355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Марк Оливер » Аморальное (СИ) » Текст книги (страница 10)
Аморальное (СИ)
  • Текст добавлен: 21 октября 2016, 20:42

Текст книги "Аморальное (СИ)"


Автор книги: Марк Оливер


Жанры:

   

Драма

,

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 18 страниц)

И когда она вернула взгляд к Дэвиду, она была уже другим человеком. Она была уже спокойна, безмятежна и так высока, что ни Дэвид Беннет, ни Амелия Нортман на каблуках, ни Арми Маккуин со своим поистине бойцовским ростом, ни кто-либо ещё никогда бы не достал до неё. Она была недосягаемо высока, и ей даже музыка стала казаться знакомой, и свет перестал казаться истеричным, и еда перестала вызывать тошноту, и Имтизаль перестала собираться в себя, вытащила из себя шею и плечи и перестала панически бегать по помещению глазами. Она вспомнила, что умеет быть человеком, что Артур научил её быть человеком, и что ему совсем необязательно быть единственным человеком, кому доводилось это пережить. Ведь теперь она слишком высоко, чтобы бояться людей.

– Долго же ты привыкаешь к новым местам, – улыбнулся Дэвид.

– Обычно дольше.

– Ну что же, с возвращением. Хорошо себя чувствуешь?

– Очень. А ты?

– Я бы выпил что-нибудь. Но ты ведь не пьёшь.

– Но т ы пьёшь.

Он улыбнулся.

– Хочешь, уйдём привыкать к другим местам.

– Нет, спасибо.

– Ты точно в порядке? Не хочешь уйти?

– Нет. Здесь прекрасно.

Его звали Рэйнольд Эддингтон, и в тот вечер он ужинал с женщиной, имя или ещё какие-либо данные которой Имтизаль так никогда и не узнала. У неё были тёмные волосы, вероятнее всего, крашеные, потому что больше ничего тёмного в ней не было: мраморно бледная кожа и прозрачно голубые глаза. Это была очень красивая женщина, очень странная, она выглядела будто даже болезненно, редко улыбалась и мало говорила. И медленно говорила. Она всё делала медленно, будто была под наркотиком, и глаза у неё были медленные, как будто они видели не то, что видят все. Что видит Имтизаль. Она смотрела так странно и так мудро, что Имтизаль больше следила даже не за Рэйнольдом, а за ней, за его спутницей, как будто в её глазах, в её взгляде таилось всё то, что она хотела знать. На ней было зелёное шёлковое платье с длинными рукавами и глубоким декольте, оно ей очень шло, но в нём она выглядела ещё более ломкой и худой, чем была, должно быть, на самом деле. Они ничего не ели, почти ничего, только какие-то десерты, которые, впрочем, тоже не доели. Они и пили немного – белое вино, как показалось издалека Ими, – и несколько раз заказывали кофе. Официант почти не подходил к ним, только в какой-то момент Рэй подозвал его, вероятно, чтобы заказать музыку, потом пригласил свою даму на танец, и тогда Ими рассмотрела их лучше. На девушке было платье в пол, оно казалось ей немного длинновато, но смотрелось красиво, потому что её туфли были на очень высоком каблуке, и сама она двигалась очень изящно и ни разу не наступила на плывущий по полу подол. Она танцевала очень хорошо, мягко и элегантно, и казалось, что она весила столько же, сколько и её шёлковое платье, и была такой же мягкой, гибкой и тонкой, её можно было бы так же легко смять, и она так же чутко прогибалась под ветром и любым движением извне. И он держал её очень бережно и осторожно, как будто боялся, что она рассыплется и её разнесёт ветер от проходящих мимо людей, если он проявит неосторожность. И Ими боялась. Он смотрел только на неё, и для них обоих не существовало ничего вокруг, ни музыки, ни света, ни людей, и, пожалуй, только они вдвоём могли бы дотянуться до высоты Имтизаль, потому что они были ещё выше. Намного выше. И видеть их могла только она, но даже они не могли видеть её, потому что плыли слишком высоко и нисколько не обращали внимания на тех, кто снизу. Он был немного выше неё, на нём был тёмно-синий костюм, который Ими поначалу приняла за чёрный и который, вероятно, шился на заказ. Рэйнольд выглядел почти так же странно, как и его дама, но по-другому: у неё были очень правильные и очень красивые черты лица, странными же их делала она сама, её взгляд, её движения, её мимика, её аура, Рэйнольд же напротив не обладал природной красотой, природной в нём была только странность, какая-то аномалия, но выглядел он красиво и очаровывающе благодаря какой-то внутренней силе, которая выползала из него в неощутимое облако обаяния, не покидающее его, даже когда он молчал. И это чувствовал каждый, кто отвлекался и смотрел на эту странную красивую пару, которая медленно танцевала не больше трёх минут, а потом вернулась к своему столику так же незаметно, как и покинула его.

