Текст книги "Что мужчины думают о сексе"
Автор книги: Марк Мэйсон
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 16 страниц)
18 ч. 15 мин.
Все по-прежнему, все обрыдло. Что же таится в этом воскресном времени, почему оно так угнетает?
«Хвалебные песни»[12]12
Популярная религиозная телепрограмма, в которой церковный хор поет церковные гимны; передается еженедельно по воскресеньям Би-би-си-1 с 1961 г.
[Закрыть] не помогают. Почему телевизионные компании никогда не показывают в это время ничего стоящего? Это их плановая еженедельная зона молчания. Или часть заговора? Они специально копят все эти религиозные и спортивные программы, просто чтобы нам досадить? Да, говорят они, позже вы сможете посмотреть премьеру крутого боевика по четвертому каналу.
Но сейчас мы скормим вам столько дерьма, что вы не сможете смотреть на экран, заставим вас созерцать покрывшие мир сумерки и этим вытянем из вас душу. Напоминаю, что эти воскресные сумерки наступают каждую неделю, и ты никогда не сможешь вырваться из них. Что бы ты ни делал на неделе, чего бы ни добился, унылое воскресенье снова безжалостно настигнет тебя, напоминая о никчемности твоей жизни.
А пальцы чертовой ноги все еще болят.
18 ч. 25 мин.
С меня хватит. Звоню Крису.
18 ч. 28 мин.
Трубку взяла Ханна. Оба говорят, что можно прийти.
22 ч. 40 мин.
Прибыл и увидел, что Ханна на кухне управляется с лазаньей, а Крис в прихожей пускает кровь радиатору. Вспомнив, во что превращается Ханна, если потревожить ее в кульминационный момент готовки, я предпочел посидеть на лестнице и поболтать с Крисом.
Ему без усилий удавалось одновременно крутить какую-то канительную штучку на конце радиатора и слушать мои рассуждения о броске Даррена Гау[13]13
Звезда крикета.
[Закрыть]. Хотел бы я быть таким умелым. Я бы не смог вскрыть радиатор даже ценой жизни. Я вообще не знаю, зачем вскрывают радиатор. А вот есть же Крис, занимающийся этим, как будто на свете нет ничего проще. Наверное, некоторым людям радиаторы даются от природы.
Вскоре Ханна крикнула, что ужин готов, и мы устремились в столовую. Лазанья получилась на славу. О чем мы с Крисом и заявили. Но после неизбежного недовольства (очевидно, местами получилась слишком сухая) Ханна сменила тему:
– Почему по телефону у тебя был такой жалобный голос? Что-то случилось?
Я посвятил ее и Криса в события последней ночи (избавив их от подробностей вроде той, почему Тим был не в форме). Я видел, что в Ханне зреет неодобрение.
– И что, она даже не дала тебе свой телефон? – недоверчиво переспросил Крис.
– Не дала.
– Она целовалась с тобой, а потом даже не дала номер телефона?
– Не дала.
– Даже номер телефона?
– Не дала.
– Невероятно. – Крис отхлебнул вина. – Почему женщины думают, что им позволено так себя вести?
Его возмущенный тон только усилил мое ощущение несправедливости.
– Флирт, – объявил я, – должен рассматриваться как контракт, которому надо следовать. Если хотите, юридически обязывающий.
– Попытайся заставить их смотреть на это так же. В то же время, если ты не сможешь обеспечить им хоть малую толику обещанного, они все разнесут. Это как если их родители приходят на ужин, а ты возвращаешься из паба на две минуты позже обещанного.
– В действительности на двадцать пять, – тихо заметила Ханна.
На ее лице было написано: «Ну, Роб, если ввяжешься в нечто предосудительное, вроде этой гонки, потом не жалуйся на последствия», – но она воздержалась высказывать это вслух.
– Оставим в стороне юридический аспект, – продолжил я, не обращая внимания на Ханну, – но почему женщины флиртуют с мужчинами, если не имеют никаких намерений?
– Полагаю, – сказал Крис после некоторых размышлений, – это напоминает старую шутку на тему: почему собаки лижут себе яйца.
– Потому что могут? Никогда не понимал эту шутку. То есть понимаю, но никогда так не считал.
Чего мне никогда не хотелось – это лизать себе яйца. Что за гадкая мысль!
