Текст книги "Маски (СИ)"

Автор книги: Мария Котикова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 18 страниц)

Но пока этого не случилось, ты можешь исцелять тело и души воинов. Дарить нуждающимся надежду. Ободрять уставших ласковым словом.

Плачь, когда на душе горько и тяжело. Слезы облегчают душу, излечивают кровоточащие раны сердца. Я не могу. Что ж, пусть будет так.

Будь верной своему мужу, ибо он твой защитник и твоя опора. Прежде всего – будь ему другом. Верным. Мудрым. Тем, кому он сможет доверять во всем. Потом будь матерью его детей. Затем хозяйкой дома, так как место мужчины на войне. Жди его, если судьба разлучила вас. И не верь тем, кто говорит, что он не вернется, пока сама не возложишь цветы на погребальный костер. Это главное... Остальное не настолько важно.

Смешно, но мне почему-то кажется, что в этом смысле мы похожи на китсуне. Они в первую очередь учатся доверять, а потом только любить... Благо, если эти две грани соприкасаются...

Только мне, наверное, никогда не дождаться этого. Не в этой жизни. Не в этом узоре...

(Лада,

месяц змеяз, 7 день белых ночей).

Никогда не могла подумать Кори, что несколько людей могут быть настолько похожи! Даже представить этого!

А семья Лады была похожа...Каждый ее член чем-то на другого. И это – не внешность. Душа, быть может...

Китсуне не знала, но это все не могло пройти мимо нее незамеченным. Просто это слишком бросалось в глаза. Било подобно солнцу, когда ты выходишь под его ласковые и обжигающие лучи из непроглядной темноты пещер.

А еще она завидовала. Безоглядно. Бездумно. Потому что у нее дома никогда не было среди членов семьи такой теплоты и любви... А у ее госпожи и сестры – было. И от этого становилось больно и грустно. Многохвостые ведь не умеют так безоглядно доверять всей своей семье. Только избранным ими самими членам. Иногда даже – чужим. Но так... Чтобы можно было без оглядки смеяться, улыбаться, плакать! Обнажать душу...

Невозможно. Неправильно.

Для ее рода.

И поэтому она впитывала в себя это благословенное тепло сейчас. Здесь. В кругу семьи Северных островов, которые без раздумий приняли ее и назвали дочерью. Как и Кори когда-то приняла в свой дом жену своего Императора.

Высшая честь по-мнению китсуне быть принятыми в род... И Кори была благодарна за нее этим людям, даже если они и вкладывали в это другое значение...

А семья все-таки странная. Необычная.

Госпожа Златослава, мама Лады, вызывала в сердце маленькой лисички священные трепет, коий она испытывала ранее только перед Владыкой. От нее веяло силой, хотя Кори могла поклясться, что эта женщина не владела ни каплей магии, не то, что Император! Но что-то было...

Было! Или она не принадлежит к роду Туманящих разум! Но что?

Умение держать себя гордо и, в то же время, абсолютно не вызывающе. Вроде как 'Я признаю твою силу, но и ты изволь считаться со мной'.

Нет, госпожа Северных островов никогда бы не склонилась ни перед кем, кто бы не завоевал ее уважения. А получить его трудно. Почти невозможно.

Живое золото волос скрыто под покрывалом. Мизу с Кори знали об этом, только потому, что Лада когда-то обмолвилась, что у ее мамы волосы похожи на солнечный мед. Удивительно. Разве солнце бывает медовым?

Мягкая уверенность в своей власти и силах, открытое, нежное лицо, кто-то мог назвать ее не очень-то и красивой, но только до тех пор, пока не заглянет в ее глаза...

Огромные голубые глаза с задорными искорками серебряного цвета. А у Лады они были золотыми... Знак крови? Ведь такие глаза не только у этих двоих...

Например, у очень старой женщины, сидящей на подушках подле госпожи Златославы, они голубые как небо, но на их дне плещется изумрудная зелень... Лада сказала, что это ее бабушка. И ей уже почти сто лет. Сто! Как это мало для китсуне! Но для человека... Невообразимо много. Кори становилось страшно, когда она представляла, что лет через пятьдесят ее названная сестра Уйдет. И не вернуть ее будет. Никогда. И никому...

