Текст книги "Маулихакти или Вернись ко мне! (СИ)"

Автор книги: Машенька Фролова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 20 страниц)

Глава 5
Кошмары бывают разные – нелепые, смешные и страшные!

Друг – это тот, кто входит в нашу дверь, когда весь мир выходит из нее.

Э.Джоунз

Глаза открыла уже в полете. И с воплем ужаленной кошки пролетела метра три до следующего стола. Чудом успела чуть повернуть корпус и хряпнулась на толстые доски не лицом, как планировалось по траектории полета, а боком. В кино от такого падения столы обычно ломаются, и выглядит это очень эффектно. В моем случае стол устоял и даже не покачнулся. А я по инерции полетела с него на лавку и уже вместе с ней рухнула на пол.

Я, кажется, говорила, что мое новое горло прекрасно воспроизводит родной мат? Оно и в этот раз не подвело. Материлась я от всей души, попутно пытаясь отдышаться, постанывая от легкой боли в нескольких местах и потирая ушибленный бок.

– Что здесь происходит? – и голос такой, что сразу понимаешь, каким должен быть ответ, а еще мысленно готовишь пути отхода.

Если честно, то мое желание придушить этого гада, который не ценит помощи, ретировалось первым. На его место встал страх. Удивительная вещь – человеческая психика. Вот еще минуту назад я была уверена, что все делаю правильно. А сейчас стало страшно. Я же не в курсе какие тут порядки. Я и так на грани, а тут еще лезу с инициативой. А если меня сейчас обезглавят? За что? А хотя бы за то, что я неизвестно кто, и неизвестно как оказала помощь местному офицеру. Я медленно повернула голову и невольно поразилась увиденному.

Дэмиандриэль выглядел потрепанным, как и полагается выглядеть любому, кто был в шаге от смерти. Он сидел на столе и недоуменно морщил лоб на свою уже здоровую руку. Нет, полностью ожог не прошел, но выглядел уже как старый забытый шрам. Безликий придерживал голову здоровой рукой и внимательно рассматривал собственные рубцы, сжимая и разжимая кулак. Его подчиненные были потрясены не меньше, чем начальник. Причем, что удивительно, не смотрели на меня. Только Хемах неуверенно косился, как неандерталец на микроволновку.

Вопрос повис в воздухе. И понятно, что надо на него ответить, но как? Как сказать наставнику, что тебя спасла шпионка, а ведь он меня принимает именно за нее. К тому же неизвестно еще и как спасла. Нет, процесс, похоже, видели все. И,судя по лицам, долго не забудут, но вот что конкретно я сделала, никто не понял. Да я и сама не совсем была уверена в том, что сделала. Моя соображалка, которую тоже хорошо тряхнули, активно нашептывала, что рассказывать детали не стоит. У них тут какая-то странная реакция на черное пламя – у всех глаза по пять копеек, руки дрожат, на лбу пот. Зачем хороших существ зря нервировать лишний раз, тем более что твоя драгоценная шкурка у них в руках? Дэмиан четко дал понять, что я еще жива только потому, что могу быть полезна. А если они решат, что я опасна, то нарежут соломкой, и ни у кого это не вызовет угрызений совести. Мы слишком мало знаем друг друга, у меня еще меньше информации о своей расе, о ее законах, культуре и прочем, без чего жить в обществе крайне сложно. Например, до сих пор не могу понять, почему эти ребята называют себя моими соплеменниками, но доказать это почему-то не спешат! А значит, надо вести себя ниже травы и тише воды, быть послушной девочкой и не спорить с высоким начальством, пока у меня не появится больше информации или возможности сбежать. Никогда ниоткуда не сбегала и не уверена, что у меня это получится. Хотя бы, потому что я не знаю куда бежать. Единственное знакомое мне место – Тимирай, и то только потому, что это город из моих кошмаров. Бежать туда? А зачем, если меня все равно туда же собирались отвезти. Вот и получается, что я пока с ними, а они со мной. И свете этих размышлений мой поступок выглядел полным бредом. Вот зачем я полезла с помощью? Есть же поговорка: "Не делай добра – не получишь зла!". Я знаю, что хотела помочь, а что если они сейчас решат, что я мечтала навредить? Что если это чудовище просто и без разговоров оторвет мне голову, ведь обещал запытать? Меня же никто не станет защищать, идти против своих!

Напуганное воображение уже рисовало картину, как меня заковывают, бросают в телегу и, не давая воды и еды, везут на суд в Тимирай, там умные маули решают, что я совершила великий грех, и умерщвляют глупую Нику особо жестоким способом. Первым порывом было встать и бежать с воплями. Но я просто не смогла поддаться ему. То ли прилично треснулась о мореное дерево головой, то ли слегка переборщила со своими экспериментами и дурацкими действиями, но ноги и руки не слушались, я с трудом сохраняла себя в сидячем положении, уперевшись обеими руками в пол. Голова кружилась, и дико хотелось прилечь на минутку. Но моя соображалка орала в голос, что ей надоело быть в отключке. Это неприятное занятие надоело и мне. Пугают, знаете ли, пробуждения в этом месте, что ни новый день, то проблемы, стрессы и куча вопросов. Сомневаюсь, что найду ответы хоть на один в беспамятстве – все они здесь, в моем кошмаре. Многочисленные прочитанные книги подсказывали, что теоретически можно выплыть и из моего состояния. Надо просто найти способ проснуться, но для этого нужно принимать активное участие в сюжете кошмара, довести его до логического завершения.

– Хемах, ты же просто гений! Если бы я знал, что ты такой талант… Мне нельзя было сомневаться в твоих возможностях! Я чувствую себя просто прекрасно! Милостивая Бережена, не могу поверить! – безликий вскочил со своего лежбища, двинулся в сторону остолбеневшего уфира. Сделал пару шагов, но при третьем нога подогнулась.

Краснокожий поймал наставника под мышки и усадил на лавку.

– Похоже, я слегка погорячился, – вяло проговорил манеер.

– Ты только что чуть не ушел к Богам! Зачем ты скачешь? – укоризненно сказал Хемах.

– Как ты это сделал? Я думал, что уже видел все, но ты сумел меня удивить! – с придыханием вещал манеер.

– Помолчи хотя бы минуту! – раздраженно гаркнул Хемах так, что все в зале подпрыгнули.

Уфир провел раскрытой ладонью над шрамами наставника. В воздухе заиграл зеленый туман. Все застыли в гнетущем ожидании. Честно говоря, застыла и я. Мне вообще хотелось прикинуться ветошью и не отсвечивать, отчасти, поэтому я не делала попыток пошевелиться. Одна часть меня уговаривала меня же не терять сознание, не расслабляться и заодно не надеяться на мирное решение последствий моего поступка. Вторая часть меня отстраненно прислушивалась к щебету довольного Дэмиандриэля. Моя соображалка подсказывала, что мы все делали правильно и помогли, но вердикт врача был куда важнее собственного мнения, а Хемах в этой компании явно медик, пусть и с оговоркой, что в мире магии.

Наконец, краснокожий выпрямился и медленно выдохнул, прикрыв глаза.

– Что?! – выкрикнула Ишима, не выдержав первой.

– Этого просто не может быть! – тихо выдал уфир и резко повернулся ко мне. Глаза его горели, как у безумца из фильма про маньяков с топорами.

Я успела только открыть рот, как он уже подлетел и легко поднял меня на ноги. Тонкие губы растянулись в очень нехорошей улыбке, а руки так сильно сдавили плечи, что кончики пальцев начали неметь. Он встряхнул меня, но ничего не сказал. Казалось, что его переполняли такие сильные эмоции, что еще немного и он просто задохнется.

– Не надо, пожалуйста! – умоляюще попросила я, хотя прекрасно понимала, что мне уже никто не поможет.

– Маулэя! Вы… Вы…А я… Милостивые Боги…! – только и сумел выдать он, а потом случилось то, чего я никак не ждала.

