Текст книги "Месть Крестного отца"

Автор книги: Марк Вайнгартнер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 27 страниц)

Глава 2

Том Хейген сидел в молельне отеля «Фонтенбло» и ждал, пока пожилая женщина закончит молиться. Она преклонила колени перед ограждением алтаря, украшенным тропическими пляжными венками, попугаями и ананасами. Посещение подобных церквей оскорбляло чувства consigliere.Из динамика на кафедре неслись органные записи заунывных протестантских гимнов. Даже за миллион «зеленых» и минет в придачу Хейген не согласился бы жить во Флориде.

Молельня была неоправданно большая. Изначально «Фонтенбло» задумывали как казино, но не хватило политической поддержки. А курортному отелю не нужна молельня, какие обычно устраивают при казино.

В другом конце бокового придела мужчина в черном костюме листал Библию в переплете из кожзаменителя. Хейген поймал взгляд здорового глаза мужчины в черном – второй был стеклянный – и возвел руки к небу. Оперативник ЦРУ по имени Джо Лукаделло пожал плечами и отвернулся.

Снаружи дождь не мог заглушить криков толпы, оттесняемой от входа в отель сотрудниками секретной службы. Президент Ши собирался – на виду бесконечного ряда телекамер – сыграть в гольф с вице-президентом, бывшим сенатором от штата Флорида Амброзом Пейтоном, в прошлом главным своим конкурентом на выборах (а также давним приятелем Сэма Драго и Карло Трамонти). Жена Тома отправилась на встречу с людьми искусства – ее коллекция современной живописи считалась одной из лучших в стране, – но основной ее целью было организовать вечером мероприятие по сбору средств в бальной зале «Фонтенбло». Съезд партии планировалось провести здесь, в Майами-Бич, уже в следующем году. Хейген едва мог поверить в это – казалось, только вчера он помогал улаживать некоторые дела, чтобы Ши победил на выборах.

Обычно являя собой образец вкуса и здравого смысла, Тереза была очарована франтоватым молодым президентом и его волоокой сучкой женой. Они обычные люди, не уставал убеждать ее Том, с такими же недостатками, как и у всех. Но Тереза родом из Нью-Джерси. Она знала, каким замечательным губернатором был Ши. Впрочем, Тереза верила в то, во что хотела верить. Как и все остальные. Даже Майкл, и тот подпал под влияние Ши. Он видел в Джимми потенциал стать великим президентом. Хотя имелись и проблемы – Куба и его собственный брат. С Кубой ничего нельзя было поделать – как, собственно, и с Дэнни. С братьями всегда так.

Хейген бросил взгляд на часы. Венок на ограждении медленно покачивался взад и вперед. Хейген тоже решил помолиться – чтобы немного успокоиться. Он закрыл глаза. В общем-то ему не о чем сожалеть. Просто в его жизни были вещи, которые следовало сделать, и он делал их – вот и весь сказ.

О чем тут молиться? Черт его побери, если он станет использовать Всевышнего как какого-то вшивого Санту из супермаркета, просить Его о вещах, которые взрослый мужчина способен получить и без помощи сверхъестественных сил.

Хейген открыл глаза. К черту молитвы!

Наконец женщина у алтаря встала. На лбу у нее была белая повязка, по щекам растеклась тушь. Одна из миллионов историй обнаженного города, мелькнула у Хейгена мысль.

Едва она ушла, Лукаделло кивнул человеку, который ждал снаружи и говорил любопытным, что в часовню нет доступа, пока президент не поднимется в свой номер. По-прежнему не выпуская из рук Библию, Лукаделло подошел к алтарю и сделал музыку погромче, затем уселся в кресло неподалеку от Хейгена.

– Слишком много не бывает, – сказал он.

Он вырос в Филадельфии и мог по желанию «включать» и «выключать» джерсийский акцент.

Хейген повернулся к нему.

– Что?

– Архитектор, который спроектировал отель. Это его любимая присказка.

– Неплохо сказано.

– Я когда-то хотел стать архитектором, я тебе говорил?

– Нет.

– Я был идеалистом и мечтал построить что-нибудь особенное. Что-нибудь изогнутое среди опостылевших квадратов. Сделать ЗИГ там, где другие предпочтут ЗАГ! Слышал эту пластинку, «Фонтейн Блю»?

Хейген нахмурился и бросил на Лукаделло взгляд, говорящий: «Да за кого ты меня принимаешь?» Он вообще-то не слишком жаловал музыку, а в особенности Джонни Фонтейна, хотя ни за что не признался бы в этом.

– Ее записали прямо здесь, в бальной зале, – продолжал Лукаделло.