Но это будет еще не скоро. Она надеялась на это. А пока... На Мизу повисли двое златоволосых близнецов-братьев – Владислав и Славомир. Шумных, веселых. Две половинки одного целого, как их назвали дома. И это была правда. Без одного не мог другой. И поэтому они никогда не расставались. И в этом их счастье... Отсутствие одиночества. Что может быть желаннее?

Только эти два... урагана уже ощутимо начинали действовать на нервы. А она-то считала, что это Ладу иногда невозможно выносить! Ошибалась... Некоторые еще хуже... Особенно, когда требуют показать какой-нибудь, самый маленький фокус, одновременно проверяя настоящие ли у китсуне уши, и строя абсолютно невинное выражение лица, весело поблескивая черными глазами. Не глаза – омуты. И в них тонешь...

На огромном подоконнике удобно устроились две девушки. Одна, по-видимому была женой старшего сына госпожи Златославы, вторая – ее дочерью. Младшей. Юные, открытые, живые... Их смех звучал музыкой для усталых сердец, а красота иногда могла посоперничать с красотой некоторых лис и фей. Ольха в этом смысле много превосходила свою старшую сестру, но по здравому размышлению, она не выжила бы у китсуне. Не та душа, не та жажда жизни... Она больше походила на робкий цветок. Которым можно только любоваться ибо чужое прикосновение для него равносильно смерти. Лада же... Колючка. Цветет красиво, а попробуй только тронь! Мигом оцарапаешь руку до крови да в подарок унесешь с собой пару десяток колючек! Не смотри, что хрупка!

Принятая же в род Мила... Нет, не то. Хорошенькая, курносая, рыжая... С яркими веснушками и зелеными глазами, похожими на скошенную, немного подсохшую траву. Дикарка. Сразу видно, что из простого народа... Однако сильна. Эта 'и коня на скаку остановит, и в горящую избу войдет'! Не хотелось бы Кори пересечься с ней в темном лесу. Стать врагом для этой семьи.

В саду сидели двое мужчин. Отец и брат. Радослав и Финист. Полные спокойной уверенности. Воины. Защитники своего дома и родины. Иначе и не скажешь. У них были обветренные суровые лица, мозолистые руки и темно каштановые волосы. Глаза сияли добротой и участием. А еще счастьем. Вся семья наконец-то собралась вместе. Пусть всего на сутки, но – вместе. И только это сейчас самое главное... Ибо второго шанса, второй встречи может быть больше не быть. Судьба и так оказалась слишком благосклонной к ним...

– А вы очень дружны с моей дочерью, не так ли?

Мягкий голос, в котором слышатся отзвуки былых сражений. Бывших когда-то давным-давно. Для людей. Не для китсуне. Что для них десятилетие? Всего лишь мгновение...

А Кори и не заметила как подошел Глава Рода горностаев. Тихо, бесшумно... Не смотри, что лицо уже все в шрамах и морщинах, что волосы тронуло лунное серебро... Не знай она, что перед ней человек, сказала бы, что зверь. С яркими горящими глазами цвета лаванды.

Так вот кто подарил Ладе ее чистые омуты, видящие всех насквозь...

– Я надеюсь на это, господин. Для меня очень много значит быть сестрой и другом Лады.

Не лгать. Не здесь и не сейчас. Нельзя, нельзя, нельзя! Только не этой семье. Только не этому человеку. Иначе... Иначе ни о каком доверии и речи не может быть! А так хочется, что бы ее приняли именно Они!

– Важно... А для твоего друга жизненно необходимо.

Госпожа Златослава... Подошла сразу же, как почувствовала, что разговор идет о ее ребенке. Откуда? Неужели можно знать не зная? Неужели защищать можно даже вдали от своих детей? Не слыша, не видя, но только чувствуя...

– Он ведь любит ее, мою Ладушку. Но молчит. Почему?

Семейный допрос. Когда все за одного.

А Лада смеется в саду. И летят хрустальные брызги воды из фонтана, которыми брызгаются близнецы. И Мизу заплетают косички две девушки. Они тоже улыбаются, обсуждая какую ленточку вплести.