Я предполагала, что мне могут сказать спасибо. Могли вообще ничего не сказать, ведь я в их мире никто. Могли наказать десятком разных способов, и уверена, что ни один мне бы не понравился. Но то, что сделал Хемах, выходило за мое представление об этих существах, этом мире и моей расе в частности. Он прижал меня к себе. Крепко, но аккуратно, наверное, так прижимают к себе маленьких детей. Потом медленно усадил меня на стол, а сам опустился на колени, обнял мне ноги и, уткнувшись лицом в мои брюки, задрожал. Я даже не сразу поняла, что это не нервный припадок, а слезы. Он плакал по-настоящему. Я с трудом заставила себя погладить его по голове. Растерянно и с мольбой посмотрела на остальных, но, похоже, им тоже требовался пузырек успокоительного и желательно литровый, каждому.

Ишима плакала, издавая такие звуки, будто маленький котенок. Бледный Лиамер переводил ничего не выражающий взгляд с меня на Хемаха. Гном что-то нашептывал себе под нос и шмыгал покрасневшим носом, боюсь предполагать, но, похоже, молился. Эльф смотрел не на меня или Хемаха, а на безликого. Дэмиан просто сидел на лавке в застывшей позе, кажется, даже не дышал с того момента, как Хемах опустился на колени.

'Надо что-то делать!' – встревожено шептала соображалка.

– Хемах, вы чего, а? – мягко спросила я. – Давайте не будем смущать зрителей, вставайте.

– Не знаю как, не знаю чего это стоило, но спасибо тебе! – прошептал уфир, потом поднял голову и всмотрелся мне в глаза. – Я слышал много легенд про чистокровных, но никогда не думал, что это правда, для меня это всегда были лишь сказки… Ты… Вы, маулэя, достойны легенд!

"Отлично! Мало того, что ты ходячий труп, так теперь еще и легенда! Мать, тут дело явно пахнет керосином, ты бы уняла свой энтузиазм, пока по маковке не прилетело!" – прокомментировала моя соображалка.

Я только скривилась.

– Хемах! – рявкнула я. – Помните, что я вам говорила?

Уфир недоуменно моргнул, потом вспомнил и удивленно уставился на меня.

– Я ведь и правда сделаю то, что обещала, – вкрадчиво сказала я.

Хемах поднялся. Его лицо снова превратилось в знакомое мне, без изумления и помутнения глаз.

Я покачала головой.

Хемах молчал. Его лицо из красноватого стало пунцовым, а пальцы сжались в кулаки. Он тяжело дышал, но не пытался ничего добавить или спорить. Почему меня так понесло? Не знаю, но мне просто не понравился его поступок. Я, как и любой человек, хочу, мечтаю, чтобы меня любили, чтобы на меня смотрели с обожанием и восхищением. Честно говоря, думаю, что именно благодаря этому желанию и появились такие профессии, как актер, режиссер и певец. Склоняюсь и к тому, что сам институт семьи был создан не столько потому, что есть потребность в размножении, а сколько из-за желания чтобы хотя бы один человек смотрел на тебя, как на подарок небес. С этой точки зрения понятно и то, почему в реальности нет равноправия, а есть патриархат. Ведь намного проще добиться обожания, если половина биологического вида будет на все сто зависеть от второй. Человечество так жило тысячелетиями, и лишь недавно стало играть в другую игру – "равноправие".

Но то, что было проделано сейчас, не внушало мне ощущения комплимента, не создавало крыльев за спиной, как бывает от признания заслуг. По моему глубокому убеждению, я не сделала ничего, за что меня можно было назвать легендой. А уж слышать подобные слова от существа, который буквально пару часов назад обещал вырвать мне хребет, согласитесь, по меньшей мере странно. Я, конечно, понимаю, что любовь толпы переменчива, как погода осенью, но не до такой же степени… Хемах мне нравился, хотя бы потому, что со мной всегда, за наше короткое знакомство, говорил вежливо и уважительно. Он умный, спокойный, уверенный и чересчур благородный. Такие как он гибли на дуэлях, в битвах и прочих глупостях первыми, не доживая и до двадцати пяти. Уфир вызывал симпатию, но его порывистость действий, словно у испанского кабальеро, беспокоила.

Голос Дэмиандриэля прозвучал как гонг:

– Нам нужно поговорить, – в его голосе не было и тени угрозы, как в беседах со мной, но в корчме резко стало холодно.

