Текст книги "Рассвет над Байонной-2 (СИ)"

Автор книги: Марко Гальярди

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 15 страниц)

Младший супруг сразу запросился в постель, быстрым шепотом расписывая те лишения, которые он перетерпел в темнице: как он не высыпался, с трудом вкушал пищу, мочился в сосуд, подставляемый этаром, страдал от боли в раненом боку, но… нет, нет! Он не в обиде! И прекрасно понимает, что давно утратил доверие старшего мужа, поэтому вполне справедливо был заподозрен в столь тяжком преступлении. И хорошо, что все живы и почти здоровы. И это замечательный повод всем прийти к примирению…

Ингвар слушал вполуха засыпающего на его руках Альваро и гадал: стоит ли еще раз просить прощения и терзаться своей виной, или уже вздохнуть спокойно и отбросить тягостные мысли прочь. После того как обласканный, словно маленький ребёнок, младший муж, устроенный на мягких подушках в кровати, ровно засопел, ускользнув в глубокие грёзы, Ингвар вспомнил и о собственных детях. Будто пелена, плотным коконом сковавшая его сознание, спала, и он ощутил острую потребность вернуться в тот дивный сад, что он любовно взрастил собственными руками.

Герцог Байонны прихватил с собой лампаду, вышел из спальни и сразу же наткнулся на своих этаров и этара Альваро, что коротал с ним дни в тюрьме. Этот этар мужественно держался на ногах, с трудом опираясь на стену, чтобы не сползти по ней от усталости.

– А где двое других этаров моего мужа? – удивленно спросил Ингвар.

Ему тут же поведали, что после покушения, граф Альваро отослал двоих в Энсину, и этот этар – единственный, что остался с ним. Ингвару оставалось только покачать головой, оценивая масштабы бедствия, которое принесло его поспешное решение. Он отправил этара Альваро отдыхать, своим этарам приказал сторожить покои, а сам направился в комнаты, отведенные его женщинам.

Всего в «гареме» у Ингвара числились две жены и еще одна уже замужняя женщина из Ариналя, с которой он познакомился случайно, на неделю оставшись в её доме, пока её муж решал свои торговые дела за морем. С ней была договорённость, что она проживает во дворце до родов, оставляет ребёнка и уезжает обратно в свой город, дабы не портить свой счастливый брак случайной связью.

В женских покоях было тихо – все уже давно спали. Ингвар осторожно прошелся по комнатам, сняв обувь и стараясь не дышать: к собственным сыновьям он относился трепетно, часто представлял, какими они будут, когда вырастут, хотя этары, после рождения второго ребёнка уже посвятили его в традиции Байонны. И теперь придётся выбирать того, кто станет младшим мужем и воспитывать того соответственно. Тогда Ингвар вспоминал Альваро, у которого отняли право выбирать свой путь, но «наградили» огромной властью. «Второй» Альваро еще не достиг возраста и шести месяцев, но уже играл другими игрушками – золотыми браслетами и кольцами, нанизанными на крепкие цепочки.

И всё-таки появление Ингвара не прошло незамеченным: первая жена проснулась и обняла сзади, пока он разглядывал спящих детей. Она увлекла его за собой в постель и долго ласкала поцелуями, тихо рассказывая, какой герцог замечательный мужчина во всех отношениях. Общение затянулось на всю ночь, придав Ингвару уверенности, что все невзгоды и обиды преодолимы, если старший муж будет жить своим умом и относиться к Байонне, как к своей жене и семье, и беречь то, что дано ему богами свыше.

На следующее утро прибыл Эдвин, заскучавший в одиночестве в военном лагере. Он сразу же потребовал к себе внимания и опять завёл речь о кораблях. Пришлось разбудить еще не окончательно восстановившего свои силы Альваро и втроём разложить карты побережья на столе в саду. Эдвин заговорил о дороге, но уже не той, что нужна между Байонной и Лаокоонией, а той, что должна идти по побережью и связать его с Энсиной.

– Всё верно, – поддержал короля младший муж. – Если рассматривать строительство удобных портов, то морской путь, связующий наши земли, будет намного удобнее: по реке от столицы Лаокоонии, затем в море, вдоль берега, примерно сюда, – Альваро ткнул пальцем в неприметную рыбацкую деревушку, – здесь есть широкий проход по равнине между горами и прямой путь в Энсину. Нужно лишь поставить крепость для охраны. Хорошую дорогу прямо по берегу проложить невозможно: он весь изрезан скалами, поэтому Байонна и защищена от нападений со стороны моря, но за горами – можно. Нам нужно съездить в Ариналь и посмотреть, как там всё устроено!

Из них троих в Аринале бывал только Ингвар, но он ничем не мог помочь, кроме «порт, как порт», «пристань, как пристань». План города, сделанный по его приказу был, но «ничего примечательного» старший муж в нём не наблюдал. Как и в путешествии, что заставило бы их три дня ехать по жаре верхом и еще в легких доспехах. Но Эдвин и Альваро, обнаружив в этом вопросе сходство устремлений, были иного мнения и собирались выехать уже завтрашним утром.

– Ты силы сначала восстанови! – недовольно побурчал Ингвар, наблюдая каким восторгом горят глаза младшего мужа.

– Тогда до завтра! – отсалютовал кубком Альваро и в приподнятом настроении покинул их общество.

– Хм, – удивлённо произнёс Эдвин, наблюдая за его исчезающей за кустами спиной, – я начинаю понимать, чем тебе граф де Энсина настолько привлекателен: он не устраивает скандалов и не обижается как жена. Как тебе удалось помириться? Ты его хорошо отвалял в постели?

– Эдвин! – с укоризной ответил Ингвар. – Наши разногласия с графом мы решаем полюбовно и лаской. Поняли друг друга и простили. Ты мне лучше скажи, что тебе удалось узнать про этих двоих из Арнауты?

Король тяжело вздохнул и заглянул в дно своего кубка:

– Мужа твоего убить хотели не из Арнауты, а из Энсины. Там эти двое к нам присоединились. У дона де Калеб конюх и слуга внезапно ударились в загул, так, что ему пришлось нанять новых в Энсине, а мне он ничего об этом случае не доложил. А вот, кто нас с тобой? У твоего заместителя есть предположение, что только тебя хотели убить: на границе всё еще не спокойно. Сговорились с лесничим, чтобы в теснины завел, и устроили засаду.

– Тогда зачем мы завтра все трое поедем в Ариналь? – удивился Ингвар.

– На пути туда нам ничто не угрожает, – спокойно ответил Эдвин. – А на обратном – пусть встретит большой отряд солдат и проводит до дворца. Я пока не вижу угрозы.

***

– Ты чего тряпок на себя столько накрутил, как гаремная девица? – Ингвар с сомнением оглядел своего младшего мужа, сидящего верхом. На Альваро были просторные штаны с кожаными вставками, чтобы не стереть ноги о бока лошади, две длинные туники – одна исподняя, а вторая – с длинными вырезами по бокам, прикрывающая доспех для защиты спины и груди. Вместо браслетов на предплечьях жесткие костяные полоски, скреплённые железными колечками. Наручи, закрывающие руки от запястий до локтей. На голове – намотана ткань по типу тюрбана, с которой соединялась еще одна: вокруг шеи и прикрывающая лицо до уровня глаз.

– Не хочу показывать всем своё лицо! – заявил младший муж, не объясняя причин. Ингвар только плечами пожал, взирая на очередную блажь. То, что Альваро что-то задумал, не вызывало сомнений, но следовало признать, что для путешествия он подготовился и защитил своё тело должным образом.

Отряд подобрался достаточно большой: приближенные Эдвина, все этары, десяток солдат. Поклажу навьючили на свободных лошадей, чтобы она не замедляла продвижение. И питаться всем предлагалось не изысканной дворцовой стряпнёй, а кашей из общего котла.

Их путь сначала проходил по плоской выжженной равнине. И только скопления деревьев с непроходимым колючим кустарником в низинах обозначали те места, где могла быть вода: пересыхающее русло ручья, текущего с гор, или родник. Байоннцы предпочитали строить свои дома повыше, на холмах, а весной пасли вдоль дороги скот, пока трава не высыхала и не обрастала колючками, тогда животных перегоняли на скалистые склоны гор до того времени, как спадёт жара и пойдут дожди. Влажные морские ветра сюда не долетали, и к середине дня воздух становился опаляющим и тягучим, колеблющимся и являющим картины широких озёр, простирающихся впереди до горизонта.

Путники расположились на дневной отдых в тени деревьев, скрывающих под своими корнями родник с маленьким озерцом. А вечером заночевали на сеновале в хозяйстве одного из местных жителей, свернув с дороги и поднявшись на холм. Лекарь, взятый с собой, занялся первыми «потерями» после столь долгой и изнурительной дороги: всё твёрдое, что соприкасалось с влажной от пота кожей, начинало натирать до кровавых мозолей. Но Ингвара больше интересовала рана на боку младшего мужа: она, хоть и болела, но была в хорошем состоянии:

– Ляжешь со мной? Как тогда, под один плащ? – шепнул он Альваро, чуть прикасаясь губами к уху, взывая к былым воспоминаниям об их пути в Байонну. Младший муж довольно зажмурил глаза от щекотки, что отдалась приятной волной в теле.

– Только сильно не обнимай… – тихо ответил он, не преминув бросить полный торжества взор в сторону Эдвина, и довершил всё поцелуем в шею Ингвара.

Ингвар с королём тоже успели обменяться взглядами и улыбками. «Вот такой мой младший муж – засранец!». «Развлечёмся? Я подыграю!» – повёл бровями Эдвин. Но все быстро угомонились, утомлённые дорогой.

Следующий день был ненамного интереснее дня прошедшего. Но впереди показались верхушки невысоких гор, заросших лесом. Растительности вокруг прибавилось – появились сады и виноградники. Каменные строения: невысокие дома, овины и коровники, уже не забирались на высокие холмы, а строились вдоль ручьёв на равнине. Да и народа прибавилось: по дороге кто-то постоянно шел, неся на плечах мешок или хворост, встречались телеги, груженые камнями, деревом, овощами или ранними фруктами.

Байоннцы прерывали свою работу, останавливали коней, провожая взглядом отряд путешествующих, потом сразу начинали переговариваться друг с другом: кто же это был? Некоторые узнавали Ингвара – многие его видели раньше, но гадали, кто все остальные, разнося слух, о том, что оба правителя Байонны сейчас направляются в Ариналь. Местные безошибочно угадывали, что синюю ткань на голову мог повязать только младший муж, одетый достаточно традиционно, а остальные – пришлые северяне, похожие на тех, которых привёл с собой в эти края старший муж, те, что потом благополучно растворились среди байоннцев, легко переняв традиции в одежде, в пище и в образе жизни.

Дорога в Ариналь, встретившись с горами, петляла между ними. Кое-где можно было обнаружить на ней и остатки оползней или камнепада, но важность этого пути заставляла всех жителей следить за ее состоянием. Кое-где даже встречались замощенные крупными камнями участки, доставшиеся в наследство с незапамятных времён.

Ариналь врастал домами в склон холма, спускался вниз террасами и сетью извитых улочек. Горы, словно разбитая напополам чаша, обрамляли его со всех сторон. Дорога выходила выше, чем располагался центр города, потом петляла вниз и заканчивалась на большой площади. А уже от нее шла иная дорога к гавани, где стояло множество кораблей с низкими мачтами, управляемые гребцами, и маленьких рыбацких лодочек. С вышины казалось, что это не город, а разноцветье черепичных крыш вползает прямо в синее, искрящееся море. Многие из путников даже приостановили своих коней, чтобы объять взглядом, открывшееся перед ними великолепие красок – необычное и непривычное им, людям, всю жизнь прожившим в лесах или посередь гор, видевшим лишь реки и ручьи, и слышавшим истории о море, как о предмете недосягаемом разумом и чувствами.

– Ты, представляешь, и это всё – Байонна! – Ингвар провел ладонью по спине замершего от восторга Альваро. – Ты ещё сомневаешься, что хочешь строить здесь корабли?

Младший муж сверкнул радостными глазами из-под ткани, что занавешивала его лицо:

– Ингвар… я… никогда… – пролепетал он. – Я не умею плавать!

– Научу! И на корабль помогу взойти. Даже покажу, как управляться с парусами.

– Ингвар, мы едем? – нетерпеливо окликнул их король. – Ты теперь наш проводник. Показывай дорогу!

Путники разбились по двое, чтобы беспрепятственно спуститься по улице вниз до дома городского главы. В городе кипела жизнь: многолюдная, шумная, вырывающаяся из раскрытых окон и растекающаяся по городу запахами пряностей, благовоний, стиранного белья, развешенного над домами, жаренных колбасок и рыбы, испеченного хлеба, морских водорослей, выловленных устриц на лотках, карамели и жженого сахара, нагретых солнцем воловьих кож, лошадиного навоза, что смывают с улиц только дожди, свежей извести на стенах домов, красильни… Всё это кружило голову, завлекая и обещая утонченные удовольствия.

========== Глава 12. День первый ==========

Близость к солёному морю, нередко бурному и штормящему, порождающему сильные ветра, обтачивала даже каменные строения, заставляя жителей покрывать внешние стены смесью извести и глины. На еще влажной и незастывшей поверхности заострёнными палками чертили ромбические узоры. Из-за обилия ярких красок город постоянно казался нарядным и праздничным.

Путники достигли центральной площади и спешились. Вокруг них раскинулся большой рынок, завлекающий обилием заморских товаров. До тех пор, пока Ингвар своими крепостями не обеспечил безопасность южной границы Байонны, внутренняя торговля практически не осуществлялась, и Ариналь использовали как перевалочный пункт. Купцы вели сюда свои груженые корабли, охраняемые солидным военным сопровождением, а потом распределяли свои товары по более мелким судам, курсирующим вдоль побережья.

Городской глава, назначенный в Ариналь еще отцом Альваро, был рад увидеть у своего порога обоих правителей, чего было не сказать о городском совете, постоянно делившем с ним власть и защищавшем исключительно интересы Арнауты. Поэтому приехавшие гости сразу были вовлечены во внутреннюю борьбу между властями.

– Альваро, я не хочу, чтобы ты днём и ночью выслушивал личные беды этих напыщенных идиотов, мнящих себя вельможами! – громко заявил Ингвар, как только они вошли в гостевые комнаты, отведённые им в огромном доме городского главы. Слуг и свитских Эдвина пришлось поселить в гостиницу рядом с центральной площадью.

– Твой старший муж – прав, – поддержал Эдвин, занявший соседнюю спальню, соединённую с их комнатой общим коридором и балконом. – Они как все годы грызлись, так и продолжат, пока всех своих детей не переженят.

Младший муж, не скрывая неудовольствия, сел на кровать и скрестил руки на груди:

– Но собрание совета назначено через два часа!

– Кем назначено? – спокойно спросил Эдвин, снисходительно посмотрел на младшего мужа, а потом повернулся к Ингвару. – Ты можешь припомнить случай, чтобы король Бейсил посещал какие-либо собрания, назначенные его слугами? Я – нет!

– И я! – согласился Ингвар.

– Итак, – продолжил Эдвин, – первое правило короля: он следует только своим пожеланиям и делает то, что ЕМУ удобно. И если королю хочется осмотреть город, познакомиться с его жителями, посетить купальню или бордель, отдохнуть с дороги, а потом принимать решения, то его желание – закон. – Альваро поднял голову, внимая Эдвину. – Мы приехали в Ариналь с определённой целью. И она выше, чем все местечковые интересы, с которыми ты сможешь управиться в любое другое время. Понятно?

– Да, – кивнул граф де Энсина, соглашаясь с разумными доводами короля.

– Тогда, краткое время на отдых, и вместе идём гулять по городу! – высказал своё решение Эдвин и проследовал в свою спальню, избрав путь через балкон.

Альваро принялся разматывать ткани на голове и шее, подставляя разгоряченную кожу легкому морскому бризу, задувающему в огромные окна. Потом долго стоял на балконе, вглядываясь в синие дали, раскрывающиеся перед ним. Ингвар снял с себя всю одежду, обмыл тело водой из серебряного таза, специально поставленной в их комнате для этих целей. Переменил камизу и снова застегнул на себе доспех, прикрывающий грудь и спину.

– Альваро, тебе помочь? – младший муж кивнул и зашел внутрь комнаты. Ингвар снял с него верхнюю тунику, затем расстегнул ремни доспеха. – Я заметил, что тебе пока больно поднимать правую руку высоко вверх. Так? А ты молчишь, делаешь вид, что здоров… И как с тобой таким в бордель идти? – в шутку добавил старший муж.

– Это тоже королевское пожелание? – Альваро удивленно распахнул в глаза.

– Ах, Альваро! Эдвин уже больше месяца без женщины, думаешь, чего он на тебя полез? – вздохнул Ингвар.

– Он… на меня… – младший муж покраснел и прикрыл рот ладонью.

«Интересный жест!» – отметил про себя Ингвар. – «Будто ребёнок нашкодил! Скрывает что-то. Возьми его Эдвин, то переживал бы сильно. А если бы был сверху – похвастался. А они оба ведут себя так, будто и не помнят, что провели вместе ночь».

– Рассказывай, что скрываешь? – тихо шепнул Ингвар на ухо Альваро. – Доверься мне! Я смогу сохранить в тайне.

– Не будешь злиться? Как обычно, делаешь…

– Нет, клянусь!

– У нас с Эдвином ничего не было. Он уснул… пьяный, – медленно проговаривая слова, объяснился Альваро.

– Ох, Альваро! – Ингвар в избытке чувств притянул младшего мужа к себе, крепко обнял, прижался губами к открытой, по причине стянутых лентой волос на затылке, шее. – А царапины ты сам заделал, чтобы Эдвин решил, что ночь была страстной? Я, когда увидел, начал подозревать, что дело нечисто, но понять не мог! Ты – мой!

– Твой, единственный… – младший муж закинул руку назад, обхватывая затылок Ингвара и поглаживая пальцами. – Давай проведем сегодняшний вечер без шлюх и короля? Мне этого хочется… здесь, а не в борделе.

– Как пожелает моя любимая женщина! – со смехом ответил Ингвар, примечая, что это выражение становится для него привычным.

Больших кораблей в порту наблюдалось всего пять. Их крепили канатами к деревянным сходням, уходившим в море на добрую сотню шагов, и друг к другу. Тяжелые бочки перекатывали по мосткам, проложенным прямо через палубу, над местами для гребцов. Потом тащили грузы к каменной пристани, занимая под склады нижние этажи домов, тесно лепившихся друг к другу вдоль всего берега. Все места, где можно было бы оставить и прикрепить к пристани или сходням лодку, были заняты. Рыбаки уже снесли утренний улов в широких плетёных корзинах на рынок, и теперь лениво отдыхали, перебирая сети. Каждый камень здесь впитал в себя запах разогретой смолы, которой конопатили днища лодок, лежалой рыбы и прелых морских водорослей.

Ингвар нанял небольшую лодку, чтобы выйти из гавани и посмотреть на берег со стороны моря. Вид зажмурившего глаза Альваро, чьё лицо скрывала полупрозрачная ткань, намотанная на голову и спускавшаяся широким полотнищем ниже шеи, вызывал смех. Младший муж откровенно боялся ступить на качающуюся доску, ведущую в лодку. Ингвару пришлось подать ему руку, а потом притянуть к себе за пояс. Двое этаров, что были с ними, храбрились и старались изо всех сил не показать, что им тоже страшно.

Но сидя в лодке, крепко обнимая старшего мужа, Альваро успокоился и уже с интересом поглядывал по сторонам. Они медленно проплыли мимо больших длинноносых судов, увенчанных на конце железными лапами диковинных зверей, в которые по ночам вешали лампады. На корме же каждого – было установлено длинное рулевое весло. Гребцы сидели в один ряд, но над ними устанавливался еще один уровень мостков, где размещали товары, не портящиеся под солнцем.

На выходе из гавани хозяин лодки установил парус, и она быстро заскользила по небольшим волнам, уходя всё дальше от берега. Ингвар заставил Альваро опустить руку в воду и почувствовать, как она проходит, пенясь, сквозь пальцы, чем вызвал детский восторг у младшего мужа. Он зачерпывал ее горстями, разглядывая, пробуя на вкус. Эдвин тоже внёс свою лепту, обрызгав их с ног до головы, веселясь и свешиваясь вниз с борта лодки с пожеланием разглядеть дно.

Яркое солнце опалило их лица, шапки, сплетённые из тонких стеблей соломы, они опрометчиво скинули с головы еще в начале пути, подставляясь порывам ветра, дующего с моря.

Ариналь, на фоне ровной гряды неприступных скал, защищающих берег, смотрелся со стороны моря ярким пятном. С обеих сторон от него – серые камни, у подножия которых белой пеной разбивались волны, уходили в тёмную зелень густого леса, покрывающего их волнистым ковром. С вершин деревьев иногда срывались стаи белых крикливых птиц. Они быстро проносились над морем, выписывая замысловатые круги и возвращались обратно к своим гнёздам.

Иногда в изрезанном скалами берегу можно было разглядеть широкие полоски белоснежного песка, кое-где на нём даже росли деревья. В таких тихих заводях рыбаки иногда ловили устриц, глубоко ныряя и задерживая дыхание, острыми ножами отсекая гроздья даров моря, облюбовавших здешние скалы.

– Смотри какое красивое место! – Ингвар завладел вниманием младшего мужа, указав на песок. – Там очень мелко, как раз чтобы научить тебя плавать.

Альваро всмотрелся в линию прибоя, но не сказал ни слова, только бросил беспокойный взгляд на Ингвара.

Отчаянно проголодавшиеся после длительной морской прогулки путники поспешили подняться повыше в город и подальше от смрада портового квартала. Они остановили свой выбор на харчевне, встроенной нижним этажом в скалу и открывающейся деревянной террасой на уровне крыши с видом на море. Там Ингвар с Эдвином, как большие знатоки прибрежной кухни заказали запеченную рыбу, жареного осьминога и вареные ракушки, и, давясь от смеха над напряженными лицами своих спутников, с удовольствием отобедали, продегустировав местное вино сверх меры.

Солнце уже коснулось краем вершин гор, когда путники поспешили покинуть гостеприимное заведение и ждали только Эдвина, подробно расспрашивавшего хозяина о прелестях ночной жизни Ариналя. Благонравный житель города, поглаживая усы, закатывал глаза и очень старался отговорить чужестранцев от посещения лабиринта узких портовых улиц после заката:

– Ночью, – утверждал он, – весь город над торговой площадью, пусть скудно освещен, но охраняется стражей, не позволяющей напиваться, грабить и творить всякие бесчинства, но на то, что делается в порту, они закрывают глаза. А по вам, благородный господин, видно, что богаты: одежда дорогая и кошель выпирает. Там могут быстро раздеть или облегчить или жизни лишить!

Но Эдвина, которого знали в лицо во всех злачных местах столицы Арнауты, подобные доводы не убеждали, а только разжигали страсть к приключениям.

– Я не пойду! – заявил Ингвар, которому вино еще настолько не затуманило мозг. – Хочешь любви – наймем шлюх, но приведём к себе. Еще не хватало, чтобы герцог Байонны ввязывался в драки, вызволяя короля Лаокоонии из рук всякого отребья!

Альваро молчаливо поддерживал старшего мужа, крепко вцепившись ему в руку. Эдвин заявил, что тогда пойдёт один «смотреть город изнутри». Так, переругиваясь, они дошли до торговой площади, которая в ночи уже была пуста и почти безлюдна. Только здесь стояли лампады, тускло освещая неровную брусчатку, закрытый храм, решетчатые ставни на окнах близлежащих домов, городской источник, двери двух гостиниц и харчевню с узкими мутными оконцами. Все, что было ниже – заполняла густая темнота. На двух улицах выше – тоже горели светильники, указывая путь.

Ингвар положил руку Эдвину на плечо и развернул его лицом к харчевне:

– Я предлагаю еще выпить, мой друг!

Эдвин кивнул. Ингвар повернулся к Альваро и спросил глазами: «Что делать?». Младший муж кинул взгляд в сторону этаров и тихо сказал на коэйне:

– Усыпим и унесём!

– А женщины? – Ингвар показал ему указательный палец, потом подумал и добавил еще два.

– Будут! – коротко и уверенно ответил младший муж и жестом отправил этаров в харчевню.

Ингвару на некоторое время удалось завладеть вниманием Эдвина, рассказывая тому весёлый анекдот, потом появились этары и даже три женщины разной комплекции и цвета волос. Одна из них несла тяжелую корзину с сосудами, наполненными вином, и, судя по хорошо ощутимому запаху, с ломтями приготовленного на жаровне мяса. Женщины окружили Эдвина предлагая зайти с ними в неприметную дверь в соседнем с харчевней доме. Тот, раздобрев от легких поглаживаний и многообещающих улыбок, покорно пошел с ними.

– Женщины обещали не выпускать вашего друга, милорд, до утра. Мне проследить? – спросил один из этаров.

– Да, – твердо ответил герцог Байонны, – а будет буянить, тогда – усыпить. А теперь, мой дорогой муж, – он приобнял Альваро за плечи, и голос его заметно потеплел. – Когда шлюхи и король отосланы, как мы проведём эту ночь?

========== Глава 13. Ночь откровений ==========

Альваро медлил и не хотел уходить, в нерешительности топчась на месте и не позволяя себя увести. Он мягко освободился из объятий Ингвара, повернулся в сторону темного храма и долго стоял, разглядывая вход.

– Пойдём туда! – он схватил Ингвара за запястье и потянул за собой.

– Там нет ничего… – запоздало отозвался старший муж.

По обе стороны от входа, под портиком, горели два масляных факела. Альваро осторожно вынул один рожок из крепления и выставил перед собой, освещая путь. Храм был небольшой, восьмиугольный. С двух боков у стен лежали каменные плиты, но на них ничего не стояло, только лежали высохшие цветочные лепестки, а в углах зияли тёмными провалами узкие проходы.

Напротив входа, у противоположной стены, стояла плита повыше и на ней сидела статуя кого-то из богов. Альваро устремился к ней. Свет пламени выхватил из темноты облик человека, воплощенного в камне. Голову его украшал толстый золотой обруч, украшенный крупными драгоценными камнями. Сложный венок из свежих цветов пурпурного цвета был надет на шею. Одежда состояла из дорогих тканей, пошитых под размер фигуры, наполненных золотым шитьём. Ноги укрывала настоящая шкура пятнистого лесного кота. В пустые глазницы статуи были вставлены искусственно созданные глаза. Казалось, что этот человек смотрит на любого, кто предстаёт перед ним, властно и прожигающе.

– Бейсил Арнаутский! – Ингвар пожал плечами, не понимая, что же так поразило младшего мужа, что он замер перед образом и принялся медленно водить перед ним факелом то вправо, то влево. – Что с того? Они тут все его обожествляют и поклоняются статуе правителя Арнауты.

Альваро остановил руку с факелом и, не поворачиваясь, медленно произнёс:

– Я давно понял разницу… Но чувствуешь ли ее ты, мой старший муж? Мы с тобой по-разному относимся к Эдвину. Для тебя – он друг. Ты помнишь его принцем, делившим с тобой все свои радости и невзгоды, еду, единственное одеяло, женщин… Ты стал частью его, его тенью. А для меня – он король другой страны, заставивший подчиниться силой. Не спорю, я сам открыл дорогу его солдатам в сердце Байонны. И думал тогда лишь о спасении собственной жизни, об избавлении от мучений. Надеялся, что король севера примет меня с уважением. Но сейчас, чем больше я смотрю на его поступки, тем… больше разочаровываюсь… в его величии. Он потакает своим страстям. И этим унижает меня. Перед кем склонил голову правитель Байонны? Перед королём, что еле удерживает себя на ногах от выпитого вина? Перед королём, тешащим себя в объятиях продажных женщин? Перед королём, которому чужды нужды его подданных? Не так ли?

