Текст книги "Что мужчины думают о сексе"
Автор книги: Марк Мэйсон
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 16 страниц)
РАЗВИТИЕ МЫСЛИ ОТНОСИТЕЛЬНО КУБКА КЛАРЫ ДЖОРДАН-ПЯТИ-С-ТРЕМЯ-ЧЕТВЕРТЯМИ-ФУТОВ-РОСТОМ
Думаю, будет справедливо предупредить вас: все, что, возможно, последует дальше, не будет, повторяющие будет содержать жутких анатомических описаний половых сношений. Поскольку вопреки всему, что вы, может быть, слышали, мужчины не делятся интимными подробностями о своих постельных похождениях. Женщины это любят.
У меня возникло смутное подозрение, что кое-кто мне не поверит, а потому можно мне попытаться проиллюстрировать это рассказом о Льюис? (Это не настоящее ее имя, потом поймете почему.)
Льюис – это девушка, с которой я одно время встречался. Однажды мы оказались в постели и в момент возбуждения (оно было серьезным и взаимным) Льюис крикнула: «Я просто тебе поклоняюсь!»
Конечно, в этом нет ничего смешного, особенно в такой момент. Но теперь мне смешно. И было смешно сразу после, когда мы с Льюис обнимались в посткоитальном блаженстве, смеясь над ее словами. Меня так и подмывало что-то сказать, чтобы подтвердить свой статус Сексуального бога, но на самом деле я понимал, что наши чувства друг к другу гораздо сильнее, чем наслаждения.
Перескочим вперед на два вечера. Мы с Льюис у нее дома распили бутылку красного вина вместе с ее подругой Максиной.
– Хорошее вино, – сказала Льюис.
– М-м-м, – согласилась Максина, а потом, уставившись в стакан, спросила: – Ты поклоняешься этому вину, Льюис?
Обе прыснули. А я стал краснее вина. Все до последней мелочи того дня явно достигло жадных ушей Максины.
Для меня потчевать друзей мужского пола подробностями постельных сцен, позами и мерками не легче, чем слетать на Луну. Но можете быть уверены, что женщина рано или поздно, и скорее рано, чем поздно, умудрится рассказать подруге о всех подробностях сексуального общения.
Но мой рассказ о другом. Я просто подумал, что лучше прояснить все с самого начала.
21 апреля, среда
18 ч. 50 мин.
ОБРАЩЕНИЕ К БИЛЛУ ГЕЙТСУ
Тебе бы надо изобрести два программных продукта. Хватит валять дурака с таблицами и новыми фонтами, сортировать всю эту ерунду, и ты наконец раз и навсегда разделаешься с конкуренцией, с которой, возможно, еще сталкиваешься.
Первое – в почтовой программе нужно расширить свойства «правого щелчка» мыши, чтобы вызывать информацию о людях в системе электронной почты любой конторы: номер комнаты, где человек работает, добавочный номер телефона, полное название должности и все такое. Это солидно и к тому же очень полезно. Но что действительно нужно ввести в «свойства» – это данные, которые мы действительно хотим знать о людях. Например: семейное положение, а если он/она не женат/не замужем, то живет ли с кем-нибудь.
Если нет, то встречается ли, серьезно ли это, или это не следует принимать в расчет, просто трахаются на скорую руку, вернувшись в офис после особенно тяжелого пятничного вечера в пабе, зная, что это никого ни к чему не обязывает. К тому же – и это, возможно, более продвинутая штука – ты можешь через пару лет обновлять эти данные: нравишься ли ты ей еще.
Пока твои специалисты в Майкрософте исследуют эту задачу, ты, возможно, мог бы посвятить свое внимание следующему вопросу. И снова, это всего лишь усовершенствование уже существующей программы, так что уверен, его не трудно сделать. Как насчет пункта «отменить», который позволил бы отменять исправления, сделанные отправителем, прежде чем отослать свой и-мейл? Получаешь письмо, читаешь, а потом отслеживаешь все, что хотел сказать отправитель, прежде чем отослать отредактированную версию.
