355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Марк Оливер » Аморальное (СИ) » Текст книги (страница 15)
Аморальное (СИ)
  • Текст добавлен: 21 октября 2016, 20:42

Текст книги "Аморальное (СИ)"


Автор книги: Марк Оливер


Жанры:

   

Драма

,

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 18 страниц)

Рэй знал, что делает. Он вколол ей экстази. Он вколол ей много экстази. И она рассказала ему всё. Она рассказала, как увидела его в ресторане, как его фигура окружила её со всех сторон, как он стал для неё смыслом жизни, как трепетно и безнадёжно она полюбила его и как продолжает любить даже сейчас. Она улыбалась. Она никогда не была так счастлива. Она догадывалась, что дело в амфетамине, но ей казалось, что он не при чём, ей казалось, что только сейчас она достигла просветления. Ей казалось, что теперь она всё поняла. Теперь она всё чувствовала, всё видела и знала. Теперь она была спокойна. Она была счастлива. Рэй спрашивал её, она отвечала. Она не боялась говорить. Она легко находила слова. Ей казалось, что говорить так просто. Ей казалось, что нет никакого смысла таить от Рэйнольда, что бы там ни было. Она рассказала о маньяке и о том, как убила его и полицейских, ради него, ради Эддингтона, потому что иначе он мог сдать её слежку за ним. Разве она украла что-то существенное, хотел знать Рэй. Нет, она не украла. Она никогда ничего не крадёт. Она забрала немного его вещей, чтобы в её доме была его частичка. Она совсем не желала общения с ним. Ей было достаточно его видеть. Полиция не должна об этом знать. Полиция этого не поймёт. Никто этого не поймёт. Никто и не захочет понимать, ведь никто не мыслит так, как мыслит она. Не живёт так, как живёт она. Она аморальна. Все бы так сказали. Её жизнь аморальна. Но она всего лишь мыслит немного иначе.

Она говорила долго, Рэй слушал её и иногда спрашивал некоторые детали. Его больше интересовали факты, чем чувства, которые она так трогательно описывала. Его больше интересовало, что именно она узнала о нём.

Имтизаль открыла глаза и пожалела об этом. Она жалела о том, что проснулась, каждый раз. Её жизнь превратилась в пустоту. Она развлекалась тем, что пыталась разминать мышцы и возвращать жизнь своему телу. Она всё ещё боялась, что её рёбра сломаны: с ними Эрик не сделал ничего, когда осматривал её травмы. Он только наложил шину ей на руку. Она пыталась двигаться очень осторожно, чтобы не сместить кости, но в то же время напрягать мышцы как можно чаще. Её даже радовала боль. Она была счастлива понимать, что может превозмочь её, может выжить. Ей приносили еду два раза в день, она догадывалась, что, прежде чем избавиться от неё, они хотят всё расследовать до конца, но не понимала, почему это тянется настолько долго. Она делала вид, что не может пошевелиться, она не хотела, чтобы они видели, что ей лучше. Она хотела, чтобы они недооценивали её.

Она не сразу поняла, что не так, но когда осознала, взволновалась. Еда стояла рядом с ней. Дверь в подвал была открыта.

Все её тренировки пригодились теперь, надо было только как-то снять с ноги цепь. Ими долго гнула ложку, торчащую из тарелки с мюслями, пока не сломала, и потом, обломком черенка, вскрыла замок. Вскрыть замок чулана оказалось сложнее, но ей это удалось: так Ими запаслась двумя ножами. Она хотела взять ещё и чугунный лом, но даже поднять его не смогла.

Собаки неистово лаяли, и она решила не рисковать судьбой снова, поэтому спустилась в подземный гараж и выехала из участка в одном из автомобилей Рэйнольда. Как же ей хотелось передавить всех его собак.

Она хотела оставить автомобиль перед воротами, но собаки выбежали за территорию, поэтому ей пришлось остаться в салоне и уехать подальше, прежде чем бросить машину.

Она боялась ехать домой сразу. Сначала она должна была привести себя в порядок. Ей так и не дали одежду, и всё это время она куталась в грязный плед. Прежде чем покинуть пустующий дом Рэйнольда, она надела его спортивные штаны, толстовку и шлёпанцы. Она хотела принять душ, но решила не рисковать и не тянуть с побегом так долго. Она взяла немного денег и на них сейчас рассчитывала купить одежду, больше подходящую по размеру.

