Текст книги "Тайны Сикорских (СИ)"

Автор книги: Мария Троянская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 18 страниц)

Глава 29. Встреча с неприятелем

Округлое величественное помещение, принимающее жителей Рима более столетия, гулко отзывалось на каждое произнесенное слово. Словно в амфитеатре, малейший шепот долетал до ушей каждого из присутствующих.

За овальным резным столом разместились облаченные в темные мантии, собеседники. Если бы не современные LCD-дисплеи и интерактивная доска, по команде отзывающаяся на каждое движение оратора, казалось бы, что происходит ритуальное собрание сектантов, а не переговоры в конференц-зале.

Появление в зале мужчины не прошло незамеченным.

Спикер, повернув голову к гостям, вызвавших волнение, широко улыбнулся.

– Артем, caro amico* (дорогой друг), рад тебя видеть, – Лучано сиял белозубой улыбкой, оттененной загаром.

– Хотелось бы ответить тем же, – не поддержал приветливый тон Сикорский.

– А я надеялся, что ты приехал поздравить меня, состоялось назначение. Я весьма благодарен. Con l'aiuto delle tue preghiere* (твоими молитвами), кажется так у вас говорят, все благодаря тебе.

– Лучано, я привез документ, который ты еще не подписал. Уверен, это случайность, – криво усмехнулся Сикорский, давая возможность уладить проблему мирным путем.

– Клятвы верности? Да кому они нужны! Прошлый век. Давно устарели эти традиции. Нужно двигаться в мир партнерской взаимовыгоды, горизонтальной, а не вертикальной системы власти, – Лучано продолжал улыбаться, но глаза оставались холодными, испытующими. Он незаметно дал знак ладонью, охрана, оказавшаяся за спиной у Сикорского, как бы невзначай, подошла к нему поближе.

– Я пришел к вам один и с миром. Лучано, ты же прекрасно понимаешь, что бумаги должны быть подписаны. Сделай это – и разойдемся с миром, – настаивал Артем, уже понимая, что мира не будет. Ну что ж, он обязан был попытаться обойтись малой кровью.

– Артем, в твоих руках мирный исход нашего дела. Будь прогрессивным и дальновидным! – улыбнулся Лучано.

– Нам стоит поговорить наедине, – не сдавался Артем, ни единым мускулом не подавая вида, что замечает каждое движение стражей Лучано.

– Я хочу сделать тебе предложение, – лучезарно улыбнулся итальянец, хотя глаза его оставались холодными, словно грозовые облака. Они были похожи на темные бездонные воронки, гипнотизирующие, тяжелые, враждебные.

– Даже не пытайся, – повел плечом Артем, почувствовав попытку использования Дара Борджиа – принуждения, гипнотического воздействия. Силен Лучано, ох силен, но не ему меряться с главой всех кланов одаренных. И наглая напористость и самоуверенность не помогут. Как и поддержка членов клана. Рискнет ли устранить Сикорского? Ведь Артем пришел один. Он не выстоит, если старейшины Борджиа ударят единым фронтом. Возможно.

– Не делай глупостей, – предостерег бывшего друга Артем, заметив, что Лучано готов рискнуть, но пока еще колеблется. Словно молодой лев, скалит зубы на главу прайда, уже готовый испытать свою силу, но еще сдерживаемый ощущением мощи главаря. Готов бросить вызов? Или еще не время?

– Борджиа давно ждали своего часа. Мы не слабее Сикорских. Мы готовы разделить пирог власти поровну, – оскалился Лучано.

Старейшины клана утвердительно закивали и приосанились. Никто бы не рискнул выступить против Артема Николаевича один на один. Но их много, а он пришел без поддержки. Во взглядах некоторых, самых смелых, кто не прятал боязливо глаза, читалось «Глупец. Явись ты с сопровождением, никто бы не ставил тебе ультиматум. Но ты один, вместе мы растопчем тебя, словно жука, перейдя от слова к делу».

– Будь мудрее, друг мой, – Сикорский ответил мягко, словно пожурил младшего брата, пытаясь надоумить его, пока не поздно. Но Лучано ударил в ноздри запах легкой победы. Набирающийся наглой силы хищник, уже чующий кровь одинокой добычи, на которую выдался шанс кинуться всей сворой, рискнул-таки куснуть.

