Текст книги "Прекрасный город Юнивелл (СИ)"

Автор книги: Мария Версон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 21 страниц)

   – Илвен... Она самая, пожалуй, странная пациентка в этой клинике. Если верить тестам, а мы с ней не мало их проходили, то она вполне нормальная и адекватная девушка. Спокойная, правда, необщительная. Замкнутая. Кроме меня, а я с ней вот уже десять лет работаю, и профессора, она ни с кем больше не любит разговаривать, но все же иногда делает исключения.

   – Если с ней всё в порядке, почему она здесь лежит? – Спросила Элра.

   – Потому что ей этого хочется. Она всегда говорила, что опасна для окружающих, что ей нельзя быть на свободе, нужно меньше общаться с другими людьми... Несколько лет назад мы выяснили, что всё, что бы она не сказала, – медсестра усмехнулась, – сбывается. Сбылось и её желание остаться в этой клинике.

   – Поясните. – Попросил Арде, когда они уже поднимались на четвертый этаж.

   – Всё начиналось с абсурдов. Если мы смотрели футбольный матч в холле и какая-то команда проигрывала, Илвен говорила что за оставшиеся пятнадцать секунд команда набьет нужное количество очков и победит. Смешно, да, но так было, и не один раз. И команды хужечем в плохих положениях. Потом... Однажды я сказал Илвен, что у моего сына опухоль, и, уж поверьте мне, я не соврала. У него была гигантская неоперабельная опухоль в горле, и он мог перестать дышать в любой момент. И я сказала об этом Илвен. Случайно, не нарочно, мы с ней просто разговаривали за игрой в карты, она, знаете ли, очень любит карты... Илвен услышала это, и сказала: "Он здоров, Сис. Нет у него никакой опухоли в горле, врачи тебе лгут". Через два дня опухоль рассосалась, и теперь у меня трое внучат, а я же пообещала всю свою жизнь присматривать за этой женщиной.

   – Потрясающе... – Восторженно прошептала Элравенд, когда Сис, а она была невысокой, достаточно стройной для своего возраста женщиной, положила руку на ручку комнаты 408, расположенной в самом конце длинного белого коридора. Помимо них здесь были ещё двое мужчин. Один – высокий, с пышной каштановой гривой, темно-карими, но все же яркими глазами, одетый в черный неброский костюм. А рядом с ним – ещё один, на голову ниже своего товарища: черноволосый, белолицый, с абсолютно незапоминающимся лицом. Они стояли у окна и о чем-то тихо шептались.

   – Кто из вас будет разговаривать с ней? – Спросила Сис, глядя то на Арде, то на Элру. – Вы, мадам?

   – Да, я, но я пойду к ней одна.

   – Не стоит, это может быть не безопасно... Я же вам рассказывала.

   – Я была с ней в тот момент, когда Илвен вырвали глаз...

   – Вырвали глаз? О Небо, ну и шуточки у вас! Она слепа на один глаз, но сам глаз на месте!

   – На месте?! – Переспросили вместе Арде и Элра.

   – Тогда мне тем боле стоит поговорить с ней наедине.

   Элравенд не было уже минут пять, а Арде надоело гипнотизировать пол. Он убрал пистолет за спину и протянул руку к маленькому ящичку, висящему на двери. История болезни. Без особого интереса, просто чтобы скоротать время, Арде пролистал двенадцать страниц истории, и только потом, закрыв её, увидел на ней имя лечащего врача. «Профессор Х. Сутори».

   "Мать твою" – пронеслось в мыслях у Арде.

   – Твою мать!! – Раздался голос Сазати, перебиваемый помехами и громкими выстрелами из винтовки. – Арде! Арде! Бегом на первый этаж, тварюги проломили стену!

   "Љ%?*!!!" – подумалось ему, когда, уже набрав приличную скорость, Арде бежал по коридору, боясь проскочить поворот на лестницу.

