня? – закричала я. – Если от этой гадости могу умереть не только я, но и другие, то почему я все еще дышу? Я ведь могла сжечь всех вас!

– Могла, – серьезно кивнул безликий. – Но ты этого не сделала! Почему? Как ты смогла сохранить душу?

– Что? – захлопала глазами я.

В комнату без стука вошел Хемах со стопкой ткани в руках. Он молча прошел, положил ее на стол, рядом с тазом воды и так же молча вышел. Я вопросительно глянула на безликого. Тот встал, повернулся к окну и велел одеваться. Именно велел, а не разрешил или предложил.

Я только пожала плечами и вылезла из кровати. Теперь ноги чуть дрожали. И я не была уверена, что это от холода, скорее всего нервы. Не было ни боли в руке, ни в ноге. Осмотрела плечо и бедро. Нашла только едва заметные светлые шрамики. Быстро, однако, у них работает медицина. Потом соображалка напомнила, что Хемах при первой попытке ничего не смог сделать и сказал, что это из-за черной магии. Но тогда получается, что у меня ее больше нет?

Нижнего белья в комплекте не нашлось, ну и плевать. Зато нашлись черные узкие брюки из плотной ткани. Черная, очень мягкая на ощупь водолазка и жилет. Быстро натянула все на себя и повернулась к стоящему у окна безликому. Мою уже порядком очумевшую соображалку удивило, что в этом мире имеются, если не такие же правила приличия, что и на Земле, то похожие. Хотелось поразмышлять над этим, но позже. Все чуть позже.

Возвращаться в промокшую от влажной простыни кровать не хотелось, поэтому я подошла к столу и села на свободный стул. Дэмиандриэль повернулся без моей просьбы, видимо поняв по звукам, что я уже одета и готова к продолжению беседы. От его наглости, а может, от все больше нарастающего чувства стыда, настроение снова качнулось в сторону легкой злости:

– Вы сказали, что мне как-то удалось сохранить душу, что вы имели в виду?

– Черная магия сжигает сознание, уничтожает чувства, смывает память, а после развоплощает душу. Пораженные этим недугом больше никогда не рождаются в этом мире. Думаю, что они вообще больше нигде не рождаются. Есть предположение, что она – порождение самой Бездны Забвения, но это лишь легенды.

– Почему, если я так опасна, вы мне сохранили жизнь? Вы так и не ответили.

– Не знаю, почему этого захотели остальные, но у меня на то была лишь одна причина. Я встречал магов, которые боролись с ней годами, видел разное, но еще никто не смог сохранить себя, когда черная магия вырывалась из тела. А ты осталась собой, не тронула никого из нас, не сгорела сама. Такого еще никогда не было! Я должен отвести тебя к Совету, и пусть Старейшие решают, как можно использовать твои знания. Возможно, то, что сотворила ты, смогут повторить и другие пораженные недугом. Тогда у нас будет шанс… забыть, наконец! – на последней фразе он сорвался, чуть наклонился в сторону, словно споткнувшись. Но через секунду он снова выпрямился, демонстрируя идеальную осанку. Медленно прошел к стулу у кровати и так же медленно сел.

– Я хочу знать, как тебе удалось сохранить душу? Как ты сопротивлялась пламени?

Я задумалась. Мыслей было много, но озвучивать их я не собиралась. По крайней мере, ему в данный момент.

– Я не сопротивлялась! Я видела, как все вокруг горело! Вообще не понимаю, как никто не погиб. Говорю же, я была уверена, что убила вас.

– Ты, правда, не помнишь? Не лги мне! Я видел собственными глазами, как ты сдерживала пламя, и я хочу знать, как тебе это удалось! Как ты не потеряла себя?

– Я не знаю! – от его тона я тоже начала повышать голос, хотя прекрасно понимала, что этого делать не стоит.