Текст книги "Феномены Тени и зла в волшебных сказках"

Автор книги: Мария-Луиза фон Франц

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 26 страниц)

Сочетание великана и церкви олицетворяет подобное сумасшествие; оно проявляется в психотической диссоциации, с которой ничего нельзя сделать, кроме как разрушить детское идеальное ядро, представляющее собой тайный источник деструктивности. В нашей норвежской сказке принцу не требуется принимать решений, да и он, очевидно, не может вынести тот приговор, который он приводит в исполнение. В этот момент именно волк обладает всей полнотой власти и приказывает раздавить яйцо. Мы говорили о том, что волк воплощает непоколебимую решимость, холодную ярость, в отличие от бесчеловечной бессердечности, которую воплощает великан. Волк символизирует темную, опасную твердость; если ее использовать в подходящий момент, иногда она становится совершенно необходимой в процессе индивидуации для мобилизации истинных ценностей против сил зла. Но если вы оказались в той ситуации, когда противоположности отстоят не слишком далеко друг от друга и вместе с тем оказываются настолько несовместимыми, то следует использовать возможность, связанную с тем, чтобы убить Дьявола и вынести бриллиант на поверхность, как это происходит в сказке о дровосеке.

Мне кажется, что в сказке о великане, лишенном сердца, находит свое выражение архетипический паттерн, который лежит в основе патологии, которая в психиатрии называется психопатией. Пациенты-психопаты часто кажутся совершенно бессердечными, бесчувственными, не соблюдающими никаких этических норм. За этими явно выраженными чертами присутствует скрытая инфляция, ибо они ведут себя так, словно имеют право лгать, мошенничать и убивать, лишенные какой бы то ни было самокритики и ничуть не сомневаясь в себе. Вместе с тем у них где-то глубоко внутри скрывается эгоцентричный ребенок, полный идеалистических обманутых надежд, которые своей трогательной невинностью притягивают других людей и побуждают их помочь бедному человеку и избавить его от страданий. Однако этот внутренний ребенок является паразитом – он совсем не развивается, а следовательно, проявление к нему сентиментальной жалости совершенно неуместно. Волк показывает, как в таких случаях надо поступать: с непреклонной решимостью он велит раздавить яйцо и убить великана.

Иногда аналитику нужно проявить похожую решимость. Что касается, шаманских ритуалов, которые совершаются в племенах, живущих в Приполярье, то в некоторых из этих племен люди говорят, что хорошим шаманом может быть только потенциальный убийца. Для того чтобы овладеть внутренним ядром и поворотной точкой в болезни отдельного человека и целого племени, требуется обладать твердой, стальной решимостью, однако это значит, что ему приходится ходить по лезвию бритвы, ибо один неверный шаг может означать убийство или разрушение. Шаман, который не интегрировал эту способность, не готов бороться с силами зла.

При аналитической работе с этим феноменом в конечной фазе лечения сталкиваешься с серьезной невротической диссоциацией, как это происходит в нашей сказке. Когда у людей наступает значительное улучшение, то, как и при выздоровлении после физического заболевания, в целом проблема близится к своему разрешению. Пациент, страдающий от диссоциации, связанной с проблемой противоположностей, не может сразу их интегрировать, но в процессе постепенного осознания истинной причины невротических симптомов у него постепенно создается возможность дальнейшего осознания и исцеления.

Есть некоторые люди, очень простые и искренние по своей природе (как простой крестьянин), которые в этот момент просто «сбрасывают» свои невротические симптомы, как старую кожу, и полностью исцеляются. В таких случаях анализ оказывается очень коротким, ибо, когда пациент осознает, что с ним происходит, у него полностью проходит болезнь. Аналитик счастлив и готов опубликовать этот случай, рыдая от восторга, как здорово все получилось. Но в действительности так бывает редко! Это может случиться только по милости Божьей. Как правило, в период, когда нарастает улучшение, пациент тем не менее продолжает цепляться за свое невротическое поведение, причем до такой степени, что именно в тот момент, когда аналитик может поверить, что человек, страдающий психозом, неврозом навязчивости или шизофренией, уже вылечился, и приходит к заключению, что теперь-то его пациент практически здоров, – нужно быть к нему особенно внимательным, чтобы не произошло самоубийство. Ибо теперь пациент начнет осознавать с возрастающим ужасом, что в будущем ему придется жить нормальной жизнью. Таким образом, в этот момент наступает кульминация, когда улучшившееся состояние вместе с тем становится более опасным. Посмотрите на кофейную пену: мелкие пузырьки притягиваются друг к другу и, кружась, пляшут друг возле друга, пока не становятся ближе и ближе; они никак не могут встретиться, но вдруг сливаются в один большой пузырь. Именно так ведут себя противоположности в психике. Они притягиваются друг к другу, но в момент их соединения человек испытывает потрясение, и даже огромное потрясение, если этот невроз длился долгое время.

Юнг как-то сказал, что в такой момент пациент проявляет огромное сопротивление лечению, так как не может допустить, что двадцать пять лет его жизни прошли впустую! Если вы всю жизнь употребляли наркотики, в течение двадцати пяти лет жизни скрывались от себя и от реальности, то трудно допустить, что все ваше прошлое представляло собой невротический танец. Именно поэтому люди сначала делают первый шаг, но потом любой ценой стремятся возвратиться к своей болезни.

В такое время требуется безжалостная волчья решимость, непоколебимая жесткость и хирургический скальпель. Если вы потеряли двадцать пять лет жизни, то хотите потерять и те несколько лет, которые у вас остались? Человек обязательно должен испытывать некую безжалостность по отношению к своей болезни, вопреки своей склонности ей потакать. Но иногда ему это трудно сделать, а значит, требуется другому принять за него решение, что, собственно, и было сделано.

В некоторых случаях требуется определенность, если человек имеет латентный психоз. Если психотической является относительно небольшая область психики и сознательная личность обладает этической силой, то такого человека можно лечить так, как если бы он страдал неврозом, и пытаться интегрировать больную и автономную часть психики. Это приведет к серьезному кризису, зато – и к полному исцелению, то есть к достижению целостности, или интеграции. Но есть и другие случаи, когда пораженная психозом область психики оказывается большой, а сознательная личность маленькой и слабой; и если стремиться к тому, чтобы их соединить, то получится, что пораженная область психики ассимилирует оставшуюся ее часть и латентный психоз примет открытую форму.

С нашей точки зрения в этом случае в качестве лечения следует предпринять так называемое регрессивное восстановление Персоны; закрыть человеку доступ к бессознательному, отвлечь его от психологии, помочь ему адаптироваться к коллективным социальным нормам чисто внешним способом, с помощью Персоны. Не нужно будить спящую собаку. Как правило, таким людям помогало то, что они сами это почувствуют и скажут: «Вам не кажется, что от анализа мне стало хуже? Вам не кажется, что нездорово все время заниматься своей внутренней чепухой?» В таком случае лучше набраться мужества и сказать: «Да, вы совершенно правы. Все, чем мы занимаемся здесь, в психологии, – это сплошной мусор, и этим занимаются только невротики. Здоровые люди, такие как вы, должны вернуться в мир, устроиться на работу или заняться чем-то еще», – и вежливо и доброжелательно увести их с пути к бессознательному.

На семинаре Юнг рассказал об одном случае, когда он консультировал доктора медицины, который, будучи врачом-терапевтом общего профиля, решил стать психиатром. Он хотел пройти у Юнга обучающий анализ, и в одном из ключевых сновидений, на основании которого Юнг принял решение, сновидец вошел в пустой дом, прошел одну комнату, потом другую, где было темно и жутко; везде было совершенно пусто: ни живого человека, ни животных, ни картин, ни мебели. Он прошел через целый лабиринт пустых пространств, пока не пришел в самую последнюю комнату. Когда он открыл дверь, то в центре помещения он увидел маленького ребенка, сидящего на ночном горшке, который размазывал по себе собственные фекалии. Юнг понял, что ядро этого сорокапятилетнего доктора медицины по-прежнему оставалось в инфантильном состоянии и что между его псевдовзрослым сознанием и его сокровенным инфантильным ядром была слишком большая дистанция. Противоположности не могли соединиться, и, что еще хуже, между ребенком и его сознанием не было абсолютно ничего: ни фигур, ни картин, ничего вообще, – были только эти два полюса! Юнг убедил этого мужчину, что ему следует вернуться к своей профессии врача-терапевта общего профиля и оставить в покое бессознательное. Тот послушался, вернулся к своей профессии и тем самым избежал катастрофы.

В такой момент следует проявлять твердую решимость, непоколебимость хирурга, который должен ампутировать человеку руку, чтобы спасти ему жизнь. Именно такую решимость в нашей сказке воплощает волк, чтобы не допуская возражений отрезать то, что не имеет возможности эволюции, развития. Единство яйца и великана должно быть полностью разрушено, а затем в этой области должна начаться совершенно новая жизнь.

Вместе с тем здесь было хрупкое яйцо, которое можно было раздавить, тогда как в литовской сказке яйцо было бриллиантовым. Бриллиантовое яйцо par exellence^[162] не поддается разрушению. Оно символ Самости в его величайшей прочности – как в восточной, так и в западной алхимии и философии. Следовательно, оно не поддается разрушению и его нужно привнести в верхний мир.

Внимательно посмотрев на эти две сказки, вы увидите, что они не являются противоположными. Общим элементом в них является яйцо – символ Самости, находящийся во власти деструктивного подземного мира. В одной сказке вследствие своей психологической зрелости оно является бриллиантом, который нужно поднять наверх, тогда как в другой сказке оно является сырым и хрупким и должно быть раздавлено. Литовская сказка также отличается от норвежской и в других деталях. У дровосека есть восемь животных-помощников, поэтому он обладает символом целостности в его инстинктивной форме. Возникает задача, связанная с тем, чтобы поднять на поверхность сознания другую, более духовную часть, которую символизирует бриллиант.

В обеих сказках есть принцесса, которая помогает найти верное решение. В норвежской сказке во время близости с великаном она выведывает у него, где тот прячет свое сердце. В сказке про дровосека принцесса читает магические книги Дьявола и оттуда узнает, где находится бриллиантовое яйцо и как его поднять на поверхность земли. Кроме того, именно у принцессы возникает мысль, что дровосек должен превратиться в кота, чтобы подняться из подземного мира на поверхность земли. В обеих сказках Анима, фемининное начало, становится решающим фактором в борьбе со злом. Только те сказочные герои, на стороне которых находятся животные и Анима, имеют шанс выжить. Вместе с тем, в решающий момент герои оказываются не слишком активными. В этот момент главную роль играют животные и Анима.

Обе эти сказки принадлежат к европейским странам, то есть к странам с преобладающей христианской традицией. Следовательно, мы можем их рассматривать и в перспективе этой традиции. Обе сказки представляют собой компенсацию чрезмерно экстравертированного маскулинного взгляда, существующего в коллективном сознании. Эти сказки компенсируют сознательную установку христианской европейской традиции, героический рыцарский идеал, заключающийся в том, что мужчина должен бороться со злом и быть активно вовлеченным в эту борьбу, – он должен как-то его победить. Обо всех негативных событиях, которые случаются в нашей социальной жизни или в природной сфере, вы всегда можете прочесть в газетах: «Какие меры собирается предпринять правительство в отношении A-B-C-D? С этим что-то нужно делать!»

Нам совершенно несвойственно сначала посмотреть на эти пагубные и деструктивные факторы и исследовать их, и такая мысль доходит до нас намного позже. В первую очередь приходит идея о том, что нужно что-то предпринять и сделать, что заведомо повышает мощь темной силы, доставляя ей все больше и больше либидо. Мы еще не овладели искусством давать возможность ужасному произойти, не впадая в соблазн активно ему противодействовать. Величайшая проблема белого человека, я бы сказала – его болезнь, – это его желание искоренить зло своими активными действиями. Опять же, это парадокс, ибо бывают случаи во внутренней и внешней жизни, когда лучше всего не делать ничего, а только ждать и наблюдать, тогда как в других случаях нужно вмешаться в ситуацию. Но знать, когда надо действовать, а когда позволять событиям происходить самим или ждать, пока ситуация созреет и достигнет возможной поворотной точки, – это мудрость, которой во многом нас могут научить волшебные сказки.

А сейчас давайте вернемся к мотиву Frevel, т.е. инфантильного вызова. Согласно правилам парадокса, Frevel тоже может быть оправдан. Наш дровосек является прекрасным примером беззаботной дерзости, которая вмешивается абсолютно во все, в каждой ситуации поступает смело и бестактно и требует вознаграждения за свои поступки. Это прекрасный пример того, как вознаграждается нарушение границ и переход в царство зла, совершаемый не по требованиям внутренней необходимости, а вследствие явной дерзости.

Это приводит нас к следующему шагу, который также подразумевается в сказке о дровосеке. Если бы принцесса не читала волшебные книги Дьявола и если бы сначала дровосек не приобрел способность превращаться в разных животных, им бы никогда не удалось одолеть Дьявола. Таким образом, нашей следующей темой будет состязание в волшебстве. Следует ли состязаться со злом на уровне магии, а если нет, то как тогда быть? Это любимая тема многих сказок самых разных народов, в которых решается, кто в конечном счете победит: добрый или злой волшебник. Это не борьба грубой силы и аффекта, как это происходит в сказке с дровосеком, который, превратившись в льва, пожирает Дьявола. (Кстати, образ льва является воплощением Дьявола.) Проблема зла в следующих сказках решается на духовном уровне, в состязании в волшебстве между Дьяволом, который является колдуном или черным магом, и героем, который противодействует ему с помощью волшебства. Здесь можно подумать о черной и белой магии, однако это слишком вольное обращение с цветом. Мне кажется, это можно считать скорее соперничеством двух магий, но не нужно называть заранее ни ту ни другую черной или белой.

Глава 11. Состязание в волшебстве

Давайте рассмотрим русскую сказку, а затем ирландскую, которую я буду обсуждать подробно, а русскую буду использовать только как материал для сравнения, чтобы у нас было несколько больше вариантов. Сначала возьмем русскую сказку «Царь-чернокнижник» (The Black Magician Czar).

Царь-чернокнижник^[163]

Жил-был царь, вольный человек, жил на ровном месте, как на скатерти. У него была жена, дочь да рабочие люди. Он был чернокнижник. Сделал он себе пир на весь мир, созвал всех бояр, всех крестьян и всех людей городских; собрались все и стали пировать, а царь стал клик кликать:

– Хто от меня, от царя, уйдет-упрячется, тому полцарства и за того свою царевну замуж выдам, а после смерти моей тому на царстве сидеть!

Все на пиру приумолкли и притихли. Выискался удалой добрый молодец и говорит царю:

– Царь, вольный человек! Я могу от тебя уйти-упрятаться.

– Ну, ступай, молодец, прячься, я буду завтра искать, а если не уйдешь – не упрячешься, – голова с плеч.

Вышел молодец из царских палат, пошел вдоль по городу, шел, шел, шел, дошел до поповой бани, думает в уме:

– Куда же мне от царя уйти-упрятаться? Зайду я в попову баню, сяду под полок, в уголок, где ж меня царю найти?

Встает царь-чернокнижник поутру рано, затопляет печку, садится на ременчатый стул, берет свою книжку волшебную, начал читать-гадать, куда молодец ушел: «Вышел молодец из моих белокаменных палат, пошел вдоль по улице, дошел до поповой бани, думает в уме: “Куда же мне от царя скрыться? Зайду я в баню, сяду под полок, в уголок, где ж меня царю найти?”»