– Ты прав, – ответил он. – Даже если ты можешь сделать что-то, это не значит, что ты получишь от этого удовольствие. Например, я могу воткнуть себе в ногу нож, но не собираюсь этого делать.
Мы оба через стол посмотрели на Ханну. Она улыбалась. Это была Улыбка Ханны – вызывающая, всезнающая улыбка, которой она всегда пользуется, когда понимает что-то тебе недоступное. А Доктрина Женской Интуиции диктует, что женщины понимают многое из того, чего мужчинам не понять, потому она часто пользуется Улыбкой Ханны.
– Что? – спросил Крис. – Чему ты улыбаешься?
– Вам двоим, – рассмеялась она.
– Тебе, может, и смешно, – сказал я, – но для нас все чрезвычайно серьезно.
– Послушайте, – терпеливо проговорила Ханна, – девушки флиртуют с парнями без всяких намерений, потому что нас это забавляет.
– Но почему? – спросили мы с Крисом, как шестилетние дети, отвечающие вопросом на вопрос.
– Потому что это доказывает нам, насколько мы выше вас.
Теперь мы превратились в шестилетних детей, которые надулись и замолчали, поняв правоту взрослых.
А Ханна продолжала:
– Мужчины владеют чуть ли не всем миром. Большинство политиков – мужчины, почти все судьи – мужчины, они заправляют большим бизнесом и начинают войны. И единственное, что нас, бедных маленьких девочек, спасает, – это уверенность, что вы слишком много думаете о своих членах, а мы забавляемся, пользуясь этим.
Мы по-прежнему дулись.
Ханна откинулась на спинку стула.
– Ну а теперь, когда мы все выяснили, – Крис, можешь убрать посуду, а ты, Роб, свари кофе.
26 апреля, понедельник
14 ч. 10 мин.
Ну и видок у Тима утром! Потратив вчерашний день на реабилитацию после субботних излишеств, он приобрел легкую бледность внезапно овдовевшей молодой женщины. Быстрый обмен и-мейлами подтвердил, что он ничего не ел. Его пищеварительная система отказывалась реагировать на что-либо примерно до восьми вечера. Потом он решил, что можно рискнуть и чего-нибудь пожевать. Но в квартире не было ни крошки.
Тоже самое в бумажнике. Решив, что старые медяки из бутылки могут быть неправильно восприняты в заведении, где продают пиццу навынос, и все еще не уверенный, что ощущение в желудке является предвестником голода, а не отступающей тошнотой, Тим предпочел сделать воскресенье разгрузочным днем.
Это означало, что в обеденный перерыв его аппетит не знал границ. Обеденный паб был отвергнут сразу. Очевидно, после субботней ночи Тим осознал, что алкоголь – это Моча Дьявола, и отказался поощрять всякое заведение, торгующее этим зельем (полагаю, до половины седьмого вечера, не позже).
Мы нашли на Стренде одно из кафе типа «кофе – это образ жизни». Знаете, где варят миллион видов кофе, ни один из которых не называется кофе. Это мокко, латте, капуччино, эспрессо, маккьято (не он ли играл правым защитником за «Ювентус»?). Но попросите просто чашку кофе, и на вас посмотрят так, будто вы говорите по-китайски.
Тим взял бутерброд «растик-чеддер», бутерброд «чикен-сизар», булочку с абрикосовым джемом, две плитки роскошного шоколада-пралине, бутылку слабогазированной воды и двойное «Толл-Латте». Сдача с его пятнадцати фунтов оскорбила бы просящих подаяние.
– Последнее, что я помню, – сказал он, прищурившись и усердно протраливая банки памяти, – это как сидел за столом и допивал чье-то белое вино.
– Но ты же не пьешь белого вина.
– Знаю. Но пиво и водка требовали компании, они сговорились и отвлекли меня. В общем, что было после?
Я поведал ему о моем акте спасения, о вызове, что он бросил Вестминстерскому муниципальному совету, и о такси, в которое я загрузил его на Оксфорд-стрит. Этим и ограничился – кажется, он ничего не помнил про Зою, а мне совершенно не хотелось снабжать его боеприпасами, рассказывая о ней. И потому я сменил тему. На ту, что волновала меня и, несомненно, Тима тоже.
– Где сегодня Клара? Она встречалась с кем-нибудь сегодня утром?
– Не знаю. Наша контора определенно что-то теряет, когда ее нет, правда?
– М-м-м, – угрюмо ответил я.