Молниеносный жест. Борджиа рванули к Сикорскому. Началась потасовка. Пытаясь поймать жертву, они хватали друг друга. Каждый удар находил соседа, разбитые носы, выбитые зубы, ушибленные конечности. Многие старейшины владели различными боевыми искусствами, но как они ни старались – применить технику удавалось лишь против самих себя. Они поскальзывались, занося ногу для удара, подкрадываясь сзади к Сикорскому, хватали воздух, вместо его руки, ломали руку соседу, натыкались на мраморные колонны, словно пьяные.

Артем уклонялся от самых изощренных захватов, опережал самые мощные удары. Его движения походили на танец.

Его противники были словно одержимы мороком – заверчу, закручу, ум за разум заведу.

Борджиа могущественны, страстны, сильны. Но все их умения обрушивались против них самих. Кое-кто обнажил заостряющиеся клыки, не выдерживая жажды крови, желания впиться в доступную жертву, рвать, грызть, терзать. Глаза наливались алым жаром. Лица бледнели, заострялись. Движения теряли человеческую медлительность. Обычному взгляду было бы сложно рассмотреть вертящихся с потрясающей скоростью существ.

Великие и ужасные Борджиа против одного-единственного Сикорского.

Лишь двое оставались в стороне, не поддерживая Лучано, но и не выступая против своих. Братья хитрого и наглого новообьявленного главы клана хмуро наблюдали за происходящим. Не захотел Сикорский поддержать их кандидатуры, вздумал обмануть, и сам попался в западню. Так получай. Злость и обида на брата боролись с клановой принадлежностью, родственной близостью, заставляя оставаться на месте, не ввязываясь в борьбу.

Старейшины заводились, все менее походя на людей, но, словно пес, вместо врага, хватающие собственный хвост, становились похожими на гротескно изображенных злодеев, карикатурных и жалких. Артем же лавировал между кровожадных существ с непобедимым достоинством. Он не порицал их, не выступал против них. Он, словно мудрый отец, наказывал распоясавшихся детей, разрешая им наступать на разбросанные ими же самими грабли. Лишь струйка пота, стекающая за шиворот, заставляющая слипаться волосы, выдавала внутреннее напряжение. Нужно чтобы Борджиа усвоили урок. Лучано думал, что так просто можно захватить не принадлежащую ему власть? Откусить дающую ему хлеб руку? Так можно остаться и голодным. И Артем собирался приподнести Борджиа урок. Страстные, вспыльчивые, алчные, темпераментные, они оказались во власти своего ненасытного характера.

– Aspetta! (стоп) – Лучано впервые выдал свое раздражение. Харизматичность итальянца дала трещину, выпустив наружу злое, властолюбивое выражение лица. Артем выскользнул из «кучи малой», спокойно выжидая, что же готов ему сказать новоявленный глава клана. Остальные итальянцы, одержимые, рвали друг друга, сражались друг с другом, словно ополоумевшая свора, незамечая, что их цель находится совершенно в стороне.

– Немедленно прекрати это, – оскалился Лучано Борджиа, уперевшись обеими руками в стол, и возвышаясь над ним, демонстрируя требование и возмущение происходящим.

– Не то что? – иронично поднял бровь Сикорский, восстанавливая сбившееся дыхание.

– Не то больше не увидишь свою сестру! – полыхнул злостью Лучано.

– Каким образом ты повлияешь на это? – насмешливо ответил Артем, спокойно поправляя одежду, вытирая пот со лба. Старейшины Борджиа бессловесно пыхтели, порыкивали друг на друга, качаясь по полу, расшибая лбы о стены, с разбегу врезаясь в предметы мебели, расшибали кулаки в кровь, воюя с колоннами, ставили синяки и ссадины друг другу.

– Я серьезно, – угроза сталью блеснула в отвердевшем голосе Лучано. – Ксения у нас. В честь старой дружбы, – улыбка итальянца резала, словно нож масло, – я даю тебе срок длительностью в три часа, чтобы принять единственно верное решение. Ты поддержишь мою кандидатуру. Снимешь с себя полномочия и передашь мне.

