Текст книги "Прекрасный город Юнивелл (СИ)"

Автор книги: Мария Версон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 21 страниц)

   Бесформенная черная масса, похожая на рой обезумевших мух или пчел, вырвалась из ящика, проломив крышку, которую Элравенд не успела выпустить. Женщина закричала: мелкие куски дерева впились ей в руки, насекомые (или что это могло бы быть?) окружили Элру, а Арде так и стоял на берегу озера, не замечая, что происходит.

   Она кричала, громко, как никогда не кричала, и настал момент, когда вся эта чернь вокруг Элры выстроилась в каком-то непонятном порядке и стала проникать в тело: через глаза, через рот, через нос, уши...

   Элра кричала как сумасшедшая. Арде славил машину в гараж, но услышал это уже оттуда, и, прибежав в зал, застал жену на полу:

   – Проснись! – Крикнул ей Арде, схватив еёза плечи, и та мигом открыла глаза. Она с долю секунды смотрела на супруга, пытаясь понять – явь это или сон, но увидела в глазах мужа нешуточную тревогу. По щеке Элры потекла слеза: она повалила мужа рядышком на пол и крепко-крепко обняла его.

  Глава восьмая.

   Сон – это последовательность неких образов, отражение того, о чем человек думает много, или не думает вовсе. Во сне, человек, проспавший всю ночь на одном месте, может проснуться и рассказать о том, как он гулял по лесам, купался в море, пил чай с давно умершими родственниками, видел какие-то образы, изменялся внешне, выдел искаженный мир, вещи, которых при всем человеческом воображении быть не может, слышал звуки, парил на высоте птичьего полета, перевоплощался в животных, страдал. Сны бывают самыми разными: радостными, нейтральными, непонятными, глупыми, безумными и самые неприятные – это, конечно, же кошмары. Кто-то, видя плохой сон, может проснуться в холодном поту, задыхаясь, у него перед глазами будут стоять образы из утекающего из памяти сна, но он его забудет, едва голова снова коснется подушки. Попадаются кадры, которые, едва осознав, что они увидели кошмар, заставивший волосы шевелиться, кидаются во все тяжкие: шелестят страницами сонников, копаются в Интернете, если книг не оказывается под рукой, звонят подругам и друзьям, бегают к гадалкам, восклицая «ах как это так! такой плохой сон! быть беде!» и, загруженные этими мыслями, бегут через дорогу, где их благополучно сбивает машина. Есть ещё одна категория – это люди, которые видя кошмарный сон, просыпаются с улыбкой на лице, счастливые делают свои дела и рассказывают о своих снах так, будто бы они посмотрели потрясающий фильм, и кроме них никто и никогда его не увидит. Так же, есть люди, которые умеют различать сны и реальность, и они не просыпаются, а подчиняют пространство и контролируют его, находясь внутри сна, превращая тем самым отдых мозга в самое настоящее развлечение.

   Сон...

   Элравенд положила голову на грудь Арде и прикрыла глаза: языки пламени, танцующие медленный вальс в камине, хоть и не были яркими, но все же немного раздражали, потрескивали, прожигая древесину. Когда веки опустились, звуки перестали казаться такими уж раздражающими, а, наоборот, они сливались в один странноватый ритм, и Элравенд удалось услышать в этом хаосе звуков некую колыбельную, в которой ритм, с которым билось сердце Арде, был основным.

   – Ты знаешь... – заговорил он, и Элра ухом почувствовала сильную вибрацию, – после всего, что случилось за последние сутки, заняться любовью на холодном полу у камина было потрясающей идеей. – Он улыбнулся и, стараясь не скинуть с себя Элру, потянулся за пальто, которого не оказалось на диване, куда стремились руки. Арде расслабился, упав на пол, после чего последовал глухой стук, свидетельствующий о соприкосновении и головы с полом, и только потом, когда ехидный смех Элравенд зазвенел в гостиной, до него дошло что они как раз и лежат на его пальто. – Дай я достану сигареты...

   – Ты же бросил... – Проворчала Элравенд, почесывая нос, – я слезу в обмен на вон ту подушку, давай, поднимайся, не ленись.

