Текст книги "Тайны Сикорских (СИ)"

Автор книги: Мария Троянская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 18 страниц)

Глава 23. «Тайганутые»

Артем смотрел на Катерину, на подкрадывающегося к ней льва. Он становился свидетелем многих жестоких стен. Если не кривить душой, то приходилось быть и активным участником и даже постановщиком некоторых из них. Сейчас же горло сжимало спазмом, будто мужчину связали по рукам и ногам и заставляли смотреть на жуткое и мерзкое зрелище. Артема волновало не то, что сейчас он увидит, как хищник терзает свою добычу, а то, что именно Катя станет кормом.

Сикорский уже давно не мог воспринимать обезличено эту виртуозно находящую на свою голову непрятности женщину, но только сейчас подловил себя на этой мысли. Если поначалу его заботила судьба Кати только лишь как судьба его единственного шанса на собственное спасение, то сейчас впервые за долгие годы мужчину так сильно взволновала судьба кого-то не из членов его ближайшего окружения.

Последние события сблизили его с Катериной. Режим общения двадцать четыре на семь незаметно подточил плотину самооборонной неприступности, и симпатия начала по капельке просачиваться, перетекать за грань между «своими» и «чужими». Разрушение границы, через которую Артем давно никого не пускал, происходило медленно, но уверенно. Катя не была еще «своей», но и «чужой» язык не поворачивался назвать человека, который столько для него и для его семьи делал и стольким рисковал. Смотреть на ее гибель и не иметь возможности помочь было испытанием для человека действия.

Катя замерла. Маска ужаса постепенно сползала с ее лица, уступая место напряженной задумчивости.

Лев медленно подходил к прижавшейся к стволу дерева женщине, сидящей на коленях, не решающейся предпринимать хоть какие-то действия и, со стороны казалось, пытающейся слиться со стволом дерева, стать его неотторжимой частью. Животное принюхивалось. Лев тихонько рявкнул, широко разевая пасть. Катерина вытянула дрожащую руку вперед. На лбу выступили капельки лба, но выражение лица говорило об упрямой решимости. Артем наблюдал за ней молча, насупив брови.

– Чук… Или ты Гек? – как можно ласковей спросила Катерина, пытаясь дотянуться до животного и погладить дрожащими скрюченными пальцами. Вблизи видно было, что хищник старый, но мощный и громадный. Когда Катя, трясясь, словно осиновый лист, поднялась на ноги, холка зверя оказалась почти на уровне ее глаз. Лев потерся об нее, прохаживаясь, подставляя густую гриву, разрешая человеческой самке прочесать растопыренными пальцами густую, жесткую, словно щетка, шерсть.

– Чу-ука… – немного увереннее потрепала животное Катерина, чувствуя, как сердце отпускают железные тиски, а ноги становятся ватными. – Ты меня помнишь? Мы с Лизкой приезжали, тискали твоих малышей…

Артем смотрел, не веря своим собственным глазам.

– Боюсь спросить, а что собственно происходит? – наконец подал голос призрачный наблюдатель, сбитый с толку и недоумевающий.

– Это Чука, один из самых старых жителей сафари-парка «Тайган». Или Гек, но мне больше похож на Чука все-таки. А вон и его брат, кажется, – указала пальцем совершенно осмелевшая и опьяневшая от накатывающейся эйфории Катя на трусцой подбегающего к ней второго такого же грозного старого матерого хищника. В это мгновение, когда страх отступил, ей казалось, что она находится в центре залитой солнечным светом местности, где тепло, где спокойно, где каждая клеточка чувствует течение жизни и наслаждается им.

Артем, еще находящийся во власти недоверия, смотрел, сложа руки, на Катерину, нахмурив лоб. Ему казалось, что женщина после пережитого слегка не в себе. Но животные не пытались ее укусить или обидеть. Они, как домашние кошки, терлись о человеческую женщину, требуя ласки. В конце концов звери повалили ее на землю и улеглись покотом рядышком, тесно прижавшись к Катерине, слегка придавив ее теплыми тяжелыми боками.

