Текст книги "Что мужчины думают о сексе"
Автор книги: Марк Мэйсон
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 16 страниц)
– Что ты хочешь сказать?
– Подумай, Роб. Часть аэродрома. Которая начинается с А. Про нее упоминали сегодня утром.
Я напряг мозги. Но они не смогли справиться с задачей.
– Дай подсказку.
Тим указал на другую сторону поля.
– Большое, белое, в десять футов длиной.
От ужаса у меня закружилась голова.
– Алюминий?
– Почему бы и нет? – Он осклабился, довольный своей изобретательностью. – Завтра днем ты будешь в него целиться, так что можешь ночью попрактиковаться.
Я огляделся, будто искал другое Л, попроще. Но в конце концов был вынужден сдаться.
– Ладно, согласен. – Я помолчал. – А как ты?
Его ухмылка погасла.
– Без комментариев.
Когда мы вернулись к ангару, Джейн там не было.
– Она уже ушла спать, – объяснила Франческа, пуская последнюю струйку дыма.
Мгновенное превращение Тима в проволочного ежа.
– А, ладно. – Притворный зевок. – Я, пожалуй, присоединюсь к ней. Увидимся утром. – И он направился к палатке.
Спокойной ночи, – проговорила Франческа, давя каблуком окурок.
– Крепкого сна, – ехидно чирикнул я. Но Тим даже не обернулся.
Когда он ушел, Франческа посмотрела на меня.
– Ну вот. Мы остались вдвоем.
– Да, похоже на то.
В воздухе витало предвкушение. Это возбудило меня, но я не мог избавиться от скованности. Сегодняшний флирт каким-то образом расслабил мои нервы, но я не знал, насколько решительно настроена Франческа. Будет она со мной спать или нет? И тем более согласится ли она пройти две сотни ярдов в поле, где находится алюминиевый лист?
Я заставил себя подойти к ней. Пару секунд они сопротивлялись, но в конце концов я предпринял мужественную атаку, и Франческа оказалась в моих объятиях, а я целовал ее. Она отвечала со страстью, которая только распаляла мое желание, что, в свою очередь, усиливало пыл ее поцелуев, мы слились во взаимно усиливающейся страсти, и вскоре Франческа прижалась ко мне, придавив меня к забору. Обстановка нагнеталась. Вокруг лишь сельский пейзаж, никаких соблазнов (ни пабов, ни такси – ничего), и то, что мы делали, было неотложно, необходимо, неизбежно.
– Ну, давай, – нетерпеливо прошептала она. – Найдем укромное местечко.
Было предложено пойти за угол автостоянки. Но я отверг этот вариант, заметив, что кому-нибудь может понадобиться что-то в машине.
– Пошли в поле, – сказал я.
– Пошли, – согласилась Франческа.
«Надо же, как легко», – подумал я, а мы уже спешили прочь от палаток, генеральное направление – стрела. Ночь была довольно облачной, так что вскоре нас обволокло кромешной темнотой. На миг я засомневался, смогу ли вообще найти стрелу. Но вскоре глаза привыкли к темноте, и я различил ее примерно в ста ярдах впереди. Если я смогу продержаться в этом направлении…
– Все, – сказала Франческа, резко остановившись и сжав мою руку.
– Нет, гм… я думаю, надо… м-м-м… отойти еще немного. Нас могут увидеть от палаток.
– Не дури, – ответила она, притягивая меня к себе. – Оттуда ничего не видно.
Мне не оставалось ничего иного, кроме как ответить на поцелуй, которым Франческа запечатала мне рот. Это было здорово, но я по-прежнему беспокоился: согласится ли она, а если да, то где? Мне было необходимо придумать что-то, чтобы переместиться по полю еще на сто ярдов.
– Что это? – прошептал я, отрывая губы.
– Что?
– Мне что-то послышалось. Вон оттуда. – Я указал на палатки.
Мы оба замерли, прислушиваясь к каждому шороху. Излишне говорить, что никаких шорохов мы не услышали.
– Тебе, наверное, померещилось, – сказала Франческа, поглаживая меня по затылку и пытаясь увлечь новым поцелуем.
– Нет, нет, я определенно что-то слышал. – Я освободился из ее объятий и выждал несколько секунд. – Там… Там послышалось снова. – Мне было не легко отказаться от представившейся мне возможности, но требования долбаной гонки диктовали условия.
– Ты уверен?
– Да. Пошли, отойдем подальше.
Прежде чем Франческа успела возразить, я уже двинулся вперед. Она последовала за мной. И действительно догнала меня. В чем была моя ошибка. Это позволило ей пройти всего ярдов пятьдесят и встать передо мной, преградив мне путь к алюминию.
– Правильно, так лучше, – с улыбкой сказала она.
– Нет, давай пройдем еще несколько ярдов, чтобы наверняка никто нас не увидел.
То есть я хотел это сказать. Но не успел: Франческа обняла меня за шею, и ее губы снова накрыли мои. Хуже того – мы вместе упали на землю.
«Хуже того»? Сам не могу поверить, что сказал это о данной ситуации. Слишком я расстроился, что не смог добраться до алюминия. В отчаянной попытке перехватить у Франчески инициативу и выиграть время, я приподнялся и, перекатившись, оказался наверху. Наш страстный поцелуй (и судорожный поиск правильного решения) продолжался. Через несколько секунд Франческе тоже захотелось выполнить переворот, и я вдруг снова оказался на спине. У меня мелькнула мысль, что если мы будем и дальше продолжать в том же духе, то часов через девять достигнем алюминиевой стрелы.
Впрочем, смешного мало. Даже если Франческа захочет целоваться и дальше, нам все равно не подобраться к алюминию. Мое упрямое желание удалиться от палаток могло показаться подозрительным. Господи, что же делать?
При следующей попытке выиграть время я вырвался из ее захвата и случайно коснулся рукой земли.
«Будто ночь стала днем» – эту фразу мы потом произнесли оба. Ночь мгновенно превратилась в день. Внезапно все вокруг, включая нас, залило ослепительным светом.
Донесся сигнал тревоги. Мы услышали его издали, но находившимся в палатках он, наверное, грозил порвать барабанные перепонки.
– Что за черт!… – закричала Франческа.
Я взглянул на свою ладонь. На ней играла крохотная красная точка. Боже – по-видимому, я вызвал тревогу. Я перекатился от отмеченной красными огнями дорожки, Франческа подползла ко мне. Мы ошалело осмотрелись вокруг. Иллюминация исходила от прожекторов на ангаре, и свет падал еще на двадцать ярдов впереди нас. Через несколько секунд новый источник тревоги: голоса выбегающих из палаток людей. Я видел их, хотя и не узнавал – слишком далеко и слишком ярко из-за слепящего света у них за спиной (это напомнило мне «Х-файлы», когда пришельцы появляются из космического корабля). Слышался истерический лай собак.
Я убедил себя, как все настоящие трусы в критическую минуту, что самое безопасное – ничего не предпринимать, и шепнул Франческе:
– Не поднимайся. Просто прижмись к земле.
Мы распластались на земле, как те, кому почти удалось бежать из Колдица[28]28
Нацистский концлагерь для военнопленных, про который в Англии был снят сериал.
[Закрыть].
Франческа ткнулась в мягкий пучок травы, а я, по-прежнему с открытым ртом, угодил лицом в кучу рыхлой земли.
Наверняка грунт отлично подходит для картошки, но моим зубам было не слишком уютно. Однако я не смел приподнять голову, боясь привлечь внимание людей, чьи вопли с требованием «выключить эту долбаную сигнализацию» доносились до нас. Через пару минут кому-то удалось совершить этот подвиг, и на землю снова опустилась тишина, правда, без темноты, и теперь я не только чувствовал, но и слышал, как колотится мое сердце.
Среди постепенно стихающего гомона толпы, разбредающейся по палаткам, я сумел различить два голоса.
– Говорил я Тони, что не надо устанавливать эту хреновину, – бормотал первый, в котором я узнал одного из инструкторов. – Держу пари, опять лисица.
– Три раза за неделю, – откликнулся его коллега. – Вот гад! Спрашивается, что здесь красть? Тут одни самолеты, и вряд ли их удастся завести, пока мы здесь, верно?
– Замри и не шевелись, – прошептал я Франческе, плюясь землей на каждом слоге. – Через минуту они уйдут, и, если мы не двинемся, нас наверняка никто не заметит.