– На мой взгляд, это попка.
Я съежился. Мне не хотелось, чтобы он так говорил о женщине, которую я… которую считал обаятельной.
– Эй, только что вспомнил, – вдруг сказал Тим, быстро выпрямившись и засунув руку в карман пиджака. – Утром получил по почте. – Он вытащил письмо. – На прошлой неделе, когда я покупал новый видеомагнитофон, мне сделали предложение.
Если согласишься на более дорогую модель, можешь вписать свою фамилию в этот бланк для участия в розыгрыше приза. И я выиграл поездку в Амстердам на выходные, на двоих. Хочешь? Самолет и отель оплачены. Нам придется лишь раскошелиться на карманные расходы. – Выходные на двоих? Но нам не придется делить комнату на двоих, а?
– Нет. Мы можем взять отдельные номера, если доплатим сорок фунтов. Так что если быть точным, нам нужно лишь раскошелиться на карманные расходы плюс эти двадцать фунтов с носа. Соглашайся, будет здорово. Думаю, после субботнего вечера мы можем предположить, что Кайли не захочет разделить со мной поездку. А если ты еще не заметил, Роб, Амстердам начинается на букву, которая присутствует в имени некой девушки.
Он явно заводил меня. Подразумевалось, что, отказываясь от шанса на бесплатную поездку в место, начинающееся на букву А, я снова не приму вызов. Подразумевалось и то, что это просто бесплатная (или почти бесплатная) поездка на выходные. Кубок Клары Джордан-пяти-с-тремя-четвертями-футов-ростом являлся лишь побочным мотивом – заинтересованность в самой поездке служила достаточным основанием, чтобы принять предложение.
– Ладно, идет. Спасибо.
– Прекрасно. Я сегодня позвоню им и узнаю, когда мы едем. Тут есть пункт «в зависимости от наличия мест».
14 ч. 45 мин.
Мы только что подслушали одного из сотрудников Клары, – она заболела. Сегодня вообще не придет. Я справился с этим свинством, напомнив себе, что во всяком свинстве есть кусочек ветчины. Например, я не смогу продолжить попыток написать вместе с ней отчет, но и Тим не сможет развить свое наступление.
В действительности я просто ухватился за кусочек ветчины. Свинство было изрядным и свинским. Точнее, изрядным оказалось мое беспокойство, что это свинство – слишком большое и слишком свинское. Я хочу сказать: действительно ли она заболела? А может, из Америки прилетел ее дружок? Или она проводит время с новым дружком, которого нашла здесь? Где она сегодня? Чем занимается? И с кем?
Тим выразил уверенность, что она просто заболела. Наверняка он прав.
14 ч. 50 мин.
Тим сказал, что, возможно, ее тошнит. Что он вообще понимает?
15 ч. 50 мин.
Тим только что позвонил в контору, устроившую розыгрыш приза. Похоже, в Амстердам мы едем через две недели, или придется ждать июля – остальные путевки разобрали. Рановато, конечно, но никто из нас на те выходные ничего не планировал, так что можно соглашаться. В конце концов, можно хоть чего-то ожидать. И не думать об отсутствии кое-кого на работе.
15 ч. 53 мин.
Он послал мне и-мейл: «Это означает, что у тебя осталось две недели на К и Л».
Наверное, все заметят, если я сломаю стул об его голову.
27 апреля, вторник
11 ч. 15 мин.
Клары так и нет.
Дальнейшие беседы с Тимом об истинной причине ее отсутствия на работе. В основном те же заключения, что и вчера. Иными словами, у нас ни малейшей зацепки для выяснения истины, но куча времени для беспокойства.
И опять же, тайна придает нашему мероприятию еще большую привлекательность. Даже можно сказать, придает Кларе еще большее обаяние. Может, тут и кроется ответ, который я искал раньше, когда впервые рассказывал вам о ней. «Обаяние – это то, чего вы не знаете». Да, мне это нравится. Это как-то приоткрывает суть проблемы. Немного напоминает старую присказку о том, что звук захлопывающейся двери в спальню возбуждает сильнее, чем самый откровенный порнофильм. «Обаяние – это то, чего вы не знаете». Надо это запомнить.
22 ч. 40 мин.
Сегодня вечером мы встречались с Джейн, чтобы вручить ей наши вклады за прыжок с парашютом. Окончательное поименное голосование Непоколебимых из нашей конторы: я, Тим, Джеймс, Люси (не думаю, что ей так уж хотелось – решающим фактором наверняка была мысль, что ее дружок проведет выходные с Джейн), Грэм и Пол. Пол – вполне приличный парень, на пару лет младше всех нас, Король Мелочей. О чем бы ни зашел разговор, Пол всегда знает какую-нибудь интересную мелочь. Однажды он рассказал мне, например, как решился бы финал Кубка мира в 1966 году, если бы дополнительное время закончилось вничью. (Бросанием монетки.)
Саймон под конец отклонил приглашение. Наверное, его отвратила необходимость просить разрешения у Мишель.
Мы встретились с Джейн в «Собаке и утке» – одном из еще оставшихся в Сохо мест, не страдающих манерностью и ерундой, что удовлетворяло ее северную грубоватость.
– Привет! Посмотрите, какие большие, красивые мужчины пришли со мной повидаться, – зашумела она при нашем появлении на весь многолюдный паб. Джеймс инстинктивно положил умиротворяющую руку на спину Люси.
Мы разделились на две группы. Джейн и Тим первыми оказались у стойки. Наш столик был достаточно близко, чтобы я расслышал, о чем они говорят.
– Как твоя личная жизнь? – спросила она, подмигнув, пока они ждали, когда их обслужат. Типичный тонкий образчик начала разговора из ее репертуара.
– Заснула, – ответил он с наигранным унынием. Она, видимо, догадалась, что он темнит. Как его сопернику в борьбе за Кубок Клары Джордан-пяти-с-тремя-четвертями-футов-ростом, мне определенно хотелось, чтобы это была правда.
– О, ты же такой свободный, здоровый парень, – сказала Джейн, подхватывая шутку и между делом сжимая Тиму локоть.
Тим рассмеялся, руку не убрал, но на контакт не откликнулся. Он явно не хотел показаться грубым. Впрочем, как и не хотел слишком поощрять ее внимание.
– Ну, – проговорила она, убирая руку, – я уверена, что очень скоро тебя подцепит какая-нибудь счастливица.
Тем временем я заметил, что Люси наблюдает за Джейн.
– Она так выставляет свою грудь, будто это что-то невероятное, правда? – прошептала она мне.
– Да. – Вдруг меня поразила одна мысль: – Погоди, Люси: если бы это сказал я, ты бы назвала меня типичным мужчиной и обвинила, что я пялюсь на ее грудь.
– Да.
– Так почему считается нормальным, когда ты, а не я, комментируешь женское тело?
– Очень просто, Роб: я женщина, а ты нет.
Я собрался было ответить – дескать, как это несправедливо, но потом передумал. Полагаю, в мире есть худшая несправедливость.
Вернувшись к столу и наполнив стаканы, Джейн собралась все объяснить.
– Я записала вас на первые выходные июня. Нам нужно быть на месте к восьми утра в воскресенье.
– И где на этот раз? – спросил Пол.
– Аэродром в Лестершире. Прямо посреди ничего. На указателях названия деревень вроде Ларвы или Нижнего Уотсита. Похоже, потребуется сто лет, чтобы отыскать его.
– И нам надо добраться туда к восьми утра? Боже, нам придется выехать в пятницу вечером.
– Очевидно, подготовка займет целый день. Если ветер будет в норме, вы успеете прыгнуть еще в субботу, но говорят, что в это время года погода подводит – это как-то связано с летними температурами, – так что есть шанс задержаться там до воскресенья.
– Лагерь? – воскликнул Грэм. – Велико-ЛЕПСТВЕННО! Я смогу воспользоваться своей альпинистской палаткой. У меня профессиональная. Стоит целое состояние.
Все посмотрели на него. Типичный Грэм. На кой хрен он приобрел профессиональную альпинистскую палатку? Любая экспедиция, у которой хватит глупости включить его в свои ряды, рухнет вниз через час – от неиссякаемого потока его невозможных шуток.
Грэм, видимо, принял наше замешательство за зависть и поспешно добавил:
– Но, боюсь, палатка одноместная, так что, к сожалению, я никому не смогу предложить разделить ее со мной.
– Не сомневаюсь, что выражу общее мнение, – проговорил Тим, – если скажу, как мы удручены этим обстоятельством, Грэм.
– У нас есть палатка, правда, дорогой? – сказала Люси.
– Есть? – в замешательстве повторил Джеймс.
– Да, помнишь – нам подарил твой брат, когда мы вернулись в прошлом году из Гластонбери. Сказал, что больше не хочет видеть эту чертову вещь, так как она вызывает слишком много воспоминаний о сомнительных гамбургерах и биотуалетах. Мы забросили ее на чердак, и ты сказал, что вряд ли нам она когда-нибудь понадобится. И вот – пригодилась.
– Значит, трое устроены, – сказала Джейн. – Остальные могут взять палатки напрокат на месте. Их дают, кажется, по десятке за ночь. А раз заговорили о деньгах, раскошеливайтесь. Мне нужно завтра отправить по почте платежку.
Коллективное вытаскивание бумажников и кошельков. Джеймс выписал чек на шестьдесят фунтов за себя и Люси, и, когда протянул его Джейн, я заметил, что это общий счет. Страшно. Очень, очень страшно. Вид двух имен под одной суммой всегда вызывает у меня дрожь.
Самоотверженность, может быть, прекрасная вещь, но зачем так бесчеловечно ее выражать? Разве нельзя, по крайней мере, сохранить какую-то частную жизнь, свою индивидуальность? Поместить еще чье-то имя на мой чек – это все равно, что обменяться половиной ДНК с другим человеком. (И все же, если подумать, разве я сам не был близок к подобной самоотверженности с Сарой?)
Джейн достала кошелек, готовясь получить наши бабки, и положила его на стол. Сидя рядом с ней, я заглянул в ее кредитные и дисконтные карты. На меня ровными рядками глядели их прыщеватые серебристые инициалы. И я заметил нечто, что очень последовательно – вызвало у меня любопытство, потом задумчивость, потом воодушевление.
– Джейн – это твое второе имя? – спросил я словно невзначай, убедившись, что Тим тоже слышит.
Он мгновенно насторожился, чувствуя опасность. Выпрямившись и вытянув шею, Тим тоже попытался взглянуть на карты, но стена пинтовых стеклянных кружек перед кошельком Джейн загораживал ему обзор. Я как-то умудрился сдержать все возрастающее возбуждение.
– Да, второе, – ответила Джейн. – Я всегда терпеть не могла свое первое имя. Даже в детстве. У меня есть старая выжившая из ума бабка, которая до сих пор его употребляет, но все остальные зовут меня Джейн.
– И какое же оно? – спросил я, выстрелив в Тима свинцовым взглядом.
– Ох, не скажу. Действительно ужасное.
– Нет, давай, Джейн, выкладывай, – сказал Пол, невзначай придя мне на помощь. – Какое?
Тут Тим не на шутку обеспокоился.
– Вы будете смеяться, я знаю, будете.
– Не будем. Обещаю.
– Абигайл. – Джейн пробубнила это, как ребенок, которого заставили публично извиниться перед одноклассниками. Я ухмыльнулся Тиму, еле сдерживая возбуждение. А потом, обеспокоенный, что могут заметить мой интерес, надолго припал к успокоительному пиву.
– А что плохого в Абигайл? – спросил Пол.
– Да, по-моему, милое имя, – поддакнула Люси.
Послышался одобрительный гул. Мы с Тимом уставились друг на друга, глазами ведя безмолвный разговор. Мои злорадствовали и дразнили его: «Эй, эй, Тим, получи свою А, она сидит рядом, дожидаясь тебя. Так что перед тобой стоит один вопрос: насколько тебе хочется победить? Что ты готов совершить ради Кубка Клары Джордан-пяти-с-тремя-четвертями-футов-ростом?» Его взгляд вызывающе яростно горел, говоря мне: «Ни в коем разе, радость моя.
Если ты думаешь, что я пересплю с Джейн просто ради этого дурацкого состязания, тебе придется придумать что-то другое». Я ощущал легкую вину за то, что подобным образом обсуждаю Джейн, которая сидит рядом, но было не похоже, что Тим собирается иметь с ней дело. Он всегда давал ей отпор, и вряд ли соревнование заставит его передумать на этот раз. Но пока он не найдет другую А, у меня есть чем его кольнуть. Наши возможности теперь немного сравнялись.
Позже мы с Тимом вместе пошли к метро.
– Абигайл, а? Ну-ну-ну. Как кстати, правда?
– Отстань, Роб. Ты прекрасно знаешь, что я не собираюсь спать с Абигайл. То есть с Джейн.