   Громкий рык... вот и первый. Ну, а если за день – то второй. Арде выхватил пистолеты и синхронно выстрелил из обоих, и рычащему созданию, бывшему некогда девушкой, если верить ошметкам одежды и чему-то, отдаленно напоминающему талию, разнесло голову. И так ещё, и ещё, и ещё, и так до первого этажа. Любой из присутствующих, кто рискнул бы сейчас выйти из своих плотно закрытых дверей и все же спуститься на первый этаж, увидел бы как эти мертвые создания, распластавшись на полу, облезали, и их бесцветная темная кожа начинала иссыхать и отваливаться, едва сердце переставало биться. Они снова обращались в людей, но с переломанными костями, растянутой кожей, изуродованные.

   Твари не трогали никого из персонала или больных, которые, к тому же, были заперты у себя в комнатах. Казалось, целью каждого из них было добраться до четвертого этажа, туда, где сейчас находилась Элравенд и Илвен – два ключа от потерянного сейфа. Шум вертолёта стоял у Арде в ушах, и он слышал, как пули Сазати отстреливали одну тварь за другой, пока те пытались пробраться к пролому в стене. Вернее, так Арде думал, что все пули его старой знакомой попадают в цель, но потом он спустился и увидел как эти создания двигаются в свободном пространстве: они лазили по стенам, по потолку, их небольшие, но прочные и толстые когти раздирали и мяли бетонные стены словно картон. Мало было их рыка, шума от вертолета и выстрелов, так ещё и работники устроили тут песнопения самого фальшивого хора на свете. Кричали, визжали, даже не задумавшись о том, что слюнявые грязные создания даже не обращают на них внимания, не обращают ни на что, кроме лестницы, залитой кровью их... братьев и сестер? Эти существа не только двигались с ловкостью кошки, казалось, что сам ветер, которого в помещении не было, подгонял их. Арде никогда не мог подумать, что двух пистолетов ему окажется мало, но, о чем иногда жалел, ещё он умел считать, и носил с собой ровно шесть обойм, по три на каждый пистолет, и по две каждом из них. В магазине двадцать пять патронов, это в сумме выходило двести... А на каждую эту рычащую и скалящуюся прелесть уходило четы-пять, а ,помнится, Элравенд говорила что-то о трех сотнях, и эти подсчеты несколько беспокоили.

   – Сазати, у меня проблема. – Крикнул он в рацию, стреляя правой рукой, а левой перезаряжая второй пистолет.

   – Да я заметила. – Пронесся женский голос, делая акцент на последнем слове.

   – Мне... – начал он, но Сазати услышала лишь шипение.

   – Хей! Хей! Где Велл?

   – Не знаю, сигнала нет, и у меня радары повыходили из строя.

   – Я не слышу Арде...

   – И что? Первый раз будто, не пропадет. Ты лучше помоги ему, судя по всему, он сейчас у главного входа.

   – Ладно... – Прошипела Сазади, поправляя обломанными ногтями взмокшие волосы, и снова прильнула к прицелу.

   Арде отстреливался не больше трех минут, но и эти минуты ему казались часами. Он стоял в метре от входа на лестничную площадку и практически не двигался, только руки делали резкие, быстрые, несинхронные движения, у него стали слезиться глаза. Тела тварей должно быть с грохотом падали на землю, но до Арде доходили только крики их предсмертного обращения... или попытки обращения в людей. Звон от гильз подобно шуму дождя наполнил пространство вокруг стрелка, и только когда Арде потянулся за одной из двух оставшихся обойм, Сазати велела Хею опуститься пониже, сняла прицел и скрутила ещё пару деталей, тем самым превратив винтовку практически в пулемет.

Она присела на колени и крепко приложила винтовку к плечу – целиться без прицела давненько стало её любимым занятием, использовать винтовки с сильной отдачей – тоже, и в итоге семь лет назад ей в руки попалась слишком непослушное оружие, после стрельбы из которого ключица, сломавшись, слишком долго не срасталась, и пришлось вставлять титановую пластину, позже обработанную таким образом, что её и вовсе не нужно было вынимать. Та самая винтовка, не раз с тех пор модифицированная, достаточно послушно лежала в руках и упиралась в плечо. Сазати прищурилась и сделала два предупредительных выстрела.

   Арде сразу понял, что это значит:

   – Всем кто жив, лечь на пол! – Проорал он так громко как смог, сделав небольшей перерыв между выстрелами, и понял, что кричал зря – все и так были на полу, просто некоторые, должно быть сползали по стене и потом не смогли лечь: не куда было, повсюду серо-синие куски чего-то имеющего животное происхождение.