– Отсюда и название. Собираешься прохлаждаться все утро или делом займемся?

– Какая запись! Она как раз о ЗИГах и ЗАГах, верно? – Лукаделло покачал головой, словно ему было неловко находиться в столь святом месте. – Ты ведь хорошо знал Фонтейна?

– Друг семьи – это все, – кивнул Хейген.

– Семьи! – расхохотался Лукаделло. – Чтоб меня!.. Кстати, а серьезно, как там твой брат?

Как потерянный. Майкл держался молодцом, однако сердце его не было занято работой. А вот что его угнетало, Том Хейген не знал.

– У него все отлично.

– Рад слышать. – В голосе Лукаделло звучали одновременно и удовлетворение, и скепсис. Они с Майклом были знакомы еще с тех времен, когда Майкл служил в Гражданском корпусе охраны природы, бунтовал против отца и пытался найти свое место в мире. Джо и Майкл вместе записались в Королевские ВВС. Хейген при помощи некоторых манипуляций убрал Майкла из авиации. Впрочем, на следующий день После Перл-Харбора Майкл пошел служить во флот. Дальнейшее стало историей. Майкл вернулся домой героем. Джо тоже, хотя и без таких фанфар. Именно на войне он потерял глаз. Очень благородно. Майкл любил Джо и доверял ему – этого для Тома было достаточно. И все-таки, думал он, некоторые парни никогда не перестают действовать на нервы.

– Послушай, – сказал Хейген, – я очень благодарен, что ты приехал…

– Через десять минут я уйду, – кивнул Лукаделло.

– …но у меня тяжелый день, и не стоило беспокоиться…

Лукаделло потрепал его по плечу.

– Спокойно, paisan. [5]5
  Земляк (итал.).


[Закрыть]

Хейген промолчал. Он съел уже столько бочек дерьма из-за того, что не итальянец, – стоит ли обращать внимание на чайную ложку от этого самодовольного ублюдка.

– У меня есть хорошие новости и плохие, – продолжал Лу Каделло. – С какой начать?

Ради Всего святого, может, он старается быть вежливым? Да пошел он на хер!

– С плохой.

– Лучше начну с хорошей.

Зачем тогда спрашивать?

– Обычно начинают с плохой, ну да ладно. Выкладывай.

– Мы наконец-то нашли ниточку к твоей потерянной посылочке.

Ник Джерачи!

Сердце Хейгена заколотилось. Последний раз предателя capoвидели садящимся на корабль, следующий в Палермо. В доках его уже ждали. Майкл наблюдал со своей яхты в заливе. Все они остались с носом. Один раз Ника мельком видели в Буффало, потом на несколько месяцев потеряли след. В семье Корлеоне Джерачи считался причиной всех неприятностей – больших и малых. Неожиданные аресты. Вооруженные стычки. Сердечные приступы, которые многие не считали сердечными приступами. Кто-то поскользнулся в ванной – гадали, не обошлось ли здесь без Джерачи.

Протеже покойного Салли Тессио, Джерачи был лучшим из тех, кому Корлеоне платили жалованье. По словам Пита Клеменцы – лучшего capoВито Корлеоне, – Ник Джерачи мог проглотить пятицентовик, а опростаться пачкой стодолларовых купюр в банковской упаковке. В прошлом он был боксером-тяжеловесом, едва не получил степень по юриспруденции и прекрасно знал преимущества и недостатки как грубой силы, так и разумных доводов. При Джерачи наркоторговля клана Корлеоне стала тем, чем, по мнению Хейгена, и должна была быть – он еще пятнадцать лет назад толковал об этом Вито Корлеоне, – самой доходной частью бизнеса. Джерачи был приятным, как Фредо, но без его ненадежности; крутым, как Санни, но без безрассудства; сообразительным, как Майкл, но более душевным. Однако хотя родители Ника были сицилийцами, он родился и вырос в Кливленде. Как и Хейген – Корлеоне и сицилиец во всем, кроме имени и крови, – Джерачи, член семьи, никогда не был своим на сто процентов. Хейгену он всегда нравился. Сейчас он мечтал о том, как будет долго и с наслаждением мочиться на его могилу.

Хейген приложил палец к шее, чтобы послушать пульс. Сердце колотилось.

– Я не думал, что вы, парни, всерьез ищете мою… посылку.

– А к чему, по-твоему, весь этот иммиграционный цирк?

Хейген пожал плечами. Дело не только в депортации Карло Трамонти в Колумбию. Оно, может, и смешно, если не думать о том, сколько Трамонти знает. А тут еще гора сложностей, которую наворотил самодовольный придурок Дэнни Ши.

