Текст книги "Прекрасный город Юнивелл (СИ)"

Автор книги: Мария Версон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 21 страниц)

 – О-хо-хо! – К их столику подошла компания из четверых мужчин, всем им около тридцати лет. Должно быть, они работают на стройке напротив, где возводят очередной торговый центр. Об этом говорила их форменная одежда и в особенности, пыль на них. – Это же малыш Уоллис, я прав? – Этот вопрос задал очень худой и длинновязый мужчина с короткими и жидкими желтоватыми волосами, и адресован он бы не Андрэа, а Николасу. – Я, честное слово, не думал, что он сумеет так вырасти. Он, конечно, очень изменился, но узнать можно. Я… Я Дэвид Хемпши, его мама вела у меня литературу в старших классах. Как он?

 Николас улыбнулся, кинув взгляд на каменное лицо Уоллиса, чья мимика ограничивала очень редким морганием, и ответил:

 – Он меня достал. – В очень немалой степени это было святой правдой. – Всегда себе на уме, спорить с ним бесполезно, а не спорить – невозможно. А самое главное, что после всего, что я для него сделал, он отказывается ходить со мной по барам. Кафе ему подавай!

 – Ты так хочешь со мной выпить? – Переспросил Андрэа, от чего у Дэвида отвисла челюсть.

 – Я был бы не против посмотреть, что творит с тобой спиртное, но я понимаю, что пить тебе нельзя. Но хотя бы на выставку сходи со мной! – Николас сделал очень скалящий голос и сам засмеялся.

 – Андрэа Уоллис, – он протянул Дэвиду руку и пожал её, – и я в полном порядке, спасибо за заботу.

 – Да как… Ты вылечился? Как ж… Костюмчик крутой, ты и работу смог найти? Государственная поддержка? – Глаза  Дэвида по-прежнему были на выкат, однако на лице ярко отображалась нешуточная радость.

 – Ну, в каком-то смысле, – ответил тот, с грустью вспоминая о том, что половина его компании принадлежит государству.

 – У вас что, нет телевизора? – Поинтересовался Нико у мужчин, стоящих у их стола.

 – Погоди-ка… Тот самый Андрэа Уоллис?!.. – Вдруг пробасил один из них, и после этого взгляды всех посетителей кафе были прикованы к ним.

 – Как бы я там о тебе не думал, всё же тебе нравится быть в центре внимания. – Усмехнулся Николас, засовывая ключи от машины в карман джинсов.

 – Мой гениальный ум заслужил свои овации. Зачем мы здесь?

 – За тем, что мне очень хочется увидеть одну картину. Я любитель посещать молодежные выставки изобразительного искусства, и среди них есть одна молодая художница. Эинъин её имя. Из всех своих сверстников у неё одной есть талант, и это давно уже признали. Последние два года её работы уходят с молотка за очень неплохие деньги, у неё есть хороший спонсор, ну и всё такое… И вот она презентовала свой дипломный проект. Его выкупил какой-то поклонник ещё до того, как она первые цвета подбирать начала, и в общем… Это такой скандал! Эту картину назвали худшей из её работ и не выдали ей диплом. Спонсора она тоже потеряла. И я очень хочу увидеть эту картину. И думаю, она тебе понравится.

 – Я не любитель искусства.

 – Изобретательство – тоже вид искусства. – Улыбнулся Николас этим словам. – К тому же, именно эта картина может тебя заинтересовать.

 – Потому, что она из-за неё потеряла карьеру?

 – Потому, что она называется «рождение мысли».

 Галерея, в которой были представлены работы молодой и чрезвычайно талантливой, по словам Николаса, художницы Энъин, была не то чтобы большой. Несколько залов, полных странных людей с необычайным вкусом к одежде, и самым многолюдным среди них оказался зал Энъин. Здесь присутствовали множество весьма однотипных людей, бизнесменов, решил Андрэа, любящих спускать уйму денег на бесполезные полотна, заляпанные маслом. По крайней мере, так в глазах мирового гения выглядела любовь к изобразительному искусству. Хотя Николас говорил, что спорить с Андрэа бесполезно, а не спорить – невозможно, в этот раз мистер Уоллис решил промолчать о своём отношении к этому месту и данному мероприятию, стараясь воспринимать это так же, как религию. Верят, любят, и ладно, не его это дело.