Арде, сделав два последних выстрела, несколькими широкими шагами и одним прыжком добрался до ближайшей двери, оказавшейся открытой. Стоило ему опустить голову, как Сазати открыла огонь. Сколько патронов было в той ленте, что всегда лежала в вертолете Хея, Арде не знал, но Сазати хватило двадцати секунд, чтобы превратить весь первый этаж в решето, а всех тварюг – снова в людей. Пусть даже мертвых людей.

   Арде поднялся с пола, стряхивая с себя пыль, пошатнулся, но и ухватился за дверь, рядом с которой мгновение назад лежал. Было так тихо, что он не мог понять: это ему так заложило уши после работы Сазати, или это знак того что она не попала только по нему, или же это означает, что все напуганы так сильно, что боятся вздохнуть.

   – Я подозреваю, что на этом ваши ужасы кончатся. – Объявил Арде выйдя в холл, но услышал как в комнате, за дверью которой он прятался, что-то зашевелилось. Он поднял пистолет на уровень глаз и тихо и медленно подошел обратно к приоткрытой двери. Шорох становился все громче, но Арде начинало казаться, что это вполне человеческий шорох и сипение из-за больной носовой перегородки. Он открыл дверь и увидел пытающегося подняться Хареса Сутори.

   – Соллен... – С радостью в голосе произнес мужчина с растрепанными волосами и перепачканным белым халатом, когда его сын поднял на него пистолет. – Что ты?..

   И раздался выстрел.

   Когда Сис открыла дверь в комнату 408, сердце Элравенд стало биться быстрее, но в груди всё похолодело, напряглось. Ей казалось, что она шаг за шагом погружается все глубже и глубже в ледяную воду: колющую и жгущую, ледяную и раскаленную. Это, кажется, называется страхом.

   Комната оказалась прохладной и темной: на старые деревянные окна, покрашенные белой давно потрескавшейся краской, были прикрепленные широкие листы тонкой синей полупрозрачной бумаги, создающие в комнате атмосферу вечной ночи. Справа от окна, у которого стоял маленький столик, расположилась кровать – простая белая кровать, из покрытых бесцветным лаком досок, сверху лежала пышная перина и несколько подушек. Напротив окна, на кресле, которые обычно стоят в офисах у компьютеров, сидела Илвен.

   – А ты по-прежнему любишь темноту. – Сказала Элравенд вместо приветствия. Ей казалось что слово "привет" будет звучать слишком глупо, после всего, что случилось.

   – Да, люблю. – Улыбнулась Илвен. Она лежала на стуле, задрав голову вверх и, не отрываясь, смотрела куда-то: её взгляд был отчужденным и зачарованным, глаза почти закрыты, грудь медленно и едва заметно поднималась и опускалась, худые, с теплыми носками на них, ноги Илвен прижала к груди и обняла руками. – Отдай мне его. – Сказала она тихо, казалось, будто она плачет, но это было не так. Просто её голос был встревоженным и бесконечно спокойным одновременно, так что Элравенд сразу и не поняла, о чем ей говорит старая знакомая. – У тебя на шее. Камень. Отдай мне его.

   Элравенд услышала, как за спиной щелкнула дверь и сделала несколько шагов вперед, положив руку на изумрудный камень, который она не снимала ни разу с того дня, как впервые одела. Камень действительно был очень маленький, слишком маленький, чтобы быть глазом, и в тоже время он был изумрудного цвета. Цвет глаз Илвен.

   – Почему, Илвен? Почему все это случилось? И что произошло в тот день, летом, когда мать с сестрой погибли.

   – Ну, я думаю, ты не хуже меня знаешь, что там погибла твоя мама, – губы Илвен растянулись в недоброй улыбке, – но не сестра. Отдай. – Она по-прежнему не смотрела на Элравенд. – Расскажи, как твоя жизнь? Помню, ты постоянно бегала от мальчиков в школе.