– Брось, не упускай возможности. Глупо отказываться на раннем этапе.
– Я и не отказываюсь. Просто это не вариант.
– Ну, не знаю. Думаю, со временем нам может показаться странным, что Тим упустил возможность переспать с Джейн. То есть с Абигайл.
– Роб, моя А откуда-нибудь появится. Откуда угодно. Я не собираюсь спать с ней. И покончим на этом.
Кажется, он наконец «слегка смутился», вы не считаете? И по мере возможности ну да, я знаю, это не бог весть что, – но по мере возможности я поразвлекался.
28 апреля, среда
14 ч. 40 мин.
Клара все болеет (или что там на самом деле)…
Я действительно скучаю по ней. Да, ладно, я скучаю по ее ногам (или, как Тим упорно их называет, ножкам) – но и по ней… Мне не хватает ее присутствия.
15 ч. 10 мин.
В глазах Тима какой-то блеск. От которого мне немного не по себе. Последние полчаса он кому-то посылает СМС, одну за другой.
Держу пари, он ощущал то же прошлым вечером, когда я спросил Джейн про ее имя. Но, разумеется, и речи нет о том, чтобы доставить ему удовольствие, спросив об этом. Конечно, все скоро откроется и так.
18 ч. 45 мин.
Только что вернулся домой и обнаружил, что Элен гладит свою любимую мягкую пижамку. Проведя почти весь день в размышлениях о Кубке Клары Джордан-пяти-с-тремя-четвертями-футов-ростом, я ощущал себя так, будто забежал в бордель Джулии Эндрюс в Таиланде.
29 апреля, четверг
14 ч. 50 мин.
Так и знал, я не зря тревожился о посланиях Тима.
Сегодня утром, придя на работу, я нашел сообщение на своей голосовой почте:
– Доброе утро, турист. Тим говорит. Ни свет ни заря иду на работу. Это займет некоторое время, поскольку иду из Уимблдона, а ты представляешь, что это за район. А вообще-то я звоню, чтобы предложить пообедать. Не пойти ли туда, где мы были в понедельник? До скорого.
У меня екнуло сердце. Не нужно быть детективом, чтобы найти ключ к разгадке. Почему он идет из Уимблдона и почему предлагает пойти в Кофейню, а не в Обеденный Паб? Понятно хочет скрыть наш разговор от посторонних, значит, разговор пойдет о Кубке Клары Джордан-пяти-с-тремя-четвертями-футов-ростом. Почему Кофейня? Ну, я еще не знаю точно, но тут наверняка замешана какая-то девица. Чье имя начинается с определенной буквы – где-то между К и М.
В результате утро тянулось дольше, чем обычно. А без Клары Джордан утро и так тянется долго, так что это говорит о многом.
Тим держал меня в напряжении, пока мы не приземлились в Кофейне. (Кстати, напитком дня был «Монте Бьянко».
Даже не предполагая, что бы это могло быть, я на всякий случай взял чашку чаю.)
– Ты, наверное, хочешь знать, почему я предложил пообедать, – сказал Тим.
Конечно, я не хотел. И он это знал.
– Ты будешь смеяться, Тим, но я, кажется, догадываюсь почему. – Я понял, что сарказм в моих словах слегка нарочит. Меньше всего я хотел дать ему повод думать, что он меня уел. Поэтому сверхчеловеческим усилием я сумел вернуться к наигранному равнодушию.
– Держу пари, это собрание комитета Кубка Клары Джордан-пяти-с-тремя-четвертями-футов-ростом, а где-то в Уимблдоне живет девица, чье имя начинается на Л.
Прямой атакой мне удалось немного охладить его пыл. Но, тем не менее, когда он произнес имя, меня укололо легкое раздражение.
– Ты прав – это оказалась Лиза.
Чтобы взять себя в руки, я откусил кусок трубочки с авокадо и фисташками.
– Хорошенькая?
– Очень. Такая же, как была два года назад, когда мы гуляли вместе.
– ЧТО? – вскричал я, отчего некоторые обернулись на нас. Убавив громкость, я продолжил: – Ты переспал со своей бывшей подружкой?
– Да. Почему бы и нет? Правила этого не запрещают.
Совершенно верно. Забавно, однако: меня совершенно не волновало, что позволяли, а чего не позволяли правила. А волновало меня… Ну, мои чувства к Кларе Джордан. Мне хотелось наорать на Тима, уставившегося теперь в окно, сказать ему, что она кажется мне обаятельной, что некоторым образом выше его поверхностных рассуждений о сиськах и попках и что мои чувства к ней гораздо глубже, чем его. Но что бы я продемонстрировал таким образом? Что я чем-то лучше него, поскольку вижу в Кларе нечто недоступное ему и понимаю, почему не все одобряют Кубок Клары Джордан-пяти-с-тремя-четвертями-футов-ростом? Я ведь по-прежнему участвую в розыгрыше, не так ли? И меня беспокоит, что я проигрываю со счетом ноль-два.
Вдруг внимание Тима привлекло что-то на другой стороне Стренда.
– Идея! Идея, как снять девиц. Она может сработать для нас обоих.
Я проследил за его взглядом, но так и не смог выяснить, чем вызвано такое воодушевление. Виднелась лишь лавка старой книги, аптека да итальянский ресторан для заманивания туристов. Связь между ними и способностью очаровывать девушек оставалась для меня тайной.
– Что? Что за идея?
– Ах, вы видите, но не замечаете, Ватсон. Пойдем со мной, и все станет ясно.
Мы наполовину пересекли Стренд, – уличное движение задержало нас на несколько секунд на островке безопасности.
– Вон, – сказал Тим. – Видишь наконец?
– Нет. Хоть намекни.
– Если глядеть отсюда, оно между двух фонарных столбов.
Ничего. Ничего, что могло бы иметь отдаленное отношение к привлечению лиц противоположного пола. Три вышеупомянутых заведения плюс, поскольку угол обзора расширился, кусок супермаркета «Теско». И если только Тим не собирался развернуть массовую кампанию по соблазнению при помощи паштетов и мараскино-шерри, я не понимал, что тут может пригодиться.
Шмыгнув между автобусами, мы добрались до другой стороны улицы.
– Ну, теперь понял?
Я огляделся.
– Ни малейшего намека. Хватит, что ты задумал?
– Вон там, – указал он.
Там стояла телефонная будка. Настолько заурядная, что я ее даже сперва не заметил. Когда мы подошли, меня поразила ужасная догадка, я почти понял, что у Тима на уме.
Внутри будка была покрыта, как и все лондонские телефонные будки, яркими цветными карточками, рекламирующими услуги женщин – и все в нескольких минутах ходьбы.
– Да, Тим, очень смешно. – Я отказывался верить, что он хотя бы наполовину серьезен.
– Нет, давай зайдем, – проговорил он, открывая дверь. – Послушай меня.
Мы втиснулись в будку и рассмотрели карточки.
– «Дразню и ласкаю, не отпускаю», – прочел Тим.
Я проследил за его взглядом – правый верхний угол, где красовался этот лозунг, выписанный красными игривыми буквами поверх телефонного номера.
– Очень любезно с ее стороны, Тим, все для клиента и все такое, но лучше соскобли это…
– Стройная длинноногая блондинка, недавно в городе…
Блондинка на фотографии была действительно стройная и длинноногая. Она определенно не напоминала женщину, поджидающую дурака, который позвонит по написанному на карточке номеру. Я сообщил об этом Тиму.
– Похоже, ты здорово в этом разбираешься, – сказал он.
– Однажды я читал статью в «Стандард».
– Многообещающая история.
– Даже те, кто помещает свое «настоящее фото», совсем не настоящие. Ты попадешь туда и увидишь беззубого дряхлого монстра, а пожаловавшись, что видел якобы «настоящее» фото, услышишь: да, верно, фото настоящее, но кого-то другого.
– Это старшеклассницы, – задумался Тим. – Им бы следовало поступать в университет, а не торговать телом.
– Тим, что за чертовщину ты несешь? Если забыть о таком пустяке, как самоуважение, можно легко подобрать подходящее имя, но я-то занимаюсь местами, помнишь?… О, так ты на это и рассчитывал? Такая возможность подходит тебе, но не годится мне.
– Не будь дураком, – ответил он. – Я не предлагаю звонить этим проституткам. Я говорю, что это идеальное решение на следующие выходные. Куда мы на них собираемся? И чем знаменит этот город?
Постепенно до меня стали доходить его соображения.
– Там все куда респектабельнее, – продолжал Тим. – Экскурсия по Амстердаму, если хочешь. Я могу найти девицу с именем на букву А, а ты можешь выбрать любую, какая приглянется, поскольку место начинается с А.