Она хмыкнула в знак согласия, не открывая рта из опасения, что туда набьется трава. Разумная девочка.
А потом послышался голос, который я узнал очень хорошо.
– А вам не кажется, что надо бы прочесать все поле – просто на всякий случай?
Ты полный подонок, Тим.
– Да нет, ничего, приятель. Опять ложная тревога. Можешь идти спать.
Да, Тим, шел бы ты спать. Джейн там так одиноко.
– Знаете, я не уверен. Осторожность никогда не помешает.
Ну и говнюк же ты, Тим. В Колдице ты бы закладывал своих товарищей за лишнюю порцию риса.
Оба инструктора помолчали.
– Что думаешь, Джефф?
Я затаил дыхание.
– Да нет, это уже третий раз на этой неделе.
– Что ж, вам виднее, – сказал Тим. – Но по-моему, лучше проверить. Знаете, просто для очистки совести.
Он произнес это таким тоном, каким обычно обращается к официантам или таксистам. И в этом была его ошибка.
– Спасибо за совет, приятель, – проговорил Джефф, явно рассерженный тем, что какой-то клиент пытается командовать. – Уверяю тебя, беспокоиться не о чем. Спокойной ночи.
Ха. Так тебе и надо, двуличный гаденыш.
Еще секунд через тридцать прожекторы погасли, и нас снова окутала чудесная, успокаивающая темнота. Мы с Франческой еще немного выждали, просто на всякий случай, потом поднялись.
– Ты в порядке? – спросил я, выплевывая остатки земного (или земляного?) ужина.
– Да, кажется. Немного поволновалась, но жива.
– Нам лучше отойти от этого луча, – сказал я. – Не хватало только еще раз поднять суматоху.
Мы отправились подальше от палаток, и меня вдруг осенило.
– А знаешь, я думаю, нам лучше отойти подальше. Чтобы прожектора нас не достали, если вдруг и впрямь лисица включит сигнализацию.
– Да, наверное. Но как узнать, куда достают прожектора?
Я прикинулся, что думаю.
– Знаешь что? Я заметил, что большая алюминиевая стрела, о которой нам говорили, вне пределов досягаемости. Там мы будем в безопасности.
– Хорошо.
Через пять минут Франческа прервала наш поцелуй.
– Ты испугался тогда? – спросила она.
– Да, пожалуй. А что?
– Ну, я слышала, говорили – не знаю, правда ли это, – что страх стимулирует влечение.
Можете не тянуть руку. Вы же знаете: я не отвечаю на подобные вопросы.
11 ч. 25 мин.
Утром мы с Тимом не разговаривали. Происшествие и так проинформировало его. Один из инструкторов, вышедший передвинуть стрелу в направлении ветра, только что крикнул:
– Эй, Тони, кажется, вчера кто-то приземлился прямо на стрелу. Она прогнулась прямо посередине.
11 ч. 35 мин.
Ко мне бочком подошел Тим.
– Поздравляю, – прошептал он уголком губ. – Ты справился.
– Да, несмотря на все твои старания, гаденыш.
Он ухмыльнулся.
– Знаешь, ты не ушел в отрыв.
Не скажу, что это меня сильно удивило, и я не был раздосадован. На случай, если я вдруг понадеялся услышать скабрезные подробности от Джейн, Тим поспешил сообщить, что завтра она с двумя подругами отбывает на две недели в Грецию.
11 ч. 50 мин.
Вот так.
Нас только что вызвали.
Мы прыгаем.
Сейчас.
Пожелайте мне удачи. Чувствую, она мне понадобится.
20 ч. 55 мин.
В моей группе Пол, Тим и Джейн. Похоже, между последними не было и тени смущения из-за случившегося. Что, если подумать, не удивительно: Джейн есть Джейн, а Тим, несомненно, счастлив следовать ее примеру. Как она сказала? «Если приятно – делай это». Что ж, это приятно, вот она и сделала.
Вскоре самолет набрал нужную высоту, и, будучи первым, я обнаружил, что сижу на краю и болтаю ногами, готовый к прыжку. Может быть, дело в нервах, но не могу вспомнить, как я решился прыгнуть. Как-то вдруг я обнаружил, что лечу. С удовольствием бы приправил свой рассказ подробным описанием, каково это – лететь к земле на парашюте, это и впрямь не сравнимое ни с чем, захватывающее чувство неба и все такое, но не могу. Потому что как только освоился с пребыванием в воздухе, меня приняла земля. Чтобы добраться до земли с высоты в тысячу футов, нужно всего где-то девяносто секунд.
Кажется, будто кто-то подложил под поле огромную гидравлическую платформу и стал поднимать ее ко мне. В последние пару секунд ее запустили на максимальную скорость, и не успел я понять, что происходит, как уже приземлился.
Позже, когда все готовились к отъезду, мы с Франческой очень вежливо попрощались. Я дал ей свой номер телефона, чем, похоже, немного удивил. Она сказала, что не знает, где будет жить по возвращении с Дальнего Востока, но, где бы это ни было, «сохранит телефон и позвонит мне». Мы оба знали, что не позвонит, но это не вызвало особой неловкости. А если я и ощущал какое-то сожаление, то все равно понимал, что означала прошлая ночь, а чего не означала.
Итак, вчерашняя утренняя свора снова загрузилась в машины и направилась обратно, на встречу с шоссе М1. Забавно, что по дороге назад, после того, как они перепихнулись, Тима вроде бы не так сильно смущало присутствие в машине Джейн. И она казалась более умиротворенной. Было такое чувство, что в списке ее дел Тим сам поставил галочку напротив своего имени.
Сейчас воскресный вечер. Элен куда-то умотала, так что вся квартира в моем распоряжении. И я подумал о Франческе. Конечно, подумал. Это Тим может забывать девушек, как только переспит с ними, а я не могу (да и не хочу).
Когда я вспомнил, как хорошо мне с ней было, на меня навалилась воскресная вечерняя тоска. Но она прошла, как только я напомнил себе, что прошлый вечер не был исполнен глубинного смысла и что, трезво рассуждая, мы не подходим друг другу. Мои мысли вернулись к гонке. Опять мы с Тимом наравне. Может быть, мне удастся возглавить гонку в среду, если получится с Ингрид.
23 ч. 50 мин.
Это не перечень предлагаемых блюд, это полоса препятствий.
Я имею в виду жизнь. (Не волнуйтесь, это не тяжелый приступ философствования. На самом деле это лишь размышления о моем прыжке с парашютом.) Приобретение жизненного опыта – это не выбор блюда из предлагаемого меню, это ошибки, совершенные при прохождении полосы препятствий.
Ты проходишь полосу не тогда, когда добираешься до ее конца, ты проходишь ее, когда Неумолимый Жнец свистнет в свой свисток. И количество ошибок, совершенных к этому моменту, говорит о том, насколько хорошо ты справился. Они являются мерой полноты и разнообразия твоей жизни. Ошибки могут быть любыми – поездка в Перу, изучение карате, занятия однополым сексом, ограбление банка. Или прыжок с парашютом.
И вовсе не обязательно, что они доставят тебе удовольствие. Просто ты совершаешь их, и это засчитывается. Как мой прыжок. Я мало что запомнил, но даже то, что моя память умудрилась зафиксировать, не кажется мне забавным. И грустным не кажется. Это просто было. Я совершил это, вот и все. Никакого физического толчка, никакого взлета чувств – я просто совершил это.
Оглядываясь назад, я радуюсь, что совершил это. Рад, что могу сказать: я прыгнул с парашютом. Я испытал это, а теперь займусь другим. Прыжок – это нечто новое на счету. Еще одно потенциальное воспоминание старческого маразма. Еще один свидетель защиты, если доведется попасть под суд за Проведение Жизни В Смотрении Телевизора И Иногда Кино.
Всегда лучше жалеть о том, что совершил, а не о том, чего не совершал. Говорят, когда-то нужно попробовать все, кроме инцеста и народных танцев. Иначе обнаружишь, что жизнь, неведомо для тебя, сама корректировала твои планы.
7 июня, понедельник
15 ч. 45 мин.
Темнота, затмившая мое сознание в первые несколько секунд утреннего пробуждения, была явно покруче обычного смога, возникающего при осознании, что сегодня понедельник.
Поскольку я запомнил, что Клара провела субботний вечер неизвестно с кем, сегодня неизбежна мучительная неразбериха при попытках выяснить, кто это был, и нежелании выяснять, кто это был, – из страха, а вдруг не понравится то, кто это был. Забавно: мне почти хотелось, чтобы Клара сегодня не пришла. Никогда не думал, что скажу такое.
Но она не только пришла, она пошла с нами в Обеденный Паб, желая выслушать, как прошел прыжок каждого. Могу сказать, что ее несколько разочаровали ответы вроде «знаешь, забавно» или «я действительно нервничал, но это оказалось на удивление легко». Поскольку сказать особенно было нечего, поток информации довольно скоро иссяк. И хотя Клара этого не знала, более интересным оказался другой поток информации – о том, как прошли ее выходные, – по крайней мере, для двоих из нас.
Ответ?
– Николя – помните, моя подруга, что учится здесь в аспирантуре? – так вот, она отмечала день рождения. А поскольку она была так добра ко мне, когда я прилетела, я считала, что должна прийти.
– Скукота? – спросил я, а Тим прислушался.
– Знаешь, под конец было совсем не плохо. Николя рассказала мне, что включена в университетскую спортивную команду, они играют в…
Как вы это называете? Да, вот – раундерс[29]29
Английская лапта.
[Закрыть]. Она вкратце объяснила правила, чем игра отличается от бейсбола, и это действительно интересно. А потом без конца болтали. Может быть, я была слишком строга, когда говорила о ней в первый раз.
Так что, оказалось, мы зря беспокоились. Или, по крайней мере, я так решил. На обратном пути Тим спросил, не кажется ли мне, что на дне рождения она могла познакомиться с каким-нибудь парнем. Ну что он за тип?
15 ч. 51 мин.
Интересно, познакомилась ли она с каким-нибудь парнем на дне рождения?
Опять этот туман.
16 ч. 45 мин.
Мы с Тимом решили не устраивать заседание комитета. Несомненно, он хочет, чтобы его игры с Джейн как можно скорее забылись. Плюс, держу пари, его раздражает, что я иду вровень с ним. Представляю его реакцию, если я вырвусь вперед.
9 июня, среда
11 ч. 20 мин.
Снова шорох в джунглях (на аккуратно подстриженном газоне) любовной жизни Элен прошлой ночью. Звонок от незнакомого мужчины. Держу пари, это его она отшила на прошлой неделе. Я взял трубку – он показался учтивым, интеллигентным, немного ловеласом, если я не ошибаюсь («Будьте любезны, могу я поговорить с Элен?» – в отличие от «Элен дома?»). Но несмотря на то, что я завел танцевальную музыку (лирика меня не отвлекает) и слегка убавил звук, я так толком и не разобрал, что она ему говорила. Не скажу, что много говорила. Большую часть разговора она прохихикала. Хотя я ее не видел, ставлю Робби Вильямса против Гэри Барлоу, что она все время вертела на пальце телефонный шнур, а одной ногой пинала другую. Свидание с намеком на план было назначено на воскресенье.
И что, наконец вырисовываются реальные перспективы? Остается лишь надеяться. Этот парень, должно быть, ничего себе: после разговора по телефону Элен включила музыку из «Титаника». С ней это случается, когда она действительно на кого-то запала.
Знаете, забавно, но я понял, что мне нравится следить за мыльной оперой с участием одной женщины.
Элен делает то же, что все остальные. Все мы ищем любви, любимого или любимую, единственного или единственную – то, что принесет нам счастье. Она сходит с ума по-своему – ну и что?
К вопросу о не слишком застенчивых женщинах: я только что послал и-мейл Ингрид, чтобы подтвердить свидание вечером. Она (цитирую) «с радостью его ждет».
И я тоже. Неси свое домашнее задание.
10 июня, четверг
11 ч. 20 мин.
Мальчишки всегда останутся мальчишками. Но дело в том, что и мужчины тоже.
«Да что ты говоришь!» – слышу я хор половины человечества, которая никогда не была и не будет мальчишками. Выслушайте же меня. Это не наглое заявление о неизбежном половом надувательстве. Просто сегодня ночью меня осенила мысль о чувствах мужчины, свидание которого прошло успешно.
«Стало быть, оно прошло удачно?» – снова раздается хор. Если одним словом: нет. А если в двадцати словах, то скажу так: если прошлая ночь могла пройти более катастрофично и тошнотворно, чем это прошло, то мне нечего сказать.
Единственное, что не дает мне зациклиться на этом, – мои нарочитые воспоминания о других свиданиях, которые прошли хорошо. Отсюда и философский афоризм о мальчишках.
РАЗМЫШЛЕНИЯ О ПЕРВЫХ СВИДАНИЯХ, И О ТОМ, КАК ОНИ ХАРАКТЕРИЗУЮТ МУЖЧИН
Когда первое свидание проходит успешно, когда разговор течет легко, когда вам обоим хорошо, когда вам кажется, что вы нравитесь друг другу, все равно остается восхитительная неопределенность – вы меня понимаете, – а когда все наконец происходит, мужчина чувствует себя как первоклашка. Грудь колесом (не хихикайте, я серьезно) от гордости за победу, улыбочка типа «посмотрите на меня, мир говорит мне, что я – просто блеск». Это желание признания, желание, чтобы кто-то погладил тебя по головке. Это же чувство возникает, когда твой рисунок получил первый приз, когда родители празднуют твою победу в забеге с яйцом в ложке и когда бабушка говорит, что ты музыкальный гений, так как почти безупречно исполняешь песенку «Зеленые рукава» под магнитофонную запись.
Во взрослом мире, конечно, нет магнитофонных записей (одно из многих его преимуществ перед детством).
Во взрослом мире есть Высокий, Порочный и Красивый. И есть Смешной. Смешной – завершающая, латентная стадия в образовании по курсу «пусть-они-в-тебя-втюрятся». Слегка напоминает Чарли из «Ангелов Чарли». Всегда незаметен, не на главных ролях, но необходим для сюжета. Как Ангелам нужен Чарли, чтобы давать свои наставления, так Высокому, Порочному и Красивому нужен Смешной, прежде чем они смогут взяться за работу. Вообще-то, Смешной зачастую может заменить Высокого, Порочного или Красивого, если их нет. Дадли Мур, например. Да, порочный, но не отличается классической красотой и определенно не высокий. Однако чертовски умеет смешить. Отсюда и женщины.
Комедии, конечно, субъективны, – вот почему удачное первое свидание зависит от того, насколько схоже ваше чувство юмора. Если да, то разговор плавно течет и все такое прочее и тебе хочется продолжать это без конца. Именно поэтому мужчины до смерти боятся переходить к делу (для мужчины переход к делу – то же самое, что для ядерного реактора распад, то есть – окончание нормального функционирования. В конечном итоге это случается со всеми мужчинами, но только когда они готовы к этому – см. Первоначальные Размышления О Кубке Клары Джордан-пяти-с-тремя-четвертями-футов-ростом).
Переход к делу означает: Больше Никаких Первых Свиданий. И, следовательно, никакого ощущения себя школьником.
Не поймите меня превратно, пару раз я был очень близок к тому, чтобы перейти к делу. И когда эти отношения заканчивались, я стремился радостно к новой победе. В этом была боль, сильная боль. Потому что гулять с девушкой прекрасно. Притворяться, выходя из ее квартиры, что ты что-то забыл, чтобы положить милую записку на ее подушку, – трепетно. Жарить ей по утрам в воскресенье яичницу, а потом под ручку гулять в парке, а потом возвращаться домой, чтобы снова заняться тем, что непосредственно предшествовало яичнице, – чудесно. Объяснять ей правила добрачной любви, когда лежишь, развалясь, на диване и смотришь крикет, – фантастично. И ни один из этих моментов не купишь в магазине, они приобретаются лишь по линии Собственной Подружки.
Но, боюсь, рано или поздно мальчишка внутри тебя начинает топать ногой и пучить глаза, требуя внимания. Хотел бы я, чтобы это было не так. Действительно хотел бы – ведь жизнь стала бы намного проще. Но это так. Удачное первое свидание прорастает семенем разрушения того, к чему само же и ведет. Оно вызывает трепет от осознания, что ты действительно сошелся с этой девушкой, что у вас достаточно много общего, чтобы чувствовать себя легко друг с другом, и что с обеих сторон достает здорового желания провести кучу времени в постели.
И это значит, что вы в конце концов начинаете встречаться, и что-то чувствуете друг к другу, и у тебя больше не будет свиданий, которые вызывают трепет от осознания, что ты сошелся…
Все это, надеюсь, в какой-то мере объясняет вам, что произошло вчера вечером с Ингрид. Просто выверните наизнанку все, что я только что сказал. И помножьте на десять. И переложите на особенно мрачную мелодию Леонарда Коэна. Это поможет вам понять кое-что.
Как и условились, мы встретились в Аргайлле. Я опоздал на шесть минут – попытка выразить легкомысленное отношение к пунктуальности без проявления настоящей невежливости. Ингрид уже была на месте. Я без труда узнал ее, так как она соответствовала описанию («двадцать восемь лет, темные волосы, среднего роста и сложения»). Надо признать, могло быть лучше. Но это не имело значения. Книжки и обложки, содержание и внешний вид, и все такое. Кроме того, я все еще был под впечатлением сомнительных и-мейлов про домашние задания.
– Ингрид?
– Роб, здравствуйте.
Мы пожали руки. Это было мое первое свидание с незнакомкой, и только тут я понял, насколько они неестественны. Ты пожимаешь руку коллегам, друзьям, братьям подруги, даже отцу (когда достигаешь возраста, когда такое кажется уместным). Но пожимать руку на свидании? Ладно, сойдет. Обычно, когда я приходил на свидание, отношения уже достигали стадии поцелуев в щеку. А тут получилось, как будто я пришел на собеседование.
Что я говорю: как будто? Да я и пришел на собеседование. Агентство знакомств устраивает тебе романтическое собеседование, как агентство по трудоустройству устраивает собеседование для приема на работу. Вы оба знаете, зачем пришли. И это знание присутствует вместе с вами за столиком, как куча дерьма, которую не положено замечать.
– Извините, я немного опоздал.
– Ничего, – произнесла она.
Вежливо, но формально – не более чем простое сообщение факта, что она не придает значения моему опозданию. Не отвергает моего извинения, не замечает (например), что она, пока ждала, читала газету. Ладно, плохой пример – она не читала газету. Она ничего не читала – ни книгу, ни журнал, ни даже этикетку на пивной бутылке. Ни с кем не говорила по мобильнику. Вообще ничего не делала.
Как будто просто так сидела, ожидая начала свидания, как сидят на остановке в ожидании автобуса.
Слегка недоумевая, я попытался спросить, не желает ли она выпить, и если да, то что.
– Это было бы прекрасно. Можно сухого белого вина?
– Сухого белого. Конечно. Хозяин Паба будет вами гордиться.
Бессмысленный взгляд.
– Не поняла?…
– Хозяин Паба. Эл Мюррэй, Хозяин Паба? Нет? Это комик, он передразнивает… ну, владельцев пабов. Его коронная фраза – «пинту пива парню, сухого белого или фруктового даме»… – Моя попытка объяснить что-то наткнулась на стену непонимания на лице Ингрид и, отскочив, в синяках корчилась на полу. Вам надо его увидеть, он правда смешной, пробормотал я и направился к стойке.
Пока я ждал, когда меня обслужат, я мысленно пробежался по и-мейлам Ингрид и попытался сопоставить их с женщиной, которую только что увидел. Как человек, писавший такие соблазнительные комментарии насчет суровости и домашних заданий, на поверку может оказаться такой серостью?
Такова сила электронной почты, печально заключил я. Она не дает понимания черт характера пославшего. Ни интонации, ни почерка – ничего.
И если подумать, у Ингрид было столько же времени на обдумывание своих ответов, что и у меня. Как я назвал такую переписку? «Болтовня-не-в-реальном-времени». Что ж, теперь мы в реальном времени. И, как я уже сказал, это двусторонний процесс. По размышлении, все зависит от того, насколько хорошо пойдут дела, а не насколько хороши мы в разговорах, и тут либо получается, либо нет. У меня уже было жуткое предчувствие по поводу сегодняшнего вечера.
– Чего закажешь, приятель? – спросил с новозеландским акцентом приветливый бармен. То есть мне акцент мог с таким же успехом показаться и австралийским, но футболка с названием Оклендского университета склоняла к первой догадке.