Китсуне терпит. Молчит. А на самом деле – блаженствует. Отдыхает. Он тоже никогда не знал такого доверия. Когда не смотрят на твою расу, но на тебя самого.

– Потому что она жена Владыки. Мы не пойдем против своего Императора, госпожа. Он ведь... наша защита от Вечности...

Мягкая улыбка. Легкий наклон головы. И Глава уходит в сад, понимая, что не для него предстоящий разговор. Как и не для его дочери. Не надо тревожить юное сердце, впускать в него острое чувство вины. Иногда не знание – благо.

– И все? Только потому, что Мизу верен своему правителю?

Как объяснить человеку то, что знает каждый, даже самый маленький лис? Как рассказать о том, против чего не спорят даже Боги? Объяснить смысл древних традиций, которые старше самого мира?

– Не только... Видите ли, госпожа, Владыка и Лада повенчаны Огнем! Живым, настоящим, праздничным! Между ними не встанет ни Любовь, ни Время, ни Вечность... Они одно целое... Поделенное на двоих...

Сложно, трудно подобрать слова. Такие, какие нужно. Здесь и сейчас.

– Над ними даже Смерть теперь не властна! Лада же уйдет вслед за Владыкой, когда придет время... Они красной нитью связаны. Тонкой-тонкой, но крепче нее нет... Мы не смеем мешать им...

Мама Лады улыбнулась. Грустно так, печально. И понимающе.

– Тем более, что моя дочь уже любит своего мужа, так ведь?

Покорно склонилась аккуратная головка, увенчанная серыми ушками.

– Я не знаю, рассказывала ли тебе Лада, но мы любим один раз в жизни. Я имею в виду по-настоящему, сгорая и возрождаясь в своем чувстве.

– Что? Но тогда тот полуэльф...

– Нет. Она не любила Ждана. Это было просто увлечение. Первая, даже не влюбленность, а так... Иначе бы она бросилась в пропасть за ним не раздумывая. И не вспомнила бы о том, что владеет силой менять судьбы. Хотя в тот момент, ей и нельзя было этого сделать...

Древние дар-проклятье рода. Уходить вслед за тем, кого любишь. Если позвал он. Если ушел. Если его больше нет здесь.

– А своего мужа она любит. Правда, сама этого еще не понимает... Может оно и к лучшему...

А в Империи была ночь. Звездная, свежая, теплая. Оранжевым светом горели круглые красные фонарики, стрекотали цикады, пела где-то кукушка. Самое время для... путешествия. В вечность. По дорогам, которых нет.

И уходил Касуми-доно. В полном одиночестве, потому что только так и надо. Не оглядываясь назад. Сжигая за собой все мосты. Оставляя семью, друзей, страну. Потому что где-то, далеко его уже ждали. Просто потому, что пришло время... Он и так слишком долго отодвигал этот день. Больше нельзя!

– По Дорогам сквозь нити жизней чужих...

Место, однако, выбрано хорошее... Недалеко от водопадов. Здесь всегда так хорошо отдыхалось! И думалось... И, чего греха таить, даже мечталось.

По берегам росли стройные плакучие ивы, а над водой днем летали иволги. И пел соловей... Так... удивительно. Среди камней же, в глубине хрустальной воды, резвились серебряные рыбки. Маленькие, с красными плавниками... Жаль, что он не может остаться.

– По звездным лучам, по солнечному свету...

Касуми-сан сделал все что мог. Оградил свою семью, позаботился о будущем своей племянницы... С маленькой Кори теперь все будет хорошо. Лада позаботится.

– Кровью своей цепи меня сковавшие уничтожу...

Кровь не вода. Многое помнит, о многом может рассказать... А у этой юной девушки-человека она пахнет древностью, силой и тайной. Кто благословил твой род? Какие силы тебя берегут? Если даже Вечность не может ничего сделать... Хотя пыталась! Ведь ты должна была умереть тогда, когда переплела нити. И Мизу тоже. И весь Лазурный род! Но не случилось... Изменилось все дважды. Кто вмешался? Кто отодвинул руку Судьбы?

– В пыль обращу... Чтобы уйти...

Навестить ее что ли? Пока еще можно. Пока остается в руках мгновение. Пока Время благосклонно...

– В вечность из которой пришел я...