– Это возможно только с согласия объединенного совета кланов одаренных, – ответил Сикорский, невыдавая внутреннего напряжения. – Общее голосование и измерение уровня силы кандидатов. Лучано, ты уверен, что ты проглотишь кусок, который пытаешься отгрызть?

– А ты это сделаешь после того, как разделишь со мной власть. Пополам. Берешь меня помощником с равносильными твоим правам. А со временем отрекаешься от власти. Я остаюсь единственным главой.

– Ты же понимаешь, что тебя не поддержат главы остальных кланов.

– Не волнуйся, я сумею их убедить, – хищно сверкнул белоснежными зубами Борджиа. – Прекращай этот балаган, не то покалечишь моих людей!

– Они сами себя калечат, я здесь ни при чем, – притворно развел руками Сикорский.

– Твоя подстилка ждет тебя в машине, припаркованной под зданием. Ты не хочешь, чтобы она пострадала? Или чтобы у Ксении случайно сорвалась беременность? – пригрозил Лучано.

Артем хлопнул в ладоши, кивнул Риккардо и Руджеро, и, больше не одарив ни единого присутствующего взглядом, покинул помещение – спокойно, словно ничего такого и не произошло. Словно Лучано не взял его сердце в тиски, замахнувшись на самое святое для непоколебимого Сикорского – семью.

– И еще одно условие! – окликнул Артема Лучано. – Если узнаю, что ты обратился к кому-то за помощью, Ксении конец. И заметь, я добр. Не запрещаю тебе лобызаться с твоей девкой, но только попробуй обратиться к кому-то из одаренных.

Лучано издевательски улыбался. До него дошли слухи, что ночь посвящения не подарила Катерине никаких способностей. Пустышка. Пшик. Подстилка и не более, не имеющая никакой силы.

Сикорский замер, не поворачиваясь. Лишь ровная спина выдавала скрытое торжество, ошибочно принятое за напряжение. Мужчина размашистым шагом покинул помещение. Хорошо, что, не лишив возможности общаться с Катериной, Лучано не лишил Артема возможности контактировать с самым главным и самым умным союзником – самим собой в призрачном обличии.

Глава 30. Башня

– Артем Николаевич, Артем говорит… – Катя выдохнула, чувствуя, как щекотно стекает по спине струйка холодного пота. Посредничество между реальным Сикорским и призрачным оказалось наполненным сложностями и противоречиями. Хотелось распахнуть резко дверцу, смачно хлопнуть ею со всей силы и оставить их один на один в машине выяснять отношения.

Женщина пригладила непослушные кудри, пытаясь замотать их в подобие гульки на затылке. Прическа более всего походила на клубок перекати-поля или гнездо очень неряшливой вороны, обладая гипертрофированной легкостью и небрежностью, присущей современной моде.

Катерина старалась положить свои эмоции в шкатулку, закрыть на замок, и поставить куда-то на полку вглубь памяти, чтобы потом тщательно рассортировать содержимое. Но противоречивые чувства противились, подзадориваемые усталостью и стрессом, не желали тихонечко сидеть, ожидая своего часа, и то и дело норовили разбить напускное спокойствие вдребезги.

Сикорский на удивление спокойно воспринял откровение своей подопечной о том, что она уже пару месяцев гуляет с его призрачным «я», как с верным псом. Лишь пристально посмотрел на нее, не озвучивая пляшущую на дне сузившихся зрачков мысль. Его глаза в этот момент имели сходство с чем-то звериным, настороженным, таящим скрытую угрозу. но наваждение было мгновенно развеяно, как только мужчина заговорил.

Единогласно оба Артема Николаевича решили немедленно отправляться в Рим на собрание Борджиа. Распоряжение о чартере было отдано, не откладывая в долгий ящик. Уже оказавшись на борту самолета, Сикорский попросил Катю пересказать подробности общения с привидением.

– Артем появился внезапно… – женщина смутилась, назвав призрака по имени, не использовав отчество. Но их общение с ним давно переступило рамки «холодно-вежливо». И диссонанс с сидящим рядом мужчиной из плоти и крови набирал обороты. Уши предательски заалели при воспоминании о предыдущей ночи, о нежных прикосновениях, о теплых податливых губах.