На этом этапе, Билл, мне, пожалуй, стоит пояснить особые обстоятельства, которые привели меня к размышлениям о необходимости разработки этого программного обеспечения. Сегодня я оказался в удачном, нет, наэлектризованном положении – мне пришлось послать Кларе Джордан и-мейл. Это была всего лишь техническая белиберда об американских спецификациях, и от Клары требовалось всего лишь прислать мне заполненные бланки.
Она прислала, но сверху приписала: «Роб, вот ответы. Думаю, они могут пригодиться и тому хиппи. Не хочешь отправить их ему? К.».
Только я это прочел, у меня в животе что-то екнуло, а в голове тут же завертелись вчерашние сомнения об игривом значении ее замечания о «хиппи». Означал ли этот и-мейл, что она флиртует со мной, смеясь вместе со мной над Тимом, или она пошутила с Тимом? Или она ни с кем не флиртует?
Здесь указанные выше возможности программного обеспечения были бы неоценимы. Я бы кликнул правой клавишей по полю «отправитель», промотал бы «свойства» до «флиртования» и увидел бы ответы на все мои вопросы. И с этой штуковиной «отменить» я бы опять кликнул и увидел, написала ли Клара сначала полное имя вместо более интимного К., была ли еще пара букв после К. (ладно, ладно, ведь может парень помечтать, а?) и был ли «хиппи» сначала просто «Тимом»? Все это позволило бы мне оценить, где она работает на шкале флирта.
Возможно, это даже позволило бы мне узнать, где она работает на моей шкале флирта. Потому что ее шкала может быть откалибрована не так, как моя. Вообще-то я даже уверен в этом. Она же девушка, у них шкала метрическая, в то время как у парней – английская. Или наоборот? В любом случае я просто хотел бы, чтобы в Европе или где-нибудь еще установили раз и навсегда единый стандарт, чтобы мы знали, где стоим (или лежим).
Это избавило бы нас от многих недоразумений и разочарований.
Правда, если все разложить по полочкам, уничтожит это большую часть завлекательности или нет?
Так что, если подумать, не спеши с этими разработками, Билл.
19 ч. 15 мин.
Просто на случай, если вы сомневаетесь, – конечно, я не переслал тот и-мейл Тиму.
Тим и так меня сильно беспокоит; нам обоим еще предстоит сделать первый ход в нашем соревновании. Конечно, прошло всего три дня, и у него еще не было шанса подкатиться к кому-нибудь с именем на букву К, разве что, может быть, к нашей уборщице Кэтрин, но это вряд ли, поскольку Кэтрин не столько взрослая женщина, сколько мать взрослой женщины. И тем не менее в его блудливой голове наверняка зреют какие-то планы, и рано или поздно возникнут социальные мероприятия (то есть походы в паб), где будет множество незнакомых женщин с различными инициалами. А как долго женщина останется Тиму незнакомой – это трудно было предсказать и в лучшие времена.
22 апреля, четверг
18 ч. 40 мин.
ВОЗМОЖНЫЕ ПРИЧИНЫ ТОГО,ПОЧЕМУ КЛАРА ДЖОРДАН ТАК И НЕ ХОДИТ НИ С КЕМ ВЫПИТЬ ПОСЛЕ РАБОТЫ
Обсуждено Тимом и Робом. Вчера вечером. В пабе. Когда никто не мог их слышать.
1. Ей никто из нас не нравится.
Маловероятно. Если только она не умеет очень хорошо скрывать свои эмоции на работе. Ведь если так, зачем бы ей во вторник вмешиваться в разговор о музыке?
2. Ей не нравится Грэм.
Конечно, не нравится. Никому из нас он не нравится «как таковой». Но это не значит, что мы бурно протестуем, когда он присоединяется к нам в пабе.
3. Она все еще не привыкла к разнице во времени.
Очень, очень маловероятно. Она уже пробыла здесь целую неделю. И все равно, даже если ее тело (спокойно, Роб, просто напиши это слово и сохраняй спокойствие) все еще считает, что оно в Сан-Франциско, здесь семь часов вечера кажутся ей одиннадцатью утра, так что она уже вполне проснулась.
4. Она опасается, что под влиянием алкоголя ее трудноуправляемая страсть к Тиму вырвется на свободу, сбросит цепи и заставит наброситься на Тима в бесстыдном проявлении физической страсти.
5. У нее в Лондоне есть контакты, о которых на работе никто не знает, и она проводит вечера с ним.
Что – все вечера?
6. У нее в Лондоне есть контакты, о которых на работе никто не знает, с кем-то она в один из первых вечеров выезжала за город и таким образом познакомилась с мужчиной, с которым она с тех пор состоит в пылкой связи.
Не надо так, Тим. Даже не говори о подобных вещах.
7. У нее есть парень в Америке, и он, разлученный с ней, каждый вечер одиноко ждет телефонного звонка из далекого Лондона.
Не надо так, Тим. Даже не говори о подобных вещах.
8. Просто ни в один из вечеров ей не хотелось никуда идти выпить.
Это звучит лучше. Не следует ли нам ухватиться… логично и рационально решить, что это и есть правильный ответ? Согласен? Хорошо.
Мне нравится делиться с ним этой неопределенностью. Тут есть немного от уравниловки. Тим, может быть, сильнее, когда дело доходит собственно до соперничества, но в Королевстве Клары Джордан мы одинаково слабы. (Если не считать беспокойства о том, с кем она флиртовала посредством того и-мейла.)
Что мне не понравилось – так тот случай, когда в паб вошли четыре или пять девиц и проследовали мимо нас к своим дружкам. Одна из них остановилась, чтобы пропустить парня с подносом кружек. Пока она ждала, стоя рядом с Тимом, он завел с ней разговор. Я не слышал, с чего все началось, поскольку был в другом конце и разговаривал с Джеймсом и Люси, но его магия сработала, и через несколько секунд он ее разговорил. Какие там компьютеры, ему нужно втюхивать женщинам стеклопакеты. Они не проговорили и минуты, девушка ушла к своим друзьям, но тем не менее это было мне предупреждением. Ход будет сделан. И его ждет успех. Смогу ли я не отстать?
24 апреля, суббота
11 ч. 50 мин.
О чем я говорил в четверг?
Вчера вечерняя выпивка в пабе «Семь рож» (которую мисс Джордан снова не соблаговолила почтить своим присутствием) набирала обороты, участники постепенно убывали, наконец остались лишь Тим и я.
Вскоре рядом с нами расположились несколько девиц. Где-то с полдюжины, возрастом немного за двадцать, а может, немного до двадцати, все – в разной степени – симпатичные, но мои самолюбие и озабоченность, очевидно, взяли свое, и я не нашел их по-настоящему привлекательными. Я не мог представить, что они меня заинтересуют, как и я их.
Две ближайшие к нам постоянно говорили по своим мобильникам. Несомненно, сообщали друзьям, где находятся, но Тим предпочел не воспринимать ситуацию. Он приложил к уху свой мобильник и сказал мне достаточно громко, чтобы услышали и девицы: «Посмотри, они разговаривают по телефону друг с дружкой».
Мои рефлексы тоже сработали, и я, как ни старался их подавить, тоже поднес к уху свой мобильник. Не поощряй его, говорил я себе. Не подыгрывай его уловкам. Его заигрывания и без твоей поддержки достаточно опасны. Но нет, мои рефлексы не вняли увещеваниям.
– Да, – сказал я в свою трубку, – они пытаются сделать вид, что у них есть дружки.
– Грустно, не правда ли? – ответил Тим. Девушки обратили внимание на наши действия и обернулись к нам. – Им не с кем поговорить – кроме как друг с другом, и они делают это по телефону.
Девушки захихикали. Одна из них, довольно низенькая, но смелая блондинка, закончила разговор и подошла к нам. Взяв у Тима мобильник, она рассматривала его в течение секунды, а потом вернула.
– Ты не должен заикаться о мобильниках, пока сам ходишь с таким дерьмом.
– О-о-о, – протянул Тим. – Какая умница.
Она не выдержала и улыбнулась. Уже можно было утверждать, что между ней и Тимом завязался разговор. Выполнив свою функцию болвана при Тиме, я был больше не нужен. Терпеть не могу таких ситуаций.
Потом последовали представления, во время которых я чувствовал себя как маленький братишка, которому сейчас предложат десятку, чтобы сходил в кино. Девушек с мобильниками звали Сьюзи и Викки, и, недолго поговорив с ними, Тим внедрился в их компанию. Из его разговора я расслышал лишь что-то про музыку из «Челюстей».