– Эй-ей, спокойнее, вы мне остатки колгот раздерете, – шутливо побранилась Катя. Она вспомнила, что ее юбка болтается где-то на дереве. Поймав на себе взгляд Артема, густо покраснела и попыталась-таки выбраться из кучи малой и достать свою одежду.

– Почему львы не трогают тебя? – спросил мужчина, стараясь не смотреть на взбирающуюся на дерево полураздетую, похожую на растрепанную грязную дикарку Катерину.

– С-сейчас… – пропыхтела Катя, пытаясь дотянуться до ошметков, когда-то бывших ее юбкой. Львы нервно прохаживались под деревом. Один из них рыкнул на второго и угрожающе продемонстрировал клыки. Хищники выясняли отношения довольно мирно, лениво, словно нехотя.

– Тебе мало падений? Решила, раз с самолета выбросили, и ты не разбилась – упасть с дерева и вывихнуть шею – чтобы наверняка? – в голосе Артема за бросающейся в глаза саркастической нотой пряталась тревога.

Наконец Катерине удалось ухватиться за ткань, потянуть ее на себя, одной рукой держась за ствол дерева. Юбка трещала, ветка хрустнула и упала вниз, увлекая за собой предмет одежды. Львы испуганно отскочили.

Катя спустилась вниз, неловко соскользнув с дерева и чуть не вывихнув себе лодыжку, взяла истерзанную юбку и обвязала ее вокруг бедер, сделав большой узел на боку. По крайней мере выглядела она не так неприлично, хоть белье прикрыла.

В паре метров от себя Катерина увидала вонзившуюся в грунт каблуком туфлю. Вид ее был, мягко говоря, удручающий, но женщина обрадовалась, словно встретила старую знакомую.

– Ты надеешься и вторую найти? Она может быть не в одной сотне метров отсюда, – заметил Артем. – И куда ты в таком виде собираешься идти?

– Это мое оружие, – упрямо сказала Катя.

– От кого ты собираешься защищаться? – удивился Артем. – Львы тебя не трогают.

– Их здесь не двое, а больше. Вдруг кто-то будет более агрессивным? Странно, почему львы еще не в зимних вольерах, конечно. Но погода позволяет… – рассуждала, оглядываясь вокруг, Катя. Солнце припекало. Не по-летнему, конечно, но для привыкших к более суровому климату здешняя зима казалась почти субтропической жарой.

– Ты пойдешь против львов с… э-э… туфлей? – Артем смотрел на Катю, словно сомневаясь в ее психическом здоровье.

– Ну да, это основное оружие в борьбе с тайганскими львами. А-а… ты наверное не был никогда в «Тайгане»? И в «Сказке» тоже? – спросила Катя, наконец посмотрев в упор на призрака.

– Нет, не доводилось.

– Олег Зубков, директор этого сафари-парка и зоопарка, воспитывает своих подопечных исключительно с помощью тапка.

– Львы здесь дрессированные? – наконец пазл начинался складываться.

– Нет, что ты. Просто их с самого рождения гладят, целуют – очень-очень много. С крохотными львятами, тигрятами разрешают фотографироваться. Есть даже потрясающая услуга «львенок в номер» – малыша приносят для того, чтобы желающие их гладили, играли с ними, брали на ручки. Львята обожают, когда их гладят.

Прививать эту любовь следует с первых дней жизни, иначе момент будет упущен. Звери вырастают совершенно не агрессивные в отношении людей. Директор им рассказывает правила поведения – что кусаться нельзя, подкрадываться сзади и нападать нельзя и так далее, а непослушных воспитывает тапком – может легонько хлопнуть по носу заигравшихся. В итоге хищники вырастают с укорененным благоговейным ужасом перед этим по истине волшебным в руках Зубкова предметом.