– Это игра в покер, – подумала Катя, пытаясь абстрагироваться и поймать правильный настрой. – Я должна блефовать. Представить, что мне все-равно, набраться холодной вежливости, непоколебимого спокойствия, уверенности. Унять рвущееся наружу сердце, исполняющее чечетку. Я помогаю другу. Призрак ведь мой друг?

Мысль о дружеской подоплеке общения с привидением удивила, еще больше посеяв смятение. Наверное, дружбой это не назовешь, но и все их общение выходило за рамки социальных норм и тем более приличия. Ни единый мужчина, будь то друг, муж или брат, не стал бы каждый раз прятаться за шторкой в ванной, пока она находится в туалете, и рассматривать узоры на кафеле, пока принимает душ. А что оставалось делать? Поначалу Сикорский исчезал, стоило завернуть за угол дома. Приходилось мириться со стыдом и неловкостью. Тем более, что Артем не считал нужным спрашивать Катю, что она думает по тому поводу, что ей приходится делать пену в ванной погуще, чтобы стоящий рядом мужчина не мог разглядеть ее голых конечностей, ну и всего остального.

Это сейчас призрак окреп и обнаглел настолько, что мог гулять преспокойно по дому, не обращая внимания на то, что его медиум осталась за закрытыми дверями.

И вот теперь Сикорский-далекий-отстраненный-работодатель (хотя с некоторых пор не такой уж далекий, у него добавилось противоречивых эпитетов) и Сикорский-навязчиво-блуждающий-следом-даже-там-где-не-нужно столкнулись, зажав Катерину в тисках.

Женщина сухо пересказала о появлении призрака, об их приключениях. Невидимый Артем то и дело ее исправлял, подсказывал. Его заметки сначала раздражали Катю, но лишь до того момента, пока она не поняла, что он не пытается верховодить, вставлять везде свои пять копеек. Что мужчина подбадривает ее, помогает наладить контакт с самим собой, подсказывает, как обойти острые углы, и что можно упустить из общего рассказа.

Съедаемая беспокойством, брюнетка стирала качалкой с липкой лентой невидимые пылинки с и без того безупречно чистого бутылочного цвета брючного костюма, сидя в машине, ожидая Артема Николаевича со встречи с Борджиа. Может, все обойдется? Может, Лучано бросит попытки играть свою игру? Призрак невидимой тенью последовал за собой реальным. И когда оба мужчины показались на широких ступеньках величественного здания, пройдя через массивную дубовую дверь, все надежды на мирный исход дела разбились.

Начался совет Сикорского с Сикорским. Призрак оказался более радикально настроен. К единогласному решению прийти не получалось.

– Будет, как я скажу, – заявил реальный Артем Николаевич, резко поворачивая руль, сворачивая на проселочную дорогу. Зимнее итальянское солнце слепо щурилось, пытаясь рассмотреть пашущую туманом землю.

– Пусть наберет Павла, – посоветовал призрак. Было договорено, что привидение Катя будет называть Артемом, а ведущего черный Ferrari мужчину Артемом Николаевичем.

– Наберите Павла, – повторила просьбу призрака Катерина.

– Павла, да, пожалуй, – Сикорский, придерживая руль одной рукой, второй нашел нужный контакт в смартфоне.

– А разве можно с ним связываться? Сказано же, ни с кем нельзя… – осторожно начала женщина.

– Можно, – хором ответили Сикорские. Призрачный пассажир объяснил:

– Павел человек. Запрещено прибегать только к помощи одаренных.

– Вне зоны досягаемости, – желваки заиграли, выдавая эмоции. Артем Николаевич с силой сжал руль левой рукой, словно он был виновником всех бед.

– Думаете, Паша мог пострадать? – встревожилась пассажирка, заерзав на сидении.

– Нельзя сказать наверняка, – осторожно ответил водитель, стараясь не напугать спутницу. – Но на его помощь рассчитывать не приходится.