 Найти интересующее их полотно оказалось довольно-таки просто: не один только Николас хотел узреть картину, получившую столько негативных отзывов в первый же день выставки, начавшейся четыре дня назад. Толпа вокруг картины собралась солидная и весьма постоянная: глядя на изображение, люди пытались понять, что же хотел передать автор, хотя это вполне ясно говорило название – «рождение мысли».

 Крайне медленно, Андрэа и Нико подобрались к неудавшемуся шедевру, и в тот миг, когда один присвистнул, другой вдруг приоткрыл рот и затих.

 – Что такое? – Спросил его Нико. – Даже ты считаешь это ужасом?

 – Замечательная работа. – Тут же выпалил Андрэа. – Не знаю, насколько точно вообще можно изобразить этот процесс, но… Отчасти, она смогла сделать это.

 – Да ты шутишь! Мне всегда казалось, что ты соображаешь настолько быстро, что не успеваешь следить за причинно-следственной связью возникновения собственных мыслей.

 – Да, но сейчас…

 Андрэа замолчал, и Нико стало дурно от одной мысли о том, что сейчас, может, Уоллис пытается наложить какую-нибудь ещё недодуманную идею на то непонятное нечто, что изображалось на полотне. А ведь он и правда пытался.

 – Я её куплю. – Молвил гений. – Это станет первой и последней картиной, которая будет висеть в моём офисе.

 – Ты… ты это серьёзно? – Нико не мог поверить своим ушам. – Из всех её работ, ты хочешь купить именно это?!

 – Пейзаж ночного Инсмира и обнаженных женщин я могу лицезреть, не покидая дома, а это… Достойно внимания хотя бы потому, что ей вообще пришла в голову эта идея.

 – Спасибо. – Отозвалась сама Энъин, стоявшая последние две минуты позади них. – Вы, конечно, не единственный, но всё же один из немногих, кому понравилась эта работа.

 Мужчины обернулись и увидели, собственно, талант. Надо признать, что вся экстравагантность и необычность её работ никак не сказывались на её внешнем виде. Недлинные волосы собраны в небольшой пучок на затылке, минимум косметики, а из-под натурально-пышных ресниц на них смотрели две крупные карие бусины.

 – Вы всерьёз собираетесь её купить? – Обратилась она к Андрэа.

 – Да, почему бы и нет? – Он не сводил взгляд своих жутковатых глаз с неё.

 – Я могу вам её подарить. – Улыбнулась девушка. – Мне приятно знать, что у вас вообще возникло желание её приобрести, но в действительности, она не стоит никаких денег.

 – Отнюдь. – Возразил Андрэа. – Красоту картины я оценить не способен, мне нравится сама идея, и идея эта хороша. Никогда бы не подумал, что художнику может прийти в голову подобное.

 – Вы критик?

 – Он зануда, – усмехнувшись, ответил Нико.

 – Вот как?

 – Как твоё имя? Полное имя. Картину надо подписать полностью. – Андрэа по-прежнему не сводил с девушки глаз.

 – Подпишите просто: «Энъин». Я не люблю свою фамилию. – Она улыбнулась, и от этого у Нико что-то где-то шевельнулось.

 – Как насчет сменить её на Уоллис? – Достаточно громко и отчетливо проговорил Андрэа, от чего глаза Энъин стали несколько более круглыми.

 – Эм, – Нико даже не знал как реагировать на подобный выпад со стороны друга, – отличная шутка.

 – Это не шутка, – ответил ему Уоллис, не обернувшись, – и мне сейчас не нужна нянька, спасибо.

 Это был весьма вежливый способ послать Нико куда подальше, пока Андрэа продолжал смотреть на удивлённую художницу своим очень странным взглядом.

  – Как прошло третье свидание? – Нико встретил Уоллиса в длинном коридоре, ведущим в серверную, где располагалась Атто, любимое творение Андрэа, если он способен мыслить подобными критериями, что вряд ли.

 – Я думаю, что раз их было три, то я ей симпатичен. – Он держал в руках планшет и пролистывал один из списков исправлений в коде Атто. – Но, полагаю, она ожидает некоего развития отношений. В конце концов, я ведь уже предложил ей выти за меня замуж.