   Арде и не поленился: он встал, укрыл жену одеялом и положил её на диван, в то время как Элра, игриво кричала и постукивала мужа по спине. Красота. Он поднял с пола пальто, нашел во внутреннем кармашке ещё не открытую пачку сигарет и достал две:

   – Мне кажется, нам пора поговорить. – Одна сигарета спряталась за ухом, и её не было видно под гущей черных волос, другая дымилась, зажатая между зубами.

   – А мне кажется, что ты и твоя помощь тут уже бесполезны...

   "Ведь ты убил своего отца, у тебя нестабильная психика, ты..."

   Элра открыла глаза и ужаснулась потоку мыслей, пронесшихся в голове.

   "Он убийца" – а этот голос был узнаваем – Илвен.

   – В чем дело? – Когда Элра открыла глаза, Арде сидел по левую сторону от камина и пускал вверх тонкие дымовые колечки. Они поднимались к потолку, где их уже почти не было видно, и рассеивались, оставляя лишь запах.

   – Дело в том, что ты, кажется бросил курить...

   – Я не бросил, просто не курю дома. Ведь, – он уселся на холодном полу по удобнее, – когда ты была беременна, тебе дурно становилось от дыма сигарет, а теперь...

   "Отлично, он ещё и врун" – слышала Элра голос, похожий на её собственный, только...

  – Так что все честно, – закончил Арде, сделав ещё одну глубокую затяжку.

  – Милый... – Элравенд высунула ид под одеяла руку и перевернулась на живот, – сколько человек пострадало в клинике?

   "Один" – говорил голос, – "только один человек, и ты это знаешь"

   – Никто не пострадал, – соврал Арде, и первый раз в жизни ему не удалось сделать это хорошо. Когда он выдыхал дым, его брови изогнулись, а сигарета, докуренная лишь до середины, отправилась в огонь.

   "Он врет".

   – Ты врешь.

   – С чего ты взяла?

   – Ну, во-первых, когда ты врешь, тебе перестает хотеться курить, а во-вторых...

   "Элравенд, черт возьми, ты же ведьма!"

   -...я недурной медиум. – Рукой, до того момента спрятанной под одеялом, Элравенд подтянула поближе подушку и с громким выдохом уронила на неё голову. – Сколько человек пострадали?

   "Один, я, кажется уже говорила..."

   – Один человек... – Арде снова полез за сигаретами – это хороший знак, ведь это означало что он готов говорить честно. – Всего один человек, и, поверь мне, его бы ничто не спасло.

   "Отец"

   – Он не успел лечь, прежде чем Сазати открыла огонь?

   – Да нет... – Кольца дыма снова начали подниматься вверх, – он успел.

   "Я слышу... Харес... Да, человека звали Харес"

   – Харес. – Произнесла Элра. – Харес Сутори, верно?

   – Женился на ведьме...

   "Вот видишь, сестричка, вместе мы можем все что угодно. Даже разоблачить твоего любимого муженька, в чью голову очень трудно забраться".

   Элравенд вскочила, сбросив одеяло на пол, представ перед Арде абсолютно голой. Он, конечно, не в первый раз... далеко не в первый раз видел это, но все равно взирал на изгибы тела супруги с некой подростковой похотью. Элравенд пристально посмотрела на него, резком движением подняла с пола одеяло и убежала на второй этаж, в ванную, по дороге укутываясь.

   – Элра! – Крикнул ей вдогонку вскочивший на ноги супруг, отправляя ещё одну сигарету в огонь. – Элра! Не обижайся ты так! Элра! – Но щелчок двери в ванной раздался раньше, чем он успел прокричать это. За считанные секунды Арде преодолел лестницу и недлинный коридор, остановился у двери и попытался открыть её – но было заперто, и тихо. – Элра! Милая, я не хотел тебя...

   – Все хорошо. – Спокойно ответила она, повергнув мужа в ступор. – Мне нужно уединиться. Будь добр, исчезни.

   – Ладно... – Он убрал руку от двери, но с пол минуты стоял рядом, до тех пор, пока Элра не открыла кран, лишив Арде возможности подслушать чем она занимается. – Пойду приберусь...

   «Ты знаешь, сестра, а ведь он мог бы достаться мне... Судьба злодейка! Какой мужчина!»