– А… может, тогда можно обратиться за помощью ко всем другим, кто не одаренный? – спросила Катя. – Мне кажется, Борджиа недооценивают помощь… эм-м… простых смертных. Это же не запрещено? Лучано ведь только с одаренными запретил общаться, верно? Я не очень понимаю, возможно ли противостоять обладающим даром, – женщина передернулась, вспомнив инциденты в больнице, – но обычные люди… они могли что-то видеть, что-то слышать. А технические новинки? Может, можно поискать с помощью современных технологий, куда исчезла Ксения? Камеры наблюдения?

– Ты вещь говоришь. Борджиа грешат тщеславием и недооценивают всех, кто, по их мнению, ниже их. Не одаренных они расценивают как скот, как забавных зверюшек. Даже самые лояльные из них. Все Борджиа привыкли полагаться на дар. Впрочем, как и все одаренные. Порой мы забываем, насколько быстро развивается современный мир, и что наука шагает вперед семимильными шагами, предоставляя в распоряжение чудо повседневного волшебства любому желающему, – согласился Артем. Катя начала пересказывать сказанное призраком Сикорскому, и тот кивнул. Наконец оба мужчины нашли консенсус.

– Достань планшет в кожаной папке, – коротко приказал Артем Николаевич своей пока единственной помощнице.

***

Ксения охнула, почувствовав ощутимый толчок крохотной ножки в живот.

– Что случилось? Что-то болит? – Павел забеспокоился, приобнял женщину, удобнее устраивая ее у себя на коленях.

Округлое небольшое помещение с единственным крохотным узким окошком, сквозь которое скудно просачивалось блеклое освещение да заползал холод, вымораживая конечности. Каменная кладка. Запертая снаружи дверь в полу. Одинокий тюфяк на ледяном полу, на который сел Павел, усадив Ксению себе на руки – нельзя беременной находиться на не защищающем от сырости и холода потрепанном матрасе. Мужчина крепко обхватил руками доверчиво жмущуюся к нему дрожащую женщину, пытаясь поделиться теплом, уберечь, защитить от нависшей угрозы.

Крымское утро было напоено солнцем, морской солью, трепещущим ветром. В нем отчетливо ощущался привкус безотчетного счастья. Молнией пронизал отчаянный крик Ксении, когда черная Skoda попыталась жадно проглотить ее вместе с ребенком. Безликие люди в масках затащили ее в алчное нутро автомобиля, пытаясь заглушить крик салфеткой, пропитанной резко пахнущим веществом. Сознание выключилось, оборвав возглас на надтреснувшей ноте.

Павел выскочил из дома, стараясь предотвратить неизбежное, без тени сомнения ввязавшись в столкновение с численно превосходящим, да еще и вооруженным противником. Его хватило ненадолго – пара ударов, щедро розданных направо и налево, была оплачена нападением сзади и вознаграждена отключившимся сознанием.

Мужчина пришел в себя в самолете, связанный. Его окровавленная голова склонена на плече сидящей рядом Ксении. Он предпринял тщетную попытку со связанными руками напасть на охранника в маске и снова был отправлен в небытие выверенным ударом боксера.

Обоих пленников привезли и заперли в старой, просоченой грибком и плесенью башне. Запах соли и шум волн подсказывали, что рядом неистово плещется море.

– Нет-нет, Паш, все в порядке. Просто ребенок протестует, – успокоила Павла Ксения, поерзав у мужчины на коленях, удобнее устраиваясь.

– Как твоя голова? – мягкий голос женщины подкрасил полумрак заботой и тревогой.

– Все хорошо, Ксюш, – заверил Павел, стараясь отогнать накатывающую тошноту и задавить подступающую боль. Нужно приободрить напуганную женщину. Она и так держится молодцом.

– Паш… они не собирались тебя похищать. Я слышала разговор в самолете… их ругал кто-то по телефону. Я боюсь, что они… – Ксения замолчала, боясь разрыдаться. Если с Павлом что-то случится – она останется одна. Если с Павлом что-то случится – она себе не простит. Если с Павлом что-то случится… В сердце кольнуло.

– Все будет хорошо, тс-с… – мужчина покрепче обнял Сикорскую, покачивая, словно ребенка, утешая, успокаивая. Он не допустит, чтобы с ним что-то произошло. Он просто не может позволить Ксении остаться одной. Павел умный. И есть время подумать, как лучше применить свой ум, чтобы выбраться отсюда. А пока стоит решать проблемы по мере поступления – хрупкая женщина и ее ребенок под сердцем получили максимум возможного комфорта в промозглой сырости башни. Они не одни. И это уже немало.

Глава 31. Маяк

Света поджала подпухшие после очередной порции гиалуроновой кислоты губы. Быстрее бы уже прошел дискомфорт и синяки после инъекций! Скорее бы косметология развивалась, а то подожди пока губы спухнут, пока синева исчезнет, потом приди на разбивание узелков в местах, где в нежную ткань вонзалась иголка. А до этого момента хоть в бункер прячься, пока внешняя красота не восстановится. Но результат стоит всех мытарств.

Женщина аккуратно пальчиком дотронулась до подпухших, как твердит косметолог, губ «с эффектом нацелованности». Ай!

Звонок мобильного пронзил больничную тишину стерильного помещения косметологического кабинета. Врач подала Светлане звонящий телефон в цвете «розовое золото».

– Алло! Да, – женщина наморщилась, как обычно, когда тема вопроса не касалась ее самой. – Нет, я что ли нанималась следить за ними?.. Нанималась?.. Ах ты ж… – перченое раздражение внезапно сменилось сладкой патокой. – Нет, котик… Конечно… Ну хорошо, я узнаю, куда поехал Артем. Да. Может, сам справишься? Отследи его машину по GPS, да… там встроенный. Хорошо, зайка. Целую.

Врач-косметолог Яна Игоревна вежливо изучала медицинскую карту постоянной клиентки, не решаясь прервать разговор. Она уже не понаслышке знала о вспыльчивом и изменчивом характере Светланы. Если у нее плохое настроение – могло достаться всем, кто попадет под горячую руку.

Сотрудница клиники подавила вздох – в прошлый раз клиентка так разоралась, что лишь опытность и профессионализм не дали вцепиться в волосы скандалистке, схватить ее за ухо и хорошенько оттрепать за нанесенные оскорбления. Яна Игоревна представила, с каким бы удовольствием она выставила надоевшую до зубовного скрежета Светлану Прокофьевну за дверь, а лучше спустила бы с лестницы, и настроение стало лучше. Нашлись даже силы улыбнуться несносной женщине и вести себя вежливо.

Бедный Алексей Николаевич! Яна Игоревна видела, какой он красивый, какой харизматичный, потрясающий мужчина. И видела, как Светлану Прокофьевну забирают ее любовники. Как можно рисковать отношениями с Сикорским? Хотя нет, можно. Врач вспомнила Фельдмана. Тут уж устоять сложно. И что эти роскошные мужчины находят в этой искусственной и лживой Светлане? Яна Игоревна подавила горестный вздох. Вот ей бы хоть одного из поклонников лицемерки – она бы не продешевила.

***

Море схлестнулось с ветром, разбрызгивая соленые капли, пенясь, кипя, грозясь высокими волнами. Шумные вздохи водной стихии, бурление ее темперамента было сложно перекричать, поэтому люди, незаметно рассредоточившиеся по периметру выбеленной солнцем скалы, общались знаками. Их цель – высокий каменный маяк, давно находящийся на пенсии, холодно взирающий на копошащихся людишек у его подножия.

Кате было видно происходящее. Она находилась в машине неподалеку, не участвуя непосредственно в операции. Рядом с ней сидела собранная, тихая женщина-врач. Сорокалетняя блондинка излучала спокойствие и уверенность, словно она уже находилась за операционным столом. Катерина чувствовала себя рядом с ней менее тревожно. Она будто подпитывалась непоколебимым профессиональным спокойствием женщины, сидящей на соседнем сидении «бусика».

Призрак удалился в эпицентр происходящего. Перед этим он попытался разыскать, где именно держат похищенных, и найти безопасный путь мимо похитителей. Кате довелось пол часа проторчать на ветру у самой стены, казалось, заброшенного маяка, ловя хлесткие удары соленого ветра. Она окоченела настолько, что пальцы, которые она безнадежно пыталась спрятать в карманы легкого пальто, перестали сгибаться и слегка посинели. Зубы выстукивали чечетку, а тело содрогала дрожь.

– Иди сюда, – Артем Николаевич, стоящий рядом, распахнул свой черный плащ, и укутал им Катю, прижав к себе. – Грейся.

Катя хотела было гордо отвергнуть предложение получить немного тепла, но волнение было таким сильным, день таким холодным, что ее способность к сопротивлению сошла на нет. Тонкий писклявый протест ее гордости не услышала даже она сама.

– Так нас могут принять за влюбленную пару, – хмыкнул Артем Николаевич. – Конспирация. Если похитители здесь, они и не подумают выдавать себя, заметив гуляющих у подножия маяка влюбленных.

Катя так замерзла, что у нее не оставалось сил на смущение или возмущение. Немного оттаяла. Ее согревало и будоражило присутствие рядом Сикорского, возможность прижаться к нему туманила мозг. Кате захотелось снова ощутить вкус пьянящих губ. Вспомнилось, какими нежными они могут быть.

– Кажется, я уже согрелась, спасибо, – женщина резко выскользнула из-под защиты плаща, из теплых объятий Артема Николаевича. Ее била нервная дрожь, но она не имела ничего общего с переохлаждением. Холод слегка остудил заалевшие щеки.

Стоящий рядом брюнет хотел что-то сказать, но появившийся призрак отвлек на себя внимание Катерины. Сикорский, заметив перемену в лице своей спутницы, замолчал на полуслове.

– Да, они здесь, – в голосе Артема чувствовалось облегчение, несмотря на то, что он уже зажегся азартом, словно пес, учуявший добычу.

Катя пересказывала все реальному Сикорскому, слово в слово. Павел и Ксения находятся в каморке наверху. В здании маяка находятся четверо одаренных наивысшего порядка. Мимо них не пройти. Разве что отвлечь, выманить, и таким образом попытаться вывести пленников.

– Может, стоило взять с собой одаренных? – тревожно спросила Катя. Она представляла, что с десятком спецназовцев, которые прибыли с ними, с таким количеством одаренных было справиться невозможно.

– Нет, – коротко ответил Сикорский. Его призрачная версия более мягко объяснила:

– Я лидер. Я не могу нарушать данные мной перед моими подданными обещания. За это следует наказание. Выиграя битву, я проиграю войну. Нейтральные кланы, да и лояльные ко мне, никогда не простят, они встанут на сторону Лучано. Мы может обойти словесную формулировку обещания, и никто не осудит. Только так.

– Прямо игры с правовыми нормами, – заметила женщина, поплотнее оборачиваясь в свое пальто. Артем Николаевич скинул свой плащ и набросил на плечи женщине.

– Нет-нет, Вы замерзнете, – запротестовала Катерина.

– Все в порядке. Он мне больше не понадобится, – обрубил Артем Николаевич.

Катя сидела в машине, все еще укутанная в плащ, хотя климат-контроль давно позволял раздеться. Она вдруг заметила, что неосознанно вдыхает аромат с древесными нотками, слегка терпкими, и не может надышаться. Досада на саму себя заставила скинуть плащ, практически швырнуть его на сидение напротив.

Врач Елена Михайловна бесстрастно посмотрела на Катерину. Ее взгляд был странным, будто она видит женщину насквозь, но предпочитает не вмешиваться.

Катя выглянула в окно. Маленькие темные фигурки у подножия маяка замельтешили. Раздались громкие хлопки. Свето-шумовые гранаты, дымовые шашки. Началось.

В голове пронеслось – хоть бы Ксения не сильно испугалась, хоть бы Паша ее успокоил, поддержал. Ведь ребеночек… Катя тревожно заломила руки. Хоть бы похитители не сделали зла в отношении своих пленников.

Когда дверь «бусика» отъехала в сторону и внутрь затащили первого раненного – с огромной зияющей раной, окровавленного, неестественно бледного, Катя почувствовала дурноту. в ушах зазвенело.

– Вы нормально себя чувствуете? Катерина? – спросила врач, участливо, но с холодностью профессионала, взявшего в руки скальпель. – Воды? Нашатыря?

– Н-нет… – слабо выдавила из себя побледневшая женщина.

