Текст книги "Царица царей"
Автор книги: Мария Хэдли
сообщить о нарушении
Текущая страница: 13 (всего у книги 25 страниц)
Она прошуршала по шелковому ковру и, просунув остроконечную голову под стеганое покрывало, скользнула в постель императора. Он пошевелился и что-то пробормотал, когда она переползала с его лодыжки на запястье, а оттуда – на грудь.
Клеопатра застыла, глядя на него змеиными глазами. Выгнула спину, готовясь к броску. Веки императора затрепетали. Да. Пусть он проснется.
«Я голодна».
Из коридора донесся шум. Обернувшись, Клеопатра увидела в проеме открытой двери Селену. Ее дочь двигалась медленно, как лунатик. В руках девочка держала нечто непонятное, не то букет цветов, не то – стайка ручных птиц… За Селеной шлейфом тянулся странный аромат, темный и мертвенный.
Дочь повернула к матери голову. Ее глаза были широко раскрыты. Клеопатра ощутила, как внутри у нее что-то оборвалось.
Селена переступила через порог и заморгала, глядя на змею, свернувшуюся в темноте на груди императора.
Внезапно она выронила букет. Птахи вспорхнули к потолку.
Ребенок завизжал. Пронзительный крик разнесся над Палатинским холмом.
Клеопатра рванулась прочь, презрев голод Сохмет.
Когда Август открыл глаза, ее и след простыл.
13
Развернувшись, Агриппа стремглав бросился прочь из своих покоев. Несомненно, вопила греческая колдунья – жрица Гекаты. Не стоило оставлять ее наедине с Августом накануне вечером. Когда дело касалось женщин, императору часто отказывал здравый рассудок. Но почему она кричала?
Промчавшись по коридору, полководец ворвался в комнату, обнажив меч, – и споткнулся о безвольно распростертую на полу Селену. Август лежал в постели и трясся от страха, плотно закутавшись в покрывало. Он не пошевелился, даже когда Агриппа громко позвал его по имени. Других людей в покоях не было.
Спустя секунду в опочивальне появился псил. Он увидел, что враг исчез, и упал на колени возле девочки, проверяя ее пульс.
– Что случилось? – воскликнул Агриппа, обшаривая стены и потолок взглядом в поисках злодея. Селена судорожно вздохнула. Император молчал, и Агриппа повернулся к ней. – Что ты видела?
Та слабо покачала головой. Она побледнела, зрачки ее расширились.
– Змея, – прошептала Селена.
– Змея, – повторил Август. Агриппа сорвал покрывало с кровати. Никаких рептилий там не оказалось.
Агриппа угрожающе шагнул к псилу.
– Ты выпустил одну из своих гадюк во дворце римского императора?
– Она – не моя, – ответил Усем. – Мои – на месте, надежно заперты в комнате. Я же говорил – ты не знаешь, с чем сражаешься.
– Она пробралась через окно, – с трудом вымолвил Август, показывая пальцем.
Агриппа быстро пересек комнату и осторожно скосил глаза вниз, ища опасность. Он не увидел ничего, кроме глинобитной хижины Ромула, основателя Рима. Император приказал построить резиденцию рядом с достопримечательностью, которую считал особым трофеем.
– Там кто-то прячется? Где он? – спросил полководец у Августа.
Тот молчал. Марк Агриппа крепче сжал меч, закрыв окно поднятым щитом.
– Не он, а она, – произнесла Селена. – Это – не мужчина.
– Нет, – вмешался Август. – Просто померещилось. Забери девочку. Я плохо спал и напугал ее. Я вроде бы почувствовал в постели змею. А потом она уползла наружу.
– Я тоже видела, – возразила дочь Клеопатры.
– Отведи Селену в ее спальню, – настаивал Август. – Ей здесь нечего делать. У нас – мужской разговор, детям не надо слушать речей о войне.
Псил вывел девочку из комнаты, оглянувшись на Марка Агриппу и императора. Легкий ветерок пошевелил волосы Селены, а в покоях правителя вдруг взметнулась на окне занавеска.
В коридоре, дрожа, замерла у стены Ауд. Она ощутила, как во дворец, извиваясь, вползает линия судьбы Клеопатры. В последний момент сейдкона изменила судьбу императора, потянув за нить Селены, чтобы та оказалась в спальне Августа. Ауд предстояло заплатить цену за подобную магию без подготовки. Она будто тонула. Псил кинул на ведьму внимательный взгляд, заметив в ее руках прялку, и едва заметно кивнул.
