Текст книги "Маулихакти или Вернись ко мне! (СИ)"

Автор книги: Машенька Фролова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 20 страниц)

Хакт – это друг! Самый близкий, самый честный, самый настоящий друг!

– Я сам себе не поверил! – звонко возвестил паренек и разревелся.

У мальчика окончательно сдали нервы. Я его боль ощущала почти физически. Коум сбрасывал накопившееся напряжение, которое сковывало его ледяным ужасом изнутри. Я чувствовала, как его страх, его молитвы Богам уходили из глубины души с каждой новой слезой, с каждым всхлипом и новым вздохом.

На руки упала капля. Мне потребовалось несколько секунд, чтобы сообразить, что это собственные слезы. Я настолько растворилась в эмоциях юного маули, что грань между моими и его чувствами стерлась. Я чувствовала его боль, как свою собственную. Быстрым движением похолодевших пальцев утерла слезы.

Несколько раз глубоко вздохнула, восстанавливая душевное равновесие. Неужели, я могу чувствовать эмоции маулихакти? К Накириэлю у меня появились новые вопросы. Меньше всего на свете мне хотелось бы, без собственного на то желания, влезать в чужие мысли и чувства. В своих бы разобраться.

Внезапно воздух вокруг Коума задрожал. Я удивленно моргнула и быстро огляделась. Все, и толпа, и пятерка, и встречающий отряд, и даже несколько стражников в латах тихо переговаривались, кто-то из женщин сострадательно всхлипывал, кто-то прятал глаза, но определенно, никто из присутствующих не видел, что происходит.

Только эльф напрягся, и склонившись к самому уху подростка пытался пробиться сквозь избыточные эмоции своего маули. Амал понял, что произойдет, поднял голову. Наши взгляды встретились. Мой удивленный и его напуганный.

Воздух вокруг маули перестал дрожать. Секунда затишья – и через ткань одежды стал пробиваться оранжевый дымок. Он быстро заклубился и сгустился. Амал пытался оторвать от себя парня, затряс его за плечи, но магия уже набирала обороты. Аура Коума быстро увеличивала круг влияния. Криков эльфа уже не было слышно, только по открытому рту и капелькам пота на лице было понятно, что эльф кричит.

Всадники шарахнулись в стороны. Кто-то закричал. Пошла цепная реакция. Весь отряд рассыпался. Хакты спрыгивали с седел. В толпе кричали уже несколько женщин. Заплакали перепуганные дети. Я все еще не понимала до конца, что происходит, когда спрыгивала из седла. Кобыла встала на дыбы и рванула галопом в один из переулков. Земля дрогнула. Легкий, почти неощутимый толчок землетрясения сработал на толпу не хуже увесистого пинка. Не прошло и полминуты, как мы остались на маленькой площади перед аркой одни.

Я оказалась между Амалом с Коумом и кругом из хактов. Отряд Ольгерда встал первым кольцом, за их спинами расположилась пятерка Хемаха. Все произошло так быстро, будто ребята этот маневр репетировали раз сто.

И снова толчок – по мостовой пошли трещины. Коум, наконец, разжал пальцы и опустился на колени. Рядом обессилено опустился и Амалиэль. Было в его движениях что-то неестественное, неправильное. Из эльфа словно все силы выкачали. Похоже, он даже равновесие удерживал с трудом. Вертикальные зрачки эльфа расширились настолько, что почти полностью закрыли радужку. Его губы беззвучно что-то шептали, но ни звука не доносилось до меня. Даже упавший Коум коснулся камней совершенно беззвучно, что невозможно в принципе. Вокруг маули и хакта словно образовалась какая-то звуконепроницаемая зона.

Над головой раскрылся купол радужного пузыря, потом еще один и еще, и еще. Каждый, из присутствующих хактов раскрыл свой защитный купол. Оранжевый туман вокруг парня коснулся первого пузыря и отхлынул, как волна, и снова ударил в стенки поля. Слева, в нескольких метрах от меня вперед выступил Дэмиан. Я, словно во сне смотрела, как безликий сделал первых шаг к юноше. Под его ногами оранжевый туман расступался и смыкался сразу за ним, словно отрезая путь к отступлению.

