Текст книги "Месть Крестного отца"

Автор книги: Марк Вайнгартнер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 25 (всего у книги 27 страниц)

* * *

В тот день, еще до трагедии, с Карло Трамонти, как и ожидалось, сняли все обвинения в уклонении от уплаты налогов, избавили от необоснованных нападок федерального правительства на его империю. Никто, даже сторона обвинения, чьи сердца дело не радовало, и не предполагал иного вердикта. И все же Кит потратил время и деньги на дорогого юриста. Поэтому казалось странным, что он покидает зал суда с широкой улыбкой.

– Оправдали, – сообщил он собравшимся журналистам.

Во время убийства Трамонти отмечал свою победу в кругу друзей в ресторане «Никастро», недалеко от офиса. Приехали братья, несколько высокопоставленных государственных чиновников и Пол Драго, младший брат босса Тампы Сальвадоре Драго по прозвищу Молчаливый Сэм. В основном зале не было ни радио, ни телевизора, и предположительно до конца вечеринки никто не знал о произошедшем в Майами.

Глава 29

Майкл Корлеоне все же остался в Мэне на целую неделю, как и планировал, но едва ли то время можно назвать отдыхом. Аль Нери и Донни Бэгс устроили в гостинице штаб: обложившись телефонами, пытались разъяснить ситуацию с Томом Хейгеном и придумать, как подтвердить подозрения Майкла насчет Карла Трамонти. Аль договорился с хозяином гостиницы, и вскоре все восемь комнат или пустовали, или были заняты Майклом, членами его семьи или его людьми.

Телевизор в вестибюле работал постоянно, обычно без звука, мелькали кадры президентства Джимми Ши. Также показывали бесчисленные виды «Фонтенбло» снаружи. Снова и снова крутили вступление в должность президента Пейтона – к этому некоторым придется привыкнуть, к президенту Эмброузу Пейтону «Крошке».

Рита по большей части тоже сидела в гостинице, уставившись в телевизор, хотя ходила вместе со всеми ужинать и пару раз сыграла в бильярд, чтобы сблизиться в Энтони и Мэри. В основном эти попытки заканчивались полным фиаско, включая памятные моменты, когда ее выгнали из дома и когда ее укачало в лодке и Майкл с Энтони спорили, кому убирать блевотину.

Бильярдные столы поставили в комнате отдыха в «Траске», и к Майклу тотчас вернулась способность видеть углы и траектории движения шаров. Он пытался обучить этому детей, но игра не давалась им столь естественно. Майкл стремился выразить секреты словами и передать двум самым любимым людям. Вскоре терпение иссякло у обеих сторон.

Каким-то образом газеты Нью-Йорка пронюхали об исчезновении Тома Хейгена и стали публиковать статьи с анонимными источниками. Появлялись они среди всего прочего на странице города. Это были вчерашние новости, в особенности на фоне смерти Джимми Ши.

В желтой прессе пустили слух, будто Том Хейген задержан агентами ФБР Рассказывая об этом Майклу, Аль Нери посоветовал не волноваться, что только усилило волнение.

В день похорон президента шел дождь. Семья осталась дома и наблюдала за церемонией по телевизору. Даже Кей пришла. Слишком большая трагедия, чтобы ссориться. Дети покойного, мальчик и девочка, были немногим моложе, чем у Майкла. У всех сжалось сердце. На самом деле скорбящие дети были возраста дочерей Тома Хейгена. Казалось, любая произнесенная фраза только усугубит всеобщее состояние.

Когда начали показывать погребение, Кей обняла детей, а уходя, прошептала Майклу, чтобы позвонил, если появятся вести от Тома.

Вечером Майкл с Ритой и детьми отправился в ресторан, где подают омаров. Мэри отказалась есть, увидев омаров живыми в аквариумах, а Энтони заявил, что у него аллергия. Тогда они пошли смотреть фильм с Марлоном Брандо, снятый на Ривьере. О том, как Брандо и Дэвид Нивен пытаются обманом затащить девушку в постель. Вроде комедия. Майкл нашел картину безвкусной и посреди сцены, где Брандо притворялся умственно отсталым с комплексом Наполеона, поднялся и начал выпроваживать Риту и детей из кинотеатра.