 – Что?! – Нико едва не вскрикнул, и его возглас эхом пронёсся по пустому коридору. – Предложение ей сделал? Зачем?

 – Не ты ли говорил, что мне не помешают человеческие отношения?

 – Да, но…

 – Просто спать с женщинами, как это делаешь ты, мне не интересно, а брак может принести плоды.

 – Плоды? – Глаза Нико были готовы выпрыгнуть из надлежащего им места и покатиться в разные стороны. – Ты хочешь детей?

 – Почему бы и нет? Я едва ли доживу до тридцати, так что мне не помешает  обзавестись потомством.

 – Что ты несёшь Андрэа, почему?

 – Ты мой врач, тебе ли не понимать, что я не шучу.

 – Не преувеличивай…

 – Николас, – Андрэа отложил в сторону, на невысокий столик, планшет и посмотрел другу в глаза, – мне нужна твоя помощь.

 – Конечно. Что тебе нужно?

 – Я… Я помню, когда я был моложе… когда мы с тобой познакомились, я плотно сидел на тяжелых наркотиках. Разных.

 – Я помню это…

 – А я помню, что тогда я чувствовал вкус еды. – Уоллис облокотился о стену, ударившись об неё так, что из его лёгких выскользнула большая порция воздуха. – Я не могу воспроизвести те ощущения, но…

 – Ты хочешь чувствовать вкус еды?

 – Я собираюсь жениться, но Энъин, в отличие от меня, чувствует всё.

 – Ты тоже чувствуешь!

 – Да, но она способна этим насладиться, а я – нет. Насколько я понял смысл многих твоих слов, в человеческих отношениях должны выкладываться оба, равно как и получать удовлетворение. Я не способен ни выкладываться, ни получать удовлетворение.

 – Я понимаю, о чем ты, но снова сажать тебя на наркотики…

 – Ты врач, Николас, ты мой врач. Практически все существующие виды наркотиков применяются в медицине. Почему бы?..

 – Ох ты ж… – Тот тоже облокотился о противоположную стену. – Ты прав, да. Обезболивающие, наркоз… Это можно сделать, но я не знаю, как это скажется на твоём и без того нездоровом организме.

 – А вдруг, скажется хорошо? – Андрэа попытался улыбнуться, и это выражение его лица кольнуло Нико в самое сердце. – Может, я стану нормальным.

 – Тебя сильно зацепила та картина.

 – Нет, дело не в этом.

 – В этом. Тебе захотелось жить.

 – А почему бы и нет? Я создал ИИ, я собрал несколько отделов, которые работают над разработкой новейшего медицинского оборудования, цифровых технологий и альтернативных источников энергии. Меньше чем за месяц я не просто вернул компанию на её прежний уровень, но и поднял выше. Во всей Дории нет человека богаче меня теперь. А мне всего двадцать три. Того, что я уже создал, хватит на две жизни… – Его начало трясти, и Нико тот час опустил руку в карман и нащупал шприц. – Почему бы не попробовать вылечиться?

 – Наркотики тебя не вылечат, а лишь притормозят твою мозговую активность, повредив внутренние органы. Если ты хочешь вылечиться, тебе необходимо ложиться на обследование и…

 – Никто не будет вскрывать мне череп. – Сказал, словно отрезал, Андрэа. – Никогда. Если там есть злокачественная опухоль, делающая меня тем, кто я есть, я не хочу знать об этом. Если у меня какое-то генетическое заболевание, делающее меня чересчур умным, я не хочу этого знать. Когда-то случайный врач что-то сделал с моей головой, дав мне возможность стать тем, кем я стал, и создать всё, что я создал, и я не хочу, чтобы какой-то другой случайный врач свёл это на нет.

 – Ты готов пожертвовать своим умом ради того, чтобы почувствовать эту художницу?

 – Я думаю, что смертельная доза героина убьёт меня, но не сможет исказить то, что происходит в моей голове. Ничто не сможет. Но я готов попробовать. И поэтому, мне нужна твоя помощь. Друг.

 Уоллис поднялся на лифте на одиннадцатый этаж старого жилого дома. Странно, что такая богатая художница осталась жить в этом дрянном районе в старом обшарпанном здании, где подъезд и лифт были укутаны смрадом испражнений. Но это её выбор. Кто поймёт эти творческие личности.

