Текст книги "Прекрасный город Юнивелл (СИ)"

Автор книги: Мария Версон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 21 страниц)

 – Что за находка?

 – Мы можем поговорить об этом в другом месте? – Тенчерса пугал вид мёртвого телохранителя за моей спиной.

 – Мы будем говорить об этом здесь и сейчас. Ну, или пока воздух не наполнится запахом трупного разложения.

 – Он нашел, – Оилни облизал губы и стал потирать потные от волнения руки, – образцы крови человека, который лежит в основании генератора купола.

 Что?

 – Что? – Я повторил собственные мысли.

 – Так и есть. На образцах была подпись – 3-Л,  и кипа сгоревших документов. Кто-то старательно уничтожал все сведения о куполе и о принципе его работы. Всё, что я знаю, это что купол строится вокруг человека.

 Вот почему я не могу понять, что это за волны формируют экран. Это!.. Да нет, или да. Как бы абсурдно не было даже думать об этом, но, вспоминая целый архив прочитанной мною научной фантастики, положа руку на сердце можно предположить, что барьер формирует волнами, генерирующимися человеческим мозгом. Но они не могут быть такими мощными. Это невозможно.

 – Я знаю, как это звучит, К-7. Мы были потрясены не меньше твоего.

 – В этой стране меня уже ничто не удивит.

 – В этой стране? Ты был за экраном?

 – Вернёмся к разговору о триэль.

 – Да-да, – он снова кинул взгляд на мёртвого телохранителя и торопливо заговорил, – препарат был разработан в этой компании, и было принято решение запустить ряд экспериментов.

 – Кто разработал методику клонирования?

 – Андрэа Уоллис. Установка была обнаружена семьдесят лет назад, и потребовалось время, чтобы разобраться с ней…

 – Помимо лаборатории триэль, сколько ещё существует подобных установок?

 – Нам неизвестно ни об одной. И нам так и не удалось понять принципы, на которых она работает, а все записи об исследованиях были в лаборатории, которую ты взорвал.

 – Замечательно. Мне потребуются все имеющиеся у тебя и твоих компаньонов документы, связанные с Уоллисом, триэль, и любые другие, которые могут оказаться полезными.

 – Но!..

 – А теперь к разговору о геноме. Мистер Тенчерс, пока геном не будет излечен, купол, даже если мы узнаем, как это сделать, отключать нельзя. По ряду причин. Я уже подготовил для вас отчет по этому вопросу, но если вкратце: порядка восьмидесяти процентов населения страны умрёт в течение первой недели снятия экрана.

 Судя по лицу Оилни, он догадывался об этом.

 – Именно поэтому, я хочу, чтобы ваша компания спонсировала разработку программы по лечению генома. У вас достаточно специалистов и средств для этого.

 – Я… – Он посмотрел мне в глаза. – У меня ведь нет выбора, верно? К-7, выслушай меня сейчас, пожалуйста. Я хочу, чтобы ты понял кое-что обо мне и о тех людях, что приложили руку к твоему созданию. – Оилни выждал, убеждаясь, что я его слушаю. – Запуск купола был ошибкой, которую наши праотцы допустили и которую не смогли предотвратить. Стараниями нашей компании в Дории возник геном, а вслед за ним множество страшных вещей. Создание проекта 3-L было отчаянным шагом. Мы пожертвовали жизнями собственных детей, только бы обрести надежду на спасение нас и наших потомков. То, что удалось создать тебя, то, что ты выжил, и то, что ты знаешь, как исцелить страну – это осуществление наших самых смелых надежд. Пытаться оспаривать твои действия и решения, или, тем более, попытаться убить тебя – это значит поставить крест на всём, ради чего работали пять поколений умнейших людей Дории. Я сделаю, как ты просишь, добуду средства для программы, даже если это разорит компанию, мне плевать. И я представлю тебе все нужные документы, какие только смогу найти. Так же, я переговорю со всеми, кто участвовал в проекте триэль, кто изучал создание купола, чтобы они предоставили тебе все сведения. Даю тебе слово.

 – Мне нужно что-нибудь весомее, чем просто слово.

 – Завтра будет официальное заявление.

 Я сощурился.

 – Оно будет сегодня. – Поправил себя Оилни.

Глава 16.

 – Надо же, документы на бумажном носителе? – Усмехнулся Алистер, заглядывая через плечо. – Кто-то сошел сума?

 – Очень смешно. – Зло огрызнулся я: два дня без сна пагубно сказывались на моём чувстве юмора. – Ты лучше на дату посмотри.

 – 11:N2 113? Ничего себе, это же было за  гол возведения купола!

 – Именно что. Я только не могу понять, что это за язык.

 Алистер наклонился ниже, так что я даже чуть отодвинулся, и стал разглядывать символы на старом желтом листе бумаги.

 – Это не язык, это шифр. – Сказал он минуту спустя. – Точнее, это Мендский шифр.

 – Мендский? – Я впервые об этом слышу.

 – Да. Его изобрёл человек, создавший периодическую таблицу элементов.

 – Ты умеешь читать этот шифр?

 – Не слишком хорошо, но да. Странно, что ты не умеешь.

 – У меня в институте были дела важнее изучения странных видов шифрования.

 – Да, девочки, я помню.

 – Так ты сможешь это прочитать?

 – Угу, только можно я сначала душ приму? У меня такое чувство, будто я был заперт в комнате с дюжиной потных строителей.

 – Да, я чувствую запах. Иди.

 Алистер удалился в дальнюю часть лаборатории, где находилась дверь в раздевалку, и через минуту я услышал журчание воды. Откинувшись на спинку стула, я положил руки на шею и стал старательно её разминать. Алесса звонила, но я объяснил ей, что у меня нет ни сил, ни желания выбираться из лаборатории. Здесь есть еда, диван и куча работы, которая не терпит. Конечно, можно было бы сказать, что сотню лет Дория жила с геномом внутри и куполом над головой и может подождать ещё пару деньков, пока я высплюсь, но здесь верх брало любопытство.

 Тенчерс сдержал своё слово, и уже два месяца специалисты, под руководством Джейсона и с моей помощью, вели разработку программы. Потребуются годы, прежде чем удастся искоренить геном, но время терпит. Пара лет ничто в сравнении с ничем, которое поджидало Дорию.

 На самом деле, уже можно ставить галочку в пункте «излечить геном». Осталось самое сложное – купол.

 Только сейчас, вплотную занявшись тем, что мы с Джейсоном называем проектом Пяти врат, я понимаю, что возня с геномом действительно была вознёй: о барьере неизвестно практически ничего, кроме пары его свойств, что он, к примеру, убивает мозг любого живого создания, и что его разработал Андрэа Уоллис. Кто такой этот Уоллис – загадка. Вспоминая видео из архива Джейсона, я понимаю, что он – легендарный гений своего времени, ученый и изобретатель, который превратил компанию В.И.М. в то, чем она является по сей день, но кем именно он был – неизвестно. Что-то подсказывает мне, что если искать сведенья именно о нём, то я найду ответы на многие вопросы.

 Тенчерс и его люди предоставили мне достаточно много информации, но в действительности, она неинформативна вовсе. Создаётся впечатление, будто любые сведения об Уоллисе, проекте Пяти Врат и о том периоде истории Дории целенаправленно и методично уничтожались. Не знаю, с какой целью, но если это было сделано по указке Уоллиса, то причины были веские.

 Алистер вышел из раздевалки, его волосы были мокрые и вода стекала по спине. Он взял стул и подсел ко мне:

 – Ну, показывай. – Я протянул ему лист. – Та-ак.

 Обычно, за таким долгим «так» следует, что он сейчас пару минут подумает, а потом залпом выдаст мне перевод. Так и случилось.

 – Значит, смотри. Точнее, слушай.

 «Поездка в Юнивелл изменила всё. Раньше Андрэа смеялся, слушая новости о том, что там произошло, но теперь он не улыбается вообще. Мне кажется, он напуган. А если он напуган, то нам всем пора лезть в петлю или пить яд – дела плохи. Я не знаю, что его так испугало. Конечно, после всего произошедшего город выглядит очень плохо, слишком много погибших и слишком мало выживших сохранили рассудок, чтобы можно было понять, что произошло на самом деле.

 Не знаю, который раз я напишу это, но Уоллис – гений, но помимо запредельного и непостижимого уровня интеллекта, у него развито тонкое мироощущение, и, сочетаясь с собственным умом, он узнал что-то в Юнивелле, из-за чего мне пришлось на пятнадцать процентов увеличить дозу снотворного, чтобы заставить его уснуть. Он мечется, и, кажется, у него есть новая задумка, о которой, что для него очень нехарактерно, он молчит. Возможно, ответ кроется в этой девочке…»

 – Какой девочке?

 – Не знаю, это конец страницы. – Алистер отложил лист. – Другие есть?

 – Нет. По крайней мере, я пока не нашел. Я всего неделю вожусь с этой кипой, – я махнул рукой на несколько десятков забитых папками и бумагами ящиков, – может, найдётся что-то ещё. А что такое Юнивелл?

 – Ну, раз он оттуда вернулся и там что-то случилось, то, осмелюсь предположить, это какое-то место. Может город, может больница, может ещё что-то. Надо бы разузнать.

 – Надо бы. Этой его тайной задумкой вполне может оказаться проект барьера.

 – Ты всерьез думаешь, что он тайно в одиночку мог создать такую штуку?

 – Кто его знает. Всё, что я успел понять об Андрэа Уоллисе, это то, что он был гением, которому нет равных.

 – А как же ты? – Усмехнулся брат, взмахнув мокрыми волосами, так что брызги долетели и до меня.

 – У меня хорошая память, не более того.

 – Но ты нашел способ лечения генома.

 – Поверь мне, создать геном было куда сложнее.

 Алистер улыбнулся, а мне вдруг стало грустно. Такое бывает. Должно быть, это на мне так сказывается усталость, а так же нежелание работать вообще. Заставлять себя я умею, но при наличии сил и предрасположенности результат выходит куда более качественным. Сейчас, я понимаю, мне надо отвлечься и переключить своё внимание на что-то другое, чтобы вся полученная мною сегодня информация улеглась и усвоилась, иначе голова взорвётся.

 Зазвонил телефон. Надеюсь, это Алесса, потому что если она опять скажет мне, что надо поехать домой и отдохнуть, я не смогу снова отказаться и послушаюсь. Это оказалась не она.

 – Добрый вечер, мистер Келори? – Раздался высокий женский голос. – Меня зовут Тереза Ан-Ткоф, я один из организаторов передачи «Услышь и Изри». Вам удобно сейчас говорить?

 – Ну, – я покосился на Алистера, который явно услышал этот полный жизни голос, – в общем да.

 – Мистер Куо дал мне ваши контактные данные. Вы не могли бы сегодня выступить в девятичасовом выпуске?

 – Я? – Это само вырвалось.

 – Да. Слухи о вашем успехе в области лечения генома распространились очень быстро, и всем дорийцам не терпится узнать подробности от вас.

 – Ну, я мог бы… – Алистер сощурился и усмехнулся. – Я приеду вместе с братом, это открытие совершили мы вдвоём. – Ухмылка тот час исчезла с его лица.

 – Да? Замечательно! Я вышлю за вами машину, подскажите, куда?..

 Мы всё обсудили и договорились на половину девятого. Телевизионщики имеют едва ли не уникальную привилегию – право на автомобиль. Странно, что это позволили именно им.

 – Сколько время?

 – Восемь, – хмуро ответил Алистер и побрёл в раздевалку сушить волосы.

 Неожиданный звонок и приглашение, тем более за час до передачи. Надеюсь, ведущий заготовил вопросы, потому как если меня попросят рассказать о проекте и открытии, я боюсь, что не смогу ничего толком сказать. Другое дело отвечать на вопросы – в разы проще.

 Из всех тех дней, что я ходил в лабораторию, именно сегодня я без костюма. Мне жуть как надоела вся эта строгость, а потому сегодня, в тот самый день, когда меня покажут по дорийскому телевидению, я разрядился как тинэйджер, страдающий фанатизмом к тяжелому року. Ну, да и не важно.

 Алистер же, напротив, оказался в костюме, а потому громко смеялся, представляя, как я буду выглядеть на экране. Я позвонил Алессе и рассказал ей о сегодняшнем событии. Она заливалась таким же громким смехом, как и брат, вспомнив, в чем я вышел из дома, и хохотала она так весело, что мне и впрямь стало некомфортно в этой сверхудобной одежде.

 Водителя я не видел, только дома и улицы, которые мы проезжали. Вскоре, без четверти девятого, мы добрались до студии, где снимали эту самую передачу, о которой я впервые слышал. Это оказалось неожиданно тихое с улицы место на восточной окраине города. Трехэтажный особняк, больше похожий на любовное гнездышко, чем на студию, но стоило нам войти в дверь, как иллюзия тот час развеялась.

 Внутри, шныряя туда-сюда, по широким коридорам носились ассистенты, гримёры, стилисты, гости так же выглядели взволнованными и возбужденными.

 Завидев нас, красноволосая женщина с оранжевой кожей и очень нелепым синим костюмом, пестреющим блестками, вприпрыжку подбежала к нам:

 – Вы мистер Келори? И… мистер Келори. – Тут должен был последовать смешок, но дама оказалась слишком торопливой. – Я Мелон Аколливи, я должна отвести вас в гримёрную, ваше выступление через пятнадцать минут. – Она поманила нас за собой и мы послушно двинулись. – Вас приведут в порядок и за пять минут до начала отведут в студию.

 – В какую ещё гримёрную?

 – Как в какую? В обычную гримерную. У вас конечно занимательные цвета лица, но они категорически не подходят для выступления. Наш мастер…

 – Солнышко, – с несвойственным для него оттенком сарказма произнёс Алистер, – наши цвета – натуральные.

 Но Мелон пропустила это мимо ушей и повела нас за собой.

 Разумеется, гримироваться мы отказались, причем спор с мастером по макияжу оказался таким громким, что даже один из менеджеров студии торопливо заглянул в коморку, обклеенную зеркалами. Пытаясь объяснить нам, что мы  – ученые и ничего не понимаем в моде, она старалась уговорить нас согласиться наложить на нашу кожу нескольких сотен граммов косметики, но мы защищались, как могли, а потому на нас просто махнули рукой.

 Перед выходом в студию, мы с братом переглянулись и без слов договорились, что будем сегодня объяснять людям, как они должны выглядеть.

 Студия оказалась не то чтобы очень просторным, но всё же достаточно большим залом. Размер особенно не удивил Алистера, потому как он привык выступать в огромных лекториях, и это место, с полусотней зрителей, приученных хлопать, когда им скажут, его не впечатлило.

 Пол обладал на удивление мягким бежевым цветом, два дивана и кресло между ними носили ненавязчивый голубой оттенок, а задний фон… Я не сразу понял, что это экран.

 Нас усадили слева от пока что пустующего кресла, надели на воротники микрофоны и много фырчали, недовольные нашим внешним видом. Что поделать, такова дорийская современность и её мода.

 Всё же, меня немного удивила реакция местной фауны на мою внешность. На улицах и в общественном транспорте люди глаз не могут от меня отвести, а здесь… Хотя, может их просто удивляют мои цвета, и тот факт, что они не такие яркие. Кто их разберёт.

 В студию вошла девушка на высокой изогнутой шпильке, украшенная стразами размером с кулак каждая и множеством разноцветных перьев. В свете ярких ламп, она блестела так, что мне слепило глаза.

 – Эфир через тридцать секунд. – Сказал голос за прожектором. – Три, два!..

 – Добрый вечер, Дория! С вами Селена Айз и сегодня в нашей передаче мы будем разговаривать о том, что волнует миллионы. – Она лучезарно улыбалась в камеру, и мне показалось, что её зубы так же выложены стразами. – Всем нам известно о болезни под названием «геном», заразившей всех нас столетие назад. Не стоит и говорить о том, сколько ужаса принесла она с собой. Пять поколений ученых пытались изучить эту болезнь и найти лекарство, однако ни один из них не преуспел. Месяц назад по Инсмиру прошла волна слухов о том, что молодой сотрудник компании В.И.М. наконец нашел способ лечения, и сегодня он здесь. Приветствуйте, Сайлекс Келори! И его брат, Алистер Келори!

 Последовали громкие аплодисменты, однако, я не раз слышал эту передачу, когда её смотрела Алесса, сейчас овации были и в половину не такими бурными, как если бы здесь присутствовал какой-нибудь слащавый модельер.

 Я не смог выдавить из себя улыбку, а потому просто кивнул, приветствуя невесть кого, толи ведущую, толи зал, толи всю проклятую Дорию.

 – Что вы можете сказать об этих слухах?

 Мы с братом переглянулись, и он взмахнул рукой, как бы повелевая мне вести речь. Зря. Я страшный зануда.

 – Ну, для начала, стоит сказать что геном – это не совсем болезнь и что она никак не заразила всё население Дории. Терминологически, геном – это совокупность наследственного материала, заключенного в клетке организма. Так его назвали потому, что возникнув в теле человека, он передаётся его потомству. В действительности, то, что мы с вами называет «геномом» – это следствие привития человеку чужеродного гена, который прижился, мутировал и получил огромную популярность среди населения где-то сто двадцать лет назад.

 – Вы не могли бы поподробнее рассказать об этом?

 – Почти полтора века назад гениальный ученый, основавший копанию В.И.М., изобрёл способ искоренения генетических и наследственных болезней человека. До его открытия это считалось практически невозможным. После его смерти методика была обнародована и вместе с тем, чтобы ликвидировать болезни, её стали применять для удаления неугодных человеку собственных генов.

 – Поясните, пожалуйста. – Она, наконец, перестала улыбаться.

 – Кому-то не нравились кудрявые волосы, кому-то цвет глаз, кому-то структура кожи, но с кожей сложнее. Это не подтвержденная информация, но я полагаю что ученые, распространившие геном, были уверенны, что удалив доминантный ген, они освободят рецессивные. Так, для примера: у человека серые глаза, как у матери, а у отца карие. Карий цвет глаз стал рецессивным, и, удалив ген, отвечающий за серый цвет глаз, ученые рассчитывали, что карий станет основным. Однако, это не удалось. Раньше, чем стало известно обо всех сложностях работы с геномом, он успел сильно распространиться, как минимум по Инсмиру, но, ввиду масштабов генома, в действительности он разошелся по всей Дории. Всё остальное – вопрос времени. Оказалось, что методика вовсе не удаляет неугодные гены, а прививает «геном», который передается по наследству и блокирует практически все гены человека.

 – То есть «геном» – следствие халатности ученых и нелюбви человека к самому себе. – Добавил Алистер, я лишь кивнул, соглашаясь с его словами.

 Селена не поняла половины того, что я сказал, ну да ладно.

 – И вы, Сайлекс, нашли способ лечения?

 – Ну не я лично, это открытие мы совершили вместе с братом. Методика требует дополнительных исследований и пройдет немало лет, прежде чем работа будет завершена, но, я уверен, в течение следующих десяти лет число людей, страдающих от генома, будет сокращаться в геометрической прогрессии.

 – И как же изменятся люди, когда ваша работа будет завершена?

 – Мы с братом – генетически полноценные. Смотрите сами.

 Селена заморгала.

– Конечно, могут быть другие цвета глаз, волос, кожи, но в целом – примерно как мы.

 Ей явно не нравилась перспектива выглядеть так неброско. Конечно, наша кожа не пестреет блёстками, но мы здоровы… более-менее.

 – Внешность – не единственное, что повредил геном, – сказал Алистер.

 – А поподробнее? – Она снова улыбнулась.

 – У вас есть дети? – Наверное, это был слишком прямолинейный вопрос с моей стороны. – Вам явно больше сорока лет, я знаю, вы ведёте эту передачу уже лет двадцать. Так скажите, – пусть я буду грубияном, надо донести суть, – у вас есть дети?

 – Нет. – Селена явно обидела и я начал беспокоиться, что она может разозлиться и выкинуть какую-нибудь глупость. Женщины, кто их разберёт.

 – Это лишь один из пунктов.

 Тема передачи стала уклоняться в неугодную режиссёру сторону. Он дал знак Селене, и та тот час будто бы переключилась и снова, бросив взгляд в камеру, заговорила:

 – Ещё один гость нашей сегодняшней передачи – знаменитый дизайнер – Форро Фларро!

 Зал опять взорвался овациями, куда более громкими, чем наши, и в студию вошел мужчина… Я даже не уверен, действительно ли это мужчина, хотя его кадык пытался меня в этом убедить. Он подошел к Селене, они обменялись скользкими короткими поцелуями в щеку, и мистер дизайнер опустился в кресло напротив нас.

 – Как я рад, что не читаю модные журналы, – пробурчал Алистер, но крохотный микрофон у него на воротнике донёс эти слова до всех зрителей.

 – Здравствуйте, здравствуйте, – и в зубах Форро блистали стразы, должно быть, он автор этой идеи, – как я уже говорил много раз в своём интервью, этот «геном», – он небрежно махнул рукой, – не так страшен. Наша белизна – это чистый лист, где каждый человек может нарисовать то, каким он хочет видеть себя в зеркале. Бескрайний простор для воображения и дизайнерской работы.

 – Когда геном обесплодит последнюю здоровую женщину, разукрашивать уже будет некого, – улыбаясь, сказал я ему в ответ. – И не надо так на меня смотреть, – это я сказал Селене, – вы пригласили сюда нас, двух ученых, и не думайте, что мы будем поддерживать подобные веяния. Мода всегда существовала и всегда была в той или иной степени безумной, странной, да разной! Излечение генома не запретит вам покрывать свою кожу опасными для здоровья химикатами, это выбор человека, но не надо рассматривать его как оплот современной культуры. Эта белизна – это болезнь, которая убьёт Дорию. Вам купола мало?

 – Эм, мистер Келори… – Селена опустила голос до шепота. – Тема барьера в нашей передаче запрещена.

 – Да? Зря.

 Алистер засмеялся, понимая, что меня сейчас понесёт, я тоже это понимал, но иногда мне не хватает силы воли, чтобы прервать свой словесный поток.

 – Зачем отрицать то, что у нас над головами? Скажите мне, что рассказывают детям в школах на уроках истории про тот промежуток, когда был возведёт купол?

 – Мы прервёмся на небольшую паузу. – Улыбнулась Селена в камеру, но трансляция не остановилась. Я проследил. Поддерживать сигнал, когда его пытаются прервать, не так уж и сложно для человека с моими то способностями.

 – Ты же учился в школе, ты должен знать, – ответил Форро, и выглядел он в тот момент так, будто сел на ежа.

 – Я доктор наук, со мной нужно говорить на «вы». – Огрызнулся я, и снова перевёл взгляд на Селену. – Трансляция не прервётся, так что ответьте на мой вопрос.

 – Что? – Неё волосы встали дыбом. – Джим! – Крикнул она режиссёру, но тот только развёл руками.

 – Продолжим нашу беседу. Я вас слушаю.

 – Мировое сообщество пыталось уничтожить всё население Дории чтобы заполучить ресурсы, которыми мы располагаем. И тогда был возведён купол, чтобы избежать удара и спасти граждан от истребления.

 – Это почти цитата. – Кивнул Алистер.

 – А как по-вашему, что произошло с прочим миром?

 Глаза Селены округлились. Я задал очень хороший вопрос.

 – Полагаю, болезни и голод уничтожили их…

 – Что, всех? – О, моего братца тоже понесло.

 – От возведения купола пострадала только Дория. Глупо предполагать, что десятки стран с их интеллектуальными и физическими возможностями не найдут способ выжить. Скажу вам больше: выжить и процветать. – Я сощурился и улыбнулся. Видимо, улыбка получилась неровной.

 – Так вот чему учат в инсмирском университете? – Мне очень хочется врезать этому Форро.

 – Я учился не в Инсмире, и вообще не в Дории. Десять лет своей жизни я провёл вне купола.

 – Мне кажется, нам нужна помощь мозгоправа… – Улыбнулась Селия, снова глянув в камеру в надежде всё же изменить поставленную тему передачи.

 – Это называется психология, хотя в его случае, – Алистер посмотрел на меня, а я на него, – не поможет даже опытный психиатр.

 – Я тоже тебя люблю. – Мы улыбнулись друг другу. – Мир в порядке. Дория не в порядке, и поэтому мы здесь.

 Джейсон, если он сейчас смотрит эту передачу, наверное сейчас катается по полу. Да, я что-то совсем разошелся. Хотя спецслужбы мне не страшны, заявлять подобное на всю Дорию несколько рискованно.

 – Вам стоило получше подготовиться к его приходу. – Алистер поджал губы. – Он не любитель давать уклончивые ответы.

 – Геном должен быть ликвидирован, и каждый, до последнего бездомного, пройдёт вакцинацию, как только проект будет завершен. А потом делайте что хотите: можете покрываться любой косметикой, хоть кожу с себя содрать! А мы, последние умы Дории, будем пытаться освободить вас от красного щита над головой.

 – Это серьёзное заявление… – Промямлила Селена.

 – А вы думали, я с вами тут о моде говорить буду?

 – Успокойся, – прошептал мне Алистер, прикрыв микрофон, – пожалуйста, а то…

 – Зато я могу говорить о моде сколько угодно, – раздался женский голос, не принадлежащий ведущей, и на сцену вышла Алексис Суоло.

 Мы даже не заметили, как оба вскочили на ноги и единовременно потеряли дар речи. Высока, светловолосая, стройная и невероятно красивая женщина вышла в студию и подошла к нам. Теперь эфир точно оборвался – я потерял нить.

 Глаза Алексис были мокрыми, как и щёки, а по моему лицу потекла предательская слеза. Я – не её сын, но я помню её, как родную мать, и эмоции сами возникают, минуя мой, вроде хороший, эмоциональный фильтр.

 Она подошла к нам, обхватила наши шеи руками и обняла нас. Обняла так, будто мы действительно близняшки, которых она родила много лет назад. Но это не так. Её сын, Алекс, умер на лабораторном столе девятнадцать лет назад, но она обнимает нас так, как может обнять только мать.

 – Ну привет, мои мальчики. – Алексис погладила меня по щеке, а потом и брата. – Давайте покинем этот балаган?

 – Мисс Суоло, как же?.. – Селена даже не встала с кресла.

 – Вы действительно хотите, чтобы этот хам по-прежнему оставался в студии? – Алексис вскинула брови и одарила ведущую таким взглядом, что мне стало страшно. – Полагаю, дорийская общественность получила ответы на поставленные вопросы об их работе. Или мальчики хотят задержаться?

 Мы замотали головами из стороны в сторону.

 Алексис улыбнулась, взяла нас под руки, и мы неспешно покинули студию. В тишине.

 Я не знал, о чем с ней говорить, что сказать и стоит ли вообще открывать рот. Мы – не её сыновья, но я… Я сейчас чувствую нечто куда большее, чем Алистер. Он не помнит её, не помнит всего, что часто мелькало у меня перед глазами ещё когда я был в лаборатории триэль и что мелькает по сей день. Я помню её голос, помню всю ту любовь, что она испытывала к своему сыну Алексу. Но я – не он. Я – лишь одна из его копий.

 – Я всё знаю, мальчики, я всё знаю. – Мы шли по пустой улице, держа её под руки. – Всё знаю. – Снова повторила она. – Но я рада вас видеть. – Она остановилась, сделала шаг вперёд и повернулась к нам лицом. – Какие вы красивые. Все в отца.

 – Он не наш отец. – Выпалил Алистер.

 – Тогда я – не ваша мать. – Алексис всё ещё плакала, а у меня язык не поворачивается, чтобы согласиться с её словами. – Но вы – то, что осталось от моего сына. Я… – Она дрожала, а мы словно каменные статуи стояли, неспособные придумать, что сказать. – Я знаю, что моего мальчика больше нет, но есть вы, – слезы дождём струились по её лицу, – и я…

 И я не выдержал. Обхватил её обеими руками и крепко обнял. Очень крепко. Стоило бы быть ласковее, но я не смог сдержаться. Алистеру этого не понять, да и мне тоже, но она – мама, моя мама, наша мама, не смотря ни на что. Я помню её именно той самой женщиной, что давала мне красивые игрушки и читала на ночь.

 – О Алекс… – Вздохнула она мне в плечо.

 – Меня зовут Сайлекс. – Я старался сказать это как можно мягче. – А это Алистер – мой брат.

 – Да, – Алексис кивнула и смахнула слезу ладонью, – да. – Она старалась улыбаться и у неё начало получаться. – Расскажите мне что-нибудь о вас.

 – Ну, я доктор наук. – Я улыбнулся, подхватил её под руку, и мы пошли дальше по улице. – А он, – я махнул головой на Алистера, хмурящегося так, будто он решал головоломку, – отличный хирург. Был одним из лучших в университете…

 – Какой молодец. А девушки у вас есть?..

 Я не знаю, что ещё можно рассказать об этой встрече. Мы просто шли по пустой улице тёплым тёмным вечером и держали маму за руки.

Глава 17.

 – Наконец-то ты решил взять отгул. – Улыбнулась Алесса, звонко чмокнув меня в щеку.

 – Ну как, решил. Когда я начал мять в руках один из бесценных документов, Джейсон молча накинул на меня пиджак и выпроводил из лаборатории.

 – Отец беспокоится за тебя. Он говорит, ты слишком много работаешь.

 – Когда решаешь задачи такого масштаба, нельзя работать слишком много. Я так думаю.

 – Ты проспал полдня. – Она настаивала на своём. – И ты очень похудел. Тебе не помешает пару деньков поваляться в кроватке и покушать чего-нибудь очень жирного. Хочешь, я тебе что-нибудь приготовлю?

 – Не обижайся, но твоя стряпня – это что-то с чем-то. И это не комплимент.

 – Я знаю, но я стараюсь. А ты, как образцовый супруг, должен поедать всё, что я готовлю, с искренним удовольствием на лице.

 – Если я ещё раз съем твой суп, боюсь, я буду валяться дома с жаром и лихорадкой.

 – Он скис, тебя никто не заставлял его есть.

 – Если он скис, надо было его вылить, милая.

 – Ой, да ну тебя! – Алесса игриво шлепнула меня по животу и встала с постели. – Тебя что-то беспокоит, да?

 Я посмотрел на неё, и взгляд задержался надолго. Она обиделась, решив… что-нибудь там, хотя на самом деле я ещё не до конца проснулся.

 – Есть много вещей, которые меня беспокоят. И ещё пара загадок. Мне надо бы съездить в библиотеку и разузнать что такое Юнивелл. – Я громко зевнул и потянулся, распластавшись на всю кровать.

 – Это город. – Тут же сказал Алесса.

 – Город?

 – Ну да. Ты что ж, сказок в детстве не читал?

 – Ты умеешь читать?! – Я округлил глаза, так широко, как смог, и засмеялся. Алесса фыркнула, и продолжила:

 – «Прекрасный город Юнивелл». Книжка, преисполненная сарказма в одном только названии. Это сборник ужастиков. Якобы, где-то на юге есть город, где живут злые духи. История о двух сёстрах, одна из которых травила людей, чтобы поработать их души, а друга противостояла её козням. Вместе с мужем. В общем, история интересная, но жутковатая.

 – Ты уверена, что это именно Юнивелл?

 – Да, я много раз читала её. А что?

 – Просто… этот город как-то связан с куполом. У тебя есть файл с этой книжкой?

 – Файл? – Усмехнулась она, выходя из комнаты. Когда вернулась, то держала в руках тонкую книжку с потрепанной серой обложкой.

 Я вроде уже не первый год живу с ней, а всё не замечал, что она мало того, что любит читать, так ещё и хранит у себя печатные книги. Я не узнавал, но мне кажется, выпускать их перестали очень давно, толи ради экономии ресурсов, толи из-за спада спроса. Конечно, любители похрустеть новым переплётом всегда могли обратиться в местную печатную контору, единственную на весь Инсмир, чтобы получить бумажный экземпляр любимого произведения, но этим данная сфера деятельности ограничивалась.

 Книжка, которую протянула мне Алесса, явно была выпущена давно. Очень давно. Не удивлюсь, если, открыв мягкую обложку, увижу, что её выпуск датирован в прошлым веком. И, как ни удивительно, я не ошибся. Должно быть, до того, как попасть в руки моей женушки, явно не умеющей обращаться с подобными вещами, книга хранилась надлежащим образом… И это странно.