Текст книги "Тайны Сикорских (СИ)"

Автор книги: Мария Троянская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 18 страниц)

Когда она проснулась, место рядом с ней пустовало. Ей даже показалось, что произошедшее случилось с ней во сне. По телу развивалась сладкая нега при одних воспоминаниях. Что это было? Как жить дальше после этого? В голове не укладывалось.

Стук в дверь.

Щеки заалели. Сейчас Сикорский войдет и нужно будет обсуждать произошедшее, или не нужно? Как посмотреть на него? Сердце клокотало и трепыхалось.

– Привет.

Женщина замерла. Уж кого-кого, а Володю она точно не планировала увидеть.

– Что ты здесь делаешь? – задала самую банальную фразу Катя.

– Я узнал, что произошло, и приехал, как только смог. Ты в порядке? Ева не ранила тебя? – спросил Владимир, подойдя ближе.

– Ева? – не поняла Катерина.

– Ну да, на тебя же напала невеста Артема, – тревожно сказал мужчина.

– Невеста?! – в голове не укладывалось. Как это могло быть чьей-то невестой. Тем более Артема, с которым только что… Нет, здесь какая-то ошибка.

– Ну да, – Володя присел рядом с Катей. – Как ты себя чувствуешь?

– Хорошо, – коротко ответила женщина.

– Хорошо. Я был потрясен, когда узнал, что ты одаренная. Очень волновался. Когда услышал о нападении – тут же вылетел. Рад, что все в порядке, – Владимир говорил искренне. Катя помнила эти родные заботливые интонации. Но не реагировала на них. Сидела, словно натянутая пружина.

– Понимаю, что ты злишься на меня, есть за что, – горько потупился Володя. – Если бы я мог тебе все рассказать…

– Не стоит, – Кате казалось, что она героиня какого-то абсурдного сна.

– Нет, ты должна знать, что я не бросал тебя. Вас.

– Правда? – не было сил даже осветить вопрос иронией, он получился бесцветным, пустым.

– Да. Давай поговорим. Ты становишься частью этого мира, а значит поймешь. Мое отношение к тебе не изменилось. Все, что я делаю, делаю ради нашей семьи, ради тебя и Лизки. У меня нет других ценностей. Когда все узнаешь, поймешь, ты же у меня умница – Володя был так убедителен. Он умел говорить так, что ему верили. Его хотелось слушать, поддаваться тончайшим интонациям его голоса, что, словно дирижер, направляли оркестр чувств и мыслей собеседника в правильное, нужное ему русло. – Я ни минуты не сомневался в тебе. Да, было нелегко. Мне тоже было сложно. Но мы справимся.

– Не думаю, что этот разговор актуален, – накатывалась апатия. Только что был шквал эмоций. Катя раздувалась ими, словно воздушный шарик, а сейчас – пшик, пустота, сдулась.

– О, понимаю, – вдруг Володя посмотрел на Катю таким взглядом, что заставил ее дернуться, словно от пощечины. – Ты прошла ритуал?

– Какое это имеет значение…

– Я, кажется, понял, какой именно ритуал тебе достался, – Вова саркастически поджал губы.

– Что за глупости… – непонимание.

– Кать, – Вова взял ее за руку. Глаза были полны боли и самоиронии. Катя не сопротивлялась, словно наблюдая за всем со стороны. Поймала себя на спокойном ожидании, куда же пытается завести ее Володя, когда-то так горячо любимый человек. Все еще не чужой…

– Катя… Я не хочу причинять тебе боль. Но так вышло, – Володя горько рассмеялся. – И судьба мне отплатила. Понимаешь, когда одаренному предназначено испытание подобного рода, ему дают зелье. Чтобы не возникло ненужных проблем.

– Я не понимаю, о чем ты.

– Ты ведь… провела ночь с одним из гостей. Сейчас ты еще одурманена. Тебе дали специальное зелье, которое должно было пробудить влечение, желание, – слова царапали горло. Володе казалось, что случившееся – насмешка судьбы. Он ревновал – безумно и рьяно. Случившееся словно урок для него, оставившего семью. Но ведь он не бросал своих женщин! Он делал все ради них. Это его работа, его призвание, его предназначение. Вова ни минуты не сомневался в своей жене. И тут – измена. Но она не виновата, ведь это ритуал, обряд. Он сможет простить ее. Понять. Должен. Как и она должна понять его. Вздохнул, набираясь вместе с воздухом уверенности, переступая через ноющую боль.