– Ступайте, слуги! Ищите в поповой бане и ведите сюда!

Побежали скоро слуги, прибежали в баню, открыли полок, молодец под полком в уголке.

– Здравствуй, молодец!

– Здравствуйте, слуги царские!

– Давай ступай, тебя батюшка-царь к себе звал!

Повели слуги молодца к царю; привели к царю, говорит царь:

– Что, не мог от меня уйти-упрятаться?

– А не мог, ваше царское величество.

– Не мог – надобно голову с плеч снять.

Взял свою саблю вострую и смахнул у него его буйную голову.

Этому царю что дурно, то и потешно. На другой день опять сделал пир и бал, собрал бояр и крестьян и всех людей городских, расставил столы и пировать стали, и опять стал на пиру клик кликать:

– Хто от меня, от царя, уйдет-упрячется, тому полцарства и за того свою царевну выдам, а после смерти моей тому на царстве сидеть!

Выискался снова один молодец и говорит царю:

– Царь, вольный человек! Я могу от тебя уйти-упрятаться.

– Ну, ступай, молодец, прячься, я буду завтра искать, а если не уйдешь – не упрячешься, – голова с плеч!

Пошел молодец, вышел из царских белокаменных палат и пошел вдоль по городу; шел, шел, шел, близко ли, далеко ли, низко ли, высоко ли, стоит превеличайший овин. Думает молодец:

– Забьюсь я в солому да в мякину, где меня царь найдет?!

Забился и лежит.

Царь-чернокнижник ночку проспал, поутру рано ставал, ключевой водой умывался, полотёнышком утирался, затопил свою печку, берет свою книгу волшебную, сел на ременчатый стул да стал читать-гадать, куда молодец ушел: «Вышел молодец из моих белокаменных палат, пошел вдоль по городу; шел, шел, шел близко ли, далеко ли, низко ли, высоко ли, стоит превеличайший овин. Думает молодец: “Забьюсь я в солому да в мякину, где меня царь найдет?!”»

– Ступайте, слуги, ищите в превеличайшем овине и ведите сюда!

Побежали скоро слуги, прибежали в овин.

– Здравствуй, молодец!

– Здравствуйте, слуги царские!

– Давай, ступай, тебя батюшка-царь к себе звал.

Повели слуги молодца к царю на лицо, привели к царю, говорит царь:

– Что, не мог от меня уйти-упрятаться?

– А не мог, ваше царское величество.

– Не мог – надобно голову с плеч снять.

Взял свою саблю вострую и смахнул его буйную голову.

Этим царям что дурно, то и потешно: на третий день опять стал делать пир-собрание... опять выискался молодец:

– Я могу от тебя уйти-упрятаться, да только до трех раз.

Царь согласился.

Вышел молодец из белокаменных палат, пошел вдоль по улице, шел, шел, шел, обернулся горностаем-чернохвостиком и начал бегать по земле; под всякий корешок и под всякую колодинку прячась и бегать по земле; бегал, бегал, прибежал перед царские окошки, обернулся золотым буравчиком и начал кататься перед царскими окошками. Катался, катался – обернулся соколом и в те палаты, где живет царевна, прилетел соколком ей перед окошко.

Царевна соколка увидала, свое окошечко отперла и себе соколка призвала:

– Экой соколок хороший, экой соколок прекрасный!

Сел соколок на окошечко, соскочил на пол – стал прекрасной молодец; царевна молодца встретила, за дубовые столы посадила, пили, пировали и, чего надобно, поправляли; тогда молодец обернулся златым перстнем, царевна его взяла, себе на палец надела.

Царь-чернокнижник ночку проспал, поутру рано встал, ключевой водой умылся, полотенышком утерся, затопил свою печку, взял свою книгу волшебную, сел на ременчатый стул, стал читать-гадать, куда молодец ушел: «Вышел молодец из моих белокаменных палат, пошел вдоль по улице, шел, шел, шел, обернулся горностаем-чернохвостиком и начал бегать по земле; и под всякий корешок и под всякую колодинку прячась и бегать по земле; бегал, бегал, прибежал перед царские окошки, обернулся золотым буравчиком и начал кататься перед царскими окошками. Катался, катался -обернулся соколом и в те палаты, где живет царевна, прилетел соколком ей перед окошко. Царевна соколка увидала, свое окошечко отперла и себе соколка призвала: “Экой соколок хороший, экой соколок прекрасный!” Сел соколок на окошечко, соскочил на пол -стал прекрасной молодец; царевна молодца встретила, за дубовые столы посадила, пили, пировали и, чего надобно, поправляли; тогда молодец обернулся златым перстнем, царевна его взяла, себе на палец надела».

Царь говорит слугам:

– Идите, слуги, мою дочь ведите или перстень несите!

Приходят слуги:

– Звал тебя царь к себе.

– Для чего-де, пошто?

– А сама не пойдешь, так отдай перстень с руки. Царевна сняла перстень с руки, отдала слугам. Приносят слуги перстень, отдали царю в руки: взял царь перстень, бросил через левое плечо – стал прекрасный молодец.

– Здравствуй, молодец!

– Здравствуй, царь, вольный человек.

– Ну, я тебя нашел, надобно голову с плеч.

– Нет, царь, вольный человек, мне еще два раза прятаться, такое у нас было условие.

– Ну, ступай.

Пошел молодец из царской палаты, вышел на чистое поле, обернулся серым волком; бегал, бегал, рыскал, рыскал по всей земле, обернулся медведем; бродил, бродил по темным лесам, тогда обернулся горностаем-чернохвостиком; бегал, бегал, совался, совался под колодинки и под корешки, прибежал к царским палатам, обернулся буравчиком; катался, катался перед царскими окошками, обернулся соколом и в те палаты, где живет царевна, прилетел соколком ей перед окошко.

Царевна соколка увидала, свое окошечко отперла и себе соколка призвала:

– Экой соколок хороший, экой соколок прекрасный!

Сел соколок на окошечко, соскочил на пол – стал прекрасной молодец; царевна молодца встретила, за дубовые столы посадила, пили, пировали и, чего надобно, поправляли и стали думу думать, куда от царя уйти-спрятаться, и придумали: обернуться ясным соколом, полететь далече-далече в чистое поле.

Обернулся молодец ясным соколом, царевна окошечко отпирала, сокола на окошечко посадила, соколку приговаривала:

– Полети, соколок, далече-далече в чистое поле, обернись, соколок, в чистом поле в семьдесят семь травинок и все в одну траву...

Царь-чернокнижник ночку просыпал, поутру рано встал, ключевой водой умылся, полотенышком утерся, затопил свою печку, взял свою книгу волшебную, сел на ременчатый стул, стал читать-гадать, куда молодец ушел: «Пошел молодец из царской палаты, вышел на чистое поле, обернулся серым волком; бегал, бегал, рыскал, рыскал по всей земли, обернулся медведем; бродил, бродил по темным лесам, тогда обернулся горностаем-чернохвостиком; бегал, бегал, совался, совался под колодинки и под корешки, прибежал к царским палатам, обернулся буравчиком; катался, катался перед царскими окошками, обернулся соколом и в те палаты, где живет царевна, прилетел соколком ей перед окошко. Царевна соколка увидала, свое окошечко отперла и себе соколка призвала: “Экой соколок хороший, экой соколок прекрасный!” Сел соколок на окошечко, соскочил на пол – стал прекрасной молодец; царевна молодца встретила, за дубовые столы посадила, пили, пировали и, чего надобно, поправляли и стали думу думать, куда от царя уйти-спрятаться, и придумали: обернуться ясным соколом, полететь далече-далече в чистое поле. Обернулся молодец ясным соколом, царевна окошечко отпирала, сокола на окошечко посадила, соколку приговаривала: “Полети, соколок, далече-далече в чистое поле, обернись, соколок, в чистом поле в семьдесят семь травинок и все в одну траву”».

Говорит царь слугам:

– Идите, слуги, в чистое поле, ту траву найдите, в охапку рвите да всю ко мне несите.

Пошли слуги, нашли траву, вырвали, принесли царю.

Царь сидит на стуле и выбирает траву; и выбрал траву, бросил через левое плечо – стал прекрасной молодец.

– Здравствуй, молодец!

– Здравствуй, царь, вольный человек!

– Ну, я тебя опять нашел, теперь надобно голову с плеч.

– Нет, еще раз прятаться, последний.

– Ну, хорошо, ступай, я буду завтра искать.

Пошел молодец из царских палат, пошел вдоль по улице, вышел в чистое поле, обернулся серым волком, побежал; бежал, бежал, бежал, добежал до синего моря, обернулся щукой-рыбой, спустился в синее море, вышел на землю, обернулся ясным соколом, поднялся высоконько и полетел далеконько; летел, летел по чистому полю, увидел: на сыром дубу у Маговея-птицы^[164] [волшебная птица в русских волшебных сказках] гнездо свито; прилетел и упал в это гнездо.

Маговей-птицы на гнезде в ту пору не было. После Маговей-птица прилетела и увидала: на гнезде лежит молодец. Говорит Маговей-птица:

– Ах, какой невежа! Прилетел в чужое гнездо, упал да и лежит.

Забрала его в свои когти и понесла из своего гнезда; и несла его через сине море и положила царю-чернокнижнику под окошко. Молодец обернулся мушкой, залетел в царски палаты, потом обернулся кремешком и положился в огнивцо.

Царь-чернокнижник ночку проспал, поутру рано встал, ключевой водой умылся, полотенышком утерся, затопил свою печку, взял свою книгу волшебную, сел на ременчатый стул, стал читать-гадать, куда молодец ушел.

(Царь читал по волшебной книге верно до тех пор, пока Маго-вей-птица взяла молодца из гнезда.)

– Пойдите, слуги, в чистое поле, пройдите чистое поле, синее море в корабли переплывите, ищите сырой дуб, дуб рубите и гнездо отыщите и молодца сюда ведите.

Пошли слуги, дуб срубили, гнездо отыскали, рыли, рыли – молодца нет. Обратились к царю:

– Нашли мы сырой дуб, гнездо было, а молодца нет. Глядит царь в книжку, показывает книжка: тут, верно, молодец. Нарядился царь, сам искать отправился. Искал, искал, рыл, рыл – не мог найти. Заставил сырой дуб мелко выколоть, положить на огонь и сжечь. И не оставили ни одной щепочки, и думает царь:

– Хоть я молодца и не нашел, да чтобы он на свете жив не был.

Оборотились в свое царство, живет царь и день, и два, и три. Потом служанка наутро встает и зажигает огонь. Взяла из огнива плашку и кремешок, положила труток, тюкнула плашкой через кремешок, кремешок вылетел из руки, улетел через лево плечо – стал прекрасной молодец.

– Здравствуй, царь, вольный человек!

– Здравствуй, молодец, ну, теперь у тебя голова с плеч.

– Нет, царь, вольный человек, ты меня три дня искал и отступился, а теперь я сам явился; теперь мне надо полцарства и царскую дочь замуж.

И тогда царю делать нечего стало. Веселым пирком, скорой свадебкой стали за молодца дочерь замуж выдавать. Повенчался с царской дочерью, стал царской зять, и дал ему царь полцарства, а после смерти чтобы на царстве сидеть.

Теперь обратимся к ирландской сказке, – такого же типа, но несколько более сложной.

Принц и Прекрасная певчая птица ^[165]

В старые времена, когда в нашу страну еще не пришли проклятые иноземцы (как всегда говорили и до сих пор говорят ирландцы), жил-был король, который, когда ему исполнился двадцать один год, женился на красавице, и у них родился сын Сирт. Но вскоре после родов королева заболела странной болезнью и умерла. Год спустя после ее смерти король женился на другой женщине, которая стала королевой, и она была доброй мачехой своему пасынку, пока сама не родила двух сыновей-близнецов. С этого времени она возненавидела пасынка, ибо наследником трона был, естественно, он, а не ее дети. Близнецы были очень злыми, но за все проказы, которые они учиняли, все равно наказывали пасынка. Однажды они убили любимого щенка короля и свою вину переложили на Сирта, хотя тот отказывался и не признавал себя виновным.

«Не лги мне! – кричал на него король. – Арт, Нирт и твоя мачеха видели, что это твоих рук дело».

Но Сирт сказал, что он не прикасался к щенку ни рукой, ни ногой. Король ему не поверил и нещадно его избил.

Но старушка Нуала, обещавшая покойной королеве присматривать за сыном, пошла к королю и сказала ему, что он поступил несправедливо, так как Сирт не убивал щенка. Она видела своими глазами, что его убили Арт и Нирт, а королева видела все из окна.

Король ответил, что очень сожалеет о том, что случилось. Он взял одежду близнецов и увидел, что она вся забрызгана кровью щенка. Он извинился перед Сиртом и дал ему денег, чтобы он передал их старушке.

Но близнецы продолжали вести себя по-прежнему, что доставляло принцу много страданий.

Когда все три королевских сына выросли, однажды они отправились вместе с королем поохотиться в лес. Они не успели углубиться в лесную чащу, как услышали мелодию, которая была такой чудесной, какой доселе не слышало ни одно человеческое ухо. Они отправились в ту сторону, откуда доносилось пение, и пришли к дереву, стоявшему в самой глубине леса. На дереве они увидели птицу, которая напевала эту чудесную мелодию.

Король был просто очарован этой птицей. Он сказал, что тот, кто ее изловит и ему принесет, получит все его королевство, потому что он не может без нее жить.

Три сына отправились за птицей, чтобы ее поймать. Она перелетала с одного дерева на другое, пока, наконец, не скрылась в глубоком отверстии между корнями гигантского дуба. Сыновья вернулись к королю и все ему рассказали, но тот повторил, что без птицы ему жизнь не в радость и что он отдаст свое королевство тому, кто ее добудет.

«Если бы у меня было все, что мне нужно, я бы за ней полез», – сказал Арт.

«Так возьми. Я останусь наверху и покараулю», – сказал король.

Три сына уехали и вскоре вернулись к дубу с большой бадьей и длинной веревкой. Они быстро привязали бадью к веревке, Арт сел в бадью, сказав: «В случае опасности я вам крикну, и вы меня вытащите наверх».

Прошло совсем немного времени, и они услышали, что он кричит и просит вытащить его наверх. Как только он смог говорить, то рассказал, что там, внизу, был огромный великан, который хотел пронзить его окровавленным копьем, и что он больше ни за что туда не полезет, даже если ему пообещают всю Ирландию.

Тогда Нирт вытащил свой меч и заявил, что теперь его очередь, но с ним случилось все то же самое.

«Я полезу туда сам, – сказал король, – потому что без этой птицы я не хочу жить».

«Тебе не стоит туда лезть, пока не попробую я, – сказал Сирт, – а я не вернусь назад без этой птицы».

Сказав так, он вынул свой меч и добавил: «Если я останусь жив, я вернусь еще до того, как пройдет девять дней, и тогда вы услышите мой голос. Держите все наготове, чтобы вытащить меня наверх».

После этого Сирт сел в бадью, и его опустили в подземелье. Не успел он глубоко спуститься, как вдруг увидел маленького человечка с копьем. Сирт выпрыгнул из бадьи и схватил его за горло.

«Отпусти, меня, принц, – сказал маленький человечек, – я тебе не враг. Те два парня, которые спускались перед тобой, были очень трусливыми».