   – Я замуж вышла. – Элравенд подошла к столу и стала боком к Илвен, чтобы не смотреть на неё, не видеть её лица столько лет спустя. – У меня маленькая дочка, мы назвали её Лукси. – Взгляд Элры поднимался не выше колен, прижатых к груди – она не могла посмотреть ей в лицо, это пугало, и это было необъяснимо.

   – Твой супруг безумен.

   – По-своему – да. Ему пришлось пройти через такое, что не каждый выдержит.

   – Он убийца. – Продолжала говорить Илвен, сверля потолок, а Элра – стену слева от входной двери. – А ты знаешь, какова природа убийц, он...

   – Пусть так, но не он угроза для города, а твое проклятие.

   – Я не проклинала Ирму. Я была зла, я была обижена, но не проклинала её. – Илвен отпустила колени и пальцы её ног мягко легли на пол. Она поправила слишком большую для её плеч белую шерстяную кофту и перевела взгляд с полотка на Элру. – Вырвав мне глаз, она вырвала часть моей силы из меня, а тебе стоит мне поверить на слово, сила у меня есть. Ха-ха, у меня замечательная сила!

   – Не ты... – Элравенд пропустила последние слова мимо ушей. – А как тогда... Что? Что происходит?! – Она услышала выстрелы – большое количество выстрелов, рыки, крики, вой.

   – Это твой возлюбленный снова взялся за любимое дело. – Илвен снова улыбнулась. – Отдай мне камень. Верни мне...

   – И что от этого изменится? И... Что это за камень?

   – Это мой глаз, и именно благодаря ему я знаю все подробности твоей личной жизни. Я завидую тебе, Элравенд. У тебя дьявольски красивый муж, но не это его главное достоинство: он сильный, его невозможно сломать, он стойкий, и, что самое главное, он любит тебя и вашего ребенка. Это – самый главный козырь в твоем рукаве, когда Ирма придет за ним... или за Лукси.

   – Что ты несешь?! – Воскликнула Элра, посмотрев в лицо Илвен – она ни капли не изменилась: то же красиво лицо, черные волосы, те же глаза... только один из них был полностью белым.

   – Летом, незадолго до гибели, Ирма написала рассказ. Маленький, короткий и чертовски глупый, но мне, как другу, конечно, нужно было чего зачитать и сказать что он прекрасный. Рассказ был о двух сестрах – хорошей и плохой, и о том, что они были заточены в одном теле и имели право по очереди жить. И в рассказе были слова "и пока жива одна не умрет вторая, и так до того дня, пока одна из них не лишится рассудка и не пойдет против правил". А ведь ты знаешь о моей даре, всё, о чем я говорю – случается. И это случилось.

   – Так скажи, что этого нет, скажи, что этого не происходит! – Говорила ей Элравенд взволнованным шепотом, подойдя по ближе. Она сняла с шеи изумруд и протянула Илвен.

   – Я не могу. Не могу забрать свои слова, но... Если бы тогда она не лишила меня одного глаза, всего этого не случилось бы. Она – злая сестра. И этот камень стал для неё накопителем, он отнимал души у людей. Ломал их, и забирал, запирал в себе, чтобы дать Ирме больше силы добраться до единственного тела, в которое она может проникнуть. До тела, где есть её кровь.

   – Это могу быть я, но может быть и Лукси?!

   – Вы с Ирмой как две капли воды похожи, – Илвен привстала и протянула руку к камню. Снизу, за окном – отовсюду было слышно, как Сазати решетит первый этаж здания. Они пошла на риск, будучи готовой убить всех, кто находился в здании, а все ради того, чтобы Элра и Илвен смогли поговорить.

   – Мне что, умереть? – Спросила Элравенд, утирая одной рукой редкие слезы, отодвинув ту, в которой висел камень, не позволяя Илвен взять его.

   – Нет, – качала головой Илвен, – тогда настанет её очередь… "жить". Отдай.

   Все затихло, но меньше чем минуту раздался ещё один выстрел. Последний.

   – Должен быть другой способ. – Илвен медленно и осторожно, словно боялась спугнуть, протянулась и взяла изумруд из рук Элравенд.