– И где же он?

– Она.

– Что?

– Она. Посылка.

– Господи Иисусе!

Лукаделло отложил Библию.

– Так выражаться в молельне? В какой из кругов ада тебя определят?

– Это не… это просто гостиница! – Хейген глубоко вздохнул. – Отлично, и где же она?

– Ну, у нас есть некоторые предположения. Угадай.

Сицилия, подумал Хейген. Операции с наркотиками обеспечили Джерачи связи по всему острову. Впрочем, он не собирался гадать, он многому научился у великого Вито Корлеоне. Хейген невозмутимо ждал.

– Ладно, брюзга, – ухмыльнулся Лукаделло. – Тебе это понравится. Посылочка пряталась в здоровенной рукотворной пещере под одним из Великих озер.

– Эри?

– Жуть, верно?

Хейген вздохнул. Лукаделло покачал головой.

– Короче, если русские надумают сбросить бомбу, какая-нибудь озабоченная парочка вполне может там уединиться и дать начало целой человеческой расе. Такое там укрытие. Во всяком случае, говорят. Оно соединено особым ходом с охотничьим домиком на частном островке. Уверен, ты знаешь, о чем я. – Агент рассмеялся. – Тайный ход, надо же. В интересные времена мы живем.

Винсент Форленца, предыдущий владелец домика на озере Рэттлснейк и босс кливлендской мафии, в обычной жизни был крестным Джерачи. Сейчас, прикованный к якорю, он кормил червей на дне озера Эри.

– Я полагал, для тебя это хорошая Новость, – заметил Лукаделло. – Да и твой брат будет счастлив.

Хейгену послышался сарказм в том, как Лукаделло произнес слово «брат».

– Боюсь, счастлив – Не совсем верное выражение. Но ты прав, новость хорошая. Полагаю, плохая заключается в том, что его там больше нет?

– Ее там больше нет.

Хейген прикрыл глаза.

– Прости, – расхохотался Лукаделло. – Не мог удержаться. Ты прав, его там нет, но не это плохая новость. Плохая новость – то, как мы узнали об этом. А узнали мы от ФБР.

Сердце Хейгена медленно успокаивалось. Ни один босс или caporegimeникогда не сотрудничал с Бюро.

– Он в тюрьме?

– Мы полагаем, он пока на свободе.

– Вы полагаете?

– Да. Вот почему мы называем этот процесс разведкой, советник. Наверняка мы знаем, что наш парень наспех унес оттуда ноги, угрожая жизни двоих детей и отставного копа, который чистил там снег. Бюро заинтересовалось. А потом они нашли убежище, а в нем полно отпечатков пальцев и даже револьвер, который он использовал.

– Он стрелял в детей? – Трудно было представить, что кто-то с опытом Джерачи будет угрожать детям, равно как и то, что он оставил в живых свидетеля.

– Угрожал. Из револьвера не стреляли.

– Но на нем нашли отпечатки?

– Мы не уверены. Возможно, коп просто узнал ствол, который совсем недавно смотрел ему в лоб. Мы проводим свое расследование. И у нас есть источник, который в прошлом уже помогал в таких делах.

– Насколько твой источник хорош?

– Тебе как, по шкале от одного до десяти? – Лукаделло вздохнул. – Достаточно хорош. – Он снова принялся листать Библию. – Что касается компании, которую я представляю, у тебя есть разрешение с самого верха, – он одними губами проговорил имя Соффет, – действовать, как считаешь нужным.

Директора ЦРУ Альберта Соффета Хейген знал еще по Вашингтону. Майкл тоже встречал директора, когда работал в переходном кабинете президента Ши.

Наконец Лукаделло нашел, что искал. Он протянул Хейгену Библию, держа палец на отрывке из Исхода.

Там говорилось о наказании за причинение телесных повреждений. Озадаченный, Хейген поднял глаза.

Лукаделло подмигнул стеклянным глазом.

Хейген кивнул. Око за око, догадался он.

– Хорошая книга, – сказал Лукаделло.

– Верно.

– Мы сделаем все, чтобы предоставить тебе самые свежие разведданные. Когда твоя цель будет достигнута, окажем всю возможную помощь, чтобы свести последствия к минимуму. Главное, не ошибись. Верь мне, мы на твоей стороне.

Джерачи – через Лукаделло, которого он знал под именем Айк Розен, – был замешан кое в каких кубинских делишках. Майкл и Том Хейген полагали, что в любом случае не останутся внакладе. Выгори дело, и они вернут свои казино. Если нет, Джерачи станет козлом отпущения, его амбициям конец. Однако все пошло не по плану. Одного из людей Джерачи, сицилийца по имени Кармин Марино, поймали, когда он пытался убить кубинского диктатора. Марино застрелили при попытке к бегству – Хейген не желал знать, кто это сделал. Разгорелся международный скандал. Еще одной проблемой стали жаждущие мести сицилийские родственники Марино, о которых никто и не слыхивал, хотя, по мнению Хейгена, в ЦРУ должны были о них знать. Чтобы не стать крайним, Джерачи сбежал. Если прикончить его, одним махом разрешится целый клубок проблем.

Хейген кивнул.

– Я всю жизнь участвую в самых разных переговорах. И всегда настораживаюсь, когда кто-то говорит: «Верь мне».

– Ты назвал меня лжецом? – Лукаделло был скорее потрясен, чем рассержен.

– В этом святом месте? Нет. Но какие у нас гарантии, что это не ловушка? Что после того, как мы приберем за тобой, нас не возьмут с поличным и не упекут в тюрягу? Почему вы сами не хотите решить дело?

– Да брось, советник! Чем меньше мы светимся, тем лучше для всех. И на то есть причины. Да и зачем нам делать это? Вы, ребята, по-прежнему в силе, я по-прежнему друг твоего босса – как и четверть века назад, не забывай. Я мало знаю о ваших обычаях, верно, paisaт?Только вот у правительства обычаи мало чем отличаются. Например: парня должны посадить на электрический стул, а у него сердечный приступ. Что происходит? Целая толпа докторов и медсестер из кожи вон лезет, чтобы спасти его. А как только парень встает на ноги, ему по новой бреют голову – и будьте любезны, стул вас ждет. Цель не в том, чтобы преступник умер, цель в том, чтобы его убить. Ты что, сам не знаешь? Да если бы я пришел и сообщил, что работа с твоей посылкойуже сделана, ты бы с ума сошел от ярости. Не отрицай. А если бы сказал, что мы собираемся управиться сами, ты стал бы уговаривать меня оставить это твоим людям. Хватит прикидываться, ладно? Наше желание избежать любого шума и ваша жажда мести как нельзя лучше подходят друг другу.

Хейген и не заметил, когда сердце его перешло на нормальный ритм. Дождь снаружи затихал., а крики толпы становились все громче.

Он махнул рукой в ту сторону.

– Значит, у нас есть время обсудить брата великого человека? – Он имел в виду генерального прокурора Дэниэла Брендона Ши.

– Насчет него даже не знаю, в состоянии ли мы помочь.

– Разве это правильно? Думаешь, тебе, в отличие от нас, ничего не угрожает?

– Мне лично?

– Ты что, и вправду такой корыстный?

– А разве не все мы таковы? Стой, погоди, я забыл, для вас же главное – семья. Интересная концепция. Не думаю, что для тебя это так уж важно. Лично для тебя.

Хейген не удостоил его ответом.

– Что случится, – спросил он, – когда один колумбиец свалит из тюрьмы?

– Я говорил тебе, выбирай выражения. – Лукаделло показал на кафедру. Впрочем, музыка сделала бы бесполезными любые попытки записать их разговор. Тем более что и его люди, и люди Хейгена уже проверили все на предмет «жучков». – Колумбиец… ты говоришь о Карло Трамонти? Ты его знаешь или это просто иn amico degli amici?

Друг друзей.

– Очень смешно.

– Я слышал, он скитается где-то в тамошних лесах. Приплатил кое-кому и снял номер в двухзвездочном отеле в Картагенье, прямо на побережье. Вряд ли это можно назвать тюрьмой. – Лукаделло сделал вид, будто просчитывает что-то в уме. – Он даже, наверное, может вести оттуда свой бизнес, как делал Лучано с Сицилии. Только ему это не нужно. Я бы сказал, сейчас Трамонти всего в трех взятках и двух хороших адвокатах от того, чтобы спать в собственной постели. Прости, но ты ведь не думаешь, что Трамонти попытается соскочить с крючка, шантажируя федеральное правительство? Хороша была бы шутка.

– Я бы не назвал…

– Нет, я не имею в виду шантаж в буквальном смысле. Этот парень бывал под судом, немножко посидел в тюрьме – поджог, грабеж и все такое. Но теперь у него в кармане весь штат Луизиана, так что обвинять будет он, а не его. Скажет, что сверхсекретные правительственные агенты пришли к нему и, мотивируя тем, что он якобы глава преступного синдиката, попросили предоставить своих убийц для устранения кубинского лидера. Весьма естественное партнерство. Правительство борется со старой доброй красной угрозой, а гангстеры хотят отомстить за то, что комми украли их казино. Блестяще. Само собой, парень соглашается. И что они делают? Устраивают лагерь в прекрасном солнечном местечке, точно какие-то волейболисты. Стреляют по мишеням, маршируют в форме и рассуждают о том, как бы заставить Кастро так нырнуть с аквалангом, чтобы он подобрал именно начиненную взрывчаткой ракушку. Гангстеры – люди незатейливые, привыкли к ножам и пушкам, но и у них есть свои bдеи и предложения. Короче, все прекрасно проводят время. Только вот до дела так и не доходит. Угадай почему? Да потому, что правительство переходит в руки двух других гангстеров, которые организуют два других эскадрона смерти. К сожалению, какой-то придурок из этих других отправляется на Кубу и проваливает дело., Убивает двойника, нанятого коммунистами как раз для такого случая. Придурка ловят, но вместо того, чтобы предстать передсудом, он сам ловит пулю при попытке к бегству. И поверь, то, что наш парень скажет в суде, – вовсе не слухи. Штука в том, что это правда! До последнего слова!

Хейген закусил губу. Штука была именно в этом.

Если быть точным, Кармин Марино, солдат Корлеоне, был не придурком, а просто храброй пешкой. Однако все, о чем говорил Лукаделло, – чистая правда.

Лукаделло в притворном ужасе покачал головой.

– Подожди, самое смешное впереди. Парень в суде говорит, что рассказывает это лишь потому, что совершенно другие правительственные агенты его похитили. И отправили в страну, в которой он сроду не бывал, хотя и закупал там кофе, шлюх и самые разнообразные наркотики. У него даже был паспорт этой страны – к сожалению, фальшивый. Случилось так, что выпускник «Лиги плюща», образованный генеральный прокурор, брат президента, оказался слишком туп, чтобы грамотно засудить нашего преступного гения, который не окончил даже начальной школы и вместо подписи ставит крестик. Вместо этого молодой Ши, вечный студент, придумывает бестолковую шутку: отвозит нашего парня в леса и бросает там. Фанфары. Я сделал это, братишка!

– Бестолковую шутку?

– Объясни мне вот что. Наш приятель генеральный прокурор отправляется на телевидение и заявляет, что хочет оставить после себя… нет, хочет войти в историю как человек, уничтоживший мафию. Которой, как знаешь ты, знаю я и знает директор ФБР, не существует в природе. Это просто клевета. Ведь так?

Директор ФБР и в самом деле никогда публично не признавал существования мафии. У Тома Хейгена были фотографии, которые очень помогли директору укрепиться в таком мнении, – довольный директор в задранном халате, ассистентка делает ему минет. А еще он с удовольствием получал информацию от Тома Хейгена и людей вроде него.

– Итак, каков же первый ход прокурора против невидимой империи? – продолжал Лукаделло. – С чего он начал? С Карло Трамонти. Но не с суда, на котором с помощью своего аппарата упек бы его на долгие годы за убийство или хотя бы за неуплату налогов. Ничего подобного. Ши разрабатывает идиотскую схему с депортацией. Почему? Почему он начал именно с этого? Ведь он знает, что Трамонти уверен – ему удастся выбраться и вступить в игру.

– По-твоему, Дэнни Ши хочет,чтобы Трамонти взял карты в руки?

– По логике выходит именно так. В этом есть здравый смысл.

Хейген раздраженно махнул рукой. Чего хотел Дэнни Ши – и чего, как знал Хейген, хотел Джо Лукаделло со своими людьми, – так это чтобы Трамонти понял: этими картами играть нельзя.Чтобы понял: его историю не примет никакой суд, и никакой адвокат не разрешит ему обнародовать ее. Дэнни Ши пытался завоевать сердца и умы. Общественное мнение легко осудит человека, который прожил в стране всю жизнь, не являясь ее гражданином. Который пользовался фальшивым паспортом чужого государства. Людей ничего не стоило убедить, что налицо очередной заговор, очередная красная угроза. В великом политическом театре братья Ши были актерами до мозга ирландских костей.

– Здравый смысл для сосунков, – заявил Хейген.

– Что-что?

– Здравый смысл – опиум для народа.

Лукаделло хлопнул Хейгена по спине.

– А ты начинаешь мне нравиться, paisan,Чьи это слова?

– Что ты имеешь в виду?

– Ты кого-то процитировал. Это цитата.

По привычке Хейген хотел сказать, что цитировал Вито Корлеоне, но вспомнил, что Вито никогда не говорил такого. А впрочем, какая разница?

– Я слышал это от Вито Корлеоне, – заявил он. Благородная ложь, к которой Том Хейген добавил еще одну: – От моего крестного отца.