– Да! – кивнул уфир и, резко развернувшись, буквально вылетел за дверь.

Безликий медленно поднялся и последовал за другом. Маска на его лицо уже вернулась. У самого выхода он бросил, чуть повернув голову:

– Следите за ней! – и вышел, хлопнув дверью.

Я слезла со стола и пристроилась на лавочку. Хотелось пить и есть, но вставать и привлекать к себе внимание не желательно. Четверка оставшихся воинов расположились за соседним столом, поглядывали на меня молча ошалевшими глазами. Я глянула в их сторону только раз, и этого хватило, чтобы больше не поворачивать голову. Ребята так и не отошли от увиденного, причем так, что не готовы были хотя бы обсудить произошедшее.

'Что бы ты ни сделала, больше так не делай!' – велела соображалка и ушла в подполье.

Слишком много здесь непонятного. Мне бы сейчас не помешал успокаивающий отвар, который привел меня в чувство после пробуждения.

Оцепенение зала разрушило возвращение Веоренты. Мне показалось, что я не видела ее целую вечность. Пышная красавица вбежала в корчму с большим свертком в руках и замерла от удивления. Подол платья вымок в грязи, видимо, она много пробегала по улице. А еще, похоже, за время моей рекламной паузы на улице был ливень.

– Ника? – спросила она.

Я кивнула и поднялась на ноги. Вео подлетела ко мне и порывисто обняла. Я тоже чуть наклонилась и прижалась к ней. От волос хозяйки корчмы пахло мясом, улицей и потом.

– Девочка, я так боялась! Я молилась за тебя! Слава всем богам, ты пришла в себя! – счастливо затараторила она. От ее теплоты у меня сердце сжалось. Честно говоря, опасалась, что она станет меня бояться или ненавидеть за то, что я устроила. – Как твои раны? Как самочувствие? Меня к тебе не пускали, но ты так кричала…

– А кстати, сколько я была не в себе? – уточнила я, перебив ее.

Веорента открыла рот, потом стушевалась и бросила быстрый взгляд на остатки пятерки. Судя по напряженному лицу, с ней уже провели разъяснительную беседу, может, даже напугали как следует. Общение с этими ребятами беспокоило меня все больше и больше. Была бы возможность или хотя бы уверенность в своих силах, рискнула бы сбежать, но это не вариант. Женщина перевела на меня растерянный и чуть виноватый взгляд, потом натянула на лицо невеселую улыбку и спросила:

– Ты, наверное, голодная?

– Есть немного, – признала я.

– Тогда сейчас… – она умолкла на полуслове и уставилась мне в область грудной клетки. Я опустила голову и рассмотрела разорванную ткань со следами моей же крови. – Тебя пытали?

– Нет, как можно?! – ахнула я, делая круглые глаза. – Это я сама себя…

– Сама? – не поверила она.

– Если честно, то я сама не понимаю, как это случилось, – прошептала я и, кажется, покраснела.

– Но сейчас все прекрасно! Так что не волнуйся за меня! – только сейчас заметила, что мы как-то плавно перешли на "ты", что не могло не радовать. Хотелось бы, чтобы в этом кошмаре у меня был хоть один друг. – Так что там с обедом?

– Ой, да, конечно! – спохватилась хозяйка и убежала на кухню.

Я еще раз прокрутила в памяти произошедшее. Честно говоря, ничего удивительного в том, что я сделала, нет. Чтобы ни говорил Хемах, и как бы ни удивлялись остальные, но ничего странного действительно не случилось. Видимо, мне удается программировать свой кошмар. Если сложить все, что случилось, то получится, что все подчиняется моим желаниям, пусть и с трудом. Логично, в конце концов кто должен быть хозяином в моей собственной голове? Хотелось бы знать как проснуться, и есть у меня вообще шанс это сделать? Если это просто сон, и сейчас я в своей кровати, то рано или поздно наступит момент, когда я проснусь и увижу знакомый серый пейзаж за окном. Все несколько сложнее, если я в коме, тогда шансы на то, что этот сон пропадет, стремятся к нулю. Думать об этом не хотелось, но стоило поразмышлять над всеми вариантами.

Честно говоря, сейчас, после того как история с безликим закончилась, приходиться признать, что я уже смирилась с нереальностью всего происходящего. С одной стороны, это дико пугает, потому что все выглядит слишком реально. Мое тело, эмоции, желания – все как у настоящего живого существа. Приходиться напоминать себе, что это все бред, реальный, правдоподобный, но бред, порождение моей головы, не более. А с другой: понимание, что все вокруг сотворило мое подсознание, сильно упрощает восприятие. Этого места нет, даже меня здесь нет, безликого и пятерки нет, а значит, я вольна делать все, что пожелаю. Вот я и пожелала… и ведь сработало! Память нарисовала кадры из одного очень популярного фантастического боевика. Там хакер останавливал пули ладонью и летал*. Но все его совершения начались после того, как маленький мальчик, сидя на полу в старой квартире, сказал:

– Для начала ты должен понять главное… – говорит ребенок.

– Что главное? – с интересом уточняет будущий герой.

– Ложки не существует…

Потом герой в черных очках берет обычную ложку из рук мальчика, смотрит на нее пристально и говорит:

– Ложки нет…

Для меня очень схожая ситуация, только герой в том фильме спасал остатки человечества, а я… А я даже не знаю, зачем все это делаю… Учитывая, что я уже не раз огребала здесь, и боль была длительная, не думаю, что проснусь, если меня убьют. Я вообще ничего не думаю, но понимаю кристально ясно, что больше этот кошмар не будет развиваться сам по себе, здесь все будет по-моему, а я не хочу видеть смерть героев моего ужастика. И не потому что привязалась к ним – как раз наоборот, отдала бы все, лишь бы отвязаться от них, а потому что просто не хочу. Вот такой у меня заскок. К чему все это приведет? Не знаю и даже не догадываюсь… Только вот ощущение невероятного облегчения оттого, что удалось помочь, оттого, что все пошло хорошо стоило всех нервов и трудов. Давно себя так хорошо не чувствовала, как сегодня, когда выяснилось, что я все-таки никого не убила. Думаю, стоит остановиться на этом варианте: я делаю то, что делаю для того, чтобы ловить чувство облегчения и радости.

Вот интересно, а что бы сказал дядюшка Фрейд про такое? Во мне слишком много подавленного сексуального желания к кому-то из родственников? Поведение Хемаха, кстати, тоже лишнее напоминание о том, что я в собственной голове, а не в другом мире. Естественно, что в своих кошмариках я буду легендой и главный действующим лицом. Так что все идет правильно и в нужную сторону, все логично. Понять бы только, кого олицетворяют окружающие меня личности.

Если подумать, то Вео прекрасно подходит на роль подсознательной матери, хотя с моей мамой не имеет ничего общего.

Алан, наверное, мой внутренний ребенок или подавленный материнский инстинкт. Не просто же так я бросилась его защищать.

Хемах, с его вкрадчивым голосом и спокойствием танка прекрасно подойдет на роль отца, если бы он у меня был.

Лиамер похож на кавалера, ухажера, но с его манерами и каким-то немного детским поведением больше смахивает на моего брата. Никогда не думала, что мечтаю о брате, но хотела бы такого, как он.

Кезеф больше всего смахивает на олицетворение моего чувства юмора. Единственный, кто пробовал в моем присутствии шутить и иронизировать.

Эльфеныш – олицетворение сказки. Сейчас кажется смешным, как я вообще могла поверить в то, что где-то есть мир, в котором эльф может быть с вертикальными зрачками и кожей из золотого песка.

Ишима – тут все просто. Она единственная девушка моего возраста, и первая, кто проявил открытую агрессию. Фрейд назвал бы ее моими страхами перед дружбой. Подруг у меня и правда не было никогда, а те что были, быстро переходили в ранг знакомых, а потом и забытых личностей. Я плохо схожусь с людьми любого пола, но куда тяжелее именно с женщинами. И какое совпадение, что в моем сне именно девушка с крыльями первой усомнилась в моей честности, еще до того, как я рот открыла.

Остается два вопроса, к которым еще нет более или менее сносной гипотезы: откуда у меня столько боли? И что олицетворяет безликий?

С болью все ясно без слов. Кошмар должен пугать, вот он и пугает кровью и физической болью. Не удивительно, что раны так быстро заживают. Такая регенерация может быть только во сне.

С Дэмиандриэлем несколько сложнее. Он меня пугает больше, чем все остальное. И при этом у меня хватает мозгов, чтобы отмечать его хорошие поступки. Исходя из всей прочитанной мною литературы, я бы предположила, что он олицетворение моего настоящего отца, которого я не помню. Если Хемах мог бы быть прототипом того, каким я желала бы видеть своего родителя, то Дэмиан – мой реальный папочка. Отца я не помню и не уверена, что хотела бы помнить такого персонажа. Есть и более экстравагантная версия – безликий воплощает в себе мои представления о мужчине вообще, мои страхи. Сомнительно, но многие эскулапы согласились бы с такой версией.

Из невеселых размышлений меня вывела Веорента. Она поставила на стол глиняный горшочек приличных размеров и большую кружку уже знакомого мне успокоительного отвара. Я подняла на нее глаза и поблагодарила. Она ответила мне странным выражением лица, но ничего не сказала. В горшочке оказались овощи, по вкусу похожие на цуккини и мясо. Ела медленно и не разглядывая никого. Не хотелось открывать новую страницу своего сна, сначала надо поесть. Но, как бы долго не растягивалась трапеза, еда рано или поздно заканчивается. Я с сожалением отодвинула пустой горшочек и принялась за отвар. Он уже порядком остыл, и пить было намного приятнее. Сбоку нависла тень. По затылку прошлось уже знакомое мне чувство узнавания, я даже не удивилась.

– Что тебе, Лиамер?

– Как вы себя чувствуете, маулэя? – неуверенно ответили мне.

– Как это все скучно, не находишь? – спросила я.

– Что?

– Не обращай внимания, – отмахнулась я. – Это я так, о своем, ты мне все равно ничем не поможешь! Лучше подскажи, когда мы должны отправиться в Тимирай?

– Наставник говорил, что завтра… – совсем растерянно проговорил человек.

– Еще один день… – вздохнула я, все так же, не глядя на него. – Ладно, завтра так завтра. Как думаешь, мой юный друг, если я сейчас пойду к себе в комнату и немного посплю, это будет считаться бегством? Или кто-то из вас должен пойти со мной и проверить?

– Я… Маулэя… – судя по растерянной интонации, он не ожидал такого вопроса. Кажется, даже обиделся.

– Ясно! – я хлопнула ладонью по столешнице и поднялась на ноги. – Веорента, можно попросить твоей помощи?

Мы поднялись на второй этаж. Может быть, кто-то что-то и говорил, но за нами никто не пошел. Я помогла хозяйке перетащить все тазики, плошки и миски в купальню. Она призналась, что отвары, которыми меня отпаивали, и зелья не ее, а Дэмиана, поэтому я аккуратно складировала все флакончики на один столик. Пока я этим занималась, Вео поменяла постельное белье. Я разделась, ничуть не стесняясь никого, и залезла под одеяло. Веорента что-то спрашивала у меня, но я не отвечала или отвечала, но односложно. Навалилась апатия. Какой смысл говорить с порождениями моей же головы? Укрылась одеялом по самый нос и легко погрузилась в сон. Мой первый сон во сне.

Мне приснилось, как будто я в огромной пустоте, вокруг меня ничего нет. Есть только небольшой освещенный тусклым светом круг, в центре которого я сидела. А передо мной черное пламя. Ластится, струится, счастливо потрескивает и жмется ближе к сердцу. Я с ним играю, поглаживаю. Прошу стать то больше, то меньше. Внезапно нашу идиллию прерывают два голоса:

– Только не говори, что еще сомневаешься, – голос недовольный, похож на тембр Хемаха. – Какие еще чудеса тебе нужны, чтобы ты убедился?

– Мы потеряли слишком много, друг мой, чтобы вот так просто принять в свои ряды нового члена! Я не собираюсь верить всему, что вижу!

