Текст книги "Месть Крестного отца"
Автор книги: Марк Вайнгартнер
Жанр:
Триллеры
сообщить о нарушении
Текущая страница: 12 (всего у книги 27 страниц)
Книга III
Глава 15
Бывший полицейский по имени Дантцлер и его напарник следили за Джуди Бьюканан около двух месяцев. Они не знали, кто их нанял. Посредником послужил знакомый детектив, явно продажный. Дантцлер понимал, что детектив – всего лишь пешка, которая связывает его с другим человеком – тоже пешкой. Кем бы ни был заказчик, детективу вряд ли известно его имя.
Напарник, деверь Дантцлера, не имевший постоянной работы с момента возвращения из Кореи, знал и того меньше. Насколько Дантцлер разбирался в людях, он был контуженным ротозеем и бездельником, едва умеющим завязать собственные шнурки.
Боб Дантцлер составил смутное представление о ситуации и деле, которое должен провернуть, и на том успокоился. Другой бы испугался, узнав, что покровителем Джуди Бьюканан является не простой смертный, а адвокат семьи Корлеоне. Другой постеснялся бы фотографировать белую задницу Тома Хейгена, когда он трахал любовницу, а затем передавать снимки хрен знает кому. Выяснив, кто такой Том Хейген и какой властью он обладает, другой вернул бы выплаченный гонорар до последнего цента и даже больше. Другой бывший коп вспомнил бы Альберта Нери – бомбу замедленного действия, о которой слышал любой коп, – и понял, какую угрозу представляют Корлеоне, приручившие столь дикого зверя. Детективу, передавшему Дантцлеру задание, довелось столкнуться с Нери лично, дать против него показания на суде по делу непредумышленного убийства, после чего Нери выгнали из полиции и приговорили к десяти годам тюрьмы (исполнение приговора было загадочным образом приостановлено за несколько дней до того, как Нери должны были послать на север штата, в тюрьму). Однако Дантцлер не хотел знать ничего лишнего. Он толковал о проведении и принятии жизни такой, как есть. Расследовал дела и получал деньги. Выходить за пределы полномочий опасно для финансового благополучия, а также благополучия брака с молодой и алчной супругой.
Идея установить «жучок» в квартире Бьюканан пришла в голову не ему, а напарнику. Посетив двухдневный курс по электронному наблюдению в отеле «Холидей инн» в Парамусе, штат Нью-Джерси, он накупил так много шпионского оборудования, что понадобилась помощь загрузить его в машину. Напарник приобрел все махом, полагая, будто Дантцлер возместит расходы, – так оно и вышло. Джуди Бьюканан оказалась первой, на ком довелось испробовать оборудование. Шаг излишний и противозаконный. К тому времени у них накопилось достаточно информации, чтобы шантажировать Тома Хейгена. Может, даже засадить его в тюрьму, если клиент имеет нужные связи. Море фотографий, копии квитанций всего, что покупал Хейген любовнице, включая многолетнюю плату за частную больницу, где находится ее умственно отсталый сын. Желтый «Бьюик», который она водит в Лас-Вегасе, был зарегистрирован в агентстве по продаже автомобилей, наделе принадлежавшем семье Корлеоне, что Дантцлер почти смог доказать. В прошлом Бьюканан состояла в браке с автомехаником, человеком жестоким (ссоры были зафиксированы в полиции). Свирепого мужа придавило лимузином – сломался подъемник. Вдова получила страховку и вложила деньги в две холдинговые компании. Прибыль множилась невероятными темпами и была, согласно бумагам, ее единственным источником дохода.
Одна из холдинговых компаний развивала сеть магазинов на Среднем Западе, в Аризоне и Флориде. Возглавлял ее человек по имени Рэй Клеменца – сын покойного Питера Клеменцы, который якобы являлся caporegimeсемьи Корлеоне и крестным сыном Джузеппе Залукки, по слухам, самого могущественного гангстера в Детройте. Бизнес Клеменцы был абсолютно законным, однако вокруг было столько дыма, что незримый огонь мог подпалить Дантцлеру задницу. Другая холдинговая компания, менее успешная, занималась покупкой кинотеатров.