Рита сказала, что фильм ей нравится и она хочет остаться.

– Можно я тоже досмотрю? – спросил Энтони. – Мне весело.

– Нет, – отрезал Майкл, не сводя сердитого взгляда с Риты.

– Я остаюсь, – запротестовала она.

– Как считаешь нужным, – ответил Майкл, забрал детей и ушел.

Рита вернулась в гостиницу через четыре часа, пьяная. С того времени она спала в отдельном номере.

Майкл вообще не спал.

Последние несколько вечеров в Мэне Донни Бэгс отвозил Майкла в школу. Охранник пропускал его в комнату отдыха. Пока Бэгс дремал за рулем «Кадиллака», Корлеоне играл в одиночку, задерживаясь глубоко за полночь.

По возвращении в Нью-Йорк Майкла ждала масса запущенных дел и гора непрочтенной почты.

Он закрылся в кабинете и приступил к работе. Аль Нери пошел на кухню заварить кофе и сортировать корреспонденцию. Кухня находилась на другом конце пентхауса, и когда Альберт вскрикнул, прозвучало это, будто его укусила оса или он прищемил палец – то есть больно, но ничего страшного. Майкл решил проверить, что случилось, на всякий случай.

Войдя на кухню, он почувствовал запах гнили. Аль Нери стоял над открытой коробкой, сжимая знакомый пиджак и газеты.

Газеты из Майами.

Внутри коробки был мертвый детеныш аллигатора.

Они ничуть не удивились, обнаружив в кармане пиджака бумажник Тома Хейгена.

* * *

Джеймс К. Ши был похоронен, страна онемела от горя и смятения, а делегаты съехались на повторный съезд. С минимальной помпезностью и без церемоний, после короткой эмоциональной речи сенатора Патрика Гиэри от Невады они выдвинули президента Пейтона кандидатом на осенние выборы.

Журнал «Лайф» так и не опубликовал фотографии прыжков с вышки. На протяжении многих лет фотограф пыталась вернуть снимки. И в конце концов получила их. Она заработала миллионы не только на фотографиях, но и на книге – подарочном издании с иллюстрациями и хвалебными речами литературной элиты Америки, а также на лицензированном материале: футболках, календарях и прочем.

Сразу после трагедии журнал вышел вообще без фотографий, и содержал он речь Дэниэла Брендона Ши о своем брате и речь для номинации, которую Джеймс Кавано Ши так и не дал (лично переписанную Дэнни Ши, как выяснится позже). Обложка была белой. Посреди скромная надпись жирным шрифтом: «ДЖЕЙМС КАВАНО ШИ / 1919–1964». Тираж побил все рекорды за историю журнала.

И кто же был этот Хуан Карлос Сантьяго?

Никаких подтверждений его связи с правительством Кубы. Фактически он был их заклятым врагом. Сантьяго – опытный рыбак, бежавший с родины. Между приступами маниакального психоза он выходил в море в Южной Флориде и последнее время в Новом Орлеане. Экипаж его ценил. Хуан оказался темной лошадкой. Запутавшийся, сбитый с толку человек хотел быть патриотом, старался отомстить за смерть брата. Он участвовал в провальном вторжении и решил поквитаться за те унижения, что пережил из-за фиаско. Вот он и убил президента.

Дело закрыто.

Чтобы успокоить встревоженные массы, президент Эмброуз Пейтон распорядился начать расследование. Возглавить его предложили сначала Дэнни Ши, но тот отказался. Второй, на кого пал выбор Пейтона, принял поручение. То был бывший спикер палаты представителей, почтенный житель Айовы и всеми любимый политик. Помощников подобрали не менее уважаемых и выдающихся.