Владыка. Береги свою половинку. Охраняй. Она ведь такая слабая и глупая. Да и тебе веселее будет, коли она рядом. Сам же назвал ее своей. Защитил, спас, удержал и подарил встречу с родными.

– Чтобы утренним туманом растаять.

Мир стал молочно-белым. Пронизанным светом. А потом его не стало...

И ушел старый китсуне. Только осталась примятой трава там, где он стоял еще несколько мгновений назад.

– Ты злишься, Кои.

Первый из Серого рода улыбался. Его веселило поведение своей любимой. Так... завидовать. Даже ревновать! И кого! Человека!

– Да как он посмел! Меня, словно какую-то малолетнюю девчонку! А ради кого?! Я тебя спрашиваю, ради кого? Этой... этой...

Со свистом проносились пышные хвосты, поднимая с земли тучи пыли. Яростью горели глаза. Сверкали в лунном свете острые белые клыки.

А Серый сидел на поваленном дереве, периодически что-то наигрывая на своей тонкоголосой флейте. Его ни во время жизни, ни после нее никогда не волновала политика и отношения между родами и членами семьи. Зачем? Ему и так очень неплохо жилось. Особенно, когда пела душа...

– Ладе. Ее зовут Лада.

Небрежно брошенная фраза, но именно она заставила ярче разгореться костер гнева и зависти.

– Ты... Ты ее защищаешь?! Человека?!

Не поняла. Не услышала. Не захотела увидеть. В надо бы...

– Нет. Я просто признаю, что она уже превзошла тебя, коиши... Хотя сама этого еще не понимает.

Шок. И ушел гнев, опала на траву ненависть, растаяла в темном небе зависть...

– Что...?

Невозможно! Когда... Как... Почему...

– Она и сама не замечает того, что делает. Для нее все ее жесты, улыбки помощь это самое обычное дело. Лада помогает всем, вне зависимости от рода... Просто потому, что она – человек по имени Лада. Может, она иначе-то жить и не умеет...

И всплывают в памяти воспоминания, связанные с событиями, чьим свидетелем он стал абсолютно случайно... Просто теми Дорогами его провела Судьбы. Или еще кто. Хотя это, в принципе, не важно.

Близ рисового поля стоит повозка. Резного красного дерева, с занавесями из тяжелой парчи и прозрачного газа, украшенная цветами дикой сливы... Рядом одиноко пасется гнедой конь с белыми носочками на ногах и янтарными на просвет глазами. Страж мирно скучает в тени огромного дерева. Ему некуда спешить. Тем более, что его подопечные находятся совсем недалеко. Всего в паре десятков метров. Рис сажают...

Вот это-то и привлекало внимание. Две девушки, человек и китсуне, в дорогих платьях с улыбкой трудились бок о бок с простыми лисами. Рыжими. И получали от этого удовольствие. Хотя, если говорить по правде, такое может быть только во сне. Не работают в полях многохвостые из цветного рода! Не их это дело... Да и человек не простой! Сама жена Владыки ловко сажает в покрытую водой землю зеленые стебельки... Странно.

А простой народ не косится. Песни поет да над шутками девушек смеется, да и сам подкалывает. Не злобно... Так, легкая, дружеская насмешка...

Во дворце праздник. Великие и совсем не известные менестрели поют для Императора и его гостей. Надеются быть замеченными. Победить.

А у стены одиноко стоит совсем юный и наивный юноша, почти ребенок. И чуть ли не слезы катятся из его синих глаз. Не понравились строгим судьям его песни. Раскритиковали, унизили, злобно одернули... Посмеялись. А он же писал и пел не ради известности! А чтобы сердца плакали и смеялись... Вместе с мелодией флейты.

Вот уже и служанка идет к нему. Наверняка, чтобы прогнать...

– Господин... Господин, моя Леди просит передать вам этот свиток.

В руки ложится тонкая бумага, перевязанная вместо ленты парой золотых браслетов. А на ней аккуратно написано всего пара строк.

'Пой, Менестрель. Не для этих аристократов пой, а для простого народа. Они поймут и услышат то, что ты хотел сказать. И не осудят. Пой и играй. Ибо не пропали твои старанья. Ибо сумел донести ты слова хотя бы до одного сердца...'

Ярким, жарким пламенем вспыхнула в сердце надежда, засияли глаза, нашли ту, что поняла. Императорскую жену, которая улыбалась, глядя на него, только краешками губ. И высшей наградой для него стало мелькнувшее на дне лавандовых глаз одобрение.

Только не знал этот юноша, что и Владыка его заметил....

– Вы благосклонны к этому мальчику, жена. Мне можно начинать ревновать?

Усмехаются золотые глаза, подкалывают...

– Поступайте как хотите. Ваше право. А мое – улыбаться тем, кто этого достоин.

Разговор на грани слышимости. Только между этими двумя. И не их вина, что его услышал еще и ушедший.

– А он разве достоин этой милости?

– Конечно. Потому что у него единственного в песне жила душа, а не ледяное мастерство....

Это лишь два случая из многих увиденных. Не менее запоминающихся. Не менее важных.

Добро не забывается. Особенно здесь, где помощь другим – редкость. Где искренняя улыбка стоит на вес золота.

– Ее помнят. Многие. И о ней молятся Богине так, как не молились о тебе...

Глава 20

В жизни человека есть сотни и тысячи 'Прощай' и 'До свиданья'. Иногда абсолютно простых, повседневных... Так прощаются, уходя в поле на сенокос, совершенно точно зная, что к вечеру вернешься. Или гулять. Не важно куда! Хоть в лес, хоть в горы, хоть в старую избу на краю деревни. Просто на самом пороге в такие моменты крикнешь 'Пока!' и унесешься. А мама будет только качать головой вслед неусидчивому ребенку.

Еще прощаются, когда надо уезжать куда-то очень далеко. За тысячи миль, за сотни морей, за десятки лесов. Это 'До встречи!' говорится со слезами на глазах. И надеждой на скорую встречу. Или не скорую. Как получится...

А еще... Так еще отпускают своих детей в мир. Замуж ли отдают дочь или сына женят, в далекое плаванье на корабле с огромными белыми парусами которые уже треплет нетерпеливый ветер или вместе с караваном богатых купцов. Здесь есть только ожидание...

Хуже, когда приходится прощаться с теми, кто уходит в другой род, другую расу. Как уходила Маланья из нашего замка. К оркам ушла... И родные не смогли отговорить. Правда, говорят, счастлива она, как бывают немногие... Только с родителями и сестрой редко видится. Здесь даже единичная встреча – награда. Пересечение взглядов – дар Богов. Но даже здесь есть надежда... Дочь жива, здорова и счастлива. Поэтому все хорошо...

А я... Я прощалась на век. Потому что не знаю, подарит ли мне Судьба еще одну такую встречу. Может – умру, может – нет. Даже уже не гадаю, не планирую завтрашний день... Ни к чему это в стране многохвостых... В моем новом доме. Я ушла. Не сама, но все ж таки... Я знаю, что дома все в порядке. Родные – что со мной все хорошо. И это – счастье... Малое, глупое, наивное, но – счастье....

Самое страшное, когда приходится говорить 'Прощай...' ушедшим, смотря как алые языки пламени уносят душу дорогого тебе человека... А руки сжимают букетик цветов... Разных. Каждому человеку, ушедшему, дан свой цветок. Меня провожать будут горной лавандой и одуванчиками...

Только я надеюсь, что это будет не скоро...

(Лада,

месяц змеяз, 12 день белых ночей).

На самом краю скалы, что возвышается над морем в стране драконов стоит одинокая человеческая фигура. Княженки. Лады.

Морской соленый ветер треплет, путает ее медовые волосы, то резко бросая их ей в лицо, то мягко отводя, срывает со щек хрустальные слезы, унося из далеко-далеко. Туда, где эти капли влаги, похожие на драгоценные камни, станут дождем. Легкий, шелковый плащ стелется за ее спиной подобно белым крыльям. Очень похожим на драконьи... Кружевные, легкие, похожие на огромные паруса волшебных кораблей. Хоть издали и не разобрать всего этого... Ведь не для чужих все это. Также как и не для своих. Ни для кого на этой земле. Даже если ты – Бог. Просто....

Иногда жизненно важно побыть одному. И поэтому Ладе никто не мешал. Ни китсуне, ни драконы. Не смели просто. Потому что вспоминать надо в одиночестве. Потому что память у каждого своя. И места в ней нет никому. Даже если тебя называют братом иль сестрой...

Просто пришло время отпускать свое прошлое... Дорогое, священное. То что было, но прошло. Но не перечеркивать его, а опираясь на прожитые годы, на воспоминания и традиции сделать шаг вперед... Принять то, что будет. Назвать своим домом место, где тебя почти постоянно пытаются убить. Признать своей семьей не только людей, но и... китсуне.

Начало осени всегда было любимым временем года у Лады. Время, когда деревья еще не были золотыми, а так, немного желтели и от этого казалось, что изумрудно-зеленую листву окунули в краску. А поля наоборот сияли золотом! Особенно пшеничные. И там-то все было наоборот. Зелень была удивительно освежала это море. Впрочем, как и синие васильки с розовыми часиками.

А еще осенью у мельника Николы поспевали яблоки. Красные, сочные, налившиеся за лето солнечным светом и дождем. Только вот беда, стерег их хозяин мельницы пуще глаз своих. От всяких... желающих полакомиться в общем, и от Лады с Родом и Миром – в частности. Потому что это стало уже традицией – стянуть пару яблочек. Их ни ругали. И как подозревали сами дети – Николе это действие доставляло ни с чем не сравнимое удовольствие. Потому как он и сам частенько угощал их этими самыми яблочками. Просто... Жить было веселей, когда кто-то пытается тебя развеселить... Пусть и таким примитивным способом.

Поэтому в тот день и можно было увидеть неразлучную троицу сидящей под забором, за котором начинались проказы, и придумывающей очередной план. Нет, План. Только так и только с большой буквы!

– Что делать-то будем?

Мир и Род тогда говорили почти хором. Да и думали-то одинаково. Поэтому и прозвали их близнецами. Мол, душа одна на двоих, даром что год разницы. Просто вторая половинка задержалась у Вечности и не смогла прийти в мир вместе с братом.

– Ночью не пролезть... Да и волкодав не даст... Видела, какого пса вырастил? Такой лапой легонькой хлопнет – последний дух вышибет!

Взгрустнули дети. Задумались. Но вот уже хитрая улыбка разгорается на детском личике, засияли бесовские огоньки в лавандовых глазах!

– А мы его усыпим... Мне Марфа недавно травку показала специальную, заговоренную! Леший не откажет, если попросим...

Счастливые воспоминания из детства проплывали перед внутренним взором Лады подобно картинкам из какого-то далекого прошлого-будущего. Она выросла и теперь другие будут проказничать у нее дома. Не она. И не Род с Миром. Просто детство кончилось... Ушло в страну, где живут цветные сны и мечты.

А яблоки тогда они все-таки достали! Правда без происшествий не обошлось... Но как смеялся мельник!

Ярко горит костер на месте старых развалин. Жмется по углам-пещерам-кустам темнота. Не смеет подойти и причинить вреда сидящим вокруг света. Да и не страшно им. Совсем-совсем. Ну... может только самую капельку.

– Мы ведь всегда будем вместе, правда?

Для маленькой Лады этот вопрос тогда был одним из самых важных. Ведь ее друзей отправляли учиться в школу воинов при столице. На целых три года! Это же почти целая жизнь, как им тогда казалось...

– Конечно!

– Не сомневайся!

Две улыбки. Два взгляда. Два решения.

– А чтобы ты не очень грустила и почаще нас вспоминала...

– Мы дарим тебе это!

На мальчишеских ладонях лежало по оберегу, в форме искусно вырезанных лебединых перьев. Семейных. Кровных. Подарить такие значило принять кого-то в свою семью. Стать побратимом тому, кто принял этот дар.

– Ребята...

И на шеи мальчикам опускается другой оберег. Поделенное на двое солнце с вырезанным на нем горностаем. Что бы и они не забыли свою маленькую посестрицу...

Мальчики ушли из Крепости на целых три года. Это же так много! Так думалось. Когда-то давно. А сейчас Лада понимает, что это безумно мало, если сравнивать с целой жизнью. Все относительно. Все различно. И у каждого своя правда. Так же как и свое понимание времени, жизни и судьбы.