Манеер двигался как-то медленно. Чувство такое, будто смотришь фильм в замедленном режиме, только временной поток, на этот раз был тем же самым. Просто манеера сдерживала энергия маули. Именно она связывала, облепляла и замедляла каждое движение манеера.

Я огляделась. Медленно двигался не только безликий, но и все остальные. У многих на побледневших лицах проступил пот. За спинами хактов уже мелькали спешащие маули, но все они неуверенно замирали в нескольких метрах от защитных щитов. Никто не мог бы нам сейчас помочь.

Внутри, в глубине живота прошла мелкая дрожь, которая быстро перешла в мурашки и холод на коже. Интуитивно резко обернулась к манееру. Безликий дернулся, вырывая собственную голову из вязкой энергии. Та распалась на несколько щупалец и снова потянулась к наставнику, связывая и утягивая его к земле.

Я слишком поздно поняла, что манеер вымотан до крайности, что у него просто не было сил, чтобы сопротивляться бесконтрольной силе маули. Поздно сообразила, что он просто не хочет причинять боль Коуму, или не имеет на это право, как и любой из хактов. Понимание всего происходящего пришло ко мне, как обычно с опозданием и пушным зверьком приличных размеров.

Манеера неожиданно пронзило одно из щупалец. Мужчина дернулся, замер – и забился в мелкой судороге, нанизанный как бабочка на булавку. Только булавка была размером с копье. Одновременно с этим несколько других щупалец рванули в разные стороны и вверх. За секунду больше половины пузырей перестали существовать, а создавшие их хакты рухнули в оранжевый дым.

И все без звуков, все в тишине.

Что делать? Как помочь? Как все это остановить?

Напрашивалось два варианта. Очевидно, что проще просто убить Коума. Если не будет источника разрушений, то энергия просто растворится в ауре мира. Но, убивать подростка, только за то, что он не смог сдержаться, сохранить равновесие духа было бы преступлением, за которое и казнь – милостивая награда.

Вторым, не менее очевидным вариантом был побег. Что может быть проще: взять ноги в руки и рвануть с места на четвертой скорости? Но, этот вариант я даже не рассматривала. И не из-за героизма, если кто-то все-таки допускает мысль, что я героиня, мать ее! А из-за того, что просто не рассматривала. Мысль о том, что я могу убежать, когда Дэмиана пришпилили, когда Амал то ли в шоке, то ли в ауте была мерзкой.

Мы в ответе за тех, кого приручили. А этих двоих я уже спасала, а значит, просто обязана довести дело до логического конца. Хотя в чем именно этот самый логический конец – не представляла. Главное, что сейчас я чувствовала свою ответственность за них обоих.

Когда я сделала первый шаг к Дэмиану, четкого плана у меня не было. Честно говоря, никакого плана не было. Я просто шла. Шаг за шагом. Вздох за вздохом. У меня складывалось неприятное ощущение, что ноги утягивает в топь, грудь сдавливает влажная глина, а в легкие забивается густой и едкий дым.

Что я могла противопоставить против энергии маули? Я каждой порой своего и без того не слишком здорового организма чувствовала, что эта энергия сильнее моей красной. Как я это определяла – ума не приложу, просто знала. Я ничего не могла. У меня не было моей магии, не было черного пламени. Кстати, сейчас я не ощущала даже его попыток прийти ко мне на помощь. У меня не было оружия, не было вообще ничего. И смешно было бы предполагать, что я сильнее самого манеера, а его уже успешно раздирали на части.

Я просто шла. Сколько прошло времени, сколько еще щитов лопнули за мой бесконечный путь? Без понятия! Главным было лишь дойти. Мозг, зомбированный идеей, даже не пытался рассмотреть то, что будет когда дойду. Меня это не волновало и не касалось.