Народ оценил столь тщательный подход к делу, и почти все, кроме горстки экстремистов – в обществе, где ненавидят экстремистов, – продолжали спокойно жить дальше, потрясенные актом случайного насилия, но уверенные, что звездное знамя продолжает реять, профсоюз цел и невредим и право людей хранить и носить оружие не будет нарушено.

Однако расследование вели тщательно.

Там не было телевизионных камер?! Никто из туристов не заснял ничего стоящего?

Как насчет двух громил, мимо которых прошмыгнул Сантьяго? Они ведь загораживали убийцу до последней секунды. Одинаково сложены, одинаково одеты. Они мелькали на бесчисленных зернистых смазанных снимках туристов и фотографа «Лайф», но все попытки найти или опознать их оказались тщетны.

Водительские права Сантьяго на чужое имя не были подделкой. Их изготовили не в Майами, где он жил, не в Южной Флориде, а в Пенсаколе. Свидетельство о рождении, предъявленное для получения прав, было заверенной копией, хотя настоящий Белфорд Уильямс умер во время наводнения в Луизиане в трехлетнем возрасте. Никто в Пенсаколе якобы не видел Хуана Карлоса Сантьяго. Женщина, выдававшая документ и принявшая фото, привела в свое оправдание неоспоримый, научно установленный факт, что для белых людей все темные на одно лицо.

На теле Сантьяго обнаружили пять пулевых отверстий, а агенты секретной службы, наступавшие спереди, выпустили четыре пули. Свидетели говорили о выстреле сзади, хотя однозначных доказательств тому не было. Некоторые утверждали, будто Сантьяго развернулся, что и объясняет ранение в спину (хотя это был всего лишь слух, поскольку результаты вскрытия не подлежали оглашению).

Баллистика бы не помогла. Пули «дум-дум» разделяются на части, и невозможно выяснить, кто именно попал в жертву. Наверняка сказать можно только то, что и так предано огласке: все пули, убившие Хуана Карлоса Сантьяго, выпущены практически одновременно из однотипного оружия.

Даже граждане, не верившие в заговор, удивлялись, как один стрелок – сумасшедший, пустое место – подобрался столь близко к президенту с заряженным пистолетом.

Тупое везение?

А почему нет?

В двадцатом веке подобное произойдет как минимум трижды, и каждый раз от рук человека, внешнее еще более безобидного, чем Сантьяго. Невероятное событие, но факт есть факт.

Назовите это удачей или случайностью, чем угодно, но случилось то, что случилось. В мире живут миллиарды людей. Миллионы, хотя бы на долю секунды, желали президенту смерти. Трое (из известных нам) подобрались вплотную.

Статистически маловероятные события тоже случаются.

Книга V

Глава 30

Компания «Метрополитен хитинг энд кулинг» располагалась в сером кубическом двухэтажном здании из шлакобетонных блоков в Кенилворте, штат Нью-Джерси. Черный Тони Страччи работал наверху. Ник Джерачи приехал во время ливня. Как обычно, загодя. Припарковался сзади. Страччи, его старый друг, сидел у окна и видел, как Ник помахал ему рукой.

Убийство Ши сбило Джерачи с графика. Жена вернулась домой в Нью-Йорк, дочери снова пошли в школу (Барб училась на магистра образования в университете Джонса Хопкинса). Однако Ник не мог выйти из тени до собрания Комитета, назначенного на конец августа, но перенесенного. Может, это излишне. Согласно слухам, Дэнни Ши отказался от поста генерального прокурора – безоговорочная капитуляция в «войне с мафией». Был страх, что расследование, проводимое бывшим спикером палаты представителей, подмоет берега преступного мира, однако такого не произошло. Карло Трамонти не предъявили официальных обвинений. По необходимости или без, собрание Комитета решили провести раньше времени, и из-за слухов, будто Трамонти имеет отношение к смерти президента – Ник разделял это мнение, – для Джерачи становилось рискованно полагаться на Карло в борьбе за нужное количество голосов. Голосов, без которых Нику не стать боссом. В сложившейся ситуации Трамонти может рассчитывать только на Молчаливого Сэма Драго из Тампы, и все. Нику нужно еще трое.

Собрание близилось, местом проведения определили Стейтен-Айленд, как и планировалось изначально, – сердце империи семьи Барзини и дом Толстого Поли Фортунато, нового босса Барзини. Осталась неделя. Пришло время образумить Черного Тони, сделать все возможное, чтобы добиться его решающей поддержки.

Старик поднялся поприветствовать гостя.

– Ник Джерачи! Дай посмотрю на тебя!

Сохранившиеся пряди волос чернели, как никогда. Кабинет был безличным и безупречно чистым, словно операционная, хоть в нем и пахло плесенью и анисовым ликером.

Теплые объятья затянулись. Ник и Тони годами зарабатывали деньги без единого упрека в адрес друг друга. Страччи с Салли Тессио были друзьями, и Ник видел в Черном Тони доброго дядюшку, по которому сильно соскучился.

В дверях появился consigliereСтраччи, Элио Нунзиато, с большим пакетом булочек. Он извинился за опоздание (хотя пришел рано), включил старый кондиционер, который производил шум, препятствуя всякой возможности записать разговор.

Нунзиато напоминал Страччи двадцать лет назад, разве что только не красил седые волосы. Ходили слухи, будто Тони является ему отцом, но Ник верил, будто люди, долго работающие вместе, начинают походить друг на друга, как хозяева на собак.

– Доминик Фаусто Джерачи младший! – воскликнул Черный Тони. – Воскрес из мертвых. – Он пригласил Ника сесть за стол напротив. – Смотреть на тебя одно удовольствие.

Джерачи поблагодарил его и сказал, что сам питает сомнения в этом отношении.

Они осведомились о семьях друг друга. Элио пустил по кругу булочки и заварил кофе в чайничке на старом письменном столе.

– А как бизнес? – спросил Ник.

– Хорошо, – ответил Тони. – В целом.

– Приятно видеть, что есть вещи, которые остаются неизменными, – отметил Ник, окидывая взглядом кабинет Страччи.

– Откуда тебе знать? Боссы редко уделяют внимание своему месту работы. Я не унаследовал этот кабинет. Я оборудовал его сам. С моим братом Марио, да покоится он с миром. До сих пор временами езжу по вызовам.

– До сих пор?

– Да, – подтвердил Элио, испытывая трогательную гордость. – Прошлым вечером ездил.

– Вчера не считается, – уверил Страччи. – Дела семейные. Не мог же я позволить внуку спать в такой жаре. Дождь весьма кстати, спасенье от бабьего лета.

– Нам нужен дождь, – согласился Элио.

– Но в целом я езжу по вызовам для развлечения. Получаю физическую нагрузку, дышу свежим воздухом, встречаюсь с приятными людьми, вижу старых друзей, работаю руками, пачкаюсь. Получаю истинное удовольствие от починки.

Благодаря работе Страччи сохранял простоту нрава и, как ни смешно, тешил себя иллюзией, будто его занятие приносит деньги.

– Я ощущаю нечто подобное, – сказал Ник. – Полезно заняться самыми разными делами.

– Ник Джерачи, ах ты черт! – снова воскликнул Страччи. – Не стой ты передо мной, не поверил бы.

Нунзиато кивнул.

– Могу я поинтересоваться, где ты был?

– Это длинная история.

– Изложи в сокращении.

Ник попытался.

Уловив суть, Страччи остался доволен.

– Печальная история, – отметил он. – И у меня ситуация не из лучших, ты сам наверняка бывал в таком положении. Когда твои друзья по непостижимым причинам не могут договориться с другими твоими друзьями, сердце разрывается. Но с возрастом – собственно, потому я и дожил до такого возраста – я стараюсь держаться подальше от всего, что меня не касается.

– Вам не кажется, что это и ваше дело? – спросил Джерачи. – Операция по импорту, которую мы разрабатывали вместе, дон Страччи. Вы и я.

Тони пожал плечами. В отсутствие Ника он стал получать больший доход, чем в те времена, когда Джерачи заправлял рядом вопросов.

– Ты работал на Майкла, – заметил Страччи. – С Майклом я сотрудничаю до сих пор.

– Вы можете дать мне слово, что не разговаривали с ним о…?

– Честное слово, – прервал его Тони и сложил руки на груди.

– Извините, – сказал Джерачи.

– Хочешь задать вопрос – задавай. Прямо здесь, мы же друзья.

У Ника не было другого выбора, кроме как продолжить:

– Хорошо. Я понимаю вашу точку зрения. Уважаю людей, у которых хватает ума не лезть в чужую перестрелку. Однако я правда полагаю, что это вашедело, дон Страччи. Разве вас не касается, что у Майкла постоянно внутренние проблемы, как бы хорошо он ни справлялся с внешними задачами? Трудности всегда возникают в собственном borgata. [28]28
  Поселок (итал.).


[Закрыть]Такая нестабильность, как мы оба знаем, чревата. Вы в курсе его проколов, и мне нет надобности вдаваться в подробности, ведь список длинный.

– Ах, Ники. Подожди, пока сам станешь боссом, – сказал Страччи. – Если такое случится, ты поймешь, что недочеты в управлении неизбежны.

– Со всем уважением, – возразил Джерачи, – я говорю не о проблемах, которые возникают в ежедневных ситуациях, с которыми приходится мириться боссу, когда его подчиненные портачат. Майкл – умный, способный, безжалостный бизнесмен, несомненно. Но он никогда не хотел ввязываться в наши дела. С самого начала до настоящего времени он постоянно идет вразрез с правилами, по которым мы живем. Корлеоне проявляет презрениек этим правилам.

– Презрение? – переспросил Страччи. Опустил руки. Глотнул кофе.

– Да, презрение. Из студента колледжа он превратился в человека, отравляющего мое существование; он застрелил капитана полиции, свершив над ним самосуд, против правил и без чьих-либо санкций. Был ли Майкл capoили consigliereпо пути наверх, управлял он в своей жизни хотя бы букмекерской конторой? Нет. К нему эти традиции не относятся. Майклу не пришлось доказывать, что он может зарабатывать деньги, ему не было надобности подниматься по карьерной лестнице, как все мы, и главное, он не просто босс одной семьи – находясь в Нью-Йорке, он становится боссом для всех. Чем-то вроде вашегобосса.

Страччи это зацепило.

– Все намного сложней, – сказал он. – Но… как ты там говорил. Продолжай.

Джерачи поймал его на крючок и в том не сомневался. Осталось только подсечь рыбку.

– Майкл переводит основные операции в Неваду, в то время как Лас-Вегас и Тахо должны оставаться открытыми городами для всех, как решил Комитет. Плюс он развелся, а это показатель отношения к священным клятвам. Плюс он пытается убить меня, дон Страччи, меня, вашего друга и делового партнера, своего лучшего capo,он жертвуетмной, чтобы продемонстрировать свою непричастность к произошедшему с людьми, которым он отдавал через меня приказы – снова без одобрения Комитета, если не ошибаюсь.

–  Пыталсяпожертвовать вами, – поправил Элио.

– Верно. Я везучий. А затем, в поисках меня, он поручает своим головорезам пытать невинных людей моей семьи. Вам это известно?

Судя по реакции и взгляду, проскочившему между Страччи и Элио, они не знали.

– Пытать?

– Они пытали мою дочь и убили моего отца.

– Я только что интересовался, как поживает твоя семья, – сказал Страччи. – Ты не упомянул ничего недоброго.

– О таких вещах сложно говорить в контексте «Как дела у родных?». К тому же у моей дочери все хорошо, – солгал он, – но это неважно. Важен мерзкий поступок, вопиющее нарушение нашего кодекса чести.

– Правда? Разве ваш отец не был в деле? – спросил Элио Нунзиато. – Мне казалось, был.

– Мой отец выполнял мелкие поручения в Кливленде. Давно ушел на пенсию, поселился в Аризоне, там его и убили.

– Подумать только, – нахмурился Элио. – Я слышал, с ним случился сердечный приступ.

– То был не сердечный приступ, – возразил Джерачи.

Ник взял из пакета пончик в желе, откусил и положил обратно на салфетку. В Кливленде, в «Прести», неподалеку от дома, где он вырос, пекли такие пончики, что никакие другие и в рот теперь не возьмешь.

– Затем есть проблема с его consigliere,Томом Хейгеном, помните такого? Я слышал, в прошлом году был крупный скандал, и Комитет чуть не привлекли к расследованию. Если это действительно так, проблема касается и вас, дон Страччи. И наконец, он пропал два месяца назад. Руководствуясь здравым смыслом, Хейген, видимо, покинул страну, чтобы его в итоге не упекли за убийство той шлюхи. Однако, может, вам известно, ходит слух, будто он находится в ФБР и собирается сдать нас всех.

Страччи взглянул на Элио, и тот кивнул. Эта информация попала в желтую прессу. Майклу будет сложно искоренить подобную молву, в особенности в отсутствие трупа. Ник сделал свое дело: зловонная дыра в Эверглейдс, где покоится Хейген в своем «Бьюике», так глубока, что никто не найдет там дна.

– Слухи. – Страччи махнул рукой. – Что тут поделаешь. Я прав?

– Возможно, правы. С другой стороны, Хейген не итальянец, не наш человек. Он никогда не давал клятв, не клялся в омерте и все же стал consigliereМайкла. Одно время он даже выполнял обязанности босса – не знаю, известно ли вам об этом. Том Хейген находился постоянно рядом и слышал и видел вещи, предназначенные уху и глазу только сицилийца, и если он запоет как канарейка, боюсь, неприятностей не избежать.

– Если бы да кабы, – произнес Страччи.

Однако Ник чувствовал – Тони крепко сидит на крючке.

– Согласно моим источникам, Сид Клейн… знаете такого?

– Слышали.

– Сиду Клейну передали все юридические вопросы, которыми занимался Том Хейген, когда Майкл ограничивал его делами семьи. Все гадают, кого Майкл объявит своим consigliereна собрании Комитета, а я уверен, это будет Сид Клейн.

Страччи покачал головой.

– Надо признать, – сказал Джерачи, – происходили и более странные вещи.

Страччи допил кофе и отдал пустую чашку своему consigliere,который покорно поднялся снова наполнить ее.

– Понимаю твою горечь, Ники, – проговорил старик. – Но ты просишь у меня невозможного.

– В моей просьбе ничего особенного. Я всего лишь предлагаю вам дать Майклу Корлеоне то, чего ему всегда хотелось.

Страччи поднял брови.

– Продолжай.

– Майкл с неохотой занялся нашими делами. Прекрасно. Хочет бросить – пусть бросает. Хочет стать законопослушным бизнесменом? Сколько раз вы слышали от него подобные высказывания? Достаточно, чтобы затошнило, верно? И тут мы можем ему помочь. Позволим ему воплотить мечту, ничего более.

– Каким образом? – спросил Страччи.

– Отправим на заслуженный отдых. – Ник сделал паузу, чтобы собеседник осознал сказанное. – Точнее, Комитет отправит его. Я стану боссом, для чего уже заложен фундамент. Вы проработали со мной двадцать лет и знаете, как верят мне люди. Я выдвину ряд обещаний. Поклянусь Комитету. Майкл Корлеоне останется богатым человеком с полным контролем над парой легальных предприятий, и этого хватит, чтобы обеспечивать семью, если он сможет управлять ими без связей, преподнесенных ему на серебряном блюдце отцом, да покоится он с миром. Если Майкл Корлеоне согласится на это и мирно уйдет, ни с моей стороны, ни со стороны людей, которые на меня работают, не будет никаких действий. Это я могу гарантировать.

– И ты хочешь, чтобы я предложил это от твоего имени?

Джерачи кивнул.

Страччи притворялся, будто размышляет, но Ник был уверен: дело решено.

– Допустим, я пойду на этот шаг. А вдруг другие не согласятся?

– Если вы сделаете это, дон Страччи, другие согласятся. Не считая Майкла, конечно, правом голоса обладают девять человек. Значит, надо получить пять «за» и иметь одного сильного сторонника. Если вы станете этим сторонником, дон Страччи, шесть голосов наши.

Джерачи все рассчитал. Трое (и только трое) донов слепо преданы Майклу: Оззи Альтобелло и Лео Кунео в Нью-Йорке плюс Джо Залукки из Детройта. Ник уже заручился поддержкой Трамонти, Драго и Джона Виллоне из Чикаго, которого Джерачи знал еще по Кливленду. Виллоне, новый человек в Комитете, узрел в плане мудрость, но, понятно, не согласился выполнить подобную задачу. Он пообещал вести себя тихо и проголосовать за отставку Майкла, если окажется в большинстве. Они с Ником согласились, что решающим голосом обладает дон Страччи. Он не только четвертый на стороне Ника, он перетянет в их лагерь Фрэнка Греко. Босс Филадельфии Греко недавно в Комитете и, хотя не ведет дел в Нью-Йорке, плотно сотрудничает со Страччи. У Греко есть все причины потакать желаниям старшего умного товарища с севера.

– Получается пять к трем, – сказал Ник, – даже не считая семью Барзини.

Джерачи с наслаждением наблюдал, как меняются лица Нунзиато и Страччи.

Насколько у всех хватало памяти, мир между Барзини и Корлеоне был шатким. Толстый Поли Фортунато, нынешний дон семьи Барзини, не расположен забывать обиды, и сложно представить, какие у него могут появиться возражения против отставки последнего Корлеоне в семье Корлеоне. Ему не придется начинать войну, тем более на собственной территории Стейтен-Айлевда. Нужно всего лишь проголосовать и заставить трех сторонников Майкла принять неизбежное.

Джерачи видел, как в большой голове Черного Тони Страччи зажглась лампочка.

– Единогласное решение, – произнес он.

– Верно, – подтвердил Ник. – Почти так.

– Но что я скажу моему другу Майклу, когда мы будем обсуждать этот вопрос? Деловой шаг, ничего личного?

Джерачи улыбнулся.

– Он это сам понимает.

Тони кивнул. Нунзиато наклонился, и Страччи зашептал ему на ухо; consigliereкивнул и прошептал что-то в ответ.

– Я лично поговорю с Фрэнком Греко, – заявил Страччи. – Сообщу о своем решении в течение сорока восьми часов.

Джерачи не надо было и ждать.

Черный Тони Страччи встал, они снова обнялись, Нунзиато проводил Ника до двери и предложил взять пончик на дорогу, Джерачи взял, чтобы не выглядеть невежливым.

– Если ты удовольствуешься таким поворотом событий, – сказал Страччи, и Ник остановился в дверях, – я могу сделать два вывода. Первый: вы, новое поколение, не так повязаны местью, как мы, с чем вас и поздравляю. И второе: ты наверняка имеешь отношение к произошедшему с Томом Хейгеном.

Джерачи нахмурился.

– А что случилось с Томом Хейгеном? Есть новости?

– Очень скоро, молодой человек, – сказал Страччи, покачивая костлявым пальцем, – я дам вам знать.

– У вас сорок восемь часов. Обдумывайте, сколько вам угодно. Сердечно благодарю, дон Страччи.

–  Prego. [29]29
  Пожалуйста (итал.).


[Закрыть]

– Кстати, – обернулся Ник, выходя, – при следующей встрече напомните, чтоб я рассказал вам о хорошем денежном вложении в похоронный бизнес. Крупномасштабный проект.

– Добро пожаловать домой, Ники.