Текст книги "Кожа наших листьев (СИ)"

Автор книги: Маркус Даркевиц

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 20 страниц)

Завтракали обитатели оранжереи обычно в разное время и где придётся. В центральной ротонде Карина никого не увидела и решила прогуляться до «жужжащей веранды», где царила Дайна со своими летающими, ползающими и прыгающими подопечными. Возле жилого домика она уже издалека увидела ладную женскую фигурку, и при этом не одну: юный Артём стоял поблизости, причем почти в дверях. Подходя ближе, Карина убедилась, что оба были почти голые – не исключено, что остаток ночи они провели вместе… и Карина вдруг ощутила лёгкое раздражение от всего этого показного промискуитета. Хотя, справедливости ради, это была лишь реакция на ночное приключение, случившееся с ней с подачи этой женщины, которая сейчас любезничала с мальчишкой и завлекающе поводила бёдрами.

– Светлое солнце! – с улыбкой воскликнула Карина, здороваясь с обоими. На лице Дайны застыло каменное выражение – она, похоже, ожидала увидеть Карину в несколько ином виде, если бы вообще встретила её в ближайшие дни. Лёгкими движениями поднявшись к беседующим на террасе, Травиц, как это было принято здесь среди близких друзей, приобняла Артёма и поцеловала его в губы. Парень слегка напрягся от неожиданности, но подобное приветствие красивой женщины ему было приятно, и он, моментально сориентировавшись, сделал ответное движение губами. Улыбаясь, Карина повернулась к Дайне и тоже приобняла её, чувствуя напряжение в теле женщины – всё правильно…

– Хотела зайти к тебе в гости, – сказала Карина. – Сегодня мне уезжать, а я ещё не видела самых интересных обитателей вашей оранжереи… Люблю насекомых.

– Ну, я побежал, – весело произнёс Артем, ласково касаясь плеча Дайны. – Увидимся.

Молодой человек ушёл. Карина, улыбаясь, смотрела прямо в глаза Дайне, пока та не опустила взгляд.

– Ты… – начала она, чтобы хоть что-то сказать.

– Молчи, – посоветовала Карина.

Дайна осеклась.

– Твои приятели сегодня должны уехать с Чандрасекара, – сказала Карина. – Если они этого не сделают, у них будут большие проблемы. Но их я ещё могу понять. Они находят удовольствие от власти над беспомощной, избитой женщиной, которая – в чём и состоит вся суть удовольствия – не желает быть жертвой. Но чего ищешь ты – я не могу понять.

– Ты и не поймёшь, – сказала Дайна. – Хотя и могла бы. Раз ты справилась с этими парнями, не хочу знать, как ты это сделала, но – повторяю – раз ты с ними справилась, то кое-что ты тоже понимаешь в этой жизни… Иди сюда.

Следом за Дайной Карина подошла к решетчатым кубам, стоящим поодаль – это были вольеры и ульи для насекомых. Дайна подвела Карину к одному из вольеров.

– Смотри, – сказала она, показывая на кишащих в ящике существ довольно мерзкого вида: мягкотелых, многоногих и длинноусых. – Это так называемые фибролепты. Эти насекомые создают колонии в долинах на ровных открытых местностях. Они вроде бы и коллективные, а с другой стороны – неспособные защитить или обеспечить ни себя, ни своё потомство. Они только размножаются и поедают сами себя. Такие колонии чрезвычайно уязвимы, и срок их существования – считанные недели. Пока не склюёт какая-нибудь небрезгливая птица или не сожрёт насекомоядное животное. Или нападут другие насекомые, вроде муравьёв, которые и за себя постоять могут, и у которых агрессия – это смысл существования.

– Тогда почему они не вымерли?