   – Этого не может быть... – Шептала Элравенд, сверля взглядом собственное отражение. – Этого просто не может быть.

   " Может, родная, может. Другой вопрос – это "что должно быть?".

   Элравенд сверлила свое отражение, и видела, как...

   Она видела прежде всего себя – на глазах стареющую, уставшую, сонную, с взлохмаченными волосами, с худым телом, на котором нелепо смотрелось одеяло и... Поверх всего этого, словно бы вторым слоем красок, виднелся образ женщины. Такой же образ – лохматый, черный, но это был другой человек, совсем другой, пусть...

   "Сестрица, я и не думала, что мы будем с тобой так сильно похожи. Ты просто моя копия, тебе так не кажется? Ах да... Ты не сохранила ни одной моей фотографии, даже маминой не оставила ни одной, и все ради того, чтобы стереть из памяти злосчастную сестру. Как все это грустно!"

   – Ирмили...

   "Ну что ж ты так официально, как коп какой-то... Ах да, прости, я совсем забыла что ты и есть коп: великий и гениальный, правда, малоизвестный и далеко не всеми любимый аналитик Лаендли. Что расскажешь, милая сестрица?" – и следом полился хохот – высокий, звонкий, фальшь на фальши, что мурашки по телу разбегались целыми ордами.

   – Ирма... Как тебе?..

   "Плохая ты ведьма, если по-прежнему задаешь вопросы, тем более, касающиеся нас двоих, – голос на пару мгновений затих, – сны, милая моя. Ещё в детстве я любила дарить тебе сны, правда, видя их ты кричала, просыпалась и бежала к мамочке, чтобы она тебя обняла и успокоила, а со мной потом отказывались разговаривать, за глаза говоря что я плохо на тебя влияю".

   – Сны... Тот сон, с Арде! – Элравенд шептала слова тихо, как только могла: она боялась, что даже сквозь шум воды Арде сможет услышать её... услышать как его жена сходит с ума.

   "Милочка моя, мы с тобой были не настолько близки, чтобы в случае какой-либо психической нестабильности думать обо мне. Это я, твоя старшая сестренка, Ирмили Лаендли."

   – Чушь!

   "Увы и ах!"

   – Тогда почему сейчас?? Черт возьми! Почти двадцать лет прошло!

   "Ну, я думаю, ты помнишь сказку, которую тебе Илвен прочла когда-то. О двух сестрах? Видишь ли... Эй, так будет не честно, младшенькая. Давай соображай сама!"

   – Ты просчиталась, Ирма. Тут нечего соображать. Ты просчиталась. Я только не могу понять в чем... Поскольку...

   "Ты думаешь правильно, развивай эту мысль" – призрачный образ в зеркале вновь улыбался. Эта улыбка выводила Элру из себя, и она опустила глаза, уставившись на воду.

   – Со дня как вы погибли... Как мама погибла, я стала затворницей. Видела только учебники и иногда спиртное – всё, топилась в собственном несчастье, но так было до тех пор, пока не появился Арде...

   "А ты и впрямь моя сестра, и в отличие от матери вовсе не такая дура..."

   – Заткнись! – Рыкнула в полголоса Элра.

   "Ах да, мы остановились на Арде. Именно на Арде, ведь если бы он оставался Солленом Сутори... Вы бы не встретились, и этот разговор состоялся бы значительно раньше и был бы он куда короче. Сестренка, ведь я хотела стать твоей дочерью. Да... Рости под твоей опекой, защищаясь слепой материнской любовью, и однажды перетащить чашу весов в свою сторону. Но нет... Арде. Будь проклят твой ненаглядный Арде! Его кровь!"

   – Кровь? – Элра снова подняла глаза на свое отражение.

   "Да, милочка моя, кровь. Арде сильнее, чем ты сможешь себе представить, и особую силу ему придает кровь. Если бы не его гены, я носила бы имя Луксиана и сейчас у меня был дневной сон... Хотя уже поздновато. Он сделал тебя счастливой и неуязвимой, сестра. Когда..."

