Текст книги "Феномены Тени и зла в волшебных сказках"

Автор книги: Мария-Луиза фон Франц

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 26 страниц)

Мотив дворца из воска несколько странный и удивительный. Сам по себе дворец является материнским, фемининным символом. Он защищает королевскую семью и является ее оплотом. Он часто имеет форму мандалы и таким образом привносит идею целостности в земную реальность – то есть выполняет функцию фемининного начала. В нашей сказке копию такого дворца создают из воска пчелы. Пчелы, как и некоторые другие насекомые, всегда привлекали человеческий разум своим организованным инстинктивным поведением. В пчелином рое невероятно развито бессознательное сотрудничество, и при этом мы считаем пчел совершенно бессознательными, хотя они имеют достаточно развитую нервную систему. Покойный Карл фон Фриш^[43] описал потрясающие эксперименты, которые он ставил над пчелами. Они могут различать цвета и показывают друг другу, где нектар. Пчела летит, описывая большой круг, и находит нектар, но при этом она не спешит обратно в гнездо, а полетит прямо и характерными движениями брюшка и крыльев будет показывать другим пчелам дорогу к медоносу. Удалось обнаружить, что система ориентации пчел связана с поляризацией солнечного света. Бессознательное инстинктивное поведение пчел вызывает изумление, и, следовательно, они часто символизируют гармоничную деятельность безо всякой разумной организации.

Наша социальная жизнь гораздо сложнее, чем у пчел, однако и у нас в ее основе лежат инстинкты. Инстинктивную основу составляют ритуалы, которые уходят своими корнями в глубокую древность. Однако с развитием сознания эти архаические ритуалы подверглись амплификации, а иногда и рациональной организации. Инстинктивное единение, связанное с общей задачей и окружением, представляет собой идеальное сочетание, при котором религиозный архетип просто соединяет людей вместе, и они действуют сообща, находясь в гармонии с природой. В такой деятельности человек всегда терялся и находился снова, – это можно обнаружить во всех древних сообществах. В дзен-буддизме существовали группы людей, объединенные одним действующим символом; они имели прочную социальную организацию, которая опиралась на минимальное количество внешних норм. В нашей цивилизации таким примером являются мистериальные культы эпохи Поздней Античности. Мы очень мало знаем об инициации Апулея в мистерии Исиды. Он должен быть посвящен на самую высокую ступень, однако ему не хватало денег; тогда во сне Осирис ему сказал, чтобы он пошел к жрецу и попросил того о посвящении, а жрецу тоже приснился сон, сообщивший ему, что он должен снизить плату за совершение ритуала. Таким образом бог сформировал сообщество, и тогда и жрец, и вся религиозная организация подчинились архетипической власти. Пока сообщество функционирует таким образом, и человеку, и культурной жизни в группе присуща реальная свобода. Поэтому мы можем сказать, что строительство пчелами воскового дворца представляет собой модель восстановления государственной власти.

Затем аист – самая религиозная птица, которая согласно древней иудейской традиции приносит новорожденных. В своем труде Alchemical Studies^[44] Юнг цитирует много текстов об аисте. Он обсуждает алхимическую картину дерева жизни, высоко в ветвях которого находится аист. Мистериальное мифологическое значение образа аиста в иудейской традиции возвращает нас к Книге Иеремии 8: 7: «И аист под небом знает свои определенные времена, и горлица, и ласточка, и журавль наблюдают время, когда им прилететь; а народ Мой не знает определения Господня». Аист воплощает нечто, имеющее божественное определение свыше, от которого он не может уклониться, как дикие гуси, которые играют ту же роль в восточной мифологии. Поведенческий паттерн аиста производит впечатление подчинения тайному ходу вещей, доступному лишь для божественного разума. Зимой аисты живут в Северной Африке. Есть два вида аистов: одни мигрируют из Европы в Африку через Испанию, другие – через (бывшую) Югославию. В основном они летят над сушей. Был проведен такой эксперимент: взяли яйца аистов, пролетающих через Испанию, и яйца аистов, пролетающих через Югославию, вывели птенцов из тех и других, вырастили аистов вместе, а затем дали им возможность совершенно самостоятельно выбрать путь. Аисты, которые относились к «испанской группе», когда пришло время, инстинктивно полетели в Африку над Испанией, аисты, относившиеся к «югославской группе», полетели над Югославией. Каждый полетел своим путем, в соответствии с паттерном, характерным для его вида, даже в полном одиночестве, руководствуясь только инстинктивным внутренним побуждением. Благодаря этим наблюдениям родилась идея, что аисты – божественные птицы, которые подчиняются своим собственным законам, не руководствуясь суждениями Эго, а следовательно, они воплощают деятельность в соответствии с внутренней истиной и внутренней сущностью. Благодаря этому, а также поверью, что аист ненавидит и убивает змей, он считался символом Христа – в качестве трансцендентной функции, то есть проявления бессознательного в виде примиряющего символа – божественного младенца. В нашей сказке его воздействие состоит в создании обновленной формы доминирующего сознания – нового короля.

В отличие от обычных сказочных сюжетов, портняга не стал королем и остался при дворе, а башмачника ждет суровое наказание. Его отвели в лесную чащу, где вороны выклевали ему глаза, и он заблудился. В большинстве сказок носители зла наказываются жестокой смертью; это обстоятельство позже вызывало много нареканий, так как люди считали, что детям не нужно об этом слушать. С юнгианской точки зрения следует отметить, что носители зла, которые несут наказание, – это не реальные люди. Дети инстинктивно это знают. Это архетипические фигуры, которые совершенно разрушительным образом губят нашу человечность, и поэтому для их подавления требуется жесткая и грубая сила. Мы не можем оставаться равнодушными и попустительствовать алкоголизму, наркозависимости или другим наклонностям, которые представляют угрозу жизни. Мы должны их окончательно остановить. Именно поэтому так жестоко наказываются в сказках мифические носители зла и именно поэтому нам становится спокойнее, когда мы узнаем, что они наказаны. Предотвращение преступности – совсем другая тема, в которую я не хочу сейчас углубляться.

Глава 3. Анима между героями-соперниками

В следующей сказке поднимается та же тема, что и в сказке «Два странника», здесь двое главных действующих лиц более ярко и характерно воплощают противоположности с точки зрения этики. В общих чертах содержание сказки таково:

Фердинанд Верный и Фердинанд Неверный ^[45]

Жили на белом свете муж с женой, и пока они были богаты, детей у них не было; когда же обеднели, родился у них маленький сынок. Но они никак не могли сыскать себе крестного, и муж решился идти в ближнее местечко и там поискать.

По пути повстречался ему бедняк и спросил, куда он идет. Муж и сказал ему, что идет искать себе крестного, что он беден и потому никто не желает к нему идти в кумовья. «О! – сказал бедняк. – Ты беден, и я беден, так давай я у тебя крестить буду! Я настолько беден, что ничего не могу дать ребенку; а ты ступай да скажи матери, чтобы она несла ребенка в церковь».

Когда муж с женой пришли в церковь, бедняк уже их там ожидал и назвал ребенка Верным Фердинандом. Когда они шли из церкви, бедняк сказал: «Разойдемся по домам; я не могу вам ничего дать и вы ничего не должны давать мне».

Но он дал родильнице ключ, сказав, чтобы по приходе домой она отдала его отцу на хранение, пока ребенку не исполнится полных четырнадцать лет: тогда он пусть пойдет и найдет замок, к двери которого тот ключ подойдет, и все, что в том замке окажется, за ним навсегда и останется.

Когда мальчику минуло еще всего семь лет, – а росту-то он был большого, – пошел он однажды играть с другими детьми, и стали они хвалиться, сколько кто получил от крестного, а он не мог ничем похвалиться.

Вернулся он домой с досадой и сказал отцу: «Разве я ничего не получил от крестного?» – «О да! – сказал отец. – Ты получил ключ от замка; как пойдешь да разыщешь его, так и отопрешь тем ключом».

Вот и пошел мальчик и стал смотреть и разыскивать, и ни о каком замке не было ни слуху ни духу.

Семь лет спустя, когда ему минуло четырнадцать лет, пошел он еще раз на розыски замка и видит: стоит замок. Когда он отворил дверь ключом, то ничего в нем не нашел, кроме белой лошади. Юноша так обрадовался этой находке, что тотчас вскочил на коня и погнал к отцу. «Вот, – сказал он, – теперь у меня есть конь, теперь и я поеду странствовать».

И точно, поехал он из дому и, проезжая по дороге, увидел, что лежит на дороге перо для письма; хотел было он его поднять, но потом опять про себя подумал: «Пускай себе лежит! Куда ни приеду, везде найду перо для письма, коли будет нужно».