Джуди Бьюканан проводила большую часть времени в Лас-Вегасе, хотя часто выезжала на денек в маленькие неприметные города в сердце Америки, с одной только походной сумкой. За все платила наличными, останавливалась в городке на пару часов и возвращалась лишь с дамской сумочкой и детективным романом. Дантцлер не нашел ничего весомого, чтобы представить в суде, однако здравый смысл подсказывал – она работает курьером в преступной организации семьи Корлеоне.
Работа по Бьюканан была выполнена. Вместе с шурином Дантцлер пробрался к ней в квартиру, чтобы оправдать купленное подслушивающее устройство.
Когда бы Джуди Бьюканан ни приезжала в Нью-Йорк на свидания с Хейгеном, она почти не выходила из квартиры, которую Том Хейген специально держал для нее в доме над цветочным магазином. Если они отправлялись в город, Хейген присылал за ней машину. В противном случае Джуди ловила такси или шла пешком. Той ночью она села в привычный автомобиль, и парочка соглядатаев решила, что ее не будет как минимум час.
* * *
Джуди Бьюканан была женщиной твердой и упрямой. Несчастные случаи, приписываемые мятежному capoНику Джерачи, – Отравленные собаки, сломанные тормоза, передозировки среди ненаркоманов, пожары, взрывы, утопления, – обычно не имели к нему никакого отношения. Большинство были действительно несчастными случаями. И все же она боялась.
Доктор выписал ей лекарство, чтобы справляться со страхом, но оно всего лишь вгоняло ее в сон. В конце концов страх перед опасностью превысил боязнь оружия. А оружие издавна повергало ее в ужас.
Что весьма забавляло ее покойного мужа. Марвин Бьюканан вырос на ранчо, а там куда ни глянь – оружие, к тому же он отслужил в армии. Однако жена отказалась держать в доме ружье, и он пошел ей навстречу, оставив охотничьи винтовки у друга. И это решение не раз спасало ему жизнь, когда Марвин избивал Джудит.
У Джуди хватило ума не спрашивать Тома Хейгена, знает ли он, каким образом мужа придавил лимузин. Ее это мало беспокоило. Времена и обстоятельства изменились. Теперь она познала вещи, ранее неведомые. Она решила, что пора обзавестись оружием для самозащиты.
В роковой день Риччи Два Ствола приехал к ней с тремя револьверами на выбор. Все были куплены легально в оружейном магазине в Бронксе – Нобилио полагал, что ими вообще никогда не воспользуются. Риччи вызвался выполнить поручение лично в угоду Тому Хейгену, а не потому, что работа требовала участия человека такого уровня. К тому же после случая, закрепившего за ним нынешнее прозвище, Риччи Нобилио питал особую любовь к оружию. В его окружении это считалось необычным, даже эксцентричным пристрастием: обычно люди убивают десятки себе подобных, не задумываясь о производителе орудия убийства. Пиетет Нобилио к пистолетам и револьверам был вызван отнюдь не их предназначением, а удовольствием от прикосновения: приятно ведь держать такую вещь в руках, гладить и, когда никто не видит, позировать перед зеркалом.
Все три пушки для Джуди Бьюканан были небольшими: одна тридцать второго калибра и две двадцать второго. Самый подходящий вариант для новичков, которые, вероятно, и стрелять не будут. Колеся кругами по кварталу, пока Джуди рассматривала оружие, Нобилио советовал взять тридцать второй. Это был простой короткоствольный револьвер, достаточно маленький, чтобы уместиться в дамской сумочке, но вполне способный убить человека. Глядя на него, Джуди робела. Сказала, ей не нравится название.
– «Ледисмит»? – удивился Нобилио. – Это всего лишь сокращение от «Леди Смит-Вессон».
– Даже если так, – не отступала она, – лучше этот.
Джуди выбрала «Марк-1» двадцать второго калибра с регулируемым прицелом и рукояткой из орехового дерева вместо стандартного черного эбонита. Нобилио выбор одобрил и добавил, что знает местечко в Бруклине – охотничий клуб «Кэррол гарденс», который принадлежит его друзьям. Предложил отвезти ее туда и научить стрелять. Не откладывая дело в долгий ящик.
– Лови момент. – Риччи подмигнул, направив на нее два указательных пальца.
Джуди охватила паника.
