Текст книги "Царица царей"
Автор книги: Мария Хэдли
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 25 страниц)
21
Клеопатру раздирали ярость и горе, вина и отчаяние, но сильнее всего был гнев. В груди, там, где раньше билось сердце, клокотало гнездо шершней.
Римляне отобрали у нее двух самых дорогих ей людей. Она вспоминала, как пела еще не рожденному Цезариону колыбельные. Как он сосал ее грудь. Клеопатра скорчилась, не в силах совладать с разрушительными видениями мести.
«Ты – моя», – прошелестел голос в голове, еле слышно. Теперь он был неотличим от ее собственного.
– Я твоя, – произнесла она вслух.
Она сотрет Рим с лица земли. Улицы империи превратятся в кровавые реки. Куда бы Октавиан ни пошел, его взгляд будет наталкиваться на горы трупов. Она уничтожит его жену, сестру, военачальников и друзей. Станут ли римские граждане приветствовать своего отважного повелителя, убийцу детей? Она зальет кровью храм Весты. Боги склонятся перед ней. Все властители примутся молить ее о пощаде, но Клеопатра никого не пощадит. Они заплатят ей за гибель Антония и Цезариона.
Во время казни царица ощущала Сохмет, ее надменную улыбку и рокочущее дыхание, но так и не смогла ее увидеть. Когда она упала на землю, то догадалась: богиня находилась не в толпе. Она была внутри Клеопатры.
Сохмет оказалась разгневанной и ослепительной в своем желании. А царица стала одержимой.
Теперь голод терзал ее неотступно. Если на мостовой осталась лужа крови, она вылакала бы ее досуха. Когда на небе появились звезды, она исцелилась от урона, нанесенного ей солнцем, и сил прибавилось. По спинному хребту пробежал огонь. Пламя лизало ее, словно львица языком. Сопротивление обратилось в прах.
«Накорми меня», – приказывал голос. Клеопатра не будет ему отказывать. Отныне она не допустит забвения. Теперь ее глаза открыты.
Само тело подсказывало ей, что в каждом доме спят люди. Царица легко сможет проникнуть к ним. На улицах валялись пьяные – легкая добыча. Она в нерешительности помотала головой.
Она еще не представляла, в кого превратилась. Солнечный свет поверг ее ниц, подавил волю. И ей очень повезло, что в таком состоянии ее не обнаружили римляне и не вернули в заточение.
Клеопатре необходимо исследовать свою новую сущность. Она должна научиться контролировать ее. Нельзя покориться ей полностью, всецело отдаться ярости и жажде.
Она будто произнесла заклинание тысячу лет назад, находясь в окружении металлических плошек, курений, свитков… Культ Сохмет, сказал Николай. В Фивах есть храм богини. Там живут жрицы. Возможно, ей надо именно туда.
Клеопатра не собиралась оставлять врагов в покое. Пусть утратят бдительность и думают, что им ничто не грозит.
Прежде она тоже так считала.
Негромкий звук за спиной заставил ее стремительно обернуться. Она ожидала увидеть в темноте приближающихся солдат. Это оказалась лишь тощая собака с выступающими ребрами. Она вынюхивала что-то, опустив голову. При виде Клеопатры псина тоненько заскулила. Нет уж, царица не будет убивать животное!..
В Александрии полно римлян. Она чуяла их запах, слышала чужой говор, ощущала их присутствие. Они повсюду.
А еще город заполонили предатели. Один из них раньше клялся защищать ее сына. Вот кому она отомстит.
Клеопатра двинулась по мостовой, вымощенной булыжниками. В вышине кувыркаются летучие мыши. Перекликались ночные птицы. Вскоре она стояла перед воротами Мусейона. Одним скачком перемахнув через ограду, Клеопатра очутилась во дворе.
Еще пара шагов – и она застыла у открытого окна. В один миг она познала всю жизнь Родона, наставника Цезариона. Дух библиотек и языков, выученных и забытых. Запах денег, обещаний, честолюбия.
В комнате горел фонарь. Родон собирал пожитки, готовясь отправиться в Рим. Клеопатра немного постояла в темноте, наблюдая. Одеяние у Родона стало богаче, чем прежде. Под льняной тканью переливались драгоценные камни. На щеках играл румянец, выдающий хорошее здоровье. Он нажился на гибели ее мальчика.
Когда он небрежной походкой вышел во двор с перекинутой через плечо сумой, она действовала молниеносно.
Час спустя Клеопатра проскользнула в придорожную таверну к востоку от Александрии. Внутри было шумно. Пьяные мужчины гомонили и отпускали соленые шуточки.
– Фелюка? [17]17
Фелюка (устар.) – небольшое парусное судно, похожее на галеру.
[Закрыть]– подала голос Клеопатра, выпростав из-под плаща руку. Она была укутана покрывалом, но в пальцах ярко блестел золотой. Несомненно, это вызовет интерес. Деньги она позаимствовала у жертвы. На одной стороне монеты было выбито ее имя и лик. На другой – Антония. Как они смеялись, когда впервые их рассмотрели! По мнению Клеопатры, он являлся куда большим красавцем, чем можно было предположить при взгляде на монету. Он придерживался того же мнения относительно профиля своей жены, хотя в изображении угадывалась внутренняя сила.
Клеопатра сжала золотой в кулаке. Отчеканенное лицо Марка Антония впилось в ее плоть. В лучшие времена она путешествовала с возлюбленным на роскошной барке с серебряными веслами, под балдахином из пурпурного шелка. А теперь довольствуется утлой фелюкой с пьяным капитаном.
При виде денег глаза мужчины алчно блеснули.
– Ты отвезешь меня в Фивы, – заявила она. – Прямо сейчас. По прибытии получишь еще.
Он переглянулся со своими товарищами. Ну, конечно, он возьмет женщину на борт. Только повезет незнакомку отнюдь не в Фивы. До города ведь несколько дней плавания. Они проплывут вдоль средиземноморского побережья на восток, к одному из рукавов Нила. Фелюка просто немного спустится вниз по течению. Затем он полюбуется на добычу. Долго ли она будет ломаться, прежде чем раздвинет ноги?..
Сходные мысли были у каждого завсегдатая таверны. Клеопатра слышала их перекликающееся эхо.
В сопровождении капитана и единственного матроса она двинулась по пристани к небольшой деревянной посудине и взошла на борт.
Фелюка отошла от берега. Лунный свет успокоил обожженную кожу Клеопатры, исцелил остатки ран, нанесенных солнцем. Она запрокинула голову и подставила лицо под прохладное сияние звезд. Из-за снастей показалась кошка и с мурлыканьем приблизилась к царице. Клеопатра погладила золотистую кошачью голову и заглянула в прозрачные желтые глаза. Та негромко мяукнула и запрыгнула к ней на руки.
Клеопатра устроилась поудобнее, хотя и не могла позволить себе крепко уснуть. В прошлый раз она задремала, а очнулась на погребальном помосте!.. Когда рассветет, она закутается в плащ и переберется в трюм. Дерево защитит ее от яркого света, а если команда замыслит дурное, она их опередит. Но плеск волн убаюкал ее, и она провалилась в темноту, не следя ни за временем, ни за передвижением. Ей пригрезился загробный мир. Антоний в облике сокола взмывал в небеса. Перед ней расстилался Прекрасный Запад.
– Все корабли подлежат досмотру по приказу императора!
Крики разбудили Клеопатру. Во сне она плакала. Она вжалась в борт фелюки, охваченная паникой. Ее ищут. Поперек Нила натянули цепь, чтобы ни одно судно не могло проскользнуть незамеченным.
На берегу несли караул десятки вооруженных солдат. По большей части закаленных в боях, но молодых и возбудимых. Римляне. Клеопатра затаилась.
– Есть пассажиры?
Капитан отвечал утвердительно.
– Женщина, путешествует одна.
– Пусть покажется, – потребовал легионер.
Остальные грубо захохотали.