Ими отвлекала Дэвида от предложений уйти до тех пор, пока не ушли Рэйнольд и его спутница, тогда Ими, под предлогом телефонного звонка, отошла на веранду ресторана, проследила за парой и записала номер автомобиля. Она не успела, и, когда они с Дэвидом покинули ресторан, Рэй уже уехал, и проследить за ним стало невозможно.

Дэвид не упорствовал и недолго пытался исправить положение дел, когда Имтизаль перестала выходить на контакт. Он ни на что и не рассчитывал. Им руководило только любопытство. Но её не беспокоили его мотивы, её уже вообще ничего не беспокоило.

Рэйнольд Эддингтон был самой непростой целью, потому что он привык быть целью: Имтизаль оказалась не единственной, кто за ним следил. За пять месяцев, которые она провела в поисках информации, кого только она ни видела среди своих конкурентов: и наёмников, и агентов, и полицейских, – словом, Рэйнольд оказался не самым безызвестным человеком. И он прекрасно знал о своей популярности, поэтому разместить жучки или камеры было невозможно: его охрана всегда проверяла не только дом, но и одежду, и автомобиль. Несколько раз Ими лишь чудом удавалось скрыться и не напороться на охранников. Их было двое: Дерек Уинстон и Эрик Майер. Иногда кто-то из них один или они оба оставались ночевать у Рэя, у них даже были свои комнаты в его доме, но чаще всего охранники только сопровождали его на деловые встречи. Иногда они ездили с ним и на неделовые тоже, но чаще всего только один из них, и обычно это был Эрик, и исключительно в роли водителя. По крайней мере, так это выглядело со стороны. Бывало время, когда Рэй обходился без них обоих, но такое никогда не длилось дольше двух недель.

Имтизаль снова начала работать. Её старых приспособлений уже было недостаточно.

Пробраться в дом к Рэю было практически невозможно, поэтому она залезала к соседям, и уже оттуда через снайперский прицел следила за ним. В те редкие дни, когда никто из охраны не оставался дома, она размещала жучки и камеры, понимая, что, вероятнее всего, никогда уже не увидит свои высокотехнологичные приборы. Так и случалось: их обнаруживали раньше, чем она предполагала забрать их.

Проникнуть в дом было сложно и по другой причине: сторожевые псы. Одна собака жила в доме, датский дог Корли, ещё три добермана свободно бродили по участку и замечали Ими ещё до того, как она подходила к ограде. Один раз Ими чуть не попалась из-за них: она кинула на участок несколько кусков мяса, заправленных демидролом, но псы не тронули отравленную еду и подняли лай, и Ими пришлось сбежать. В следующий раз она закинула газовый распылитель, и собаки уснули ещё до того, как успели бы поднять тревогу, потом она оттащила их к дому, убрала в конуру, и только тогда уже встал вопрос отключения сигнализации, с чем справиться тоже было не просто. Ей даже удалось пробраться внутрь, не разбудив Корли в гостиной.

Рэй спал очень чутко, и едва Имтизаль приоткрыла дверь в его комнату, тут же открыл глаза. Она еле успела спрятаться, бесшумно проскользнув в соседнюю комнату, прежде чем проницательный хозяин вышел в коридор, прислушался к тишине и вернулся обратно.

Отношения с Рэем стали чем-то новым, необычным, теперь её гнала туда не только любовь, не только одержимость, но и азарт, жажда самосовершенствования и вызов, который она сама бросила себе от лица всей охранной системы.

Она следила не только за ним, но и за Эриком, за Дереком, за всеми его деловыми партнёрами, приятелями и женщинами. И, самое главное, за теми, кто сам его выслеживал и кто меньше всего ожидал столкнуться с ней. Одного из них ей даже пришлось убить: он засёк её, когда она ночью копалась в его компьютере, и Ими сразу же выстрелила, едва столкнулась с недоумевающим взглядом: пистолет хозяина квартиры лежал на столе. Она чуть не вошла во вкус: убивать наёмников оказалось самым благодарным делом – их смерть никогда никого не удивляет и никак и никогда не сможет вывести на Имтизаль. Пока он лежал на полу, с тонкой чёрной точкой на лбу и узкой бардовой полоской, ползущей по нему к виску, к полу, Имтизаль свободно перемещалась по квартире, не пряталась, не задерживала дыхание, не думала каждую секунду о том, куда в случае опасности залезть. С мёртвым человеком было проще, и она могла даже забрать все интересующие её документы, а не фотографировать их в полумраке и записывать на съёмные носители.

Потом она даже начала развлекаться, развязывая войны и травя всех вокруг друг на друга. Однажды она подкинула мёртвых голубей в квартиру одного из агентов, но он, к её сожалению, подумал не на Рэя.

Рэйнольд Эддингтон был очень богатым человеком, замешанным в криминальные каналы, вычислить которые так и не удалось. Ими смогла узнать практически всё о его бизнесе, о его образовании, о его детстве, семье, но так и не поняла, каким образом он связан с торговцами оружием и каким образом заинтересовал и полицию, и ФБР, и ЦРУ. Не помогли даже собственные связи в департаменте. Единственное, что ей удалось выяснить – это убийство Оливера Джордана, партнёра по бизнесу Рэя, который два года назад застрелился в доме своих родителей, где любил проводить лето. В архивах департамента об этом почти не было информации, потому что позже дело взял гавайский отдел – смерть Оливера была связана с другими местными преступлениями. По данным архива, Оливер пребывал в глубокой депрессии уже полгода и застрелился на второй день после прилёта в Гонолулу. О депрессии Оливера свидетельствовали несколько его друзей и деловых партнёров, в том числе Рэйнольд, в показаниях которого, впрочем, было столько мутных слов, что становилось непонятно, во что он сам склонен верить больше, в суицид или имитацию суицида. Точнее, во что он хочет, чтобы верила полиция. Запись его допроса Ими выкрала и прослушивала целый день. Она даже пошла на риск: спросила Рамиреса, нельзя ли ей возобновить дело Джордана, объяснила, что случайно прочла о нём в интернете и заинтересовалась, но получила отказ. И, следовательно, отказ для любых официальных доступов к информации. Она сделала копии нужных ей материалов и осторожно вернула улики в архив. Она всё чаще задумывалась о том, чтобы воспользоваться связями Кэмерона, связаться с ФБР и попытаться найти что-нибудь через их архивы.

Потом она случайно нашла, всё же, дело, заведённое на Рэйнольда. Он подозревался в убийстве Мэрэдит Ривз, девушки из эскорт агентства, которая пропала без вести год назад, но кроме показаний свидетелей и самого подозреваемого по поводу того, что он действительно проводил с ней время две ночи подряд, никаких улик против него так и не было обнаружено.

Тогда Имтизаль попыталась начать независимое расследование, общалась с представительницами этого самого агентства, искала информацию о самой Мэрэдит, о её знакомых за границами города, штата и страны. Ими вела ещё более дотошную работу, чем при поиске брата Дэвида, но ей снова ничего не удалось. Ей уже начинало казаться, что срок контракта с удачливостью и успешностью подошёл к концу.

Ими перерыла все эскорт агентства, всех женщин круга Рэя, женщин всех его знакомых, их дочерей, сестёр, жён, племянниц и всяких родственниц друзей, но так и не нашла ни одну, хоть отдалённо похожую на томную и мутную девушку, бывшую с ним в ресторане в тот роковой вечер.

Комната Имтизаль снова пополнялась. Медленнее, чем прежде. Ими уже начинало казаться, что эта любовь – любовь её жизни, потому что не виделось ни одного шанса узнать, увидеть, понять Рэя хоть наполовину. Она торжественно поклялась себе, что не убьёт его, как когда-то вынужденно убила Артура, а будет сопровождать его хоть в Гвинею, будет сопровождать его до конца.

Иногда по вечерам Ими громко включала тяжёлый металл, наполняла ванну, капала туда немного из флакона с духами Рэя, выключала по всей квартире свет и расслабленно погружалась с головой в воду, закрывая глаза и представляя себе его лицо, его голос, его тень и мутные улыбки, которые не понимала даже она; иногда по вечерам она сидела часами перед мольбертом, снова и снова рисуя одни и те же черты, одну и ту же фигуру, иногда цветную, иногда чёрно-белую, иногда изувеченную, иногда такую бесформенную, что даже сам Рэй не признал бы в ней себя.

Однажды он здорово напугал её. До паники. У неё чуть сердце не остановилось, когда он посмотрел в её сторону и сказал:

– Можешь не прятаться. Я же знаю, что ты там.

Но потом к нему подошёл его друг и с улыбкой спросил:

– Не надоело пугать воображаемых шпионов?

– Тихо! А вдруг за мной действительно следят, сволочь, испортил мне весь пафос.

Казалось, Рэя даже забавляла его популярность среди агентов.

Поначалу она была счастлива, так же счастлива, как и всегда, когда обретала людей, ради которых жила, работала, творила. Но чем больше проходило времени, тем сильнее в Имтизаль трепетало волнение, беспокоящееся о том, что это может никогда не кончиться. Что Рэй может никогда не открыться, что может никогда не наступить переломный момент, и даже если бы она решилась нарушить слово, данное себе, у неё могло бы не оказаться возможности для этого: Рэй мог бы исчезнуть так же таинственно, как и появился. Имтизаль боялась космоса, Имтизаль боялась вечности, Имтизаль боялась всего того, у чего не было конца.

Задумалась она об этом, когда он впервые исчез. Ничто не предполагало его отъезд из города, однако однажды вечером, приехав к его дому, Имтизаль не увидела хозяина. Она не придала этому значения и осталась ждать Рэя всю ночь, но он так и не появился. Она по-прежнему старалась не поддаваться панике, в конце концов, он мог запросто остаться ночевать у какой-нибудь девушки, но он не вернулся и на следующий день. Тогда она уже забила тревогу, и только через два дня, полных её паники, ужаса и паранойи, он вернулся, а Имтизаль так и не узнала, где он был.

Потом он снова уезжал, но на этот раз Имтизаль нашла его данные в American Airlines – Рэйнольд улетал в Детройт на деловую встречу.

Потом она смирилась и даже была благодарна судьбе за вечный огонь её жизни. Успехов не было практически никаких, но всё это забывалось, таяло и меркло где-то глубоко-глубоко под землёй, когда Имтизаль видела Рэя, когда лежала на чердаке соседнего дома и смотрела сквозь мансардное окно, как он сидел в своём кабинете, убрав руки за голову и слушая музыку. Имтизаль тоже тогда слушала музыку, вопреки всем мерам предосторожности и риску быть найденной, она надевала наушники и погружалась в себя, погружалась в него, и удушающая пыль чердака, запах плесени, покалывание от пробегающих по телу пауков и моли, бьющейся в истеричных траекториях полёта, темнота мутного стекла, грязного с внутренней стороны из-за точек, оставленных не сдающимися насекомыми, и с внешней от дождевых разводов, неопрятность, тусклость, грязь затхлого помещения, жёсткость необработанных балок, натирающих тонкую плоть на выпирающих тазобедренных костях и на локтях, затекание шеи, плеч, ног, рук, спины… Имтизаль не осознавала даже факт своего существования, потому что она видела его лицо, его блаженно закрытые глаза, слабые колебания в уголках губ, медленное движение груди в равномерном дыхании, чистоту, свет и уют опрятного кабинета, и ей тоже было светло, чисто, уютно и мягко, как было мягко и удобно Рэю в широком кожаном кресле. Она была в наркотическом сне. Потом он аккуратно опускал руки, и его пальцы и ладони выскальзывали из-под волос, как металл из-под шёлка, бесшумно и гладко, и он вставал, отключал музыкальный центр, недолго стоял ещё перед окном, смотря во двор, где Мая, домработница, кормила собак, потом возвращался в своё кресло, набирал в грудь больше воздуха, надевал очки и очень долго читал, делал какие-то пометки в ежедневнике и снова читал, проверял документы, и Ими лежала в пыли, и всё казалось ещё медленнее, чем оно было на самом деле, и его веки опускались медленно, и Ими даже казалось, что она слышит, как скрещиваются ресницы, как шипят слёзы и как содрогаются края век при соприкосновении и разъединении. Ему очень шли очки, в них он становился лет на пять старше и лет на двадцать, тюремных, строже. Это длилось бесконечно долго, и в каждый из таких вечеров Имтизаль проживала несколько лет. Она прожила уже целую эру, не отходя от Рэя, и до сих пор знала о нём не больше, чем можно узнать за несколько дней. Она утешала себя тем, что окружающие не знали и этого.

Потом он уходил спать, и, если бывала возможность, Имтизаль шла следом за ним. Потом она оказывалась у себя дома, и всё было правильно, хорошо и идеально, потому что заряд от полученной эйфории ещё питал её, ещё долго питал, и на следующий день после здорового сна, и на работе, и на обеде, и на вечерних пробежках, и в ванне, и везде. Только иногда, когда её время вдруг оказывалось спланировано неправильно и в расписании дня оказывалась пробоина, которую можно было занять трезвыми размышлениями, или когда в очередной раз не удавалось понять, о чём говорит Рэй по телефону, что он имел в виду, что он прошептал, на что он смотрит и куда он идёт, или же не получалось достать информацию, на которую Ими рассчитывала, или попасть туда, куда надеялась пробраться, или случалось что-нибудь ещё, выбивающееся из её педантичного идеалистического ритма, Ими начинала тосковать и ощущать свою беспомощность.

Потом всё стало ещё медленнее, потому что очень некстати прибавилось работы в участке, и практически каждый день приходилось засиживаться до глубокой ночи, а её остаток – заниматься всё тем же дома или где-то ещё. Имтизаль и так уже привыкла работать сверхурочно, теперь же её организм постепенно начинал сдаваться, и поняла она это, когда случайно уснула за рулём по дороге на работу и въехала в грузовик. На ремонт у неё уже не было ни времени, ни сил, но она не сильно расстроилась и продолжала ездить на побитой машине.

Они с Оуэном вели дело об убийстве десятилетнего мальчика. Его изувеченный труп нашли в здании под снос, но тело было настолько изуродовано огнём, что экспертиза практически ничего не выяснила о тонкостях истязаний ребёнка.

Там же были найдены следы крови, грязные обрывки скотча и верёвок, предполагалось, что ребёнок был изнасилован. Он исчез 30го августа, тело было найдено 2го сентября. Дата смерти – 1ое сентября.

Ими сразу прониклась делом. Оно ей нравилось, и ей впервые за всю службу стало действительно легко вложить в расследование душу, потому что с первого же взгляда на труп она поняла, что он будет не последним. Ей не нужно было допрашивать родителей покойного мальчика, она знала, как работает этот механизм, знала, что жертва была выбрана случайно, тщательно подготовлена, и не может быть ни одного человека, способного дать верную наводку. Она осталась вместе с экспертами осмотреть тело, осмотреть местность, пока Оуэн допрашивал свидетелей, и очень быстро составила примерный портрет убийцы, оценила степень его квалифицированности и возможное дальнейшее поведение. Она знала, что Оуэн идёт по ложному пути, но не брала на себя право сказать ему об этом. Она только старалась не привязываться слишком сильно к своему маньяку, трупу и следствию, потому что подозревала, что в скором времени ни у кого не останется сомнений в том, что ребёнок – жертва серийного убийцы, и тогда, скорее всего, в расследования вступит другой отдел, а может быть, им даже заинтересуются федеральные криминалисты.

Ими вышла из дома и немного посидела в соседней кофейне, рассчитывая дождаться того, как разъедутся все служебные машины, разойдутся любопытные и единственным свидетельством чего-то неповседневного останутся ленты, огораживающие территорию. Тогда можно было бы оценить шансы пронести туда тело незаметно, шансы никого не встретить и ситуацию на улице в целом, но времени было слишком мало: новые убийства могли произойти когда угодно и дело могли отобрать когда угодно. Ими уже даже мысленно строила себе романтические перспективы их общей с маньяком тайны: только он и она будут знать, что он, на самом деле, в тот же день собирался совершить убийство, а после ещё, и его охарактеризуют всего лишь как убийцу несовершеннолетних и, возможно, педофила, возможно, даже найдут психические отклонения, но совершенно точно не назовут маньяком. Она впервые задумалась о себе, как о преступнике, впервые подумала о том, что она сама вполне типический серийный убийца. Никогда раньше она не размышляла о своей жизни, как полицейский, теперь же даже стала прикидывать, какой срок бы ей дали, в какую тюрьму бы отправили и признали ли бы невменяемой. На какой-то момент она даже подумала о том, что было бы неплохо расширить коллекцию, она представила себе, как коллекционировала бы совершенных людей, создала бы целое подземелье, где для каждого человека был бы предусмотрен свой отдел, где бы хранилось не только его тело, но и его личные вещи, её картины, психологический отчёт, составленный ею, полицейский отчёт по следствию и все документы и всё-всё-всё, что ей удавалось найти о нём или создать для него. Это был бы своеобразный музей, единственным посетителем которого был бы его же владелец, и было бы замечательно поселиться там и выходить наружу только для того, чтобы заработать на еду, препараты, и оборудование и чтобы найти новый экспонат. На какую-то долю секунды где-то неосознанно и глубоко у неё вынырнула и снова утонула мысль, или даже подобие мысли, о том, что можно было бы пополнять коллекцию и несовершенными людьми, можно было бы убивать простых маргиналов, которых никто бы не стал искать, и тогда количество тел, наконец-то, выросло бы существенно. Подумать об этом всерьёз она бы никогда себе не позволила и не опустилась бы до того, чтобы осквернить святую для неё память о тех, кем жила, банальными экспериментами в хирургии и мумификации.

Итак, она быстро определила, что хоть один свидетель произошедшего должен был быть, и торопилась проверить свою теорию, но Оуэн уже вызывал её для повторного осмотра тела. Оуэн всегда выполнял всю коммуникабельную часть работы, общался со всеми помощниками процесса и свидетелями, но к патологоанатомам всегда отправлял Имтизаль. Среди них была Диана Кэмпбэлл, один из самых проницательных и внимательных специалистов, она потрясающе знала своё дело и консультировала чуть ли не весь отдел. Если только к ней подходили за советом, что делали только в крайних случаях, потому что выглядела она почти так же холодно и удручающе, как и Имтизаль. Они мыслили на одной волне, работали на одной волне и очень легко нашли общий язык: меньше слов, больше дела. Диана всегда разрешала Ими самой провести осмотр и очень одобрительно относилась к её молчаливости, поэтому Оуэн всегда отправлял свою напарницу в лабораторию одну. Так работа действительно шла быстрее, при других полицейских Диана чувствовала себя неуютно, думала медленнее и закрывалась в себе, и они от напряжения начинали пропускать важные детали, поэтому к ней очень редко кто обращался напрямую. Разве что Имтизаль принципиально общалась только с ней.

Сейчас на это не было времени, и Ими пыталась как-то увильнуть от распоряжения начальника, но ей ничего не удавалось, и тогда ей пришлось без намёков и туманностей сказать Оуэну, что она практически уверена в ещё одном трупе. Она уверяла, что здесь в районе или где-то по пути от района Милзов – родителей мальчика – должно было произойти ещё одно убийство. Оуэн доверял её интуиции, поэтому согласился помочь организовать обыск, но нигде ничего не было найдено. Дело пахло провалом, но Ими настаивала на своём, и в конце она даже поделилась с Оуэном своей теорией последующих убийств. Эйфория от самого процесса изувечивания тела никогда не застаивалась в Имтизаль дольше, чем на один день, из этого она делала вывод, что уже сейчас или, в крайнем случае, завтра, вошедший во вкус маньяк найдёт новую жертву.