Она едва знакома с Риччи Нобилио. Даже если он действительно друг Тома, кто поручится, что Том не хочет убить ее? Мысль не выходила из головы. Джуди ему мешает, она делает плохие вещи в постели и в жизни, она слишком много знает. Джуди изо всех сил старалась ничем не интересоваться, но это еще не значит, что ее не попытаются убить просто из-за сведений, которые могли к ней попасть. Разум ее затуманился. Стало тяжело дышать. Она сидела в машине рядом с гангстером. Водитель, без сомнения, тоже гангстер. Человек с глазами навыкате и прилизанно-черными волосами, в дорогом костюме, пытается заманить ее в Бруклин. В охотничий клуб.Явная ложь. Какой может быть охотничий клуб в Бруклине? Она плохо знала тот район, но на память пришла строчка знаменитого писателя: «Только мертвые знают Бруклин». Джуди задрожала.
Ее хотят убить.
Нобилио взял со стола револьвер.
– Том любит меня! – выпалила она. Про любовь они с Томом шептали друг другу в темноте. Благоразумие не позволяло говорить об этом днем или по-настоящему верить. Ей больше нечего было сказать, чтобы спасти себя. – Вам ведь это известно?
Риччи Два Ствола выпятил нижнюю губу и покачал головой. Кто знает такие вещи?
– Прошу вас, – произнесла Джуди. – Я хочу поехать домой прямо сейчас. Немедленно.
К ее удивлению, Нобилио пожал плечами и велел водителю делать, как она просит.
Водитель тотчас повиновался, а Риччи зарядил барабан.
– Если придется воспользоваться револьвером, – спокойно проговорил он, – старайтесь целиться в живот или, э-э, как это… В область паха. Главное – подальше от груди. Голова – хорошая цель, если вы находитесь очень, очень близко, но для этого надо четко знать, чего вы хотите.
Джуди по-прежнему ждала, что он застрелит ее.
Не в первый раз она ожидала смерти и опять ошибалась.
Когда они подъехали к дому, Нобилио передал ей документы на оружие.
– Если передумаете или вам разонравится револьвер, да и вообще, звоните. Можете сдать его обратно. Спросите Родни, назовете мое имя и сможете поменять его на любой другой.
Риччи отдал Джуди револьвер и еще раз показал, как давить на спусковой крючок.
– Метить в область паха, так? – спросила она и прикусила губу, стараясь дышать равномерно в надежде вернуть спокойствие.
– Да, мэм.
– Если отстрелить мужчине яйца, это наверняка обезоружит его.
Нобилио покраснел. Не слишком приятно слышать такое от женщины.
– Да, мэм, – подтвердил он. – Такое случалось.
Джуди безрадостно рассмеялась, опустила револьвер в сумочку и вышла из машины. Старик, владевший цветочным магазином прямо под ее квартирой, запирал дверь.
– Томас Вулф, – пробормотала она.
– Что, мэм?
– «Только мертвые знают Бруклин», – произнесла Джуди. – Это он написал? Или кто другой? Может, Харт Крейн?
Нобилио вопросительно пожал плечами.
– Не берите в голову, – сказала она.
Машина подождала у обочины, пока Джуди входила в дом.
– Думаешь, ты лучше меня? – пробурчал Риччи, не отводя взгляда от двери.
– Что? – спросил водитель.
– Ох уж эти женщины. – Нобилио покачал головой.
– Могу рассказать пару невероятных историй, – предложил водитель.
– Не надо. Перекусить не хочешь?
* * *
Джуди Бьюканан отсутствовала меньше пятнадцати минут: необъяснимый промежуток времени, по крайней мере с точки зрения частных детективов.
Они находились в квартире пять минут, когда услышали, как в замке поворачивается ключ. Через мгновение зашла Джуди.
Она достала револьвер и отбросила сумочку.
Напарник Дантцлера поставил торшер, встал, наклонил голову и посмотрел на оружие так, будто не знал, для чего оно предназначено. Револьвер был нацелен ему в пах.
Джуди глядела на мужчину, словно перед ней призрак, вызванный иррациональными страхами.
Дантцлер в спальне устанавливал «жучок» под комод. Он выдвинул ящик и принюхался к запаху ее белья. Услышав скрип двери, выбежал в коридор. Дантцлер понятия не имел, что будет делать.
При виде второго мужчины Джуди закричала, спустила курок, резко повернулась к Дантцлеру и выстрелила еще дважды.