– Наверняка у нее кое-что имеется, – крикнул кто-то. – Надо повиноваться приказу великого императора!
– Госпожа? – позвал матрос, отодвигая занавеску, которую Клеопатра заранее задернула.
За ней никого не оказалось.
Легионеры обыскали суденышко, но обнаружили лишь ворох одежды, дерюжный плащ да небольшой серебряный ларец с серой пылью.
Затаившись под водой, царица Египта ждала, когда они уйдут. Поток играл ее волосами, ладонь, лежащая на днище фелюки, скользила по гладким доскам. Скоро она вернется обратно на корабль, к праху Антония. Не хотелось оставлять его, однако выбора не было. Солдаты подошли к ее укрытию, и ей пришлось нырнуть.
Вокруг сновали юркие рыбы, хватали разную мелюзгу. Клеопатра чувствовала их – всех до единого. Шевелились плавники, безмолвно раскрывались и вновь захлопывались жабры. Крокодилы прошуршали по песчаному берегу и погружались в реку, кишащую живностью. Желтое око загорелось у нее за спиной, бедро задел чешуйчатый бок рептилии.
Привыкшая к чистейшей дождевой влаге из водохранилищ под Александрией, она нырнула в мутный Нил от безысходности. Однако сейчас нежилась там с удовольствием. Ей открылась неведомая прежде жизнь. Она наблюдала за мелкими и крупными тварями, видела, как колышутся водоросли и перекатывается темный песок. Обоняла запахи далеких стран. Спустя некоторое время Клеопатра попыталась высунуться из воды, но под тяжестью поступи легионеров суденышко покачнулось. Борт ударил ее по голове. Она камнем пошла ко дну. Легкие разрывались от боли, но внезапно ее тело начало изменяться.
Глаза увеличились, ноздри сомкнулись. Хребет удлинился, горло растянулось. В считаные секунды она приняла форму Нила. Теперь она была узкой, длинной, лишенной членов и податливой. Кости прилегали одна к другой, как безупречно пригнанное ожерелье. Она уподобилась искусной цепи, все звенья которой послушно двигались в едином ритме.
Царица проскользнула мимо ног легионера. Тот вошел в воду и взялся за канат, удерживающий фелюку.
Она на мгновение вынырнула, стегнула хвостом и насладилась зрелищем всеобщей паники. Солдаты схватились за мечи, стараясь предугадать, где она может показаться в следующий раз.
– Змей! – завопили они. – Быстро на берег!
22
Два часа спустя капитан фелюки и его матрос склонились над столом в каюте. Оба пересчитывали монеты, доставшиеся от пропавшей пассажирки. Наверняка она сиганула с корабля в реку и угодила в пасть к крокодилу. Дурища. Лучше бы оставалась в трюме. Появление чудовища сильно напугало римлян, и они пропустили суденышко. Фелюка успела миновать Даманхур. [18]18
Город на севере Египта, расположенный в 40 км от Александрии.
[Закрыть]Как бы капитан ни собирался поступить с пассажиркой, нынешнее их положение не так уж плохо. Все лучше, чем утонуть в Ниле. Кто знает, от кого она скрывалась? Конечно, солдаты искали не ее. Им нужен был труп, а подобного груза на борту не имелось.
– Мертвое тело или любое необычное существо женского пола, – буркнул предводитель легионеров.
Ничего определенного они даже не сказали.
Фелюка лениво скользила по течению. Капитан решил сделать остановку в Навкратисе [19]19
Древнегреческая колония на западе дельты Нила.
[Закрыть]и посетить тамошние публичные дома. Стоит спустить золотые с выбитым на них профилем Клеопатры на женщин. Вдруг новый император объявит, что они обесценились, и потребует начеканить монет с его собственным изображением? Теплый ветерок подгонял судно, высоко в ночном небе сияла луна.
– Я слышал, та рыжая шлюха вернулась, – сообщил капитан.
– Кто знает, – осторожно произнес матрос. – После прошлого раза я был у лекаря и пил зелье из мотыльков и ладана. Половину заработка потратил.
Товарищ расхохотался.
– Всегда найдется другая, если не десяток. И получше.
Тот согласно кивнул, вскинул глаза, но выражение лица у него изменилось. Капитан с любопытством покосился на матроса. Пожалуй, бедняга немало натерпелся, если испытывает ужас перед дурной болезнью.
– Смотри, – прошептал тот, указывая поверх капитанского плеча.
Он лениво обернулся и вскочил на ноги.
Пропавшая пассажирка держалась за борт фелюки, обнаженная по пояс.
– Госпожа, – начал капитан. Откуда она взялась? Женщина подтянулась на руках. Нижняя часть тела до сих пор оставалась в воде. Может, ранена? – Мы не собирались вас бросать.
Что-то в ней завораживало. У нее горели глаза. Даже короткие черные волосы сверкали. Тяжелые груди нависали над палубой, на гладкой коже поблескивали капельки воды. Она улыбнулась.
Капитан опасливо улыбнулся в ответ. Он не сомневался, что она злилась. Надо бы сейчас сбросить ее обратно в Нил и оставить умирать. То, что она появилась здесь снова, не поддавалось разумному объяснению. Не плыла же она со скоростью их судна…
Пассажирка пошевелилась, подтягиваясь, чтобы удобнее было перебраться через борт. Капитан залюбовался розетками ее сосков, точеной талией, аккуратным пупком. Видеть обнаженную женщину за пределами борделя оказалось непривычно. Он скользнул взглядом ниже и замер.
Пассажирка вильнула бедрами, и капитан отскочил назад. К горлу подступила тошнота. Он открыл рот, чтобы закричать, но не смог издать ни звука.
Женщина была наполовину змеей.
– Я наняла вас, – заявила она со зловещим спокойствием, – а вы меня бросили.
Матрос продемонстрировал поразительное присутствие духа. Он сжал в руках рукоять топора, которым рубили канаты. Потом занес его над головой и швырнул в женщину.
Едва только лезвие коснулось ее кожи, как огромный хвост взметнулся над водой и тугими кольцами обвился вокруг него. Существо грациозно перетекло на фелюку, таща из пучины прямо-таки бесконечное чешуйчатое тело.
Перепуганный капитан подвинул горку монет на другой конец стола, но она не обратила на это внимания. Мужчина упал на колени, моля о пощаде. Ему явилась древняя богиня. Он разгневал ее и теперь умрет. Она была чудовищем с женским лицом. Чешуйки улавливали темноту и превращали ее в свет.
Свившись кольцами, она взирала на капитана без всякого снисхождения. Изгибы тела занимали почти всю палубу. Хвост ледяной плетью оплел лодыжки мужчины.
Неужели никто не придет на помощь? Поблизости не было ни одной деревни. Лишь крокодилы со львами да летучие мыши со змеями услышат его отчаянный вопль.
В голове мелькнула странная мысль. Даже стиснутый удушающими кольцами, он все равно чувствует себя как в объятиях женщины – сильной и желанной. Она приблизила к капитану свое прекрасное лицо. Он сразу забыл об остальном.
– Но ты должен помнить, – прошептала она со сладкой тоской в голосе. Прядь волос обмоталась вокруг его кулака. Они были мягче шелка. Он попытался высвободиться, но обессилел.
Последнее, что он увидел перед тем, как клыки вонзились ему в горло, был ее пристальный взгляд.
23
Клеопатра выбралась из Нила неподалеку от Фив и блаженно растянулась на берегу. Фелюку она покинула несколько часов назад, но восторг от преображения еще не улегся. Путь она проделала под водой, скользя по илистому дну. Она впитывала истории всех живых существ, с которыми соприкасалась. Ей открывалось прошлое каждой капли дождя, ставшей в конце концов частицей Нила. Она могла рассказать о любой крошечной песчинке, которая раньше была частицей панциря какого-то животного. Она чувствовала крокодилов, рыб, черепах и зверей, приходивших на водопой.
Какой же урон она нанесет врагам благодаря своему новому дару! Она может передвигаться под землей, понимать язык животных, улавливать их нужды и чаяния. Она способна вынырнуть из Тибра и застать римлян врасплох.
Теперь она обрела безграничные возможности.
Когда Клеопатра была змеей, ее сознание изменилось. То, что волновало ее в человеческом обличье, казалось мелким и незначительным. Но на берегу она вновь стала женщиной. И осознала, что оставила на фелюке не только деньги и одежду. Она не взяла с собой прах Антония.
Если бы он покоился в мавзолее, ему бы ничто не грозило… Клеопатра поняла это слишком поздно. Царица простонала, представив себе, каково ему без нее. Да, муж мертв, но, когда она держала ларец в руках, ей было спокойнее. «Но он ведь на египетской земле», – подумала она. Значит, его душа пока здесь. Серебряный ларчик утонет, никто никогда не найдет его. Любимому ничего не угрожает. Она попыталась совладать со страхом.
Царица поднялась и зашагала по направлению к храму, призрачному строению на горизонте. По мере приближения она видела, что вокруг ограды буйно разросся кустарник, а стены местами обрушились. Древние египетские храмы большей частью были заброшены. И снова виновата лишь она. Двадцать лет она пренебрегала исконными верованиями в пользу греческого и римского пантеонов.
Изваянная из блестящего черного гранита статуя ибисоголового Тота стерегла вход. Клеопатра на мгновение остановилась. Тот – бог мудрости и воскрешения. Он открыл Исиде магические слова, благодаря которым она вернула погибшего мужа, Осириса, убитого собственным братом, Сетом. Она собрала воедино части его тела, разбросанные по всему миру. Почему Клеопатра не вызвала Тота?
Она пустила в ход единственное заклинание, которым располагала. Кроме того, Осирис так и не воскрес. Исида потеряла его вновь, в точности как и Клеопатра. Обе дважды не смогли отвоевать возлюбленных у смерти. Осирис стал владыкой Дуата, а Исида принялась оплакивать его на земле.
Новая Исида – Клеопатра медленно двинулась к храму. Восторг преображения она уже позабыла.
Она прошла сквозь одни из семи дверей без засовов. Некогда отделанные кедром и медью, теперь они были лишены украшений. Внутрь мог беспрепятственно проникнуть любой. Клеопатра принялась проверять помещения. Пусто и тихо. Жрица – рехет [20]20
В Древнем Египте – жрица со способностями пророчицы и целительницы.
[Закрыть]этого храма – исчезла. Или пряталась. А ведь только ради нее Клеопатра проделала такое путешествие.
Наконец она переступила порог святилища Сохмет и замерла. Сердце заколотилось. В зале ощущалась могучая сила. Недавно здесь приносили жертвы. Ноздри Клеопатры затрепетали. Она чуяла кровь. Кто-то небольшой. Кролик или птица.
У противоположной стены возвышалась исполинская статуя богини – черное изваяние в виде знакомой львицы с телом женщины. Голову венчал солнечный диск с уреем – изображением царственной змеи. Сквозь отверстие в каменной стене лился лунный свет, озаряя фигуру Сохмет.
Царица не знала, что делать дальше. Безжалостные черты богини слегка поблескивали, и Клеопатра невольно задрожала. Слишком отчетливым было напоминание о страшном обряде, который она исполнила в мавзолее. Тогда она вырвала у убийцы мужа его сердце и потеряла собственное. В ушах прозвучало обещание отдать Сохмет все, что угодно. «Все мое – твое».
Несомненно, она поступила правильно. Она обладает властью, о которой и мечтать не смела. Теперь она отомстит за Антония и Цезариона, сокрушит врагов.
Отчего же ей так страшно?
В храме стояла гробовая тишина. Не слышалось и пения птиц. Она заглянула в пустые глаза Сохмет. В памяти воскресли горящие глаза ожившей богини. Острые белые зубы, когти…
Неужели она хочет превратиться в такое создание?
А какая теперь разница. Выбора-то нет. Клеопатра уже изменилась.
Внезапно по ее телу побежали мурашки.
– Не надо меня бояться, – послышался за спиной женский голос. – Я – последняя жрица храма.
Обернувшись, она прижалась к статуе, и в ее плечи впились каменные пальцы.
– Я тебя не боюсь, – произнесла она звонко и властно. Но она лгала.
Перед Клеопатрой стояла седая женщина. Сжатые губы выдавали настороженность. Она накинула царице на плечи светлую мантию с алой каймой.
– Здесь ты дома и можешь ничего не опасаться, – продолжала жрица доброжелательно, но что-то в ее голосе выдавало не только радушие. Клеопатра посмотрела в непроницаемые глаза собеседницы. Ее мысли тоже оставались загадкой. – Следуй за мной.
Жрица вывела ее из святилища. В другом храме ее ждали бы мягкие ковры и вино. Тут – темнота и голый мраморный пол, холодящий подошвы. Какой-то мелкий зверек, не то грызун, не то ящерица, прошмыгнул рядом и был таков. Клеопатра проводила его жадным взглядом. Язык казался шершавым, точно терка.
– Я ждала тебя, – произнесла жрица. – Я почувствовала, когда ты соединилась с ней. Земля задрожала, животные обратились в бегство. Тогда я это поняла. Чего ты ищешь?
– Знаний, – выдавила та, с трудом преодолевая голод, который завладел ею полностью.
– Каких же? Вы слились воедино, – заявила жрица. – Теперь у вас – одна душа на двоих. Впрочем, я уверена, что ты и сама догадалась.
– Но расскажи мне все, что известно о ней, – велела Клеопатра. – Откуда она взялась. Чего хочет. Я появилась в храме просто в знак почтения.
– Отнюдь. Ты жаждешь разделаться с обидчиками. Ты уже поняла, кем является Алая Госпожа, или я в тебе ошибаюсь, – отвечала рехет.
– Прошу тебя, – настаивала Клеопатра, и жрица уступила. Медленно и размеренно начала она повествование, будто давно выучила его наизусть.
– Сохмет родилась из божественного ока Ра, посланная озарить воды Хаоса и найти потерянное. Первым ее заданием было отыскать двух непокорных детей Ра, Шу и Тефнут, которые покинули отца. Слезы, пролитые Ра, воссоединившись с ними, создали человечество. Однако Сохмет не дождалась от Ра благодарности. Вместо этого он сотворил для богини новое око и поместил его в корону в виде кобры, изрыгающей пламя. Люди, появившиеся из слез Ра, плодились и размножались, ели и пели. Боги процветали, наполняя твердь своими жертвами и магией, обрядами и песнопениями своих последователей. Сохмет осталась с огненной короной Ра – единственная защитница и верное дитя божественного отца.
Когда Ра постарел и ослаб, люди утратили страх перед ним. Он послал Сохмет в пустыню в облике львицы – уничтожить отступников. В тот день она сотворила боль и смерть, которых раньше в мире не существовало. Она убивала все, что видела, пила кровь без разбора. Ра сжалился над неразумными детьми и передумал. Он обманул Сохмет, смешав воды Нила с гранатовым соком, в который подмешал сонное зелье. Сохмет приняла напиток за кровь. Когда она пошатнулась и упала на колени, а потом в реку Египта, Ра забросил ее на небеса. Там она и оставалась, пока ты вновь не вернула ее на землю.
– Я – последняя из жриц, – продолжала рехет, не глядя на Клеопатру. – Мы славили Ра и умиротворяли жертвами Вершительницу Кровопролития. Многие столетия мы уберегали человечество от ярости Сохмет. Теперь ряды верующих оскудели. Здесь появились римские божества. Ты ведь осведомлена об этом, не правда ли? Разве ты не была когда-то царицей?
Рехет взяла ее руку и коснулась ладони Клеопатры. Та вздрогнула.
– Да, – подтвердила рехет, проводя пальцами по коже Клеопатры, и тон ее с каждой секундой становился все более враждебным. – Но сейчас ты не владычица. А разве не ты приглашала захватчиков разделить с тобой ложе? Кто позвал в Египет римлян и приносил жертвы на чужих алтарях? Кто провозгласил себя небожительницей? Но теперь ты мертва. Во всяком случае, так говорят.
Жрица отпустила Клеопатру. Затем налила прозрачную жидкость из изящного флакончика в алебастровый кубок и сделала глоток.
– Ты мертва? – поинтересовалась она.
– Нет! – рявкнула та, борясь с желанием ударить эту каргу, которая, очевидно, лишилась рассудка.
– Уверена? – спросила жрица.
У Клеопатры голова шла кругом. В чем дело? Теперь ее обвиняют в том, что она предала Египет?
Что рехет знает о власти? О бремени, которое приходится нести тем, кто наделен ею? Она – жрица забытой религии. И должна благодарить Клеопатру, а не судить.
– Чего желает Сохмет? – продолжала между тем женщина непринужденно. – Она хочет, чтобы наступил конец. Разве ты не чувствуешь? Ей нет места в лодке Ра, нет приюта в Дуате. Собственная семья изгнала ее. Она живет, терзаемая вечным голодом, в вечном поиске добычи. Ты принесла ей жертву. Ты дала ей достаточно и возродила ее к жизни. Она жаждет выпить океан крови в уплату за то, как несправедливо с ней обошлись. И чтобы получить это, она воспользуется тобой. Забудь о мире. Ты – спутница Сохмет.
Клеопатра ощутила бесконечное одиночество.
– Но так не навсегда. Я лишь отомщу Риму, – пробормотала она.
– А затем? – спросила жрица.
– Потом я умру, – ответила Клеопатра. – И воссоединюсь с моим мужем в Дуате.
Рехет рассмеялась. Смех показался Клеопатре печальным и древним, как и сам храм.
– Нет, – заявила она. – Ты стала ее рабыней, а Сохмет – бессмертна.
– Есть же какой-нибудь обряд, заклинание разъединения, – возразила Клеопатра.
– Ты не можешь потребовать у нее вернуть хоть что-то обратно, – объяснила она. – Ты отдала ей собственную душу по доброй воле. С каждой твоей жертвой она обретает все большее могущество. Ты для нее – редкостная удача. Царица Египта. Теперь она исполнит свое предназначение. Вместе вы будете воевать. Убивать. Вода в реках покраснеет от крови, и вы обе будете упиваться ею. Ты станешь служить ей.
– Нет, – к собственному удивлению, произнесла Клеопатра. Голос у нее дрожал. – Я не буду рабыней.
– Тогда тебя будет терзать голод. Сможешь ли ты продержаться? – Рехет оценивающе заглянула Клеопатре в глаза. – Тебе уже доводилось развязывать войны. Это – твоя природа. Так что Сохмет сделала мудрый выбор. Вдвоем вы ввергнете мир в первозданный хаос. Ты нашла свою судьбу.
– Неужели нет даже яда? – в отчаянии вымолвила Клеопатра.
Должен существовать хоть какой-то способ, который разделит их. Она расправится с императором, но не может жить так вечно. Терзаемая голодом. Одержимая.
Одинокая и порабощенная.
– Тебе не страшна ни одна отрава, – промурлыкала жрица, искривив губы в подобии улыбки. – В отличие от меня.
Жрица кивнула на кубок, который успела осушить, и, закрыв глаза, привалилась спиной к колонне. Теперь перед Клеопатрой сидела старуха. Сила, наполнявшая ее, заставляла рехет выглядеть моложе. Сейчас кожа стала морщинистой.
– Я и мои сестры тысячи лет приносили в храме жертвы, чтобы богиня оставалась умиротворенной и спокойной, – прошептала рехет. – Из-за тебя наши труды пошли прахом. Сохмет вырвалась на волю и творит, что пожелает. Ты пойдешь вместе с ней рука об руку, душа в душу. Ты принадлежишь ей.
Клеопатра наклонилась к рехет, чтобы расслышать последние слова жрицы.
– Я не желаю быть свидетельницей нового мира, который вы создадите.