– Она маули! Одна из нас, в этом нет сомнений ни у кого, кроме тебя!

– Мне плевать, кто она, потому что и маулихакти может предать!

– Она дважды спасла твою жизнь, и ты еще смеешь сомневаться в ее преданности нам?

– У нее не было выхода! По-другому она просто не могла поступить!

– О чем ты?

– Любой из нас убил бы ее, вздумай она хотя бы подумать об угрозе нашим жизням! Если она подослана, то будет делать все, чтобы втереться к нам в доверие!

– А если нет! Дэмиан, задумайся хоть на мгновение! Если она чистокровная маули, то это значит возрождение Истинного Совета! Это возрождение нашей расы! Может, даже возвращение правящей ветви! Если она единственная, последняя, то мы просто обязаны беречь ее, а вместо этого мы держим ее здесь и пытаем! Это преступление!

– Я не пытал ее! – устало парировал безликий.

– Только вот мне не нужно говорить этого! Я лучше других знаю, как ты умеешь проникать в сознание! Ты выпотрошил ей душу и все равно сомневаешься, почему?

– Да, потому что не увидел там ничего!

– В смысле?

– У нее нет воспоминаний о детстве, юности, о тюрьме, если ее держали в плену. Ничего! Ее словно и самой нет, понимаешь? Я никогда такого не видел! – наставник примолк, а потом совсем тихо добавил – Там одно черное пламя, Хемах! Словно и нет там уже души… Я видел только пустоту и огонь, будто в бездну заглянул. Оно кралось ко мне, уже подумал было, что она вспыхнет и сгорит у меня на руках, но вместо этого она вдруг сжалась в клубок, застонала и рухнула. Я ничего не понял сначала, но потом она проткнула себя…

– Думаешь, она испугалась, что пламя вырвется? – растерянно уточнил уфир.

– Не знаю, но чтобы это ни было, уверен, она не маулихакти.

– Да с чего ты это взял?! – взвыл Хемах. – Она просто больна, и больна уже долгое время. Но ее хворь не повод отворачиваться от нее! Дэмиан, ты всегда был жесток, но честен. Что с тобой творится? Ты сам на себя не похож с тех пор, как ее увидел…

– Да потому что я уже видел такое! – выкрикнул голос безликого, и черное пламя взвилось на высоту моего роста, словно хотело закрыть от его слов и злобы. – Очень много лет назад я видел маули, которая управляла черной магией. Я видел, что она не излучает ничего, кроме пустоты и пламени самой бездны… – его голос стал еле слышен.

– Ее? – уточнил уфир. – Только не говори, что…

– Хемах, чистокровных маули больше нет! И чудо не случится… Наш народ, ты и я, все мы скоро уйдем к Милостивой. Это судьба и данность. Не стоит верить в сказки…

– И это говоришь ты? Ведь она спасла тебя!

– А я спас ее, будем считать это платой!

– Ты не спас ее, а лишь дал немного времени. А она спасла твою душу. Когда я нашел тебя, то был уверен, что остались минуты до твоего последнего вздоха. Я видел это! А я кое-что понимаю… нет, не смей меня перебивать… Я видел, как вытекает из тебя жизнь, и видел, как легко и быстро она влила ее в тебя! Если ты сомневаешься или зол, то пусть так, в конце концов, кто я такой, чтобы вразумлять тебя? Но уйми свой нрав хотя бы из благодарности! Чтобы ты не думал, она маули, а значит, мы должны проявлять уважение…