Мне осталось вести любезную, но тупую беседу с Викки. Она рассказала про свою работу в банке, а я ей – про персональные органайзеры. Тим разговаривал со всеми девушками, но через несколько минут он сфокусировал внимание на одной.
Я не слышал, что он говорил, но они смеялись. У меня что-то сжалось в животе.
– Посмотри, она вся тает, – сказал я Викки.
Она посмотрела в их сторону.
– О, да, она всегда так. Это моя двоюродная сестра. Приехала на выходные из Мэйдстоуна.
Несмотря на тяжелое предчувствие, я все же спросил:
– Как ее зовут?
– Кайли.
«Челюсти» быстро прокрутились к тому моменту, когда дети безмятежно барахтаются в надувных кругах, не зная, что акула прямо под ними. И точно так же, как в этот момент вам хочется крикнуть: «СПАСАЙТЕСЬ, вас сейчас схватит здоровенная акула!», мне захотелось крикнуть Кайли, чтобы она скорее уносила ноги, поскольку сама не представляет, как Тим опасен. Но, конечно, я не прав. Судя по всему, Кайли была совсем не прочь стать следующей жертвой Тима. Что и вернуло меня на землю: Тим действительно взялся за дело. Он действительно начал состязание за Кубок Клары Джордан-пяти-с-тремя-четвертями-футов-ростом. Потрясенный, я понял, что опасность грозит не Кайли, а мне. Опасность проиграть. И я ничего не мог с этим поделать. Мне оставалось лишь беспомощно наблюдать, как Тим окучивает ее своим обаянием и алкоголем.
Минут через десять я допил свою пинту. Тут появились коллеги Викки, и она стала болтать с ними. Вспомнив избитые фразы про «чужой каравай» и «пятое колесо», я направился к двери и, проходя мимо Тима, сказал:
– Я ухожу. До скорого.
Он прервал последнюю обволакивающую Кайли чарами фразу:
– Да, увидимся.
Мои шаги, не содержавшие и намека на пружинистость, понесли меня в направлении Шафтсбери-авеню. Навстречу под ручку шла какая-то пара. Когда они приблизились, я не удержался и взглянул на женщину. Что заставило меня? Несмотря на рост (где-то пять футов десять дюймов), ни ее внешность, ни фигура, ни возраст (сорок два?) не заслуживали места на подиуме тех тиранических учреждений, что взялись диктовать мужчинам параметры сексуальной привлекательности. Но она была очень, очень сексапильна. Полные бедра, умное лицо – квинтэссенция спокойствия уверенного в себе человека – наполнили мое воображение (в то короткое мгновение, пока она не прошла) мыслями о коттедже в Озерном крае, хлещущем в окно дожде, камине, долгом разговоре, бутылке портвейна и обилии, обилии секса.
Многие женщины ее возраста начинают подумывать о пластической хирургии.
И, пытаясь прибегнуть к этому, совершают роковую ошибку. Косметические хирурги – враги истинной красоты. Они поклоняются своему богу в храме Совершенства, тогда как совершенство – отнюдь не самая обаятельная вещь в мире. Именно поэтому женщины на страницах «Пентхауза» оставляют вас холодными. Каждая морщинка вокруг женских глаз помещена туда опытом, опытом, который она отдаст вам в беседе, в постели, во всем, что вы делаете вместе. Они делают ее более, а не менее привлекательной, показывая, что она жила, узнавала мир, ей есть что сказать вам, и вы задумаетесь, и вам захочется провести с ней время. В ней есть глубина, способность заинтересовать, а это самая сексуальная штука из всех, что я знаю. Эта женщина привлекла меня – в отличие от девушек из паба. Она пробудила во мне размышления о том, что же такое секс, я не думал о Кубке Клары Джордан-пяти-с-тремя-четвертями-футов-ростом.
Да, я понимаю: все это звучит как болтовня неудачливого соперника. Уверен, что вы решили, будто я просто позавидовал успеху Тима. Ему я этого никогда не скажу. Конечно, я завидовал, и тем не менее все только что сказанное имеет смысл. Уверяю вас.
13 ч. 10 мин.
Он только что позвонил. Предложил провести собрание комитета. Видимо, добился своего, так что пойду.
16 ч. 30 мин.
Когда я пришел к Тиму, на месте Аль Пачино уже висела хартия.
– Джентльмены! – торжественно объявил Тим, стоя в старой футболке и еще более старых трениках. Будь он в них прошлым вечером, Кайли даже не взглянула бы на него, а он даже не пытался бы объяснить, кто он такой. – Это первое заседание комитета Кубка Клары Джордан-пяти-с-тремя-четвертями-футов-ростом. Заседание созвано, чтобы зафиксировать достижение одного из участников. Которое имело место, как водится, в этой самой квартире. Прошлой ночью. И, для закрепления результата, сегодня утром.
С этими словами он обернулся к хартии и, сняв колпачок с черного маркера, медленно, аккуратно, в верхнюю строку графы, озаглавленной «ТИМ», вписал «Кайли». Каждой буквой возвращая меня ровно на неделю назад, когда впервые развернул передо мной хартию. Сначала я ощутил легкий стыд от присутствия на заседании комитета, организовавшего подобное состязание (да и от самого состязания), – ведь я потворствовал заманиванию девушки в постель лишь потому, что ее имя начиналось с подходящей буквы.
Но потом мне вспомнилась Кайли в баре прошлым вечером. Никто не заставлял ее идти к Тиму и спать с ним. Существует масса причин для того, чтобы с кем-то переспать. И у нее, очевидно, были свои, а у Тима свои. И не только буква К в начале ее имени. Я уверен, Кайли в самом деле ему понравилась.
– Неплохо провел ночку, а? – спросил я безразличным тоном, решив не выказывать своего раздражения.
– Поистине восхитительно.
– Когда в «Таймс» появится объявление о помолвке?
Он рассмеялся.
– Я могу обсудить это с ней сегодня вечером. – Что?
– Она и Викки – это ее двоюродная сестра…
– Знаю, знаю, – прервал его я, демонстрируя свою осведомленность.
Полагаю, вы сочтете мое поведение детской выходкой по отношению к Тиму – как привстать на цыпочки, чтобы сравняться с ним по росту.
– Да, – продолжил он, – сегодня вечером они снова будут в городе, а завтра Кайли вернется в Кент. Она сказала, что могла бы мне позвонить, когда они узнают свои планы. Хочешь присоединиться?
Хартия с пятью пустыми строками в моей графе и четырьмя у Тима взывала к моему бойцовскому духу. Лучший способ избавиться от расстройства, кричала она, – распрямиться и продолжать борьбу. Принять вызов. Склонить день в свою пользу. А заодно склонить и девушку, если получится.
– Да, конечно. Где встречаемся?
– Где-нибудь в Сохо? В «Слизняке и салате» на Уордор-стрит?
Мы назначили встречу на восемь.
25 апреля, воскресенье
15 ч. 50 мин.
В «Слизняке и салате» в тот вечер было битком. И это плохо – успеешь состариться, пока тебя обслужат у стойки, когда народ там сидит и стоит в три ряда. Хорошо то, что в этом заведении предлагают соблазн, пробуждая мой половой интерес (или, как выразился Тим со своей обычной деликатностью: «Будь я проклят, тут Бэйбсвилл или что?»).
– Когда появится Кайли? – спросил я.
– Она еще не звонила, – ответил он с напускным безразличием, но не удержался от взгляда на дверь.
– Ах, да.
– Держу пари, они все еще красятся. Девушки – сам знаешь, какие они.
– М-м-м. – Я позволил себе слегка улыбнуться.
Мы выпили по первому кругу, а Кайли так и не позвонила. И я не удержался:
– Очевидно, нашла что-то получше.
– Не дури, – одернул меня Тим, очевидно раздосадованный мыслью, что он, возможно, так и не сможет продемонстрировать передо мной свою победу.
– Да нет, ты прав, – спокойно проговорил я. – Что может быть лучше тебя?
Он непроизвольно сжал зубы.
– Этот раунд за тобой, Роб.
– Да, конечно, извини. – Я со смехом пошел к стойке.
Через двадцать минут даже Тим признал, что его знакомство с Кайли не возобновится. После непристойного замечания о том, что вечер от этого не много потерял, он заявил о намерении «найти другое поле для пахоты». Отсутствие Кайли, как я понял, означало, что он готов перейти к букве Л, если подвернется случай. Может, ей бы лучше было прийти.
Я пристроился к Тиму, и нам удалось начать несколько предварительных собеседований с девушками, прерванных их вернувшимися от стойки дружками.
Мне было странно снова заигрывать с девушками после столь долгого перерыва. Но когда мне удалось преодолеть тягу (существующую даже теперь) к утешительным объятиям Сары, я нашел это интересным. Забудь про успех или неудачу – сами попытки оказались лучом света во мраке последних месяцев.
Примерно к половине девятого четвертая пинта «Кроненбурга» переживала свое Ватерлоо. Тим, как я отметил тепло, ладил с алкоголем гораздо хуже меня (все еще утомленный прошлой ночью?), и, заметно покачиваясь, он отправился в туалет. Дожидаясь его возвращения, я заметил в дальнем конце бара молодую женщину. Лет под тридцать, с каштановыми волосами до плеч. Она, казалось, не сильно заинтересовалась компанией трех подруг, с которыми стояла, и ее взгляд порхал по бару, так что она заметила, что я смотрю на нее. Собрав на долю секунды все свое мужество, я сумел поймать ее взгляд и, кивнув на подруг, приподнял брови с гримасой удивления. Она ответила картинным, как в мультике, зевком. У меня напряглись нервы – я понял, что мне дают шанс. Более того – шанс, когда рядом нет Тима. Воспользуюсь ли я им? В голове промелькнула хартия, точнее, пять пустых строк под моим именем. В одно мгновение это укрепило мой дух, и я пошел через бар.
– Скучный вечерок, а?
– Жутко тоскливый, – проговорила она с улыбкой, что придало мне уверенности.
– Сочувствую. Кстати, меня зовут Роб.
– Зоя. – Она протянула руку с безупречным маникюром без лака на ногтях. Что-то в ее манере помогло мне успокоиться, и хотя мой следующий вопрос оказался крайне бездарным: «Чем занимаетесь?» – он не прозвучал слишком неуклюже. Она работала в типографии звукозаписывающей компании. Собрав по крохам свои скудные знания об этой сфере деятельности, полученные в основном от Джейн, у которой однажды был недолгий роман с каким-то крутым руководителем одной известной фирмы, я начал болтать. Перескакивающий с одного на другое, ознакомительный диалог – сначала о маникюре, потом о футболистах, потом бог знает о чем еще. Вскоре я успокоился, и мы разговорились. Через какое-то время Зоя предложила взять еще выпить (не обращая внимания на подруг, которые обособились своим кружком). Все шло хорошо. Время летело.
Когда Зоя отошла к стойке, я, к несчастью, заметил там и Тима. Вернувшись из туалета и не обнаружив меня, он взял себе водки с тоником. Это его сильно подкосило. Пьяным аллюром он гарцевал вдоль стойки, приставая к людям и пытаясь завести с кем-нибудь разговор. И речи не было о попытке завлечь кого-то, теперь Тим мог быть вполне доволен, если бы ему удалось хотя бы поговорить с кем-нибудь – любого пола.
Очень забавно было наблюдать за ним, старательно маскируясь при его приближении. Но некоторых он раздражал, и стоявший у дверей неандерталец с оборванными ушами, как я заметил, начал проявлять к нему повышенный интерес.
Как товарищ, я должен был протянуть Тиму руку помощи. Как его соперник в борьбе за Кубок Клары Джордан-пяти-с-тремя-четвертями-футов-ростом, я имел обязательства перед самим собой и не мог подвергать риску развитие отношений с Зоей. В качестве компромисса я решил потратить на него секунд тридцать, пока она не вернется от стойки.
И поспешил к нему.
– Тим, ради всего дерьма, брось дурить, а? Если будешь продолжать, очень скоро тебя вышвырнут отсюда.
– НепоримуруРоб. Какутебядела?
– Спасибо, что спросил. Подцепил очень приятную молодую леди.
Тим осклабился в порочной заговорщицкой улыбке.
– Где она?
Потом повернулся на триста шестьдесят градусов, выискивая объект моей привязанности.
По правде, он повернулся градусов на пятьсот с лишним, пока не заметил, что потерял меня из виду, и тогда стал поворачиваться обратно, пока не обнаружил меня.
– Она пошла взять мне выпить, – ответил я, сразу не осознав, что дальнейшие разговоры с Тимом о Зое могут вызвать в нем дух соперничества. – Слушай, друг, почему бы тебе просто не пойти и не посидеть вон там? – Я указал на свободное место за столиком в углу. – А я скоро приду и присмотрю за тобой.
Он посмотрел на меня, и на его потном лице отразилось пьяное замешательство, пока до него не перло: он очень, очень нарезался, а я нет. И потому ему следует положиться на меня.
– ТгдаконечноРоб. Простоукажимнеправиль-ноенпрвление.
Это было очень трогательно, в самом деле, – его детская вера в меня в час нужды. Обхватив Тима за плечи, я повел его за столик, установил перед стулом и дал упасть на него. На секунду мне послышался треск дерева, но нет, все кончилось благополучно. Он сел и грузно прислонился к спинке, пытаясь сохранить вертикальное положение и довольствуясь созерцанием подставок под пивные кружки.
– Извините, – сказал я, обращаясь ко всем за столом. – Он немного устал. По правде сказать, устал как собака. Если начнет шуметь, просто пару раз хлопните его по щекам.
А если не поможет, пристрелите.
С этими словами я направился по обратному маршруту и прибыл на место рядом с Зоиными подругами за несколько мгновений до нее. Слава богу, ни она, ни ее друзья не заметили моего участия в комедии «Пьяный у стойки».
Я проворно перешел к следующему этапу нашей беседы:
– Так, значит, ты гуляешь со многими рок-звездами?
– Ты имеешь в виду «гуляешь» или «гуляешь»?
– И то, и другое.
– Ну да, с некоторыми я «гуляю». На тусовках после всякой ерунды, все такое. Но «гулять» с ними? Не будь наивным. Они же полностью поглощены собой.
Договорив, она поднесла к губам бокал и, пока пила, смотрела мне в глаза. Я правильно понял, ей нравятся обычные парни? Такие, как… Позволил ли я себе подобную мысль? Такие, как я… Она повернулась ко мне, ее руки повисли вдоль туловища. Мне удалось слегка унять дрожь, и я наклонился к Зое. Она не отступила. Не успев понять, что происходит, я наклонился и поцеловал ее, сначала – пробуя, осторожно, ожидая, что она вот-вот оттолкнет меня. Но потом ее губы открылись, и язык коснулся моего.
Мне пришлось сделать четверть шага, чтобы удержать нас вместе, и мы продолжили поцелуй. У меня было ощущение, что ее подруги краем глаза наблюдают за нами и их разговор сменился хихиканьем. Через какое-то время Зоя оттолкнула меня, не резко, но ясно давая понять, что поцелуй окончен.
А я вдруг потерял дар речи. Прошло около двух лет с тех пор, как я впервые поцеловался с новой девушкой (вы, конечно, знаете, кто она). А теперь потрясение, удивление и – да – удовольствие оттого, что делаю это снова, парализовали мои мозги. Пока я пытался разморозить их, мой взгляд упал на угол, где Тим должен был тихо дремать. Дерьмо! Он ушел и теперь маячил, шатаясь, в другом конце помещения, остановившись у двух девиц, которые упорно (и весьма разумно) отказывались замечать его присутствие. И он двинулся дальше в поисках новых жертв.
Так его и растак, теперь ему придется самому позаботиться о себе. Даже ангелы-хранители не сбегают от девушки, с которой только что впервые поцеловались. Особенно когда парень, за которым присматривают, – соперник в борьбе за Кубок Клары Джордан-пяти-с-тремя-четвертями-футов-ростом. Теперь Тим должен положиться на себя.
Обернувшись, я увидел, что Зоя уходит к своим подругам. Они допивали пиво и собирали вещи.
– Так ты уходишь? – спросил я, надеясь, что она попросит ее проводить.
– Боюсь, что да, – ответила Зоя.
Никакого приглашения. Мое сердце сжало от неопределенности.
– Ну и правильно. Ты не дашь мне свой телефон? Мы могли бы как-нибудь пойти выпить.
В это времени Зоины подруги шли мимо меня к выходу. Она быстро поцеловала меня, на этот раз плотно сжав губы.
– Извини, я не даю свой телефон незнакомым в баре.
– Но…
Бесполезно. Она ушла.
Жопа. Да, бывают срывы, но этот уж слишком. Только что она целовалась со мной, даже не узнав моего знака Зодиака, а через минуту уходит в ночь. Оставив меня (что может быть хуже!) сопровождать домой Самого Пьяного В Лондоне Типа. Обуреваемый соблазном излить на Тима все разочарование и дать ему чем-нибудь по башке, я понял, что это будет слишком по-детски. А потому пошел и вырвал его из группы жлобов со вздыбленными гелем волосами, оказавшихся его последней мишенью (и, похоже, гораздо менее благожелательными, чем предыдущие), отконвоировал к выходу, пробормотав стоявшим там громилам что-то про реакцию на антибиотики, и выпихнул на Уордор-стрит.
В субботний вечер нет ни малейшего шанса поймать такси в радиусе трехсот ярдов. Поэтому я взял курс на север, к Оксфорд-стрит. Единственный способ транспортировать практически мертвый груз – это встать позади Тима и со всей силы толкать его вперед, потом дождаться, когда его инерция иссякнет, и толкать снова. Что-то вроде горизонтального йо-йо.
Результат оказался столь же неприятным, сколь и неизбежным. Оправдывало его лишь то, что это произошло в момент, когда Тим добрался до боковой улицы, избавив тем самым прохожих от кошмара надсадных позывов. Пока завершалось оформление мостовой, я ждал на другой стороне. Кипя раздражением, я прицелился и изо всей силы пнул жестянку от кока-колы.
«Прицелился» – это ключевое слово. Промахнувшись на пару дюймов, нога прошла мимо цели и обрушила всю мощь удара на следующий встречный объект – кирпичную стену. Взвыв от боли, я попытался побить мировой рекорд по количеству ругательств в единицу времени, не повторяя одних и тех же выражений (этот рекорд удерживает мой отец: он установил его однажды воскресным днем, когда его газонокосилка сломалась семь раз за полтора часа). Я обычно легко выдаю где-то порядка одиннадцати. Уверен, вы наверняка можете угадать эти слова, но я всегда знаю, что не побит, когда добираюсь до слова «дерьмо», которое, будучи лишь синонимом «говна», считается повтором.
Изможденный как физически, так и вербально, я жалкой кучей сполз на землю. И лежал, дожидаясь, когда ослабнет пульсирующая боль в пальцах правой ноги, когда Тим закончит блевать или когда небесная кара избавит меня от этих мук.
Спустя несколько месяцев, опустошенный эмоционально и физически, я все же собрал себя воедино и силком вернул обратно, в сексуальный Большой Город. Так что же случилось? За несколько минут он прожевал меня и выплюнул. Почему Зоя ушла? Ей как будто нравилось болтать со мной. Ей определенно понравилось со мной целоваться. Ну хоть телефон-то она могла дать?
Почему женщины творят подобное?
17 ч. 20 мин.
Послушайте, извините, что продолжаю все о том же, но это действительно не дает мне покоя. Почему женщины творят подобное?
Флирт Без Намерений. Вот что это такое. Одно из самых омерзительных преступлений, практикуемое исключительно женской половиной человечества. Это ужасно, это оскорбительно, это почти бесчеловечно. Бедного, беззащитного мужчину ведут по дорожке, в конце которой грабят, лишают достоинства и бросают, не оставив ничего, кроме буйной эрекции и чувства глубокого неудовлетворения.
Известно, что пережитый ФБН травмирует мужчину на несколько дней.
Какой смысл флиртовать с кем-то, если не собираешься продолжать? А точнее: какой был смысл Зое флиртовать со мной вчера вечером, если она не собиралась продолжать отношения? Жестокость в ее взгляде, когда она покидала паб, причиняла боль, почти физическую. Всего несколько минут назад эти же глаза смотрели на меня поверх бокала, вознося на невообразимые высоты сексуального блаженства.
Корова.