   Когда одна проливает слезы, мучает и терзает себя, совершает ошибки и пытается их исправить – сон второй будет спокоен и чист. Когда одна грязнет в печали и видит сны о прошлом – другая тоже начинает видеть сны, но о настоящем. Когда одна обретает счастье – другая обретает силу, душа её крепнет, мощь её растет. И всех кого любит одна – ненавидит вторая. И все, кто был спасен младшей, будут убиты старшей. Поднимая одну чашу весов вверх, вторая сама опустится вниз, и так до того мгновения, когда наступит равновесие.

   – Я помню эту дурацкую глупую сказку. – Элра закрыла кран и села на край ванны. – И из-за этой глупости тысячи людей пострадали, сотни погибли...

   "Ну, сестренка... Вспомни азы физики и закон сохранения энергии: она никуда не исчезает, и чтобы стать великим и обрести силу нужно где-то взять эту силу...

   – И это ты то великая?.. – Ухмыльнулась Элра.

   "Должна признать, сестренка, – невозмутимо продолжал вещать голос в голове, в то время как хозяйка головы, потуже перетянув одеяло, разлеглась поперек ванны, задрав ноги, так что пальцами она не доставала до пола, – когда в твою светлую голову взбрела мысль посетить Илвен... я была расстроена. Так расстроена, что мне пришлось уничтожить старые книги, над которыми так трудились полоумные и слабовольные детишки, и материализовывать новые, чтобы как-то вас отвлечь... Но Арде! Снова этот чертов Арде, со своими талантливыми дружками-убийцами!"

   – Они военные, Ирма, они бывалые...

   "Милая моя Элрочка, ты знаешь его столько лет, родила ему дочь и никогда не пыталась расспросить его о былых временах? Военным он стал незадолго до окончания своей боевой деятельности, а до этого он был вольным наемником, перебившим столько людей, скольких ты в жизни не видела... Хи-хи-хи"

   – Да ты влюблена в моего супруга, сестричка... – Элра произнесла это сквозь зубы, увидев, как колыхнулась тень под дверью – Арде от скуки любил заниматься уборкой, а от волнения... раньше был виски, теперь осталась одна только уборка и маленький "храм".

   "Подпортили вы с ним мне планы... Но это мой просчет: шанс того, что рядом с тобой окажется такая сила, был очень мал, невероятно мал, но..."

   – Что тебе нужно теперь? От меня-то что тебе нужно? И от нашей семьи.

   "Как я тебе уже говорила... я хотела вытеснить душу твоей дочери и родиться вместо неё – у меня было бы тело и защита, но... Не вышло. Зато есть ты, сестра, а мы с тобой почти близняшки, так что твое тело меня полностью устроит".

   – Спасибо за предупреждение, я теперь всегда буду рядом с Арде, буду таскаться за ним повсюду. Стоит мне ему об этом рассказать, и он ни за что от меня не отойдет...

   "Наивная ты моя, с чего ты взяла, что я позволю тебе рассказать ему это?"

  Глава девятая.

   – Это бред. – Третий час повторяла себе Элравенд. – Бред! Ерунда! Чепуха! Бредятина! Уйди от меня! – Взвизгнула Элра, когда Арде, только что выломавший дверь в ванную, протянул ей руку. Элра вот уже три часа сидела в промерзшей комнате: она побледнела, руки окоченели и дрожали, губы стали практически синими, громко шмыгал нос. – Не трогай меня! Арде!

   Но Арде есть Арде. Он молча взял жену на руки и отнес в комнату, стащил с неё ледяное, мокрое, мерзкое на ощупь одеяло, и укрыл её другим – сухим, теплым и пахнущим стиральным порошком.

   – Идеальный мужчина. – Заурчала Элра, заворачиваясь в одеяло. – Дает своей женщине столько времени! Всё сам делает! Все бы такими были!

   – Я польщен, – буркнул "идеальный мужчина", присев рядом на край кровати. Он долго и пристально наблюдал за тем, как его возлюбленная рассматривает свои оттаявшие пальцы, теребит одеяло так, будто бы в первый раз его видит, хотя сама его и купила, будучи ещё беременной, в тот же день, что и колясочку, которая теперь пылилась в подвале.