– А вот тут-то самое интересное. У фибролептов есть полные генетические родственники – их назвали пока неофициально «sola drifter», что-то вроде «одинокий бродяга». Точно такие же, только ядовитые и в панцирях. Сильная изменчивость в зависимости от условий окружающей среды. И размножаются они чуть иначе – самец протыкает самке брюхо и вводит туда семя. И тут уже угадать невозможно, какие личинки сожрут матку, выползая из неё – то ли это будут «бродяги», то ли вот такие мягкотелые фибролепты. Если «бродяга»-самец наползёт на колонию, то не успокоится, пока не уничтожит всех самцов и не оплодотворит всех самок… Вот в этом вольере – самки «бродяг». Как видишь, они сами практически не отличаются от фибролептов. Вообще, крайне интересные и чрезвычайно редкие создания – их генетический код вполне мог быть у земных существ…

– Пока не вижу в этой кунсткамере ни одного представителя, который бы приводил «бродяг» в колонии. И помогал им таким образом бесчинствовать в них.

– Да они же просто на запах идут. Феромоны плюс гипотетические чувства, присущие только членистоногим…

Резким движением Карина завернула Дайне правую руку за спину, затем перехватила и левую, сцепив их за поясницей и крепко держа своей сильной ладонью.

– Слушай, ты, сука членистоногая, – прошипела Травиц на ухо Дайне. – Я хоть и служу в полиции… не дёргайся, теперь это ты знаешь – я просто Романа просила об этом никому не говорить… Так вот, несмотря на это, я знаю многое из того, чего не знают многие мои коллеги. В том числе и про насекомых. «Бродяга» приходит в колонию не один, а тащит за собой своих самок. И он не жрёт всех самцов – он их только парализует и позволяет своим самкам питаться ими, пока те вынашивают личинок, выгрызающих им плоть заживо. Верно? Ты же, красотка, сама прилетела сюда из тех же краев, что и наши вчерашние «ухажёры». Проверить мне такие вещи не так и сложно.

Карина сжала пальцы и немного приподняла руку. Дайне было больно, но она только чуть согнулась вперёд и втянула воздух сквозь сжатые зубы.

– Жаль, что ты не до такой степени членистоногая, чтоб тебе твои самцы проткнули брюхо, как фибролептам… Интересно, как бы это выглядело у людей?..

С этими словами Карина нанесла кулаком правой руки сильнейший удар Дайне прямо в область пупка. Мышцы живота у той были расслаблены, и кулак погрузился глубоко в мягкую плоть, словно в подушку, передав импульс органам брюшной полости. Тяжёлые груди содрогнулись. Дайна хрипло всхлипнула, дёрнулась, попыталась освободиться. Но Карина, удерживая её, продолжала наносить удары в мягкий живот один за другим, сожалея лишь о том, что из такого не очень удобного положения не может применить всю силу, на какую способна. У Дайны сбилось дыхание, она начала стонать, чуть вскрикивая при каждом ударе, сотрясающем всё её нутро. Наконец Карина отпустила ей руки. Дайна схватилась за живот, согнувшись, попятилась, пока не упёрлась попой в ближайшее дерево. Издавая негромкие стоны и царапая голую спину о грубую кору, она сползла на землю и скорчилась у корней, поджав ноги и со страхом глядя на Карину.

Травиц запустила руку в вольер, где сидели самки «бродяг», и вытащила бешено сучащее ногами крупное – размером с воробья – насекомое, похожее одновременно на сороконожку и толстого кузнечика, только без длинных острых конечностей. Подойдя к сидящей на земле Дайне, она присела рядом с ней на корточки, поднесла бьющуюся тварь почти к самому лицу женщины и медленно, с наслаждением, оторвала насекомому голову, чьи движения сразу же стали ритмично-судорожными. Выбросив голову в траву, сжала членистоногое в руке, с лёгким хрустом раздавливая его в кашу, пока с кулака не закапала гнусная коричневато-жёлтая жижа. Затем шлёпнула ошмёток Дайне прямо на голый бюст и размазала липкие останки насекомого по её коже, буквально втирая эту мерзость в мягкие груди. Дайна только зажмурилась, отвернувшись и закусив губу. Обтерев руку об ткань её трусиков, Карина встала и произнесла:

– Тебе тоже даю два дня, чтобы ты смылась отсюда на свою планету. Меня не интересует, как ты решишь этот вопрос, но завтра тебя на Чандрасекаре быть не должно. В оранжерее – уже сегодня к вечеру. Имей в виду, что я сегодня улетаю сама, но скоро вернусь. Если вдруг ты будешь ошиваться здесь или где-то поблизости, то я тебя поймаю и заставлю жрать этих насекомых живьём. Я могу это сделать.

Говорить больше было не о чем. Карина пошла прочь от «жужжащей веранды», оставив Дайну сидеть в той же «сломанной» позе – согнувшись, обхватив живот и отвернув опущенную голову в сторону. Безобразное пятно на груди женщины быстро чернело, окисляясь на воздухе.

• • •

– Значит, ничего не изменилось, сегодня в девять вечера в космопорт? – спросил Инскип.

– Именно так, – слегка улыбнулась Карина, читая во взгляде шефа оранжереи неприкрытое желание немедленного соития. Сейчас подобное уже не вызывало у неё раздражения, напротив – останься она здесь до утра, так хотя бы один раз за время поездки у неё мог бы случиться секс… Поразительно – летя на Чандрасекар, она ведь так и думала, что проведёт каждую из трех ночей в сладких утехах и непременно с разными партнёрами… Вот тебе и райское место!

– Извини, конечно, за любопытство… Но я знаю, что вы вчера с Дайной летали в Зоннентау вместе. Не в курсе, что с ней могло случиться? Она решила бросить работу прямо сегодня утром – резко и неожиданно. Говорить о причинах отказывается, выглядит подавленной. Объясняет лишь тем, что хочет как можно скорее уехать. Может, она познакомилась с кем-то?

– Может быть, – улыбнулась Карина. – Я просто уверена, что без самцов тут не обошлось.

Шеф только развёл руками.

– Что уж так грубо – «без самцов»? – спросил Роман, слышавший этот разговор.

– Да ничего не грубо, – ответила Карина. – Как я поняла, вы тут наконец-то начали ужесточать контроль над прибывающими?

– Да… Не всем это нравится. Дайна против. Вера. Этот странный транс Гарни тоже, кстати.

– Полицию заведите обязательно.

– Ты шутишь?

– Я серьёзно.

– Мне кажется, есть что-то такое, что знаешь ты, но не знаю я?

– Ты умный человек, брат, – ласково провела Карина пальцами по его плечам. – И планета ваша пока ещё прекрасна до нереальности. Смотрите, не про…ите её. Извини, конечно, за ещё одно грубое слово.

ГЛАВА ЧЕТВЁРТАЯ

Сообщение между планетами в центре сектора Морган было простым, не требовало долгих ожиданий и выглядело достаточно обыденным, вроде перелётов на атмосферных аэролётах в пределах планеты. На Кардиган-Томсон без проблем вылетели две молодые женщины – красивые, стройные, длинноногие… А какими ещё могут быть молодые женщины в пятом веке Экспансии и в обществе без материальных проблем?

Блондинку звали Электра Фламенко, она была агентом полиции, а если точнее – личным агентом лейтенанта Травиц. Единственным агентом Карины, который работал на неё не за страх, а за любовь. История, как Карина спасла эту девушку от неминуемой и страшной гибели, сама по себе драматична, хотя сам акт спасения был вполне случайным… Но после того как Карина вытащила Электру из этого ада… доставила её домой… переспала с ней по пути… то услышала однажды «я умру за тебя, если ты захочешь». Травиц это признание слегка шокировало – подобных слов ей никто и никогда не говорил, но, будучи женщиной прагматичной, она приблизила Электру к себе, и с тех пор они часто были вместе. Карина то и дело использовала Фламенко в своих делах, зачастую довольно цинично, но со временем с удивлением заметила, что беспокоится об Электре, если вдруг долго её не видит, что хочет о ней как-то заботиться и принимает излишне близко к сердцу все тревоги подруги… Уж не влюбилась ли я? – думала Карина об Электре, будучи в объятиях Джона, Эллы или впервые встреченного водителя доисторического автобуса, будучи в командировке на далёкой планете.

По салону древнего планетолёта то и дело проходил парнишка-стюард – наверное, проходивший практику перед учёбой. Он бросал заинтересованные взгляды на обеих женщин и, не исключено, представлял их вместе с собой в одной постели. Карина, в общем-то, никогда не отказывалась от лёгкого приключения в пути, но сейчас с ней была Электра, которую обижать просто не следовало. Хотя она и говорила, что никогда не будет против того, чтобы Карина спала с кем угодно и как угодно… Но слёзы на глазах подруги, узнавшей, что Травиц, вместо того, чтобы провести ночь с ней, опять отдалась капитану планетолёта в портовом отеле, говорили о совершенно обратном.

Подобная чувствительность немного удивляла Карину, несмотря на то, что с Электрой они были близки уже не первый год – срок более чем приличный. Травиц знала, что её подруга имела до знакомства с ней неплохой чувственный опыт, но после памятной встречи она так и говорила Карине: «У меня теперь только два партнёра – ты и мой язычок»… Красивая девушка с красивым именем, дочь танцора и актрисы, была воспитана в свободных традициях, училась в творческом колледже, где среди студентов-первокурсников было модно удалять нижние рёбра и имплантировать по максимуму суставный слип-гель в межпозвонковые диски. Сам по себе слип-гель, конечно, полезен, но вот его избыток, конечно, с возрастом, может аукнуться, когда вместо гибкости на склоне лет можно получить, напротив, лишние проблемы опорно-двигательного аппарата. Но юность разве когда-нибудь думала о таких вещах?! Зато многим, особенно девушкам, казалось очень стильным и изящным, невзначай сказать о себе: «Лучший любовник – это собственный язык», да и не упустить случай продемонстрировать на вечеринке окружающим верх гибкости тела и изыска самоудовлетворения (парни, по слухам, тоже порой делали себе подобную операцию, но шоу устраивали редко). Карина не уставала восхищаться гибкостью Электры, которая обошлась в своё время без злоупотребления слип-гелем, но на радость своей подруге с лёгкостью кошки сворачивалась в клубок и элегантно вылизывала свою нежную вагину трепетным языком; в отличие от многих девушек, добившихся подобного умения, но способных лишь ласкать кончиком языка клитор, Электра могла без видимых усилий плотно прижиматься губами своего рта к губам своего влагалища и запускать язык внутрь собственного тела на всю возможную глубину – а уздечки языка у неё были искусно подрезаны чьей-то умелой рукой.

Конечно, Карина любила Электру не только за сексуальные изыски, которых хватало в те сладостные моменты, когда обе женщины сжимали друг дружку в объятиях. Впрочем, один изыск подруги никогда не практиковали, а именно – любовь втроём. Что бы там ни воображал стюард, а переспать ему с ними всё равно бы не удалось. Но немного подразнить юношу не помешает. Карина вызвала стюарда и попросила проверить, почему заедает механизм наклона спинки кресла. Она сидела у стенки в ряду из двух кресел, Фламенко занимала место у прохода. Чтобы добраться до механизма (который, естественно, был в полнейшем порядке), стюард был вынужден перегнуться через Электру и нависнуть над её гладкими бёдрами – девушка была одета в чрезвычайно короткое и тонкое платье, как всегда, когда она куда-нибо отправлялась вместе с Кариной (Травиц предпочитала, чтобы её подруга одевалась эротично а та, конечно, с радостью шла ей навстречу). Карина, в свою очередь, объясняя стажёру, где и что заедает, трогала парня за руку, брала его за палец и проводила им по подлокотнику. Когда слегка покрасневший парень заявил, что вроде бы всё в порядке, Карина слегка огорошила его вопросом, который, вообще-то, мог быть понятен почти любому практиканту:

– Молодой человек, а работаете вы на каких условиях? Контракт у вас «пощёчный» или «потеклительный»?

Однако стюард ничего не понял – возможно, он был прислан из другого сектора по обмену между компаниями-перевозчиками и не знал тонкостей студенческого сленга. Пока он обдумывал, как ответить на этот вопрос, Карина откинула спинку назад (стюард как раз придерживал её правой рукой сбоку), и локоть юноши лёг на груди Электры, притом достаточно плотно. А форменная рубашка стюарда была с короткими рукавами, и не ощутить своей кожей их налитую упругость и жёсткость кончиков сосков сквозь тончайшую ткань он просто не мог. Юноша сконфузился, и Карина задала новый вопрос, уже несколько иным тоном:

– Ты когда занимаешься этим, всегда прилепляешь шарик, или просто открываешь рот и лезешь на стенку?

Электра прыснула, прикрыв рот ладонью. Мальчишка стушевался окончательно, извинился и поспешил ретироваться.

– Забавный парень, – сказала Карина. – Он точно не из Моргана – здесь в таком возрасте уже не бывает девственников.

– Ты думаешь, он девственник? – спросила Электра.

– Я думаю, он сегодня ночью будет мечтать о тебе и забрызгает всё вокруг. Так что ты бы могла показаться ему в реальности – он будет счастлив… Парнишка слегка рыхловат – возможно, любит сладости. Наверное, у него и сперма сладкая (Карина сделала движение губами). Хочешь проверить?

– Нет, – покачала головой Электра. – Ты же знаешь, солнышко, что я не сплю ни с кем, кроме тебя.

– Но я же не против, девочка моя…

– Я знаю. Но я не хочу. Мне нравится быть верной тебе и отдавать своё тело только той, кого я люблю…

Карина порывисто взяла подругу за руку.

– Я тоже тебя люблю, – сказала она. И сказала искренне. Потому что так же искренне была уверена, что её любви к Электре никоим образом не мешают её многочисленные и – что уж саму себя обманывать? – беспорядочные половые связи… И даже то, что она одновременно любила Сергея, Джона… может быть, даже Златобоя (его обязательно нужно будет навестить на Кардиган-Томсоне!), – тоже не имеет никакого значения.

И Карина прижала руку Электры к своей груди, затем взяла её ладонь в свои, поднесла пальцы к губам и нежно поцеловала поочерёдно все пять, попутно слегка лаская запястье. Затем повернула ладонь, поцеловала её внутреннюю сторону, коснулась губами пульса. Она чувствовала, как замерла подруга, словно боясь спугнуть это проявление чувственности.

«Я хочу тебя», – шепнула Травиц, ощущая знакомое ощущение тянущей, влажной теплоты, нарастающей внизу живота – оно было тем нежнее и острее, чем сильнее Карина любила того, с кем бы хотела заняться сексом. И она тотчас получила тот же ответ на пределе слышимости.

• • •

Между тем Электра не только по причине личной привязанности летела на Кардиган-Томсон вместе с Кариной. Пару дней назад, узнав, что лейтенант Травиц принимает задание, Радован Дарич порекомендовал взять с собой помощника.

– Мне вряд ли понадобится напарник, – усомнилась Карина. – Задание хоть и нетривиальное, но достаточно понятное для того, чтобы я могла справиться с ним самостоятельно. Думаю, напарники мне будут не помогать, а только мешать.

– Я говорю именно о помощнике, – настаивал комиссар. – Не из штатных полицейских. Подбери себе человека, которому ты можешь доверять, и который доверяет тебе. Ну и чтобы в случае форс-мажора он согласился отвлечь внимание на себя.

Поскольку у Травиц циничность вполне уживалась с любовью, она и вспомнила про Фламенко, которая всегда была счастлива на время оставить свою живопись и помчаться за Кариной хоть на край света, если не дальше. А если ещё учесть, что Электра, несмотря на кажущуюся томность и аристократичность, была в состоянии за себя постоять. И даже чуть более того. Было в ней что-то от кошки – мягкой и ласковой, но при этом хищной и зубастой, если вдруг увидит мышь или если собака попытается загнать в угол.