Невредимый детектив метнулся к ней, но тут раздался еще один выстрел.
Женщина рухнула на пол.
Дантцлер откатился от нее, увидел кровавое месиво на месте лица и отвернулся. К горлу подступила тошнота.
Он поборол приступ, сел и посмотрел на напарника. У того из раны на щеке струилась кровь. Правая рука неестественно повисла.
– Что это за черт? – спросил Дантцлер.
– Твою мать! – выругался напарник.
– Ты мог убить меня.
– Твою мать! – повторил тот.
– Ты в порядке? У тебя лицо…
– Я в порядке. – Шурин коснулся щеки, где ее оцарапала пуля, и уставился на окровавленные пальцы.
Дантцлер снова взглянул на убитую. Может, Том Хейген и подонок, который ее просто использовал, но на свете есть люди, любящие эту женщину. Дантцлер выяснил, кто они. Мать по имени Рут, медсестра на пенсии, живет во Флориде в милом трейлере, и стены его увешаны фотографиями дочери всех возрастов. Или умственно отсталый сын Филипп, который сияет от радости каждый раз, как его навещает мама. Даже сам Дантцлер привязался к ней. Он не раз видел ее обнаженной, но только теперь, испытывая тошноту от медного запаха крови и комков розового мозга, понял, что ощущает себя ее защитником. И не мог поверить, что ее больше нет.
– Хера с два ты в порядке, – сказал Дантцлер.
Голова не соображала. Надо включать мозги. Следует унести отсюда тело. Преступления с трупами, найденными на улице, раскрываются в два раза реже.
– Мы вынесем ее по задней лестнице, – решил он.
– Иди ты к черту, Боб! – Напарник поднял револьвер.
– О, замечательно. Пристрели меня. Прекрасная идея. Опусти револьвер, тупица, пока не поранился.
Шурин не шевельнулся. Ему и раньше приходилось убивать, десятки мужчин и, случайно, нескольких женщин. Но то было в Корее. Он старался забыть о Корее, хотя воспоминания не отступали. А тут такое.
– Брось револьвер, слюнтяй! – велел Дантцлер.
Неужели весь тот вздор, что он молол о провидении, правда? Напарник устал не только от Дантцлера. Ему осточертело многое.
– Я мог убить тебя, – сказал он.
Дантцлер рассмеялся.
– Мало ли вещей, которые моглипроизойти. Но никогдане произойдут.
Напарник уронил револьвер на пол и заплакал.
Дантцлер схватил револьвер и сорвал «жучок» с лампы. Они были в перчатках, поэтому отпечатки пальцев – не проблема.
– Поднимайся, – велел он шурину. – Я не собираюсь нести тебя.
Тот не двинулся с места.
В висках у Дантцлера стучало. Голова по-прежнему не работала. Времени мало. Тело убрать не получится. Надо убираться. Он усадил напарника в кресло и сунул ему в рот ствол. Бедняга толком не сопротивлялся.
– Все будет выглядеть так, будто ты убил ее, а затем себя. Или вставай и уноси задницу.
Шурин перестал плакать.
– Уадно, – произнес он с дулом во рту.
– Вот и молодец.
Через несколько кварталов, убедившись, что их никто не преследует, Дантцлер остановил машину у телефонной будки. Напарник остался в салоне – он опять плакал, на этот раз бесшумно. На это было жутко смотреть. Дантцлер отвел взгляд.
На револьвере отпечатки ее пальцев. И все. В квартире кровь напарника, и надо надеяться, у него не редкая группа. А так они не оставили никаких следов. Дантцлер был почти уверен, что никто не видел, как они выходили. От дома за ними определенно никто не ехал, а сам автомобиль был припаркован через две улицы, на достаточном расстоянии, чтобы гипотетическому преследователю пришло в голову записать номер. Все будет хорошо. Боб Дантцлер сделал глубокий вдох и снял телефонную трубку.
Глава 16
– Исчезни из города! – пролаяли в трубку. – И никогда не возвращайся!
– Никогда? – удивился Дантцлер. – Понимаю, случилась накладка, но все не так уж страшно…
– Слушай, тебе крышка, – сказал посредник. – Делай, что хочешь. Мне надо идти замаливать твой грех.
Посредник повесил трубку, выбежал на улицу к телефонной будке на углу и набрал номер, который числился, согласно справочнику, за домом приходского священника несуществующей католической церкви в Бруклине.