Я дошла. Встала в метре от манеера. Щупальце, превратившись в сверкающее копье, пробило мужчине правое плечо. Видимо, манеер все-таки успел уклониться – и удар, предназначенный в грудь, прошил плечо. Сейчас он висел, как свиная туша на крюке мясника, в пятидесяти сантиметрах над землей и заливал мостовую собственной кровью. Я была уверена, что боль от такого должна быть чудовищной, но маска никуда не пропала. Она просто застыла, будто гипсовый оттиск. Как же пугающе выглядит дёргающийся человек без лица, даже с учетом того, что все вокруг залито счастливым оранжевым цветом, а сам мужчина и не человек.

Не знаю, почему я схватилась за энергию. Просто протянула руку и ухватила мнимое древко копья. Энергия в ладони дрогнула и дернулась, как живая, стремясь высвободиться, но я только сильнее сжала захват. Ухватила второй рукой чуть ниже, точнее ближе к манееру. Встала напротив наставника и дернула на себя изо всех не слишком великих сил. Копье вышло из тела манеера, вырвав кусок мяса и ткани. Дэмиан рухнул.

Оранжевое море вокруг восприняло это как личное оскорбление. Дым отхлынул от стен щитов и поспешил ко мне. Не успела моргнуть, как все вокруг пропало. Магия накрыла меня с головой, лишая зрения и всех прочих чувств. Пропал манеер, хакты, да и весь мир в целом. Только я на дне этого апельсинового океана.

Ладони обожгло. Щупальце, которое я все еще удерживала в руках, решило сменить тактику. С десяток мелких червей стали прогрызать кожу, проникая в ладони. Жуткое до седых волос ощущение шевелящихся под кожей червей, которые не просто шевелятся, а еще и обжигают мясо под кожей.

Жуткое и тошнотворное, но не до такой степени, чтобы забыть про вторую цель. Я медленно развернулась через левое плечо и двинулась через океан, от яркости которого уже резало глаза.

«Оранжевое небо, Оранжевое море, Оранжевая зелень, Оранжевый верблюд, Оранжевые мамы… – старательно напивала мне соображалка.»

«А мамы-то у меня и нет, – ответила я.»

Колени подогнулись. Воздух уже не поступал в легкие, но он мне сейчас не нужен, как и ноги. Я добралась.

Руки нащупали безвольное тело Коума, развернули к себе лицом. Я ухватила его за ткань рубахи. Пальцы скользили от крови, и я едва не выронила маули из захвата. Не уверена, что у меня хватило бы сил на вторую попытку его поднять. Злость на себя и на этого сопляка придала сил. Я притянула его к самому лицу. Пока мои глаза не встретились с его пустым и безжизненным взглядом.

Что такое проникать в чужой разум собственным измочаленным сознанием? Падение с большой высоты в бездну без кислорода. Органы скручивает в трубочку и вжимает в позвоночник до тех пор, пока не пропадает ощущение самого тела и позвоночника.

Через мгновенье пропали все ощущения внешнего мира. Я легко приняла идею того, что мира вообще больше нет. Есть уже знакомое мне место без начала и конца. Вселенская пустота безвременья. Я уже была здесь несколько раз. Правда была я в своей пустоте и в своем безвременье. А это место Коума.

Стоило подумать о мальчике, как впереди показался большой костер. Хотя это было сложно назвать костром. Скорее огромный невидимый бокал, в котором плавает живое мандариновое пламя, а на дне этого бокала скукожилась щуплая фигурка перепуганного подростка.

У меня не было тела, точнее я его не видела и не ощущала, но я прыгнула в бокал. На миг перестала существовать. А может и на целую вечность. В этом месте нет времени. Его пламя сожгло меня без остатка. Я точно знаю, что растворилась в этой силе и в ней же воскресла, как мифический феникс. Правда, легенды, сказки и песни деликатно умалчивают о том, насколько это больно – возрождаться из небытия. Что такое смерть души и что такое ее боль! Особенно, если до этого момента ты знала только физическую, телесную боль. Чертовы легенды и мифы, они всегда подло молчат о самом главном!

– Коум! – я снова сгребла парня в охапку.

Только здесь у него не было одежды, поэтому мои пальцы легко ухватили тонкую кожу не хуже ткани рубахи.

– Что? Что вам нужно?! – возмутился перепуганный подросток, который уже успешно забыл, что еще жив.