– Снаружи нет врагов. Только Рим, – коротко бросил Агриппа. Он провел безумную ночь, сперва расхаживая по коридорам, а затем общаясь с легионерами, доложившими о странной женщине, проникшей в Большой Цирк. Они не могли описать, что именно сделала незнакомка. Солдаты утверждали, что она бегала быстрее их и с легкостью перелетала с дороги на верхушку крыши. В один миг она выглядела зверем, а затем превращалась в человека. Агриппа обвинил их в пьянстве – вполне обычное дело после возвращения из долгого морского путешествия… Затем отправил их назад в казармы. Но едва легионеры ушли, раздались крики.
Август удивленно посмотрел на друга, который захлопнул дверь и швырнул оружие на мраморный пол.
– Против кого мы собираемся сражаться? – рявкнул тот. – Почему ты вынуждаешь меня иметь дело с самыми темными созданиями мира? Почему ты настаиваешь, чтобы они оставались здесь? Может, просветишь меня, что это значит… или ноги моей во дворце больше не будет.
Император вздохнул. Агриппа заметил появившиеся на лице Августа новые морщины. Август был очень мрачен, глаза покраснели. Несмотря на раннее утро, от него пахло вином. А вдобавок – чем-то едким и травянистым. За последние месяцы он потерял в весе. Волосы напоминали плохо подстриженную овечью шерсть. Будучи в Александрии, он посылал в столицу ложные известия. А теперь вообще призвал колдунов. Наверняка чувство вины из-за предательства Марка Антония сводило беднягу с ума.
– Клеопатра жива, – выдавил Август. – Клянусь. Мне следовало давно тебе признаться. Псил не лгал. Она не умерла. Она приходила ко мне ночью.
Агриппа наклонился к нему поближе. «Нужно срочно вызвать врача», – решил военачальник.
– Ее наверняка нет в живых, – заявил он, пытаясь успокоить товарища. – Взгляни в окно – не на хижину Ромула, а на Большой Цирк. Чем занята твоя собственная армия? Солдаты возводят обелиск, привезенный из Александрии. Его вершина виднеется из-за ограды. Разве было бы у нас нечто подобное, если бы мы проиграли?
– Она в Риме. Считаешь, я сошел с ума? – криво улыбнулся Август. – Нет. Я был свидетелем только что. Селена спасла меня, закричав.
– Подобные видения вызывает лихорадка, – Агриппа коснулся ледяного лба императора, забыв об официальном протоколе. Внезапно в покоях резко похолодало, хотя, когда он вошел, было тепло. Надо бы распорядиться, чтобы зажгли огонь, подумал он.
– Я чувствую себя не хуже любого другого, за кем охотится враг. Неприятель, воспротивившийся смерти. Я послал тебя на поиски колдунов лишь из-за отчаяния. Ведь Клеопатра перестала быть человеком.
Император извлек комок грубой ткани – льняную тунику, плащ, какой мог бы носить крестьянин. Потом достал агатовый кубок.
Агриппа ошеломленно уставился на предметы, не видя в них никакого смысла.
– Их я взял в царском мавзолее в Александрии, – пояснил Август, поворачивая кубок к свету. В солнечных лучах блеснули остатки темной высохшей жидкости на дне.
– Когда-то в Египте жила прекрасная царица, – начал император. – И она стала иной с помощью магии.
Когда он закончил, Агриппа со злостью оттолкнулся от стола.
– Мы разминулись с ней вчера в порту, – прохрипел он. – Она действительно прибыла в столицу. Если бы ты счел нужным сообщить мне все пораньше, Клеопатра была бы у меня в руках – вместе с Николаем. Мой патруль засек ее и погнался за ней. Однако они не схватили царицу, поскольку ты ничего мне не говорил. Теперь она прячется прямо у нас под носом. А я-то думал, мне привиделось. Мертвая женщина, гуляющая по Риму…
– Верно, – отозвался Август.
– Ты меня не понял, – возразил Марк Агриппа. – Она не умирала. Змеиный яд лишь имитировал смерть. Нам следовало сжечь ее тело. Я верю тебе. Она и в самом деле была на борту той фелюки в Египте. Но она не могла в одиночку убить всю команду корабля. У нее имелся сообщник – ученый или нанятый воин. Вероятно, маг, сотворивший иллюзию, которую описывали мои легионеры. В Александрии полно чародеев, искусно владеющих ароматным дымом и зеркалами. Тут нужна обычная сноровка. Ты поддался предрассудкам, остальные тоже последовали твоему примеру.
– Послушай! Я узрел тьму в ее глазах! Она – змея! Львица! Ее дочь клянется, что они вместе с учителем вызвали в Александрии нечто могущественное, и я видел кровь…
– Теперь я знаю, с кем буду биться. И мы ее победим, – прервал полководец. – Она – просто женщина. Враг-одиночка, потерявший все, что имел раньше. У нее нет армии, оружия и друзей, кроме Николая. Устроим завтра вечером звериные бои в Большом Цирке и заманим Клеопатру в ловушку. Что может быть лучше арены, закрытой со всех сторон, окруженной рвом и рядами солдат? Мы быстро ее поймаем и, конечно же, убьем.
– И как мы ее туда заманим?
– С помощью ее детей, – сообщил Агриппа.
– Она не препятствовала казни Цезариона. Если мы используем ее отпрысков – ничего не получится.
– Она же мать, – настаивал соратник. – Вспомни… Все в Риме думали, что нам не удастся разделаться с убийцами Цезаря. Но мы справились. Оглянись вокруг.
Август окинул взглядом комнату и атрибуты императорской власти, показавшиеся вдруг крайне хрупкими. Он вспомнил своего двоюродного деда. «Друзья» нанесли ему на пике власти двадцать три кинжальных удара. Августу стало очень неуютно.
– Мы побеждали в битвах, когда были мальчишками, – произнес он. – Но теперь нам есть что терять.
– Не волнуйся. Мы сражаемся с женщиной и ученым.
– И на нашей стороне колдуны, – сказал Август, с облегчением вспомнив о своих защитниках.
– Я бы не советовал им доверять, – заметил его друг. – Мы используем в качестве приманки то, что больше всего любит Клеопатра. Мои люди хорошо обучены.
– Ее муж, – оживившись, подхватил император. – Антоний – вот кого она желает.
Агриппа не сомневался в одном. Призрак, которого, как клялся Август, сотворила греческая колдунья, являлся трюком. Фокус, созданный из дыма. Хотя подобное искусство могло оказаться полезным.
– Да, – согласился он, уступая. – Мы предложим ей Марка Антония.
14
Невидимый призрак двинулся по коридору, выскользнув из-за дверной щели.
Очевидцы считали его обрывком души, заточенным во дворце. Лишенная надежды тень. Дух, заточенный в четырех стенах и повинующийся приказам греческой жрицы. Они ошибались.
Пока Хризата спала, утомленная наложенными заклятиями, в комнату ворвался порыв ветра. Взметнулось покрывало колдуньи. Синахит выпал из ее руки. Антоний получил свободу, по крайней мере, пока она не проснется. К счастью, покои Хризаты находились далеко от императорских, и крик Селены не разбудил ведьму.
Жрица знала о призраках гораздо меньше, чем думала. Антоний не был ничьим слугой. Она утверждала, что его можно вызвать по любой прихоти Рима ценой лишь капли крови. И он вообще не будет помнить о прошлых обидах. Однако он не забыл, кем являлся. Несмотря на месяцы, проведенные в подземном мире, он постоянно повторял имя Клеопатры. Марк Антоний наблюдал за душами, бредущими к рекам забвения, но сам не желал погружаться в беспамятство.
При мысли о том, что он только что подслушал, сердце переполнилось гневом. Фальшивый гонец от Августа, поклявшийся, что любимая мертва. Подкуп, к которому прибегнул враг, чтобы поколебать египетскую армию и вывести ее из подчинения. И самое главное – преднамеренные похороны еще живой Клеопатры.
Антоний не обращал внимания на прочие заявления Августа. Видения, отразившиеся в глазах Клеопатры? Кошмары, достойные труса! Он был столь же пьян в Александрии, как и сейчас. Неудивительно, что Клеопатра предстала в его галлюцинациях чудовищем.
Где же она? Вот единственный вопрос, волновавший Антония в Аиде и на земле. Август заявил, что она в Риме и только что покинула его покои. Антоний замер в коридоре, дрожа от ярости и нетерпения. А император и Агриппа обсуждали, как завлечь ее в западню и убить в Большом Цирке.
Что он мог сделать ради спасения жены? Он превратился в ничто. Стал эхом себя самого – без тела и без рук, которые могли бы поднять меч.
И он вспомнил об удивительной изобретательности Клеопатры. Однажды она побилась об заклад, что угостит его на десять миллионов сестерциев. [37]37
Древнеримская серебряная монета.
[Закрыть]Марк Антоний еще не бывал на таких пирах.
Усмехнувшись, он принял пари. Тут же царица велела принести кубок крепкого уксуса. Затем, сняв громадную серьгу из морского жемчуга, Клеопатра бросила украшение в бокал.
Жемчуг растворился, забрав из уксуса кислоту. Они вместе выпили вино, и он рассмеялся, восхищенный ее находчивостью.
«Ты осушил кубок, – сказала она, – его содержимое – драгоценнее всего, чем я владею».
Она превратила для любимого уксус в вино, не думая о цене. Теперь он намеревался сделать для нее то же самое.
Антоний не мог воспользоваться оружием, но это ничего не значило. Он объявит войну врагам Клеопатры. В Риме имелось немало ушей, и далеко не все горожане преданы новому императору-мальчишке.
Август считал его призраком, но не воином.
Но уже не впервые неприятель роковым образом недооценивал Марка Антония.
Он улыбнулся, выходя из дворца и спускаясь по склону Палатинского холма. Тело казалось почти прозрачным в лучах дневного солнца.
Он быстро найдет своих бывших солдат. Пока в Риме царил мир, они собирались в тавернах и борделях. Столица кишела ими – каждый пребывал в своей собственной стадии опьянения с карманами, полными египетского золота.
Более трудная задача – собрать верных сообщников. Многие легионеры после Акциума перешли на сторону Октавиана. Нелояльные парни ему не нужны. Антоний надеялся отыскать своего сторонника Канидия и остальных – самых обученных людей в войске. Увы, соратника казнили в Александрии. В Риме уже распевали песни об отваге Канидия Красса. Конечно, и других не было в живых.
Призрак стоял посреди пыльной улицы и ругался. Неизвестно, когда проснется Хризата. Ему следует поторопиться.
Наконец, он увидел нескольких солдат, крепких и покрытых шрамами. Они дремали в задней комнате таверны. Он позвал их, и они разом подняли тяжелые от похмелья головы. Антоний предпочел бы появиться перед ними в иной обстановке, но иного выбора не оставалось.
– Слушайте меня!
Они заморгали. В воздухе заплясали пылинки. Пьяницы. Антоний и сам порой бывал таким. Он понимал, каково им сейчас, и старался говорить громко и отчетливо.
– Защитники Александрии!
Легионеры прищурились.
На мгновение Марк Антоний появился перед ними. Они попятились, раскрыв рты и спотыкаясь о стулья. Он подозрительно взглянул на их мускулы. За прошедший год они разжирели, но на лучшее рассчитывать не приходилось. Будь времени побольше, он обшарил бы весь мир, отыскал бы своих настоящих друзей – самых бесстрашных воинов. Однако отведенный на спасение Клеопатры срок истекал через сутки.
– Ваш полководец обращается к вам, – произнес призрак. – Он поручает вам задание.
– Почему мы должны тебе верить? – спросил солдат, перед которым лежала опрокинутая кружка.
– Я – истинный Марк Антоний, – сказал он.
Рослый легионер ухмыльнулся.
– Ты на него похож, отрицать не стану, – заявил он. – И голос тот же. Кто пытается нас дурачить? Покажись!
Антоний поморщился. Солдат нелегко заставить протрезветь. Ни магия, ни загробный мир не производили на них никакого впечатления. В подобном состоянии их стоило подкупить. Приказы на них не действовали.
– Я вас нанимаю, – сообщил призрак. – Завтра вечером вы будете в Большом Цирке с оружием. Ждите моего сигнала. Есть одна женщина… – поколебавшись, он решил не называть Клеопатру по имени, – которую необходимо защитить. Вы обеспечите ее безопасность.
– Сколько?
– Хватит на шлюх до самой смерти, – резюмировал Антоний.
– А выпивка?
– За кого вы меня принимаете? На вино хватит с лихвой.
– Тогда я с тобой, – произнес легионер, – кем бы ты ни был.
Остальные согласно кивнули. Марк Антоний объяснил, что от них потребуется. Убедившись, что его поняли, он взял с солдат клятву протрезветь. Еще раз посулив им золото, дух выскользнул из таверны на улицу. Ему нужно провернуть кое-что еще, и на этот раз побыстрее.
В уединенном облицованном изразцами зале с горячими и скользкими от масла стенами отдыхали сенаторы. Они принимали послеполуденную парную баню. Их окружали густые облака пара, из которых доносились бестелесные голоса. Политики расположились подальше от императора и его любимого полководца.
– Он утверждает, будто ведет свое происхождение от Аполлона. Но мы-то знаем его мать Атию. Да к ней бы ни один бог не притронулся… Даже случайно и в темноте, шаря по полу храма в поисках добычи получше, – пробормотал один сенатор.
Его сосед плеснул на себя водой и многозначительно улыбнулся.
– Цезарь Август – обычный скромный внучатый племянник. Однако осмеливается называть себя Цезарем! Как будто капли крови Юлия достаточно, чтобы стать противовесом его деду-ростовщику!
– И рабу! – крикнул третий сенатор. – У меня есть достоверные сведения. Его прадед был освобожденным рабом, который годами вил веревки на юге.
Слушатели потрясенно заерзали на выложенных мозаикой скамьях, недовольно болтая ногами в горячей воде. Утерев пот с бритых голов, они забормотали снова:
– Август…
– Лучше Октавиан! – взвизгнул самый старший. – Крошечный жалкий росток, едва вылезший из-под земли! Весенняя спаржа!
Собеседники снисходительно взглянули на старика и продолжили причитать:
– Август разрушит сложившуюся систему. Рим окажется во власти одного разума… Император слишком молод, неопытен и самонадеян.
При мысли об этом внутри у них все сжалось, но они были бессильны. Они тосковали по прежним временам республики. Как же они тогда правили! То были славные дни речей и споров, посланий и дебатов. Они обычно долго убеждали Сенат принять то или иное решение. И прибегали к взяткам.
– Сенаторы империи! – прогремел мужской голос.
Замолчав, они в замешательстве уставились на облако пара.
В зале вдруг стало холоднее, и из тумана возникла призрачная тень – неясная и полупрозрачная. Присутствующие разглядели знакомые черты лица. Раздвоенный подбородок, темные с проседью волосы, падающие на лоб… Дух был облачен в позолоченные доспехи, в животе зияла смертельная рана.
Сенаторы в ужасе забормотали. Марк Антоний погиб в Египте почти год назад. Но стоял прямо перед ними, и его сандалии не касались пола.
Трое бросились к выходу, но дверь скрыла ледяная серая завеса. Изразцы покрылись тонким льдом, какой-то сенатор поскользнулся.
Остальные прижались к стенам купальни, моля богов, чтобы призрак их не заметил.
– Я пришел к вам из Аида с известиями о темных делах. Их скрывает от вас тот, кого вы называете Цезарем, – с удовлетворенной улыбкой заявил Марк Антоний. – Вы выслушаете меня. Ведь прежде я был человеком. Я принес вам новости об императоре.
– Августе?
– Именно.
Слов Антония оказалось достаточно, чтобы политики передумали бежать. И они смирились с досадной мелочью, что полководец явился из подземного мира. Теперь сенаторы наклонились вперед на своих скамьях и жадно внимали Марку Антонию.
– Говори, – поторопили они.
– Нужно заплатить небольшую цену. Ничего особенного для столь могущественных людей, как вы. Мне нужен некий предмет – камень синахит. Его надо похитить у одной женщины завтра вечером в Большом Цирке и уничтожить. Вы отдадите приказ верному человеку, который все выполнит.
– Это совсем просто, – вымолвил один сенатор. Антоний кивнул.
– Завтра состоятся игрища, и вы узнаете о предательстве императора. Он связался с колдунами, вопреки обычаям Рима. Египет не побежден. Клеопатра не умерла. Хотите, чтобы я рассказывал дальше?
Сенаторы дрожали в замерзшем зале. Бассейн для омовений полностью превратился в лед, а лысины мужчин покрывались тонким слоем инея. Но сейчас они и не думали уходить. Римом правили слухи. Так было всегда. А сплетня о предательстве Августа стоила многого.
– Продолжай, – подал голос самый старый.
– Каждый из вас должен дать мне каплю своей крови. Тогда я смогу говорить откровенно, – сообщил призрак, и они охотно протянули к нему руки.
Только и всего? Наконец-то, их посвятят в тайные сведения о силах, правящих столицей!
Антоний улыбнулся. В этих людях хранилась память Рима, и он забрал ее. Призрак впитал семь капель крови, пока с потолка мягко опускались хлопья снега.
Он рассказал им то, что знал. Затем они вместе составили план.
15
Неудача сводила Клеопатру с ума. Что ее остановило? Страх? Испуганное лицо дочери?
Сперва она подумала вернуться в дом Вергилия, но ей мешала мысль о Николае. Царица изрядно проголодалась и уже не доверяла себе. Днем она пряталась в погребе, но звуки города продолжали ее изводить.
Едва зашло солнце, она снова выбралась на улицу. Клеопатра с трудом заставляла себя не останавливаться возле дверных порталов, изваяний, храмов, где когда-то бывал Антоний. Она почти ощущала присутствие любимого. Но ведь он умер. Она видела погребальный костер с его телом.
Несомненно, ничто никогда не исчезает полностью.
Мимо пробежал глашатай, крича:
– Звериные бои! Через час после захода, завтра! Их удостоит своим присутствием Цезарь Август – в честь прибытия детей покоренного Египта! Особая диковинка: призрак Марка Антония, вызванный, чтобы поклониться великому Риму!
Клеопатра зашипела, но решила, что это лишь игра воображения. Она сдерживала мучительную жажду. Мимо, пошатываясь, пробрели легионеры. Они только что покинули соседнюю таверну. Царице показалось, будто они произносят имя Антония. Она тряхнула головой, отгоняя наваждение.
В переулке возле купальни она опять уловила запах любимого – более сильный. Глаза ее наполнились слезами. Он словно очутился рядом с ней. Если бы все было правдой…
Мимо прошагал солдат, расклеивая на ограде афиши. Клеопатра принялась разглядывать одну из них. Изображение широкоплечего и высокого мужчины с раздвоенным подбородком. Она присмотрелась внимательнее. Воин на рисунке кланялся Августу.
Сорвав афишу, Клеопатра двинулась следом за расклейщиком. Как они посмели насмехаться над Антонием? Актеришка, раскрашенный и облаченный в костюм, будет издеваться над памятью ее мужа…
Ее ничто не остановит. Она совершила ошибку. Могла убить императора, но раздумала.
Однако скоро все случится на публике. Может, так даже и лучше. При большом скоплении народа ее детям ничто не будет угрожать. Ее собственное безумие не причинит им вреда, когда вокруг соберется столько римлян. Клеопатра убеждала себя, что Сохмет жаждет лишь крови врагов, но не любимых.
В Цирке станут сражаться звери, с которыми Клеопатра путешествовала на «Персефоне». Надо же – их поймали в честь завоевания Египта! Она чувствовала пленников прямо у себя под ногами. Животные выли в клетках, расположенных в катакомбах. Их выгонят на арену, встретят криками и аплодисментами. А соперниками станут бестиарии – гладиаторы, обреченные сражаться с такими же жертвами. Львы, тигры и крокодилы вступят в схватку против людей.
Она пойдет туда.
Солдат замер, беспокойно оглядываясь.
Она прыгнула на него, раздирая когтями и вонзив зубы в жилу на шее, прежде чем он успел позвать на помощь. Если он распространяет грязную ложь императора об Антонии, то вполне заслуживает смерти.
Призрак наблюдал из тени, как его жена яростно терзает горло легионера. Он обшарил в поисках Клеопатры бессчетные закоулки города, а теперь потрясенно смотрел, как она пьет кровь несчастного.
Август говорил правду. Что с ней случилось? Действие чар? Или она страдает от болезни, вызывающей безумие? Он не знал, кем стала любимая. Зрелище повергло его в ужас. Повернувшись, он скрылся в сумраке. Он не мог приблизиться к ней. Не сейчас.
