Текст книги "Царица царей"

Автор книги: Мария Хэдли

24

Корабль-призрак прибило к берегу неподалеку от Даманхура. Лишь спустя два дня на него обратили внимание легионеры. Деревенские жители отказывались даже приближаться к фелюке. В ту ночь, когда появилось судно, с берега доносились странные звуки, крики и возня. Ребятишки заметили в воде нечто большое и темное.

– Наверное, капитан упал за борт и угодил прямо к крокодилам, – предположил Октавиан.

Получается, что ему придется править (пусть даже издалека) страной, полной предрассудков. От одной такой мысли Октавиану стало противно. По его мнению, у египтян напрочь отсутствовала логика.

Гонец, который побеседовал с местными жителями, не согласился.

– Они считают, в Ниле плавало иное существо, – возразил он.

Однако один из легионов Октавиана тоже столкнулся с чем-то подобным. На них вроде бы собиралась напасть гигантская водяная змея. Когда ему доложили обо всем, император заинтересовался. Тем не менее происшествие не имело отношения к исчезнувшей Клеопатре. Речь-то шла не о женщине.

А вот о царице и Николае Дамасском все еще не было ни слуху ни духу. И постепенно Октавиан стал находить здесь пугающие аналогии.

Разве он не видел тогда в глазах Клеопатры беснующуюся змею? Он сразу вспомнил ее – исполинская, а из разверстой пасти капал яд. В его видении чудище появилось на хорошо знакомой арене. Увы, последнее он понял лишь недавно.

Большой Цирк в Риме.

Октавиан выругался. Почему он не поехал на место событий? Поручать дело кому-либо другому просто глупо. Они вообще ничего не соображают. Он приказал подготовить барку и до отказа набить ее вооруженными солдатами. Так он будет в безопасности. Чтобы пробраться на борт незамеченным, нужно, по меньшей мере, уметь ходить по воде. К тому же барка, реквизированная из личного флота царицы, была поистине роскошной. Она сверкала, как будто ее создали из чистого золота. Серебряные весла переливались, а пурпурный балдахин призывно манил императора.

Едва он ступил на борт злосчастной фелюки, в нос ударило тяжелое густое зловоние. Император прикрыл лицо тканью, но сладковатый запах разложения проникал всюду. Солнце пекло голову, но ясный погожий день не улучшил настроения Августа.

Порыв горячего ветра качнул суденышко. Октавиан на миг потерял равновесие. Оперевшись на стол, он ухватился рукой за первый попавшийся предмет… который зашипел и издал пронзительный вопль.

Император отскочил к противоположному борту, подавив тошноту. Это оказалась обычная кошка.

Правда, она объедала труп.

– Команда не покинула фелюку, – объявил он Агриппе, тщательно избегая смотреть на тело. Он не желал видеть то, во что кошка превратила лицо мертвеца. – Нужно установить причину, от чего они погибли.

Кошка уставилась на него круглыми желтыми глазами и облизнулась. Октавиан всегда терпеть не мог кошек, но тронуть эту побоялся. Египтяне поклонялись мерзким пожирателям падали как богам.

Что за чушь лезет в голову? Простая корабельная кошка. Октавиан наподдал ей, как он надеялся, незаметно. И вообще, он теперь – полноправный правитель этой страны. Август может изгнать отсюда всех кошек, если захочет.

Зверюга взлетела на мачту и принялась внимательно наблюдать. Октавиану почудилось, что она в курсе самых сокровенных тайн императора. Потом животное прижало уши и презрительно зашипело, продемонстрировав острые зубы.

Октавиана бросило в холодный пот. Он утер лоб платком с пурпурной вышивкой, прихваченным с барки.

Очередной мертвец, бледный и странно сморщенный, лежал на палубе неподалеку от первого. Им лакомиться кошка, очевидно, побрезговала. Октавиан присел, стараясь дышать полуоткрытым ртом. Они с Агриппой должны подавать пример своим соратникам. Тех, судя по всему, охватил суеверный страх.

Он протянул руку – на сей раз в перчатке – и потрогал тело. Твердое и неподатливое, как он и предполагал. Голова моряка была повернута в сторону, кожа выглядела жутковато.

– Змеиный укус, – провозгласил Октавиан.

– А этого раздавили, – прокомментировал Агриппа.

Он надавил на труп, и собравшиеся с омерзением скривились. Тело расползлось, точно мешок, наполненный мелкими камешками. Такое впечатление, что внутри бедолаги не осталось ни единой целой косточки.

Наверное, очень крупная змея проползла на борт, укусила первую жертву и раздавила вторую. Октавиан сглотнул застрявший в горле ком. Многовато совпадений…

Он пригнулся и рассмотрел непонятную отметину на руке трупа.

– Вскройте, – приказал Октавиан.

Агриппа вытащил кинжал и вспорол покойнику живот. Внутренности были слишком бледные. Император участвовал во многих сражениях, часто присутствовал на погребальных обрядах. И тут его осенило. Из человека выпустили всю кровь.

– О боги! – пробормотал Агриппа.

На следующий день после казни Цезариона в Мусейоне нашли мертвого наставника, Родона. Он явно стал жертвой ограбления. Обычное дело в портовом городе, но вестник пребывал в панике. Он заявил, что погибший выглядел каким-то сморщенным. Октавиана начал бить озноб. Он тогда не связал происшествие с царицей.

Внезапно легионер Агриппы закричал, подзывая их взглянуть на женскую одежду, которую обнаружил на палубе. Грубый плащ и льняной балахон. Император уловил отголосок ее запаха. Слабый аромат, исходящий от ткани.

Он в ловушке. Октавиан принялся лихорадочно озираться по сторонам. Откуда она появится? Из реки или с неба?

Еще один легионер указал на кучку золотых на столе. На монетах был выбит профиль Клеопатры. Октавиан почувствовал пульс в висках. Но его внимание привлекла новая находка.

Серебряный ларчик, украшенный изображениями Исиды и Диониса.

В прошлый раз император видел его в мавзолее Клеопатры. Тот стоял на погребальном помосте, к которому Октавиан приказал приковать царицу.

Он подавил стон. Клеопатра была здесь и скрылась. Теперь он может только гадать, кто будет следующим в ее списке.

Он взял ларчик с прахом Антония. Она не стала бы тащить его в такую даль, чтобы бросить на фелюке. Вероятно, случайно забыла. Рано или поздно Клеопатра спохватится, и тогда…

Октавиан бережно замотал ларчик в плащ. Теперь он – обладатель самого ценного сокровища. Он владеет тем, что полезнее любого оружия или заложника. Ведь, если верить Селене, Клеопатру занимал лишь муж.

Возможно, прах Антония – единственное, что ей нужно из всего, чем располагает Октавиан.

Его собственная жизнь располагалась на волоске, в этом он отдавал себе отчет. То, что уцелел, исключительная удача. Нельзя больше оставаться в Египте. Август прибудет на родину. Он должен подготовиться, чтобы противостоять ей.

Вдруг у него позорным образом свело живот.

– Мы возвращаемся в Александрию! – объявил он. – А затем в Рим, без промедления. И не надейтесь на мир. Марк Агриппа, ты со своими людьми отправишься на поиски чего-то особенного.

– Поясни.

– Колдовство, – прошептал император, думая об Александре Великом. Как бы поступил его кумир на месте Октавиана? – Магия, способная защитить Рим. Нам необходима помощь. Ты отыщешь самых могущественных чародеев, какие только есть на земле.

– А как я их узнаю? – осведомился Агриппа.

Он считал, что товарищ шутит, а не настроен серьезно.

– Ищи тех, кого боятся в селениях, – заявил Октавиан. – Их волшебные огни озаряют леса. Они пляшут с демонами и вызывают тени.

Ему вспомнились предания о Медее, Цирцее и Калипсо, об иных прославленных заклинателях. В Риме были ведьмы, но они занимались примитивной магией.

Он мечтал о более значительных чародеях. Должны же они обнаружиться в империи и за ее пределами! От исхода битвы зависело будущее его государства.

Картины, которые он увидел в глазах Клеопатры, станут явью. Он загонит их обратно во тьму.

– Всем на колени! – приказал он. – Будем молиться о силе. Пусть боги ниспошлют благодать на Рим.

25

Наклонившись, Клеопатра коснулась плеча рехет. Старая женщина умерла, как и все живое: птицы и звери, рыбы и насекомые. Даже растения. Только она, Клеопатра, никогда не обратится в прах.

Она прикована к Сохмет.

Если она хочет воссоединиться с Антонием в Дуате, ей придется убить богиню. Но как же много она пока не понимает! И ее вновь терзал голод. Алая пелена застилала глаза. Кровь вскипела от ярости и негодования. Она доберется до императора, настигнет его где угодно… хоть на краю света.

Она продала свою душу. Антоний и Цезарион погибли. Подобные жертвы не должны пропасть просто так.

Римляне станут взывать к Алой Госпоже. Жалкие отбросы, закованные в доспехи. Клеопатра чуяла их запах даже на немыслимом расстоянии. Последователи императора, который лишил жизни невинных. Погубил ее мужа и сына. Но у нее еще остались дети. Она – мать. Октавиан не сможет прятать их вечно. И царица отомстит.

Она съест сердце человека, который вынудил ее отказаться от своего собственного.

Она поспешно отвернулась от храма и вгляделась в тьму над пустыней. Рассвет будет не скоро. В вышине белела луна. Селена, подумала Клеопатра. Имя ее дочери и ночного светила. Александр Гелиос. Птолемей Филадельф. Они еще совсем маленькие.

Тишина закончилась со смертью жрицы. Кричали птицы, ветер пел над песками. Львица подошла к реке и начала лакать воду. Клеопатра видела кровь на обагренной морде. Хищница охотилась. Наверное, на газель. Львица подняла голову и уставилась в сторону храма. Глаза ее горели желтым огнем.

Значит, она потеряла и собственную волю? Нет уж. Она, Клеопатра, царица царей. Она сильнее тех, кого богине удавалось заполучить в прошлом.

«Цезарион. Антоний», – повторила она мысленно.

В конце концов она отыщет способ освободиться от богини. Она отправится в столицу империи и возродится заново. Ощутит чудо своего человеческого сердца, которое сейчас заменили зубы и лезвия-когти.

А сейчас она пустит их в ход.

Клеопатра сбросила мантию и постояла, нагая, под небом, усеянным мириадами звезд. Женщины, которой она была прежде, больше не существовало. Теперь ее место заняло иное создание.

Она упала на колени и уперлась ладонями в землю. Вытянула пальцы, упиваясь великолепием и изяществом своего будущего облика. Спина выгнулась, ноги подобрались. Рыжий пух на хребте превратился в жесткую львиную гриву.

Она хлестнула хвостом по бокам и устремилась вперед – через пустыню, к морю.

КНИГА ПРЕДСКАЗАНИЙ

 
Горе тебе, жена несчастная! Власть ты уступишь
Царскую Римлян царю, и тогда заплатишь за все ты,
Что в сражениях прежних мужи Египта свершили…
Вождь могучий один овладеет твоею страною
Вплоть до Ливийских пустынь и земли мужей темнокожих.
Вдовствовать не суждено тебе, но ложе разделишь
Ты с воинственным львом, который людей пожирает.
И пропадешь тогда, несчастная, с глаз человечьих.
Та, кто в сердце своем одно бесстыдство имела,
Сгинет. И почести ей воздадут у гроба, который
Ей при жизни еще построил умелец искусный.
 

Пророчества сивилл, ок. 30 г. до н. э. [21]21
  Здесь и далее текст приводится по изданию: Книги сивилл. Пер. с греч. М. Витковской и В. Витковского. М., 1996. С. 79–81, 117–118, 123–126. Примечание переводчиков: последние строки очень сильно испорчены, поэтому перевод основывается на догадках.


[Закрыть]

1

В крошечной пещерке, затерянной высоко среди утесов на скалистом побережье Фессалии, жрица Гекаты [22]22
  Древнегреческое божество лунного света, богиня преисподней и всего таинственного.


[Закрыть]оторвала взгляд от воды в сосуде. Чистую влагу она использовала вместо магического кристалла.

От берегов Африки на север плыли корабли. Видения оказались пугающими. Океаны крови, рушащиеся города и заваленные трупами улицы. Неприкаянные призраки. Изголодавшиеся звери. Вещая вода показывала чудовище, явившееся в мир.

Хризата улыбнулась. Ее расширенные зрачки были черны, как море у подножия скал за порогом ее убежища. Заплетенные в свалявшиеся косицы волосы висели спутанным гнездом. Ее хозяйка, Геката, покровительствовала ведьмам. Богиня не требовала иных жертв, кроме занятий колдовством. Однако под влиянием Рима привычный миропорядок переменился, и число последовательниц Гекаты уменьшилось. Хризата, живущая в Греции, была одной из немногих оставшихся жриц. Ее повелительница впала в немилость как у богов, так и у смертных. Геката принадлежала к титанам, которые некогда обладали безбрежной властью над землей и морем. Но, воспротивившись похищению Персефоны, нажила себе врага в лице Аида.

Владыка царства мертвых взял в жены Персефону. Гекату же заковал в цепи и приказал ей стеречь вход в преисподнюю, сделав главой своры псов.

Долго же Хризата ждала этого дня.

Она не забудет видение с алым заревом на горизонте. Солдаты рыскали по селениям. Они искали не врагов, но людей, подобных Хризате. Тех, кто посвятил себя темной магии. Империя вербовала союзников, но римляне понятия не имели, как сильно искушают богинь судьбы и кого могут разбудить от тысячелетнего гнета.

Хаос таил в себе возможность обновления и перемен. Геката, томившаяся в неволе, почти утратила былое влияние. Теперь она освободится. Она – гораздо старше остальных божеств, которые властвовали в Аиде. Ее силы были безыскусны и глубоки, как сама земля, обжигающий жар лавы и леденящий холод зимних ветров. Сердце Гекаты сотворено из похоти и голода, убийства и восторга. Если Хризата найдет способ обернуть эту мощь себе на пользу, Геката возвысится снова, а вместе с хозяйкой – и ее жрица.

Хризата сняла с узловатого пальца опаловый перстень с вырезанным ликом богини и бросила его в чашу. Вода подернулась рябью и померкла. На сегодня уже достаточно.

Жрица стала торопливо озираться по сторонам, равнодушно скользнула взглядом по куче костей в углу пещеры. В дорогу она взяла лишь несколько кожаных мешочков: снадобья редкостных составов, пчелиный воск и древний сточенный нож с лезвием не толще волоса.

Бормоча что-то по-гречески, она босиком зашагала по узкой тропе навстречу солдатам.

С каждым шагом она преображалась до неузнаваемости. Колтуны в волосах распутались. Костлявое тело приобрело соблазнительные изгибы, морщинистая кожа стала шелковистой, глаза превратились в зеленые омуты.

Когда ее заметили легионеры, посланные Марком Агриппой, Хризату было невозможно отличить от местной юной красавицы.

2

Волны швыряли корабль как игрушку. Дерево скрипело и трещало, сквозь щели сочилась соленая вода. Судно везло товары и рабов из Африки в Италию, из-под палубы доносились рев и грызня животных. Им предстояло участвовать в боях на арене Большого Цирка. В столице их разместят в катакомбах под городскими улицами, и до прохожих будут доноситься приглушенные звуки, словно Африка превратилась в подземное царство Рима.

Встревоженные матросы сновали по палубе. Они всем скопом налегали на канаты, поправляли паруса и напряженно вглядывались во тьму. Нет ли дурных знаков? В оснастке свили гнезда ласточки, а свесившись с кормы, еще недавно можно было рассмотреть диковинное чудище. Гигант с острым плавником некоторое время преследовал судно и, конечно, представлял опасность. Моряки не чувствовали спокойствия с тех самых пор, как покинули порт. Еще бы, с таким-то грузом. А те, кто кормил животных, нервничали еще сильнее.

В трюме, освещенном скудным светом фонарей, творилась суматоха.

Вдруг по палубе пронеслась коза. Ярко белела слипшаяся кисточками белая шерсть.

В небе кувыркалась ласточка.

На корабле стоял запах прелой шерсти и растоптанного зерна. Дух голода.

Все было неладно.

Взревел лев. Что-то с грохотом покатилось по полу, затем опять раздался рык хищника. Жалобно заблеяли козы. Захлопали, взметая стоячий воздух, широкие крылья и стихли. Процокали по деревянному настилу копыта, зазвенели цепи. Шесть львов. Столько же тигров. Газели, зебры, крокодилы, страусы, носорог и гиппопотам – последнего изловили с величайшим трудом. Египтяне поклонялись зверям и одновременно боялись их, считая, например, гиппопотама воплощением злого бога Сета. А он, в свою очередь, даже в клетке представлял опасность для любого, кто отважился бы к нему приблизиться.

Кроме того, в трюме везли рабов, захваченных в бою. Мужчинам предстояло пополнить ряды гладиаторов, женщинам – отправиться на работы в прачечные, бордели и кухни. Живой товар путешествовал вперемешку. Люди бок о бок со зверьем. Скоро кровь невольников прольется на потеху любящей развлечения римской публике. Их история будет записана красными чернилами в серой пыли.

Из закутка под палубой долетел обрывок песни, а юнга проворно взобрался на верхушку мачты.

Николай Дамасский сжался в комочек в убогой каюте и стонал. Морская болезнь совершенно его доконала.

Почему он тянул с отъездом из Египта? Три месяца миновали с того дня, когда он стоял перед царским дворцом, готовый к бегству.

– Царица мертва! – закричали глашатаи Александрии и вывели его из оцепенения. Николай, к стыду своему, испытал невыразимое облегчение. Она покончила жизнь самоубийством. Значит, проблемы решены. Потом он то ли с горя, то ли на радостях очутился в борделе. Женщина, которую он купил, не была ни молодой, ни хорошенькой, но являла собой торжество плоти над миром духа. Широкобедрая и пышногрудая, обильно надушенная и закутанная в покрывала из дешевой ткани. Он зарылся лицом ей в волосы, вдохнул их запах, празднуя возвращенную свободу.

Позже он болтался по городу, охваченный сомнениями. Тем временем по улицам поползла тревожная молва. Дескать, Октавиан обыскал мавзолей, в котором покоилось тело царицы, но труп исчез. Испарился. Еще Николай услышал, что римляне разыскивают ученого из Дамаска, наставника царских детей.

Стены за воротами Мусейона были исписаны его именем и обещаниями награды. Он понимал, что «товарищи» могут с равной вероятностью как спрятать его, так и выдать. Александрия пала, и кошельки горожан отощали. Нужно было немедленно выбираться из Египта.

Порт оказался закрыт и тщательно охранялся. Николай подкупил бродячего музыканта, и тот вывез его, спрятав в огромном барабане. Так он очутился за пределами городских стен. Два с лишним месяца ушло только на то, чтобы, рискуя жизнью, добраться до гавани. Он пробирался деревнями, петляя и запутывая следы. Возможно, за ним уже охотятся… Римские патрули были повсюду, а люди Марка Агриппы отличались упорством и настойчивостью. В каждом селении Николаю рассказывали о пропавшем ученом из Дамаска. К счастью, он овладел великим множеством языков и торопливо отвечал, что никогда не бывал в Дамаске. Ни разу. А образованность? Да просто служил подмастерьем у хлебопека.

За время невеселого путешествия он повидал тысячи статуй и резных изображений Клеопатры. Они оказались разбиты и завалены камнями. Уничтожались все, кроме тех немногих, которые распорядился изготовить император.

Мастера, трудившиеся над изваяниями, упоминали странные требования захватчиков. Октавиан приказал завершить строительство храма, который заложила царица. Камнетесы должны были украсить стены святилища фигурами Клеопатры и ее сына, приносящих дары Исиде.

Декор являлся традиционным. Рядом с Цезарионом высекли его миниатюрную копию. Души знати всегда представлялись подобным образом.

Кроме Клеопатры.

Октавиан приказал изобразить царицу в храме Тентира [23]23
  Город на западном берегу Нила.


[Закрыть]без Ка – души, сопровождающей ее в Дуат.

Большинство полагало, что здесь заключена намеренная издевка, глумление над женщиной. Рим подчинил себе Клеопатру. Она символически лишилась души и низверглась с заоблачных высот. Этакое изящное метафорическое оскорбление.

У Николая Дамасского имелось другое подозрение.

Что Октавиан знает?

Когда он прибыл в порт, то запрыгнул на первое же попавшееся судно, «Персефону». Греческий корабль оказался битком набит рабами, животными и вроде бы направлялся в Афины. С капитаном Николай расплатился монетами с отчеканенным профилем царицы. Причем обошлось ему это дороже, чем он рассчитывал.

– Их сейчас переплавляют, – сообщил капитан.

Портреты свергнутых правителей на деньгах уничтожить легко. Сперва их превращают в жидкий металл, а потом отливают заново. Новые монеты украшали лики Октавиана Августа и его военачальника, Марка Агриппы. На обороте отчеканили крокодила в оковах.

– Тогда забирай все, – пожал плечами ученый. – Мне нет от них прока.

Они находились в плавании уже неделю, когда Николаю пришло в голову поинтересоваться, куда направляется «Персефона».

– В Рим. Везем зверей на праздник в честь покорения Египта.

Николай расхохотался бы, не будь положение столь идиотским. Ну, разумеется. Он находится на корабле, который доставит его прямо в лапы к врагам.

Он выбрался из каюты и, стоя на палубе, наблюдал, как суденышко сражается с волнами. Неужели, несмотря на все ухищрения, его конец близок? «Персефона» накренилась, в зеленой пучине словно мелькнули разнообразные видения. Однако ни одно из них не сулило надежду на спасение. Акулы с тусклыми серыми глазами. Переплетения щупальцев. Никакой красоты и гармонии. Ни намека на сирен из великих поэм. На мгновение ученый подумал о своем кумире, Гомере. Тот прожил простую жизнь поэта и умер достойно. Он был не дурак, не чета Николаю. Не связывался с магией, которой не понимал.

Николай вздохнул и потер глаза. Можно затеряться в пустыне или вернуться к царю Ироду, при дворе которого он прежде служил.

Но богини судьбы распорядились по-своему. Он последовал за ней в Италию, хотя и не по своей воле. Она будет преследовать римлян и искать уцелевших детей. Николай не сомневался, что она явится именно в столицу империи.

Он провел рукой по отросшим волосам, пытаясь подхлестнуть разум и отогнать сонливость. Угораздило же его очутиться на утлой посудине посреди бушующего моря!.. И он вообще не может остановить то, что выпустил на свободу. Но где же выход? Есть же в истории легенды о смертных, одержавших победу над богами? Годы корпения над книгами, а он понятия не имеет, как ему поступить.

Внезапно он резко выпрямился, прислушиваясь.

Откуда-то снизу донесся тот же звук. Пронзительный крик. Стон. Вопль.

Кто-то умирал в чреве трюма.