– Катюша, сейчас у тебя состояние влюбленности. Но это всего лишь зелье. Иногда так бывает, что одаренная должна провести ночь с высшим, чтобы получить доступ к своим способностям. Это случилось. Это всего лишь обряд. И поэтому я тебя не виню.

Не винит?! Он ее не винит?! Кате казалось происходящее театром абсурда.

– Да как ты смеешь мне такое говорить! – Катерина клокотала, словно вулкан. Ей хотелось ударить Володю, выпустить ту боль, которая долгое время по капельке собиралась и отравляла ее. – Уходи. Иначе я за себя не ручаюсь!

Женщина сжимала кулаки. Она опрокинула чашку с уже остывшим кофе на белоснежную простыню, но даже не заметила. Черная лужа расползалась болотом, рисуя узоры на постельном белье.

– Катя, ты остынешь, действие зелья прекратится и…

– И что?!

– Я хочу просто чтобы ты знала, что я всегда готов тебе помочь. Когда ты остынешь и будешь готова к диалогу – ты знаешь, где меня найти. Вот визитка, оставляю на журнальном столике.

Володя говорил осторожно, словно с раненным зверем.

Дверь закрылась за ним, оставив чувство опустошенности.

– Это правда? То, что Вова говорил? – Катя обернулась к призраку, объявившемуся в середине разговора.

– Да, – Сикорский не юлил.

– Понятно, – женщина коротко кивнула и поплотнее закуталась в халат. Сложила руки на груди в защитном жесте. Она подумает об этом, но не сейчас, когда внутри такая звенящая, гулкая пустота. О таком стоит размышлять на свежую голову.

– И о невесте правда? У тебя есть невеста? То существо твоя невеста? – Катя билась о слово невеста, словно волна о скалу. Как оно могло быть самым дорогим в жизни Артема?

Призрак устало потер виски.

Глава 27. Баллада о двух товарищах

– Эта история должна была бы быть рассказана темной ночью у костра, – иронично начал призрак, закинув ногу на ногу в светло-бежевом даже на вид потрясающе удобном кресле. Катя поднялась с безнадежно залитой кофе кровати и переместилась в уютное кресло-близнец, подогнув под себя ноги и поплотнее закутавшись в махровый халат. Приготовилась слушать.

– Жили-были два друга, два товарища. Не разлей вода, – словно сказку или балладу решил поведать Артем. Он намеренно придавал своему тону легкую иронию, чтобы спрятать истинные эмоции и чувства. Этот прием был его щитом, защищающим от самого себя. – Учились вместе, дрались с другими мальчишками, играли в игры, поверяли друг другу секреты. Все как всегда – два лучших друга. Везде вместе, всегда вместе. Даже в Гарвардский университет из всемирно известной Лиги плюща учиться после школы поехали вместе. Семьи обоих поддерживали престиж и желали открыть для своих детей двери в лучшее будущее.

Там случилось сразу два события, вонючей трещиной разделившие ранее единое целое дружбы двух мальчишек, – Сикорский хмыкнул. – Наивности нет места в нашем мире. А наше безграничное доверие, по-детски безграничное, было плодом неопытности и детской непосредственности.

– Ты не веришь в дружбу? – тихо спросила Катя.

– Почему не верю? Верю. Я с этим человеком до сих пор в дружеских отношениях, – если бы не сарказм, вносящий диссонанс в сказанное, словам Сикорского можно было бы верить. Но его тон указывал на двойное дно. – Мы оба достигли совершеннолетия по окончании первого года обучения. Родившись с разницей всего в неделю, договаривались отмечать бурно и ярко, соединить два праздника в один. Тем горше и непонятнее было для младшего понять, почему старший резко отказался от задумки. После своего дня рождения он уехал и поздравил друга коротким телефонным звонком – сухим, словно выжженная солнцем земля пустыни.

Я понял в чем дело несколькими часами позже. Родители, как того требуют обычаи, провели посвящение в семейные дела по достижению моего совершеннолетия. Оказалось, что за несметным состоянием семьи стояла не только деловая хватка.