Нет лучшего места летом, нежели лес. С его тайнами, загадками и заповедными тропами. Зверьми и птицами для коих он является домом. А еще для многих других, которых принято называть малым народом. Младшей расой. Так было... принято. Но Лада считала это несправедливым.

Чем от других рас отличались лешие с водяными? Малым отголоском силы? Но большинство людей не владели ей вообще! Не наградила Богиня... Хотя, и нее детьми они были. Не принадлежали они ей... Также как Время и Любовь...

– Дядь Водяной, а дядь Водяной! Нарви кувшинок, ну нарви!

Маленькой Лада тогда была. Глупой. Всего шесть раз встречала зиму... Куда там до осторожности! Не умела тем летом она быть осторожной. Только вот, к счастью оказалось это...

– Кто шумит? Всю рыбу распугал, озорник! Вот как схвачу да утащу в озеро. Будешь знать, как спать мешать водному народу...

– Не соврали парни! И впрямь Водяной!

А счастья-то счастья! Не счесть, не пересчитать. И совсем нет страха... Ни капельки. Любопытство – да. Только и следи, как бы в воду посетитель не навернулся! Чтобы с наядами поближе познакомиться... да пиявками и лягушками.

– Чего тебе, мальчик? Ступал бы подобру-поздорову... Не видишь, не в настроении я, а?

И совершенно неожиданный ответ... Да таким обиженным голосом, что старику даже стыдно стало...

– Сами вы мальчик! Не видите что ли, что я девочка?

Пригляделся Водяной. Покраснел до самых корней своих мутно-зеленых волос... Так оплошать! Девочку назвать мальчиком! Стар стал...

– Разве я похожа на мальчика? Ну скажите... Дядя!

Похожа... До безумия похожа на мальчонку. Все лицо и руки в ссадинах, на штанах на коленях заплатки... И синяков-то, синяков! Тьма тьмущая! А взгляд озорной... С искоркой. Только и понять, что не паренек, по длинной, цвета темного меда, косе...

Но разве такое скажешь девочке?

– Нет... Это я ошибся... Спросонья не разглядел.

Гнев мгновенно сменяется на милость. А милость на смущение...

– Так я вас разбудила? Ой, простите! Я не знала...

– Да ничего... Чего уж там! Ты лучше скажи? зачем пожаловала. Ни в жизнь не поверю, что только из любопытства!

Ей тогда нужны были кувшинки. Маме подарок на день рожденья. Вот и пошла к Водяному... Не побоялась! Да еще потом у Лешего ягод выторговала послаще... Она тогда была так счастлива, думая о том, какой сюрприз устроит маме!

А память ведет все дальше... И песком сквозь пальцы убегает прошлое...

За окном воет вьюга, а дома тепло и пахнет травами. А еще весело трещат дрова в печке. И Барсик лежит, прижавшись к Ладиному боку, и поет свою песенку. И сквозь дрему, тяжелую, вязкую, как кисель, девочке слышатся голоса родных. Дорого людям обходятся встречи с китсуне! Ох, дорого! Особенно когда удается увидеть многохвостых без масок. А Лада видела... Только молчала, так как даже тогда в полузабытьи понимала – скажи и тебя убьют. Потому что нельзя поставить блока от их магии. Нет такого щита! Не существует его! А она помнит все... хотя ей и попытались стереть память... Не сумели. Слава Отцу Времени, что не знают этого лисы! Что даже не предполагают такого исхода!

– Что делать будем, Златославушка? Вишь как девоньке нашей тяжело... Словно душу ей сковали. Никакие травки заговоренные мои не помогают, Марфины заклятья целебные словно рассеивает кто...

А ей хочется встать, улыбнуться, успокоить маму и бабушку. Сказать, что с ней все хорошо. Но сил нет. Да и в сон клонит постоянно.

– Боязно мне, матушка, боязно. Что если мы птичку нашу потеряем? Не сумеем сберечь от Дорог и Вечности?

Мама чуть не плачет. Дрожащими руками поправляет одеяло дочери.

– Сумеем... Должны!