– Тогда соберитесь. Мне нужна ваша помощь – вся до остатка, – деловито скомандовала Елена Михайловна.

С этого момента день подернуло кровавой пеленой. Раненные, один за другим поступали в Mercedes-Benz, переоборудованный в машину скорой помощи, забирали все крохи внимания. Было некогда думать о взрывах снаружи, о грохотании, поглощаемом бушующей стихией, о нечеловеческих воплях. Молния рассечет небо, взрыв заставит колыхнуться машину – Катя затихнет на миг, чтобы в следующий помочь штопать рваные раны, перевязать окровавленные конечности, обработать, очистить, подать полотенца, бинты, пластырь, скальпель. Смотреть, что происходит снаружи, было некогда. Реальность подернулась алой дымкой.

Артем был окружен. Трое одаренных обступили его, зажимая в кольцо. Четвертый прикрывал их, метая молнии из узкого окошка маяка. Р-раз, поворот. Ушел от удара. Глыба треснула, разверзая пропасть под ногами. Сикорский перепрыгнул. Недавние ранения еще отзывались легкой слабостью. Не лучшая его форма. Особенно, когда трое наивысших на одного. С двоими он бы еще справился. Будь он в своей лучше форме – справился бы и с троими. Но сейчас… Даже если убрать четвертого, оставшегося стеречь пленников, но вынужденного отвлечься на то, чтобы прикрыть товарищей…

Главное, чтобы люди Артема успели подняться наверх и безопасно вывести Ксюшу с Пашей. Его сил должно хватить, чтобы заставить одаренных сосредоточиться на сражении с ним. Призрак указал наиболее безопасный путь. Нужно просто потянуть время.

Р-раз – согнулся пополам. Едва увернулся от обломка рушащейся скалы. Д-два – перепрыгнул через проносящегося с нечеловеческой скоростью мужчину. Тр-ри. Пропустил удар ногой в живот. Четыр-ре – ответил молниеносным апперкотом.

Сикорский намеренно изображал раненного, слабеющего, просчитывал, какой удар можно пропустить, от которого стоит увернуться. Копил силы, чтобы в нужный момент напасть, обрушить всю мощь и попытаться задавить как можно больше одаренных. Он чувствовал внутри нарастающее напряжение, которое было тревожным звоночком. Не хотелось выпускать наружу истинную лютость. Пытался сохранить контроль над сознанием.

***

Павел подхватил Ксению под руки, когда она споткнулась, и чуть кубарем не полетела вниз по лестнице. Двое мужчин в черной форме без нашивок на мигах показали, что нужно вести себя тише, не привлекать внимание, и осторожно двинулись вперед. Главное сейчас не привлечь внимание одаренного, который находится в здании.

Незастекленное крохотное окошко манило Ксюшу, словно магнит. Осторожно следуя за спецназовцами, она все-таки выглянула наружу. Сердце облилось кровью – Артем находился на краю обрыва. Трое одаренных наивысшего порядка теснили его к краю. Один хлестал воздушными плетями, второй взывал к мощи земной породы. Стихийники. Самые могущественные дары. Третий же, обладая сверхскоростью, чудом не успевал задеть загнанного на край обрыва Сикорского.

Ксения охнула. Ей захотелось предупредить брата, помочь ему! Но что она может?! Беременный бегемот! Никчемный, слабый. Слезы брызнули из глаз. Упрямо сошлись на переносице брови. Она не даст брату погибнуть из-за нее! Она никому не даст отдать свою жизнь за нее.

***

Плеть со свистом пронеслась у самого уха, задев лишь кончик. В голове зазвенело. Теплая кровь заструилась по шее, скатываясь за шиворот. Сикорский даже не заметил. Он уворачивался, нападал, дразнил. Ждал, когда же Ксению выведут через черный ход. Она будет какую-то минуту, как на ладони, на этой выбеленной солнцем скале. Поэтому взгляды одаренных, все их внимание должно быть приковано к нему. Бойцы, насколько могли, отвлекали внимание на себя. Но столько раненных, так много раненных. Использовать летальное оружие они не могли – одаренные обладали возможностью направить разрушительную силу оружия на нападающих. Поэтому шум, свет, дым – единственные помощники.