Я не верил своим ушам. Даже если Тим готов платить за секс только ради победы в нашем состязании, я определенно не хотел этого. Я ничего не имею против древнейшей профессии, просто я не хочу пользоваться их услугами.
Но Тим имел в виду другое.
– Погоди минутку, – сказал он. – Наверное, проблема вот в чем… В чем?… Никак не могу взять в толк… Ах, конечно же: Роб еще не справился с буквами К и Л, вот что!
«Вот тебе и на!» – подумал я. Еще одна насмешка. Я просто был не готов к этому, размышляя о достоинстве.
– Если ты уже закончил выступать в амплуа последней свиньи, может, вернемся на работу? – И в сопровождении тихо подхихикивающего Тима я направился к конторе.
15 ч. 30 мин.
Старая пословица гласит: «Истинно силен не тот, кто не падает, а тот, кто способен подниматься после каждого падения».
Интересно, я смогу подняться после этого падения? Тим, может, и обладает врожденным талантом, а мне можно привить это качество. Ведь были же начальные признаки успеха – в субботу вечером, например, несмотря на то, что Зоя оказалась Флиртующей Без Намерений.
Кроме того, у меня появилась плодотворная идея. Если не удается его победить, надо перенять его тактику. Сегодня вечером закажу телефонный разговор.
19 ч. 40 мин.
Заказал. Послание ушло. Ожидается ответ.
30 апреля, пятница
11 ч. 25 мин.
Леди и джентльмены, Клара Джордан Снова Вошла В Этот Дом.
В брючном костюме.
Раньше она никогда его не надевала.
Она кажется немного подавленной. Почти не поднимает глаз от стола, усердно трудится, разбирая и-мейлы и все такое. И от этого кажется еще привлекательнее, – так иногда на вечеринке замечаешь особу, сидящую саму по себе и ни с кем не разговаривающую, а все вокруг галдят. Тим, судя по всему, раздосадован, что она пришла в брюках. А мне, как ни странно, она кажется более обаятельной, чем в юбке. Ноги, скрытые от глаз, порождают предвкушение – предвкушение подарка под елкой. Но кто развернет подарок – Тим или я? Или Санта уже отнес его кому-то другому?
14 ч. 50 мин.
Несколько минут назад, когда Клара звонила по телефону, я поймал себя на том, что страстно надеюсь (как я понял, всегда теперь при ее телефонных звонках), что она не начнет разговор с классической дешевки – «Привет, это я!».
Она и не начала.
Но бог знает, что я сделаю, если начнет.
Наверное, я бы едва удержался, чтобы не подойти к ее столу, вырвать у нее из руки трубку и спросить: «Кто говорит? И какие у вас отношения с Кларой Джордан? Потому что если они включают одеяла, я вынужден потребовать, чтобы вы незамедлительно прекратили все контакты с мисс Джордан».
Я бы едва удержался.
15 ч. 05 мин.
Довольно о Клариных телефонных звонках. Мой вчерашний звонок только что сработал.
Слава богу, Кейт позвонила мне на мобильник, а это означало, что я могу прокрасться на крышу (куда ходят курить) и поболтать с ней наедине. Пять минут – или около того – об основных моментах нашей недавней жизни, затем подробности о воскресенье, когда мы встретимся. Закончив разговор и положив трубку в карман, я понял, что нервничаю. Неужели я действительно попытаюсь пройти через это?
Зоя была совершенной незнакомкой – но речь идет о Кейт.
Да, та самая тактика, над которой я шутил, – Кейт была моей бывшей. Бывшей, с которой я спал пару раз с тех пор, как мы разошлись.
Кое-кто из вас, я заметил, посматривает на меня неодобрительно. Поэтому я подумал, как бы получше ответить. И вот что придумал: мужчины различают несколько видов секса. Это может быть выражение нежной, искренней любви – но не всегда. Не то чтобы парни не думают об эмоциональном аспекте секса, – просто они не думают, что таковой аспект обязательно должен быть. И потому, даже если бывшая девушка вызывает у вас какие-то чувства, можете снова спать с ней – без всякой мысли о том, чтобы снова воссоединиться. Может, это не сильно утешает, но, боюсь, это правда. И все равно, то, что я пересплю с бывшей девушкой, подразумевает, что и она переспит со мной, поэтому не думаю, что все упреки должны быть адресованы мне.