…Планета Кардиган-Томсон мало чем выделялась среди сонма подобных планет сектора Морган: тридцать миллионов жителей в семнадцати городах, нескольких тысячах посёлков и бесчисленном множестве отдельно стоящих домов – рассаднике самых примитивных и потому особенно мерзких бытовых преступлений… которыми Карина практически не занималась, о чём иногда жалела. В остальном планета была чуть менее чем средне благополучной, и притом «ленивой» – почему-то сюда съезжались самые отъявленные бездельники не только Моргана, но и других секторов, да хватало ещё алкоголиков и наркоманов. В том числе и тех, которые изменяют своё сознание не для открытия новых горизонтов или хотя бы для эйфории – здесь находили пристанище депрессивные личности, не желающие расставаться со своими огорчениями и удобряющие их психоактивными веществами. Что тоже не способствовало снижению уровня преступности как на планете в целом, так и в городе Смоллтаун, действительно невеликом населённом пункте, хотя и считавшемся «столицей» всей планеты, за исключением заповедных или промышленно-транспортных территорий.

Здесь нашла себе занятие такая личность, как наркопроводник Иван Златобой. Имея исходные образцы практически любого наркотического препарата, он реплицировал их по заказу страждущих в обмен на, биоматериалы, различные услуги и информацию – всё, что имело хоть какую-то ценность, а потом оказывал медицинскую помощь, которая рано или поздно обязательно требовалась. Карина поначалу имела большое желание выпустить Златобою кишки, но, познакомившись с ним поближе и поняв некоторые мотивы его поступков, просто переспала с ним и взяла под пристальное наблюдение с помощью пары свободных агентов.

Здесь работал в подземной лаборатории странный человек по прозвищу Химик; низенький, маленький, лысый и с бородой – он отвергал любые упоминания о любого рода коррекциях, уверял, что родился на праматери Земле и являлся последним представителем некой нечеловеческой расы, что-то вроде эльфов или гномов. Карине это казалось диким вздором; однажды она сумела взять биопробу с Химика, когда тот накачался наркотиками, и сделала экспресс-анализ прямо у него в лаборатории. Результат оказался невразумительным – вроде ДНК человеческая, но последовательность элементов цепочки удивила. В лаборатории полицейского управления потом сказали так: «Это геном человека, но…» Словом, осталось какое-то «но», и Травиц убедила себя в том, что это просто результат какой-то мутации. Химик казался Карине преступником, но сравнительно безвредным. Конечно, привлечь его было можно за незаконную репликацию ядов и взрывчатых веществ, однако Травиц вывела Химика «за скобки» одного нашумевшего дела и предложила ему оказывать разные услуги за покровительство. Химик был умён, и потому не отказался.

Шастали по планете вербовщики всех мастей: из депрессивных они набирали поставщиков деликатных услуг, алкоголикам и наркоманам предлагали лучшие образцы выпивки и веществ в обмен на уникальные записи их галлюцинаций. Беспощадного уничтожения, по мнению Карины, заслуживали те, кто под видом вербовщиков попросту похищал людей – для получения биоматериалов либо для жестоких развлечений. Кардиган-Томсон был уже давно под особым наблюдением полиции Взаимодействия, и поэтому организаторы кормлений крокодилов или реконструкторы застенков гестапо частью своей убежали в другие уголки Вселенной, частью были сосланы в бессрочные ссылки, частью – уничтожены до суда. Несколько похитителей пропали без вести – лейтенант Травиц могла бы рассказать о том, сколько часов, а то и дней провели некоторые из них в жесточайших мучениях. Именно с Кардиган-Томсона были украдены те две жертвы, фото которых Карина видела в кабинете комиссара Дарича.

Оперативная работа на этом этапе была нудной. Карина под видом скучающей женщины, страдающей от нежно лелеемой депрессии, шаталась по барам, клубам и даже спортивным мероприятиям в поисках вербовщиков. Внимательно прислушивалась к беседам. Замечала людей с других планет или секторов. При удобном случае сама знакомилась, вызывала на разговор и сообщала, что ей «всё надоело, хочется попробовать себя в другой жизни». Несколько раз к ней действительно подсаживались люди с повадками вербовщиков. Предложения поступали интересные и разнообразные: путешествия в эскорт-свите для некоего родственника одного из глав Домов; работа гувернанткой с оказанием интимного обучения для подростков; возможность стать живым биореактором для производства энтерального вина… Последнее предложение Карина взяла себе на заметку – она не знала, что такое «энтеральное вино». Не сказали ей ничего об этой вещи в управлении, куда она регулярно посылала отчёты. Не в курсе была и Электра, которая с большим удовольствием и артистизмом помогала подруге. Она была счастлива, потому что всякую ночь проводила в любовной игре с любимой женщиной… Карина по той же причиной тоже была счастлива… почти. Даже в самые восхитительные моменты, когда невероятно длинный – почти пятнадцати сантиметров – язык подруги нежно и настойчиво проникал в самые укромные уголки её влагалища или ануса, то закручиваясь штопором, то расширяясь плоским веслом, Карина иногда думала о мужском члене (Впрочем, в других ситуациях бывало и наоборот: обнимая сильное, мускулистое тело любовника с массивным пенисом, который создавал чувство восхитительной наполненности и заставлял подаваться ему навстречу, Травиц мечтала о теле женщины – мягком, податливом, чувствительном. И представляла, как вдохнет сладостный аромат шелковистой кожи под ямочкой пупка, спустится вниз… но не сразу дойдёт до главного, а вдоволь погуляет губами по тем местам, где кожа у женщин особенно нежная и гладкая – по верхней внутренней части бёдер… Она знала, что когда целует Электру туда, у подруги увлажняется не только влагалище, но и глаза).

Любовницы настроили себе дейтеры – приставки к телефонам, без которых мало кто выходил на улицу (кроме разве тех немногочисленных счастливчиков, кто нашёл себе постоянного и исключительного спутника жизни или хотя бы полагал, что это так). Если случайно встречались двое, у кого в дейтерах были проставлены совпадающие требования к себе и партнёру, настроенный определённым образом сигнал мог дать начало знакомству. Карине не нужно было сейчас искать ни длительных отношений с мужчиной, желающим детей, ни романтической встречи с трансгендером, ни участия в тройственном женском союзе. Она искала партнёра любого пола по одному ключевому критерию – у него должна быть кожа зелёных оттенков, остальное несущественно. Примерно такие же данные «забила» себе и Электра, а подойдя к делу творчески, заставила телефон реагировать на любые словоформы от «зелени», произнесённые в максимально возможном радиусе приёма. И именно Электра однажды услышала сказанную кем-то фразу «а позеленел он после того, как завербовался в виноделы».

Женщины соблюдали определённую конспирацию – их не должны были видеть вместе. Гостевую квартиру, в которой они проводили ночи, пришлось в течение нескольких часов проверять на предмет «жучков» (были обнаружены целых пять, но, по всей видимости, принадлежащие безобидным вуайеристам). Поэтому искать притон, где угощали подозрительным вином, подругам пришлось порознь. Надеясь не спугнуть незаконных дельцов, они осторожно интересовались просто «вином», говоря лишь о его необычности.

…Удивительно пухлая девушка, симпатичная и темноглазая, с курчавыми вьющимися волосами, затянутая в классическую многоразовую одежду из простой ткани, однажды подсела к Карине, коротающей очередной нудный вечер у барной стойки.

– Думаешь, не выпить ли вина?

Интуиция подсказала, что наконец-то клюнуло. Карина медленно, как и полагается депрессивной, повернулась к девушке и без улыбки лениво ответила:

– Уже пила сегодня.

Скорбно сжатые губы и излом левой брови говорили о том, что Карине давно свет белый не мил.

– Не вставляет?

– Абсолютно. Скучно совсем здесь стало. Думала уж свалить отсюда, да куда вот только? Везде же одно и то же…

– Могу подсказать, где тебя развеселят…

– Это где ж такое вино наливают? – Карина изобразила невесёлую улыбку, которая должна была всем показать, что вино от депрессии не помогает. Напротив.

– Если будет желание, найдёшь меня здесь. Спросишь Агнешку, меня найдут… Ну ладно, пока. Не грусти так, жизнь прекрасна и удивительна. Мы все ещё много чего не попробовали в ней…

Девушка собралась было вставать, но Карина как будто приняла импульсивное решение.

– Стой, не уходи.

Девушка молча остановилась.

– Не хочу тут оставаться, – твёрдым и капризным тоном произнесла Травиц. – Чем буду обязана?

– Поговорим позже. Хорошо?

– Ладно.

Карина покинула бар и, идя по улице рядом с Агнешкой, осторожно передала информацию для Электры. Через две минуты поодаль мелькнул её скутер – пока всё шло как надо.

…«Винокурня» находилась в совершенно неприметном трёхэтажном доме на окраине Смоллтауна, буквально в сотне метров от лаборатории Химика. Полагая, что это всего лишь совпадение, Карина прошла сквозь завешанный шнурами дверной проем и оказалась в холле, ничем не выдававшем, что предваряет собой вход в питейное заведение.

Агнешка вывела в холл какого-то подтянутого пожилого господина (именно это слово вдруг само по себе возникло в голове Карины), одетого в совершенно архаичный наряд – зеленоватый многоразовый костюм из грубой ткани, состоящий из узких брюк, длинного пиджака и белоснежной рубашки с вишнёвого цвета галстуком. Длина лакированных туфель казалась нереальной. В руке этот мужчина держал короткий стек. Широко и белозубо улыбнувшись, он представился Абрамом Шнейдеманом, владельцем «винокурни», и предложил пройти внутрь.

Короткий коридор из холла вёл в небольшой зал, оформленный в тёмных тонах. Там сейчас никого не было, да и провёл Шнейдеман Карину не туда, а в свой кабинет, заставленный странной, тоже в архаичном стиле, мебелью. Сев в удивительно удобное и вместе с тем странно прямое кресло, Карина приготовилась слушать Абрама. Агнешка куда-то отлучилась.

– Видимо, до вас дошли слухи, что в нашем городе есть нечто особенное, верно? – вкрадчиво спросил Шнейдеман. – Я уверен, что вы прибыли не издалека. Я так думаю, что это наш сектор, планета Эсмеральда… Что тоже не ближний свет, впрочем… Верно?

– Не ближний, – уклончиво сказала Карина, удивившись такой проницательности.

– И вы ищете не лекарство от депрессии. Вам не надо развеивать хроническую скуку и усталость от жизни… Вы ищете новых ощущений, потому что познали многое, но вам не то что бы всё приелось, вы просто думаете о новом уровне ощущений…

– Ваша уверенность удивляет.

– Я, девушка, прожил долгую жизнь и сразу вижу, кто чего ищет… Если бы вы действительно страдали хандрой, вас бы тут не было. Моя дочь не хуже меня видит, кому чего нужно, и от нас ещё никто не ушёл недовольным…

– На благотворителя вы не похожи.

– Я был бы рад им быть… Но, знаете, жизнь сегодня не так проста и легка, чтобы к ней можно было относиться с благодушием или безразличием…

Шнейдеман говорил понятным языком, но его акцент жителя сектора Ротшильд и лёгкий дефект речи вынуждали Карину особенно внимательно прислушиваться к его словам.

– Так что вы предлагаете и что хотите взамен? – Карина как могла мягко перебила Абрама, поймав паузу в его речи.

– Наше изобретение называют «вином», хотя таковым оно не вполне является… Конечно, если принимать во внимание, что этот напиток изготавливают путем дрожжевого брожения, что он содержит немного алкоголя и употребляется в холодном виде…

– Очевидно, весь вопрос в том, как его готовят? Или из чего?

– Как приятно беседовать с умной девушкой… Да, вы смотрите в самую суть… Вы занимались донорством?

– А как же! На Эсмеральде все молодые люди так или иначе через это проходят…