   Комнату заполнило зеленое сияние, казалось, что стены сотряслись. Элравенд упала на пол, потом её откинуло к стене. С трудом подняв голову, она с завороженным взглядом наблюдала за тем, как Илвен, встав со стула, сжимает в руках изумруд и как тот начал плавиться, всасываться кожей. Последним, что видела Элравенд, было то, как Илвен, стянул с себя носки, швырнула их к кровати и, вышла из палаты, шепнув что-то вроде:

   – Посмотрим, чем все кончится.

  Глава седьмая.

   – Отлично... – ворчал Арде, сидя в коридоре больницы, когда он с по-настоящему наглым видом отряхивал свое некогда черное, а ныне серое полу-пальто, пострадавшее во время обстрела лечебницы. Он тихо бубнил себе что-то под нос, засыпая пылью и грязью чистый и даже слегка поблескивающий пол, в то время как его жена лежала в реанимации с травмой головы, а дочка – в соседней детской поликлинике – с жаром. – Отлично...

   Арде очень не любил неловкие ситуации, и для него они были хуже, чем укус пчелы для аллергика. Выглядеть глупо Арде нравилось и того меньше, и всяческими способами, путем анализа или увиливания от ситуаций, он этого избегать. Но сейчас, находясь в состоянии, граничащее между бешенством и истерикой, ему было откровенно плевать на всё: на дежурных, которые не раз делали Арде замечания, вызывали охранников, боявшихся к нему даже подойти, на всю суету и беготню по коридорам, на жужжание Сазати, говорившей что-то о плохом и неправильном поступке, но к счастью, она удалилась с пол часа назад. Особенно Арде было плевать на слёзы, которые Эмиллэ Сутори вот туже который час проливала в другом конце коридора.

   Справа от неё сидела младшая дочь – Минари, она обняла маму, точнее, уткнула её в свое плечо и изредка потирала мокрые глаза рукавом темно-зеленого свитера. Старшая дочь – Линери, работала в этой клинике в реанимации. Она не плакала – за свою жизнь ей удалось повидать смертей чуть меньше, чем Арде. Линери просто стояла рядом с матерью, её руки держали какую-то серую папку, сильно выделяющуюся на фоне снежно-белого халата.

   – Отлично... – Ещё раз буркнул Арде, находясь под пристальным наблюдением пары перешептывающихся медсестер. Пером не описать, линейкой не измерить насколько всё происходящее раздражало: любой звук, любой писк, шепот, шорох, кашель, и особенно громкий женский плачь были для Арде подобны раскату грома, разразившемуся прямо внутри черепной коробки.

   Сазати пообещала Арде, что возьмет вину за смерть профессора Сутори на себя, поскольку она "не видела другого выхода из ситуации, и что одна смерть лучше чем смерть многих" и бла-бла-бла. Она недолго, но тщательно пыталась втолковать Арде, что это был более чем глупый поступок, и что если эксперты копнут чуть глубже и сравнят пули, пробившие стены, и пулю, вынутую из отверстия между глаз Хареса, то их ожидает интересное и недолгое расследование, поскольку пули винтовки и полуавтоматического пистолета сильно различаются по размерам, а другого вооруженного человека, кроме Арде, там не было.

   Эмиллэ плакала всё громче и громче, её спина сгибалась всё сильнее и сильнее, голова опускалась всё ниже и ниже, всхлипы становились громче, а несуществующая трещина в голове Арде, которая с каждый громким звуком становилась шире, наливалась кровью, начинала давить на глаза и болеть до того сильно, что проступали слезы. Арде бросил пальто на соседний стул, к счастью он успел снять со спины кобуру, вернее её потребовала Сазати, и тихо застонал.

Минари первая из всего семейства подняла голову и посмотрела на Арде, прикрывшего лицо руками. Он ей не понравился с первого взгляда, ведь встречала она его довольно часто, и всегда была уверена в том, что он – какой-то обезумевший "коп", которому нравилось наблюдать за ней и сестрой. В этот момент её опасения только подтвердились, но ей, в отличие от старшей сестры, никогда бы в голову не пришло что их цвет глаз, который был у всех, кроме Эмиллэ, достался им от отца, а следовательно достался и Арде, и что мягко-желтый, почти прозрачный цвет, встречается крайне редко, ещё более странным должно было показаться то, насколько сильно Арде был похож на отца.