– Бутылку «Бека» и бокал белого сухого, пожалуйста.
– Никаких проблем, приятель.
Я отнес полученное на столик к Ингрид.
– Не поверите – парень за стойкой из Новой Зеландии. Каковы шансы встретить подобное в Лондоне, а?[30]30
Шутка заключается в том, что в лондонских пабах традиционно работают австралийцы и новозеландцы.
[Закрыть] Я не требую, чтобы Оскар Уайльд, будь он в этот день где-то рядом, обязательно отложил публикацию своих воспоминаний, дабы включить в них и мою реплику.
Но я был уверен, что она подходит для строчки про первое свидание, – по крайней мере, Ингрид стоило ответить в том же духе.
– О, я видела в барах много персонала из Новой Зеландии, – оживленно ответила она.
Боже, только не это. Пожалуйста, не так жестоко. Как я позволил так обмануть себя ничтожным и-мейлом? Даже не побеспокоившись указать, что это была шутка, я с надеждой бросился к ближайшей открывалке разговора, что была у меня в голове.
– Хороший денек был нынче на рынке недвижимости?
– Да, пожалуй, неплохой.
Я выдержал паузу – эту хитрость я перенял у одного второсортного радиоведущего, которого как-то раз повстречал в пабе. Если интервьюируемый дает слишком короткий ответ, говорил он, нужно держать язык за зубами. Таким образом тот почувствует, что нужно продолжить и немного конкретизировать свой ответ. В конце концов – именно в конце – это сработало и для Ингрид. Она начала рассказывать мне о паре домов, которые в данный момент числятся в книгах ее фирмы, и из этих слов я заключил, что ее роль заключается в канцелярской работе, учитывая, что и сами агенты по недвижимости, по сути, клерки.
Обычно чем ниже должность человека, тем он интереснее. Такие люди, как правило, не в курсе подробностей политики предприятия, а вместо этого они следят за тем, кто кому нравится, кто кого трахает и кто кого терпеть не может. Я сосредоточился и подумал, что и сам могу попасть в отчет о чудаках среди знакомых Ингрид.
Но она оказалась не тем представителем младшего персонала. Ее рассказ был посвящен исключительно центральному отоплению и количеству спален.
Не поймите меня превратно, Ингрид хороший человек. Не скажу о ней ничего обидного, в ней не было ничего странного. В этом-то и проблема. Странность может вызвать какое-то чувство. А учтивость – нет.
Через некоторое время мой мозг отметил, что ее рассказ закончился и уже секунды две висит пауза. Время для следующей реплики. (О, Джулия, Франческа или, да благословит ее Бог, дорогая Джейн. Интересно, ее отпуск уже потребовал первого скальпа?) Наверняка, услышав первую же фразу о ценах на недвижимость, я бы уснул. И я сменил галс. В моем мозгу стала складываться головоломка – как человек вроде Ингрид мог зайти на сайт Youngfreesingle.co.uk. И я дипломатично забросил удочку.
– Вы давно пользуетесь сайтом?
– Этим? О нет, не очень. Всего недель шесть или около того. Обычно я трачу на каждый сайт около трех месяцев.
«Обычно»? «Каждый сайт»? В моих ушах раздался слабый звон. Отдаленный, но несомненный звук набата.
Снова прием радиоведущего. Через пару секунд Ингрид дала развернутый ответ.
– Мне кажется, сайты знакомств – великолепная идея. Гораздо более непосредственная, чем старые способы. Я не регистрировалась в почтовом агентстве знакомств уже почти два года.
Звон зазвучал громче.
Так, значит, вы пользуетесь несколькими агентствами?
– Да. Надо сказать, этот сайт мне нравится. На прошлой неделе я каждый вечер с кем-нибудь встречалась.
Теперь колокол был уже в трех дюймах от моего правого уха, и в него бил накачанный стероидами Квазимодо. Значит, вот почему Ингрид не назначила свидание на прошлой неделе – она не демонстрировала хладнокровие, она держала градус – насколько могла – со всяким, кто отвечал. И, стараясь не быть жестоким к этой женщине (не следует повторять, что человек она действительно прекрасный), я все равно не мог представить, что мои соперники на прошлой неделе больше заинтересовались выигрышем.