Звонок раздался в охотничьем клубе «Кэррол гарденс».
Ответил сам Таракан Момо. Они соблюдали меры предосторожности с телефонной связью, хотя в том не было надобности. В здании находился только Момо. Эдди Парадиз велел ему оставаться там во время собрания Комитета и «охранять крепость». Сумасшедший засранец. Эдди слишком уж быстро вжился в роль босса.
– То, что произошло, – спросил Момо, – она сама с собой сделала?
– Не совсем так.
– Спасти еще возможно?
– Как мне сообщили, нет.
– Как тебе сообщили, – повторил Момо. – Ты ведь знаешь, как подбирать людей, а? Лучшие из лучших, цена не вопрос. И тут такое.Я разочарован в тебе. Совершенно разочарован.
– Это был несчастный случай.
– Несчастных случаев не бывает с людьми, которые видят в них личный вызов, – сказал Таракан, процитировав часть кодекса семьи Корлеоне. Он сам впитал эту истину, узнав ее от дяди Салли.
– Они – не те люди, – объяснял детектив.
– А они те люди, которые выполняют порученную работу?
– В смысле?
– Нанятые тобой гении сделали фотографии, раздобыли сведения? Доказательства? То, за что им заплатили.
– Конечно, – сказал посредник, хотя не был уверен. – Само собой разумеется.
– Улики до сих пор у них или у тебя?
– У них, – признался он, – но я могу забрать.
– Есть свидетели? – спросил Момо.
– Сомневаюсь. Надо будет проверить.
Момо уставился на телефон.
– Ладно. Быстро смотайся туда и сразу перезвони мне из автомата.
Он сделал глубокий вдох и позвонил Нику Джерачи.
Делать это из охотничьего клуба было рискованно, но задача отслеживать звонки лежала на самом Момо.
* * *
В Акапулько был полдень.
Голос Джерачи звучал странно, хотя, возможно, дело было в качестве связи. Даже если сказывалось сотрясение мозга – или иные побочные эффекты нынешнего состояния, здоровья, – соображение Ника Джерачи работало четко как никогда. Не пришлось повторять ни слова, и Ник без раздумий принял решение, до которого его преданный солдат сам не дошел бы. Первым делом Джерачи спросил, началось ли собрание комитета.
– Да, – сообщил Момо. – Около часа назад.
– У нас есть доказательства их связи? Фотографии, квитанции и так далее?
– Да, – ответил Таракан, надеясь, что это действительно так.
– Не в обиду бедной женщине, – сказал Джерачи, – но карты легли удачно.
Момо не понимал, отчего Ник так боится обидеть какую-то грязную шлюху, однако промолчал.
– В каком плане удачно?
– Даже если не получится пришить дело нашему другу адвокату, – пояснил Джерачи, – факт принесет немало вреда как ему, так и его, э-э, братишке. Если повернуть дело правильно, организация даже не пострадает. Поначалу да. А в итоге нет.
Таракан улыбнулся. Он сразу все сообразил. Для Ника это дорога обратно. Они ослабят Майкла так, что близкое окружение усомнится во всемогуществе собственного босса, а потом – для блага семьи – прижмет его к стене. Или отодвинет в сторону.
* * *
Они обсудили план летом, во время утешительного отпуска в Акапулько, когда в душе Момо тлела обида. Однажды вечером, на террасе отеля над обрывом, словно призрак, появился Ник Джерачи.
Ему пришлось ждать больше часа. Таракан уехал обедать с дорогой американской проституткой. Когда вернулся, из номера доносились стоны, говорившие о незаурядном таланте Момо. Сам Джерачи обычно не спал с продажными девицами, однако разлука с Шарлоттой слишком затянулась. Было бы тяжело слушать эти звуки, если бы Ник не позаботился о себе заранее. Он рассудил, что лучше со шлюхой, чем с женщиной, которая ему небезразлична. К тому же Джерачи вызвал бы подозрения, если бы не принял предложение хозяина отеля прислать девочку в номер. Ведь он американец, живет один, вдалеке от родины. Уже трижды Ник встречался с другим американцем, человеком со стеклянным глазом, один раз в баре у бассейна и дважды в комнате. Что может быть хуже, чем иметь дело с ФБР, когда кажется, будто агенты в буквальном смысле имеют тебя. Поэтому, когда от хозяина отеля поступило предложение, Ник тотчас согласился. Девушка была толстовата в бедрах и ляжках, зато чистая, умелая, профессионалка. Она стала приходить раз в неделю. Никому вреда от этого не было. Все равно что прокатиться на пылящейся в гараже спортивной машине, чтобы мотор оставался в исправности.