Когда он от пера отъехал, то услышал, что кто-то зовет его: «Фердинанд Верный, возьми меня с собой!» Он оглянулся, никого не увидел, вернулся к перу и поднял его.

Несколько времени спустя пришлось ему проезжать мимо воды, и видит он: лежит на берегу рыба и широко разевает рот, вдыхая в себя воздух.

Вот и сказал он: «Ну, рыбинка, я помогу тебе в воду спуститься», – взял ее за хвост и швырнул в воду.

Тогда высунула рыбка голову из воды и сказала: «Ты мне помог из грязи в воду попасть, так и я дам тебе флейту. Как будешь в беде, поиграй на ней – я приду к тебе на помощь, и если ты что уронишь в воду, то я тебе тотчас из воды достану».

Поехал он далее, и попался ему человек навстречу, да и спросил, куда он едет. «А вот, в ближайшее местечко». – «А как тебя звать?» – «Фердинанд Верный». – «Ну, так у нас почти одинаковые имена: меня зовут Фердинанд Неверный».

И направились они в ближайшее местечко, в гостиницу. Только что и было плохо, так это то, что Фердинанд Неверный с помощью разного колдовства знал всегда, что другой думает и что собирается делать.

В гостинице, куда оба Фердинанда приехали, была служанка, очень хорошенькая, и держала себя очень мило; она полюбила Фердинанда Верного, потому что он был юноша красивый, и спросила его, далеко ли он собрался.

«Да так, хочу поездить».

Тогда она посоветовала ему остаться и сказала, что есть в их городе король, который охотно возьмет его к себе на службу в слуги или в форейторы. Фердинанд отвечал, что не хотелось бы ему так идти и самому предлагать свои услуги. А девушка отвечала ему: «О, коли так, я и сама все это за тебя сделаю».

И вот пошла она к королю и спросила его, не желает ли он взять к себе на службу красивого слугу.

Король был очень рад этому предложению, велел Фердинанду явиться ко двору и хотел его взять к себе в слуги. Но Фердинанд предпочел быть форейтором, потому что ему не хотелось расставаться со своим белым конем; король и взял его в форейторы.

Когда Фердинанд Неверный это увидел, то сказал девушке: «Не поможешь ли ты и мне поступить на место?» – «Отчего же? Помогу и тебе», – сказала девушка, а сама подумала: «С этим нельзя ссориться, потому что ему доверять нельзя».

И она пошла к королю и выхлопотала ему место слуги. Когда он однажды утром одевал своего короля, тот стал вздыхать и говорить жалобно: «О, если бы моя милая могла быть со мной!»

А Фердинанд Неверный, как услышал это, так и сказал королю: «Да, ведь у вас есть форейтор; вот его и пошлите туда за вашей милой, чтобы он ее привез; а если не привезет, так и снесите ему голову с плеч».

Приказал король позвать к себе Фердинанда Верного и сказал ему, что у него там-то и там-то есть милая и что он должен ее к нему привезти; а не привезет – голову ему долой!

Фердинанд Верный пошел в стойло к своему белому коню и стал на судьбу жаловаться: «Ох, что я за несчастный!»

Тут и сказал кто-то позади него: «Фердинанд Верный, чего ты плачешь?» Он оглянулся, никого не увидел и продолжал жаловаться: «Ох, мой милый конь, видно, придется мне с тобою расстаться, придется умирать!»

И опять кто-то его окликнул: «Фердинанд Верный, что ты плачешь?»

Тут только он заметил, что это его конь говорит, и спросил его: «Так это ты, мой конек? И неужели ты говорить можешь? – И добавил: – Я вот должен туда-то и туда-то ехать и привезти королю невесту, так не знаешь ли, как мне за это взяться?»

Отвечал ему белый конь: «Ступай ты к королю и скажи, что если он даст тебе то, что ты попросишь, то ты ему привезешь невесту: коли даст полный корабль мяса да полный корабль хлеба, то это дело должно удаться. Там за морем живут громадные великаны, и если ты им не привезешь мяса, то они тебя самого растерзают; а еще водятся там большие птицы, которые выклюют тебе глаза, если ты им не припасешь хлеба».

Вот и приказал король всем мясникам бить скот и всем пекарям печь хлебы, чтобы наполнить корабли.

Когда они были наполнены, конь сказал Фердинанду Верному: «Ну, теперь садись на меня и бери меня с собой на корабль, и если придут великаны, то отдай им мясо, а как птицы прилетят, отдай им хлеб. Тогда они тебе ничего не сделают и еще помогать станут, когда придешь к тому замку, в котором та принцесса лежит в глубоком сне, смотри – не разбуди ее, а захвати с собою двух великанов и вели им отнести ее на кровати на корабль».

И все именно так случилось, как конь сказал.

И великанам, и птицам Фердинанд Верный отдал то, что привез для них: и великаны были очень довольны, и снесли принцессу на кровати на корабль. И когда она прибыла к королю, то сказала, что не может остаться, если не будут ей доставлены ее писанья, которые она забыла в замке.

Тогда был позван Фердинанд Верный по наущению Фердинанда Неверного, и король велел ему принести те писанья из замка, а если не принесет, то будет казнен. Вот и пошел он снова в конюшню и начал жаловаться, говоря: «О, милый мой конек, опять меня посылают, как мне быть?» Тогда сказал белый конь, что по-прежнему корабль придется нагрузить полным грузом. И поехал он снова, как и в прошлый раз, и великанов, и птиц насытил мясом и хлебом и тем смирил их.

Когда они подошли к замку, конь сказал ему, что он должен туда войти и пройти в самую спальню принцессы, там на столе и лежат ее писанья.

Пошел Фердинанд Верный и добыл те писанья. Когда они поплыли обратно на корабле, Фердинанд уронил свое перо в воду, и конь сказал ему: «Ну, в этом я тебе не могу помочь». Тогда Фердинанд вспомнил о своей флейте, начал на ней играть, и вот всплыла рыба, держа перо во рту, и подала его Фердинанду. Затем он отвез бумаги в замок, где и была сыграна свадьба.

Однако же принцесса не могла полюбить короля, он ей не нравился, потому что был безносым, а Фердинанд Верный ей понравился и полюбился.

Когда однажды собрались к королю все его придворные, то королева сказала им, что она умеет фокусы показывать. «Вот, – говорит, – снесу человеку голову и опять ее к месту приставлю, не желает ли кто испытать?»

Однако же никто не решался испытать на себе этот фокус, и опять пришлось вызваться Фердинанду Верному по наущению Фердинанда Неверного. И точно, снесла ему королева голову и опять на место приставила, и залечила, и только остался у него на шее значок, вроде красной ниточки.

Тут и сказал ей король: «Скажи, моя милая, где ты этому искусству научилась?» – «Да, – сказала она, – я в этом искусна; не хочешь ли ты мое искусство на себе испытать?» – «Отчего же не испытать?» – сказал он.

И снесла она ему голову, а на место ее не приставила, будто бы потому, что она ее приставить не сумела или сама голова на плечах у него не держалась. Так и похоронили короля, а королева вышла за Фердинанда Верного.

А Фердинанд все продолжал ездить на своем белом коне, и когда однажды он на нем ехал, тот сказал ему, чтобы он поехал на другое поле и трижды объехал кругом его.

Когда тот это выполнил, белый конь стал на задние ноги и оборотился королевичем.

Это сказка относительно неполная, и в ней есть странные, не слишком уместные элементы. Например, перо для письма, наверное, было взято из какой-то другой сказки, в которой оно имело связь с повествованием. У этой очень старой европейской сказки есть множество версий, которые восходят к средневековой иудейской легенде, относящейся к XII веку, о рабби Йоханане^[46], который должен был найти невесту царю Соломону^[47]. В той легенде вероломной и деструктивной фигурой является не мужчина, а жадная жена рабби, которую интересуют только деньги и которая в конце концов погибает. Кроме того, в конце легенды царя не обезглавливают. В древней рукописи также присутствует основная идея, что мужчине, который должен выполнять для царя особые задания, постоянно строят козни вероломные недоброжелатели. Этот мотив имеет свои истоки в древних легендах. Хотя по форме изложения эта сказка является специфически немецкой, ее можно найти и в Италии, и в России, и в Скандинавии.

В данном случае наше внимание приковано к проблеме Тени: снова двое мужчин странствуют вместе, снова оба попадают на королевскую службу, и снова потом один из них пытается опорочить другого. Можно подумать, что это не такая уж добрая сказка, что в ней нет ничего особенно нового, и вообще удивительно, зачем только я ее выбрала. Однако благодаря некоторым характерным особенностям этой сказки мы сможем продвинуться еще дальше в понимании проблемы Тени.

В первой главе я приводила диаграмму, которую мы можем теперь несколько видоизменить для условий этой сказки.

Юнг показал, что обновление может дать только четвертый фактор, который называется Самостью. В предыдущей сказке король в какой-то мере неполноценный, так как не может произвести на свет наследника, но тем не менее он продолжает оставаться королем и в конце сказки не лишается трона. Данная сказка встречается и в более традиционном и классическом варианте, где короля свергают, и он тоже в какой-то мере неполноценный: у него нет носа, а следовательно, он не привлекает внимание принцессы.

Нос – это орган обоняния, а следовательно, он имеет очень тесную связь с функцией интуиции. Можно только сказать, что фондовый брокер должен иметь «нюх» (англ, flair, от франц, flairer – «пахнуть») на колебания курсов в биржевых торгах и использовать этот «нюх», чтобы предвидеть развитие ситуации. Также вы можете в каких-то случаях «чувствовать недоброе», или что-то может «дурно пахнуть». Есть много разговорных и даже нелитературных выражений, где употребляется слово «пахнуть»^[48], обычно связанных с интуитивными представлениями, которые нельзя получить с помощью одного обоняния. Следовательно, можно было бы сказать, что у короля утрачена его инстинктивная интуиция; он лишен инстинктивного предчувствия, как правильно поступить, – то есть он не находится в гармонии со своим бессознательным.

Как вам, наверное, известно, в коре головного мозга большинства млекопитающих более развита область, ответственная за функцию обоняния; отсюда следует вывод, что животные более чувствительны к запахам по сравнению с человеком, которого в этом отношении можно считать неполноценным. Очевидно, в пользу развития одних областей мозга и соответствующих им функций другими функциями в процессе эволюции пришлось пожертвовать, и существует теория, что человеческий интеллект сформировался в ущерб обонянию. Современным людям не настолько необходимо острое зрение и способность различать тонкие запахи, насколько они были нужны их далеким предкам для выживания, и вполне возможно, что какие-то способности человеком были эволюционно утрачены, для того чтобы за их счет смогли развиться другие функции мозга, ибо некая способность, утраченная на одном каком-то уровне, образно выражаясь, может возвратиться на более высоком уровне. Эта способность может стать психологической функцией, которую впоследствии заменит интуиция, таким образом, утраченное физическое ощущение может превратиться в психологическое ощущение. Следовательно, если у короля отсутствует нос, значит он утратил свою природную способность различать хорошие и плохие запахи, потому что он испытал пагубное влияние Фердинанда Неверного и потерял способность «чувствовать недоброе». Более того, он разлучился со своей возлюбленной принцессой и сам не может ее вернуть. Как правило, невеста не хочет выходить замуж за жениха, если у него не хватает мужества прийти к ней самому и добиться ее внимания собственными силами.

Символ Самости, который позволяет найти выход из положения, воплощается не в образе короля, а в образе нищего старика. Этот никому не известный старик, который исчезает сразу после крещения ребенка, направляет его к говорящей белой лошади, в обличье которой также оказывается заколдованный принц, стремящийся освободиться от колдовских чар. В других версиях сказки впоследствии оказывается, что нищий старик, который дал белого коня Фердинанду Верному, – это и есть белый конь. И. Вольте и Г. Поливка в пятитомном труде комментариев с параллельными текстами к сказкам братьев Гримм (Anmerkungen zu den Kinder– und Hausmarchen der Briider Grimm)^[49] – исследуют связи сказок братьев Гримм со сказками других стран, а также приводят датировку наиболее старых рукописей и т.д. В их коллекции параллельных текстов по одной из версий сказки нищий старик является конем, а по другой – даже самим Богом.

В сказках часто говорится о боге, который скитался по земле, а некоторые из них так и начинаются: «В незапамятные времена, когда бог еще скитался по земле...» Идея, что бог имеет земную сущность и ходит по земле как обычный человек, вступает в противоречие с нашей идеей Бога. Однако в фольклоре часто прослеживается сюжет, в котором бог принимает облик незнакомца – например, старика, с которым встречается сказочный герой в лесной чаще. Есть интересные амплификации образа непознаваемого Бога Отца и белой лошади. Древний германский бог Вотан – это бог, который бродил среди людей. Однажды он явился в королевский дворец в сером или серо-голубом плаще и шляпе, надвинутой на ослепший глаз. Он попросил еды и ночлега и рассказал много поразительных историй, а после этого внезапно исчез, и только потом люди догадались, кто это мог быть. По другой легенде Вотан отправился в кузницу подковать своего коня, и кузнец вдруг видит, как белый конь перепрыгивает через высокую стену и исчезает. Иногда Вотан скачет на белом коне о восьми ногах по имени Слейпнир, который является животным воплощением самого бога. Поэтому мы можем заметить определенную связь между древним языческим образом Вотана, который в нашей сказке снова оказывается компенсаторным воплощением фигуры христианского Бога.

Есть и другая связь: в нашей сказке у нищего старика есть ключ, который он передает ребенку, и мальчик этим ключом открывает все двери. По другой версии сказки главного героя звали не Фердинанд Верный, а Петр, а про Петра мы знаем, что он был учеником Христа и что ему Христос передал ключи от Небесного Царства^[50]. Святой Петр всегда вызывал симпатию у простых людей, так как он был им ближе и понятнее Христа. Есть много сказок, в которых святой Петр странствует вместе с Христом и при этом совершает глупые поступки (и Бог ему указывает на это), он вспыльчив и всегда выставляет себя дураком. В одном из преданий Иисус и Петр странствуют почти без денег и достают еду, не платя за нее. Иисус хитростью устраивает Петра спать на полу, а не на кровати. К утру хозяин постоялого двора накидывается на Петра, потому что тот не заплатил за ночлег. Есть много вариаций таких сказок, в которых святой Петр играет роль Теневой фигуры: он является более человечным и более глупым, чем Христос. В религии, которая стала слишком высоко духовной, теряется связь с Божественным образом; поэтому фантазиями простых людей были созданы такие темы, чтобы компенсировать отсутствие этой связи. Святой Петр – наивный парень, человечный в полном смысле этого слова, в каком-то смысле слепок божественной фигуры, но обладающий такими качествами, которые мы не отважимся приписать божеству. В евангелиях святой Петр предает Христа в самый критический момент, но искупает свое предательство наивной преданностью своему учителю. Из-за своей вспыльчивости он отрезал ухо Мальхусу, одному из служителей первосвященника Анны, которого Христос исцелил. Поэтому Петр служит воплощением более простых человеческих качеств, которые отсутствуют в образе Христа, и несмотря на это Иисус благоволит ему и дает ему ключи от Небесного Царства, наделяя полномочиями открывать Небесные врата.

Исследователи истории фольклора считают, что святой Петр унаследовал много черт римского бога Януса, имя которого легло в основу названия первого зимнего месяца – января. Кроме того, он является привратником и держит в своих руках конец и начало бытия, а его лица обращены в противоположные стороны. Ему посвящен месяц январь, ибо в это время заканчивается один год и начинается другой. В дохристианскую эпоху в Древнем Риме Янус был первым богом, который сотворил мир. Это был бог, в котором сосуществовали и соединялись противоположности – начало и конец и у которого были ключи. Святой Петр унаследовал некоторые черты этой древней архетипической фигуры, ибо он обладал способностью смотреть в противоположные стороны и имел ключи.

Если король является воплощением доминирующего коллективного сознания, он должен воплощать доминирующую религиозную установку и ее символику, а следовательно, повстречавшийся старик, давший имя новому королю, может считаться более архаичной фигурой Бога, которая обладает теми чертами, которые уже утрачены в доминанте. Более древний образ Бога имел следующие черты: он был вспыльчив, каким был ветхозаветный Яхве до своего перехода в Новый Завет, он также был импульсивным, мог скитаться по земле, вступать в общение с людьми и так далее. Он был ближе к человеку в своем несовершенстве по сравнению с Божественной фигурой христианской религии, он был ближе и для нашего человеческого восприятия.

Именно эта несовершенная и более архаичная фигура Бога обладает в сказке тайной силой, способной защитить героя и постепенно вывести из него нового короля.

Фердинанд Неверный, фигура на левой части диаграммы, – это злоумышленник и клеветник, которому присуща регрессивная тенденция, связанная с намерением погубить новую символическую доминанту сознания, но он не добивается успеха. Однако решающую роль играет не поединок между двумя Фердинандами. Идея, основанная на борьбе между ними и поиске победителя, была бы слишком примитивной: тогда проблема Тени имела бы решение. Но это не так; в разрешении конфликта участвует совершенно иной фактор. Вместе с тем главная роль в сюжете принадлежит не нищему старику и не белой лошади, даже притом, что в конце сказки белый конь избавляется от колдовского заклятия. Нового короля создает пятый персонаж, принцесса, которая отказывается стать женой старого короля и предпочитает Фердинанда Верного. Она полностью изменяет ситуацию, оказавшись в самом центре сказочных событий.

Все остальные мотивы интерпретировать относительно просто. Первая проблема – Фердинанду приходится ждать, пока ему не исполнится четырнадцать лет, то есть пока не наступит пубертатный возраст. Считалось, что в этот период мальчик становится более-менее взрослым. В XVI веке многие мальчики двенадцати лет были офицерами в голландской армии. Таким образом создавалась идея своевременности и правильно выбранного момента, когда откроется истина, и человеку приходилось ждать, когда придет пора или пройдет определенный срок, то есть произойдут внутренние или внешние перемены.

Замок – это обезличенный фемининный символ, который иногда служит воплощением Анимы. Замок строится людьми, а следовательно, он представляет собой особый аспект материнского образа, образа Анимы и богини-матери, который был создан в прошлых цивилизациях и в котором теперь следует найти новое содержание. Иногда замки и дворцы символизируют организацию фантазии, например в детских играх. Иногда люди строят дворец, замок или крепость в своем активном воображении, а потом долго там живут. Они создают особую обстановку, в рамках которой они чувствуют себя более защищенными. Чем менее благоприятные внешние условия, тем больше ребенок хочет уйти в такую крепость, за стенами которой он может жить собственной жизнью. В данном случае в замке формируется новый образ – обновленный образ Бога. Герой является носителем нового Солнца. В хорошо известном средневековом стихотворении «Гелианд»^[51] Христос изображается скачущим на белом коне. Он является носителем нового света, а конь воплощает инстинктивное либидо, направленное к обновленному сознанию. В нашей сказке конь может говорить и превращается в другого королевича.

Утраченное принцессой писание и мотив потерянного пера для письма нам следует принять только как существующую данность; фигура Анимы связана с утерянным писаньем, и герою нужно какое-то средство, чтобы писать. Следовательно, можно говорить о некой связи с поэтическим творчеством. Поскольку сказка имеет такую «Ботаническую» основу, нам следует помнить, что Вотан – это бог поэзии и поэтического творчества, и, возможно, творческая сила Анимы потерялась вместе с ней и ее снова нужно обнаружить посредством обновления религиозной установки.

Утраченное принцессой писание должно иметь отношение к тайной традиции, так как это писание находится у Анимы в дальних землях, т.е. в бессознательном, и это писание следует вернуть в область сознания. В эпоху христианства время от времени неожиданно появлялись новые писания, представлявшие собой попытки иных толкований христианского вероучения. Можно предположить, что этими документами являются рукописи альбигойцев^[52] и катаров^[53], а может быть – легенда о Святом Граале (попытка оживить христианскую истину в поэтическом ключе). Или это были писания гностиков, ибо такие тайные учения не могли проповедоваться открыто и подавлялись вследствие особой непреклонности, твердости и неизменности христианского вероучения. Мы можем заключить, что писание может быть связано с каким-то таким еретическим течением и содержаться в сфере Анимы, которая хочет их достать и настаивает на том, что они ей крайне необходимы. Кроме того, принцесса должна обладать магической силой, ибо она знает, как обезглавить человека и снова его оживить, приставив обратно голову, поэтому писание может содержать в себе тайный магический рецепт. В общем оно представляет собой неформальное и не признанное официально знание. В магии содержится много античных традиций, которые продолжаются до сих пор. Юнг однажды показал книгу колдовства, которую швейцарский крестьянин использовал для магических заклинаний: она представляла собой настоящую латинскую молитву богине Венере, переписанную от руки в Средние века и по-прежнему применяемую с той же самой целью. Существуют и традиции из германского языческого прошлого. Можно было бы предположить, что писание связано с устойчивой тайной традицией, представляющей собой нечто такое, с чем часто ассоциируется Анима. Дело в том, что, являясь компенсаторной фигурой, Анима всегда вбирает в себя все, что не нравится сознанию, чем оно пренебрегает и оставляет без внимания и что вместе с тем заслуживает внимания, а потому это следует сохранить.