– Ты тупой, трусливый сопляк! – заорала я, ему в лицо. – Ты, там, снаружи, сейчас всех убиваешь!

– Что? О чем вы?! Кто вы?

– Возьми себя в руки! Ты всех убьешь! Черт с тобой! К Богам вашим и всех хактов, которых ты уже вырубил, но ты убиваешь Дэмиана, ты убиваешь Амала!

В испуганные глаза мальчишки пришло понимание. Миг темноты – и я снова на мостовой Тимирая. Вокруг пыльная взвесь. Я стояла в центре приличной воронки, глубиной метров в семь. Рядом стоял шокированный содеянным Коум, который озирался по сторонам. У наших ног тихо кашлял Амалиэль. Вокруг крики и стоны. Шуршали, падающие на дно воронки, камушки и пыльные дорожки.

– Живем! – облегченно вынесла вердикт я.

Увидела манеера, который пытался подняться из воронки, оставляя за собой кровавую дорожку на сухой земле.

Я вздохнула и махнула рукой. Движение, которое я точно проделывала впервые, почему-то далось так легко и просто, будто всю жизнь только этим и занималась. Мое правое плечо стянуло – легкий отголосок того, что случилось с манеером.

Губы сами собой растянулись в облегченной улыбке.

Коум протянул ко мне руку и открыл рот, чтобы что-то сказать или спросить, но это было последним, что я увидела.

Глава 10
Ученья свет спасает всегда, даже впотьмах казенного дома

Нравственный человек много делает ради своих друзей и ради отечества, даже если бы ему при этом пришлось потерять жизнь.

Аристотель.

Понимание того, что я все еще живу, пришло, как всегда, вместе с болью. Очнулась я от того, что затекшая из-за неудобной позы шея нещадно ныла. Разлепила веки и застонала от рези в зрачках. И снова зажмурилась, чтобы лишний раз не травмировать высушенные глазки. Дернулась – и снова застонала, на этот раз от резкой боли в спине и руках.

– Вот интересно: я когда-нибудь проснусь в этом теле без мата?! – скрежеща зубами, просипела я.

Во рту, что называется, кошки отдыхали.

– Это, как я понимаю, вопрос риторический и ответа не требует. Или же тебе нужна точная дата столь значимого события? – вопросили откуда-то сверху.

Я застыла в ожидании, что после гласа с небес меня поразит молния высочайшего гнева.

Учитывая, что меня в последние дни много раз били и не только головой, и не только по ней многострадальной, не стоит удивляться, что голос Накириэля я на пару секунд приняла за ответ высших сил. И не надо смеяться! Я бы на вас посмотрела, если бы вас так помотало, как фиалку в болоте.

Открыла один глаз и медленно скосила его вверх. Призрак маули висел надо мной в метрах четырех. В позе, будто на кровати развалился, положив ногу на ногу. Воин подмигнул мне. Я облегченно выдохнула и поморщилась от боли в спине. Ребра сдавило так, словно на них кирпичи грузили. Оглядела себя. Ничего особенно нового не увидела. Руки по когти забинтованы тугим бинтом, то же самое сделано и со спиной, и с грудью, со всем корпусом и бедрами, так что можно сказать, что одежда у меня есть. Но, кроме бинтов и серых просторных шортиков на мне не было ничего.

Кривясь, села и огляделась уже по сторонам. Итак: достаточно большое, теплое и сухое помещение. Без окон и дверей. Из светло-коричневого отполированного камня. Размером метров в двадцать пять квадратных. Постель здесь заменяла большая ступенька, выдолбленная в камне. В противоположенном конце комнаты была небольшая полочка, на которой устроилась миска с парой плодов местного фрукта, названия которого я так и не запомнила, и большой глиняный кувшин. Но, самым удивительным было то, что в этой комнате не было углов. Все они были либо скошены, либо просто отсутствовали. Были лишь слабые намеки на них. А сам потолок постепенно сужался кверху в одну точку, из которой лился приятный золотой свет, создавая неподдельное ощущение уюта и тепла. Как бы не смешно, это ни звучало, но я б сказала, что нахожусь в капле, как ее рисуют в мультиках.

