Текст книги "Я — посланник"

Автор книги: Маркус Зузак

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 21 страниц)

Часть 3
ИСПЫТАНИЕ ДЛЯ ЭДА КЕННЕДИ

А
Игра

Над ухом зудит комар, но я благодарен – хоть кто-то составил мне компанию. Даже хочется позудеть с ним дуэтом.

Ночь, темно. На лице – кровища. Комар может не трудиться, вонзая жало и все такое. Можно просто сесть и кружками пить кровь с правой щеки и губ.

Я встаю с постели. Пол приятно холодит ноги. Простыни слиплись от пота, и я опираюсь спиной о стену в коридоре. Капля пота стекает к щиколотке. Потом к самой пятке, и я чувствую, как она щекочет стопу.

Но в принципе, не так уж мне и плохо.

Я хихикаю в темноте. Потом смотрю на часы и иду в ванную. Надо бы принять холодный душ.

Ледяная вода обрушивается на меня, все ссадины и синяки вспыхивают свежей болью. Но все равно я себя отлично чувствую. Время ближе к четырем утра, и я больше ничего не боюсь. Надев старые джинсы, иду полуголый в спальню. Мне хочется снова посмотреть на карты, изменившие мою жизнь. Я выдвигаю ящик комода и осторожно, кончиками пальцев, вынимаю оба туза. Через плечо заглядывает желтый комнатный свет. А мне легко и приятно. Я смотрю на карты и вижу за ними истории. Комок подкатывает к горлу, когда перед глазами проходят Милла и семья с Эдгар-стрит. Мне очень хочется верить, что у Софи все будет просто замечательно. Я улыбаюсь, вспоминая отца О’Райли – Генри-стрит и незабвенную вечеринку «Все на День Священника». Потом перед глазами встает Энджи Каруссо. Если бы я мог сделать для нее что-то еще… Ну и конечно, вспоминаю о братцах-засранцах Роуз.

«Интересно, какой масти будет следующая карта?» – мелькает у меня в голове.

Надеюсь, что черви.

Я жду.

Рассвета и новой карты.

Мне почему-то хочется, чтобы ее прислали как можно скорее.

Нет, я хочу, чтобы она оказалась передо мной немедленно! Не желаю мучиться ожиданием. Загадки тоже разгадывать не желаю! Дайте мне адреса. Или имена людей, к которым нужно пойти. Адрес или имя – все, что нужно.

Однако прошлый опыт свидетельствует: стоило захотеть, чтобы все обернулось по-моему, как оно выворачивалось так, что оставалось только за голову взяться и думать, что с этим делать. Мне прямо-таки снова хочется увидеть Кейта и Дэрила. Чтоб они зашли и все-все объяснили. И принесли новую карту. Опять же, зажали при виде Швейцара носы и пожаловались, что у него блохи. Я и дверь оставил открытой: пусть зайдут, как они любят, словно цивилизованные люди.

Но они, конечно, не придут. Я это знаю сам, просто помечтать хочу.

Ну что ж, теперь можно и книгу почитать. Я сажусь на диван в гостиной. Карты держу в руке, другой переворачиваю страницы.

Проснувшись, обнаруживаю себя на полу. Обе карты зажаты в левой руке. Время ближе к десяти, но уже очень жарко. И кто-то отчаянно колотит в дверь.

«Это они», – думаю я.

– Кейт? – ору я, вставая на колени. – Дэрил? Это вы, что ли?

– Кейт? Кто такой, на хрен, Кейт?!

Смотрю вверх и вижу нависшего надо мной Марва. Усиленно тру глаза, пытаясь проснуться окончательно.

– Ты чего здесь делаешь? – резко интересуюсь я.

– А повежливее нельзя?

Тут он видит мое художественно разукрашенное синяками лицо и фиолетово-желтые ребра. «Ни фига себе», – читаю у него в глазах, но вслух Марв не говорит ничего. Он отвечает на вопрос, – но не на тот, который я задал. Вот так с ним всегда. Все через задницу. Вместо того чтобы сказать, зачем он здесь, Марв объясняет, как сюда попал.

– Дверь была открыта, а Швейцар меня спокойно пропустил внутрь.

– Вот видишь? А ты его боялся.

Тут я встаю и направляюсь на кухню. Марв идет следом и интересуется, как я себя чувствую. Вот в такой форме:

– Эд, как же ты дошел до такой жизни?

Я ставлю чайник.

– Кофе?

«С удовольствием».

Ага, а вот и Швейцар подтянулся.

– Спасибо, – отвечает Марв.

Мы пьем кофе, и я рассказываю ему, как было дело.

– Да какая-то мелюзга. Чего-то я им не глянулся, и они набросились со спины.

– Ты хоть кому-то успел морду расквасить?

– Нет.

– Что так?

– Марв, их шестеро было.

– Господи, куда катится этот мир? – качает головой Марв. И решает сменить тему беседы. Поговорить о чем-нибудь менее болезненном. – Слушай, ну ты как, вечером играть-то сможешь?

Ах да. Как я мог забыть.

«Ежегодный беспредел».

Сегодня же матч.

– Да, Марв. – Я стараюсь сформулировать свой ответ предельно ясно. – Смогу.

Неожиданно во мне пробуждается прямо-таки лютое желание поучаствовать в сегодняшней игре. Да, мне намяли бока, но я в отличной форме. Кроме того, перспектива получить еще пару тычков под ребра меня не пугает, а радует. Не спрашивайте почему. Я сам себя не понимаю.

– Ну и отлично. – Марв встает и направляется к двери. – Пойдем, я угощу тебя завтраком.

– Да ты что?!

На Марва это совсем не похоже!

Мы выходим, и я требую от него честного ответа:

– А ты бы повел меня завтракать, если бы я сказал: «Извини, не могу сегодня играть»?

Марв открывает машину и садится:

– Конечно нет.

По крайней мере, это честно.

Машина не заводится.

– Молчи, ничего не говори, – окидывает меня грозным взглядом Марв.

Мы оба хихикаем.

Отличное начало хорошего дня. У меня самые радужные предчувствия насчет сегодня.

Мы заходим в убогую кафешку в самом конце Мэйн-стрит. В меню яичница, колбаса и какой-то плоский хлеб. К нам подходит официантка – здоровенная бабища с большим ртом. Через руку у нее перекинуто полотенце. Мне почему-то кажется, ее должны звать Маргарет.

– Что будем заказывать, малыши?

Мы прямо обалдеваем от такого обращения.

– Малыши?

На лице официантки проступает угрожающее выражение – ей не до детских капризов и дурацких вопросов.

– Вы ж оба малыши? Или скажете, шо вы девочки?

И тут я понимаю: не малыши. Мальчики.

– Марв, – тихо говорю я другу. – Мальчики. Просто она выговорить не может.

– Чего?

– Маль-чи-ки.

Марв погружается в изучение меню.

Маргарет многозначительно кашляет – мол, поторапливайтесь.

Пытаясь избежать конфликта, я быстро заказываю:

– Мне банановый молочный коктейль!

Официантка хмуро бросает:

– У нас молоко закончилось.

– Закончилось молоко?! Это же кафе! Как у вас может молоко кончиться?

– Ну хватит уже. Не я ж молоко покупаю! Я вообще к нему отношения не имею. Я просто знаю, что молока нет. И все. И вообще, здесь обычно еду заказывают!

Сразу видно – человек любит свою работу. И клиентов обожает.

– Ну а хлеб у вас есть? – спрашиваю я.

– Будем выпендриваться или заказ делать?

Я принимаюсь осматриваться, – хоть увижу, что остальные едят.

– Тогда мне вот то, что ест тот парень в углу!

Мы, все трое, смотрим на жующего клиента.

– Ты уверен? – ежится Марв от нехорошего предчувствия. – По-моему, там что-то между хреновиной и фиговиной.

– По крайней мере, эта хреновина у них есть! В отличие от молока!

Маргарет начинает на глазах мрачнеть.

– Значит, так, молодые люди, – решительно заявляет она. И яростно чешет ручкой в волосах. Если она поковыряется ручкой в ушах, я не больно-то удивлюсь. – Не нравится – валите отсюда и ищите другое заведение!

Какая раздражительная, однако, попалась женщина.

– Хорошо, хорошо, – поднимаю я руку в знак примирения. – Принесите мне, пожалуйста, то, что ест тот парень, и просто банан, ладно?

– Правильно, – одобряет мой выбор Марв. – В банане много калия! Перед игрой нужно есть богатую витаминами пищу.

Калий? О чем он, прости господи?

Что-то мне не кажется, что витамины сегодня вечером очень помогут…

– Ну а ты что будешь? – переключает внимание Маргарет на моего друга.

Поерзав на стуле, он выдает:

– А мне, пожалуйста, вот эту вашу фирменную лепешку и ассорти лучших итальянских колбас!

Ну конечно. Марва хлебом не корми – дай постебаться. Обязательно нужно позлить и без того злобную бабищу.

Но Маргарет на кривой козе не объедешь. Она таких выпендрежников в гробу видала.

– Щас сам колбаской отсюда покатишься, умник, – предупреждает она важно.

Мы с Марвом не выдерживаем и начинаем смеяться – типа, ее шутке. Но сердце Маргарет не так-то просто растопить.

– Что-нибудь еще?

– Нет, спасибо.

– Тогда с вас двадцать два пятьдесят.

– Сколько-сколько?!

Вот это номер!

– Ничего не могу поделать – у нас центровое место, ребята. Дорогое кафе, знаете ли!

– Оно и видно. И обслуживание потрясающее, ага…

И вот мы сидим на террасе, потея под палящим солнцем, и ждем. Маргарет отрывается по полной: носит мимо нас еду клиентам, пришедшим гораздо позже. Так и подмывает спросить, что сталось с нашим заказом, но приходится сдерживаться, иначе она промурыжит нас еще дольше. В общем, люди уже обедают, когда Маргарет все-таки выносит наш завтрак. И хлопает тарелки на стол, словно это комбикорм какой-то.

– Ну, ты прямо себя превзошла. Идешь на рекорд, – пытается поддеть официантку Марв. – Дольше не пробовала яичницу нести?

Но Маргарет демонстративно высмаркивается – мол, плевать я на тебя хотела, – и уплывает прочь.

– Ну как, нравится? – интересуется Марв спустя некоторое время. – Точнее говоря, что это вообще такое?

– Омлет с сыром и еще чем-то.

– Слушай, а тебе разве яйца нравятся?

– Нет.

– Так зачем ты омлет заказал?

– Когда тот парень это ел, оно было на омлет не похоже!

– Точно. Хочешь у меня попробовать?

Я с радостью принимаю его предложение и откусываю от лепешки. Она оказывается вполне съедобной. Тут мне приходит в голову все-таки спросить Марва, почему он именно сегодня решил угостить меня завтраком. Раньше такого не случалось. По правде говоря, до этого я вообще никогда в кафе не завтракал. Это раз, а два – Марв ни за что, ни за какие коврижки не стал бы за меня платить. Этого просто не могло случиться, ни при каких обстоятельствах. А если б случилось, то Марв, наверное, просто умер бы от разрыва сердца.

– Марв, – спрашиваю я, глядя прямо ему в глаза. – Почему мы здесь?

Он качает головой:

– Я…

– Ты что, меня таким образом на игру заманиваешь? Отрезаешь пути отступления и все такое?

Марв не может лгать в ответ на такой прямой вопрос и кивает:

– Ну, примерно так оно и есть.

– Обещаю – приду, – говорю я. – Ровно в четыре жди меня на поле.

– Отлично.

Остаток дня проходит гладко. К счастью, после завтрака Марв оставляет меня в покое, и я иду домой спать.

Время выходить, и мы со Швейцаром двигаем к стадиону. Пес, похоже, заразился моим хорошим настроением, – хотя выгляжу я по-прежнему неважно.

По дороге мы заходим к Одри.

Ее нет дома.

Возможно, она уже на футбольном поле. Одри, конечно, ненавидит футбол, но эту игру она ни разу не пропустила.

На часах уже без пятнадцати четыре, и мы спускаемся в долинку, в которой вытянулся стадион. Сразу вспоминается Софи – как она бежала, а я смотрел. Наш матч, естественно, не выдерживает с этим никакого эстетического сравнения. Тем не менее вокруг стадиона уже толпа, а беговые дорожки пусты. Несколько минут я благодарно созерцаю призрак босоногой девушки, летящей над землей.

А потом со вздохом отворачиваюсь и мысленно готовлюсь к совершенно другому зрелищу.

Чем ближе я подхожу к футбольному полю, тем крепче шибает в нос запахом пива. На улице жарко, не меньше тридцати двух градусов.

Команды развели по разным углам поля, вокруг уже собралось несколько сотен зрителей, и толпа все растет. Для нашего пригорода «Ежегодный беспредел» – вполне себе событие. Игра проводится в первую субботу декабря, уже пять лет. Ну а я третий год подряд выхожу на поле.

Швейцара я посадил под деревом – в тенек. Парни из команды с интересом косятся на мое разбитое лицо, но недолго. Синяки, ссадины, кровища – привычное для них зрелище.

Мне выдают голубую футболку с красными и желтыми полосками. И номером 12. Джинсы долой, вместо них я натягиваю черные спортивные трусы. Носков и бутсов нам не положено. Таковы правила – никакой обуви, никаких щитков. Футболка, труселя и длинный злой язык, чтобы изругать в пух и прах противников, – вот все, что нужно настоящему игроку во время матча «Ежегодный беспредел»!

Наша команда называется «Кольты». Противники – «Соколы». На них зеленые с белым футболки и такие же трусы. У нас форменных труселей нет, но кому какое дело. Хорошо, что футболками удалось обзавестись, – обычно их покупают по дешевке у настоящих местных футбольных команд. Или даже бесплатно получают, если форма все равно идет на выброс.

У нас в команде есть мужики за сорок. Здоровенные, страшные на морду пожарники. Или шахтеры. Плюс несколько парней, которые более-менее прилично играют в футбол. Еще есть молодежь, вроде нас с Марвом и Ричи. Ну и пара реально хороших игроков.

Ричи, как всегда, приходит самым последним.

– Вы только гляньте, кого ветром надуло! – заявляет один из наших игроков – толстяк, каких мало.

Приятель терпеливо объясняет, что ветром надуло – это совсем про другое, а говорить надо «нелегкая принесла». Но жиртресту пофиг, он слишком туп для словесной эквилибристики. Усы у него, кстати, как у Мерва Хьюса. [10]10
  Мерв Хьюс – знаменитый австралийский крикетист. Помимо побед в крикете известен еще и огромными экстравагантными усами, которые он застраховал на триста семнадцать тысяч долларов.


[Закрыть]На случай, если вы не в курсе, кто такой Мерв Хьюс и что это за усы, объясняю: они длинные, густые и на вид совершенно безобразные. А самое печальное, что этот толстый усастый тип – наш капитан. По-моему, его зовут Генри Диккенс. Нет, к Чарльзу Диккенсу это чудо природы не имеет никакого отношения.

Ричи бросает на землю сумку и ритуально спрашивает: «Как дела?» В действительности всем пофигу, как у кого дела, – в том числе и Ричи. Уже без пяти четыре. Все дуют пиво. Мне тоже бросают банку, но я приберегаю ее на потом.

Переминаясь с ноги на ногу, оглядываю все прибывающую толпу. Ричи подходит и внимательно осматривает меня с головы до ног. Потом изрекает:

– Хреново выглядишь. Ссадины какие-то. И синяки. И вообще.

– Благодарю за комментарий, Ричи. А то я не знал.

Он присматривается к моим фингалам и спрашивает:

– А что случилось-то?

– Да вот, толпа молодых людей решила культурно и безобидно развлечься.

Ричи глубокомысленно кивает и хлопает меня по спине – так, что ребрам больно:

– А-а-а! Ну, будет тебе наука!