– Я ничего никому не должен, теперь уже точно ничего…

Голоса плавно смолкли. А я, поглаживая пламя, призадумалась. Из всех книг и фильмов, которые удалось впихнуть в свой мозг, я узнала достаточно о магии или параллельных мирах, чтобы не плавать в неведении. Кое-что можно уяснить без конкретики. Итак, в сюжетах часто обыгрывалось, что герой оказывается в другом мире и на последних абзацах узнает, что это был всего лишь сон. Красивый, продуманный, но сон. Я же нахожусь в куда более выгодном положении. Я поняла, что все это красивая иллюзия еще до того, как проснулась. Разочарование и облегчение накрыло меня раньше, чем всех героев. А из этого напрашивается очень просто вывод – здесь я могу быть любой. Могу стать вселенским злом и уничтожать миллионами, а могу превратиться в добрую самаритянку и всем помогать. Роль супергероя меня не прельщает, как и злодея. Есть и третий вариант: я могу ничего не делать, и позволить сюжету развиваться самому, как это уже было со мной. Но роль пассажира в событиях меня не устраивает просто потому, что я всю свою жизнь пассажир. Я плыла по течению и никуда не стремилась, ничего особого не хотела, так почему бы не поиграть с собственным подсознанием в другую игру? В своих снах я, как правило, оказывалась жертвой, меня били, калечили и предавали. Сейчас, в общем-то, не лучше: я больна какой-то странной болезнью, которую только я не считаю таковой. А что, если поменять направленность? Что, если я больше не хочу страдать?

Как вести себя с тенями? С пятеркой, например? Я, честно говоря, уже немного запуталась, то на "вы" обращаюсь, то как к старым знакомым…

Из сна и размышлений меня выдернули довольно бесцеремонно.

– А ну, поднимайся! – голос Дэмиандриэля, звенел от едва сдерживаемой ярости. Ну, что ему от меня понадобилось?

Открыла глаза и встретилась с серым овалом лица. В комнате было темно. Пара больших свечей в простых подсвечниках слабо помогали. Он стоял около кровати, сложив руки на груди. Хоть у него и не было лица, но, уверена, что он дико зол.

– Я опять что-то сделала? – без особого интереса уточнила я.

Готова поклясться, что он заскрипел зубами.

– Тебе плохо? – спросил он.

– Нет, с чего вы это взяли?

– Что с тобой произошло после… – он замялся. Видимо, назвать мое действие спасением он тоже не в состоянии. Гордый, мать его! Радует, что в этом царстве безумия есть хоть один, кто относиться ко всему происходящему схожим со мной образом.

– Ничего, – пожала я плечами. – Мне просто захотелось спать.

– Да неужели? – с сарказмом спросил он. – А ты скажешь, если что-то пойдет не так? Если почувствуешь недомогание, головокружение, жар – что угодно?

Я вздохнула.

– Не знаю, как к вам обращаться, ведь вы не представились…

– Можешь называть меня просто по полному имени, Дэмиандриэль, – спокойно ответил он. – Я тебе не наставник и не манеер, чтобы ты обращалась ко мне по статусу.

– Отлично! Меня устраивает. Так вот, Дэмиандриэль, может быть я вас удивлю, скорее всего, вы мне даже не поверите, но я умирать не собираюсь. Вам не из-за чего беспокоиться. Хемах уже просветил меня по поводу будущей поездки, так что я не совсем понимаю, зачем вы сюда пришли, да еще ночью.

Он резко опустил руки, и в каждой ладони вспыхнули клинки, те самые, в которые я влюбилась. Он наклонился ко мне и прошипел:

– Только Велер знает, как я мечтаю вогнать их тебе в сердце!

"Мать, ты бы поаккуратнее, а? А то, видишь, мужик на взводе…" – шепотом попросила моя соображалка.

Я всматривалась в потемневший от скудного освещения овал его лица и не могла понять, за что он так на меня взъелся. Ну что я ему сделала? Должна же быть причина такой ненависти. Может, я похожа на его первую учительницу, которая орала и ставила двойки? Может, на первую любовь, которая сердце разбила?

– Думаешь, я не убью тебя, потому что ты спасла меня? – хмыкнул он и один из клинков уперся мне к грудную клетку.

– Думаю, вы не убьете меня потому, как сами сказали, что я вам нужна живой, – спокойно ответила я, даже не делая попытки отодвинуться от клинка. – Я просто не могу понять, за что вы так меня ненавидите? Даже Ишима, которой я тоже не понравилась, в своей ненависти более сдержана, чем вы. Вас уважают и боятся, значит, вы заслужили уважение подчиненных, а это многого стоит. Тогда почему такой… – я замялась, чуть не назвала его человеком, – хакт, как вы, так странно ведет себя с мной?