   – Эти цветочки просто потрясающи, смотри! – Элра подползла к Арде, положила голову ему на колени, и, согнув в локте руку, оставила её в таком положении, с замершей у уха кистью, сжимавшую уголок одеяла. – Синие, на белом фоне. Красота! Такие виточки! Раз, два... Тебе нравится?

   – Ты прекрасно знаешь, что это мой любимый цвет. Что?..

   – Откуда я могу знать это? Арде, ты ведь так много утаиваешь... Мы с тобой супруги, а ты мне не рассказываешь ничего о себе. Ты только работаешь – в конторе или дома. Всё берешь на себя, откуда в тебе это?

   – Мне так кажется, что ты уже все знаешь. Элравенд, что с тобой в ванне случилось?

   – Ничего, что могло бы тебя волновать. – Арде эти слова повернули в шок, но Элра как ни в чем ни бывало перекатилась на другой бок и, опираясь локтями о подушку, продолжила рассматривать рисунок на одеяле. – Злые, Арде. Очень злые, тебе так говорили, и ты так думал, я ни в чем тебя не виню, я люблю тебя, но столько крови Арде... Особенно там, на мосте, когда, чтобы унять, твой ныне покойный друг всадил в тебя две пули. Сумасшедший, безумный Соллен, чью жажду убийства и крови мог утолить только геноцид. И ты ведь не пощадил тогда друга, и не смотря на две пули, которые почти тебя прикончили, ты выстрелил ему в голову. Скажи мне, Арде, ты по-настоящему дорогих тебе людей всегда убиваешь выстрелом в голову? Это такой знак любви? Чтобы не мучились.

   – Что ты несешь?? – Встревожился Арде, протянув руку к Элре, но отдернул. Она говорила вещи, о которых даже Хей и Сазати не знали, они прилетали всегда под конец операций, чтобы забрать тех, кто выжил. Он...

   – Ты убил всех, кто там присутствовал. Сначала тех, кого заказали, а потом своих. Всех, кроме друга, подарившего нам нынешнего Арде.

   – Что ты несешь? – Повторил он, но его взгляд, то как напряглись руки, да и всё тело, говорили "откуда она знает???"

   – Арде, Арде...

   "Это не её голос" – думал он, скидывая домашние тапочки и медленно поднимая ноги на кровать.

   – Я знаю всё. Ты такой хороший, такой заботливый, ты так прекрасен... И неужели ты думаешь...

  – Замолчи. – Крикнул Арде.

  – Что? – Воскликнула Элра, бросив уголок одеяла, который она с таким любопытством теребила.

  – Замолчи. – Уже спокойнее сказал Арде, сев рядом с женой. Он нежно обнял её, пока та в недоумении на него таращилась. – Ты говоришь как полоумная. И ведешь себя тоже. Ты, наверное, ушиблась, когда упала в ванную...

   – Ушиблась?? – Элравенд вскочила и спрыгнула с кровати. – Ушиблась я в тот день, когда захотела быть с тобой, когда...

   И она начала говорить обо всех тех моментах, которые они оба очень любили. Сидя на диване у камина, лежа на кровати в его старой квартире, в машине, загородом, они любили пить вино и вспоминать все самые забавные моменты их общей жизни. Это была Элра, но голос был не её, это были не её слова. Она стояла посреди спальной комнаты и кричала, выкрикивала обидные и оскорбительные вещи, но лицо и глаза противоречили словам. Казалось, будто бы что-то в её голове подменяет слова...

   Арде засунул руку в карман и нащупал там шприц с мощнейшим снотворным, которое заставило бы супругу отключиться уже через секунду, он снял колпачок когда Элравенд начала говорить о Лукси, о малышке Лукси, которую они любили сильнее чем друг друга. О ребенке, которого они так ждали, которого так хотел Арде. Которого он очень любил.

   – Я вообще рожать не хотела!

   Она ничего не успела понять. Арде сорвался с места, с невероятным трудом, чтобы ничего ей не сломать, убрал за спину руки и вколол в шею часть содержимого шприца, где-то треть.

   – Мне нельзя спать, Арде... – Это был уже её голос. – Мне нельзя...

   И она отключилась.

   Арде ослабил хватку и уложил Элру на кровать – сам улегся рядом.