 Выйдя из кабины, Андрэа остановился у двери квартиры Энъин и достал из кармана небольшой металлически шприц. Закатав левый рукав по локоть, он осмотрел руку, покрытую мелкими точечками, и выбрал, куда он введет эту дозу. Множество мелких ран остались вдоль его вен. Это – следы испытаний, которые целый месяц проводил Аристар Келори, мозговитый врач, «шарящий во всем, что касается человеческого тела», как поговаривал Николас. На подбор правильной дозы ушло достаточно времени и очень много сил, но Уоллис, любящий получать результат и не сильно волнующийся о самом процессе, стерпел всё. И надеялся, что оно того стоило.

 Андрэа ввёл препарат в вену, ярко выделяющуюся на запястье. У него было всего несколько секунд, прежде чем он начнёт действовать, а потом…

 Он позвонил в дверь, и вскоре что-то по ту сторону брякнуло, сопровождённое таким же громким матерным выбросом, а затем, после некоторой заминки, Энъин открыла дверь:

 – Андрэа, – на её глазах едва ли не выступили слёзы, но на быстро пришла в себя  нацепила маску разгневанной леди, чей возлюбленный не звонил ей целый месяц, – что тебе?..

 Он не стал отвечать. Тело само сделало шаг, и мгновением позже губы Андрэа целовали её. Это был всплеск. Больше ничто не было способно доставить ему такое же наслаждение, как тот его первый поцелуй в грязном подъезде старого здания. В нём было всё, и чувства в нём были все. Экстаз, оргазм, все ощущения. И всё в одном поцелуе.

 Энъин  прижала его к себе, с трудом удержавшись от того, чтобы не раздеться прямо здесь, в коридоре, на глазах у старой бешеной соседки, ломающей себе глаза стола у глазка своей двери. Плевать, пусть видит, пусть видит всё!

 Неспособный оторвать от неё губ, Андрэа коснулся кончиками пальцев лица её кожи, и ощущал каждую крохотную морщинку на её кажущейся безупречной коже. Он чувствовал запахи, её шампуня, того, что она пила зелёный чай и ела имбирное печенье, слышался даже запах её крема, которым она покрывала кожу вчера перед сном.

 Когда Энъин опустилась на постель и рывком повалила его на себя, Андрэа застонал от простого жара её тепла, и это наслаждение горячей волной разлилось по нему, отключая разум и открывая путь в самое его сердце.

 Это длилось не долго, но после ещё несколько часов Уоллис лежал на кровати, обнимая свою девушку, и ласкал её бархатную кожу, её шелковые волосы, и наслаждаясь каждым этим прикосновением.

 – А чего все такие нарядные? – Громко зевнув, спросила Тесса, позабыв о манерах, но тот час опомнилась, и прикрыла рот ладонью.

 – Ты что, солнышко моё, – Рихтер приобнял её, протянув ей чашку горячего кофе с молоком, – сегодня его светлость мистер Уоллис выходит из своего шестнадцатимесячного отпуска.

 – Сегодня? – Её интонация была удивлённой, однако на лице, мятом от недостатка сна, это не отразилось.

 – Сегодня.

 – Да, задержался он! – Антон поправлял галстук вот уже три минуты, и ему всё никак не удавалось пристроить его правильно. – Ушел почти на полтора года, не предупредив. Хорошо хоть у нас ЧП не случалось, а то…

 – Да какие ЧП, ты что. Мы со всем прекрасно справляемся. За те два года пока мы делали Атто, он выложился на тысячу процентов, так что пусть ещё хоть год в отпуске сидит. Тесса с Оливией не дадут компании пойти ко дну, да? – Виктор подмигнул заспанной Тессе, которая этого даже не заметила.

 – Вершина пирамиды и дно океана едва ли когда-нибудь встретятся. – Оливия, одетая в элегантное бежевое платье, возникла из под стола, держа в руках фломастер. – Ты вообще  в курсе, сколько мы сейчас стоим?

 – Нет, миледи. – Отозвался Антон, решив снять галстук и кинуть его на дно выдвижного ящика стола.