Дело стояло, потому что ни на следующий день, ни через день ни одного нового убийства не произошло. Имтизаль была в недоумении. У неё не было никаких сомнений в своей правоте, поэтому несоответствие действительности она объясняла чем угодно, но только не своей ошибкой. Она пробила по базе всех педофилов, выпущенных на свободу, насильников и убийц несовершеннолетних. Работы предстояло много, и не было никакой гарантии её результативности.

На следующий день после обнаружения трупа Ими вспомнила про Дэвида и его брата и впервые за последние пять месяцев вышла на контакт. Она ещё раз поговорила с мальчиком, тот честно признался, что никого странного не замечал ни тогда, ни теперь, за всё это время никогда ничего подозрительного не происходило ни с ним, ни с кем-то ещё в школе. Ими снова съездила в тот хлев, узнала у местных, не приезжал ли туда кто-нибудь, осмотрела местность, потом снова осмотрела дом, в котором нашли обугленное тело мальчика, потом снова съездила к Диане, потом сравнивала фотографии и личные дела брата Дэвида и убитого ребёнка и вернулась к Оуэну ни с чем.

За остаток дня она объездила девять домов, владельцы которых потеряли сына: то мальчик не вернулся домой после школы, то сбежал, то ещё что-то. Два мальчика пропали относительно недавно, остальные – пять лет назад и раньше. Один из недавних детей очень часто сбегал из дома и не скрывал своих связей с плохими компаниями, второй был послушнее, но его окружение тоже казалось сомнительным, потому что среди его друзей были даже 40летние мужики. Именно этими мужиками и решила заняться Имтизаль. Навещать их было уже слишком поздно, но она, всё же, рискнула. Она вернулась домой практически ни с чем: ни Сэма, ни Джона – друзья пропавшего ребёнка – она не нашла. Но Ими не отчаялась и посвятила ночь поиском информации в базе. Она узнала, что у Джона были дети 15 лет назад, но две дочери, но они утонули, когда семья отдыхала в Коста Рике. Жена его вскоре бросила, Джон уволился и уехал из Сиэтла. Он жил в городе всего год и числился безработным. Сэм казался не менее странным, о его прошлом ничего точного сказать было нельзя, потому что он байкер и до недавних пор вёл кочевой образ жизни.

На следующее утро, заводя машину, Ими услышала странный шум в соседнем доме, туда сбегались люди, и там происходила непонятная возня. Ими ещё тоскливо размышляла, стоит ли ей, представителю закона, влезть туда, к людям, и убедиться, что ей там делать нечего, или не стоит тратить времени на ерунду и пора выезжать со двора, когда к ней в окно постучали. Она опустила стекло и ожидающе всмотрелась в подошедшую женщину.

– Ты же из полиции?

– Да.

– Там нашли труп. Боятся вызывать полицию.

– Почему?

– А кто хочет с ними говорить, – женщина перешла на арабский, – скажи им, что ты труп нашла.

Ими вышла из машины и направилась вслед за женщиной в подвал, где уже у входа чувствовался тухлый запах разложения. В подвале уже никого не оставалось кроме Имтизаль, все соседи быстро разбрелись, чтобы не участвовать в опросе. Женщина тоже хотела уйти, но Ими остановила её.

– Я ничего не знаю, не я тело нашла.

– А кто?

– Не знаю, кто-то из них, – она нервно молчала, смотря Ими в глаза, потом продолжила. – Да если бы кто-то что-то знал, сказали бы тебе.

Ими покачала головой.

– Сказали бы. Я бы сказала. Но нет, никто никого не видел.

– Мне позвонить?

– Да, как будто ты нашла труп. Я не хочу, не надо меня ввязывать.

– И потом самой вас допросить?

– Зачем допрашивать…

– Неофициально, – она помолчала, всматриваясь в глаза женщины, – и без соблюдения ваших прав.

– Не надо меня запугивать. Можно подумать, когда-то кто-то соблюдал наши права.

– Ты уже запугана.

– Я только знаю, что он дворник.

– И я.

– Не очень общительный и…

У Ими резко взвыл мобильник.

– Да, сержант Малкольм.