Никто не обращал на неё внимания в торговом центре. Она взяла первый попавшийся спортивный костюм на размер больше своего, бельё и кроссовки, на кассе немного удивились, но согласились пробить её покупки, уже надетые на неё. Она очень долго приводила себя в порядок в примерочной, пытаясь придать своему лицу более живой вид и что-то сделать с ужасно грязными волосами. Она купила ещё кепку, под которую спрятала волосы, и солнечные очки.

Теперь можно было вернуться домой.

Она оставила машину у торгового центра. В ней же она оставила одежду Рэйнольда и остатки денег. И только потом осознала, что у неё нет ключа.

Возвращаться к Рэю уже было небезопасно.

Её удивило, но её квартиру не опечатывали. Она сильно пожалела о том, что устанавливала себе дорогую дверь с надёжным замком, который было бы не взломать, даже если бы в бардачке угнанного ею Audi оказались какие-нибудь инструменты. Ей пришлось разбить окно, чтобы войти в квартиру.

Квартира её ошеломила. В ней царил идеальный порядок. В ней не изменилось ничего. В ней только исчезло любое напоминание о Рэйнольде Эддингтоне.

Ими с волнением и страхом позвонила Оуэну, хотя так и не придумала, что скажет ему. Он был предупреждён об её отсутствии. Он был возмущён, но он был не против. Он разрешил ей продлить отпуск ещё немного, и пообещал вычесть эти часы из её зарплаты. Так сказало начальство. Она не возражала.

Было много дел. Нужно было заменить окно. Нужно было вылечиться.

Диана согласилась ей помочь. Диана понимала, что не всё и не все должны знать. Диана успокоила её и сказала, что сломано только три ребра, и они далеко от сердца.

Ими медленно восстанавливалась. Солнечные очки и косметика помогали скрыть изменения лица. Не достаточно для того, чтобы появляться среди полицейских, но достаточно для того, чтобы появляться на людях. А потом снова появился Рэй.

Она ещё не начала выходить на работу, она была занята только своим телом. Она жутко боялась, что после произошедшего Рэй покинет город, но больше не могла следить за ним прежним способом. Всё, что она могла делать, – искать его имя в списке авиапассажиров.

Он появился через пять дней после её побега. Она не видела его уже две недели. Он пришёл один, без охраны, позвонил в дверь и так просто улыбнулся, как будто две недели назад не наблюдал её избиение в этой же квартире и не собирался скормить её псам. Ими отступила, впуская его внутрь.

– О чём ты думаешь? – спросил он, снимая пальто и раздумывая, куда его повесить.

– О том, где мой пистолет.

Он улыбнулся.

– Один раз ты уже пыталась меня убить.

– Ты тоже.

– Разве?

Она замолчала. Теперь не было никакого смысла пытаться выглядеть нормальной.

– Разденься.

– Я не хочу.

Его взгляд стал ледяным. Она почти не изменилась внешне, но нехотя, тоскливо и медленно начала расстёгивать толстовку. Он не двигался и смотрел. Она оглянулась, думая, куда положить одежду, подошла к стене и аккуратно сложила толстовку на стол. Рэй всё ещё не двигался, и она покорно продолжила раздеваться, на ней оставались уже только трусы, когда он остановил её движением руки. Он увлечённо и, казалось, даже заботливо рассматривал её тело, тёмные пятна, светлеющие к краям, узкие шрамы, покраснения на коже, стёртой до мяса, и вздувающейся вместе с плотью над ушибленными костями.

– Ты уже сняла шину.

– Да.

Он сделал шаг к ней и осторожно положил руки ей на талию. Она проглотила боль и постаралась сохранить прежнее хладнокровие. Он с участием посмотрел ей в глаза, как будто боялся заставить её страдать своими прикосновениями. Не так уж просто было прикоснуться к ней так, чтобы не задеть ушибленную плоть.

– Ложись на кровать.

– У меня сломаны рёбра.

– Я их не трону.

– Нельзя.