– Наука чего?!

Ричи подмигивает и допивает пиво:

– Да хрен его знает.

Не подумайте, что я обиделся. Просто Ричи – такой, какой есть. Ему плевать на причинно-следственные связи и вообще на все. Он почувствовал, что обсуждать инцидент с фингалами я не намерен, и решил замять тему. Пошутил – и все, проехали.

Настоящие друзья так себя и ведут. Правда?

Все-таки любопытно, что никто, абсолютно никто даже не поинтересовался, вызвал ли я полицию. А все потому, что в нашем пригороде не принято беспокоить полицейских по таким пустякам. Ну, ограбили тебя на улице. Ну, морду набили. Подумаешь! Тут уж либо ты бьешь морду в ответ, либо ходишь с фонарем под глазом.

Я вот, к примеру, хожу с фонарями.

За растяжкой я не забываю посматривать в сторону наших противников. Парни там будут помассивнее, это точно. Особенно выделяется один чувак – гора, а не человек. Видимо, это о нем Марв всю неделю распространялся. Честно говоря, впечатляют не столько размеры, сколько проблема определения пола – я так и не могу понять, это мужчина или женщина?.. Издалека амбальное существо выглядит точь-в-точь как Мими из «Шоу Дрю Кэри».

И тут я вижу это.

Номер на майке.

12. Тот же, что и у меня.

– Вот объект твоей персональной опеки, [11]11
  Marking – футбольный термин, обозначающий следование за определенным игроком с целью не дать ему овладеть мячом. В русской футбольной терминологии ему соответствует именно этот эквивалент, – опека может быть зональной, но здесь речь идет именно о персональной опеке.


[Закрыть]– произносит голос за моей спиной.

Это Марв. Ричи тоже подходит поближе.

– Удачи, Эд, – старается не хихикнуть он.

А я выдаю нервный смешок:

– Ага… Да вы чего? Оно ж меня раздавит! В буквальном смысле!

– Слушай, а это точно мужик? – интересуется Марв.

Я наклоняюсь и берусь за большие пальцы ног – растягивая задние мышцы бедра.

– Попробую выяснить, когда оно на меня навалится…

Как ни странно, особого волнения я не испытываю.

Болельщики начинают нетерпеливо покрикивать.

– Пошли, ребята, – говорит Мерв.

Я не ошибся, если что, – Мерв, не Марв. Мервом я назвал усатого толстяка, – а вдруг его имя совсем не Генри? Так или иначе, но приятели к нему по-другому, чем как к Мерву, не обращаются – из-за усов, я думаю.

Мы подтягиваемся и становимся плечом к плечу, голова к голове – надо набраться командного духа. Дух у нас мощный – от покрытых трехдневной щетиной морд так и разит пивом и потом. Весело щерятся рты с выбитыми в драках зубами.

– Ну, парни, – говорит Мерв. – Мы выйдем на поле и сделаем – что?

Все молчат.

– Ну?

– А я не знаю… – отзывается кто-то неуверенно.

– Мы порвем всех на тряпки!!! – взревывает Мерв, и парни, наконец-то сообразившие, что к чему, согласно кивают и одобрительно бурчат.

Ричи, впрочем, зевает. Несколько голосов подхватывают слова Мерва, но в оглушительный боевой клич наше фырканье и ругань так и не перерастают. Хотя в угрозах недостатка нет, – парни обещают порвать, растерзать и вообще выпустить кишки «Соколам».

«И это взрослые люди, – вздыхаю я про себя. – Как малые дети, прости господи».

Звучит свисток. Судья у нас, как всегда, Регги Ла Мотта – весьма популярный в округе, второго такого пьяницу днем с огнем не сыщешь. Он и на судейство-то соглашается из-за двух бутылок спиртного – на них скидываются все игроки. Бутылка от команды – такой уговор.

– Ладно, мужики! Сейчас мы пойдем и уроем их! – Придя к этому во всех отношениях замечательному компромиссному решению, парни бегут на поле.

А я быстренько подскакиваю к дереву, под которым оставил Швейцара. Пес спит, а рядом сидит мальчик и гладит его.

– Ты присмотришь за моей собакой? – спрашиваю я.

– Хорошо, – соглашается детка. – Меня зовут Джей.

– А его – Швейцар, – представляю я пса и бегу на поле, где уже строятся команды.

– Значица, так, – начинает установочную речь Регги.

Голос у него заплетается. Игра еще не началась, а он уже пьян в стельку.

Впрочем, никто не возражает.

– Будете выпендриваться, как в прошлом году, я плюну, развернусь и уйду отсюда! Ищите себе тогда другого судью!

– А как же две бутылки, Рег? – несмело интересуется кто-то. – Ты ж их не получишь!

– Засуньте свои бутылки себе в задницу! – строго отвечает судья. – Все всё поняли?

Все, похоже, поняли.

– Да, Рег, спасибо, что согласился быть судьей.

– Да, да, все понятно…

Команды выходят навстречу друг другу и обмениваются рукопожатиями. Я пожимаю руку своему противнику, – он возвышается, как осадная башня, его тень закрывает меня полностью. Я был прав. Это мужчина, но от Мими из «Дрю Керри» его не отличить.

– Удачи, – роняю я.

– Подожди чуток, – низким грудным голосом отвечает Мими.

Нет, правда, накрасить его так же, голубыми тенями во все веко, – и получится точная копия.

– Я тебя в клочья порву! – с сексуальной хрипотцой обещает мне Мими.

Ну что ж, пора начинать наши маленькие веселые игры.

«Соколы» вводят мяч в игру, вскоре я получаю передачу. И теряю мяч.

Потом снова получаю передачу.

И снова теряю мяч – огребая по полной программе от Мими, который вколачивает меня башкой в землю, нашептывая на ухо всякие нежности из серии: «Щас кишки выпущу». Ругань и оскорбления – это святое. Не зря матч называется «Ежегодный беспредел»! Болельщики тоже не отстают: орут, свистят, выкрикивают непристойности, острят и издеваются. Ну и конечно, пьют – пиво и вино, и едят – пироги и хот-доги. Еду и напитки продает каждый год один и тот же парень – выкатывает на стадион тележку, и все счастливы, в том числе и дети – для них припасены леденцы и газировка.

А «Соколы» тем временем забивают нам один за другим и уходят в серьезный отрыв.

– Да что вообще происходит?! – слышу я раздраженный голос, стоя у ворот после того, как в них влетел очередной мяч.

Это Мерв. Он исполняет долг капитана и пытается расшевелить команду.

– У нас тут футбол или балет?! Только один парень старается перехватить мяч! Эй, как там тебя?

Я вздрагиваю, понимая, что он показывает на меня.

И ошеломленно отвечаю:

– Эд. Эд Кеннеди!

– Вот! Только Эд бегает и пытается отобрать мяч, [12]12
  В оригинале tackling – тактика игры, пришедшая из регби и широко применяющаяся в американском футболе, где отбирание мяча производится гораздо более жесткими и разнообразными способами. Тем не менее в австралийском футболе европейского типа она тоже применяется.


[Закрыть]остальные ползают! А ну шевелись!

Оправдывая характеристику, я бегаю как заведенный.

Мими гоняется за мной, выкрикивая оскорбления и угрозы. Интересно, когда ему дыхалка откажет? С таким весом и на такой жаре – как он вообще держится…

Звучит свисток, Регги объявляет перерыв. Меня в очередной раз сбили с ног, я лежу на земле. Все расходятся отдохнуть и попить пивка. Когда перерыв закончится, каждому игроку будет нелегко убедить себя выйти обратно на поле.

Место для отдыха я выбрал в теньке, рядом со Швейцаром и присматривающим за ним мальчишкой. Там-то к нам и подходит Одри – наконец-то. Она не спрашивает, почему я весь в синяках, – видимо, понимает: издержки профессии, посланник есть посланник. Поскольку фонари под глазами и работа становятся для меня неразделимы, я даже не углубляюсь в тему.

– Как ты? Нормально? – спрашивает она.

Я счастливо вздыхаю и говорю:

– Лучше не бывает. Наслаждаюсь жизнью и все такое.

Во втором тайме мы берем реванш и свирепо сражаемся за победу.

Ричи посылает мяч в угол ворот, потом другой парень бьет, попадает прямехонько под перекладину – и мы сравниваем счет.

Марв в конце концов научился неплохо пасовать, и мы деремся как львы.

Мими подустала, и, когда я выползаю с поля, чтобы мне оказали всякую медпомощь, [13]13
  Специфика австралийского футбола – в европейском футболе нет такого термина и такого перерыва.


[Закрыть]Марв подходит ко мне.

– Ну что? – произносит он с сарказмом – чтобы больнее поддеть. – Как там поживает большая тетя? [14]14
  Sheilas в Австралии изначально обзывали игроков в европейский футбол – менее травматичный и менее брутальный, чем американский.


[Закрыть]Я смотрю, ты так и не сломал ей шею!

Мокрые светлые волосы свисают на глаза, взгляд решительный – герой, ни дать ни взять.

Я сурово отрицаю свою вину:

– Ты только посмотри на этого амбала, Марв! В нем мяса больше, чем в Маме Грейп! [15]15
  Здесь и ниже речь идет о романе Питера Хеджеса «Что гложет Гилберта Грейпа?» (1991) и его экранизации «What’s Eating Gilbert Grape?» (1993).


[Закрыть]

– Что за, на хрен, мама такая?

– Ну как же! Из книжки! – М-да, молодец я, нашел с кем современную прозу обсуждать. – Фильм еще по ней сняли, с Джонни Деппом!

– Да плевать, Эд, на твоего Джонни Деппа с Мамой Грейп! Вставай! Вставай и дай им так, чтоб прорубило!

И я – встаю.

Кого-то еле держащегося на ногах уводят с поля, а я иду прямо к Мими.

И вот я подхожу, и мы смотрим друг другу в глаза.

– Получишь пас – беги ко мне, детка, – говорю я.

И гордо отхожу, внутри весь обсираясь со страха.

Потому что игра возобновляется и Мими в точности следует моему совету.

Вот он, с мячом, бежит прямо на меня. И я точно знаю – да, сейчас Эд Кеннеди сделает это. Удар по мячу, я рядом, обгоняю Мими – и бух! Удар как об стену! И все трясется! Стадион орет в диком восторге, и вдруг становится понятно: я-то стою. А Мими лежит на земле беспомощной объемной горкой.

Ребята тут же окружают меня, жмут руки и все такое, а мне разом становится очень хреново. Что я наделал? Цифра 12 на широкой спине Мими глядит на меня в упор и не шевелится.

– Он хоть жив? – спрашивает кто-то.

– Какая, на хрен, разница? – отвечают ему.

Тут-то меня и вывернуло.

Медленно-медленно я ухожу с поля, а все рассуждают, как бы побыстрее уволочь тушу Мими с поля – надо же играть дальше!

– Носилки! Надо принести носилки! – слышу я.

– А где их взять? И потом, кто его потащит? Он же тонну весит, не меньше! Тут кран нужен!

– Не, экскаватор!

Народ изощряется в остротах. Оскорбительно, не оскорбительно – им реально пофиг. Только попадись на язык – и все, пиши пропало. Вес, рост, запах – все твои характеристики обрисуют в подробностях, и плевать им, в гробу ты лежишь или на санитарных носилках.

Последним я слышу голос Мерва, который вещает:

– Ха, этот парень умеет поставить жирную точку в споре, ха-ха-ха!

Мерву весело, остальным тоже.

А мне – нет. Я чувствую себя ужасно. Меня гложет ощущение вины.

Не знаю, как для них, а для меня матч закончен.

И тут выясняется, что матч-то, может, и закончился, зато началось кое-что другое.

Я подхожу к дереву, под которым оставил Швейцара. И обнаруживаю, что собаки под ним нет.

Боже, как же мне становится страшно!