Альваро повернулся к Ингвару лицом, исполненным гнева и боли, и указал рукой на статую:

– Вот король, которому все поклоняются! Его боятся и считают воплощением солнечного бога!

– Ты совсем не знаешь Бейсила! – запальчиво воскликнул Ингвар, до сих пор внимательно прислушивающийся к словам Альваро, который сейчас раскрывал перед ним свои потайные мысли.

– Мне и не нужно знать! Я вижу. Бейсил в стенах своего дворца может быть каким угодно. Но здесь, на расстоянии множества дней и ночей от своей столицы, он – уважаемый правитель. Его поминают в каждодневных молитвах, украшают его образ, приносят щедрые дары. Ты много раз был в Аринале, Ингвар. Знаешь, что этот город принадлежит Байонне. Тебе… Ингвар! Но где твоя статуя? Тебе хоть кто-нибудь оказал такое же уважение, живому, как они ублажают этот камень?

Альваро вновь повернулся к статуе правителя Арнауты, развёл руки в стороны, вздохнул полной грудью, и громкий его голос разнёсся по всем тёмным углам храма, отразился звенящим гулом в его сводах.

– Я завтра закрою этот храм, если не увижу в нём образ Коатля, который должен почитаться не меньше этой статуи!

Ингвар даже почувствовал, как по его спине пробежал неприятный холодок. Он даже не подозревал, что его младший муж способен настолько громко зарычать как лев, высказывая собственное недовольство. Но, умолкнув, Альваро мгновенно успокоился и сник:

– Пойдём отсюда, мой старший муж, – уже почти шепотом произнёс граф де Энсина и быстро устремился прочь, с силой воткнув факел на прежнее место. Ингвар еле догнал его уже на площади, с трудом переводящего дух.

– Высказался? – снисходительно спросил Ингвар, прижимая к своей груди. – Теперь пошли спать! С храмом не получилось, как ты задумал, но постель в доме городского главы тоже подойдёт.

Альваро криво усмехнулся:

– Сомневаешься, что послушают?

– Ты был таким… громким! – Ингвар поймал себя на мысли, что слишком плохо знает своего младшего мужа. Тот, словно кусок глины, постоянно принимал иную форму, покорно следуя за любыми руками, пожелавшими слепить из него что-либо, иногда открыто соблазняя, подобно женщине, и в тоже время – не забывал и о своих интересах, подчас внушая горшечнику мысль, что именно этот тонкостенный сосуд, тот и хотел слепить изначально.

Руки Альваро внезапно скользнули по его спине, замерли на мгновение, а потом вновь продолжили свой путь, очерчивая края щитка доспеха, прикрывающего тело Ингвара сзади. Старший муж затаил дыхание: Альваро никогда не был столь щедрым на ласку, в основном подставляясь под чужую.

– Ты хочешь… – не веря, начал Ингвар.

– … хочу, чтобы ты уснул сегодня довольным, но… без насилия над мной, – с серьёзным видом продолжил Альваро.

– Тебе настолько неприятно, когда я…? – старший муж заставил его посмотреть глаза в глаза.

– Иногда. Ты часто забываешься, удовлетворяя своё желание. И я… начинаю вспоминать о грубости Рикана.

– Воистину – сегодня ночь откровений! – рассмеялся Ингвар, сдерживая в себе желание злобно рыкнуть на младшего супруга за то, что он упомянул имя де Альмы и ещё смеет их сравнивать. – Но ты всё же хочешь что-то изменить в наших отношениях? Ты говори. Не молчи, как обычно!

Их прервала компания подвыпивших людей, с шумом и гоготом, вывалившаяся из харчевни. Они немного пообнимались, определяя тех, кто более трезв, а потом растворились в черноте улицы, ведущей к порту. Хозяин заведения вышел за порог, провожая этих последних гостей, цепким взглядом прощупал замерших в нескольких шагах от него правителей Байонны, потом вернулся обратно, загасив лампады у входа.