Мой отец был лидером клана, главенствующего над остальными кланами одаренных. Во мне проснулся мой дар. Это было потрясение – болезненное, ужасающее. Я столкнулся с реальностью и долгое время к ней приспосабливался.

Но самым чувствительным ударом оказалась правда о семье Сикорских и Фельдманов. Женин род был могуществен и древен. Мой предок в следствии кровавого переворота и грандиозной межклановой войны пришел к власти, сместив представителя Фельдманов. После этого семьи держались в состоянии военного нейтралитета. Время не сглаживало вражду. Но, как гласит пословица, держи своего друга близко, а врага еще ближе.

Родители наблюдали за дружбой своих детей, не вмешивались. Они лелеяли надежду на то, что топор войны будет зарыт. Слишком многое было в их памяти, чтобы решить межклановые склоки самостоятельно. Они были мудры, поэтому отошли в сторону и наблюдали, не мешали развиваться дружбе, которая в последствии могла послужить фундаментом для объединения усилий двух самых сильных родов, укрепить позиции обоих и начать новую эру сотрудничества.

И все было бы хорошо, если бы не вскрылась правда о Сергее, старшем брате Жени. Какое-то время мы дружили в глубоком детстве все трое, он был старшим братом и мне. Он достиг рубежа совершеннолетия раньше от нас на пять лет. И погиб при странных обстоятельствах. Это был сильный удар и для Жени, и для меня. Фельдманы на год после трагедии уезжали за границу, но потом вернулись. Мы, дети, не понимали, что происходит, и просто обрадовались, когда снова оказались вместе.

За время отсутствия Фельдманов произошла еще одна трагедия – умер мой дед. Но он был уже пожилым человеком, видавшим жизнь, поэтому с его утратой смириться было хоть и тяжело, но менее травматично, чем с гибелью ребенка.

А здесь я узнал, что Сережу убила моя семья. И что смерть деда – это был «зуб за зуб» со стороны Фельдманов. Наши с Евгением отцы нашли в себе силы и мудрость попытаться остановить безумие. Они наладили кое-какой военный нейтралитет, отказавшись от дальнейшей мести. Оба сделали ставки на сыновей.

Сейчас я понимаю, что мой отец просто хотел держать врага ближе, позволял нам с Женей дружить, чтобы Фельдманы стали связаны с нами узами, которые тяжело нарушить. А отец моего друга хотел, чтобы Женя втерся ко мне в доверие и затем всадил нож в спину.

Столкнувшись с правдой, мы оба были оглушенные, словно выпавшие из гнезда птенцы. Но мы справились. Кое-как зализали нанесенные правдой раны и продолжили общение. Но уже тогда нашу дружбу поразили споры грибка недоверия. Уже не было безграничной преданности. Тлетворный грибок сидел, ожидая условий для прорастания.

А потом я познакомился с Евой. Мне было двадцать два. Я влюбился по уши, как мальчишка. Красивая, очаровательная, не глупая девушка, достойная во всех смыслах. И нежная красавица ответила мне взаимностью. Лешка и Ксюша, папа с мамой – все приняли ее, как родную. Еву невозможно было не любить. К ней привязывались дети, ее обожали животные, она поражала воображение самых притязательных мужчин.

Готовилась свадьба. Мы поехали в Италию, жили на вилле на озере Комо. Наслаждались… Приехал Женя, пораньше, как свидетель и все еще лучший друг.

Дальше банально… – Артем замолчал. Катя терпеливо, как благодарный слушатель, ждала пока он соберется с мыслями.

– Ева изменила мне с лучшим другом. Когда это всплыло, я не стал устраивать концертов, отпустил ее. Слишком сильно любил, чтобы не желать ей счастья. А Ева была слишком горда, чтобы просить прощения, умолять остаться.

Прошло немного времени. Я не общался с Женей. Это не устраивало наших отцов. До сих пор неизвестно, кто из них подстроил то, что произошло. Я опасаюсь, что это было обоюдное желание. Еву решили убить, устранить, как помеху, как черную кошку, что перебежала дорогу в и без того уже не безоблачной дружбе будущих глав кланов. Покушение не сработало. Что-то пошло не так и проклятие поразило девушку. Что с ней случилось, ты видела…

– Ева живет в твоем доме… – тихо прервала повисшую в воздухе звенящую тишину.

– Да. Женя отказался от нее, – будничным тоном ответил Артем. – В таком состоянии Ева была не нужна ему. А я не мог позволить ей навредить себе и другим. Лучшее лечение, постоянные обряды, сдерживающие ее все усиливающееся безумие, превращение в фурию. Мое проклятие… – складка боли разрезала чело. Катя молчала, не зная, как реагировать. Сочувствие – последнее, что примет от нее Сикорский. После этой истории ее собственные переживания и терзания померкли, на какое-то мгновение ушли на задний план.

– Ты… любишь ее? – спросила Катя.

– Я любил ее так долго, что это уже стало частью моей личности, – горько рассмеялся Сикорский.

Рядом сидящая женщина притихла. Как она может вклиниваться между людьми, связанными чувствами подобной мощи? Даже проклятие Евы, даже ее предательство – ничто не испортило облик возлюбленной, не заставило его померкнуть в глазах Сикорского.

Пораженная разочарованием в муже Катя, еще слегка одурманена любовным зельем, вызывающим привязанность к Артему, старалась не копаться в собственных чувствах. В этом коктейле было сложно разобраться. Да и женщина боялась углубляться внутрь своего смятения, чтобы не найти еще один повод для разочарования. Придет время – и она разложит все по полочках.

– Я должен попросить у тебя прощения, Кать.

– А? – женщина вынырнула из своих мыслей.

– Это из-за меня было совершено нападение вчерашнее, – Сикорский признавался открыто, беря ответственность за случившееся. Так поступают только сильные личности. Но Катерина была не в том состоянии, чтобы оценить этот шаг по достоинству.

– Не понимаю.

– Я направился к Еве вчера. И она почувствовала мое присутствие. Это ее взволновало и подтолкнуло к активным действиям – побегу.

Кате хотелось спросить, зачем призрак рискнул и отправился так далеко, но боялась услышать ответ. Не рискнула бы она всем, чтобы еще раз увидеть любимого человека? Устояла бы перед соблазном?

– Ева уже давно не человек. Я должен был это учесть. Прости, она вырвалась на свободу, почувствовав мое присутствие, и сразу же отправилась ко мне в спальню. Там была ты и… Ты сама знаешь, чем это закончилось.

Сикорский говорил, не теряя собственного достоинства, не скатываясь в оправдания. Будто совершил оплошность – и извинялся за последствия.

– Прости за мою самонадеянность, – продолжил мужчина. – Это все очень опасно. Надя, пропавшая служанка. Думаю, до тебя доходили слухи о ней. Так вот, ее больше нет, и поспособствовала ее исчезновению с лица земли Ева.

Катя резко встала. Захотелось пить. Жадно глотала воду, ведь жидкость должна вымыть отраву из организма? Этот дурман, который терзает мозг, прогнать чувства, которые не должны возникать. Ведь почвы для них не было, ведь так? Призрак, с которым ее связывает больше, чем с реальным человеком, он ведь не настоящий Сикорский.

И какое право она имеет привязываться к нему? Или испытывать ревность? Он что, подавал повод? Сикорский реальный оставался для нее хозяином, отдаленным и отчужденным. Поцелуй и даже проведенная вместе ночь – это дань обстоятельствам, но никак не его собственное желание. Призрак же не выказывал к ней ничего, кроме дружеских чувств, которые не могли не появиться между двумя существами, связанными так тесно.

Нет, это все действие зелья. Еще смуту вносит приезд Володи. Как еще недавно хотелось услышать от него слова «люблю», «это все я делаю ради вас». Катя услышала их. Но не поверила. Не то время, не то место, чтобы обсуждать, что и почему. Да и обида и уязвленная гордость пока слишком застилают разум болезненной пеленой.

Сейчас это все неважно. Нужно решить, что делать дальше. Как жить. И рассчитывать лучше только на себя. Но она не будет это сейчас обсуждать с призраком. И упрекать его за оскорбленные проведенным обрядом чувства тоже не станет. Если Артем вынужден поддерживать приятельские отношения со своим главным врагом, даже после предательства – неоднократного, то что в его понимании значит ритуал? Пшик. Надо – значит надо. Это Катя уши по наивности напридумывала себе того, чего нет и быть не может.

– Так значит, Евгений твой враг номер один? Это он стоит за всеми нападениями? – сменила тему Катя. – Ты знал это все это время?

– Нет. Я думаю, что явление призрака не вызвано деятельность. Фельдмана. Такая вероятность есть, но очень маленькая, – ответил Артем.

– Почему ты так считаешь? – удивилась Катя.

– Объясню, когда буду уверен. Пока не хочу грузить твою хорошенькую головку лишней информацией. Тебе стоит отдохнуть, – мягко ушел от ответа призрачный собеседник. Женщина фыркнула, услышав комплимент, но развивать тему не стала. Ей действительно стоит привести свои мысли в порядок.

Глава 28. Исповедь

Катя утонула в белокурых волосах. Окуталась ароматом легкого парфюма. Ксения не скупилась на объятия.

– Я так счастлива! Ты прошла инициацию, ты часть нашего клана! Как я рада, что именно Артем провел обряд. Теперь мы часть одной семьи, – тараторила девушка. Она округлилась, потяжелела, ее черты стали мягкими, женственными. Беременность украшала Ксению, превращала из кокетливой легкомысленной представительницы золотой молодежи в молодую женщину, прекрасную в своем состоянии.

Звон разбитой посуды привлек внимание. Яна стояла с открытым ртом, поглощая сенсационную информацию. Сикорская, прилетев, почти с порога спустилась на кухню поприветствовать помощницу кухарки.

Нет, дом полнился слухами о таинственной незнакомке, которую сам старший Сикорский избрал для проведения обряда. Но мало кто из слуг обладали всей необходимой информацией, подавляющее большинство служащих толком не понимало, что за сборища проводятся в доме и какие последствия собраний. Слухи слухами погоняли. А тут подтверждение того, что Артем Николаевич провел ночь в спальне одной из гостей, да еще какой-то обряд с ней проводил! И вишенка на торте – избранницей хозяина оказалась относительно новенькая тихоня служанка!

Ксения окинула Яну взглядом, под которым девушка сразу же вспомнила свое место, подобрала отвисшую челюсть и хотя бы сделала вид, что не подслушивает.

Сикорская подмигнула Кате, шепнув:

– Скоро об этом будет знать весь дом. Ну да ладно, рано или поздно узнали бы. Пойдем, поговорим наверху.

– У меня работа, я не могу так просто пойти, – засомневалась Катя.

– Я же твой работодатель. Приказываю пойти со мной выпить чаю, – игриво хихикнула Ксения.

Катя сняла передник и послушалась подругу. Она не одобряла решения Сикорской приехать домой, ведь брат не просто так спрятал ее подальше. Но упрекать не стала – Ксюше еще предстояли нагоняи от обоих братьев за самоуправство и подвергание себя и ребенка опасности.

– Ой, а давай с нами поужинаешь. Куча гостей в доме. Перед обрядом мужчин званый ужин. Иди переодевайся! – фонтанировала идеями Ксеня.

– Я не думаю, что это уместно, – засомневалась Катя.

– Да брось! Гулять так гулять!

Когда же Катерина переоделась в строгое черное платье, красивыми локонами уложив волосы, и спускалась к ужину, кто-то больно схватил ее за локоть и потащил в ближайшую свободную комнату. Очутившись в небольшой спальне, обставленной в классическом стиле, Катя попыталась выдернуть руку, вырваться из цепкой хватки. Володя сразу же ее отпустил.

– Что ты себе позволяешь?! – возмущенно зашипела Катя, растирая руку. Муж так сильно схватил ее, что от пальцев могли остаться синяки.

– Обряд проводил Артем? Да?!

– Какое тебе дело. Займись Кариной, – обрубила женщина и попыталась выйти из помещения. Вова перегородил ей дорогу, взяв за плечи. Он был в ярости. Таким Катерина еще его не видела за всю совместную жизнь.

– Кариной?! Она мне никто. Это моя работа – быть с ней.

– Ну иди и работай! – брызнули злые слезы.

– Давно ты знакома с Артемом? Он отослал меня на эту работу, чтобы вы могли спокойно общаться за моей спиной!

– Что за бред ты несешь?! Ты себя слышишь?!

Мужчина спокойно выдохнул, беря себя в руки. Разум взял верх над эмоциями.

– Катя, послушай… Я работаю на Сикорских. Я получил задание втереться в доверие в семью Карины…

– Что?! Я не знала, что ты работаешь на них! Как давно ты ведешь двойную жизнь?!

– Пойми, я не мог сказать тебе: «Катя, я работаю на одаренного, обладающего сверхъестественными силами». Что ты хотела от меня услышать?! Это?! Я оберегал вас с Лизой, как мог! Вам не нужно было макаться в это дерьмо!

Володя выругался. Катя, несмотря на полыхающую ярость, понимала, что слова мужа имеют смысл.

– И поэтому ты решил замутить с Кариной! Отличный выход! Бросить нас без единого предупреждения, без единой весточки, без копейки денег и заняться романом с красоткой! Отличная работа! Я бы тоже так работала. Свалил – и ответственности ноль!

Разговор шел на повышенных тонах. Оба собеседника обливали друг друга накопившейся обидой, горечью, бросались комьями недоразумений и швыряли обломки предательств.

– Я оставил вам сбережения.

– Я потратила все до копейки на твои поиски! Мы практически голодали!

– Прости… – горечь сквозила в голосе Володи. Он мягко опустил руки на плечи Кати, попытался привлечь к себе, но та увернулась. Тогда он просто взял ее за плечи и пристально глядя в глаза начал говорить, пытаясь как можно яснее донести смысл. – Ты не понимаешь, я должен был так поступить. Для вас я обязан был умереть. Если бы где-то протянулась между нами ниточка, если бы кто-то прознал о моей ахиллесовой пяте, вас бы в живых уже не было! Ты не подозреваешь, что за человек отец Карины. Они могут считывать мыслеобразы, а я резистентный к этому, поэтому Артем не мог послать никого, кроме меня.

– И ты согласился! Имея за плечами семью!

– Я не мог отказаться. Это дело моей жизни. Если оно пройдет гладко, то все страдания будут не напрасны. Мы будем жить как очень обеспеченные люди. Я смогу дать дочери самое лучшее образование, дать ей все необходимое для жизни в высшем свете.

– Кроме внимания отца… Она растет без отца, Вов…

– Она подрастет, поймет и скажет мне спасибо.

– Уверен? А я скажу тебе спасибо?

– Катюш, осталось совсем немного потерпеть…

– Ты с Кариной спал? У вас ведь все по-настоящему? Она готовится к свадьбе?

– Кать… – Вова отвел взгляд. – Эти жертвы во имя высшей цели. После того, как я выполню сбор информации, мы сможем жить так, как никогда не смогли бы себе позволить.

– Мне это не нужно. Меня устраивало то, что у нас было, – устало ответила Катя. – Для счастья не надо много. У нас были мы, дочь, время друг на друга, квартира, машина, приносящая стабильный доход работа, позволяющая проводить выходные с семьей. Тебе этого было мало? Ты решил рискнуть. Ради чего? Карьера?

– Мужчина должен реализоваться в карьере. Ради семьи.

– А где же границы? Тебе не показалось чрезмерным завести роман с другой женщиной, бросив семью? Я страдала каждый день, непонимая, что с тобой. Мучилась неизвестностью. Может, ты погиб! Может, ты в беде! У меня и в мыслях не было, что ты с другой женщиной – задание это или нет!

– Родная, – Володя все-таки умудрился обхватить Катю, сотрясаемую рыданиями, притянул к себе. – Ты у меня самая лучшая. Я знаю, что ты ни минуты не сомневалась во мне. И поверь, причин для недоверия нет. Карина – это всего лишь работа.

– Почему же ты раньше не сказал? Изводил меня!

– Я не мог. Это тайна. Я не мог раскрыться, да еще и подвергать тебя опасности. Если бы твои мыслеобразы были считаны – тебя бы уничтожили. Я оберегал тебя. По завершению задания все бы утряслось. Я бы потом вернулся, и мы бы все наладили. Ты невероятно мудрая женщина, ты бы смогла понять.

– Почему же ты сейчас говоришь мне все это?! Уже не оберегаешь? – язвительно кинула в лицо Катя.

– Ты теперь одна из нас. Ты часть клана Сикорских, под их защитой. Теперь к тебе не подобраться. Я не хотел тебе раскрываться сейчас, действительно, не стоило рассказывать, но я услышал от слуг, что ты провела ночь с Артемом, и я взбесился! Сошел с ума от ревности. Я думал, что он хочет забрать тебя у меня. Одно дело, если бы обряд проводил кто-то другой, но Артем ведь знал, что ты моя жена. Он обещал присмотреть за тобой, а сам кинул тебе платок!

– Он знал?! Как долго?!

– С того вечера у Светы, когда увидел тебя впервые. Я поговорил с ним. Сказал, что ты моя жена, и попросил присматривать за тобой. Сикорский держал тебя в поле зрения до момента, пока ты решишь уйти.

– А он сказал тебе, что меня чуть не убили? Что я числилась без вести пропавшей?! Что меня похитили и потом требовали выкуп в виде каких-то сделок? Что он этот выкуп не заплатил?!

– Сикорский знал, что ты выжила. Ему сразу же доложили хранители убежища.

– Но это чудо! Он дал возможность убить меня!

– Кать, пойми… Есть границы, через которые переступить невозможно. Есть долг. Видимо, от Артема потребовали такое, на что он пойти не мог, как глава клана. Даже несмотря на данное мне обещание приглядывать за тобой. Жизнь одного человека и ответственность за судьбу всех его вассалов…

Катя нервно хохотнула:

– Тебе нечего ревновать.

Володя поцеловал обнятую им женщину. Поцелуй был смешанный со слезами, горько-соленый, как вкус переживаемых обоими эмоций.

Призрак, взволнованный и встревоженный, явился в помещение. Застав целующихся Катю и Володю, он на миг оторопел, забыв, зачем так спешил разыскать Катерину, но взял себя в руки, поджал губы и ушел, чтобы не мешать.

– Володь… – Катя отстранилась. – Не нужно.

– Ты сводишь меня с ума. Как же я соскучился, – вдыхая аромат волос, простонал мужчина.

– Я не могу. Мне нужно многое обдумать.

– Я понимаю. Кать, тебя никто не торопит. Мое задание на стадии завершения. В течение недели, думаю, получу нужный результат, и тогда мы будем свободны.

– А если нет? Женишься на Карине? – горько рассмеялась измотанная переживаниями женщина.

– Поверь, я думаю о вас с Лизкой каждый день. Мне невыносима разлука с вами. Все, что я делаю, я делаю ради вас. Я не сижу на диване с пивом, я ежесекундно рискую своей шкурой. И не хочу вас втягивать в это.

– Допустим, ты вернешься с задания. Появится еще одно?

– О, – Владимиру нравился ход мыслей Катерины. Она уже допускала, что он может вернуться. Она простит его, поймет, она умная женщина, преданная, за эти качества он любил ее еще неистовее. – Не появится. Заработанный авторитет здесь позволит мне занять руководящую ячейку в иерархии и больше не придется макаться в грязь. Но для того, чтобы дорасти, необходимо сначала набраться такого опыта.

Катя тяжело вздохнула. Нет, позже. Она разложит мысли по полочкам позже. Сейчас это слишком болезненно.

– Нужно идти. Давай ты первый выходи, я позже. Нельзя, чтобы Карина что-то заподозрила, – сказала женщина больше для того, чтобы избавиться от присутствия человека, которого сейчас не могла видеть, не сходя при этом с ума от переполняемых противоречивых эмоций.

– Вот так, все ты правильно говоришь, моя умница.

Володя, обняв ее взглядом, таким проникновенным, таким родным, наклонился и чмокнул в губы. Вышел, прежде осмотрев коридор. Пусто, можно выходить.

Катя еще долго сидела наедине с собой, погрузившись в тяжелые, вязкие мысли.

– Кать, ты одна? – осторожно спросил явившийся призрак. – Пришло время, чтобы ты свела меня с самим собой. Сейчас нужно отбросить прочь предосторожности. Побудешь посредником в нашем разговоре. Я вычислил предателя. Нельзя медлить, иначе будет поздно.