   Минали движением глаз и губ указала сестре на Арде, после чего вопросительно подняла брови, на что Линери, даже не оборачиваясь, ответила:

   – Это ... Начальник одного из отделов полиции. Он был одним из тех, кто защищал место, где работал папа.

   – Где работал папа? – Недоверчиво зашипела Минали. – Этот псих был одним из тех, кто разрушил здание?

   – Они не разрушали здание... – На выдохе отвечала ей Линери, закатив глаза: тупость её младшей сестры и так раздражала, а в сложившейся ситуации попросту выводила из себя. Из всей семьи характеры Арде и Линери были больше всего похожи, и, возможно, если бы она знала, что у неё есть старший брат, её судьба сложилась бы чуть иначе, но нет. – Они просто...

   – Мы просто сделали свое дело. – Не убирая рук от лица, промычал на весь коридор Арде, как-то не подумав о том, что голос у него тоже отцовский.

Закинув по-прежнему пыльное пальто за спину, он встал со стула и подошел поближе к своей... семье. Да, семье. Состояние, в котором находился Арде можно было сравнить только с алкогольным опьянением, следовательно, поведение и мысли соответствовали этому, хотя он вот уже год о спиртном даже не думал, и все же идеи в его голове возникали более чем безумные. Когда Линери заметила потрепанного, уставшего, готового выкинуть какую-нибудь глупость Арде, она едва удержалась от того, чтобы его обнять.

– Приветствую вас, семейство Сутори! – Лучезарно улыбнулся он, встав рядом со старшей из дочерей. – Я смотрю, теперь, впервые за сорок лет, всё счастливое семейство в сборе, ну если не считать одного трупа, который, кстати, лежит этажом ниже.

   – Что вам нужно? – Было воскликнула Минали, но тут Эмиллэ, мать всех трех собравшихся, подняла голову с плеча младшей дочери и сквозь скомканную челку глянула на сына.

   – Соллен! – Воскликнула она. – Соллен! – Повторила ещё раз, вскочив с кресла, в попытках обнять, но он, с видом абсолютного равнодушия, сделал шаг назад.

   – Арде, – улыбнулся он, – меня зовут Арде, а Соллен, ваш сын, за свою жизнь умудрился дважды официально умереть. Присаживайтесь, Эмиллэ, я вам сейчас расскажу интересную историю о том, каким хорошим был ваш муж и о том, как сильно он любил вас и своих детей.

   – Соллен…– Эмиллэ снова предприняла попытку обнять Арде, но её остановила Линери и усадила на стул, к пребывающей в шоке младшей сестре.

   – Лучше послушайте. Вы, обе, чтобы ещё раз подумать о том, дорогие мои девочки, по кому вы плачете. Примерно тридцать восемь лет назад в одном из соседних городов на свет появился Соллен Сутори, первенец, мальчик, и мать его, Эмиллэ Сутори была несказанно рада появлению этого чуда на свет. Но вот! – Арде театрально взмахнул руками, указывая безымянным пальцем в неопределенную точку на потолке. – Вот что случается! Мальчику было около года, когда кто-то извращенный, злобный и очень-очень плохой похитил его у матери и зачем-то отвез в другой конец страны, а родителям, точнее матери, было сказано что их ребенок пропал без вести, и, понятное дело, мать для себя его похоронила. Да-да-да, не дергайтесь, я искренне верю в то, что в вашем сердце всегда жила надежда, что ваш сын жив и здоров, но, поверьте, мне на это глубоко наплевать. Хватит открывать рот, Минари, ты уже или голос подай или дыши носом. Раздражает.

   Линери положила руку на плечо матери, готовой к извержению новой порции слёз, и прокручивала в своей голове одну идею, которую не была готова привязать к такому человеку, как Инлито Арде. Ведь это историю о брошенном мальчике она уже слышала.