Мы с Лизкой и… и Володей приезжали сюда пару лет назад. С того момента мы с дочкой стали навеки «тайганутыми», так в простонародье называют фанатов и преданных поклонников не имеющего аналогов во всем мире сафари-парка. Конечно, все здесь держится на человеке-льве Олеге Зубкове. Именно его колоссальный опыт помогает развивать это сказочное место и воспитывать его постояльцев.

Я была на сафари, это потрясающие эмоции и впечатления. С Лизкой постоянно фотки и видео пересматриваем с той поездки. И на YouTube видео ищем, смотрим с удовольствием.

Надеюсь, парк не закроют. Очень бы хотелось еще разок здесь побывать.

– Тебе сегодня представилась возможность, – хмыкнул Артем. – Выбираться как отсюда?

– Нужно идти к ограде, а там разберемся…

Раздалось рычание. Молодой лев попытался заявить права на свое первенство, разгоняя более опытных братьев. Те огрызнулись. Намечалась потасовка. Катя, сжимая тапок, громко крикнула:

– А ну тихо! Надумал тут порядки устраивать! Иди отсюда! – и швырнула туфлей в сторону готовых сцепиться львов. Те отпрянули в разные стороны.

– И правда боятся, – удивился Сикорский. – Пора выбираться.

– Этот бойкий лев на Малыша похож. Он вроде тоже глава прайда, но претендует на роль вожака всех прайдов.

– Как вообще уживаются несколько вожаков между собой? Это же невозможно, – заметил Сикорский с интересом.

– Это все благодаря Зубкову и работникам парка. Говорю же, аналогов этому сафари нет.

– Ну да, угоди ты к менее любвеобильным львам – сбылась бы вторая часть проклятия.

– Хорошо, что местные постояльцы научены любви к людям, – сказала Катя, почесав спину зажмурившемуся от удовольствия Геку. – Отвечают любовью на любовь.

***

Катя с трудом помнила, как в сопровождении Чука и Гека добралась до ограды, как искала выход, как пыталась перелезть через ограду. То, что она не нарвалась на работников парка и его посетителей было очередным чудом.

Катя нашла ведро, оставленное уборщицей, увидела намотанные на швабру штаны, старые, задубевшие, потертые, видимо, служащие половой тряпкой, и надела их. На несколько размеров больше, старые, но старательно выполосканные, высушенные работницей. Все же лучше, чем изодранная юбка.

Водой из железного, слегка проржавевшего ведра Катя кое-как смыла грязь с открытых участков тела и причесала растрепанные волосы. Притворилась служащей, взяв швабру, и изображая активную деятельность.

Артем Сикорский надоумил Катю взять телефон, лежащий на скамейке рядом с парочкой болтающих женщин. Женщина упрямилась, не хотела – в ее понимании это было обычным воровством, но пересилила себя. Не то было время, чтобы выбирать, как спасать свою шкуру. Набрала номер, продиктованный Сикорским, и через несколько часов находилось в очередном укрытии семейства. Перед тем, как за ней приехала группа доверенных лиц, Катя умудрилась подкинуть телефон на опустевшую уже лавочку, на которой сидела до этого хозяйка гаджета. Будет искать – найдет. Вытерла историю звонков и на всякий случай отпечатки пальцев.

Сикорский закатил глаза, но промолчал.

Уже сидя в кресле-качалке, в полудреме вдыхая соленый морской воздух и слушая крики чаек, Катя уплывала в воспоминания о случившемся.

Терраса была залита теплым насыщенным светом катящегося за горизонт уставшего светила. На столике остывал ароматный чай. Женщине не хотелось вылезать из-под гигантского теплого пледа, хотелось отторгнуть толпящиеся перед сонным сознанием обрывки прожитого дня, поблеклые, словно это были чужие воспоминания, а не ее собственные.

Вот Катя с тяжелым сердцем и компактным чемоданом приезжает на частный аэродром, садится в самолет, летящий домой. Но только переступает порог – глаза ей завязывают, руки скручивают. Растерянность и непонимание.

По обрывкам фраз людей, находящихся на частном самолете, перепуганная женщина поняла, что ее похитили и везут в неизвестном направлении. Идет торг. Кажется, с Артемом Сикорским. От него что-то требовали взамен на освобождение Кати. Но они просчитались. Что значит для этого могущественного мужчины жизнь какой-то служанки? Видимо, они превратно истолковали слухи о ее любовной связи с главой рода Сикорских. Да, просчитались. Желаемого похитители не получат.

Когда это стало понятно, пришло время решать, что делать с Катериной. Кто-то даже хотел ее отпустить. Но здесь с женщиной сыграл злую шутку рок. Повязка на глазах оказалась слабой и немного сползла. Катиному взгляду стал доступен салон самолета. Она различала людей. Пять или шесть… Незнакомые. Видно плохо. Все мужчины. Один, сидящий к ней затылком был смутно знаком. Его голос был ей известен… лица не видела. На какой-то миг мелькнул профиль, но… Катя словно силилась вспомнить забытый сон. Как же плохо, что рядом не было Сикорского! Призрак точно опознал бы похитителей. По крайней мере того мужчину, которого все слушались, за кем было последнее слово, который даже Кате показался знакомым.

Один из мужчин заметил, что Катя подсматривает за ними, и ее судьба тут же определилась – смерть. Раз она могла их видеть – ее нельзя оставлять в живых. Что было дальше – понятно. Выброшенная из самолета, должна была погибнуть. Пришла в сознание уже в сопровождении нарушившего обещание не являться ей никогда призрака, чему несказанно обрадовалась.

Но… Стоило ли радоваться компании Артема? Тот, живой Сикорский… Катя не винила его, даже более того, она понимала и принимала его выбор. Живая версия Артема отказалась от нее, дала погибнуть, не дав и гроша за ее жизнь. Но призрачный Сикорский не оставил ее, пытался помочь. Голова взрывалась при этих всех мыслях. Сейчас нужно было отдохнуть. Завтра будет новый день…

Глава 24. Обреченные обрученные

Развилка.

Жизненный путь тернист и извилист. Дорожка крутится, петляет, предлагает целый ряд вариантов. Налево пойдешь – коня потеряешь. Направо пойдешь – голову. Прямо пойдешь – от судьбы не уйдешь.

В этот раз Катя, оказавшись на распутье, долго не думала. Это был выбор без выбора.

Домик на берегу Черного моря стал для гостьи надежным убежищем. Согласно кодексу семьи Сикорских, тот, кто обратился к хранителям тайного убежища с паролем, известным только кому-то из членов Рода, мог рассчитывать на помощь – беспрекословную, скрытную, надежную.

Морской воздух освежал, отрезвлял искусанную роем мыслей душу. Истерзанное испытаниями тело не получило увечий, но требовало восстановления. Неделю Катя лечила растяжение, выводила синяки, мазала ранозаживляющими мазями ссадины. Отсиживалась. Выжидала. Впитывала витамин Д, щедро даруемый южным светилом. Набиралась сил.

Женщина не была настолько наивной, чтобы не понять, что пока не стоит трубить о том, что выжила. О ее мнимой гибели знали только Сикорские, да ее душегубы. По крайней мере Артем Николаевич, который и гроша ломаного за ее спасение не дал, точно был в курсе событий. Все молчали, не давали огласку. Стало ли известно о кончине Кати Павлу или Володе – неизвестно.

Изредка Катя заходила на Facebook с постороннего аккаунта, смотрела на страничку тети. Плакала. Фотографии дочери показывали, что Лиза в порядке. Тетя, как и договаривались, периодически выкладывала свидетельства того, что с девочкой все нормально. Сейчас опасно возвращаться домой. Нельзя навредить близким людям. И связываться в открытую с ними тоже под запретом.

