Текст книги "Маулихакти или Вернись ко мне! (СИ)"

Автор книги: Машенька Фролова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 20 страниц)

Захотелось кричать, потом куда-то бежать, но я осталась на месте и дождалась момента, когда меня накроет апатия, как бывает всегда если человек сильно перенервничает. Она не заставила себя долго ждать. Все-таки состояние мозга в режиме сноса крыши не может длиться долго, по большому счету его задача приспосабливаться ко всему, но это только при условии, что не будут раскачивать лодку, не трепать себя лишними мыслями, а позволят панике просто пройти. Как только в голове прошла парочка совершенно отстраненных от основного вопроса мыслей, из серии: а когда организм захочет есть, что делать? Я ведь охотиться не умею. Поняла, что шок прошел.

Собравшись с силами, поставила во главу угла мысль, что это просто очередной сон, а если сон, то логично, что я выступаю все в той же роли. Я же уже много раз видела эту девушку, да пусть с другим лицом, но видела. Просто сейчас мое подсознание решила сделать этого монстра похожим на меня, вот и все.

Потом посмотрела на себя снова и убедилась, что помимо цвета волос, глаз и лица есть еще отличия. Во-первых, комплекция. Я была ниже ростом и плотнее, чем она. Нет, у меня не было складок на животе, но я все равно была чуть крупнее, шире в плечах, как астеничное и спортивное телосложение. И у меня была грудь больше, хотя не на много. А еще окрас: у нее он был больше похож на венозную сетку, очень четкие контуры черного орнамента, а вот у меня он был более размытым, как-будто на холст капнули краской, а не провели линию.

Был у меня, в далекие годы солнечного детства, браслет, подаренный тетей, из обсидиана. Так вот очень похоже на мой нынешний окрас. Правда, цвет не единственная странность. Я часто слышала выражение "бархатная кожа" и понимала его всегда, как определение мягкости и нежности. Если сравнивать с тканями, то моя нынешняя была как шелк: скользящая, без изъянов, шероховатостей и прочего, что свойственно живому человеку. Хотя на самом деле я сравнила бы свое тело скорее с отполированным камнем, чем с тканью. Уж слишком идеальной она была, неестественно правильной.

Когда я рассматривала себя на алтаре, то никаких мыслей кроме сна у меня не возникло, а вот сейчас нужно крепко подумать. Я поудобнее устроилась на полосе песка и стала расставлять все по полочкам в голове.

Нельзя не признать, что все вокруг слишком реально для сна. Раньше даже если я не сомневалась в происходящем, как бывает, когда спишь, то все равно видела пробелы, дыры в сюжете, а сейчас все слишком правдоподобно. Запахи, движение ветра, собственное дыхание, все максимально реально из этого напрашивается два очевидных варианта:

Первый – случилась травма, меня сбила машина или просто подкрался инсульт и сейчас я лежу в палате с официальным цветом стен, а от меня исходит запах лекарств хуже, чем в аптеке. Мой воспаленный и травмированный мозг решил бросить все силы на поднятие моих же кошмариков, от чего все стало слишком реально и убедительно. Что делать мне в таком случае? А ничего. Выйти из комы самостоятельно я не смогу, как бы не хотела, а значит, этот сон будет продолжаться и закончится он скорее всего смертью обессиленного мозга. Здесь меня же может сожрать какой-нибудь волк, чтобы сделать смерть правдоподобной. Ведь снится звон колоколов во сне, когда в реальности надрывается будильник, тут тот же принцип. Сотворенная мною галлюцинация найдет тысячи способов объяснить мои ощущения и состояния.

Так, а что мы, в сущности, знаем о галлюцинациях? Собственно, не так много. Глюки слишком реальны, чтобы их смог распознать тот, кто их же породил, больное сознание не позволит признать бредовость видения. Галлюцинация знает все, что знаешь ты сам, у нее в распоряжении только твои знания. И как мне это использовать? Допустим, этот милый пейзаж я уже видела в пять лет во время просмотра рекламного ролика с подсолнечным маслом, а сейчас он ведется мне в качестве природной пасторали, и что из этого? Я все равно не могу осознанно помнить все. А вот мое подсознание может использовать такое, о чем я никогда и не вспомню. Вот если бы мне привиделся зеленый человечек, то я могла бы его разговорить и завести в тупик, а от этого произошла бы смена декораций или я вообще бы очухалась. Но вокруг меня только девственная природа. Я старательно ущипнула себя, боль настоящая, даже след остался, но картина мира от этого не пострадала.