   – И вы можете себе представить... И вот Соллен Сутори, выросший в приюте в другом конце страны, лежал в военном госпитале с ранами от двух пуль, одна из который пропорола желудок, а другая -прошла на сантиметр выше сердца, и он думал. Лежал, готовый принять свою участь, как к нему приезжает какой-то мужик, представившийся профессором Харесом Сутори, и заявляет что он – его отец. Миленько правда? Наверняка в тот момент Харес надеялся на улыбку и радость, или ещё какую-нибудь ерунду, только вот его сыночек, малыш Соллен уже всё знал о своей семье, и о том, что они перебрались в Юнивелл, и о том, что у них две дочери, и даже о том, что его мамочка работает парикмахером. И тут, – Арде скривим пальцы, как это делают ведьмы в детских сказках, – истекающий кровью Соллен спрашивает у своего отца – "какого черта?"

   – Вы несете какой-то бред... – Сказала своим мерзким визжащим голосом, вернее таким он становился, когда Минари была уверенна, что права.

   – Не перебивай старшего брата. – Арде на мгновение сделал серьезное лицо, но потом снова повернулся к Эмиллэ, вернувшись к образу злобной ведьмы, которая в конце рассказывает о своем злобном и коварном плане. Минари не смогла из себя и звука выдавить. – Так вот. И после недолгого разговора, ведь вы знаете, у нас, у военных, все по-своему, а когда ты – психиатр, а за твоей спиной стоят двое ребят с оружием, причем одна из них блондинка, тебе приходится всё рассказать. И знаете, что выясняется? Что этот ваш дорогой любимый и ныне усопший папаша отказался от своего сына. Точнее, отдал его в дет.дом с одной единственной целью – увидеть там что-то под воздействием чего-то. Я тогда был под обезболивающим... Под большим количеством обезболивающего, так что не помню какой была его великая цель, но конец, думаю, даже вы поймете: после отъезда Хареса Сутори, на свет появился Арде, такой, какой он есть, и вот он я. – Он ещё раз улыбнулся, да так искренне, что дурно стало всем троим. Даже у той, что видела немало психов, глаза не моги смотреть на старшего брата.

   – Надеюсь, вам понравилась сказочка, и так же надеюсь, что мы с вами больше не увидимся. – Арде развернулся на каблуках и пошел в сторону палаты, где лежала Элравенд.

   Они ехали домой. Оба грязные, уставшие настолько, что не могли разговаривать, хотя им обоим было что осудить. К счастью Элравенд не пострадала во время события, которые присутствовавшие там за глаза назвали «выплеском», она потеряла сознание от удара и заработала огромную шишку, но не более того. Когда Элравенд, лениво улавливая настроение мужа, хотела было начать разговор, Арде как-то неопределенно помахал перед её носом пальцем, явно намекая на то, что если она не будет молчать, они разобьются, ведь вымотанный Арде сейчас сидел за рулем.

Они приехали домой, и обоим показалось что с момента, когда они его покинули, прошла вечность. По очереди приняв душ, супруги Инлито принялись за завтрак. Утренний завтрак... В пять утра... "Лучше чем ничего" – как сказал Арде. Кушали молча, боясь приоткрыть занавес, за еоторым спрятаны все их проблемы и грядущие дела, особенно они боялись говорить про Лукси, разлука с которой волновала супругов больше чем все остальные проблемы.

   – Арде... – Начала Элра, но муж снова помахал перед ней рукой.

   – Мне надо на работу. – Он стряхнул с губ крошки и встал из-за стола. -. Всё, что произошло за прошедшие сутки мы обсудим позже. Ложись спать. – Он напоследок чмокнул жену в затылок, накинул другое пальто, и вышел из дома. Элравенд, забыв помыть посуду, свалилась на диван и крепко уснула.

   Арде снова поехал в больницу, у главного входа которой его ждала молчаливая Линери:

   – Привет, братишка, – вяло улыбнулась она ему, сев в машину. – Иди сюда, я тебя обниму, герой ты наш. – Она грубо наклонила Арде к себе, так что у него что-то хрустнуло в области шеи, и звонко, как это делают маленькие дети, чмокнула его в щеку. – Я не буду тебя пилить или корить за то, что ты позволил себе сделать с отцом, но... Ах, ладно. Как жена?

   – Жива и вроде бы здорова. Я больше беспокоюсь за Лукси, давай съездим к ней сейчас?

   – Да, рули. Только... Арде, мы с тобой вот уже пять лет регулярно встречаемся, но я... Я никогда не думала, что тебя настолько довели, ведь я знаю тебя как трезвомыслящего, хладнокровного человека...

   – Меня не довели, я просто переутомился и сорвался. Это всего лишь следствие. И я хладнокровен так же сильно, как и ты... То есть почти никак – спасают только плотно сжатые зубы.

   – И сквозь эти плотно сжатые зубы ты убил папу...

   – Нет, – спокойно ответил Арде, – я это сделал с легкостью и не жалею об этом. И тебе не советую...

   – Арде... он действительно был ублюдком, но он все же был моим отцом. Как и твоим.

   – В любом случае, – Арде полез во внутренний карман за телефоном, чтобы глянуть который час, – уже поздно читать нотации. Ты хочешь познакомиться с племянницей??

   – Разумеется!

   – Тогда не надо... не надо. Поехали.

   Элравенд крепко спала. Крепко настолько, что даже если бы Арде, сидя рядом, начал палить из пистолетов по стене, она бы не проснулась. Сон был очень крепким, и глубоким настолько, что вырвать из него Элравенд мог только по-настоящему мерзкий звук – как например пищащие мобильного телефона. Элравенд лениво и медленно оторвала голову от подушки и, не открывая глаз, нащупала телефон, валявшийся в ногах:

   – Черт возьми, Арде, ты сказал мне лечь спать, а теперь звонишь... Сколько? Половина первого? Эм... Арде, что у тебя с голосом. Как ничего? Какой-то приглушенно-осипший... Что случилось? Что? Ты подъезжаешь? Зачем тогда было звонить? – Она повесила трубку и снова упала на подушку, медленно потягиваясь. Арде тихо открыл входную дверь и встал у порога, с требовательным видом, по которому Элравенд с легкостью прочитала "давай пошевеливайся". – Ладно, ладно...

   Через десять минут они уже сидели в машине, и Арде молча вез куда-то свою супругу. Элравенд не стала ни о чем его расспрашивать, ведь что бы её любимый там не думал, а отец есть отец... Но и решение есть решение, посему Арде в ближайшее время лучше не трогать, во всех смыслах этого слова. Пусть его тяжкие думы останутся при нем, подумала Элравенд и уставилась в окно. Она почти всю дорогу не спрашивала, куда он её везет, однако когда поняла, что они выехали из города, Элравенд все же спросила:

   – Куда мы?

   – На озеро. – Холодно ответил Арде. Этот голос был ему чужд. – Там кое-что нашли.

   – Арде... Я там не была много лет...

   – Ничего с тобой не случится.

   "Что-то не так" – пронеслось в голове Элравенд, но эта мысль очень скоро прекратила свое существование, поскольку, думала она, если не доверять ещё и Арде, то проще сразу будет повеситься.

   Арде медленно въехал на разрушенную часть дороги и мягко затормозил. Элравенд, выйдя из машины, окинула давно знакомое место тяжелым взглядом и увидела ряд изменений в пейзаже – тут недавно проходили работы, правда какие точно – не ясно. Странно всё это... Арде походил вдоль берега, терпеливо подождав пока Элравенд справится с нахлынувшими на неё воспоминаниями, нагонявшими слезы, и поманил жену за собой, остановившись шагах в тридцати от места, где поставили машину. Он встал рядом с вытянутым ящиком, напоминающем по размерам, но не по форме, гроб:

   – Ты должна открыть его. – Сказал Арде, сделав пару шагов назад: что-то не так было во всём происходящем. Элравенд подняла глаза на супруга и напрягла память: уходя утром из дома, Арде накинул пальто, сейчас на нем лишь черный костюм, тот самый, который Элре нравится меньше всего, и тон... Интонации, с которыми говорит Арде, и это озеро... – Открой. – Повторил он, отступая все дальше. В десяти шагах от Элры он отвернулся от неё и поднял голову к небу. – Открой. – В последний раз шепнул он, прежде чем Элравенд прикоснулась к отсыревшей, промокшей насквозь, зелено-черной, полупрогнившей крышке. Она была готова увидеть то, что могли бы здесь обнаружить – тело сестры. Элра крепко ухватилась за края крышки и что было сил дернула её на себя.