Текст книги "Увидимся в Новом Свете (СИ)"
Автор книги: Марьяна Брай
сообщить о нарушении
Текущая страница: 19 (всего у книги 23 страниц)
Повернувшись к нему лицом, я перекинула его одеяло на его спину, а свои руки аккуратно положила между нами. Только начинало светать, и было бы неплохо развести костер, но вставать не хотелось.
Он спал глубоко и совершенно не реагируя на мои движения. мне это показалось странным, ведь человек, если спит один очень долго, чувствует все колебания, что касаются его тела. Я чуть подняла голову – все, кроме Сквонто были здесь. «Видимо, его очередь дежурить» – подумала я, уложила голову обратно на локоть Бернарда, чуть подняв его запястье, чтобы не затекла его рука.
И тут я услышала вдалеке речь. говорили индейцы. Очень приглушенно, горлово, фыркали лошади, перебивая их, но я различала как голос Сквонто, так и еще несколько незнакомых мне голосов.
– Бернард, – прошептала я чуть слышно прямо в ухо мужчине, что лежал рядом, и легонько прикрыла ладонью его рот, чтобы он не крикнул проснувшись.
– Да, я давно слушаю, тихо, Элиза, нам нечего бояться – они говорят спокойно. Джейкоб и Малкольм тоже уже не спят, – ответил он, прижимаясь влажными губами к мочке уха. – Ничего не бойся!
Глава 66
Утром я делала вид, что в общем-то ничего и не произошло, и я не лежала рано утром лицом к лицу с мужчиной, не рассматривала его, когда он, как оказалось, и не спал вовсе. А еще мы ждали, когда Сквонто сам заговорит об утренних гостях, но он молчал.
Сразу после завтрака мужчины впрягли лошадей, чтобы продолжить дорогу. Джейкоб и Барбара вели лошадей. Впереди шли остальные, прокладывая путь.
Это оказалось очень сложной работой – все приходилось делать быстро, чтобы лошади не меняли темпа, иначе, плот относило назад. Привязанные к нему лодки помогали только на плёсах, где гребцы могли легко провести его с воды. Большую же часть времени приходилось тянуть, помогая лошадям в местах, где река была узкой, а течение сильным.
Домой мы пришли только к вечеру. Путь в несколько часов мы преодолевали целый день. Быстро поужинав, поставив и накормив лошадей, все завалились спать, не дожидаясь темна. Теперь все ночевали в доме. По утрам были такие холодные туманы, что, просыпаясь в ознобе, можно было подумать, что тебя облили. Наше лето закончилось.
Сквонто и Клер перебрались на клеть, которую мы называли вторым этажом. Там мы хранили семена, муку, запас пороха. Окно там использовалось бы при необходимости как смотровое – в него был отлично виден выход на озеро.
Охота становилась все лучше. Птица была крупной, подросший молодняк оленей сам становился легкой добычей. Мы вошли в сезон серьезных последних запасов, где каждая ягода, гриб или травка с еще большей любовью откладывалась в хранилище – страх голодной зимы и нападения заставили нас сделать запасы еще и в горах.
Джейкоб и Бернард трудились со станком, привлекая и Малкольма к работе рядом с ними. Сквонто полностью посвятил себя охоте и запасам копченого мяса и рыбы. Все остальные заканчивали со штукатуркой дома снаружи. Глина хоть и была доступным и простым материалом, особой прочностью с улицы она не отличалась, и мы решили, что небольшие запасы мы будем хранить в сарае на случай, если зимой отвалятся куски.
Стены были хоть и не совсем толстыми, чтобы хорошо хранить тепло, но так мы были защищены от сквозняков. Масло для ламп решили использовать скромно – только на момент подготовки ко сну. Вставали с первым светом, потому что спать ложились очень рано. Вот тебе и принудительный, но естественный распорядок дня!
– Я давно должен был это отдать, Элиза, но все не решался, боясь, что ты скажешь «нет», – вдруг произнес Бернад, оставшись со мной наедине в кухне, что использовалась теперь только для копчения мяса для запасов и запекания на углях для еды.
– Что отдать? – обернулась я к нему, вспоминая, что так давно он говорил мне о каком-то подарке, что привез из Монреаля.
– Вот это, – он протянул мне в раскрытой ладони кольцо. Оно выглядело так, будто было сделано из перекрученной в тонкий канат проволоки, но это было серебро. В аккуратно раздвинутое умелой рукой плетение был вставлен небольшой камень, ценности которого я не приняла значения в первые минуты, так как казался обычной каменной породой.
– Это золото, Элиза. Это не простой камень, но я хочу, чтобы ты носила его не на пальце, а на шее, потому что чужим людям не стоит знать, что у нас есть золото, – посмеялся он.
– Тут совсем мало, чтобы люди начали бы обращать на него внимание, – отшутилась я, примеряя его на палец и удивляясь, как аккуратно смотрится неприметный, совсем не обработанный металл с хорошо протянутым серебром.
– Я должен был сказать тебе раньше, но говорю сейчас, Элиза. Мы теперь на стороне индейцев…
– Как это?
– Помнишь наших гостей в лесу, с которыми говорил Сквонто?
– Да, но уже подзабыла, хотела, чтобы Сквонто сам рассказал все.
– Мы дали клятву, что в случае любого нападения, не важно, французы это будут или англичане, мы останемся на стороне индейцев. А вы, в случае, если с нами что-то случится, должны говорить, что были нашими пленницами, – опустив глаза продолжал Бернард.
– Как это?
– Это не обсуждается. Мы заключили договор с индейцами, и теперь у нас есть информация о металлах, среди которых есть и золото. Мы можем использовать породу, чтобы не покупать железо, можем добывать золото там, где еще не было англичан, но мы поклялись, что не используем их дары против них.
– Клер знает?
– Надеюсь, потому что именно так изначально Сквонто и договорился с могавками…
– С самого первого дня? Это он тебе сказал? Так вот почему они были так гостеприимны. И что, теперь вы обязаны воевать на их стороне? Участвовать вместе с ними в набегах на английские поселения, если вдруг это понадобится? – начинала «закипать» я от такого глупого обмена.
– Нет, мы просто не должны бороться против них, Элиза.
– Почему мы узнаем об этом так поздно?
– Потому что вы женщины, и не должны думать об этом.
– Клянись, что, хотя бы ты будешь обсуждать со мной каждый будущий шаг, Бернард, иначе, мы ничего не сможем изменить, иначе, мы возможно не сможем спастись в сложной ситуации, – смотря ему прямо в глаза шептала я.
– Зачем, Элиза? – удивленно переспросил он.
– Потому что они могут изменить предначертанное, Бернард, – вдруг позади я услышала голос Сквонто. Быстро обернулась, и увидела Клер с ее индейцем. Она была напугана, или же удивлена.
– Да, Бернард, ты можешь не верить, но мы знаем, что будет с этими землями даже через несколько веков. Но ты должен хранить эту тайну, – продолжила за Сквонто Клер. – Я знаю, что Сквонто пришлось договориться с могавками ради нашей безопасности, и по сути, он обещал, что будет стрелять в англичан, но раз только так, он прав, иначе мы умерли бы еще тогда, когда прибыли сюда.
– Откуда вы знаете?
– Они видели будущее, Бернард, и нельзя больше молчать о своих планах. Нам нужно всегда говорить о том, что узнали, что хотим сделать, – спокойно говорил индеец, а лицо Бернарда приобретало выражение неприятия подобной модели.
Неужели он просто против того, чтобы женщины решали их будущее, против того, чтобы советоваться с нами и прислушиваться к нам? Неужели даже индейцы умнее европейцев, и свою гордость воспринимают всегда в правильном русле, а не только вовремя битвы полов?
– Ты расскажешь мне все? – смотрел на меня безотрывно человек, чье кольцо я так и не сняла с пальца, тем самым дав ему понять, что я согласна.
– Да, но только тогда, когда это будет действительно необходимо, Бернард, и если ты мне не доверяешь, я верну твое кольцо, – я потрогала пальцами фактурное украшение и повернула его камнем внутрь ладони.
– Доверяю, Элизабет, только я прошу взаимности, прошу, чтобы и ты мне доверяла.
– Обещаю, – ответила я и протянула ладони навстречу его ладоням.
– Да неужели «горько»! – громко закричала Клер и засмеялась.
– «Горько»? – переспросил Бернард.
– Об этом я расскажу тебе позже…
Глава 67
Начало зимы было красивым и теплым. Снег ложился большими хлопьями, застилая землю, украшая берег озера. В отличие от Плимута, здесь не было пронизывающих ветров, и это радовало. Зимой нас, конечно, могло замести по крышу, кто ее знает, эту территорию, но, озеро большое, и даже небольшой ветер не даст улечься слишком большому слою снега.
Сквонто показал девушкам как из веток можно соорудить снегоступы, которые понадобятся для охоты, и те с радостью перенимали его опыт, готовясь к зимним прогулкам.
Темнело теперь рано, и вся наша жизнь с наступлением темноты концентрировалась в кухне возле очага. И за ужином дом наполнялся каким-то сказочным духом, ощущением полноценной семьи.
Я в такие минуты думала, что в домах, где есть дети, дедушки и бабушки, друзья и хорошие соседи, праздники проходят именно так. Наши разговоры всегда заканчивались раскатами смеха, планы на завтрашний день рисовали дальнейшую картину нашей жизни.
– Когда мне было десять, мы жили на ферме с родителями, далеко от Англии, в деревне, где даже не знали, что в доме может быть чистый пол, – рассказывала о своей жизни девушкам Малышка. – Но все равно, я была счастливее там, чем во времена, когда могла жить в самых хороших гостиницах. Это место напоминает мне мой дом.
– Это теперь наш общий дом, и я рада, что мы все собрались под этой крышей, – продолжала Маргрет, усаживаясь рядом с Джейкобом, угощая его чаем с медом. – Здесь все намного лучше, чем в приходе, правда, девочки?
– Конечно, нас всю зиму кормили гнилыми овощами, и совсем редко мы видели мясо и рыбу, – ответила наставнице одна из сестер. – Да еще и много времени мы проводили в холод на продуваемой всеми ветрами площади, где собирали для приюта милостыню.
– Не надо роптать, детка, Бог давал нам ровно столько, сколько было необходимо, – пыталась приструнить недовольных Маргрет, но уже не так навязчиво. Она стала мягче, женственнее, будто в ней, наконец, починили струны, которые отвечали за это качество. А «настройщик» был не против такого количества внимания – он принимал ее тепло и заботу, отвечал тем же.
Было еще не совсем холодно, и мы продолжали работать на улице – все наше внимание было отдано небольшой стройке места, где мы должны были поставить привезенный станок, а вернее, он уже стоял на полу, а вокруг него строился сарай.
Мы решили не мелочиться, и сразу, там же организовать хорошую кузню. Радости Малкольма не было предела, у него горели глаза по делу, которым он горел. Не зря мы забрали его со шхуны, хоть и считает большинство, что для мальчишки море – предел мечтаний.
У нас был большой дом с мансардным вторым этажом. Первый этаж мы поделили на женскую, мужскую и общую комнату – кухню. У нас была мастерская, объединенная с загоном для лошадей и коз. Куры жили там же.
В мастерской мужчины проводили большинство своего времени – там было теплее, чем на улице работать с деревом и железом. Привезенное Клер приспособление, которое сделали в Монреале по моему чертежу доработал Джейкоб, и теперь у нас была хоть и первобытная ручная, похожая на кофемолку штуковина, но она накручивала обрубки проволоки на длинную.
С первым снегом я вспомнила о походной бане. Шалаш мы строили с Бернардом, и он все никак не мог понять, чего я добиваюсь. За основу я взяла баню из походов, которую мы делали из парниковой пленки – устанавливали в виде шалаша рогатины, внутри складывали из камней очаг, под которым подкапывали ямку для костра, и когда камни прогревались, выносили из очага угли, обтягивали рогатины пленкой.
Всего то и надо было плотно закрыть пленку, плеснуть на камни воды, и вуа-ля, парьтесь как белые люди! Бернард не понимал зачем нужно прогреваться перед тем как начинать мыться:
– Там же можно задохнуться, там не будет воздуха, Элиза, – гундел он, но колотил конструкцию в полтора метра высотой.
– Не задохнешься, я же не задохнулась, – смеялась я, еще больше приводя его в замешательство.
– Где ты этому научилась?
– Потом расскажу, Бернард, я обещаю, что настанет время, и ты все узнаешь.
– Ну хорошо, только я очень надеюсь, что ты сделаешь это раньше того момента, когда я умру в этой вот постройке, – не унимался он со своими страхами.
– Я научу тебя, и ты еще будешь благодарить за эту роскошную процедуру. Особенно после тяжелой работы, – давала я ему надежду на совместное времяпровождение, но пока не представляла – как это может получиться, и понравится ли ей.
По центру мы сложили большой каменный очаг, на который можно было поставить самый большой котел. Внутри могли уместиться человек пять. Если хорошо протопить, наша банька даст фору любому спа-салону, особенно, учитывая выход к озеру.
– Лиственницы летом будут отгораживать постройку от озера, так что и летом здесь можно будет скакать голышом прямо в воду. А зимой я не думаю, что на озере сможет кто-то спрятаться – все как на ладони, – любовалась я видами, и представляла каким станет озеро, скованное льдами.
– Голышом? В ледяную воду? – все сильнее не доверял мне Бернард, но его топор не умолкал.
Мне было не привычно, что обо мне заботится мужчина – Бернард замечал мое настроение, не давал заниматься тяжелым трудом, как и другим девушкам. Он позволял мне стать хоть на чуточку прежней Машей, что могла реализовать любую свою задумку.
Я все больше понимала, что в этом мире у нас бы ничего не вышло без мужчин, и всегда улыбалась, вспоминая девушек, помешанных на крайнем феминизме. Вот бы вас сюда, дорогие вы мои, это самый лучший опыт для тех, кто чрезмерно самодостаточен.
А еще, наша с Клер жизнь стала осмысленной. Если раньше мы жили, стремясь улучшить свою жизнь совсем не необходимыми вещами, знаниями и умениями, то теперь сама жизнь и была целью. Я видела каждую минуту, каждый день жизни, а не ждала пятницы, отпуска, получения денег.
– О чем думаешь? – спросила меня Клер. Она пришла с горячим чаем к нашей будущей бане, пока Бернард отлучился помочь Джейкобу.
– О том, что у меня поменялись ценности, о том, что у меня больше нет глупых стахов.
– Каких, например?
– Страха, что я не успею сама себе доказать, что сильная и умная, страха, что я не заработаю столько, сколько необходимо для комфортной жизни, страха, что не успею всего, – с трудом объясняла я подруге, пытаясь донести мысли точнее.
– Здесь мы тоже начнем зарабатывать, а то, что ты сильная и умная… – она хохотнула и продолжила: – ты и здесь не перестаешь это доказывать, только вот знай, что может и не за чем. Я это знаю, и люди здесь это знают.
– Не начинай, Клер, а ты?
– Что?
– Что поменялось здесь у тебя?
– Наверно, наоборот, я именно к этому и стремилась в своих поисках, в своих исканиях. Я этого и хотела, только это невозможно было реализовать в прошлом… Вернее, в будущем, – она говорила, а ее глаза горели.
– То есть, ты всегда хотела жить на чердаке с индейцем и мыться у печи в лохани из дерева? – сделала я смешные удивленные глаза, и мы вместе засмеялись.
– Да, именно так, – ответила Клер. – А еще, я хотела, чтобы у нас с тобой была общая семья, поэтому я планировала купить дом и осесть. Мы могли бы как сестры жить под одной крышей, может быть, выйти замуж, родить детей, только вот та жизненная гонка никогда не позволила бы мне быть полностью счастливой.
– Значит, ты не зря прыгнула за борт, спасая меня дуру? – я присела к ней на бревно, и обняла за плечи.
– Не зря. Там без тебя я бы просто не выжила…
– А я не выжила бы без тебя здесь, – перебила ее я.
– Я же говорила, что мы с тобой увидимся даже на «том» свете, так что, думаю, у нас не совсем обычная судьба.
– Я бы даже сказала совсем не обычная, хотя, кто его знает… Куда пропадают люди, которые выходят из дома за хлебом, или выгуливать собаку. Может быть временное пространство напичкано вот такими как мы переселенцами?
– Не умничай, тебе не идет, – хлопнула меня по плечу Клер.
– Нет, я не умничаю, я поймала недавно себя на мысли, что упаси Бог я в какой-то момент проснусь и услышу радио или звонок микроволновки. Ты не боишься?
– Боюсь, Элиза, еще как боюсь, – ответила Клер и прижалась ближе.
– Неужели наши бесстрашные создатели форта в диких землях чего-то боятся? – раздался сзади голос Бернарда, на который мы тут же вместе обернулись. Они со Сквонто стояли улыбаясь.
– Мы боимся, что ты так боишься баню, что специально оттягиваешь ее строительство, – ответила я, встав им навстречу, и боясь, что сейчас он снова начнет свои расспросы.
Глава 68
Прямо перед новым годом нас посетили индейцы. Они привезли очень нужные нам подарки: выделанные шкуры, несколько пар теплых мокасин, и табак. Я выяснила, что табак они привозят из Джеймстауна и соседних плантаций, где работают черные люди. Значит, рабство уже широко распространилось по Америке.
Наши подарки в виде сладостей их радовали больше всего, и мы настойчиво доказывали, что это вредно для зубов, если поглощать их в больших количествах.
Мы уже начали пробы с проволокой, и через неделю потрепанных нервов мы получили обычную еще, стандартную проволоку.
– Элиза, ты представляешь, как поменяется жизнь, представляешь, сколько всего можно сделать даже с простой, не колючей, как ты планируешь! – никак не могла поверить в то, что все наконец получилось, Клер.
– Ну, обычной проволоки сейчас и без нас полно, – ответила я подруге.
– Ага, во всех строительных магазинах… – съязвила Клер
– Мы должны привезти ее в Квебек еще до весны. По льду это сделать проще.
– У нас разве есть сани и собаки? Представляешь, как не просто тянуть это все на себе! – воспротивилась подруга.
– Согласна, но у нас столько голов, милая, что мы просто обязаны что-то придумать, – настаивала я. – А весной мы должны начать продажи.
– Ну вот, ты снова вернулась в свою сферу, я очень рада, – похлопала меня по спине Клер.
– И я за тебя, милая. Ты словно начала свою настоящую жизнь. Раньше ты жила только в дни, когда у тебя были исследования, когда ты ездила на раскопки и эти твои симпозиумы, а сейчас из этого состоит вся твоя жизнь.
– Да, ты права, и мне вообще не хочется назад. А еще, у меня появилась дополнительная причина, чтобы не возвращаться…
– Да, Сквонто, даже если бы была возможность, он не захотел бы переселиться в будущее, – понимающе ответила я Клер.
– Не только Сквонто, Элиза… У нас будет ребенок, – чуть обеспокоенным голосом ответила подруга.
Я не могла найти ни слова, и эта деталь жизни мне казалась чужой, не касаемой нас. Стараясь не выдать своего удивления и шока я спросила:
– Ты уверена?
– А ты, я вижу, не особо рада? Да, это точно. Два месяца. Сначала были естественные причины так думать, а сейчас добавились явные – я не могу находиться в доме, пока на очаге что-то варят. Думаю, в июле нас станет больше, и меня это страшит не меньше твоего, – с каким-то принятием ситуации ответила мне подруга.
– Как же, конечно рада, сестренка. Только вот… Ты не видела в нашем районе поликлиники и родильного дома?
– Да, меня это тоже страшит, но у нас есть индейцы, и насколько мне известно, у них в это время была нулевая смертность при родах. Единственный вопрос – нужно жить рядом с их повитухой, чтобы весь процесс беременности был правильным. И если она не захочет жить у нас, мне придется жить в индейской деревне, – грустно ответила Клер.
– то есть, вам придется уйти в сторону Плимута? В деревню Сквонто?
– Нет, можно навещать повитуху у могавков, или жить там. Сквонто уже сообщил им. Мне нужно будет хотя бы раз в неделю прийти в их деревню и остаться с ней на ночь.
– Кстати, а как далеко здесь их деревня? Мне даже не приходило в голову спросить об этом.
– Пол дня пешком, но сейчас зима, а в феврале начнутся метели. На это время, возможно, нам придется пожить там. Элиза, я знаю, что тебе не легко оставаться здесь без меня, но это необходимо. Я боюсь за малыша…
– Конечно я понимаю всю необходимость, Клер, перестань. Мне просто будет не хватать наших с тобой бесед, будет не хватать твоего присутствия, но это все ерунда. Я так рада, честно, я счастлива, что у тебя будет настоящая семья и настоящая жизнь, – обняла я подругу, мой голос дрожал, и все мысли скакали с одного на другие вопросы, что возникали в голове логично, с появлением такого важного обстоятельства.
Мы решили отпраздновать новый год. Небольшая сосна украсила угол возле очага, самодельные игрушки, свечи и банты из отрезов красных тканей моментально изменили наш дом, сделав его более уютным.
Все уже знали о положении Клер, и суета вокруг нее становилась все более домашней. Приглашенные на праздник индейцы привезли старую женщину. Морщины на ее лице были больше похожими на складки на тонко выделанной коже, но глаза были живыми и с той хитрецой, что бывают глаза у добрых и счастливых пожилых женщин. Она как будто постоянно испытывала недоверие к внукам, которые говорят, что уже съели завтрак.
– Ее зовут Савэтэ, – познакомил нас с женщиной Сквонто. Пэвэти может помочь в общении с ней, но она сказала, что в этом деле нам не нужны толкователи.
Она сразу подошла к Клер. Рассматривала ее так близко, будто обнюхивала ее лицо, шею и грудь. Аккуратно взяв за руку, она увела ее за шторку и уложила на матрас. Проверила тонкими пальцами ее шею, подмышки и колени, потом грудь и живот. Она гладила ее словно хотела утешить, а не проверить здоровье.
Я наблюдала за ее манипуляциями и не могла поверить, что такое обследование хоть как то связано с диагностикой беременности. Она проверила ее ноги поглаживаниями и легкими нажатиями на голень, потом заставила повернуться на бок, и сразу велела встать.
– У нее будет сын, – уверенно перевела Пэвэти как только Савэтэ что-то резко сказала и засмеялась.
– Как это можно понять после поглаживаний? – обратилась я к старушке, и Пээвэти несколькими звуками перевела мой вопрос.
– Она говорит, что принимает детей всю свою жизнь, и знает всех людей из нескольких деревень. Теперь она даже знает кто будет первым у пары еще до дня, когда они начинают жить вместе.
Она осталась у нас на несколько дней, и через неделю Сквонто сам увез ее на санях, оставленных индейцами, закутанную в шкуру бурого медведя с головой. Он вернулся через три дня.
– В феврале мы поедем к ней в деревню, и проживем там два месяца, иначе, она не сможет смотреть за Клер, – сказал Сквонто за ужином, и мы обе погрустнели.
– Раз это необходимо, значит так тому и быть, а мы будем молиться за ребенка, который родится первым в нашем новом доме.
Дни и ночи напролет мы с Джейкобом и Бернардом проводили в мастерской, стараясь сделать намотку проволоки крепче, туже, резы острее. К последним дням февраля Малкольм и Сквонто сделали пару легких саней, в которые можно было впрячься. Мы опробовали их на льду, загрузив в них для эксперимента Маргрет и Малышку.
С санями можно было спокойно идти – они прекрасно скользили по занесенной снегом поверхности. И в ближайший день это стало развлечением для всех – мы катали друг друга, смеялись как дети, разгоняясь до немыслимой скорости, запрыгивая в сани на ходу.
Все раскрасневшиеся, счастливые, мы весь вечер паковали проволоку, свежий набор безе и замороженных блинов для нашей с Бернардом поездки в Монреаль. Там мы должны были найти покупателя нашей проволоки.
Его сани мы загрузили мотками килограмм на сто – сто пятьдесят, мои сани небольшим мотком и провизией. Две скрутки матрасов, укрыли все шкурами, в которых и должны были ночевать и отдыхать.
Ранним утром мы выдвинулись, а через пару дней должны были уйти к могавкам Клер и Сквонто. Сани были не длинные, и спать в них можно было только тесно свернувшись клубком. Вечерняя примерка рассмешила всех – мы, как два котенка ростом по два метра пытались плотнее поджать ноги, тесно обнявшись в плетеном из коры коробе длиной чуть больше полутора метров и шириной чуть больше метра.
Сквонто подозвал Клер и показал, что ложиться надо по диагонали, накрывшись с головой шкурами. Мы повторили, и у нас получилось. Да, тело будет затекать, и нам одновременно придется поворачиваться с одного бока на второй, но как сказала Клер, это должно только сблизить нас.
Глава 69
Дорога по льду казалась легкой, и мы шли, разговаривая и смеясь над нашей схожестью с лошадками только несколько часов. Как только на пути начали появляться снежные заносы, сани приходилось тащить с трудом, и к вечеру ноги устали так, что ночевку мы организовали без ужина. Попили горячий отвар, подкинули в костер дров, и завернулись в шкуры.
Усталость лишила нас всякого рода предосторожности и страха, и мы спали, не поворачиваясь на другой бок до самого утра. Я почувствовала, как Бернард встает, но не могла открыть глаза, лишь спряталась от пахнущего морозом воздуха, накрывшись сильнее. Он разбудил меня, когда были готовы каша и чай.
– Устала? – спросил он, ежась под шкурой у костра, что разгорелся ни на шутку, освещая место нашей ночевки. Солнце не спешило подниматься, и было сложно разобрать – вечер это или утро.
– Вчера да. Сейчас я полна сил, и готова идти вперед. Сколько, думаешь, времени займет наша дорога?
– Дней пять, не меньше. Надеюсь, обойдется без приключений, хотя, мне не верится, что с тобой это возможно, – хохотнул Бернард, стараясь быстрее покончить с завтраком и начать сборы.
– Я постараюсь не стать причиной неприятностей, – буркнула я в ответ и посмотрела на горизонт. – Рассвет еще не скоро.
– Мы будем выходить раньше, и останавливаться засветло, иначе, можем просто стать легкой добычей, если будем засыпать как вчера.
– Для кого?
– Ближе к Монреалю на берегах живет много племен индейцев и французы. С одной стороны, это фермеры, а вот с другой, кто знает, вдруг они захотят легкой добычи в виде новой проволоки и плохо говорящей на французском женщины.
– Не дождешься. Мы не сдадимся без боя.
– В этом я уверен, но я не хочу, чтобы мне было стыдно за то, что женщина машет кулаками, защищая мою шкуру, – снова хохотнул он, начав собирать наш нехитрый скарб для перекуса.
Мы быстро скидали все в сани, накрыли шкурами и перевязали. Дорога становилась привычной, единственное, о чем я сейчас мечтала – о хорошей не промокающей обуви. Наши мокасины приходилось сушить вечером у костра, а спать, засунув ноги в мешки из шкур.
На четвертый день дороги на берегах нам начали встречаться небольшие селения. Люди строили здесь фермы, и все ближе продвигались к нашим землям. Пусть пока они еще и не собирались отдаляться от Монреаля и Квебека, но по сравнению с тем, что я видела летом, когда поспешно убирались из Квебека, освоение берегов реки Святого Лаврентия шло все активнее.
Последние две ночи мы ночевали на фермах, где
За небольшую плату нам выделяли место в теплом сарае. Для нас эти ночи были просто подарком, так как здесь, на соломе, лежа недалеко от коз и коров, можно было полноценно отдохнуть, вытянувшись в полный рост.
– Ты бы хотела свою ферму? – перед сном спросил меня Бернард.
– У нас уже почти ферма, – хмыкнула я в ответ.
– Нет, я о другом. Хотела бы стада коров и коз? Лошади…
– Думаю, в нашем форте достаточно много женщин, чтобы заниматься чем угодно, но пока мы начнем с проволоки, сладостей и овощей.
– Хорошо. А я мечтаю о ферме. Мы жили в горах, и у отца были стада коз и коров. Это всегда давало хороший доход, но приходилось трудиться с утра и до ночи.
– Представляю. Так почему ты хочешь ферму, если в детстве она отнимала все твое время?
– Это приходит со временем. Когда я был маленьким, я считал, что уеду при первой же возможности. А уехав, и пробродив всю зиму в лесу, в голоде и холоде, я понял, что такое уверенность в завтрашнем дне. Нам нужны мужчины для защиты форта, нам нужно оружие и инструменты. Я много думал над этим. У нас может быть свой город…
– У нас не может быть своего города. Это территория Англии, правда, это выяснится чуть позже.
– Откуда ты знаешь?
– Позже расскажу.
Мы спали обнявшись, и я воспринимала это больше как дружеские объятия, боясь слишком рано перейти к отношениям, разрыв которых был бы для меня проблемой. Нам предстоит жить в одном месте, и мне хотелось одного – быть полностью уверенной в своем выборе.
Хозяйка фермы – женщина лет сорока, прибывшая сюда с мужем и пятью детьми, с трудом объясняясь с нами, предложила утром завтрак, и мы не отказались.
Дом был срубленным из небольших бревен, изнутри просматривалась крыша, под которой были обустроены палати – места для сна. Это отличный вариант, так как тепло поднимается кверху. Сарай, в котором мы спали, был второй половиной дома. Хозяйство было большим.
Объясняясь на ломанном французском и помогая жестами, мы выяснили, что летом они ждут приплод, и надеются, что стадо станет больше пятидесяти голов. Приехали сюда они три года назад, и взрослые дети – это единственные их помощники.
Мы рассказали о цели своего пути в Монреаль, но как всегда, соврали, что живем в индейской деревне. Они охали и ахая, не понимая, как мы можем жить с такими дикарями.
Хозяин явно заинтересовался нашей новинкой, и когда мы показали, как она работает, он удивился простоте конструкции и установки такого ограждения на землях. Цена ему тоже понравилась, потому что деревянный забор для выпаса скота – работа на несколько лет.
Он предложил задержаться у них, чтобы встретиться с соседями – фермерами. Ближе к обеду мы сидели за столом с пятью мужчинами, и показывали, как работает наша колючая проволока.
Нам предложили бартер, но мясо и шерсть нас пока не столько интересовали, как деньги, на которые можно было купить все необходимое для развития нашего небольшого пока производства.
Мы сговорились на достаточно большом заказе, который частично будет выплачен деньгами, а частично в виде скота, с чем с радостью согласился Бернард. С этим мы продолжили свой путь в Монреаль.
Ближе к вечеру мы были на месте, сразу нашли дом, в котором нам выделили угол для ночлега, а рано утром мы отправились в большую по местным меркам лавку со скобяными изделиями, инструментом.
Хозяин сначала удивился нашему новшеству в виде странной проволоки, а когда понял ее назначение, согласился договориться о стоимости для него, если заказ будет большим, и продавать мы ее станем только ему.
Я не хотела останавливаться только на Монреале, но я знала, что основными покупателями будут юг и запад, так как там не так много лесов, чтобы огородить земли под выпас. Пока меня устраивал и этот вариант, и нам все равно нужны были деньги.
Здесь мы тоже заявили, что живем у индейцев, и привезем все сами ранней весной, как только вскроется река. Мы заключили договор и получили небольшую часть предоплаты. Проволока, что была у нас с собой, перешла в руки покупателя – она нужна была ему как реклама перед самым сезоном.
Да, кто-то начнет повторять за нами, кто-то начнет делать проволоку, но не сейчас, и не в Монреале, так как единственный станок для волочения мы перевезли в наш форт.