Наконец, закончив, Таракан отпустил женщину, натянул мешковатые трусы, пригладил волосы и вышел покурить на балкон.
Джерачи сидел за столом. За пояс габардиновых брюк был заткнут револьвер тридцать восьмого калибра.
Момо постарался не подать виду, что удивлен.
– Отрастил бороду? – спросил он, коснувшись своего лица.
Джерачи добавил в стакан минеральной воды и отпил.
– Откровенно говоря, смотрится дерьмово, – отметил Момо.
– Как поживаешь, Таракан?
– Мой дон. Все полагают, тебя нет в живых.
– Все?
– Да, все, – подтвердил Момо. – Ходят слухи, что ты либо мертв, либо обречен на смерть.
– А что все думают о Дино Димичелли? – спокойно спросил Джерачи. – Об Уилли Бинаджио?
Таракан затянулся:
– Ты действительно одурачил их обоих?
Ник глотнул воды. Адреналин надежно блокировал дрожь в руках.
– Ладно, проехали, – сказал Момо. – Позволь спросить у тебя другое. Как ты вычислил, где я? С чего ты взял, что я тебя не убью? Здесь тихое место, и, случись неладное в моей комнате, никто и не заметит. Разве нет?
Джерачи улыбнулся:
– Вижу, у тебя много вопросов, Таракан. Присаживайся. Поговорим.
Момо выбросил с балкона недокуренную сигарету, однако остался стоять.
– Почему ты так уверен, что я не подам твою голову на серебряной тарелке? Чтобы продвинуться?
– Потому, – произнес Джерачи. Нагрянь Момо к Нику, это значило бы, что Майкл послал его в Акапулько доказать свою преданность. Однако Таракан здесь уже три дня и не сделал ни шагу. А Таракан – человек дела. Джерачи остановился не в самом городе – оплоте того, что осталось от преступной организации Хаймона Рота, где его могли узнать в любой день, – а в нескольких милях к северу, у побережья, в «Пие де ла Кеста». Знай об этом Момо, он не стал бы выжидать три дня. – Потому что мы – друзья.
– Ха! Вот рассмешил. Друзья. Плевал я на друзей, – заявил Таракан, имея в виду Эдди, как верно догадался Ник. Джерачи знал Момо еще ребенком. Не Составляло труда понять, что он думает. Плохое качестве) для leccaculo. [20]20
Подхалим, подлиза (итал.).
[Закрыть]
– Так ты пришел убить меня, Ник? Так?
– Да ты сядь. – Джерачи достал из стального ведерка две бутылки «Текате», заказанные по телефону обслуживания. – Думаю, тебе понравится то, что ты услышишь. Я собираюсь вернуться, и ты мне в этом поможешь. На примете есть еще несколько человек, которым можно доверять. Когда все разрешится, ты станешь моим consigliere.
– Consigliere?
– Consigliere.
– Не шути со мной, понял?
– Таракан. – Джерачи говорил действительно искренне. Он распростер руки. Момо, кажется, поверил. Расплылся в улыбке. Косимо Бароне заглотил наживку.
– Пойду накину на себя что-нибудь, – сказал Таракан. – Пока не отморозил яйца.
Ник поднялся и постучал его по волосатой спине.
– После тебя, – согласился Джерачи и последовал за Момо в номер, на всякий случай.
Таракан надел махровый халат из отельного комплекта белья и поднял брови в знак того, что Ник может проверить карманы. Джерачи пожал плечами и обыскал его. Момо тоже пожал плечами, мол, другого и не ожидал.
Как и большинство чудес, появление Джерачи на террасе только казалось невероятным. Ему, конечно же, было известно, что Майкл отправит Момо в «Лас-Брисас» сразу после освобождения, ибо каждого отсидевшего с закрытым ртом семья награждала заслуженным отдыхом. Идея принадлежала Фредо: он обожал знаменитостей, которые там Отдыхали, и розовые джипы, отвозившие гостей на пляж. В семье никто не упоминал Фредо, однако установленные Им порядки превратились в традицию, высеченную в камне. Приехав из Такско, Джерачи отправился в Акапулько в восемь утра (когда на улицах не встретишь людей, обладающих чувством собственного достоинства), назвал коридорному в «Лас-Брисас» имя Косимо Бароне, описал его и дал пятьдесят долларов за беспокойство. Затем вернулся в отель и стал ждать телефонного звонка. Получив информацию, Ник подождал два дня, не придет ли Момо убить его. Этого не произошло. Джерачи снова поднялся рано и весь день следил за Тараканом, пытаясь выяснить, нет ли поблизости общих знакомых. Никого. Момо ушел ужинать с проституткой, и Нику осталось дать коридорному еще пятьдесят баксов, чтобы попасть в номер.
Не понадобилось сверхинтуиции и для вывода, что Майкл повысит преданного coglioneЭдди Парадиза до capo.
Вернувшись на балкон, Таракан открыл пиво. Они чокнулись бутылками и выпили, С непринужденным видом Джерачи вынул из-за пояса револьвер и положил на стол подальше от Момо. То был короткоствольный «кольт», какими пользуется полиция.
Таракан никак не отреагировал.
Друзья обменялись новостями, в основном о делах в Нью-Йорке. Само, собой разумеется, Ник не собирался рассказывать, как ему удалось скрываться целый год, – Момо не стал настаивать.
По словам Таракана, у жены и детей Ника все хорошо. Девочки разъехались по школам, получают прекрасные отметки. Момо с супругой недавно навещали Шарлотту и убедились, что она пребывает в нормальном состоянии духа.
Джерачи куда лучше Таракана знал о делах дома. Шарлотта приближалась к срыву, и, если Ник хотел сохранить семью, ему надо было скорей к ней возвращаться. Старшая дочь Барб не желала с ним разговаривать, а у младшей Бев сдавали нервы. Все же неплохо, если Таракан присмотрит за ними.
Момо изо всех сил старался не смотреть на револьвер, что ему более или менее удавалось.
– Твоими поисками занялся Томми Скуч, представляешь?
Вот так новость.
– ТоммиНери? Не Альберт?
– Томми.
Джерачи задумчиво покачал головой. Томми Скуч рос под именем Томми Палумбо. Нери – девичья фамилия матери, старшей сестры Альберта. Томми взял фамилию дяди, чтобы быстрей пробиться, а точнее, чтобы скорее забылись аресты из-за мелких краж, откуда и пошло его прозвище: scucire– распарывать, воровать. Из тюрьмы «Синг-Синг» Вышел Томми Паболо – Альберт лично попросил Джерачи вытащить мальчишку на свободу пораньше, – а в самолет в Неваду сел уже Томми Нери. Он тотчас стал первым телохранителем, работая непосредственно на Рокко Лампоне, который тогда был capo,и Фредо Корлеоне.
– Сначала Дино, потом Уилли… Откровенно говоря, не понимаю, как может Майкл надеяться найти меня с такими людьми? Вряд ли у него это получится, пока не назначит достойного человека вроде тебя.
Грудь Момо приподнялась: лесть попала в цель.
– Если бы поиски возглавил ты, из этого бы вытекало, что Майкл настроен серьезно, – продолжил Джерачи. – Риччи Два Ствола – тоже серьезно. Даже один из Розато или ребят, что разбирались тогда с профсоюзом: серьезно, серьезно, серьезно. А если б Аль Нери – верный знак, что положение критическое.
– Вероятно, поэтому дон Корлеоне и не поручил дело Альберту. Не хочет, чтобы его заподозрили в отчаянии.
– Возможно, – согласился Джерачи и сделал паузу, будто задумавшись. Он скучал по Момо. Любил простого и незамысловатого парня, и не только потому, что забавно иметь рядом человека, который с такой легкостью идет на поводу. Таракан уже почти забыл про револьвер на столе. – Но Томми Скучу? Да у него еще молоко на губах не обсохло. Я ведь прав, Таракан. Не обижайся, друг, но попомни мои слова: кумовство погребет весь наш проклятый образ жизни.
Момо зарычал:
– Я собственным трудом добился того, что имею, ясно?
– Знаю. Это действительно так. Не принимай на свой счет.
– Разве Шишки в политике поступают иначе? Сенаторы, конгрессмены и прочие. Даже президенты. Половина из них добилась вершин только благодаря родственникам.
– Больше половины, поверь мне. Само по себе это не так страшно. Поддается логике: скаковая лошадь, рожденная чемпионом, имеет хороший шанс тоже стать чемпионом. И-против Томми я ничего не имею, слышал, он отличный малый. Просто хочу сказать, Майкл доверил дело Томми только потому, что Альберт попросил его испробовать. В подобной ситуации, Таракан, когда о тебе заботился дядя, ты тоже рос. Дело в том, что Майкл никогда не проявлял интереса. Взять Эдди Парадиза: ты находился в тюрьме, но это не причина выбрать его. В каждой известной мне семье бывало, что сарогеgітепопадал в Льюисбург, или Атланту, или даже в «Синг-Синг». Выбор пал на Эдди, потому что он шурин Рокко Лампоне, а Майкл до сих пор злится на твоего дядю Салли.
Момо задумчиво кивнул.
Джерачи замолчал, наблюдая, как лицо собеседника исказилось от обиды.
– Будь Майкл поумнее, – продолжил Ник, – он бы послал за мной человека, работавшего в моей команде, того, кто знает, как я мыслю, и может использовать это против меня.
– Ты до сих пор считаешь, будто я здесь по твою душу?
Джерачи одарил его долгим взглядом и промолчал.
Момо вздохнул и открыл еще две бутылки.
– Человек тратит много усилий, чтобы доказать свое превосходство, но возможно ли доказать, что ты не верблюд? Забудь.
Джерачи улыбнулся. Он слышал эту семейную истину от дяди Момо.
– Понимаю.
Таракан попытался пригладить копну взлохмаченных волос.
– Так, значит, ты хочешь вернуться? И каким образом?
Все становилось на свои места. Конечно, Момо осознает масштаб риска, и все же он с Ником. Если бы он хотел лишь уйти от него живым и побежать к Майклу, то стал бы переигрывать, изображать напускное спокойствие. Таракан не притворялся. Момо даже забыл о существовании револьвера.
Джерачи допил пиво.
– Единственный способ выйти на белый свет, – начал он, – возобновить и наладить прежнюю жизнь – это не остаться capo,а превратиться в босса всего синдиката.
За время скитаний Джерачи нашел полезных союзников. Не сказал, кого именно – не время было вдаваться в подробности переговоров с семьей Трамонти, – лишь упомянул, что это одна из семей, вовлеченных в кубинское фиаско. Момо участвовал в деле на начальном этапе, даже встретился q человеком с повязкой на глазу, назвавшимся Айком Розеном, но во время проведения операции прогуливался по тюремному, дворику в штате Нью-Джерси. Джерачи уверил, что подробности о помощи извне могут подождать. Прежде всего ему нужны союзники внутри семьи Корлеоне. Работа предстоит не из легких, но планы осуществимы.
Таракан рьяно закивал, будто ему предложили миллион.
Простые солдаты и коллеги всегда любили Джерачи больше Майкла Корлеоне. Ник начинал карьеру с улицы и медленно продвигался вверх. Он кровью и потом заработал каждый цент, каждое повышение. К тому же он был Своим. Не отказывался вместе выпить, пойти на бокс или в ночной клуб. Майкл обычно держался в стороне или общался с узким кругом приближенных. А теперь заперся в чертовски неприступном белом пентхаусе. В зрелом возрасте Джерачи проводил время в сомнительных клубах и нелегальных игорных домах. Привередливый, утонченный Майкл не совался в такие места. Простые люди не доверяли Майклу и Хейгену, им не нравились их снобизм, демонстративная образованность. Знания, полученные Джерачи в вечерней юридической школе, считались дополнительным оружием в его арсенале. Например, предложение прибегнуть к закону о банкротстве (вместо поджога), чтобы уничтожать законный бизнес, считалось изощренным жульничеством. Подобными хитростями Джерачи заслужил всеобщее уважение. В то время как Том Хейген, профессиональный юрист, предпочитал использовать физическую силу. Все это давало Джерачи определенные преимущества, однако люди присягнули семье Корлеоне, возглавляемой Майклом, и большинству внушили, будто это жизненный постулат, без которого сама жизнь невозможна.