 – Значит, ты тоже не слушаешь отчеты. А для кого я тогда их делаю?

 – Для себя, Оли, – Николас сидел на низком мягком диване и потягивал из кружки минералку. – А где Лилет и Геор?

 – Мы тут! – Отозвались доктор наук в области теоретической физики и профессор математики, игравшие в 3-D шахматы на втором этаже их павильона.

 – Значит, все здесь. Ждем?..

 Ждать не пришлось. Вскоре звоночек лифта двадцать второго этажа тихо брякнул, и сияющие серебром металлические двери разъехались в разные стороны. Передовой отдел разработчиков и два заместителя руководителя компании набрали воздух в легкие, чтобы поприветствовать вернувшегося, наконец-то, на свою должность начальника, но, когда двери лифта открылись, в павильоне повисла тишина.

 – Что такие хмурые? – Улыбнулся во все зубы Андрэа.

 – Ох ты ж… – Выдохнула Тесса, тот час проснувшись.

 Перед ними стоял кто угодно, но только не Андрэа Уоллис. Этот человек не мог так выглядеть. И, тем более, никто на свете не мог заставить его покрасить волосы в его натуральный черный, который давным-давно вытеснила седина. А ещё он не может так улыбаться. Их Андрэа никогда никому не дарил такой доброй лучезарной улыбки, полной энергии, светящейся.

 Уоллис почесал затылок, и на его руке блеснуло обручальное кольцо.

 – С возвращением, женатик. – Николас не удосужился подняться с дивана, только поднял руку, в которой держал кружку с минералкой, как бы произнося немой тост.

 – Аристар уже здесь?

 – Да, да… он ожидает вас, мистер Уоллис. – Мей, секретарша, та самая «топ модель», к которой Нико подбивал клинья, не сводила глаз с экрана монитора и продолжала что-то печатать с немыслимой скоростью.

 Андрэа пожал руку каждому, кому было не лень вставать с места, и в гробовой тишине отправился к себе в кабинет.

 Его «хоромы», как однажды выразился Антон, располагались на втором этаже павильона и занимали добрую его треть. Ровно наполовину, кабинет Уоллиса походил на библиотеку древних свитков, где каждая начерченная им схема была покрыта ламинатором и спрятана в свою ячейку. Прочее пространство занимал огромный письменный стол, заваленный расписанными от руки папками с ещё не внесенными в раздел «на разработку» проектами.

 Аристар сидел в запылённом гостевом кресле и без зазрения совести листал одну из папок, что лежали на краю стола:

 – Там разве нет метки «секретно»? – Спросил у него Уоллис, закрыв за собой дверь.

 – Если бы это было секретно, оно бы не лежало на краю стола. – Ответил тот, закрыв папку, и только потом посмотрел на своего клиента номер один. – Хорошо выглядишь. Черный цвет волос делает тебя несколько живее.

 – Спасибо. Есть результаты? – Андрэа скинул портфель в угол за дверью и неторопливо пошел к своему рабочему месту.

 – Конечно, иначе я бы не приехал. – Аристар достал из сумки толстую медицинскую папку. – Хочешь ознакомится?

 – Нет, давай в двух словах.

 – А можно эту двойку возвести в n-ю степень? О твоём состоянии здоровья в двух словах не получится.

 – А ты попытайся. – Андрэа упал в своё кресло и лучезарно улыбнулся.

 – Состояние твоих всех без исключения внутренних органов постепенно ухудшается. Резких скачков я пока что не наблюдаю, но тенденция очевидна. Если ты не прекратишь колоться…

 – Я не прекращу, – спокойно, не убирая с лица довольной всем на свете улыбки, ответил тот, – мне нравится жизнь, и я хочу ею насладиться, пусть и не долго.

 – Ты ведь способен сейчас чувствовать, да? Подумай о своей жене, она останется одна…

 – Она прекрасно осведомлена о моём состоянии здоровья и о том, что мне приходится употреблять, чтобы быть таким. Конечно, она очень волнуется, но она понимает, что если я перестану, то снова превращусь в машину в человеческом теле. Скажи, сколько у меня примерно осталось?

 – Если поработать над снижением дозы до золотой середины, то, может, ты проживешь ещё лет пять.

 – Этого достаточно. Конечно, отвести Эмму в школу я не успею, но…

 – Эмму? Кто это?

 – Моя дочь.

 – Твоя что?! – Аристар едва не подпрыгнул.

 – Моя дочь. Думаешь, зачем я брал отпуск в полтора года? У меня родилась дочь, и я хочу быть хорошим отцом, пока это возможно.

 – Ох… – Аристар громко выдохнул. – Дочь… поздравляю.

 – Спасибо.

 – Я постараюсь придумать, как сделать так, чтобы отец отвёл её первый раз в школу, но ничего не обещаю. Я постараюсь.

Глава 20.3.

Прекрасный город Юнивелл.

 Приятная мелодия, стоявшая на звонке мобильного телефона, кажется чудовищным скрежетом, если звенит в те минуты, когда ты спишь. Уоллис с трудом разлепил глаза и тот час схватил телефон, отключив звук звонка, чтобы Энъин не успела проснуться. Её разбудишь… Всё же, Андрэа торопливо покинул комнату и, только закрыв дверь, ответил:

 – Слушаю. Да, доброе утро, полковник, чем обязан? Мы, кажется, ещё не сорвали сроки, всё будет… Как не по этому поводу? А что вам тогда нужно? Что?! Я не…

 Во входную дверь их квартиры позвонили.

 – Пять минут, мне нужно одеться.

 Через час вертолет, приземлявшийся на крыше дома Уоллиса, уже мчался далеко на запад, в ту часть Дории, где ему до этого побывать не удалось, да и не очень хотелось. Андрэа не был особым любителем красот и пейзажей своей родины, он предпочитал ездить куда-нибудь в дальние страны, чтобы увидеть то, что действительно способно впечатлить. Но военные разбудили Уоллиса в четыре утра не для того, чтобы показать ему красоту запада.

 – Мы уже несколько месяцев пытаемся выяснить, что же произошло с городом. На нас работает немало ученых и специалистов, но они не способны объяснить то, что увидели. Мы оцепили город и создали карантинную зону. Пока мы не разберемся что к чему, вывозить жителей города не безопасно. Если это какая-то болезнь…

 – Если это болезнь, зачем тут я? Я не силён в этой сфере.

 – Вы сильны во всех сферах, мистер Уоллис. Как бы мне иногда не хотелось вам врезать, вы – признанный гений с гибким умом, вы способны видеть то, что не видят многие. И это как раз та ситуация, когда нужен такой человек.

 – Что конкретно произошло, и где, собственно? Я как-то не удосужился спросить, куда мы летим.

 – В Юнивелл.

 – Юнивелл? Это же студенческий городок, построенный вокруг двух или трёх университетов.

 – Так было лет пятьдесят назад, а потом городок разросся. Численность населения – порядка пятнадцати тысяч человек, и многие из них несут какую-то пургу о магии.

 – Оккультизм?

 – Не исключено. Но я могу понять, если оккультная секта захватывает небольшой городок, ну, в тысячу человек ещё ладно, да и то многовато, а чтобы так – это мне кажется невозможным. Однако, мы не можем говорить наверняка.

 – Мне любопытно, что могло так встревожить военных в крохотном, пусть и оккультном городе. Едва ли они собрались устроить переворот.

 – Когда вы увидите это, мистер Уоллис, вы поймёте.

 Впервые за прошедшие три года Андрэа пожалел о том, что оказался способным обладать эмоциями. Это странно. Это всё чертовски странно.

 На въезде, город выглядел вполне себе обыкновенным, разве что по дорогам совсем не ездили машины, да и людей на улицах было слишком мало для десяти часов утра по местному времени. Судя по всему, школы продолжали работать, однако магазины, а их здесь оказалось великое множество, превратились в пункты выдачи провианта. Прям военное положение, если так посудить, и пока что Уоллис не видел причины этому. Люди как люди, дома как дома, ничего необычного не попадалось ему на глаза, до тех пор, пока раскрашенный цветом хаки внедорожник не провёз их к центральному парку.

 Андрэа будто почувствовал что-то, и попросил остановить машины, чтобы пешком дойти до парка. Ходьба давалась ему непросто, и трости уже было не достаточно для мало-мальски комфортного перемещения, но ничего другого он не брал с собой, как не брал и лекарства.