Большой палец его правой руки, нежно поглаживающий кожу на её талии, поднялся до тёмного следа и вдавился в него. Ими выдохнула от неожиданности и напряжения, но сдержала крик.

Он действительно старался не позволить её рёбрам сместиться. У него было полно способов причинить боль иначе. Он как будто старался доломать её бедро. Он как будто специально сдавливал её тело в тех местах, где опухолей и гематом было больше всего, но он честно не трогал рёбра. Он даже временами дёржал её таз и грудь так, чтобы корпус двигался как можно меньше. Она уже не могла выдерживать. Она уже кричала, и тогда он накрыл её лицо подушкой. Но она не вырывалась. Она начала вырываться, только когда почувствовала, что он душит её, а не пытается заставить замолчать, но Рэйнольд оказался сильнее, он насиловал и душил её одновременно, пока она полностью не ослабла и не уронила поникшие руки. Он прислушался, не останавливаясь. Она молчала. Она воспользовалась его доверчивостью и резко высвободилась из-под подушки, когда он уже почти поверил, что убил её. Он расхохотался.

Потом он стоял над ней на коленях и ощупывал её торс. Она терпела.

– По-моему, рёбра в порядке.

Она ему верила. У него были все основания утверждать, что её рёбра в порядке: он почти залез пальцами под них и прощупал её кости сквозь измученное тело. Она сжимала зубы и выла сквозь них от боли, и когда ей становилось уже тяжело сдерживать крики, он зажимал её рот рукой.

– Ну всё, всё, – он нежно погладил её по щеке. – Сейчас полегчает. Я принесу лёд.

Он не раздевался и не разрешил ей одеться даже теперь. Она послушно разрешила сделать себе компресс изо льда, лежала и молчала. Говорить уже не было смысла. Уже две недели не было смысла.

С понедельника она вернулась в департамент, и никто ни разу не спросил, где она была, но все смотрели на неё почти с восхищением. Ходили слухи, что она её завербовали.

– Я совсем не удивлён, – говорил Оуэн, когда коллеги спрашивали его, правдивы ли сплетни. – Она, конечно, ничего не расскажет, сами понимаете. Но вы помните же, какая тут была шумиха после того маньяка. Разве кого-нибудь когда-нибудь столько проверяли?

– Мне уже тогда казалось, что её хотят переманить.

– Вот именно, – одобрительно кивал Оуэн с некоторым снисхождением и пил кофе.

Рэйнольду не очень нравилась её работа, но он соглашался её терпеть, потому что знал, как её любит и как ею дорожит Имтизаль. Она спросила его, что он сказал Оуэну и почему все так невозмутимы в департаменте, но он так ничего и не рассказал ей.

– Вы действительно кого-то скормили собакам? – как-то она, всё же, решила спросить его. Конечно же, он не ответил ей ничего конкретного.

Он редко позволял себе грубость с Ими, обычно он даже заботился, спрашивал, не сильно ли она устала, не болит ли голова, как получается ходить. Ходить с каждым днём удавалось лучше. Бедро, к её счастью, не сломалось. Диана сделала рентген и утешила Ими: большинство повреждённых костей треснуло, но не успело доломаться. Ими даже не носила повязки. Она ходила с перевязанной ключицей неделю и сняла фиксатор накануне возвращения Рэя. У неё было крепкое тело. У неё всё заживало быстрее, чем у обычных людей.

Она была уже даже рада, что всё это с ней произошло. Теперь всё стало легче. Когда Рэй узнал правду, стало легче. Её чувства его не пугали, напротив, очаровывали, он не мог противостоять её рабской покорности. Он редко пользовался её беспрекословным послушанием, но когда входил во вкус, не мог остановиться, как тогда, когда чуть не задушил её на её же кровати. Но в остальном всё проходило хорошо. Можно было забрать вещи из новой квартиры и вернуться к себе. Хозяйка была безумно взволнована и безумно счастлива, узнав, что задание выполнено и мир спасён, на радостях и переживаниях она даже согласилась вернуть деньги за оставшиеся месяцы, правда, не полностью, только 75%, но Имтизаль и на это не надеялась. Деньги ей всегда были нужны.

Так прошло два месяца. Рэй почти никогда не приезжал к ней домой, обычно она ездила к нему, чтобы не компрометировать его и не быть скомпрометированной самой. Её кости срослись уже почти полностью, на теле уже почти не оставалось мутных широких пятен и шрамов. Рэй был очень мил. Ей казалось, что ему совестно за то, как они её избили, и он пытается компенсировать свою жестокость заботой. Ей казалось, что её зависимость от него делает его самого зависимым. Ей казалось, что конец близко.

Он стал ещё ближе, когда Рэй позвал её в горы на выходные. Он собирался снять коттедж, полазать по скалам и поплавать в горном озере. Было тепло. Ими подумала, что нет смерти правдоподобнее, чем альпинист, случайно сорвавшийся со скалы. У неё было много планов, как это можно сделать: всё зависело от того, будут ли рядом другие скалолазы.

Они поехали вдвоём, Дерек и Эрик остались в городе.

Рэйнольд очень хорошо справлялся с подъёмом, куда лучше Имтизаль, и осиливал даже склоны под углом. Она нарочно прибеднялась и делала усталый вид, чтобы, когда они поднялись уже достаточно высоко, взмолиться о помощи.

– Рэй! Я сейчас упаду. Я не могу. Больше не могу.

Он спустился на метр, повиснув рядом с ней.

– Можешь. Осталось метров десять и всё.

– Мне нужно передохнуть.

Она вцепилась в его руку. Он повис на одной руке, второй поддерживал Ими. Он сомнительно опустил взгляд на её пальцы, обхватившие его предплечье.

– Ты не выглядишь уставшей.

Она тяжело дышала.

– Я никогда не выгляжу. Уставшей.

Она выжидала момент. Он смотрел ей прямо в глаза.

– Что ты задумала?

– Хочу отдохнуть минуту.

– Сейчас. Подержи мою верёвку.

Она не поняла, чего он хотел от неё, но послушно сжала верёвку. Она думала, он собирается устроиться удобнее для того, чтобы помочь ей с подъёмом. Всё шло по плану. Но как только она выпустила его руку, он с силой оттолкнул её. Она вскрикнула и еле успела удержаться. Верёвка натянулась. Ими ободрала ноги и предплечье, но удержалась и не ударилась слишком сильно о скалу. Рэй полез наверх. Теперь она не могла дотянуться до него.

– Поднимайся, – скомандовал он ей.

– Я не могу.

Он посмотрел на неё вниз и вправо, через плечо.

– Я скину тебя со скалы. Поднимайся.

Он был уже почти у самого верха. Ими стало страшно. Она уже действительно почувствовала себя усталой, ободранные ладони щипало, их выжгла верёвка.

– Лезь наверх, Имтизаль.

Делать было нечего. Она не могла ослушаться его, и он это знал. Она думала, пришёл один из этих дней, когда его властолюбие и жестокость торжествовали над благодарностью.

Она не очень торопилась. Она боялась сорваться. Её подгоняла угроза Рэйнольда: она знала, что он действительно может скинуть её. Это был один из её планов: подняться раньше него и скатить на него валун.

Он помог ей залезть на плато. Он почти втащил её, и она снова проехалась стёртой ногой о камень и вскрикнула. Рэй высвободил её из страховки и сдавил горло, зажав под собой к камням. Это было больно.

– Ты хотела скинуть меня?

– Нет.

Он тряхнул её, и она ударилась головой о камень. Она почувствовала влажность и боль и поняла, что голова разбита.

– Мне больно.

– А так?

Он тряхнул её ещё сильнее, и неровность камня больно впилась в кровавую плоть чуть ниже затылка. Ими вскрикнула.

– Не надо…

Ей было тяжело дышать, он душил её и прижимал коленями её запястья к камням. Она вдруг осознала, что он на самом деле может убить её, и начала вырываться более яростно, но подъём вымотал её куда сильнее, чем Рэйнольда.

– Я сброшу тебя со скалы, если ты не расскажешь, что задумала.

– Не делай, отпусти, я не могу дышать!

Она задыхалась, и ей казалось, что из глаз сейчас пойдёт кровь. Рэй чуть ослабил хватку: он убрал одну руку с её шеи и взял булыжник.

– Я разнесу твоё лицо.

– Прошу…

– Что ты хотела сделать?

По её лицу потекли слёзы. Он замахнулся, и она тихо вскрикнула.

– Стой!

– Что ты хотела сделать?

– Ударить тебя.

– Как?

– Головой о скалу.

Он разбил булыжником её бровь. Она испугалась, что он выбил ей глаз, но удар был слишком слаб. Ей казалось, нарочно.

– Зачем?

– Так… – она хрипела, – так было нужно.

– И ты продолжишь уверять, что всё дело в твоей больной любви?

– Да.

– И за что ты собиралась меня убить?

– Так было нужно.

Внезапно он отложил булыжник и медленно сполз с неё. Она повернулась на бок, сжимаясь, кашляя и глотая воздух. Он молчал. Она не знала, что делать.

– Ты говорила, твоего брата убили.

Она похолодела.

– Ты убила его.

Она молчала.

– Да или нет?

Она ещё никогда не слышала его таким гневным. Она знала, что должна солгать. Она знала, что солжёт, иначе было нельзя. Но она только безропотно выдавила «да» и заплакала.

Он ничего не ответил. Он сидел на валуне и смотрел, как она, жалко свернувшись и закрыв окровавленными руками лицо, плакала. Она вдруг осознала всю свою трагедию. Она была ничтожеством рядом с ним. Она делала и говорила всё, что он хотел. Она даже не могла его убить, как убила Артура. Он слишком хорошо разбирался в людях, он слишком тонко чувствовал её, он был слишком сильным, сильнее неё, и ломал её, не скрывая этого, и она не могла ему помешать. Возможно, она никогда не смогла бы ему помешать.

Он сел рядом с ней и погладил её по волосам. Она молчала, только слабо дрожала и тонула в слезах. Он мягко повернул её на спину. Как и всегда при таких обстоятельствах, он не раздевался. На этот раз он и её почти не раздел.

Оставаться у края скалы было слишком небезопасно, и Рэй, видимо, всё же признал это: вскоре он собрал свои вещи и двинулся вглубь плато, к следующему склону. Ими поднялась и послушно поплелась за ним. Она была совершенно разбита.

Он остановился, не доходя до склона: это было место, которое он обещал Имтизаль. Там было действительно неописуемо красиво, там густо росла трава, невысокая, сантиметров тридцать в высоту, не больше, и над ней нежно выделялось много разных-разных цветов. Цветы были повсюду: и над травой, и под ней, даже на склоне местами пробивались тонкие стебельки с цветком. Имтизаль смотрела на скалу, до которой они так и не дошли, на её странные, неестественные сочетания красноватого и бежевого оттенков, и оглянулась назад, туда, откуда они ушли. Каменистый выступ уже не было видно, но были видны другие горы, озеро и низменность, после которой начинался лес: он не позволял увидеть город. Ими подумала, что смогла бы увидеть и их коттедж, если бы они поднялись на самый верх, но Рэй не торопился: лёг в траву и поманил Имтизаль к себе. Она присела рядом на корточки. Он притянул её к себе.

– Что же нам делать, Ими, – его голос вновь был спокоен и не предвещал ничего плохого, – нам ведь, всё же, когда-то понадобится вернуться к обрыву.

Она молчала. Она понимала, к чему он ведёт.

– Может быть, сломать тебе ноги и бросить тебя здесь.

Она лежала рядом с ним, положив голову на его разгорячённую грудь, и понимала, что он действительно может сломать её ноги и бросить её на этом плато. Она вообще сомневалась, что сможет спуститься с руками, ободранными до мяса, и сильным головокружением, оставшимся после ударов о камни. Рэй трогал её волосы и, казалось, совсем не смущался крови, прилипающей к его руке. Они лежали так ещё долго, потом Рэй спустил её голову вниз, к своим бёдрам. Она даже не пыталась возразить. Потом они поели сэндвичи и фрукты. Рэй не собирался лезть выше. Возможно, он хотел, но его останавливали обстоятельства, возможно, он действительно не собирался подниматься выше плато. Ими не могла знать.

– Помнишь, ты назвала себя девственницей.

– Да.

– Ты до сих пор отдаёшься мне принуждённо?

Она промолчала, но он смотрел на неё, и ей пришлось неловко пробормотать.

– Да.

– И тебе неприятно?

Она кивнула.

– Совсем-совсем никакого удовольствия?

– Никакого.

Какое-то было. Удовольствие от того, что Рэй рядом. Но ничего того, что он имел в виду.

– Твой брат тебя бил? – он перевернулся набок и коснулся её подбородка, направляя её лицо к себе.

– Нет, – она чуть переменилась в глазах.

– Ты его ревновала?

– Нет.

– И он никак не обидел тебя?

– Никак.

Он задумался.

– Я могу понять, за что убивать меня. Но его-то за что? Вы же были дети.

– Нет, ты не можешь понять.

– Объясни.

– Не смогу.

Он нахмурился. Она испугалась, что он снова начнёт её избивать.

– Так нужно.

– За то, что ты полюбила?

– Нет… нет, – она удивилась. – Ни за что. Просто… время приходит.

– У твоих чувств есть срок действия?

– Нет. Они навсегда.

Его лицо стало жёстче. Она решила не злить его и не молчать.

– Я не смогу объяснить, Рэй. Это нужно чувствовать. Я чувствую, что нужно убить. Я почувствовала сегодня, что больше не хочу, чтобы ты жил. И всё.

– На это что-то влияет?

– Да. Всегда разное. Я не смогу объяснить.

– Но ты же говорила, что не можешь сделать ничего против моей воли. Моя воля уж точно против моего убийства.

Она поникла. Он всё понял.

По нему не чувствовалась, но Имтизаль ощущала всем телом всю напряжённость и бессмысленность ситуации. Она не знала, почему он медлит. Она знала, что оба они не могут вернуться живыми. Но теперь она уже не могла на него напасть: у неё не поднималась рука.

Около четырёх дня они стали собираться обратно. Ими была взведена и взволнована: она понимала, что что-то произойдёт.

Она шла впереди, он шёл сзади и вдруг напал на неё и повалил на землю. Она сопротивлялась. Она знала, что он собирается сделать. Она вырывалась изо всех сил, но он сильно ударил её по голове и развернул лицом вниз. Он свёл её руки за спиной, и она вскрикнула, потому что кости дошли до предела и норовили треснуть, она очень боялась, что он сломает её руку. Он сидел на её спине очень крепко, и вскоре выпустил одну из рук, и освободившейся впился в её волосы, закинув её голову назад. Она, неожиданно для себя, вскрикнула и стиснула зубы, чтобы молчать. Он наклонился к её голове, с правой стороны, чтобы её свободная левая рука никак не могла до него дотянуться.

– Ты не будешь меня убивать, – он тряхнул её, сворачивая шею, – ты меня поняла?!

Она неосознанно стонала. Дыхание прерывалось и ускорялось. Он резко толкнул её голову вниз, в землю, зарывая её туда, в смесь земли и крови.

Он не слишком сильно избил её, но достаточно для того, чтобы вновь заставить её чувствовать себя раздавленной. Потом они благополучно вернулись в коттедж. По дороге они встретили других альпинистов, но они, увидев Имтизаль с окровавленной головой, не сильно удивились: Рэй рассказал, как она чуть не сорвалась со скалы и сильно ударилась о склон. Они выразили сердечное сочувствие и даже предложили свою помощь, но Ими отказалась.

Она не ожидала, что Рэйнольд действительно её поймёт. Она осознала это только тогда, когда оказалась у себя дома и когда поняла, что действительно не могла его убить. У неё не поднималась рука. Нужно было ждать следующего удобного случая.

Потом всё стало постепенно возвращаться в норму. Она не понимала, как это возможно, но Рэй действительно верил, что она не осмелится причинить ему зла. Она предполагала, что он что-то замышляет. Он действительно стал осторожнее. Но всё продолжалось по-старому. Она даже начинала задумываться о том, что его действительно можно было бы не убивать, по крайней мере, сейчас, пока он рядом. Ей казалось, что он начинает привязываться к ней. Ей казалось, что она ему нужна.

Она почти потеряла бдительность, но внезапно она поняла, как сильно ошибалась.

Она спала у себя в квартире. Она проснулась в два часа ночи, встревоженно сев в постели и прислушавшись. У входной двери кто-то копошился, едва слышно, почти бесшумно, но Ими поняла, что кто-то пытается вскрыть замок. Она решила, что это Рэй.

Она торопливо вылезла из постели, засунула покрывало под одеяло, придав ему форму своего тела, и торопливо вытащила из ящика два пистолета: табельный и левый. На нём был глушитель и он был чист. Убийство Кевина слишком озадачило её, и она решила, что было бы неплохо иметь у себя огнестрельное оружие, от которого, в случае крайнего риска, можно было бы избавиться и не бояться, что оно приведёт к ней после баллистической экспертизы. Она убежала на кухню и бесшумно взяла два хлебных ножа, она еле успела застегнуться ремнём и рассовать в него всё своё оружие, как входная дверь неслышно поддалась и открылась.

Ими стояла ровно, прислонившись к стене кухни. В её квартиру вошёл не Рэй.

Она не сразу узнала Дерека. Он держал наготове пистолет с глушителем и бесшумно протекал в спальню. Следом за ним вошёл Эрик. Эрик задержался в коридоре и осторожно смотрел, как Дерек входит в комнату и прицеливается в постель.

Ими вздрогнула, когда два тихих хлопка растворились в спальне. Дерек прошёл глубже и резко одёрнул одеяло. Когда он обернулся, Ими уже прорезала горло Эрика. Когда он поднял руку для выстрела, пуля Имтизаль уже вбила его переносицу в мозг.

Она села на пол и задумалась. Нужно было что-то делать. Они бы точно не поместились в чемодан.

Её размышления нарушил резкий гул вибрации. Ими вытерла руки об одежду Эрика и вытащила из его кармана телефон. Звонил Рэй.

– Готово?

– Да.

Рэй замолчал.

– Они живы?

– Нет.

Он снова промолчал.

– Где они? – его голос стал жёстче.

– У меня, – она помолчала, – думаю, куда их деть.

– Ты думаешь, я рад это слышать?

– Они не справились.

– Они мне были дороже тебя.

Она промолчала. Он молчал.

– Ты злишься?

– Конечно, злюсь. Где я возьму теперь телохранителей.

– Не думала, что это проблема.

– Это проблема для тех, кто ценит верность.

Она промолчала, и он сбросил. Она обвязала целлофаном горло Эрика. Она замотала в целлофан их обоих, предварительно выкатив из лужи крови. Она оделась в камуфляж и вытащила трупы из своей квартиры. Она сложила тела в их же автомобиль и сожгла его за городом, после чего вернулась к городу и поймала такси, но вышла рано и пешком дошла до дома Рэя. Он был огорчён, недоволен, но не напуган. Её это удивило. Он даже не был вооружён. Но ещё больше её удивило, что у неё действительно не поднялась бы на него рука.

– Ты думаешь, можешь убить моих телохранителей и этим вызвать моё восхищение?

Она промолчала. Она чувствовала себя немного смущённо.

– Зачем ты приехала?

– Они хотели убить меня.

– Не может быть.

Его голос прозвучал так саркастично, что ей стало тяжело где-то внизу, что хотелось отрезать свой живот.

– Ты даже сейчас меня любишь?

Он сделал шаг к ней.

Она промолчала. Она не любила отвечать на такие вопросы. Она вдруг вспомнила Омара, вспомнила, как они шли вдоль улицы и как она пыталась убедить его в своей любви. Только сейчас она подумала о том, что Омар был единственным, кому ей было легко признаваться в любви, а потом вспомнила, что в первый раз сказала ему о своих чувствах только накануне убийства. Возможно, ей потому и просто было говорить ему о своих чувствах, ведь он всё равно был уже мёртв.

– Да или нет.

– Да.

Он стоял перед ней и нежно положил руку ей на щёку.

– И продолжала бы любить, даже если бы я разрубил тебя в мясо?

Она медленно закрыла и открыла глаза в знак положительного ответа.

Он избил её. Он умел её убить. После его насилия у неё почти никак не было повреждено лицо и все ушибы было легко скрыть одеждой, но ей было невыносимо больно ходить. Ей было больно даже тогда, когда она не двигалась.

Потом он нехотя предложил ей переехать к нему. Она знала эти его предложения. Это были не предложения, это были приказы.

Всё разворачивалось как нельзя лучше. Из её жизни исчезли Дерек и Эрик. Рэй уволил Маю, и теперь в дом вообще никто не приходил. Имтизаль видела Рэйнольда каждый день. Когда он уезжал в командировки, он либо предупреждал её заранее, чтобы она не волновалась, либо вообще брал её с собой. Родители уехали в Нью-Йорк: у Каримы родился ребёнок. Джафар оформил перевод и работал теперь в нью-йоркском филиале. Имтизаль немного скучала по семье, но теперь она как будто дышать начала легче, совсем как после переезда в Сан Франциско, и она часто думала об этом и тосковала по ветреному, недружелюбному калифорнийскому городу. Как бы она была счастлива, если бы этот город был е ё .

Никто не знал про Эддингтона. Дэвид ей не звонил. Рэй настоял на том, чтобы она съехала со своей квартиры, и выделил ей целую комнату для работы в своём особняке. Она не понимала ещё, насколько сильно он за неё взялся.

Так прошёл ещё один месяц, и этот месяц был одним из самых счастливых в её жизни. Рэй её больше не избивал. Он уделял ей не очень много внимания, но достаточно, с учётом того, сколько у него всегда было работы. Наводить о нём справки стало ещё легче. Она только боялась, что её заметит Том.

Она думала, что Рэй ей доверяет. Она думала, что он впустил её в свою жизнь, и этим она собиралась воспользоваться со всех сторон. Она решила начать с книг, которые стояли в кабинете Рэйнольда: она заметила, как его восхищают люди, повёрнутые на искусстве. Читать было немного скучно, Ими думала, что внутреннее несогласие с философией авторов, чьи произведения она держала в руках, вызовет в ней какие-то чувства, какое-то сопротивление, но ей было всё равно. Она заставляла себя читать Толстого, Шопенгауэра, Хэмингуэя, Гётте и всё, что находила в доме. Книг было слишком много, чтобы справиться со всеми, и их чтение ничуть не помогало понимать Рэйнольда лучше, но его, казалось, радовало. Он часто садился рядом с ней и расспрашивал её о впечатлениях о книге или зачитывал что-то со страницы, которая была открыта перед Имтизаль, и рассказывал что-нибудь из своей жизни или из мировой истории.

– Мощь, которая пришла к ним, будет у них отнята. Вины Уруинимгины, царя Нгирсу, нет. Что же касается Лугальзагеси, то пусть богиня Нисаба отметит на челе его это преступление.

Он читал таким торжественным и грозным голосом, что у Имтизаль складывалось впечатление, будто он сам переводил это с аккадского.

– Я уже не помню, чьи это слова?

– Один из воинов.

– Чьих?

Она посмотрела в книгу и медленно произнесла: «Уру-и-ним-ги-ны». Он рассмеялся.

– Кто тебе больше всех запомнился?

– Хнумхотеп. Первый.

Он задумался.

– Вообще-то я имел в виду войну Лагаша и Уммы, но неважно. Хнумхотеп? Не помню такого фараона.

– Он не фараон, он номарх. Правил Кинополем.

Рэй задумчиво смотрел на неё какое-то время.

– Тебя привлекло что-то в его политике или связь с Кинополем?

Она удивилась и не сразу нашла, что ответить.

– Про Кинополь так мало пишут.

– Да было бы, что писать. Кроме культа Анубиса и своего разрушения он ничем не прославился.

Так Ими запомнила, что при Рэйнольде стоит читать только исторические книги: в них не нужно искать подтексты и мораль, о которых он может спросить и которые она не сможет найти. Но даже когда он был добр к ней, вежлив, не поднимал на неё руку, она ему не верила. Она жила от приступа к приступу и не могла успокаиваться, даже когда Рэй не унижал её, даже когда не злоупотреблял своей властью. А на него нередко накатывало, и никогда нельзя предугадать, когда случится следующий порыв агрессии.

– Ты видела это на сцене? – как-то воодушевлённо спросил он. Он сидел в кабинете и слушал музыку, когда почувствовал, что Имтизаль стоит в дверях и блаженно смотрит на него.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю