Текст книги "Прекрасный город Юнивелл (СИ)"

Автор книги: Мария Версон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 21 страниц)

 – Да что за феномен?! – Прохрипел Алистер. – Геном?

 – Создание генома было необходимо для защиты оставшихся под куполом людей. – Монотонно проговорил Кэм, и внутри меня всё похолодело. – Феномен – это то, что происходит с не страдающими геномом людьми. Я уверен, вы это видели.

 Я не видел, но когда я кинул взгляд на Алистера, то понял, что он знает, о чем говорит Кэм. Я – крыса лабораторная. Работа с людьми – не моя стезя, но вот брат – он врач, и…

 – Я видел. – Пробормотал он почти шепотом. – Я видел, но я думал, что это высшая степень воздействия генома. Эти трансформации…

 – Алистер, о чем ты? – Спросил Лайнэр, а по лицу брата потекли слёзы.

 – Я видел как люди… их перемалывает, будто полностью. Сначала меняется структура кожи, а потом, вслед за этим, начинали происходить такие вещи, что я… Господи! – Воскликнул он. – Боже! Всё происходило точь в точь как в этой долбанной книжке! Вспомни начало!

 Я не сразу догадался, о какой книжке он говорит.

 – Я видел всего несколько случаев, они очень редкие, но они есть. Случаев невероятно мало, потому что это происходит только с представителями элиты. С полноценными. Люди… трансформируются в какую-то хрень. В полную хрень. В помесь каких-то долбаных медведя и собаки, но частично сохраняется… остаются части… фрагменты человеческого тела. Я… я думал это геном, я…

 – Геном создан предотвращать подобное. Но вскоре зараженных людей не останется, а геном защитит прочих людей.

 – Бред, – процедил я сквозь зубы, сопоставляя слова Алистера с тем, что говорит Кэм, но в тот час в моей голове возник образ Алессы. Она исцелена от генома, а проект по лечению всех граждан уже запущен. – Бред, бред!

 – И хотя Уоллис называет это феноменом, со временем я понял, что существует другое слово, характеризующее это. Просто гений Андрэа не был способен его принять. Р-4, – обратился Кэм а Лайнэру, –  ты обладаешь способностью читать память предметов, не так ли?

 – Верно. Чертовски верно. – Теперь и его голос дрожал.

 – Позволь мне показать тебе то, что ты сможешь объяснить своим друзьям. Боюсь, мне они не поверят. К тому же, резервы моей памяти переполнены и я не уверен, что смогу функционировать достаточно долго, чтобы рассказать то, что должен, целиком. Лишь после того, как ты увидишь то, что я хочу тебе показать, я открою эту дверь.

 Лайнэр посмотрел на меня, но не стал дожидаться моего согласия или протеста. Он подошел к Кэму и вытянул руку. Тот сделал так же, и их ладони соприкоснулись.

Голос Атто.

Глава 20.1.

Отличный план.

 – Это катастрофа! – Заверещала Мари Гренмаул, молодая наследница весомого пакета акций, невысокая крашеная блондинка с минимумом косметики и с таким количеством украшений, что она походила на огромную стразу. Её никак не беспокоило, что посещая бизнес встречи, она одевалась так, словно собиралась посетить не свою кормушку, а дорогой ночной клуб. – Стоимость акций компании падает быстрее, чем мы успеваем это отслеживать.

 – Мы совершили ошибку, позволив Уоллису руководить компанией. – Кивнул Лоар Шанто, лысеющий мужчина сорока с лишним лет. – Как мы только допустили его к должности генерального директора?

 – Ну, если вспомнить презентацию, с которой он выступил, претендуя на эту должность, то следует отметить, что его проекты были весьма многообещающими, в отличие от всех прочих. Решение было единогласным. – Ронаг Ортлам развёл руками. – Никто не предполагал, что всё так обернётся.

 – Нам следовало проконтролировать работу Уоллиса. Он задействовал резервные фонды, и от них не осталось ничего, так что теперь у нас нет никакого шанса спасти компанию от разорения. Разве что случится чудо. – Кивнула Элетта Инвэл, последний, четвёртый акционер компании.

 – Чудо не случится, – в конференц-зал вошла Оливия Элли, финансовый директор, держа в руках стопку папок, – и завтра компании придёт конец. Новый продукт, который будет представлен завтра днём, поставит жирный крест на нас.

 – Доброе утро, Оливия. – Поздоровалась с ней Мари.

 – Какое оно, к черту, доброе. Я не спала всю ночь, и всё, что я смогла выяснить, это что единственным вариантом оттянуть наше банкротство может быть только перенос презентации с целью и надежной переделать продукт и предоставить что-нибудь получше. Но на это потребуются месяцы, а у нас их нет. Инвестор, я говорю о нашем дорогом и любимом владельце контрольного пакета акций – о государстве Дория – завтра сожжет нас вместе с этим зданием. Мне стоит кому-то напоминать, что мы – общество абсолютной ответственности? Все потери, которое государство понесёт из-за банкротства компании, будут восполняться из ваших, господа и дамы, карманов. Назвать вам приблизительную сумму? Хотя завтра она может значительно вырасти.

 – Господи… – Элетта приложила ладонь ко лбу и сделала несколько больший глотков воды. – Вместе с В.И.М. обанкротимся мы все, я права?

 – Есть лазейка. – Оливия поджала губы, неуверенная в своей идее целиком и полностью, но его глаза говорили что это, скорее всего, единственный вариант. – Есть небольшая компания, появившаяся на рынке чуть больше года назад. «ЭСХА». Она заняла не слишком высокую позицию, однако крепко держится за неё. Разработчики зарекомендовали себя несколькими весьма интересными патентами, которые были востребованы в весьма узких, но прибыльных направлениях. Не так давно от них поступило предложение выкупить часть акций компании В.И.М.

 – К чему вы это?

 – К тому, что если нам удастся перенести завтрашнюю презентацию хотя бы на две недели, за это время мы можем успеть продать компании «ЭСХА» всё, и когда В.И.М. падёт, это уже будет не нашей проблемой.

 – Нас за это засудят… – Пробурчал Ронаг.

 – Это зависит от того, какие именно у меня будут финансовые отчеты за последние полгода. Сфабриковать их не проблема.

 – Ты уверенна, что это сработает?

 Оливия усмехнулась, и обошла вокруг небольшого вытянутого стола, раздавая акционерам абсолютно одинаковые папки.

  – Я уже подготовила все документы. – Сказала она обреченно. – Готовила их всю ночь. Это –  единственный способ спасти ваши капиталы. Разумеется, я с вас попрошу за это, и неплохо так, но… Ни я, ни моя команда аналитиков, не видит иного способа.

 – Нам нужно только подписать?

 – Да. После вас, их останется подписать только владельцу компании «ЭСХА», и на этом ваше участие в этой передряге закончится.

 – Сколько? – Спросила страза-Мари.

 Оливия назвала цифру.

 – И всего-то!? – Ахнула Элетта, и в этот момент Оливия про себя подумала о том, что если бы эти люди действительно «контролировали» действия Уоллиса, компания бы разорилась ещё два года назад.

 – Или так, или вы лишитесь всего. Вы хоть представляете, какое место на рынке раньше занимала компания В.И.М.? Не было никого, кто мог бы поставлять аналогичное оборудования, однако теперь это могут едва ли не все. Новыми разработками умы нашей компании не блещут, а набирать новых мы не можем, поскольку репутация компании, после прихода Уоллиса упала ниже некуда, и новых кадров переманивают конкуренты. Так что подумайте как следует. Что бы вы не решили…

 Оливия не стала заканчивать предложение, а молча опустилась на стул с высокой спинкой, одарив акционеров очень усталым взглядом.

 Днём следующего дня в Инсмирском выставочном зале собралось очень много народа. Необычного народа с точки зрения всех четверых владельцев акций В.И.М., и ещё более необычного с точки зрения представителей владельца контрольного пакета – это была группа из четверых людей, трёх мужчин и женщины. Прежде на выставках В.И.М. присутствовали в основном закупщики крупных разношерстных организаций, уже заинтересованных в покупке предложенных товаров, и способных тратить непомерно большие деньги. Сегодня же здесь было очень много, даже слишком много людей, большинство из которых не принадлежали ни к каким компаниям. Это были молодые, студенты, даже школьники, конечно, коммерческие юридические лица так же мелькали, но их было до смешного мало.

 – Что это за цирк? – Зашипел себе по нос Лоар. – Господи, Оливия была права!

 В это время, в одном из помещений, находящихся этажом выше выставочного зала, Оливия смотрела на выписанный ей чек, и щеки её с каждой секундой становились всё краснее.

 – Я продала компанию, в которой проработала десять лет.

 – Ты продала её ещё полтора года назад, когда согласилась помочь мне в этом деле, – отозвался Уоллис, не отрывая взгляда от монитора, – к тому же, с самой компанией всё будет в порядке.

 – Да ничего не будет. Я видела твои разработки, это… Смех, Андрэа. Я, конечно, рада за тебя, ты вскоре станешь очень богатым благодаря своей компании, у «ЭСХА», в отличие от В.И.М., есть будущее.

 – Я не собираюсь продолжать существование «ЭСХА», – его голос был до жути монотонный, а в свете монитора его седые волосы казались совсем белыми, – эта компания была создана лишь для того, чтобы у меня появилась возможность выкупить все доступные акции В.И.М.

 – То есть ты не собираешься гробить?..

 – Конечно, нет. Я просто хочу избавиться от этого квартета. Их предшественники отличались умом, а они – нет. Я не хочу отдавать увесистую часть дохода компании алкашу, дуре, извращенцу и трансвеститу.

 – Так Элетта?.. – Глаза Оливии округлились.

 – Да, ты не знала?

 Оливия не знала. Несколько секунд она простояла, выпучив глаза, а потом залилась таким громким смехом, что даже Андрэа не удержался и усмехнулся.

 – Все документы готовы, я прав?

 – Да, мистер Уоллис, поздравляю с приобретением В.И.М.

 – Ну она ещё не принадлежит мне, но это позже.

 – Ты что, собрался её приватизировать? – Очень осторожно спросила Оливия.

 – Да, но позже.

 – Если ты намереваешься вернуть компании былую репутацию, то не думай, что Дорийские чиновники так же легко отдадут тебе этот лакомый кусочек.

 – Отдадут, но позже. Сейчас пока рано об это говорить. Кстати, – всё это время пока он говорил, его пальцы неотрывно что-то печатали, – место финансового директора может остаться за тобой.

 – Андрэа, я боюсь, что после того, что я сделала, все эти деньги, – она потрясла чеком, – уйдут на адвоката.

 – У нас армия юристов. Не волнуйся.

 – А ты не боишься, что я и тебя вот так же продам?

 – Ты сделала это по той же причине, что и я. Этот квартет тянул компанию на дно. Ты ведь знаешь, что не я задействовал резервные фонды?

 – Ты прав. Сегодняшняя презентация вернёт нам наше место в рейтингах?

 – О, ты не представляешь.

 – Удиви меня!

 Уоллис отъехал от стола, предоставив Оливии возможность увидеть то, что на изображено на экране, и сказал:

 – Поздоровайся, Атто, это – Оливия Элли.

 – Доброе утро, миссис Элли. – Откликнулся женский голос.

 Женщина потеряла дар речи.

 Свет в зале стал медленно угасать, а вместе с ним и звуки. Первой умолкла молодежь. Они пришли сюда, испытывая научный интерес и бесконечное любопытство. В основном здесь собрались люди, увлекающиеся тематикой разработки компании – программный обеспечением весьма широкого спектра – кто-то в этом разбирался, кто-то просто любил «компы». Слухи о том, что собиралась выпустить на рынок компания «В.И.М», очень быстро расползлись по интернету, и тем, кто в этом понимал больше, чем чуть-чуть, эти слухи казались бреднями.

 ИИ невозможно.

 Когда свет погас, на полотне проектора появился гигантский логотип «ВИМ» – силуэт морды кота породы мейн-кун, в центре которой серебрилось название компании. Не прозвучало никакой музыки, не было и аплодисментов, просто Андрэа, устало поправляя седые волосы, успевшие отрасти до плеч, а он и не заметил, поднялся на сцену.

 Мари издала какой-то неопределённый звук и впилась взглядом в причину потери ею её единственной кормушки.

 Андрэа Уоллису всего двадцать три года, хотя в такие дни, как этот, он выглядел на все сорок. Серость его волос только этому способствовала. Он всегда был бледен, всегда с гигантскими мешками под глазами. Единственный раз, когда он заставил себя выспаться, чтобы выглядеть хорошо, был как раз два года назад, когда он выступал с презентацией своего бизнес-плана по развитию В.И.М., благодаря которому и получил место ген.дира.

 – Добрый вечер. – Вяло проговорил он, но тут же постарался взять себя в руки, чтобы его речь звучала более энергичной, хотя усталость этому очень мешала. – Я плохо произношу речи… Хотя я и занимаю директорское кресло одной из самых крупных IT компаний мира, выступления – не моя стезя. Я разработчик. Мы привыкли делать, а болтать заставляем менеджеров.

 Послышались смешки.

 – И сегодня я хотел заставить выступать одного из них, но они мне не дали. Сказали, что когда речь идёт о проектах такого масштаба, говорить должен тот, кто что-то в этом понимает. Авторов идеи мне принудить не удалось, так что сейчас вы будете вынуждены случать мою ломаную и неподготовленную речь.

 На самом деле речь ему написали, но он не удосужился её прочесть. Он не забыл, ему просто не хотелось.

 – Два с половиной года назад ко мне обратились за помощью двое ребят, чей возраст приблизительно равен господам на заднем ряду. – Там сидели в основном студенты и старшеклассники. – Насмотревшись и начитавшись космической фантастики и прочей футуристической литературы, они захотели на шаг приблизиться к тому будущему, что они видели на страницах любимых книг. Я говорю о робототехнике. Создать машину, способную двигаться и выполнять какие-то определенные движения и команды вовсе не сложно, и сама идея эта не является новой. Уже существуют подобные машины, и этим никого не удивить. Так я им и сказал, на что они мне ответили «мы хотим, чтобы он с нами разговаривал».

 Андрэа хотел было выдержать небольшую паузу, но не смог. И сразу перешел к сути.

 – Создание искусственного мозга, способного тягаться с человеческим, на протяжении десятилетий, с тех пор как вообще был поднят этот вопрос, считалось невозможным. По целому ряду причин. Пока я лью воду в свою речь, у вас есть время достать смартфоны и почитать о таковых причинах в интернете. Так или иначе, создать электронный мозг, способный, прежде всего, обучаться, а не просто запоминать и воспроизводить, всегда было невыполнимой задачей. Прежде, чем послать этих ребят ко всем чертям, я изучил этот вопрос, ознакомился с их наработками, и тогда мне показалось, что это не так уж невыполнимо, как кажется. Не буду даже говорить о том, какой объём работы нам предстояло выполнить согласно планам, и какой мы выполнили, превысив его квоту во много раз. Это не просто метод проб и ошибок. Каждая проба, казавшаяся нам шагом в нужном направлении, в конечном итоге приводила к тому, что вместо одной ошибки всплывало десять, а иногда и того больше. Но это увлекательно, и вы не представляете насколько. Хотя вы, – Уоллис снова обратил внимание на задний ряд, где сидел практически полный состав его отдела разработчиков, затесавших среди студентов, – вы-то представляете. И всё же, после двух с половиной лет сложнейшей работы, мы…

 – Да это невозможно! – Выкрикнул кто-то из зала.

 – Нет такого слова, молодой человек. – Улыбнулся ему Андрэа, хотя и не знал, чей именно это был возглас. – Нет ничего невозможного, есть лишь труднодостижимое. А, к черту… – Он прикоснулся своей ледяной рукой к раскалённому лбу, и сказал: – Позвольте вам представить, первый, пока что единственный в своём роде, но более чем полноценный и прекрасный, Инскуссвенный Интеллект первого поколения. Атто, будь добра, поздоровайся.

 Морда мейн-куна исчезла с экрана, и вместо него появилось лицо, лишь отдаленно напоминающее женское, потому что оно состояло из множества мелких разноцветных кружков, ярких, но не режущих глаза.

 – Добрый день, – откликнулся приятный женский голос.

 – Поздоровалась и всё? – Хмыкнула Элетта, положив ладонь на ту область своей шеи, где едва заметный виднелся кадык.

 – Скажи что-нибудь, ну. Я сейчас не в том настроении, чтобы задавать тебе наводящие вопросы. – Сказал Уоллис женскому лицу на экране.

 – Что мне сказать? Хочу лишь отметить, что мне бы хотелось не только слышать, но и видеть. Не могли бы вы установить несколько камер? – После секунды промедления, последовала вопросительная интонация. – Пожалуйста?..

 – Обязательно, но не сегодня. И даже не на этой неделе. Может, через месяц ребята наладят тебе…

 – Через месяц? Тогда сами и держите сервер.

 – Вы перевели на него сервер?! – Снова возглас из зала.

 – Это было первое, что мы с ней сделали. Все базы компании в данный момент проходят через Атто. – Ответил Антон, но тут же хлопнул себя по губам, ведь он только что выдал своё местонахождение.

 – И это она. – Поправил тот возглас Андрэа. – Мы убили немало времени, чтобы персонифицировать её как женщину. Не знаю зачем, просто нам это показалось интересной областью для исследования.

 – Да утка это всё. – Вот такой голос и ждал Уоллис. Неверующий. – Компания В.И.М. разорена вашими стараниями, мистер Уоллис, и подобные шутки не помогут вам.

 – Шутки? – Откликнулась Атто. – Я – не шутка. Была бы в том зале подсоединённая к моей сети камера, я бы назвала вас по имени и сказала бы, какая именно у вас самая вредная привычка, но, поскольку Андрэа не позаботился об этом, я вынуждена умолкнуть прямо сейчас.

 Неверующий потерял дар речи. Да и все остальные тоже. А всё потому, что даже куриный мозг Мари Гренмаул только что осознал, приблизительно на сколько пунктов поднимется стоимость акций В.И.М. уже через полчаса.

 – Конечно, разработка этого проекта не прекратится никогда, разве что в тот день, когда она сможет программировать сама себя…

 – Я и без того совершенство. – Тихо пробурчала Атто.

 – Ну и кто додумался присвоить ей характер Тессы? – В шутку прокричал Рихтер Дволлин, инженер-конструктор и муж Тессы, стоящей по правую руку от него.

 – Думаю, никто. Её характер формируется исходя из того, что мы в неё заложили.

 – Уоллис! Прошу прощения, мистер Уоллис… – Мужчина с пузом и намёками на облысение, один из четырёх представителей государственного пакета акций В.И.М., поднялся с места и, переведя взгляд с Андрэа на лицо Атто и обратно, сказал, – это не шутка?

 – Нет-нет. Ни в коем случае. Если бы я назвал Атто шуткой, она бы очень обиделась и уже через секунду уничтожила бы все имеющиеся в её власти данные. Я прав?

 – Нет. Эти данные представляют собой некоторую ценность. – Откликнулась Атто.

 – Но вообще-то, презентация проекта «А.Т.И.И.Т.О» назначена на осень. Сегодняшнюю выставку будет проводить топ-модель которую мы наняли и заставили выучить кучу умных слов. Просто, – Андрэа посмотрел на цифровое изображение Атто и улыбнулся ей, – мне очень хотелось вам её показать. Особенно вам, – он снова посмотрел на задний ряд, где сидели та самая парочка, которая когда-то пришла к нему с очень сырой идеей и мечтой, – что скажете, коллеги?

 – Я требую прибавки к зарплате. – Улыбнулся Антон, но голос его задрожал от радости. Вот он – экстаз удавшегося эксперимента, разросшегося до проекта такого масштаба.

 – А я нет. Я хочу чайник на свой рабочий стол, – Виктор также улыбнулся, хлопнув друга по плечу, – можно?

 Андрэа с большим для себя трудом изобразил на лице улыбку. Когда он поблагодарил аудиторию, он никогда не понимал зачем это, но предпочитал не споить с Тессой, и удалился со сцены, вышла настоящая топ-модель, будущая жена Николаса – Мэй, и начала свою часть презентации.

 – И всё же он великолепен. – Произнёс Николас, но услышала это только Оливия.

 – И хитёр. Ты ведь знаешь, на что он меня уговорил?

 – Уверен, тебя и уговаривать не пришлось. – Улыбнулся он ей, однако не сводил взгляда к приближающегося к нему, сюда, за кулисы, Андрэа. – Поздравляю с воплощением.

 – Антона с Виктором поздравляй, это их проект. Я лишь помог им с его реализацией.

 – Да, они создали отличный фундамент, но дворец построил ты.

 – Ну если уж использовать метафору с шедеврами архитектуры, то я, скорее, построил стены, а они уже привезли картины, лепку повсюду…

 – Да, полагаю, так будет точнее. Из чего следует, что этот ИИ всё же создал ты.

 – Пожалуй…

 Андрэа смотрел перед собой, и словно не смотрел никуда. Этот его вид – самое частое состояние того, кого ещё десятки лет после его кончины будут звать гением. Он думал. Он всегда думал. Кто его знает о чем, зачем, и почему он просто не мог остановить поток информации, циркулирующей по его мозге, никто не знал, но прекратить это кажется невозможным.

 Вот и сейчас, замолчав, Николас наблюдал за другом… По крайней мере, он точно считал его другом и не мог знать, как именно к нему относится Уоллис. Гений был вымотан. Для него простое общение с людьми уже немалый стресс, пусть сам Андрэа этого и не осознавал, что уж говорить о выступлениях на публике. Зачем вообще было заставлять его выступать на этой презентации?

 Николас не сводил глаз с рук Уоллиса, вяло болтающих в такт его движению, и ждал нужного момента, чтобы подхватить его и вколоть дозу мышечного релаксанта, уже подготовленного и лежащего в кармане.

 Началось. Сначала задрожали пальцы, и судорога мощной волной распространилась по руке и поползла по телу. Андрэа остановился, чтобы опереться об стену, но его протянутая рука оказалась сантиметрах в десяти от покрытой белым пластиком вертикальной опоры. Он бы упал, но Нико подхватил его, усадил у стены и, зубами сняв со шприца колпачок, вколол ему лекарство в ногу.

 – Вскоре пройдет. Дыши ровно.

 Уоллис не мог дышать ровно. Судорога скручивала его, мощными ударами пронзала его мышцы, но он был… тем, кем он был, и боли он не чувствовал. Сигналы о ней проходили и угасали быстрее, чем мозг успевал их замечать. И без того слабое тело Андрэа страдало, и оно бы кричало, будь у него такая возможность, но мозг был против.

 Прошло несколько минут, прежде чем пульс вернулся к своему нормальному темпу. Нико помог другу встать и довёл его до машины. Ему следовало бы уснуть, но чтобы обеспечить этому уму какое-то подобие сна, потребуется ещё несколько препаратов, лежащих у Нико в сумке. Но это потом. Может, сегодня это и не понадобится. Потому что может сегодня, эти препараты его убьют.

Глава 20.2.

Рождение мысли.

 – Почему я не могу есть эти блинчики с таким же лицом, как ты? – Уоллис поднёс ко рту вилку даже не с блинчиком, а с толстенным таким жирным блином, залитым сгущенным молоком и посыпанным орешками.

 – Потому что я их люблю, и обедать ими для меня – удовольствие.

 – У меня нездоровые вкусовые рецепторы?

 – Вот что-что, а они у тебя в порядке. Тут дело не в этом. Рецепторы твои чувствуют вкус, просто сигнал от них до мозга либо не доходит, либо всё же доходит, но угасает быстрее, чем ты успеваешь им насладиться. На самом деле, тебе в этом вопросе нужна помощь невролога. Я-то простой терапевт, – Нико усмехнулся, – хотя я думаю пройти программу обучения анестезиолога.

 – Зачем? – Он медленно жевал свой обед, а потому говорил с характерным призвуком набитого рта.

 – За тем, чтобы самому подбирать тебе препараты и их концентрации. Возможно, даже делать какие-то смеси. Колоть их слишком часто нельзя, у тебя и так здоровье ни к черту, так что надо бы что-то придумать, и побыстрее.

 – Почему бы мне просто не нанять человека?

 – Потому, что люди, и врачи, не смотря на все данные им клятвы, любят деньги. Здоровый пациент – не пациент. Богатый пациент – вечный пациент.

 – Ты не доверяешь врачам?

 – Я не просто так бросил ординатуру.

 – Ну да. Ты её бросил, чтобы нянчиться со мной.

 Нико посмотрел в светлые серые глаза друга, и в тот момент ему захотелось врезать по этому белому, всегда усталому лицу.

 – Стать твоей нянькой было моим осознанным решением, Андрэа. И дело не в том, что ты мне хорошо платишь.

 – Я знаю, что не в этом.

 – Последние два года я только тем и занимался, что помогал тебе уснуть. Даже твоему мозгу нужен отдых, но мне, со всем моим гиперопекунством и настырностью, не удавалось делать это чаще чем раз в неделю. Ты представляешь, насколько ты изнашиваешь свой мозг?

 – А такую формулировку можно использовать в этом контексте?

 – Можно. Хотя… Не знаю. То, что происходит в твоей черепной коробке – это тайна, покрытая мраком даже для нейрофизиологов академического уровня. Будь добр, завещай свою голову какому-нибудь университетму. Может, когда в ней покопается пара профессоров, тогда наука продвинется. Ты слишком много работал последние несколько лет. Без выходных, и почти без сна.

 – И что?

 – Почему бы тебе не взять отпуск? Я знаю, что ты вооружил Тессу Оливией и сейчас они на пару шантажируют государство на предмет того, чтобы тебя не только не посадили за обман акционеров и не совсем легальную покупку компании, но ещё и оставили тебя на твоём месте, а так же продолжали спонсировать компанию.

 – Вообще-то, мне не нужна государственная финансовая поддержка. Сейчас В.И.М. стоит в три раза дороже чем в день, когда я впервые там появился. Нами правят не такие идиоты, как многим овощам в этом кафе кажется, они понимают, кто сейчас возглавляет компанию и на что я способен.

 – Тебя не поймёшь… – Нико сделал глоток зелёного чая с жасмином. – То ты такой скромняга, то твоё эго трудится над тем, чтобы разорвать мне голову.

 – Эти два года я занимался не только проектом Атто. Я выдавал теорию и задание, а Виктору с Антоном требовалось время для их осмысления и реализации. В свободное от них время я думал над тем, как мне сделать так, чтобы иметь могущественную компанию, приносящую бешеный доход, которая может функционировать без моего непосредственного участия.

 – Ты начал думать над этим, уже когда подкупил Оливию?

 – Да. И тогда я понапридумывал порядка десяти тысяч наименований устройств, требующих, конечно сборки, тестирования и прочее. Сам я не мог собрать ни одного прототипа… – Он положил вилку на край тарелки и приподнял ладонь над столом. Та тряслась. – Я могу только делать чертежи и расчеты. И что б меня, если в них есть хотя бы одна ошибка. На реализацию всех наименований, что я создал за это время, у нормальных людей, я говорю о своей, – он подчеркнул это слово, – компании, уйдёт лет тридцать.

 Нико потерял дар речи.

 – А в это время я могу заниматься куда более интересными вещами со своим небольшим отделом. Мы такого можем наворотить!.. – Андрэа вяло усмехнулся.

 – Вот поэтому-то я с тобой и нянчусь. Твоя голова стоит того, чтобы я чувствовал себя ответственным за твою жизнь.

 – А я чувствую себя виноватым в том, что сломал твою. – Уоллис откинулся на спинку стула и посмотрел Нико в глаза. Его прямой взгляд, казалось, может свести сума. Эти безумные… безумные-безумные глаза.

 – Я тебе когда-нибудь рассказывал о том, как впервые тебя увидел?

 – Я прекрасно помню нашу встречу в том залитом дерьмом закоулке, где я едва не умер от передозировки. Я и сейчас могу назвать тебе номера каждой машины, что проезжали мимо.

 – Впервые я увидел тебя не там, а шестью годами ранее. В день, когда ты ожил.

 Уоллис моргнул, понимая, о чём он, но не догадываясь, к чему он ведёт.

 – Авария, в которой погибла твоя мать, и едва не умер ты. Это была автокатастрофа десятилетия. Пассажирский автобус, битком набитый людьми, ехавшими с работы, был сбит нагруженной цементом фурой. Вдвоем, они пропахали ещё с сотню метров тормозного пути, задев десяток машин, первой среди которых была ваша. Твоя мать умерла на месте. Тебя же, с дырой в голове, доставили в больницу, где моя мать работала медсестрой вот уже двадцать лет, а я проходил там курс обучения. Среди всех ты был единственным ребёнком. Никто из врачей понятия не имел что у этого двенадцатилетнего мальчика интеллект полуторагодовалого ребёнка. Не было никаких документов, и ничто не могло сказать им о том, что у того ребёнка были нешуточные отклонения в развитии. Хирургу и, в особенности, нейрохирургу было на это абсолютно наплевать на то, кто ты. Для них это был просто умирающий ребёнок. Они вскрыли твой череп и принялись упорядочивать то месиво, которое было в нём. Пока тебя оперировали, умерло пять человек, так и не дождавшихся своей очереди в операционную, а доставить их в другой госпиталь не было возможным. Пять, Уоллис. А на утро привезли твою медицинскую карту из областной больницы. Столько полноценных здоровых людей умерло, пока врачи спасали жизнь умственно отсталому ребёнку, который вряд ли бы дожил до пятнадцати лет. Вот о чём думали близкие тех умерших людей, когда эта информация всплыла.

 Андрэа никак не реагировал на его слова. Просто смотрел ему в глаза и редко моргал.

 – И моя мама стала тебя опекать… В следующий раз я увидел тебя практически через месяц, и ты тогда читал какую-то книгу. – Николас усмехнулся. – Меня это повергло в глубокий шок, я помню. Ребёнок, отставший по умственному развитию на десять лет, сидел на кровати, ел желе и читал… Ты научился читать за месяц.

 – За час. – Поправил его Уоллис. – Это говорить я научился только через месяц.

 – Это чудо, Андрэа.

 – Мы с тобой давно знакомы, ты должен понимать, что чудес не бывает. Разве что совпадения. И моё выздоровление, «чудесное», как ты его называешь, в действительности является удачным стечением обстоятельств. Мой врождённый дефект никто не мог продиагностировать, и поэтому его никто не мог вылечить. Может, у того хирурга дёрнулась рука и он задел что-то, что позволило мне мыслить. Так или иначе, я не хочу об этом знать. Я… – он нахмурился, – наверное, самым правильным выражением будет слово «счастлив», что всё сложилось так, как сложилось. Я ничего не смыслю в медицине, и не очень хочу во всё это лезть. К чему ты завёл разговор об этом?

 – К тому, что когда я увидел тебя вновь, несколько лет спустя, в том залитом дерьмом переулке в состоянии наркотического опьянения, я вспомнил тех пятерых. Поначалу, я стал нянчить тебя потому, что считал, что ты не умеешь права умереть. За тебя уже умерли люди. А потом… потом я узнал тебя лучше. Твой интеллект… – Николас снова усмехнулся, – стоит моей карьеры. Буду нянькой.

 – Почему ты всегда говоришь только о моём интеллекте? – Вдруг спросил Уоллис, и такому вопросу его собеседник немало удивился.

 – В смысле?

 – Говоря обо мне, ты всегда говоришь исключительно о том, насколько я умён. Почему?

 Николас на долю секунды задержал свой взгляд на сером без жилистом полотне глаз напротив, и резко отвёл его в сторону. Он не был уверен в том, что хочет произнести ту первую мысль, что пришла к нему, едва он услышал вопрос, но всё же:

 – Потому что я больше ничего не вижу в тебе. Понимаешь… личность формируется множеством факторов. Не только положительными, но и сугубо отрицательными чертами, страстями, желаниями, любовью и нелюбовью. У тебя этого нет. Ты – это то, что ты знаешь. Хотя… – Нико улыбнулся, вновь подняв глаза на Уоллиса. – Тот факт, что ты задал этот вопрос, может изменить моё мнение о тебе, и…