Села, придерживая бинты сбоку. В этом не было нужды – о моих ранах капитально позаботились – просто сработал инстинкт придержать болючее место при движении.

– И куда я попала на этот раз?

– О-о, это поистине легендарное место, – тут же отозвался дух маули, – тюрьма Тимирая. В этих казематах кто только не сиживал в свое время. Если бы маули так не чтили некоторые традиции, здесь стоило бы сделать место уединения.

– Тюрьма, значит. И давно я тут?

– День и две ночи, – послушно отчитался призрак, все так же плавая где-то над головой. – Я уже начал опасаться, что ты проспишь все самое интересное, и мы не успеем поговорить.

– И что, в твоем понимании, самое интересное? – спросила я, гипнотизируя кувшин.

Накириэль все понял без слов. Кувыркнулся в воздухе. Подхватил сосуд и поднес мне.

В жизни вкуснее воды не пила. Видимо, город обзавелся местным вариантом минеральных вод.

– Как что, суд, конечно!

Я кивнула, не отрываясь от горлышка.

Призрак хмыкнул и отобрал кувшин.

– Все, хватит пока, а то плохо станет.

Я едва не расплакалась от обиды, но смолчала. Дух вернул кувшин на полочку и подплыл ко мне. Устроился на полу напротив и выжидательно уставился.

– Я должна что-то спросить?

– А как же возмущенные вопли, что тебе здесь не место, что никаких преступлений ты не совершала и вообще…?

Я поморщилась и медленно пристроилась к теплому камню стены.

– Я не настолько верую в собственную непогрешимость и праведность каких бы то ни было властей, чтобы устраивать подобные спектакли, к тому же мне просто лень.

– А ты умнее, чем кажешься, – заметил дух с мягкой улыбкой.

– Это комплимент или оскорбление? Я слишком плохо тебя знаю, чтобы распознать.

– Я уже говорил, что хотел бы стать тебе другом.

– Друзья не бросают, когда происходит такое! А ты унес свой призрачный зад!

– Ты обвиняешь меня в собственной глупости! – возмутился маули. – Тогда, скажи: какой падший пойдет на маули во время утраты контроля!? Ты – майарайя, к тому же раненая. Он – вадраай, и на сильных эмоциях от воссоединения со своим хактом! То, что ты осталась цела не иначе, как чудо милостью Великой Матери, не иначе. – дух возмущенно ударил кулаком об пол, от чего на камне появилась небольшая ямка.

– Чего? Ты вообще о чем? Сам же утверждал, что я самая-самая. Или мне нужно было их всех там бросить?!

Накириэль схватился за голову. Я смутилась окончательно.

– Ладно, не злись. Все понимаю, глупость сделала. Но, в свое оправдание могу сказать, что я ничего не решала. Оно, как-то само вышло.

Дух поднял на меня заинтересованный взгляд.

– Само, говоришь?

Я молча кивнула.

– Хорошо, думаю, стоит начать с самого начала.

– О, это я знаю. Сначала ничего не было, потом случился большой бум…

Бац – маули отвесил мне звонкий подзатыльник. Да так, что я чуть кончик языка себе не прикусила.

Призрак вернулся на свое место, устроился поудобнее и вопросил:

– Нашутилась? Теперь давай серьезно. Итак, существуют несколько вариантов реальностей или пространств. Тут названия не важны. Есть реальности развитые и не развитые. Есть пространства, где нет ничего, кроме времени. Туда еще предстоит прийти Богам и сотворить миры и души, а потом и тела разумных. Неразвитые реальности – это те, где еще предстоит развиться духовным сущностям. Есть пространства, где нет материального, а только духовное. Есть реальности, где вокруг материального существуют десятки пространств духовных. Всего этого слишком много и говорить об этом можно часами.

Тебе важно знать, что среди многообразия реальностей есть настолько развитые, что они легко поглощают и стирают соседей. Твой прошлый мир, относится как раз к выпитым мирам. Кто-то когда-то очень давно, возможно, еще до зарождения вашей расы пришел в него, и твой мир проиграл войну. Его энергию выпили. Уничтожали тех, кто правил, поглотил души и бросил пустынную планетку. Возможно, так поступили и со всей твоей вселенной. Кто теперь может знать? Важно, что тот мир оказался выброшенным зеркалом. В него больше не приходят могущественные сущности, не открыты порталы в другие реальности, а сами разумные стали подобны муравьям, в сравнении с теми, кто там когда-то жил. Выпитые реальности, не всегда гибнут за мгновенье, Милоника, они могут умирать долго и мучительно.

Мне вспомнилось, что в земной цивилизации, человек, который показывает чуть больше способностей, чем все прочие уже чуть ли не бог. Сколько за всю историю человечества было людей, способных на нечто эдакое: хождение по воде, исцеление болезней, двигать предметы и прочее? Единицы, но о них еще при жизни складывали легенды. Они становились у истоков великих побед, воин и даже религий.

А здесь? Здесь чуть ли не каждый владеет тем, что в моем мире послужило бы заключением в засекреченную лабораторию на пожизненно. И почему я сразу не обратила на это внимания? Почему легко и просто приняла, что сама маг? Наверное, потому что сказок начиталась, да и сама не верила в происходящее.

Накириэль кивнул, подтверждая мои мысли.

– Твой прошлый мир стал, как бы сказать, «закрыт» от прочих. Уйти оттуда единицам удается, ты же здесь. А вот вернуться или принять кого-то – уже нет. Может, когда-то в него приходили иные разумные, но уже очень давно этого не происходит и не будет. Мир умирает.

Вспомнились и многочисленные легенды, причем у любого народа про разных монстров, драконов, гарпий и прочих. Может и правда когда-то в голубом небе планеты Земля летали драконы из иных реальностей?

– А есть миры-перекрестки, – продолжил маули, – в которые можно прийти и уйти по своему желанию. Главное быть достаточно сильным и пробить канал для перехода. Достэя именно такой мир, мир-перекресток. К нам можно прийти и уйти. Здесь столько энергии в душах разумных, что для подобного не нужны особые обряды или артефакты, как в других мирах.

Но, наши Боги пришли именно в эту реальность не просто так. Они выбрали этот гибнущий мир, на заре времен не просто так. В тонких гранях этого пространства спрятана не только мощь полноценного мира, но и нечто, за чем с большой охотой пожелают прийти многие. Они и приходят…

Дух умолк, а в глазах смешалась боль и гнев. Я ждала, когда собеседник справится с воспоминаниями. Наконец, он тряхнул головой и уже более бодрым голосом продолжил:

– К моменту прихода сюда Бережена и Велер были сильно ослаблены. Можно сказать, они были слабее многих Богов в соседних пространствах. Они спрятали это самое нечто в тонких планах. После возрождения мира они создали нас – маулихакти. И дали нам источники силы. Предполагалось, – мужчина брезгливо поморщился, но все же продолжил: – что Источники силы или нашей магии послужат для защиты расы, для ее усиления во время войны с теми, кто явится. Они же должны были помочь юным маули и хактам расти и развиваться в настоящих воинов и защитников мира.

– Здесь должно прозвучать «но», – заметила я.

Маули усмехнулся.

– Так предполагалось. Так было написано в древних текстах, когда еще были Первые из Первых, которые могли проникать на тонкие планы Богов и говорить с ними, но, шло время. Маулихакти мельчали, а неведомые враги все не приходили. Глупо развиваться, когда ты и так самый сильный. Новые поколения не видели смысла в развитии. Былые победы прошли, утонули в песках забвения. Спустя тысячу лет, разве кто поверит, что их предки победили невероятно сильных врагов? Все стало легендами, мифами и сказками. А сейчас, наверное, и их нет. Только все забывают, что время – относительно. У нас минуют эпохи, а у наших истинных врагов дни и годы. Они сильны, как и прежде, только когда они снова придут, здесь уже не будет ни маулихакти, ни их Богов.

– Философия и религия меня сейчас не слишком заботит, – напомнила я.

– Крах нашей расы случился не по вине Богов или наших истинных врагов. Он случился из-за нас самих. Мы просто выродились. А когда, начались воины с местными расами за источники силы, наш конец был предрешен. Когда именно и кому взбрело в голову, что магия маулихакти может послужить и другим расам – не знаю. Но, идея правит до сих пор.

Те же Белые были созданы именно для того, чтобы заполучить наши Источники. В конечном итоге мы отвернулись от истинных целей и обратились против собратьев по дому. Тогда это казалось единственно верным решением. Ведь эльфы, люди, гномы и прочее убивали наших детей. Против подготовленного воина другие расы мало, что могли противопоставить. Поэтому они поступили проще – лишили нас будущего. Со временем раса переселилась вот в такие города, как Тимирай. Поближе к источнику и максимально укрепленные. Должен признать, что в темные эпохи, и мы творили зверства. Мы тоже убивали целыми народами, а иногда и расами, истребляя обидчиков под корень. Как понимаешь, это не стало для других поводом отказаться от мысли об истреблении нас. Просто к наживе с течением веков прибавлялись все новые и новые причины и цели: страх, ненависть, месть.

Потом, во времена небольшого затишья, в наш перекрестный мир пришли уфиры. Они просто пришли и быстро ушли с Достэи, дальше, на поиски своего места в бесконечном Веере Миров, только вот за ними пришли те, от кого бежала такая могучая раса… – дух снова примолк. – Мы спасли мир и уберегли то, ради чего нас создали, но досталось это дорогой ценой. Среди нас почти не осталось тех, кто мог достичь уровня Богов. Все пали в той войне. А после возобновились войны с местными расами. Снова и снова гибли Первые и те, кто был к ним близок по уровню развития.

Накириэль вздохнул и встал.

– Хватит истории и воспоминаний. Тебе важно знать, что в конечном итоге погибли все Первые. После войны с пришлыми у наших Богов просто не было сил на то, чтобы сотворить новых или хотя бы нового. Тогда казалось, что все еще можно поправить, ведь оставались чистокровные. В последней войне с Белыми погибли и последние чистокровные. Теперь только статуи напоминают, какими когда-то были маулихакти. После смерти последнего чистокровного нас оставили в покое. Уже пятьдесят лет нас не истребляют, а просто ждут, когда мы умрем сами.

Он взмахнул рукой – и передо мной раскрылась большая иллюзия или мираж, или голограмма, называйте, как хотите. Это была карта мира из космоса. Вполне себе качественная, с движением облаков, горами и реками. На карте хорошо различались пять материков. Самый маленький, похожий на кляксу от чернил с семью лучами – в центре. По кругу вокруг него четыре вытянутых материка побольше и все пространство между каждым усеяно островами. С первого взгляда было понятно, что Достэя больше Земли, но насколько я сказать не могла даже примерно.

– Мы здесь, – дух ткнул пальцем в точку недалеко от сердца центрального материка, – Тимирай строился и задумывался, как главный оплот расы, поэтому несмотря ни на что он почти и не пострадал.

Я кивнула. Сказать мне было нечего. Точнее вопросов была уйма, но сбивать лектора с нити повествования не хотелось.

Накириэль снова взмахнул рукой – и вместо карты передо мной появилась фигурка маули.

– А теперь о твоей расе, Первая. Маулихакти делятся на маули и хактов, как ты уже поняла. Маули – это материальное тело, которое может и должно перерастать в духовное существо. Маули живут до трехсот пятидесяти лет. Правда, уже очень давно никто до этой отметки не доходил. Полноценно взрослеют маули, как и эльфы в районе восьмидесяти, иными словами с этого возраста они могут давать полноценное потомство.

Я с трудом удержалась от возгласа. Восемьдесят лет! Неудивительно, что они вымирают, как мамонты.

– Это плата за силу, – пожал плечами дух.

Для него это было абсолютно нормальным. А для меня еще долго будет поводом для нервной икоты.

– Семей, как у эльфов, гномов или людей у нас нет. – тоном опытного учителя огорошил меня Накириэль. – Мы создаем союзы, когда того желаем и до того момента, пока этого желает выбранный. Большинство живет меньше нас, а потому такие союзы не длятся дольше пятидесяти лет. Рожденные в таких союзах дети развиваются намного быстрее чистокровных маули, поэтому их всегда было больше. К тому же чистокровных и Первых не слишком волновала так присущая иным расам ревность, поэтому один маули мог иметь несколько союзов сразу. Большинство тех, кого ты уже видела это потомки или родственники тех, с кем заключен союз. У нас нет кланов или родов. Все дети одинаково важны, кто бы ни был их отцом и матерью. Чистокровных и полукровок мы всегда оберегали, защищали и растили одинаково.

Тушите свет! У меня просто не нашлось слов. Да и что можно на такое сказать?

– У маули существует семь ступеней развития его личного огня, его магии. Каждый развивается индивидуально и в большей степени самостоятельно.

Красная магия – майарайя – первая ступень. С ней все рождаются, и чистокровные, и Первые, и полукровки. Это магия физического тела, магия крови и памяти предков. Именно она спасла тебя от смерти при нападении Белых.

Оранжевая магия – вадраай – вторая ступень. Магия роста и буйства желаний. О ней нам рано пока говорить, если переживешь суд, то расскажу.

Желтая магия – ниран – третья ступень. Магия спокойствия и самоконтроля.

Зеленая магия – анарайя – магия отдачи. Ты уже заметила, что те, кто достиг зеленого цвета – целители. А все потому, что желая отдавать и спасать, можно и исцелять.

Голубая магия – вишайдра – магия дара и таланта. Твой знакомый манеер как раз из этой касты.

Синяя магия – аджарай – стать больше, чем тело и дух, стать выше привычного.

Фиолетовая магия – рааран – наивысшая точка развития. Последний кто ее достиг умер в последней войне, и как ты уже, наверное, догадалась, в последней битве.

Я смотрела, как клубы магии вокруг фигурки меняют свой оттенок. После насыщенно фиолетового фигурка растворилась в воздухе.

– А черная магия? – спросила я.

Лицо Накириэля не изменилось, но я могла поспорить, что в камере стало холодно.

– Черный, – начал он, – это цвет безвременья. Даже у порождений бездны или уфиров нет этого цвета в магии. Черный не просто так символ конца всего. Истинно черный оттенок магии поглощает даже свет. Такой есть только у одного существа во всех пространствах. Когда-то люди совершили большой грех – посягнули на чужое, на то, что им не принадлежало. Великая Мать наказала всех нас, оставив жалкую крупицу украденного на Достэе – и теперь первозданная чернота гуляет по миру и уничтожает все. Та черная магия, что убивает разумных здесь именно первозданная, созданная чтобы стирать все и вся. Можешь считать ее просто смертью. Спасения от нее нет и быть не может, потому что создана она и дана нам за наши грехи.

Дух наткнулся на мое лицо и слегка сбавил тон.

– Я знаю, что ты уже и сама поверила этому мальчишке, что в тебе скрыт секрет от болезни. Но, как не печально, он ошибался. Никто кроме Посланницы не сможет совладать с такой силой.

– Но, почему же тогда я все еще…?

Дух пожал плечами.

– Возможно, потому что эта не та черная магия, а просто результат переселения осколка твоей души в новое тело. А может, потому что ты Первая. Кто знает?

– Осколка? – не поняла я.

Мужчина вздохнул и присел рядом.

– Ника, – начало мне уже сразу не понравилось, – в последнем своем рождении ты погибла полностью. Твоя душа была развеяна по Вееру Миров. Что именно сохранило остатки тебя – я не знаю, но именно крошечная часть души, маленькая искорка попала в твой прошлый мир. Как тебе удалось родиться там, в новом теле и как такое вообще возможно, после развоплощения души? Я не могу ответить на этот вопрос, прости. Но, та девушка, с которой я сейчас говорю и та, кто жила здесь – это разные существа. Ты не помнишь своих прошлых жизней именно из-за этого. Иначе бы, ты уже давно вспомнила, если не все, то многое из прошлого.