   Он хотел волноваться за супругу, но в голове был лишь мост, тот чертов белокаменный мост.

   Эта постройка не имела никакой стратегической важности. В эпоху рыцарей она могла бы послужить хорошим фоном для какой-нибудь дуэли или не большей схватки, но в современности этот мост приносил лишь эстетическое удовольствие любителям старой, полуразрушенной и невозможно уродливой архитектуры. Несмотря на свой возраст, мост был прочнее, чем казалось на первый взгляд. Пару столетий назад он был единственной переправой через реку с сильным течением, но после постройки плотины, что в паре десятков километров к северу оттуда, он и вовсе перестал быть нужным.

   – Сутори! Кепфер! Хватит резаться в карты, высадка через три минуты! Эй, вы что, оглохли?! Вы!..

   – Лучше помолчи, новенький. – Сазати сняла с себя взмокшую куртку, оставив лишь майку, и кивком указала "новенькому" на место, в другом, противоположном от двух друзей, конце вертолета. – Ребята, вы так хорошо смотритесь вместе...

   Она улыбнулась, но "влюбленные" не реагировали. Они играли в переводного дурака старыми мятыми картами, и казалось, будто бы они вовсе не знают о том, что им сейчас предстоит сотворить. Соллен Сутори тогда носил короткую стрижку, был худым как зубочистка и ненавидел жару, чего, правда, не исправили годы. Невзирая на тряску, он сидел в позе лотоса, держа прямую спину, докуривал двенадцатую сигарету, хотя время полета насчитывало не больше часа, и держал перед собой три карты. Как и его противник. Нейлоса Кепфера прозвали танком. Нет, он не был размером «два на два» и весил всего восемьдесят килограмм, его руки были в обхвате чуть толще рук Арде, волосы на голове отсутствовали совсем, а на затылке красовалась татуировка из четырех цифр. Лицо Нейлоса Кепфера не может описать никто, кроме, пожалуй, Соллена, который этим ни разу не занимался. Ибо незачем. Нейлос был самым непрошибаемым членом этой команды, с ним мог сравниться только Слон, да и тот проигрывал.

   – Приближаемся к месту назначения. – Услышали все голос Хея, который тогда его посадил и этот хрип казался голосом самой смерти. – И Кепфер, хватит нашего лучшего стрелка отвлекать.

   – У тебя валет и два короля, хмм... и одна козырная шестерка, а у меня три туза... Так что ты прыгаешь первым. – Соллен вырвал из рук Нейлоса карты, кинул их в кучу, кое-как сложил и стал старательно засовывать в карман. – После вас.

   Кепфер пожал плечами, и выпрыгнул из вертолета.

   – Сазати, красавица моя, в чем суть задания?

   – Уничтожить всех и всё, что появится на этом мосту в течении следующих полутора часов. Будь то даже женщины и дети. Мы вернемся за вами ровно через восемьдесят минут. Ясно?

   – Конечно, красавица! – Соллен щелкнул Сазати по носу и максимально быстро выпрыгнул из вертолета, пока непристойно красивая девушка, казавшаяся ромашкой среди кактусов, не успела ему что-нибудь сломать. О её любви к переламыванию костей в их отделении уже насочиняли множество анекдотов.

   Полтора часа Соллен и Нейлос сидели в тени высокого старого дерева и опять же играли в карты. Ещё девять человек напряженно занимались кто чем. Некоторые были бывалыми ребятами и, доверившись своим инстинктам и боевому опыту, спокойно посапывали в тенечке. Таких было большинство, выделываться пытался лишь "новенький".

   – Ты бы лучше сел и вел себя тише, – сквозь сон буркнул Слон (его так называли не без причины: учли габариты и характер), – тренироваться дома будешь, а тут все-таки засада.

   – Скорее твой храп выдаст нас, чем моё мелькание...

   – Сядь и умолкни. – Снова повторил Слон, и тут новичок уже спорить побоялся.

   – Слышишь гул? – Спросил Соллен.

   Нейлос медленно кивнул, сложил карты в карман и достал из-за спины дробовик – отполированный так же сильно, как и лысина владельца.

   – Твой ход будет, запомни. – Соллен достал свои пистолеты.

   – Нейл, – подал голос Слон, – а давай сегодня без твоей пушки? У меня от этого грохота потом неделю голова болит. Держи! – Он кинул ему простой "карманный", как его шутя называли, пистолет. Поймав его, Нейлос усмехнулся и положил дробовик рядом со слоном.

   По мосту ехали две машины, вернее так это выглядело. На самом деле это была одна меленькая старая легковушка, доверху загруженная какими-то ящиками, корзинами, различным тряпьем. За машиной небольшой вереницей плелись с два десятка людей: загорелые небритые мужчины, в ободранной грязной одежде, с какими-то (наверное очень для них важными) повязками на голове и руках.

   – Ох ты смотри кто тут у нас... Вольный террор. – Усмехнулся Соллен, проверяя магазины в пистолетах. – Эй! Новенький! Смотри не стреляй во-о-он в тех, с повязками на поясе, там может быть взрывчатка. И по машине лучше не пали.

   Нейлос с грустью взглянул на пистолет – оружие, с которым он умел, но не любит работать, и плечом к плечу они с Солленом встали прямо посередине моста. Это заняло две минуты – не больше. Новичок, кажется, ещё даже не успел достать оружие, когда Соллен уже лез на прицеп автомобиля, чтобы проверить, что в нем. Обоймы в обоих его пистолетах были пусты ровно наполовину каждый. Весь мост окрасился багрянцем. Соллен, убедившись, что в ящиках везлась именно взрывчатка, спрыгнул вниз, провел рукой по влажному от крови камню и с неким безумием в глазах размазывал её по рукам.

   – Соллен? – Раздался низкий голос Нейлоса. – Соллен, ты в порядке?

   – Да... В полном. Ведь две мои полупустые обоймы дают вместе остаток в тридцать патронов. Я прав? Эй! – Соллен свистнул новичку. – Лови. – Он поднял пистолет и выстрелил новичку в ногу, а через мгновение – чуть выше паха.

   Нейлос ничего не успел понять, когда Соллен застрелил ещё троих членов группы и прострелил шею слону, успевшему взять в руки дробовик.

   – Соллен! Что ты!..

   Загудел вертолет. Хей и Сазати возвращались за ними.

   – Я что? Эй! Друг, опусти пушку!

   Один выстрел. Второй. Изо рта потекла кровь. В районе живота она стала бить ключом. Соллен посмотрел на Нейлоса, потом на свою промокшую от крови форму, затем снова на друга и выстрелил в ответ. Нейлос стал первым, кому Соллен выстрелил в голову.

   Меньше чем через год человек по имени Арде Инлито, подающий огромные надежды, познакомился с Милэин. Тогда она была худощавой крашеной брюнеткой, с золотой от пудры кожей, мерзким голосом и очень тугим характером. Она собрала в себе все качества, которые Арде, ещё будучи Солленом, ненавидел в женщинах. Она слишком много болтала с подружками по телефону, очень много красилась, одевалась как «звезды» на телеканалах, что в простой жизни казалось великой безвкусицей и вульгарщиной, любила истереть по поводу и без, была бревном в постели и ни под каким предлогом не хотела заводить детей.

   – Да что, Арде?? Чем ты вечно недоволен? Какого черта ты сидишь и ничего не делаешь, а? – Орала она однажды поздней ночью, собирая осколки разбитой ею тарелки. – Я не собираюсь становиться матерью, никогда! Дети отнимают у женщин их жизнь! Сидеть тут целыми днями, ухаживать за ними. С какой стати я должна тратить на это мою жизнь? А?

   – Ни с какой, лучше иди намажься кремами и исчезни уже с моих глаз.

   – Что?? – Снова завизжала Милэин, выронив из рук савок, и осколочки снова разлетелись по разным углы комнаты. – Ты как со мной разговариваешь?!

   – Как ты себя ведешь, так я с тобой и разговариваю. Истеричка чертова...

   – Арде! Ты мне сделал предложение! Ты на мне женился! И для чего? Чтобы я все это выслушивала?? Ты вообще меня любишь?? – Она согнулась почти пополам, чтобы провизжать эти слова как можно громче и как можно противнее, и так махала руками, что почти задевала колени Арде. Он сидел в мягком кресле, застеленном пледом, в костюме, не успев переодеться после работы. В одной руке, которая почти свободно болталась где-то почти у пола, он держал бокал с виски, другая, где между двумя пальцами дымилась сигарета, прикрывала глаза.