– Ты уже в пути? Тут кое-что интересное нашлось.

– Я обнаружила труп.

– В смысле.

– Мёртвое тело.

– Я понял, но как обнаружила? Где?

Она назвала ему адрес и снова посмотрела на женщину.

– Тебя как зовут?

– Сержант Джафар.

– Слушай, Джафар, ты же знаешь, как тут дела обстоят. Его не стал бы убивать никто из наших, но на многих наших это легко повесить. Никто не будет разбираться, он всего лишь одинокий мужик, у него даже квартиры своей нет. Поэтому никто не хочет в лишний раз привлекать к себе внимание.

– И ты?

– И я, мой муж уже сидел.

– Ваш побег уже привлёк внимание.

– Чьё?

– Моё. Я видела, кто выходил, запомнила и найду.

– Давай мы сами разберёмся, ладно. Через тебя.

– Я не в вашем участке. Не я буду вести дело.

Она, всё же, уступила женщине, вызвала полицию и сказала, что сама обнаружила труп, но паранойя соседей и их упрямое нежелание попадать в поле зрение сотрудников правоохранительных органов заставили и саму Имтизаль отнестись ко всему подозрительно, поэтому она, всё же, задержалась на месте преступления до приезда группы и осмотрела труп. В нём не было ничего примечательного, неумело было порезано горло двумя кривыми ударами и проткнуто третьим, по всей видимости, преступник слишком боялся оставить мужчину в живых и слишком мало знал об убийствах. Ими стало неприятно тяжело от воспоминаний о том, как она сама оставляла точно такие же порезы на Кевине, имитируя неопытность Оливии. Она часто видела такие порезы. Точнее, она практически никогда не видела другие. Само тело было прилично побито, пол-лица потемнело и обмякло, потекло от внутреннего кровоизлияния, вероятнее всего, работал новичок, возможно, слабее и хилее покойного, который ещё пытался оказать сопротивление, хоть и, вероятно, не был вооружён. А может быть, произошла обычная разборка между малоимущими людьми, и, вероятнее всего, виновник произошедшего жил по соседству. Возможно, соседи его покрывают, поэтому и прячутся за Имтизаль. Её здесь не любили, её сторонились, но каждый раз, когда возникали проблемы с законом, все старались связаться с ней, почему-то у всех была неистребляемая вера в то, что Имтизаль проявит к ним больше участия, чем другие полицейские.

Оуэн нашёл среди родственников Милзов одного парня лет 30, который никогда не был в хороших отношениях с семьёй и который не славился хорошей репутацией. Он дважды был задержан в молодости за хулиганство, лечился в диспансере от наркозависимости, часто пьянствовал, мешался в плохих компаниях и привлекался к суду за драки. Однако никогда серьёзных проблем с законом у него не было. Зато были проблемы с деньгами, и он за пару месяцев до инцидента названивал двоюродному брату – отцу мальчика – и просил оказать финансовую помощь, получал отказ и, под конец, крепко поссорился со всей семьёй. Он жил в Филадельфии, но накануне исчезновения мальчика приезжал в город. Об этом никто не знал, новость всплыла случайно, потому что один друг семьи сообщил, что видел Алана – того самого родственника – в Hilton пару дней назад. С Аланом связались, и как выяснилось, он уехал обратно ещё 2го сентября. Оуэн предложил начать копать под него, но Ими всё не сдавалась и позже, ничего не говоря начальнику, стала перерывать базу данных в поиске убийств несовершеннолетних. Это ничего не дало, все прежние убийства были раскрыты, преступники ещё сидели или уже даже погибли и совсем точно не были серийными. Тогда у неё появились подозрения, что убийца мог приехать из другого города, и она дошла до того, что связалась вечером с Каримой и попросила о разговоре с Кэмероном. Он согласился помочь и пробить по базе все подобные преступления по стране за последние 5-10 лет, потом ещё немного помучил её щепетильными расспросами о деле, рассказал о своей работе и снова предложил ей перейти к федералам. Но в целом, всё прошло неплохо, и Ими даже испытала некоторое облегчение. Её беспокоило больше всего то, что Сэма и Джона никак и нигде не удавалось найти.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю