Текст книги "Маулихакти или Вернись ко мне! (СИ)"

Автор книги: Машенька Фролова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 20 страниц)

– Как? – только и успел спросить его напарник.

С ним прошлось проделать тоже самое. Ладони покрылись волдырями и горели так, что хотелось орать на одной ноте, а лучше отрубить себе руки, потому что боль от ампутации наверняка будет меньше, чем это. В висках не просто стучало. В них били набатом. Первые движения дались нелегко, тело не слушалось совсем. Поэтому первые метры в сторону Амалиэля проделала на четвереньках, потом все-таки поднялась на ноги и, оставляя за собой кровавый след, поплелась к эльфу. Как оказалось, убежала я довольно далеко, и отшвырнуло меня прилично. За время побега как-то упустила, что успела выбраться на главную широкую дорогу.

А вот удар плети пришелся на проселочной тропинке. Там на травке и нашелся Белый с травмированным коленом. Он пытался вылечить себе ногу, поэтому не сразу заметил меня. Хотя как можно не заметить окровавленную фигуру? Мужчина поднял голову, и я увидела короткие каштановые волосы, обычные серые глаза и простое лицо. Никогда бы не сказала, что этот человек убийца. Хотя и про себя я бы такого не сказала, а уже прикончила двоих. Он изумленно открыл рот, но на большее его не хватило.

Я выбросила руку, предварительно представив чего хочу. Облако рухнуло на него, как кусок красноватого стекла с высоты девятиэтажки. Размазало в кровавое месиво. Я успела почувствовать сопротивление его магии, но желание избавиться от врага было куда сильнее какой-то там защиты. Резкая боль в руке заставила рухнуть на колени, а в следующую секунду виски заломило так, что меня вырвало от боли, только рвало не желчью или обедом, а кровью. Легкие сдавило, живот свернулся узлом от рези. На мгновение мир поплыл. Но… Амалиэль! Все потом, успеем еще себя пожалеть и пострадать! В голове что-то щелкнуло, и я поднялась на ноги. Все ощущения отошли на второй план, важным стала только цель.

Эльф нашелся на том же месте, под моим же щитом. И почему он не пропал? Убрать щит, а точнее захотеть, чтобы он пропал, стоило еще одного приступа головной боли. Я рухнула на колени рядом с белобрысым и только тут поняла, что рана куда серьезнее, чем мне казалось издалека и в темноте. Крови под ним натекло столько, что хватило бы на ванну. Невольно скривилась, понимая, что сейчас придется сделать, и что меня ждет потом. Но куды денисься, с подводной лодки?

Прислонила левую руку к ране. Она меньше пострадала. Эльф дернулся и приоткрыл глаза. В серых зрачках боль и пелена.

– Коум? – шепотом спросил он.

– Ага, – устало согласилась я. – Ты лежи смирно, я сейчас дух переведу и помогу!

Потрескавшиеся губы растянулись в усмешке.

– Дурачок, это клинки Белых… Мне уже не помочь. Коум, прости меня! – его лицо стало расслабляться, а зрачки закатываться куда-то в область третьего глаза.

– Эй! А ну не сметь подыхать без разрешения! – взревела я и от души врезала пострадавшей правой рукой по лицу эльфеныша.

И тут же об этом пожалела, потому что боль страшная и, кажется, я содрала себе обугленную кожу. Скривились и сжали зубы мы одновременно. Когда я с трудом разлепила один глаз, на меня уже смотрели изумленные глаза Амалиэля.

– Маулэя!? – простонал он.

– Узнал? Это приятно, а теперь заткнись и дай собраться с силами.

– Маулэя, вы должны уйти отсюда! – с трудом проговорил он и даже попытался оттолкнуть меня.

– Заткнись, говорю! – зашипела я.

Прикрыла глаза и попыталась позвать красное пламя. В ответ – шиш. Внутри лишь холод. Хотелось спать, ноги стали покрываться инеем, руки дрожали. Откуда нашлись те крохи, что нехотя поползли к эльфу? Не знаю, думаю, что только на одних морально-волевых. Боль в голове была такая, что даже орать не было сил, горло сдавило. Мозг просто отказывался фиксировать столько страдания на квадратный миллиметр тела. Казалось, что плавиться вся кожа, все внутренние органы. Но даже в этой пытке какая-то часть меня максимально трезво отслеживала сколько еще осталось до заживления. У меня сложилось четкое ощущение, что я бросаю энергию в бездонную яму и сколько не бросай, все мало и мало.

В какой-то момент эльф перевернулся на бок, и нас вырвало уже синхронно, только его едой, а меня кровью. Перед глазами все расплывалось. Тошнота снова и снова подкатывала к горлу.

– Маулэя? – прошептал эльф.

– Идти сможешь? – спросила я, стараясь не моргать. Боялась, что если моргну, могу просто не открыть глаза.

– Да-а, думаю да, – ответил он.

Вот и отлично. Упираясь руками о стену сарая, поднялась. Теперь не было боли, а была только мольба всего тела об отдыхе. Каждая клеточка измученного организма молила о сне, просто о том, чтобы присесть. Я поднырнула под руку эльфа и едва опять не рухнула под его весом. Он еле стоял на ногах.

– Маулэя, как вы это сделали?

– Что я опять сделала не так? – сдавленно полюбопытствовала я, хотя беседа нам сейчас обоим нужна пуще кислорода.

– Как вы сбежали от Белых?

– Кто сказал, что я сбежала?! – возмутилась я. – Я их как бы… в общем, они нас больше не побеспокоят.

– Вам нужно бежать к наставнику! Если они схватят вас, то всему конец!

– Амал, вы меня пару дней назад даже не знали, о каком конце ты говоришь?

– Это не важно! Раз Боги послали нам надежду, то… мы должны защищать вас!

– Отлично! Вот и давай, сейчас доползем до корчмы, там и начнешь меня защищать!

– Но…? – эльф едва не рухнул, поскользнувшись на том, что осталось от Белого с перебитым коленом. Я встала поудобнее и помогла ему пройти мокрый участок.

Шли дальше молча, и это меня нервировало. Если эльф потеряет сознание, я просто не смогу нести его на себе.

– Эй, дружок, ты чего примолк? – преувеличенно весело спросила я, что в сочетании с его сипением и моим постаныванием прозвучало не очень.

– Так вы сказали правду? – каким-то не своим голосом спросил он.

– Когда и по поводу чего? – не поняла я, делая еще один шаг.

– Вы сказали им, что убивали братьев. Я думал, это была такая хитрость, чтобы обескуражить их. А вы на самом деле одна убивали Белых?

– Знал бы ты, сколько я их уже покрошила, – простодушно протянула я.

– Но как?!

– Они мои тени, сколько себя помню, всегда их убивала. Но эти трое дались с трудом. Если бы они не расслабились, ничего бы не получилось.

– Трое? Значит, вы убили всех?! – и голос какой-то странный. Наверное, от потери крови такой.

– А что? Мы к этому делу привычные…

– Зачем вы мне помогаете? Мне уже никто не поможет, вам нужно быть под защитой, если они еще пришлют братьев.

– Вот мне интересно, вы все такие пессимисты? То я у вас умру со дня на день, то наставник ваш, теперь вот ты… И заметь, еще никто не умер! Надо верить в лучшее! Я вообще думаю, что ты дотянешь до ста!

– Мне уже семьдесят четыре, – сдавленно проговорил белобрысый где-то над ухом.

– Ну, откуда я знаю, сколько вы, хакты, живете?!

– Вы? – недоуменно повторил он.

– Ну, мы, сколько мы живем…

– Вы не знаете даже, сколько живут маулихакти и при этом убиваете Белых?! – и опять голос странный.

Наверное, это что-то да значит, но лень думать. Надо идти вперед, пока не кончились силы.

– Я могла бы убивать и зайцев, но этих как-то привычнее, – ответила я и нервно хохотнула, представив, как по лесам выслеживаю невинных кроликов, чтобы придушить.

– Маулэя, с вами все в порядке?

Я зашлась в приступе смеха.

– Нет, меня только что чуть не прикончили три козла, я пру на себе эльфа и дико хочу спать! Ты прав, со мной не все в порядке!

На крыльце корчмы эльф распахнул дверь, и мы двумя кулями рухнули на пол. Он слабо застонал, чему я искренне порадовалась. У меня же сил на стоны просто не было. С трудом удалось повернуть голову в сторону лестницы и увидеть, как по ней сбегает Дэмиан. Сначала он бросился ко мне, но мне удалось объяснить, что кровь не моя, и он переключился на эльфа. Я как раз успела рассмотреть, как фигура наставника склоняется над Амалиэлем, и начать дремать на полу, прежде чем меня поставили на ноги, и я увидела перекошенное от удивления и ужаса лицо уфира.

– Ника! – заорал он, подхватывая меня на руки и перенося на один из столов.

– Это не моя кровь! – возмутилась я. – Амал…

– Дэмиан! Скорее…!

Я попыталась встать, но фигура манеера уже успела материализоваться около меня.

– Хемах, у Амалиэля рана от меча, ему нужна…

– Помоги! – дрожащий голосом взвыл уфир.

– Она же сказала, что это не ее кровь, Хемах… – укоризненно начал хакт, но осекся на полуслове. Его глаза сверкнули в темноте.

– Со мной все в порядке! – попыталась отвязаться от лишнего внимания я.

Дэмиан неожиданно совершенно осипшим голосом и каким-то отрешенно-холодным тоном скомандовал:

– Хемах, иди к Амалиэлю!

– Но…

– Иди, я сказал! Ему нужна твоя помощь!

Хемах бросил на меня полный ужаса взгляд и вышел из поля зрения.

Наставник просунул правую руку под моей головой и легонько приподнял, прижал к себе. Так, что я оказалась в положении полулежа.

– Амалиэль, – снова начала я. – На нас напали, и его ранили мечом. Я пыталась помочь, но не уверена, что получилось. Сил уже почти не осталось…

– Ему помогут, – как-то очень-очень ласково ответил мне Дэмиан, так что меня сразу прошиб холодный пот. – Я найду тех, кто это сделал, обещаю! Они пожалеют, что родились, клянусь!

Я с трудом подавила смешок.

– Я убила всех. Представляете, я убила троих! Раньше как-то просто было, а сейчас трудно, – стало холодно. Тело забила мелкая дрожь.

Хакт сильнее прижал к себе.

– Девочка, – только и сказал он.

Я уткнулась носом в его камзол. Пару раз вдохнула приятный запах, а потом призналась:

– Я так устала. Столько сил ушло, а их всего трое было, не понимаю, почему так…

– Белые! – громко выкрикнул эльф. – Хемах, клянусь Богами, она убила трех Белых!

Дэмиандриэль дернулся и отодвинулся от меня, чтобы заглянуть в глаза. Несколько секунд он молчал. А потом все так же ласково, приторно ласково проговорил:

– Отдохни, девочка! Сейчас это не зазорно.

И опять же что-то здесь не так, но я так устала, и думать просто нет сил. Благодарно кивнула овалу лица, улыбнулась самой счастливой улыбкой и уткнулась носом в мягкую ткань, под которой бугрились мышцы. Хакт только крепче прижал к себе и, кажется, даже затаил дыхание, словно чего-то ждал.

"И что бы это значило?" – с явным одесским выговором поддела меня моя соображалка, прежде чем я окончательно рухнула в объятья Морфея.

– Все! Перекур… – прошептала я в подступающую темноту.

От автора:

* Главная героиня вспоминает сцену из фантастического боевика "Матрица" (I часть).

Глава 6
За глупые подвиги надо платить! Болью, кровью и глюками, которых не забыть…

"Дружба все видит и ни на что не обращает внимания.

Любовь на все обращает внимание и ничего не видит."

Дон Аминадо

Искренне надеялась, что погружусь в спасительный сон и хоть ненадолго забуду о боли и всей этой ситуации. Отключится сознание, и буду плавать в безвременье, пока не высплюсь, как следует. Но вышло иначе… Хотя следовало догадаться, что просто сон мне не светит. Любопытно, а каковы шансы сойти с ума в дебрях собственного подсознания?

Сначала все было так, как и положено. Прикрыла глаза и провалилась в никуда. Перестала чувствовать тело и себя. Обычный крепкий сон. Только продлился он недолго. Сознание резанула вспышка, и я оказалась под потолком корчмы. Вишу и с высоты, которая почему-то кажется куда больше, чем четыре метра, наблюдаю за… собой. Я, точнее тело Ники, лежу на столе. Видок, надо признать, не слишком приятный. Вся в подсохшей крови Белых, со стола несколькими струйками капает уже моя кровь. Отличаются оттенки. Почему-то сейчас это особенно заметно. У Белых она красная, как и положено, а вот у меня темно-бордовая, почти черная. Лицо в мелкую царапину, как будто дралась со стаей кошек. Одежда изорвана, к тому же в толстой корке из грязи и крови.

Руки… н-да… руки выглядели ужасно. С кистей словно содрали верхний слой кожи, а мышцы оплавили горелкой, до нескольких вздувшихся волдырей. Воротник на голове тоже лишился верхнего слоя, а сквозь грязь проглядывали кости. Видать, я приложилась намного сильнее, чем думала. Все тело какое-то слишком уж расслабленное. На лице застыла идиотская улыбка, а глаза полуприкрыты. Причем одно веко опущено чуть ниже, чем другое. Сквозь серые ресницы можно хорошо заметить, что зрачки замерли в одном положении.

Я еще не все понимала, хотя стоило бы. Фигура Дэмиана, который любезно подставил себя в качестве подушки, ссутулилась и склонилась над столом. Голова опущена так, что почти полностью закрывает мое лицо. Он как-то слишком сильно прижал к себе, так что моя голова резко откинулась назад. Мне стало даже как-то стыдно, что он так переживает. Одежда на нем явно дорогая, похоже, мундир, а после разговора с эльфом у меня закрепилась четкая ассоциация, что безликий что-то вроде генерала. А он ко мне так прижимается, что уже сам весь в грязи и крови. Перевожу взгляд на мою счастливую физиономию и чуть удивляюсь тому, что веки и зрачки остались в том же положении. Хотя от такого рывка головой назад я должна была проснуться, но нет.

Безликий выпрямляется, поворачивает голову к моему лицу, и я снова ощущаю волну стыда. Надо было не спать укладываться, а в купальню бежать. Выгляжу же просто отвратительно. Не то чтобы я стремилась понравиться кому-то из пятерки, но я же все-таки девушка, а все девочки чуть двинутые на своей внешности. Безликий медленно, даже как-то слишком медленно укладывает меня обратно на стол. При этом одна из обожженных рук проходится по столешнице непосредственно ожогами. Боль должна быть адская, но я даже не поморщилась. Дэмиан упирается руками в столешницу и застывает немым изваянием.

Хемах возится на полу с Амалиэлем. Все тело эльфа покрывает зеленоватая пленка. Блондин что-то кричит, возмущается, ему так же на повышенных тонах отвечает уфир. В общем, буйный пациент и нервный врач. Радовало, что рана больше не кровоточила. Шрам останется крайне уродливый и бугристый, но жить эльф точно будет, что не могло не радовать. Перевела взгляд на манеера, что-то с ним было явно не так. Он уперся локтями в стол, на котором я дремала, и обхватил голову руками, на густых голубовато-сизых волосах оставались кровавые разводы.

Внезапно наставник выпрямился, поднял меня на руки и довольно грубо перевернул на живот. Меня от его действий передернуло. Он будто не живую девушку переворачивал, а колоду. Я мысленно пообещала себе врезать по наглой моське при первой возможности. Нет, я конечно знала, что несмотря на красивые слова они не испытывают ко мне большой симпатии, но чтобы так, как с ненужной вещью… Это уже слишком! Звук, наверное, был достаточно смачным, потому что Хемах резко вскочил с колен на ноги, и даже корчившийся на полу эльф попытался поднять голову.

Краснокожий что-то сказал и замер. На лице отразилось удивление, а затем лицо побелело. Действительно, кожа стала почти как у человека, годами не видевшего солнца. Только мелкие чешуйки около ушей и линии волос оставались красновато-бурыми. Дэмиандриэль в два движения разорвал остатки жилета и рубашки. Побледневший друг попытался его остановить, но схлопотал приличный удар в левую скулу.

Меня не слишком заботила их возня. Я смотрела на то, что стало с моей спиной. Мама дорогая…! Читая о средневековых пытках, я хорошо запомнила советы одного католического священника палачам о том, как надо бить плетью с крючьями, чтобы металлические наконечники не зацеплялись за ребра, иначе грешник умрет слишком быстро, а кромсали только кожу и мышцы. Вот в чем-то похоже… Услужливое воображение тех лет мигом вообразило предварительную пытку одного очень известного в мире человека. После подобной процедуры он еще нес на изувеченной спине приличных размеров столб, хотя историки спорят: может, это был и крест. Я человек не слишком верующий, и потому всегда себе слабо представляла, как человек с содранной кожей, сломанными ребрами и внутренним кровотечением может переть на себе такой груз как бревно. А вот сейчас склонна предположить, что такое вполне могло быть в реальности. Я же Амалиэля как-то дотащила до дома.

У меня не было кожи. Приличный кусок моей плоти просто аккуратно срезали, оголив мышцы, а в одном месте разрезав и их. Сквозь кровь хорошо проступал позвонок в окружении обугленной плоти. Мышцы покрывала тонкая корка, и я вспомнила, как после удара плетью пламя обожгло спину. Но я не чувствовала боли или неудобств. Могла ходить, хотя сейчас не понимаю как…

Эльф что-то кричал на полу. Хемах пытался оттащить от меня безликого. А тот только стоял и смотрел мне на спину. Я не могла понять, почему никто из них ничего не делает, неужели надеяться, что само затянется? Может, и так, я же себя проткнула когтями – и ничего. Только все равно как-то слишком легкомысленно они себя ведут. По лестнице сбежали Ишима, Лиамер и Кезеф. Видимо, на крики – судя по лицам, все орали достаточно громко. Я бы с удовольствием и дальше смотрела это немое кино, но где-то за спиной заиграла флейта или что-то на нее похожее. Мелодия была прекрасна. От нее сжалась сердце, хотелось слушать и слушать вечно такую красивую музыку. С любопытством обернулась и застыла.

За спиной была Вселенная. Да, да, самая настоящая. Огромное, безграничное пространство космоса со множеством разноцветных туманностей, далеким блеском звезд и чернотой всех возможных оттенков. Раньше мне казалось, что черный, как и белый цвет не имеющий оттенков. Черный – он везде черный, но как я ошибалась… А прямо передо мной вырос темно-синий тоннель с ярким фиолетовым светом в самом конце бесконечного пути. Музыка продолжала звать к себе из этого далекого огонька.

А я обернулась и еще раз посмотрела в комнату с моим телом на столе, с капающей с него кровью, вспомнила свои полуприкрытые глаза и то, как бесцеремонно и жестко меня перекинул на живот манеер. Снова обернулась к туннелю. С одной стороны мое тело, с другой…

"Свет в конце туннеля, да? – скептически полюбопытствовала моя соображалка. – У всех он как у людей, белый, а у тебя, значит, фиолетовый? По ходу, ты все-таки допрыгалась и умерла!"

Я сделала шаг, хотя и не чувствовала, что у меня есть ноги, и зашагала по туннелю. Изнутри он оказался полупрозрачным, так что я любовалась видами вселенной.

"Ты как хочешь, но я бы, если мы с тобой проснемся, больше никогда не стала бы смотреть фильмы с сюжетом о посмертии! Мало тебе фэнтезийных кошмаров с магией, хочешь еще и этот туннель постоянно наблюдать?!" – верещала соображалка, явно впадая в истерику.

У меня же истерики не было. Я просто тихо поражалась возможностями человеческого мозга. Это ж надо, так все подробно продумать! Правы все-таки ученые, которые утверждают, что, несмотря на развитие техники, вопросов о структуре сознания больше, чем ответов. Музыка становилась все громче, точнее, ближе. От созерцания окружающей вечности меня отвлек мелодичный голос, нежный голос, с едва слышной хрипотцой:

– Любимое дитя, твой путь окончен. Я провожу тебя в покой!

В нескольких шагах от меня появился силуэт из фиолетовой энергии. Мне сложно было сказать, женская или мужская фигура передо мной, но по голосу явно женщина. Она протянула ко мне левую руку и поманила к себе. Не могу сказать, что я против покоя. Я как раз за него всеми фибрами своей души, но конкретно сейчас мне вспомнился совет мамы никуда и никогда не ходить с незнакомыми людьми. Я замерла в нерешительности. Музыка чуть увеличила громкость, но мне уже не казалась такой приятной.

– Дитя, больше нечего бояться… – ласково увещевала фигура. От нее не исходило угрозы. Она лишь жалела меня и сочувствовала. – Ты погибла, и, как бы ни скорбело сердце, пора уйти…

– Думаете? – с сомнением уточнила я, отступая еще на шаг.

Фигура резко замерла.

– Кто ты?

– Ника, – неуверенно промямлила я, и сделала еще шаг назад. – Тут случилась небольшая ошибка, я пойду, наверное?

– Стоять! – скомандовали мне.

Я замерла, причем не по своей воле. Что-то мягко зафиксировало меня в пространстве. Тела у меня не было, но то, что было, не могло двинуться ни на миллиметр.

Фигура стала приобретать более четкие контуры. Фиолетовое сияние пропало, а на его месте оказалось нечто. С первого взгляда явный мужчина, скорее даже юноша с темно-фиолетовыми волосами чуть ниже линии плеч. Очень высокий, я со своего положения дышала ему в живот, если говорить иносказательно. Крайне хрупкого телосложения. На серой коже рук, шеи и лице выступали фиолетовые переплетающиеся линии. В чем-то это очень напоминало мой рисунок. Только у меня были черные разводы, а у этого юноши насыщенного фиолетового цвета. Одет он был в странный камзол темно-серого оттенка с широкими рукавами. Без пуговиц и молнии. Узкие брюки в тон и черные высокие сапоги. Весь его наряд только подчеркивал худобу и хрупкость слабого тела, но что-то мне подсказывало, что внешность обманчива. На голове существа был похожий на мой воротник, украшенный большими цветами и россыпью камней. Если у меня воротник на голове был цельным, то у него был словно разбит на две половины. Получилось два плоских рога. Представьте, что рог разрезали по внутренней стороне, а потом вывернули под сто восемьдесят градусов. Вот нечто подобное и венчало голову юноши. Я отметила, что лицо у него прекрасное, но что именно меня поразило, не могла понять. Память словно отказывалась фиксировать его черты. Смотришь – красавец, отвернешься – не можешь вспомнить, что видел.

Пока я рассматривала его, он с прищуром вглядывался в меня. Так продолжалось довольно долго, пока, наконец, он не наклонился прямо ко мне и только сейчас я поняла, что передо мной не хрупкий юноша, а красивая девушка, просто с мужскими, резкими чертами лица и фигуры.

"Андрогин! " – ахнула моя соображалка.

Ее лицо из напряженного вдруг просияло от радости. Пухлые губы растянулись в улыбке. На щеках появились маленькие ямочки. Свет удачно упал на ее лицо, и я заметила дорожки слез на щеках. Она плакала. Глаза вспыхнули ультрамарином:

– Великая Мать, она не забыла про нас! Ты – ее дар нам обоим!

– Не совсем поняла, о чем вы, – прошептала я.

– Меня зовут, Бережена, и теперь ты – Первое мое дитя, снова! – она с улыбкой наклонилась и ласково поцеловала, как мне кажется, в лоб, если бы он у меня был.

От ее прикосновения меня окутала волна восторга и полнейшего счастья. Никогда не испытывала нечего подобного, даже не знала, что такие эмоции возможны. Казалось, еще мгновение, и меня просто разорвет от счастья, как бы смешно это не звучало. Его было слишком много для меня одной, хотелось выбросить в мир, поделиться со всеми этим блаженством.

Миг наслаждения, нестерпимого восторга, как и полагается, сник до того, как я к нему привыкла. И сменился таким же невыносимым страданием.

Сначала навалилась тяжесть. Словно к ногам привязали гири, за спину рюкзак для похода на Эверест, а к рукам кандалы. С трудом осознала, что это не вариация пытки, а я просто вернулась в тело. Никогда не думала, что ощущение себя в плоти, может приносить столько дискомфорта. Вокруг меня темнота, и понимаю, что надо открыть глаза, надо задышать, потому что грудная клетка сдавлена мертвым грузом, но не знаю, как это сделать. Пока ждала подсказки свыше, то есть озарения с идеей, в темноту прорвались голоса:

– Дэмиан, прошу тебя! Мы должны ее сжечь! – этот голос знаю. Хемах.

– Уйди! И слышать не желаю твой лепет! – голос наставника, только какой-то очень усталый и злой. Со мной он говорил более дружелюбно, даже когда угрожал.

– Ты хоть представляешь, что будет, если черная магия вырвется из ее тела? Мы, эти люди – все в смертельной опасности!

– Эти люди? – вкрадчиво прошептал он. – Эти люди?! Ты предлагаешь уничтожить единственный шанс на спасение от страшной болезни, потому что кучка подлых людишек может сдохнуть?! Они предали нас, вызвали Белых, а теперь я должен защищать их? Не будет этого!

– Даже Совет ничего не сможет сделать с телом! Я вообще не понимаю, почему она еще не истлела, как другие…

– Потому что она не маули! – взревел безликий где-то совсем рядом.

– Хорошо, я признаю, ты был прав. Ее смерть все расставила по своим местам. Она не одна из нас…

– Уйди! – сквозь зубы прорычал Дэмиандриэль. – Иди к остальным и готовь портал!

Наверное, Хемах хотел еще что-то сказать, но передумал, глубоко вздохнул, так что даже я услышала, и вышел. Послышались удаляющиеся шаги, протяжный скрип двери. Кто-то подошел ближе, присел где-то совсем рядом и тоже вздохнул.

Опять тишина. Лежу колодой и пытаюсь разобраться, как включить свет, в смысле открыть глаза. И вдруг:

– Я не сказал тебе спасибо, – тихо проговорил Дэмиан. – Я так давно никому не говорил слов благодарности, что забыл, как это нужно делать. Ты действительно спасла нас, а я даже не могу подарить тебе погребение по правилам твоего народа. Прости меня! Знаешь, кем бы ты ни была, из тебя вышла бы прекрасная маули. Когда-то давно маули умирали за хактов, прикрывали им спину, а сейчас каждый сам за себя. Все ждут конца. Но ты – другая. Ты спасла всех нас… и меня. Хотя из нас двоих ты, наверное, желала жить больше. Если бы не твоя болезнь, твой прах остался бы в усыпальнице. А так тебя будут изучать те, за кого ты отдала жизнь, – и снова вдох, словно с силами собирается. – Я ведь не соврал этому дураку, когда сказал, что ты не маули. Ты настоящая маулихакти, Первая! Только Первая-Из– Детей могла отдать жизнь за незнакомого юного хакта, а потом еще и просить прощения, что не вылечила раны. Когда-то очень давно я знал одну маули, которая легко отдавала все, что имела. Я не спас ее. Не спас и тебя…

Я, если честно, заслушалась. Голос у него приятный, особенно когда не угрожает и не орет. Но его речь прервал стук в дверь. Причем не скромный, а настырный, с притензией. Дэмиан быстро поднялся и отошел от меня или от того места, где стоял. Опять скрипнула дверь.

– Амалиэль, Боги, зачем ты поднялся?! – возмутился безликий.

– Я должен ее увидеть, никто не говорит, что с ней! Я должен знать, насколько все плохо!

– Она сейчас спит! – прошипел Дэмиан. – Возвращайся в постель! Ты еще слишком слаб для подобных путешествий…

– Я чувствую, что мне лгут. Никто не говорит, какие у нее раны, ведь Хемах думал, что она умирает. Я должен знать, ведь это все из-за меня!

– Как только она проснется, я приведу тебя к ней! Хемах! – выкрикнул манеер, потом снова понизил голос. – Сейчас и тебе, и ей нужен отдых. Плевать на себя, так подумай о своем маули! Что будет, если рана опять откроется? Коум не должен видеть тебя больным, мы еле его успокоили. Он с трудом поверил, что ты остался жив… – слова Дэмиандриэля прервались возней и звуком распахивающийся двери.

Пауза длилась достаточно долго. Минуты две. А в темноте это очень долго.

– Что… – осипшим и дрожащим голосом начал эльф. – Что это такое?!

– Мы должны были так поступить… В ее теле скрыт секрет контроля черного пламени. Амалиэль, ей уже не ничем не помочь, но она может помочь нам…

– Вы! Как вы могли?! Она ведь спасла меня, а вместо почестей получает это?!

– Поиски лекарства – наш долг! – повысил голос Дэмиан.

– Какое лекарство? Вы погубили свою маули, теперь глумитесь над телом последней чистокровной! Вы и свою так же убили, да?! – сорвался на крик эльф и застонал.

Снова возня, звуки ударов и проклятья. Дэмиан ругается так, что мой мат не проигрывает в сравнении с этими хитросплетениями слов и звуков.

– Дэмиан, шароуз* меня раздери, что ты творишь?! – вопль Хемаха на мгновение перекрывает шум драки. – Отпусти его! Ты сейчас просто забьешь его до смерти!

Шум драки усиливается из-за нового действующего лица. Слышится странный гул. Потом что-то ударяет меня. Я даже почти не почувствовала, будто мячик из ваты кинули и попали по ноге. Затем гул перекрывает треск, словно над головой пучок сухих веток ломают. И мир взрывается!

Запахи, звуки на пределе громкости и ощущения… И боль! Болело все! Не было ни одного места, которое бы не сигнализировало о травме. Секунду пытаюсь сдержаться, перетерпеть, но на большее не хватает, и начинаю орать!

В какой момент поглупевшие от острой боли в спине глаза умудрились рассмотреть подлетевшую фигуру в черном? Не знаю, но вцепилась я в Дэмиандриэля, как в родного. И, кажется, даже попыталась укусить, чтобы хоть на мгновение перестать орать. Почему вцепилась в него? Ну, в эльфа вцепляться нет смысла, ибо он тоже раненый. В Хемаха не захотела, потому что этот гад предлагал меня спалить. И потом, я же девушка, а мы падки на сопливые речи, в которых сильный мужчина предстает слабым, а мы можем поиграть в сестру милосердия и поддержать страдающего самца. Я не лучше и не хуже прочих барышень в этом смысле: тоже показалось, что Дэмиан заслуживает сочувствия.

Где-то читала, что мужчина ищет в каждой женщине сплав матери (чтобы любила так же беззаветно и все прощала), и суккуба (чтобы в постели была умопомрачительна). С женщинами та же ситуация: каждая девушка ищет в мужчине отца, чтобы защищал и оберегал, и зверя, чтобы его приручить и почесывать животик, когда у того будет плохое настроение. Автор утверждал, что каждому время от времени нужно чувствовать себя слабым, чтобы его пожалели, поддержали и ободрили, а время от времени и героем, способным прикрыть от невзгод. Склонна согласиться с этим утверждением. Я вот тоже расчувствовалась от его слов, хотя прекрасно знаю, что Дэмиан не то существо, которому нужна поддержка и сочувствие – веет от него стальным стержнем и гранитным характером. Вот и потянулась, как к спасительной ниточке.

Он обнял меня и что-то кому-то приказывал. Я не слышала, продолжала кричать, периодически переходя на стон. Слава всем Богам всех миров, но продолжалась моя агония недолго. В какой-то момент боль стала отпускать, и я смогла, наконец, открыть глаза и осмотреться.

Вокруг легкая дымка из зеленоватого и голубоватого пара. Расположилась я на руках у наставника. Вцепилась в его камзол покореженными, почерневшими пальцами, как в любимую игрушку. Поднимаю голову и встречаюсь с овалом его маски.

– Ника? – сипит он, совершенно ошеломленным голосом. Так могла бы спросить и я, если бы увидела инопланетянина.

Прокашлялась, кивнула и улыбнулась.

– Почему так больно? – задаю самый главный вопрос.

Дэмиан вздрагивает и поднимает голову. Поворачиваюсь в том же направлении и вижу круглые глаза Хемаха и Амалиэля. Все прилично побиты. У Хемаха разбита бровь и нос. У Амалиэля на скуле приличная гематома. Хемах, поддерживая эльфа, выполняет функцию костыля.

– Маулэя, вы живы?! – первым отмирает блондин.

– А что? Не похоже? – попыталась пошутить я, но шутку не оценили. – Все со мной хорошо, только все болит, а спина и руки особенно! – горестно пожаловалась я.