Катя понимала, что ее не оставят в живых, если станет известно, что она выжила. Ведь она могла видеть похитителей. Как же хотелось вспомнить, кого ей напоминал мужчина, раздававший указания. Память отказывалась возвращаться, играла со своей хозяйкой, уводила от ответа. То ли потрясение тому виной, то ли кислородное голодание, которому подверглась женщина на огромной высоте, но ответ прятался в недрах памяти, вызывая чесоточный зуд. Вот-вот всплывет необходимый образ – но каждый раз рябит водная гладь, не дает четко рассмотреть картинку, изводит, высасывает остатки сил.

Скрип-скрип. Кресло-качалка на открытой террасе с видом на море баюкало. Волны нашептывали колыбельную.

– Катя! Привет, – как же буднично прозвучал голос Ксении Николаевны Сикорской.

– Привет, – Катя поднялась на встречу девушке. Казалось, они виделись не неделю назад, а встречались в прошлой жизни.

– Что ты здесь делаешь? Братья разрешили тебе отдохнуть в крымском убежище? – Ксюша обняла подругу. Катя почувствовала уже заметный округлившийся животик. Видимо, Сикорская не подозревала о том, что случилось с Катей. Не может человек так просто и обыденно радоваться встрече с тем, кто должен был быть уже давно на том свете. Наверное, не стоит тревожить ее. Нужно подыграть.

– Хорошо здесь, – уклончиво улыбнулась Катерина. – А ты какими судьбами здесь?

Скрипнула дверь. Шаг, второй, замер. Несколько секунд спустя бледный, словно полотно, Павел обнимал свою бывшую одноклассницу. Обесцвеченное лицо. Складка боли, неверие. Вспышка болезненной радости.

– Ты ее задушишь, – хихикнула Ксюша. – Неделю не виделись, а ты так радуешься, словно с того света вернулась.

Паша дернулся, как от пощечины. Он посмотрел на Катерину, пытливо изучающую его, и покачал головой. Одними губами прошелестел: «Она не в курсе». Молящий взгляд, требующий молчания. Катя кротко кивнула и подыграла:

– Да-да, все кости мне переломает. А вас каким ветром сюда занесло?

Ксения смутилась. Опустила глаза. Румяные розы распустились на нежной коже лица.

– Вот… – показала кольцо на заветном пальце. – Обручены мы.

Катя, оторвавшись от своих невзгод, с неверием смотрела на молодых. Как так?! Павел все-таки отец ребенка и решился взять на себя ответственность, поступить по-мужски?

– Поздравляю, – искренне обняла обоих Катерина. – Очень рада за вас!

– Свадьбы пока не было, – как-то слишком уж весело, с надрывом прощебетала светловолосая девушка, прохаживаясь по террасе и пряча глаза. – Но вот помолвка.

Призрак, безмолвно, словно часовой, стоящий за плечом своего медиума, нахмурено наблюдал за происходящим. Вместо радости за сестру он был погружен в тяжелые, вязкие мысли.

Только поздно вечером, отправив утомленную Ксению спать, Катя смогла поговорить с Павлом.

Ночной покров звездного неба способствовал откровенности, словно предоставляя возможность тайно обсудить острые вопросы, не давая пораниться. Холодный ветер, дующий с моря, приносил свежий колючий воздух, оставляющий соленый привкус на языке. Чтобы спрятаться от пронизывающего холода приходилось с ног до головы кутаться в теплые плащи, но только на террасе была возможность поговорить без посторонних ушей.

Катя коротко пересказала историю своего выживания и чудесного спасения.

– Сикорский не поскупился тебе на защиту, – потрясенно смотрел на собеседницу Павел. Катя подавила горестный вздох. Для нее эти слова были сродни издевательству.

– Он отказался меня спасать. Похитители требовали принятия их условий, но Артем Николаевич отказался, – женщина, кутая худенькую фигурку в плащ, стояла неестественно ровно, высоко вскинув подбородок.

– Когда ты поймала проклятие, предназначенное Ксении, Артем вложил огромное количество сил в оберег, который не дал тебе разбиться и не позволил сбыться части пророчества о львах, – серьезно сказал мужчина, пытаясь переубедить подругу. Катя криво усмехнулась, промолчала. Она слышала уже эти слова от призрака, но факт оставался фактом – ее жизнь разрушена, возвращаться к дочери слишком опасно. Стоит выйти из-под укрытия надежного убежища – и весьма вероятно за порогом ее ждет смерть.

– Я знаю, о чем ты думаешь, Кать, – Павел мягко взял напряженную, ощетинившуюся, словно застигнутый зверем еж, женщину за плечи. – Поверь, тебе не стоит хранить обиду на Сикорского…

– Да. Не стоит, – отчеканила женщина. Ее жгучие глаза, казалось, начнут метать молнии. – Пусть так. Я жива. Относительно невредима. Только что прикажешь мне делать дальше со своей жизнью? Ее отняли у меня. Моя дочь. Она в безопасности? Я могу к ней вернуться? Или всю жизнь проведу в этом относительно безопасном доме, боясь выйти за порог? Это насмешка. Будь я менее малодушной, то желала бы гибели, отказалась от такой участи.

– Будь ты более малодушной – желала бы. Но ты боец, даже думать не смей сдаваться, – сердито встряхнул Катерину Павел. Он не отпускал ее плечи, смотрел прямо в глаза, пытаясь донести смысл каждого произнесенного слова. – Где та храбрая женщина, что не побоялась отправиться на поиски мужа? Где та смелая Катя, которая смогла уберечь Ксеню от гибели? Где?..

– Что бы не произошло, все привело нас именно в эту точку. А здесь тупик, – зло зыркнула на мужчину разъяренная Катерина. Капюшон слетел, ее волосы выбились из тугого узла и теперь злостно трепались все усиливающемся ветром.

– Катя, ты можешь обратиться ко мне, я не откажу в помощи, – в который раз мягко предложил призрак.

– Да ты надоел уже со своими советами! Как мне верить тебе? – вспыхнула, словно спичка доведенная до исступления женщина. В ней долго накапливались злость и обида и теперь рвались наружу, готовясь обрушиться на головы всех, кто окажется рядом.

– С кем ты говоришь? – удивленно оглянулся Павел, проследив за взглядом Кати, и никого не заметив.

– Да есть тут один… пр-ризрак, – презрительно выплюнула Катя. Она старалась отделать зерна от плевры – не смешивать Сикорского, предавшего ее, и призрака, который вроде бы не имел к этому отношения. Хотя… Привидение ведь пришло из будущего, а значит уже несет ответственность за принятые ранее поступки и решения, хотя и явилось помочь в самые страшные мгновения жизни.

Не в силах простой смертной женщины быть выше подобных обстоятельств. Все старания быть объективной разбивались об обломки растоптанной жизни.

– Не нужно его посвящать, – осторожно вклинился Сикорский.

– Я сама буду решать, что мне делать! – взвинтилась Катя.

– Ты… кого-то видишь? Помимо меня? – осторожно спросил Павел.

– Правильно осторожничает – сейчас и ему достанется, – пробормотал Артем, поудобнее устроившись в свободном кресле и наблюдая за происходящим.

– С недавних пор я вижу одного призрака. Он часто является мне. Сначала я думала, что схожу с ума, но некоторые события доказали, что это не так, – Катя рассказывала с облегчением, словно снимая с себя часть непосильного груза.

Павел устроился в кресле, внимательно слушая собеседницу. Женщина не сказала, кого именно видит и при каких именно обстоятельствах. Но даже то, что она рассказала об этой мучающей ее тайне, оказалось громаднейшим облегчением для нее.

– У тебя способности медиума, Кать, – Павел смотрел на подругу с затаенной грустью.

– То есть это не случайное стечение обстоятельств?

– Нет.

– То есть я тоже обладаю какими-то сверхъестественными способностями? – Катя спрашивала, заранее понимая, каким будет ответ.

– Да. Но… Как давно ты видишь призраков?

– Одного. В ноябре впервые.

– О-о, – Павел протянул, оттягивая тягостный момент. – Ты, я так понимаю, никому не рассказывала о случившемся?

– Нет.

– Тогда ты не знаешь…

– Что не знаю, не томи, – требовательно заявила Катя. Она не представляла, какая информация может добавить еще больших проблем в ее изломанную жизнь.

– Нужно пройти процедуру инициации. Если ты уже больше месяца видишь призрака, это не разовое явление, ты можешь с ним говорить, он тебе отвечает… – Павел становился все мрачнее, получая утвердительный кивок Катерины на каждое свое предположение. – Тогда инициация необходима. Твои способности не настолько малы, чтобы их игнорировать. Если не дать выход накапливающейся в тебе энергии – она сожжет тебя изнутри. В лучшем случае одаренные, вовремя неинициированные, погибают от болезней. Их тело не выдерживает объемов нерастраченной силы.

– И что нужно сделать для инициации? И что после этого будет? – брюнетка накинула капюшон и, плюхнувшись в кресло, приготовилась стойко принять очередной удар.

– Ну… эм-м… как бы тебе сказать. Для инициации проводится определенный ритуал. Их совершают высшие – главы кланов одаренных. После процедуры одаренный, который получил силы не с рождения, не по праву рождения, а приобрел в уже в зрелом возрасте, снимает печать со своих способностей. То есть, возможно, ты сможешь видеть не одного призрака, а больше, а может получишь какую-то иную способность. Никто не знает, какой объем энергии предназначен для поздно посвященных.

– Так, а какой ритуал? Я могу его не проходить? Отказаться?

– Для каждого возраста он свой. Зависит от способностей, пола и еще множества факторов.

– Ритуалы кровавые?

– Высшие не раскрывают суть проведенных обрядов. Но да, кому-то могут порезать палец – пустить кровь, кто-то должен переплыть реку, кто-то перепрыгнуть через огонь. Это очень индивидуально и только высший, решающийся на ритуал, узнает, что именно уготовано тому или иному избранному.

– Так, а отказаться я могу, ты так и не ответил?

– Нет. Иначе сгоришь заживо – вместо энергетической трансформации начнется физическая. Череда опасных заболеваний, неизлечимых, и все такое. Сила будет искать выход… – Павел старался говорить спокойно. Он предостерегал Катерину не лезть в этот мир, опасный и жестокий. Но, оказалось, она сама была частью этого мира. Женщину притягивала к тайнам отличительных сама судьба.

– Хорошо, – подруга старалась смириться с обрушившейся на нее правдой. – А может случиться так, что высшие посмотрят и скажут, что я не обладаю способностями и не должна проходить обряд?

– Да, – в голосе Павла сквозило сомнение, но он допускал подобный исход.

– А ты что скажешь? – Катя обратилась к призраку.

– Павел прав, – Сикорский был мрачен. Он сам уже не раз обдумывал инициацию Катерины и надеялся, что она все-таки пустышка. Чтобы проверить, нужно было обладать физической материальной оболочкой, поэтому оставалось лишь ждать. Чем больше проходило времени, чем более сильным становился он, как призрак, тем больше осознавал, что надежда на то, что его медиум не нуждается в инициации, неоправдана.

– Почему же?.. – Катя хотела спросить, почему же Сикорский ее не предостерег, не рассказал о необходимости ритуала, учитывая масштаб возможных последствий, но сама себя оборвала. Ее хорошее отношение к невидимому спутнику пошатнулось еще больше. Знал, что она может заболеть и умереть, и промолчал. Это доказывает в очередной раз, что Артем лишь использует ее, но никак не заботится о ее судьбе. Да и с чего ему о ней волноваться?

– Катя, я не хотел тебя тревожить раньше времени. Ты и так пережила столько… – тихо промолвил призрак. Но Катя фыркнула и, повысив голос, заглушила слова, которым не имела веры:

– Где и как пройти инициацию?

– Несколько раз в год проводятся балы, на которых проводятся обряды посвящения. Очередной в декабре, вот скоро уже, – ответил Павел, потерев замерзшие руки. – Но я сомневаюсь, что балы будут организовываться, потому что их проводят Сикорские, а сейчас ты знаешь ситуацию… В любом случае, Кать, тебе придется поехать. Пусть кто-то из высших посмотрит на тебя, может, еще все обойдется. Я тебе помогу попасть на собрание одаренных. Не волнуйся… Только Ксении не говори ничего – она в положении, ей нельзя волноваться.

– Хорошо, – женщина ответила бесстрастно, принимая удар, как должное. Решила сменить тему:

– Когда ваша свадьба?

– Свадьба… – Павел как-то весь скукожился, словно гриб-дождевик, раздавленный неосторожным грибником.

– Мы обручились фиктивно. Ксеня беременна, и это уже невозможно скрыть. Чтобы избежать ненужных и неудобных вопросов мы решили обручиться. Ее родных это устроило. Но расписываться не будем.

– Как это? – Катя возмутилась холодности Павла.

– Это не моя тайна, – выдавил из себя Павел. – Ксения беременна не от меня. Я просто спасаю ее репутацию и защищаю ее от гнева родных.

– Это же не каменный век! – Катя брызнула возмущением. – Что ей грозит?

– Просто отец… в общем это не моя тайна, не спрашивай, большего не могу сказать, – отрезал мужчина, показывая, что дальнейшие расспросы бесполезны.

– Что будет, когда Сикорские узнают, что ты не собираешься жениться? Ты же работаешь у них. Не выгонят взашей? – вопрос адресовался и подслушивающему призраку, но тот не отреагировал на колкость, буравил взглядом Павла, словно пытаясь увидеть в его голове скрытые тайны сестры. – Паш, ты же всем рискуешь…

– Я не мог оставить Ксению в беде. Если что – ты ни о чем не знаешь. Мы приехали сюда, чтобы скрыться от преследователей семейства. Ксюша останется здесь до родов, а мне придется вернуться в Рим. Возможно, придется готовиться к декабрьскому балу посвящения. Полетишь со мной. Это не обсуждается. Я приму максимальные меры для твоей безопасности. А пока наслаждайся спокойствием этого дома.

Павел подошел к Кате и приобнял ее, пытаясь хоть как-то сгладить обрушившуюся на подругу колючую правду. Та прижалась к нему, доверчиво положив голову на плечо. Слез не было. Сил расстраиваться тоже. Появилась цель, очередной шажок, который может изменить жизнь. Это лучше, чем находиться в зыбком тумане удушающей неопределенности. Наконец хоть какое-то дно под ногами, очередная ли трясина или надежный островок, покажет лишь время. В любом случае, не в характере Кати было долго болтаться по течению беспомощной щепкой. Пора было двигаться дальше.

– Призрак мужчины или женщины? Не ревнивый? – пошутил Павел, выпуская из объятий немного взявшую себя в руки подругу.

– Ха-ха, – рассмеялась Катя, представив, как Сикорский устраивает ей сцену ревности. Павел присоединился к смеху, отпуская сдавливающее, словно тиски, напряжение. А Артем фыркнул, отворачиваясь.

Колыхнулась занавеска, сквозь которую пробивалась струйка света из теплой ярко освещенной комнаты. Ветер или же был сторонний наблюдатель?