 Что-то холодное опустилось на щеку, а затем множество таких же частичек стали падать на лицо. Андрэа стёр их ладонью, приняв за мелкий моросящий дождь, а затем посмотрел на руку, чтобы увидеть, что на ней остались черные разводы.

 – Наденьте маску, мистер Уоллис. – Сказал ему один из сопровождения, что Андрэа проигнорировал.

 – Это просто снег и сажа. Откуда сажа?

 – По химическому составу, это не сажа. – Услышал он знакомый голос, и перед ним возник Аристар. – Здравствуй.

 – Привет. Что всё это значит?

 – Я тоже на первых парах ринулся туда без маски, и теперь я не могу покинуть город.

 – И давно ты здесь?

 – С самого начала карантина. Они построили здесь неплохую полевую лабораторию, а заняться здесь есть чем. Идём, я тебе покажу.

 – Это ты посоветовал им обратиться ко мне?

 – Андрэа, во всём, что касается болезней человеческого тела, биологии, химии, биохимии, генетики и ещё целого списка подразделов моих знаний, то я тоже своего рода гений, как ты, и отвечу на любой твой вопрос. Проблема в том, что практически весь спектр известных мне способов анализа не даёт ответа на то, что происходит в городе.

 – А что происходит?

 – Точно не будешь надевать маску?

 – Нет.

 – Отлично, потому как мне кажется, что от этой дряни тебя не спасёт никакая защита.

 – О чем ты?

 – Ты веришь в призраков?

 Андрэа усмехнулся, и улыбка не слезала с его лица, пока его не привели в центральный парк. Всё здесь было покрыто пока ещё тонким слоем смеси снега и копоти. Один только снег был аномалией для города, но метеорологи разводили руками, утверждая, что приборы показывают совсем другое. Согласно им, в Юнивелле сейчас тёплое лето. И действительно, воздух тёплый, как и ветерок, градусов двадцать, не меньше, но черный снег продолжал лежать на сером камне парка, на траве, на деревьях, и на…

 – Это Элравенд Лаендли, местный детектив. – Аристар присел рядом с телом женщины, покрытым  тонким слоем черного снега. – Два пулевых ранения.

 – Почему её не убрали отсюда? Ведётся следствие?

 – Нет никакого следствия. Её пристрелил полковник… как его там, не помню. Она обвинялась в убийстве собственного мужа, главы убойного отдела, и её пристрелили в морге, где он лежал. Минуту спустя она покинула морг, и всё, что произошло дальше, для нас загадка.

 – Кто-то перенёс её сюда?

 Аристар облизал губы, понимая, какую околесицу, в которую он сам-то не мог поверить, ему сейчас придётся говорить умнейшему человеку в мире.

 – Некоторые местные утверждают, что Элравенд была ведьмой.

 Андрэа громко усмехнулся.

 – Нет-нет, без всяких там волшебных палочек и прочего. Они, почти все в один голос, утверждают, что на городе лежит проклятие, убивающее людей, а перед этим превращающее их в кошмарных монстров. Мы, разумеется, ничего подобного не нашли. Некоторые говорят, что Элравенд Лаендли и её супруг Инлито Арде расследовали происшествия такого рода и пресекали повторение подобного. Они многим спасли жизнь, если верить опрошенным.

 – Массовые галлюцинации?

 – Мы не нашли никаких токсинов ни в воздухе, ни в воде, ни в почве, и даже проверили многие наименования продуктов. Ничего.

 – Хм. – Андрэа поджал губы.

 – Она здесь лежит с того дня, как я сюда приехал. – Негромко проговорил Алистер. – Переместить её в морг было одним из моих первых указаний.

 – Так почему она здесь?

 – Это тот ещё вопрос. В первый раз, когда её тело исчезло из камеры, я решил, что это местные культисты пытаются поддержать легенду. После второго раза мы установили камеры наблюдения… И знаешь что они засекли? Ничего. Вот, тело лежит на столе, и одним морганием позже, оно исчезает, и оказывается здесь. Часовые, стоявшие здесь, на площади, несколько ночей говорят то же самое. Один раз моргнуть – и она уже здесь.

 – Интересно… Вы допрашивали её коллег?