Вытащили ее тогда считай уже с самого начала Дороги. Спасли. Только оказалось что для того, чтобы отдать спустя двенадцать лет. Сурова и насмешлива ты Судьба. Или этого желает Вечность, твоя Хозяйка?

– Ну скажи мне, скажи, как дочь я могу отдать?! Лисам, оборотням проклятым? От сердца дитя родное да любимое оторвать?!

Молчит отец на слова матери. Глаза отводит. Потому что знает – не сделаешь по-хорошему, заставят по-плохому. Потому что дары Императорские уже взяты и поделены между другими князьями...

– За Владыку их отдать... На смерть лютую отправить...

Златослава не заплачет. Сильно воспитание да воинская кровь. Но смириться – никогда!

– Ты же прекрасно понимаешь, что будь моя воля – отказал. Но мне нож к горлу приставили! Либо так, либо война. Нам. От всего Совета.

Няня ничего не говорила, вязала. Шарфик теплый на зиму...

– А ты, что молчишь Няня?! Ну скажи хоть слово! Утешь... Посоветуй!

– А что тут говорить, милая моя? Нечего. Птичку-то нашу продали... люди злые да недобрые! И сделать с этим мы совсем ничего не можем. Только обучить да подготовить Ладушку к участи ее...

Они так и не узнали, что Лада стояла за дверью и все-все слышала. И плакала. Молча. Закусив зубами маленькую ладошку... Чтобы не услышали.

– Марфа, научи меня словам заповедным!

Глаза – камень, голос – сталь. Вороненая да звенящая. Потому что все – решено. Потому что все – известно.

– Зачем тебе они? Ни к чему... Тебя и так тут все знают да стерегут-берегут.

Что правда, то правда! Все приглядывают, беду отводят... Но не сумели бурю отвернуть! Не сберегли... Да и не смогли бы! Куда Малому народу да людям до китсуне?!

– Надо. Надо... я к китсуне скоро уеду... Там стеречь некому будет... Самой придется о себе заботится...

– Как к оборотням?!

С глухим звоном разбивается об пол крынка со сметаной. Но Барсик не спешит спасать нечаянное лакомство... Потому что тоже – понял. Что подружку свою не увидит больше... Что некому будет почесать его за ушком и рыбки наловить...

– Вот так вот. Сама слышала о том, как родители с Няней говорили!

– Подслушивала что ль?

–Само так вышло...

Молчит старая знахарка. Думает. Решает. Взвешивает свои действия.

– Будь по-твоему. Раз уж вышло так...

Только после этого научила Ладу Знахарка заговаривать тропы, варить противоядия к ядам и говорить на языке мира, который понимают все звери, травы и деревья...

Хочется плакать, но слез нет. И не будет. Так говорят, что это не правда. Просто она еще не знает. Хотя для нее сейчас, в данную минуту, секунду это не важно. Совсем. Потому что пришло время прощаться. Сказать всего одно простое-сложное слово...

– Я не хочу говорить 'Прощайте', мама.... Не хочу...

Ногти до боли впиваются в руки, оставляя на ладонях красные отпечатки похожие на маленькие луны. Это так больно... Когда душа разрывается на части. Когда приходит понимание, что уйти вслед за дорогими людьми нельзя. Что она просто не имеет на это права.

Это понимали все. Но слов найти не мог никто. Ни вечно веселые близнецы, сейчас понуро ссутулившиеся на огромном медно-рыжем драконе, ни любимые сестры уже не стесняясь плачущие, но все же пытающиеся улыбнуться, ни старший брат смотрящий в синюю небесную даль, туда, где небо встречалось с водою.

Только и греют, что ободряющая улыбка Бабушки, свет в глазах матери да теплая рука отца лежащая на плече Лады. А через некоторое время этого всего не будет.

– Тогда не говори. Мир изменчив, время непостоянно, а судьба любит перемены. Тем более... Мы же сами творим свою жизнь. Не заботясь о законах и правилах мироздания. Помнишь, восьмое правило рода?

Мама... Как всегда сумела найти именно то, что нужно было. Сумела вселить в сердце надежду.

– Угу... Твои судьба и жизнь принадлежат лишь тебе. И пусть пропадут пропадом все цепи, сковавшие нас по рукам и ногам. Пока мы живем, мы будем бороться за право самим плести свои нити.