Вариант второй: я попала, угодила в параллельную или другую реальность. А значит все вокруг меня более чем реальное, правдивое и настоящее. Возможно, мне придется здесь доживать свое время. И что из этого следует? А много чего. Реальности, как правило, бывают четырех типов.

Исторические – это когда тебя не просто в другое пространство заносит, но и время. Судя по всему, не мой вариант, и не только потому, что мне пока не встретился ни один человек, а судя по моему внешнему виду. Что-то не припомню я в школьной программе истории урока по таким вот уродам, как я сейчас.

Техногенные реальности – это когда тебя заносит не в прошлое, а в будущее, какой-нибудь три тысячи пятисотый год от Пятой Мировой. Магии в таком мире нет, зато есть технологии, летающие машины, например. По улицам разгуливают суррогаты под человеческими масками и эмигранты с других планет. Опять же опираясь на мой внешний вид, очень может быть, что я попала как раз в такой мир. Ну, не человек теперь я не разу. Однако, вокруг меня все та же природа, а ее не слишком жалуют в будущем, по мнению наших и зарубежных фантастов. И потом вокруг меня не носятся улыбчивые гении от науки. Скорее всего, реальность с летающими подносами и бластерами меня обошла, и я не там.

Магическая реальность – это когда мир, в общем похож, на нормальный, но отдает диснеевскими мультиками. Магия везде куда не плюнь, а плюнув бойся взрыва. Опять же моя внешность вполне подходит для такого, но что-то я не вижу вокруг поющих деревьев, за мой не летает стайка местный птичек с желанием принести платье и в кустах не притаился дядя в остроконечной шляпе, а значит и такие сюрры меня, слава Богу, обошли.

Что же остается?

Остается мир фэнтези – это когда в мире магии не так много, чтобы от нее начало тошнить, но и не так мало, что начать давать объявления в газету "сниму порчу с гарантией". Обычно в таких мирах не слишком сильно развиты технологии. А зачем они нужны, если метнул огненный шар в обидчика и все. Зачем создавать пистолет или ракету, когда есть драконы. Обычно в таких мирах много нечисти и с ней борются благородные рыцари на белых скакунах. Меня резко передернуло от догадки, и я даже заозиралась по сторонам. Обычно, по закону жанра именно в этот момент должен появится благородный лорд со свитой и здоровенным мечом в сильных руках.

Почему меня передернуло? – спросите вы. Ведь рыцарь или принц – это же мечта любой девушки. А вот от этого и передернуло. Я просто задалась вопросом: а кто я такая, в глазах этого самого, благородного рыцаря? Ведь, судя по статуям в тех развалинах, здесь явно есть люди, а вот таким как я, там памятников не ставили, а кому у нас мире не ставили памятников? Правильно, врагам. Историю пишут победители и если там нет таких как я… В общем, моя соображалка быстро нарисовала мою же голову над камином или под каблуком у прекрасной дамы сердца, а шкурку в виде коврика у кровати. Панике только дай волю, я уже тихо жалела в душе всех Медуз Гаргон, драконов, вампиров, оборотней и прочих, на кого охотятся люди. Очень может быть, что я из их числа. И скорее всего это именно мир фэнтези, а значит на меня будут охотиться, дабы доказать свою мощь в нелегком деле борьбы со злом.

Но вернемся к насущным проблемам от собственных страхов. В общем и целом, вывод такой: каким бы не было положение дел, реальность ли это, или же мой собственных хорошо продуманных глюк, мне здесь быть. Как минимум какое-то время здесь нужно будет выживать, и конечно нельзя умирать.

Я встала и задумалась куда идти. В развалены? А смысл, ведь там точно никого нет, нет и еды. Там конечно, можно переночевать или спрятаться, если уж про это место никто не знает, но жить там точно не стоит, по крайней мере, не сейчас. Хорошо бы найти своих сородичей. Если я права и мне так повезло попасть с тело местной нечисти, то без поддержки таких же, я долго не протяну. Прихлопнут и не заметят. На миг даже прислушалась к себе, может меня на кровушку тянет или сердце девственницы хочется из груди вырвать? Как не удивительно, но изменений в кулинарных пристрастиях я не нашла. Либо я не нечисть, что очень сомнительно, потому как, если бы не знала точно решила б, что меня нужно пристрелить. Так что рыцаря, который может появиться в любой момент, я хорошо понимала и при этом от всей души уже ненавидела. Сородичей в округе не видно, и даже неизвестно где они могут быть, может за соседним пригорком, а может на другом конце материка. И потом даже если мы одного вида, то совершенно не факт, что они примут меня с радостью, могут просто убить.

Идти к людям? Тоже, конечно, возможность. Только вот образ собственной головы над камином и мой убийца, попивая местный вариант шерри рассказывает друзьям, как, убивая этого ужасного монстра, едва не лишился жизни, потому что конь поскользнулся, топча меня копытами, впечатался на подкорку. Перспектива встретить не слишком радушных людей пугала, но вариантов все равно не было. Нужно идти из этой глуши в послание, деревню или как там оно называется.

А где обычно селятся люди?

"Да где угодно! Это же мир магии!" – уверенно ответила мне соображалка, но я ее не послушала.

Довелось мне в одно время увлекаться приключенческими романами, и там я прочла уверенное заявление главного героя о том, что люди селятся всегда у воды, мол, так и город оборонять проще, и вода, и рыба под рукой. Я не знаток, но пришлось ухватиться за эту мысль. Если я спускалась с горы, и там никого нет, то нужно точно идти дальше вниз. Так что я уверенно зашагала вдоль ручья, иногда отклоняясь в сторону из-за совсем непроходимых кустарников.

Спускалась я часа три, так по крайней мере подсказывала моя соображалка, а на что ориентировалась она ума не приложу. Наконец наклон почвы сменился на равнину. Сменился и сам лес. Если раньше я шла по смешенному лесу, где встречались лиственные и хвойные деревья, кстати, не слишком отличающиеся от знакомых мне, то сейчас вокруг были только ели. Воздух наполнился характерным ароматом хвои, а под ногами появилось покрывало из опавших иголок.

Солнце уже приближалось к закату, что меня удручало. Холода, как и голода, я не чувствовала, но спать вот так на земле не хотелось. А еще меня сильно настораживало то, что я не устала. Обычно два часа по парке и у меня уже появлялась усталость, а тут ничего подобного нет. Конечно, сейчас от этого одни плюсы и ни одного минуса, но кто знает, как оно повернется, может я рухну резко или от переутомления проснется жажда крови. Все-таки у меня не прошел страх, что я захочу того, чего мне по убеждениям не положено.

Это только в кино вампиром быть, если не круто, то престижно, а вот я получать наркотическую зависимость от убийств не хотела. Не то чтобы я большой гуманист, но все же. Так что пока шла, то и дело прислушивалась к себе в поисках чего-то не слишком человеческого. Однако чувствовала я себя прекрасно, и это настораживало. Не верю я в бесплатный сыр, за все нужно платить и за то, что я не устаю, боюсь, будет своя плата.

Выбралась на какую-то небольшую полянку и едва сдержала торжествующий вопль. В тени особенно крупных елей расположились кусты малины. Самой настоящей малины или чего-то очень схожего с ней, потому что, когда я добралась до первых ягод, найти различия не смогла. Некоторое время боролась сама с собой. А стоит ли есть? Это в моем мире малина лакомство, а здесь может ей мышей травят. Победила жадность, в том смысле, что если все вокруг мой глюк, то и малина должна быть как дома, а если нет, то это все равно параллельная реальность и почему бы здесь малине не быть похожей на нашу.

С явным страхом проглотила первую ягоду, подождала рези в животе и с энтузиазмом набросилась на остальные ветки, старательно выискивая каждую ягодку. Я так увлеклась, что не заметила появления новых лиц в моем царстве безумия.

На полянке, в метрах двадцати от меня, появилась полная женщина в свободной рубашке и блинной юбке. Она старательно перебирала ногами, постоянно оглядываясь и прижимая к себе ребенка. С той же стороны послышались свист и крики. Несколько долгих секунд и на поляну выскочили трое мужчин. Все обвешены оружием: мечи, щиты за спиной, шлемы.

Я моментально присела на корточки, мечтая растворится в зарослях малины, или чтобы во мне резко проснулись гены хамелеона. Все, участники шоу были людьми, по крайней мере, на первый взгляд. А мне, при виде их мечей, как-то резко поплохело. Слух уже улавливал, как потрескивали дрова в камине. Пока я старательно обдумывала: бежать или подождать пока сами уйдут, один из парней схватил женщину за волосы и дернул назад, та естественно с воплем рухнула на землю, а я поморщилась, представив, как это больно.

– Господин, благородный господин, прошу вас! Умоляю! Не надо! – взмолилась женщина, вцепляясь ему в ноги, а второй рукой заслоняя ребенка.

Тот ничего не ответил, только оттолкнул женщину ногой и схватил ребенка за шкирку.

– Хочешь, чтобы еще и девку твою забрали? – спросил второй, чуть выше первого. Третий многозначительно молчал, поигрывая коротким мечом.

– Мама! – заголосил мальчик, теперь было точно понятно, что это сын.

Женщина заплакала и попыталась вырвать ребенка.

Вот тут у меня в голове что-то перемкнуло. Я выпрямилась и сделала пару шагов к ним на встречу.

– А ну стоять, уроды! – рявкнула я в полной решимости, если придется перекусать их всех. Возможно, быть нечистью не так уж и плохо.

Ребятки послушно замерли, открыв рты и сделав шаг назад. Я даже стушевалась как-то от их реакции. Уж слишком удивились, вон, как рты пооткрывали. Потом вспомнила, как выгляжу. Если я действительно чудовище местного разлива, то реакция понятна, хотя нет… непонятна. Они же мужики с оружием, чего так стушевались?

– Улихак! – выдохнул один, с явным страхом.

Женщина среагировала первой. Легко выхватив ребенка у остолбеневшего мужика, она прижала его к себе и со слезами на глазах побежала ко мне. Вот это уже совсем странно…

– Не похоже! – задумчиво протянул тот, что играл с мечом, пугая зареванную мать.

– Да, они же всегда по двое ходят! – радостно отозвался его напарник.

– А эта еще и голая! – добавил третий и уже мне с улыбкой бросил – Красавица, иди сюда!

– Ты что?! – в ужасе выдал тот, что секунду назад радовался.

– А ты представляешь, сколько нам дадут за живого улихака, тем более девку?

Пока они переговаривались, женщина добралась до меня.

– Быстро в лес! – шепнула я. Она кивнула и побежала.

Я тоже уже собиралась бежать, но не успела. Парень с мечом добрался до меня и попытался схватить за локоть, я легко вывернулась, тогда он замахнулся мечом. Каким чудом отпрыгнула от лезвия, не знаю. Просто оказалась уже за кустами малины. Они с криками за мной, я с аналогичными воплями от них. Впереди, показалась фигура женщины. С ношей и в такой юбке далеко не убежишь. Предплечье резко обожгло. Я вскрикнула и выматерилась, потому что из руки торчал кончик маленькой, но широкой стрелы.

"Арбалет" – услужливо подсказала соображалка.

Почему они стреляют из арбалета? Мы что так быстро бежим?

Еще одна стрела резанула по левому бедру, оставив крупную царапину. Сзади что-то кричали, но я не разбирала. А дальше случилось то, что всегда случается в тупых комедиях: я не увидела и споткнулась о корень. Мое "Ё-о-о-о!" потонуло в их радостном "А-а-а, лови ее!".

Ко мне подбежали двое. Один держал что-то вроде топора, второй небольшой арбалет.

– Вот ведь, тварь! – выдал тот, что с арбалетом и от души пнул под дых.

Легкие замерли, а кишки кажется скрутило в узел. В фильмах от таких ударов хрипят и стонут. Полная чушь! Хрипеть просто нечем. Я подавилась немым криком и повалилась на бок.

– Эй, ты смотри, не убей ее. – встревожено попросил мечник.

– Эти не дохнут так просто, поверь мне! Доводилось встречать.

Арбалетчик склонился надо мной, явно хотел плюнуть или сделать еще что-то не хорошее, но тут воздух разорвал не человеческий крик ужаса и отчаянья. Как я поняла, что это кричит женщина и кричит она из-за своего сына? Не знаю, может быть, в древние времена все самки первых человеков кричали одинаково и эти крики запечатаны в нас, как и прочие гены, хотя какие гены, если я в другом мире?

"Это могут быть и твои глюки!" – напомнила соображалка.

Ах, ну да, глюки, мои к тому же! Это что же я за тварь такая, если мне видится вот это?

Ярость вспыхнула внутри, причем не на этих мужиков, не на этот чертов мир, в котором творится такое. Ярость была на себя. Я не защитила ребенка, хотя влезла, я не защитила себя! Вместе с яростью внутри зажглось еще что-то, что если сравнивать с какими-то аналогами в нашем мире, то это что-то больше всего походило на желание, возбуждение. Сначала слабое и незаметное, за несколько мгновений оно переросло в настоящий экстаз, когда уже нет мыслей и чувств, а есть только это упоительное чувство удовольствия. Хотя к сексуальному возбуждению это состояние не имело никакого отношения, но сравнить с чем-то другим значит просто обмануть.

Ладони сначала раскалились, словно их опустили в кипяток, а потом я открыла глаза.

Оба парня стояли в метрах трех от меня с полными ужаса глазами. Ни один не пытался бежать, не пытался защищаться, а я просто отпустила жар с рук в их сторону. Как стряхивают воду. Два небольших красноватых облачка метнулись к обидчикам. Один все-таки попытался убежать, но не вышло. Оба упали, корчась от боли, а потом затихли.

Я рванула на крик так быстро, как только могла. И застала весьма живописную картину в лучших традициях драмы. Женщина прижимала к себе сына, кричала что-то не слишком вразумительное, а над ней стоял тот немногословный с мечом.

– Мразь! – выдала я, повторяя взмах кистью. Облачко, только уже раза в два больше первых двух снесло его за деревья метров на пять.

Я подошла к женщине, уже понимая, что увижу. У мальчика была разбита голоса, а лицо залито кровью. Я опустилась на колени перед матерью не зная, что сказать, что сделать и тут увидела, что мальчик еще дышит. Слабо, почти неощутимо, но дышит.

По щекам полились слезы радости. Ладони, что-то внутри, может быть инстинкт, интуиция, соображалка местных широт, не знаю, что меня подтолкнуло, но я просто позволила этой самой радости перелиться через руки в ребенка. Все свое чувство облегчения, что мальчик не погиб, весь свой страх за него и просто радость, что не стала свидетелем убийства ребенка, все и еще чуть-чуть я старательно выжимала из себя в него. С одной единственной мыслью: только бы выжил, а потом жил очень долго! Если сравнивать с ощущениями, знакомыми мне по прошлой жизни, то это можно сравнить со слезами. Если вы когда-нибудь сдерживали подступающие слезы достаточно долго, а потом, наконец, позволили им выплеснуться наружу, то можете примерно представить, что испытывала я. Из меня что-то исторгалось, что именно и зачем я понять не могла и не думала, а просто делала. Возможно, в глупой попытке унять чувство вины. И мне все время кажется, что я даю крайне мало, что нужно еще отдать и буквально выжимаю все позитивные эмоции, которые у меня были за всю мою жизнь.

Отключилась я только после того, как мальчик взял меня за руку. Я улыбнулась. А дальше гул в ушах, меня как-то сносит вглубь собственного тела, странное ощущение, радостный крик женщины, потом испуганный и на меня, стремительно несутся пара шишек и очередной корень дерева…

Глава 3
Бывают трудные дни? А ты на это посмотри!

Только рука друга может вырвать шипы из сердца.

Гельвеций К.

Мир возвращался медленно и крайне неохотно. Состояние, если без подробностей, то средней паршивости. Когда плохо, но не на столько, чтобы забыться или начать мечтать о потери сознания. Болело все, причем разными болями. Голова звенела, так что уши закладывало. Плечо жгло, как после ожога. Бедро саднило, как в детстве ободранные коленки. И в довершении, словно вишенка на торте: дикая слабость. Если, раньше говоря о слабости и усталости, мне казалось, что я понимаю о чем говорю, то сейчас беру все свои слова назад. Вот она, настоящая слабость, когда даже пошевелить пальцем кажется слишком тяжкой задачей.

Я открывала и закрывала глаза, пялясь на светлый потолок с поперечными темными балками. Периодически пыталась осмотреть комнату, но взгляд не за что не цеплялся, а просто выносил общий вердикт – в комнате много мебели. Пахло вкусно, но при мысли о еде начинало тошнить. Через большое окно ко мне попадало много света, из чего я сделала вывод, что уже день, но на этом все. Мозгу было лень думать, как и всему телу двигаться. Даже дыхание стало медленным и редким, приходилось напоминать себе сделать вдох.

Еще никогда у меня не было ничего похожего, хотя болела я часто и имела какие-то представления о плохом самочувствии. Какую-то часть меня пугало такое положение дел, и я старалась не заснуть, резонно опасаясь, что могу и не проснуться. Лениво следила за пляшущими пылинками в солнечных лучах.

Иногда моя соображалка вспоминала о том, кто она и подкидывала провокационные мыслишки, но я от них отмахивалась. Плевать, на все плевать. Говорят, что если лежать не подвижно, то время тянется очень медленно. Поверьте, опытному человеку: наглая ложь! Время бежит слишком быстро. Несколько раз я все же не выдерживала, веки сами опускались, но заснуть не получалось, просто несколько минут я была в более сонным состоянии, чем с открытыми глазами.

Вот в один из таких моментов релаксации от солнечного света, который уже бил в лицо, дверь распахнулась. Я даже не вздрогнула, ей богу, если бы меня сейчас потащили на костер, я бы и бровью не повела. В состоянии полного похренизма есть свои плюсы, определенно есть…

– Что-нибудь изменилось? Она приходила в себя? Просила еды или воды? – спросил незнакомый мужской голос с хрипотцой, но по комнате никто не ходил, видимо он стоял в дверях.

– Нет, господин. Она даже когда лекарь раной занимался, не пришла в себя. Он сказал, что нужно мага звать, а еще лучше кого-то из… них, а то и умереть может. – этот голос мне знаком. Та самая женщина с ребенком. Теперь, после ее крика, я ее всегда узнаю.

– Я еще ночью вызвал их сюда, не знаю, кто прибудет, но они сильно удивились, даже не поверили.

– И когда они прибудут, господин?

– А, Пенему, их знает! До нас от их заставы дня три пути! А если не поверили, так вообще могут не приехать! Решат, что мы тут просто все дураки деревенские. – в голосе мужчины явно прослеживались недовольные нотки.

– Как?! Она же умереть может, лекарь ведь сказал!

– Ну, и во мглу ее! Без этого проблем хватает!

– Может мага, господин?

– И где я тебе его найду? – вспылил мужчина. – Сам вижу, что надо, но ты не хуже меня знаешь, что нет их здесь!

Повисла пауза.

– Ладно, просто забудь! Если уж ее собратья на помощь не пришли, когда она кровью истекала, значит так и должно быть. Пусть будет, как будет. – уже спокойно сказал мужской голос. – Лекаря позови, пусть даст ей отвару от боли побольше. Пусть хоть умрет не мучаясь.

Женщина всхлипнула. Послышались удаляющиеся шаги, и я опять осталась одна.

"Тебе труба!" – подытожила весь диалог моя соображалка.

Я ее проигнорировала. Чихать я хотела на всех и вся, и на себя в том числе. Меня снова накрыло прекрасное состояние безмыслия. Если бы не боль в руке, сама уже давно решила бы, что умерла. Но редкие вспышки более острой рези напоминали, что я все еще есть. В очередной раз устала глазеть в потолок и прикрыла веки. Дверь опять открылась.

Тяжелые шаги, какое-то шуршание и бряцанье. Кто-то что-то расставлял, где-то рядом. С трудом вспомнила, что в комнате имеется стол и вроде бы не так далеко от меня.

– Что-нибудь нужно? – спросили от двери.

– Воды принеси, желательно таз. Надо раны промыть. – голос деловитый, уверенный и усталый, как у всех врачей.

Вот удивительно, мне еще никогда не встречались врачи, которые бы любили общение с пациентами. И чем лучше врач, тем больше он брезгует говорить с больными. Похоже, есть вещи, которые не меняются даже в параллельной реальности.

Местный знахарь быстро откинул одеяло, взял мою раненую руку и отвел ее в сторону, потом принялся разматывать повязку. Я это поняла даже, не открывая глаз, потому что ткань, видимо успела хорошо пропитаться кровью и прилипнуть, а теперь каждый моток отдирался от соседнего со вспышкой боли в моей голове. Сдержать стон так и не вышло.

Лекарь многозначительно замер, положил конечность на место, потом бесцеремонно стал поднимать мне веки. Я увидела лицо мужчины лет сорока. Тонкий нос, широкие скулы, острый гладкий подбородок и глаза полные научного интереса, но не сочувствия.

– Ты меня слышишь? – четко разделяя каждое слово, спросил он.

Я даже попыталась ответить, но сдалась на пол пути. К черту все, я устала. Видимо мой закатавшийся зрачок сказал ему куда больше, чем мог, потому что он, наконец, отпустил мое веко и отошел. Женщина вернулась с водой, некоторое время они о чем-то говорили. Я могла бы попытаться вслушаться, но мне было все равно. Мне протерли руку, смыли кровь, потом помазали чем-то пахучим и снова перевязали. Вернулась я к их разговору только, когда женщина закричала:

– Нельзя так! Нужно что-то сделать!

– Я ничего не могу. Я магией такой не владею. Вот они владеют, они могли бы помочь, а я нет.

– Старшина латников, уже вызвал их. Если приедут, то дня через два, они же быстрые.

– У нее искра тлеет, может день еще протянет, но больше вряд ли.

"Все! Тебе полнейшая труба! Раз Айболит сказал, значит точно это не авитаминоз и кофе не поможет!" – попыталась пошутить моя соображалка.

Я согласилась, а что еще делать? Спорить со своим внутренним голосом – это первый шаг к психушке. Прочие размышления стали совсем вялыми и нудными. Мысли перешли в короткие, ничего выражающие слова, а они в тяжелый сон.

Проснулась я оттого, что меня кто-то легонько тряс за здоровую руку.

– Госпожа! Госпожа! Госпожа! – с перерывом в пару секунд твердил детский голос.

Ребенка пугать нельзя никак. Точнее можно, но не своим видом. Поэтому я открыла глаза, и получилось у меня это достаточно быстро. На кровати сидел тот самый мальчик, теперь я его могла хорошо рассмотреть. Темно-рыжие волосы, но без веснушек лицо. Красивые, большие зеленые глаза, чуть курносый нос. На вид ребенку лет восемь, а может и больше, и почему я решила, что ему не больше шести, когда первый раз увидела?

Детеныш расплылся в радостной улыбке.

– Госпожа! – заголосил он. – Госпожа!

– Ты меня еще тетей назови! – огрызнулась я, но тоже попыталась улыбнуться.

– Что? – не понял мальчик и крепче сжал мою руку.

– Ничего. – повинилась я, еле шевеля пересохшими губами. – Это я шучу!

– А-а-а… – протянуло чадо. Красивый он все-таки. Вырастет все девки его. – Госпожа, мама говорит, что вы болеете и скоро уйдете, как папа. Это правда?

Я, честно говоря, зависла. Вот что на такое сказать? А что ответить ребенку? А главное внутри такая буря эмоций возникла, что я даже привстала. Мальчик истолковал мои широко распахнутые зенки по-своему и затараторил, извиняющимся голосом:

– Госпожа, я к вам давно хотел, а мама не пускала. Говорила, что не время, а потом я увидел, как от нас лекарь ушел и стал спрашивать, можно ли к вам в гости? А она сказала, что вы скоро уедите, а перед долгой дорогой надо отдохнуть, поэтому вы спите и вас нельзя будить. Но сейчас мама к ратникам пошла зачем-то, а я… а я к вам. Вы простите, что разбудил! И маму не ругайте, она не знает, что я здесь, честное слово. Ругайтесь на меня, пожалуйста! – последнюю фразу он произнес, вжимая голову в плечи.

Открываю и закрываю рот. Хочу что-то сказать, но не знаю, что и закрываю. Н-да, второй шок за минуту – это перебор. Смотрю на мальчишку и понимаю, что-либо он и правда думает, что виноват, либо в нем притаился великий актер. Не выдерживаю и смеюсь. Резкая боль в ребрах и руке заставляет рухнуть на подушку и скривиться.

– Вы не сердитесь? – правильно понимает он мой смех.

– Как тебя зовут, чудо в перьях? – хриплю я.

– Алан, госпожа! – вскидывается мальчик, гордо выпятив подбородок.

– Ника. – представляюсь я. В прошлой жизни меня все называли Милоникой или Милой, но никогда Никой. Пора это менять, больше не хочу слышать свое полное имя.

– Ой! – мальчик прикрыл рот ладонью – А вам разве можно, вот так просто, имя свое называть?

– А почему нельзя? – насторожилась я. Леший их знает, какие у них тут порядки. Может я какое табу нарушила.

– Но вы же… – он осекся с явным страхом.

– Ты чего пришел-то? – решила я перевести тему. Итак, у меня вид, наверное, такой, что еще не раз буду приходить к нему в кошмарах, а тут еще и неудобные вопросы задаю.

– Я просто так!

– А если честно?

Он потупился.

– Хотел попрощаться перед вашим отъездом. – и сказано это было так, что сразу становилось понятно, ребенок давно уже знает, что это за отъезды.

Я снова зависла, но только на секунду.

– А если еще честнее? – с прищуром спросила я.

– Я хотел попросить вас остаться! – выдал он, не глядя на меня. – Не уезжайте, пожалуйста, никуда!

Так, ну это уже слишком!

– Слушай сюда! – уверенно начала я, стараясь, чтобы деревянный язык произносил слова четко и властно. – Я никуда не уеду! По крайней мере, сейчас!

– Точно? – просеял мальчишка.

– Зуб даю! – кивнула я. И это простое движение окончательно лишило сил. Я выдохнула и прикрыла глаза. Судя по сопению, Алан не понял, что я имела в виду, но побоялся уточнить. Мне хотелось еще поговорить, и я спросила, хотя знала ответ. – А ты как себя чувствуешь?

– Отлично, просто замечательно, госпожа! Мама сказала, что это благодаря вам!

– Глупости. – вяло выдала я. – Это просто ты у нас сильный!

Он, наверное, хотел что-то сказать, но не успел. Откуда-то издалека донесся крик:

– Алан, где ты?

– Ой! – почти шепотом выдал мальчик. – Она меня убьет!

– Очень может быть. – согласилась я. – Прячься под кровать.

Мальчишка быстро спрыгнул и затих. Послышались быстрые шаги. Я разлепила веки. Перед глазами все плыло, но нужно собраться, поэтому я повернула голову.

– Алан? Ну, что за невыносимый ребенок?! – спросила в никуда его мама, появляясь в поле моего зрения.

Она глянула на меня и застыла. Я смотрю на нее, она на меня. Мгновение и она меняется в лице. Глаза округляются, и она быстро забегает в комнату.