 – Конечно. Но тут есть одно но. Двое из них стёрли свои досье и исчезли. Мы не знаем ни кто они, ни как их зовут. Известно, что они забрали с собой ребёнка Лаендли и Инлито. Девочку, имя – Лукси. В прошлом мистер Инлито был наёмником, и согласно показаниям, двое пропавших работали с ним в то время. Не исключено, что они скрылись, чтобы защитить ребёнка. Но сейчас  они – не главная наша беда.

 – Ты что-то не договариваешь, – Андрэа, оказывается, уже не первую минуту пристально рассматривал лицо Аристера, – пожалуйста, расскажи мне всё.

 – Уоллис, здесь мало рассказать, тут нужно показывать. Потому что я, пока не увидел всё воочию, называл следователей, докладывавших мне об этом, сумасшедшими алкоголиками которых пора отправить на пенсию.

 – Что ещё я должен увидеть кроме черного снега посреди лета и блуждающего трупа?

 – Ты должен увидеть её мужа.

 Они снова сели в машину и поехали в какую-то другую часть города. Уоллис не следил за дорогой, его больше интересовали люди, испуганно прятавшиеся за шторами окон и провожающие взглядом их машину. Несладко им пришлось, а Андрэа всё никак не мог понять почему.

 Это же просто фокус. Чертовски хороший фокус, в Инсмирском доме культуры показывали вещи куда более захватывающие, чем исчезновение тела из морга. Почему военные ввели здесь карантин и заблокировали целый город?

 Военная база Юнивелла оказалась не слишком большой, а теперь ещё и запустелой. Когда город закрыли, было принято решение устроиться в полевых условиях, чтобы люди имели наименьший контакт с городской средой. Двое солдат, проверив документы Аристара, пропустили их внутрь и проводили на цокольный этаж.

 Морг как морг, ничего особенного, подумал бы Андрэа, если бы до этого ему хоть раз доводилось побывать в подобном месте. Разве что этот морг выглядел грязным. В центре комнаты, на столе, где должно проводиться вскрытие, лежал мужчина, накрытый клеёнкой по шею. Мёртвый мужчина, с узким разрезом глаз, тонкими чертами лица, недлинными черными волосами и, судя по ширине шеи и той части плеч, что были чуть видны, при жизни он имел превосходную физическую форму.

 – Это Инлито Арде.

 – Убитый Элравенд супруг?

 – Не доказано, что она убила его. Расследование только началось, когда полковник пустил ей пулю между глаз.

 – Ясно. Что необычного в нём? Его тело тоже блуждает по городу? – Андрэа понимал, что не стоит и думать о том, чтобы хоть как-то шутить о сложившейся ситуации, но не мог воздержаться от подобных интонаций.

 – Нет. Взгляни. – Аристар подошел к покойнику и поднял его веко. – Это просто ахренеть как необычно.

 Уоллис приблизился к столу и посмотрел на глаз. Огромный, ярко-желтого цвета глаз, реагирующий на свет ламп морга. Он не был мёртвым. Это были глаза живого человека.

 – Это же мнимая смерть! – Зашипел удивленный Андрэа, сделав шаг назад.

 – Нет. – Аристар покачал головой из стороны в сторону. – Он умер три месяца назад.

 – Тогда объясни мне, как это возможно! И что за цвет?! Я таких никогда не видел.

 – Я тоже, но цвет, не смотря на всю его необычность, я понять могу. Это очень редкий цвет глаз, но всё же в учебниках я встречал описание подобного. Проблема не в нём.

 – Проблема в том, что он реагирует на свет, словно живой.

 – Мурашки? – Усмехнулся Аристар, глядя на немало удивлённый взгляд Уоллиса.

 Тот не ответил. И не пришлось. Пространство прорезал шум, треск, а вслед за ним появился вой, сначала, один, едва слышный, тихий, а после их возник целый хор.

 – Что это?

 В морге прогремел громкий выстрел, но не было не стрелявшего, ни пули. Шорох и глухой удар, с которым тело может падать на кафель, а затем какие-то слова, но изрезанные помехами. Какие-то слова… Затем ещё выстрел, а потом целая очередь.

 – Арде… – Простонал полный слёз женский голос, и снова выстрел, и снова удар упавшего на пол тела.