   – Нет, не люблю.

   Милэин, набравшая в грудь воздуха для очередной звуковой атаки, покраснела и, казалось, что она вот-вот лопнет.

   – Ты меня не любишь? – Зашептала она сквозь слезы. – Не любишь? Да... я тебя наверное сегодня достала, прости пожалуйста, ты...

   – Я спокоен и в принципе даже трезв. Нет, я не люблю тебя, и завтра подам на развод. И брось ты собирать эти осколки, твои руки годятся только для маникюра.

   – Арде!.. – Плаксивым шепотом произнесла она, что ещё больше взбесило её супруга. Арде убрал руку от лица и посмотрел на неё со всем презрением, что в нем накопилось. – Хорошо, я ухожу...

   Полночи она своими всхлипами не давала ему уснуть.

   Быть богатым – это хорошо и приятно. Быть богатым и свободным – это хорошо-хорошо и приятно. Быть молодым, богатым и свободным – вообще потрясающе. Арде не пожалел трех суток своей жизни чтобы добраться до Юнивелла на поезде. Ехать в купе, в конце концов, сплошное удовольствие. После небольших заминок на двух границах, и тем и тем пограничникам очень не понравилось что кроме ноутбука, кредитки и документов (пара сменных футболок не в счет) молодой человек ничего с собой не вез. Они долго обыскивали купе, пока не нашли маленький черный кейс, будучи уверенные, что там либо бомба, либо золото. Арде с любопытством наблюдал за процессом, и прервал пограничников лишь в тот момент, когда они уже собрались вызывать собак и саперов. Пришлось рыться в чехле от ноутбука, искать своё удостоверение, демонстрировать его пограничникам, и все же, не смотря на грозным символ отделения, где работал Арде, потребовали открыть кейс, где были обнаружены любимые пистолеты Арде. И потом ещё на сорок минут (опять же на обеих границах) поезд задержали, поскольку не знали – это боевое оружие или коллекционное. И то, и то без необходимых документов нельзя перевозить через границу. И снова Арде пришлось рыться в сумке и искать разрешение на оружие и лицензию, ведь не смотря на удостоверение, он всё же в отставке...

   После трех суток дороги, в пять утра, Арде, жутко довольный фактом отсутствия багажа, позвонил владельцу квартиры, которую купил уже к десяти утра того же дня, а к вечеру следующего в этой квартире появилась вся мебель, большая часть которой дожила до появления Элры.

   Арде направили в местное отделение полиции, но недавняя рана не позволяла заниматься оперативной работой, и врачи уверяли Арде, что никогда и не позволит, поэтому он стал возиться в архиве, заниматься писаниной, перепечатыванием и восстановлением документов, через пару месяцев занялся анализом. Работа была скучной, однообразной и занимала много времени. Поначалу она казалась идеальной. Но когда Арде приловчился за пару часов делать то, на что раньше уходили сутки, он начала много размышлять, думать о своем прошлом... и настоящем. Мысли о будущем для него были чем-то запретным, пугающим, серым и абсолютно бесперспективным. Человек, в жизни которого нет ничего священного. Не было ни друзей, ни семьи, никого, что мог бы в нужный момент быть рядом. Не было в сердце тех самых нужных чувств, которые могли бы сформировать смысл жизни, послужить толчком, стимулом для движения. Человек, который лучше всех умел играть в жизнь: улыбаться, встречаться, быть страстным, быть другом, быть коллегой, быть тем, кому можно поплакаться в плечо, быть мужем, быть любовником, быть мудрым начальником и кумиром. Быть кем угодно, ощущать что угодно, но не любить.

   Арде обнял Элру, запустил в её влажные волосы свою руку, а другой гладил по щеке. Она спала. Лицо было серым, глаза, скрытые под веками, бегали по кругу, дыхание сбилось, подрагивали руки, слышался тихий стон. Каждый раз, когда Элра вздрагивала, Арде все крепче обнимал её, и пришептывал: