Текст книги "Царица царей"
Автор книги: Мария Хэдли
сообщить о нарушении
Текущая страница: 14 (всего у книги 25 страниц)
16
Пробудившись, Хризата огляделась вокруг. Комната была пуста, за исключением духа Марка Антония. Он сидел возле хозяйки, молчаливый и неподвижный. Жрица проспала большую часть дня, но до сих пор чувствовала слабость. Заклятия, наложенные накануне, отняли много сил.
Она чувствовала вокруг магию, причем не ее собственную. Дворец переполняло волшебство. В своем гадании она не видела других колдунов, и особое беспокойство вызывала старуха. Ночью Хризата будто провалилась в морок. Ей снились нити, спутанные в липкую паутину, которую сплел гигантский паук. Она потянулась, уговаривая себя, что в комнате ничего не изменилось. Потом повернулась к Марку Антонию.
Он мрачно изучал потолок.
Она могла бы подумать, что он грустит. Однако это была лишь иллюзия. Ведьма повидала немало призраков на своем веку. Каждый погружался в забвение Аида, даже если прежде он являлся могущественным властелином.
– Поешь, – предложила она Антонию. Он, кстати, казался слишком материальным.
Он переместился к столу, окунув пальцы в мед и молоко. Вот что действительно любили духи умерших. Странно, но неужели память ее подводит? Кожа его приобрела блеклый телесный оттенок. Хризата могла поклясться, что и кровь Марка Антония стала красной.
Выходил ли он?
– Что-нибудь случилось? – поинтересовалась она.
– Ничего, госпожа, – ответил он.
Она покачала головой и крепко сжала синахит. Дела пошли не так, как она рассчитывала. Кроме того, Хризате необходимо разведать обстановку во дворце. Жаль, что девочка еще не готова, да и заклятие не завершено. Жрице не хватало времени, а она хотела успеть завершить задуманное до начала игрищ. Теперь она вынуждена страдать, находясь в подобном состоянии. Магический процесс нельзя было прерывать ни в коем случае.
Клеопатра могла поставить униженную Гекату выше Персефоны. И, конечно, исполнить любое желание Хризаты. Нужно лишь пленить царицу, и тогда сбудутся видения, которые Хризата узрела в вещей воде.
Жрица улыбнулась.
Сохмет, вероятно, слишком глупа или безрассудна, раз уж связалась с человеком. Это же не ястреб или сокол, которого ловят и держат на цепи. Зато у Хризаты есть шанс на победу.
Как же все оказалось легко! Но ей надо еще пожертвовать кровь и удержать Антония в своей власти. Он нужен ей, чтобы заманить в ловушку Клеопатру.
Поморщившись, она извлекла из складок одежды длинный ритуальный нож и провела им по запястью. Белый шрам появился на ее руке, когда она была еще девочкой, но вынужденная жертва – это всегда не слишком приятно. Под острием кожа жрицы изменилась: стала хрупкой и морщинистой, хотя и выглядела гладкой как шелк.
Она приложила запястье к губам призрака.
Он начал слизывать кровь. Постепенно цвет его кожи улучшался и розовел.
О да, конечно, он принадлежал ей.
Но почему же она так беспокоилась?
17
В ночь перед игрищами страх не давал императору заснуть. «Клеопатра в Риме», – думал он, и сердце сразу начинало учащенно биться. Он постоянно видел ее за окном, в коридоре, на своем ложе. Ощущал прикосновение ее чешуйчатой кожи к обнаженной груди.
Он ворочался несколько часов, крепко зажмурившись и скомкав подушку. Постель казалась жесткой, словно каменистый склон холма. Наконец, он встал. Прошли месяцы с тех пор, как он последний раз выспался. Это случилось, когда корабль ждал императора в александрийской гавани. Август проклинал Клеопатру и Антония. Они похитили его покой. Теперь он бродил по дворцу в полубреду.
Усем, стоявший на страже возле покоев императора, услышал шаги босых ног по мраморному полу. Повернувшись, он обнаружил позади себя императора, одетого в тонкую тунику. Взгляд его бесцельно блуждал, кожа блестела от пота.
Август моргнул, словно очутился на ярком свету.
– Она говорила: «Ты проживешь долгую жизнь», – прошептал он. – И она собирается ее у меня отобрать. Она пахнет лимонами и огнем. Запах ее духов тот же, что и всегда. Я ощущаю его в Риме.
– Здесь ее нет, – ответил псил, преисполненный жалости к императору. Тот лишь лихорадочно покачал головой, будто пытаясь отогнать назойливое насекомое.
– Расскажи мне историю, – попросил он. – Пусть, наконец, наступит ночь.
Усем сухо, чуть ли не с удовольствием рассмеялся. Звук его голоса слегка угомонил императора. Если заклинатель чему-то рад, возможно, еще не все потеряно.
– Уже ночь, – сообщил Усем. – Солнце давно зашло.
– Но мой разум еще горит, – ответил император.
– Хорошо, – сказал Усем. – Но у всего есть своя цена.
– Верно, – прошептал Август.
Он был уверен, что псилу и его племени платить никогда не придется. По крайней мере, пусть этим займутся другие, а не он, император. И вообще, он умрет задолго до того, как отдаст долги. Усем хотел мира. Кто мог обещать ему такое? Всюду таились создания, подобные Клеопатре.
Оба вернулись в покои Августа. Он снова лег, а Усем присел на корточки возле постели. Псил начал повествование негромко и бесстрастно:
– Жил в пустыне один юноша, который бродил в песках и мечтал о будущем. Он достиг брачного возраста, но соседние племена не отдавали своих дочерей. Они боялись его народа, водившего дружбу с ядовитыми змеями. Когда другие племена видели псила, они бежали прочь, бросая поклажу и верблюдов. Псилы разбогатели на брошенном имуществе, но их собственный народ вырождался. Юноша мечтал о невесте, но не желал брать девушку в жены против ее воли. Он знал, что ему долго придется шагать по пустыне, но он найдет людей, не ведающих о псилах. И он поклялся, что не вернется домой без подруги. Так он и скитался, ночуя в скалистых пещерах. Наконец, перед рассветом седьмого дня, юноша увидел на горизонте нечто вращающееся, танцующее и отбрасывающее свет во тьме. Юноша заинтересовался и подошел ближе.
Император заметил, как заблестели глаза Усема.
– Приблизившись к смерчу, юноша увидел изящную руку. Она извивалась среди песка. Длинные пальцы украшали сверкающие кольца. Прикрывая лицо ладонью, он разглядел в вихре стройную девушку. Ее длинные волосы развевались и окутывали обнаженное тело красавицы. Юноша удивленно вскрикнул, и она мгновенно повернулась к нему. А потом исчезла подобно молнии.
Юноша узрел младшую дочь Западного Ветра, – объяснил псил. – Самую прекрасную девушку на земле. И тотчас же решил, что она должна стать его невестой.
Август пошевелился под покрывалом. В окно светила ущербная луна, отбрасывая яркую полосу на плечи Усема. Его глаза были непроницаемо-черными. Заклинатель помолчал и продолжал:
– Он гнался следом за ней. Однако девушка-ветер скрылась из виду, вздымая песок и преграждая ему путь новыми дюнами. Солнце смеялось над юношей, который изнывал от жары, пытаясь обрести свою любовь. И вот он обнаружил ее вдалеке, но она стремглав унеслась прочь. Он даже не смог спросить ее имя. Хотя на этот раз она улыбнулась ему, и он услышал ее смех. Юноша не останавливался. Иногда он встречал оставленные в песке цветущие ветви из дальних краев. Порой любовался на ярких птиц, паривших высоко над его головой. Однажды она подарила ему мягко сброшенный сверху пустой корабль с вздымающимися парусами. Но девушка никогда с ним не заговаривала и не приближалась к юноше. Тщетно он старался коснуться ее руки! Спустя двенадцать дней, проведенных без сна и без воды, юноша рухнул на песок. Лишь безнадежная любовь поддерживала его, но силы уже оставили. Кожа болела от ожогов, язык распух, и он закрыл глаза.
Август тоже прикрыл глаза, но только на секунду. Он откинулся на подушку, мысленно ругаясь и чувствуя, как корчится его собственная душа. Любовные истории. Какое ему дело до всяких нежностей?
– Проснувшись, юноша понял, что находится в сердце самума. [38]38
Сухой, шквальный ветер, сопровождаемый песчаной бурей. Наблюдается в пустынях Африки.
[Закрыть]Теперь он был во власти дочери Западного Ветра, которая подняла его на руки. Она поцеловала его и наполнила легкие юноши воздухом. Она принесла его к оазису и напоила водой. А потом умчалась вместе с ним высоко в небо.
Юноша путешествовал с ней от одного края света до другого. Он слушал ее шепот и вой, ее крики и смех и влюблялся в красавицу все больше. На севере она подняла снежную бурю, с пронзительным свистом вздымая снежные заносы над бескрайними полями и обрушивая в море гигантские горы. Он видел белую медведицу с детенышами, которые плыли на льдине и резвились в снегу. Дочь Западного Ветра играла с ними, то выныривая из волн, то погружаясь в них опять. Она плескалась в воде и выбрасывала на берег рыбу, пока юноша, не привыкший к холоду, едва не замерз насмерть.
Тогда она унесла его на юг. На небольшом острове под склонившимися деревьями они устроили себе брачное ложе из мягкой листвы. Там дочь Западного Ветра и сын псилов впервые познали друг друга. Юноша упивался ее красотой, вслушиваясь в ее тихое дыхание, ощущая гладкую и теплую кожу. Чувствовал, как его окутывают длинные волосы возлюбленной. Юноша спросил невесту о ее семье. Но она ответила, что не желает делить его с другими. Вся ее жизнь заключалась в том, чтобы путешествовать над землями и морями. Дочь ветра не могла долго пребывать на одном месте. Если она останется в его объятиях, замрут океаны, а пчелы перестанут пить нектар из цветов. Бури прекратят наполнять реки, и снег застынет в небесах. Она сказала, что ей вскоре придется покинуть его, иначе она рискует навлечь на себя отцовский гнев.
Август заснул, преследуемый темными сновидениями. Он стискивал в руках невидимое оружие и что-то неразборчиво бормотал. Мир взрывался и обрушивался на императора, пылая и испепеляя. Затем наступал всеобщий конец.
– Юноша не желал, чтобы невеста покинула его. Он привязал себя к ней, пока девушка дремала. После на острове появился ее разъяренный отец, вырывая пальмы из песка и посылая на берег чудовищные валы. Жители выбежали из лачуг, но Западный Ветер не знал жалости. Он поднял дочь с ложа и забрал с собой. Пока он летел, волны вздымались и обрушивались на землю, уничтожая все живое. Целые леса, вывернутые с корнями, улетали в облака, где они становились убежищем для созвездий. Юноша цеплялся за дочь ветра. Та сражалась с отцом, крича на него и колотя кулаками. Три горных хребта превратились в равнины. Семь рек пролились дождем. Падающая звезда сбилась с пути и оказалась в пальцах ребенка, став блестящей игрушкой.
В конце концов Западный Ветер приземлился в песках Ливии, где разбило шатры племя юноши. Он поднял в воздух верблюдов и швырнул на другой край пустыни. Он разбросал имущество псилов по горам и похитил их змей. Те, разъяренные и ничего не понимающие, свалились на головы соседнего племени.
Потом он обратил свой гнев на колодцы псилов, иссушив их горячим дыханием. Люди лишились воды и разозлились на своенравного юношу. Он знал, что причиняет несчастье своему народу. Но его ничто не могло остановить.
В окна императора подул легкий ветерок, дребезжа ставнями и приоткрывая их.
– Он не желал расставаться с любимой. Ее отец вырвал ее из объятий юноши и унес в далекую обитель. Тогда он обратился к соплеменникам и убедил их пойти на войну. Хотя они и гневались на него, еще больше они разозлились на Западный Ветер. Ведь он отнял законную невесту у одного из них.
Вихрь пронесся над постелью Августа, сорвав с него покрывало. Император беспокойно заворочался во сне, продрогнув до костей. Усем поднял взгляд и улыбнулся, ощутив дуновение помощника на своем лице.
– Ведь он похитил не только невесту, но и ребенка, ибо дочь Западного Ветра была беременна. Псилы вооружились и оседлали возвратившихся верблюдов, а змеи ползли рядом с заклинателями. Они ехали день и ночь, но так и не увидели возлюбленную юноши. Западный Ветер изводил их песчаными бурями, поглотившими воинственное племя и их животных. Удостоверившись, что неприятель похоронен достаточно надежно, он отправился по своим делам. Однако воинам и змеям удалось выбраться на свободу. Они двинулись вперед, пока не добрались до края света.
Окно теперь было полностью открыто воздушной стихии. Ураган ворвался в покои Августа, взмахнув занавесками и шелестя свитками на столе. Влетев в рот императора, он выскользнул обратно и устроился на плече псила.
– Они остановились, вглядываясь в простиравшуюся перед ними пустоту. Наконец, они заметили покачивающийся на тонкой подушке замок Западного Ветра. В дверях юноша различил свою невесту, с развевающимися волосами и сияющими глазами. Она была привязана к стене. Юноша в отчаянии потянулся к ней, но ходить по облакам он не умел. Расстояние же между замком и псилами оказалось слишком большим, чтобы перепрыгнуть. Однако голос дочери ветра был легок и невесом. Он преодолел разделявшее их пространство, и она прошептала, что любит его.
Юноша на мгновение глубоко задумался и призвал змей. Они сплелись воедино, и вскоре у племени появился длинный плетеный канат. Юноша бросил его через пропасть. Невеста же, выпятив губы, своим дуновением подхватила конец каната. Затем перенесла его над бездной прямо к дверям замка. Не колеблясь, юноша шагнул на змеиные спины и побежал к любимой.
Так племя псилов прибыло в чертоги Западного Ветра. И заклинатели дождались появления хозяина. Они связали его веревками и магией, рубили его мечами, пока ветер не сдался и не отдал свою дочь юноше.
Псил поднялся над ложем императора во весь рост. Веки Августа дрогнули. Усем догадался, что тот лишь притворяется спящим. Он положил ладонь на грудь Августа.
– Отправившись на войну против Западного Ветра, я обрел свою жену. И у нас родились дети. Я приехал в Рим, чтобы уберечь мою семью от бед, боли и страданий, как любой отец, защищающий собственных чад.
Усем посмотрел на императора, и на его скулах проступили желваки.
– Как любой правитель страны или племени, – произнес он. – Это ответственность вождя. Но властитель должен понимать, что утрата любимой может оказаться опаснее, чем потеря царства. Он рискует собой, впутывая в подобное родной город. Разбитое сердце – не менее разрушительно, чем нож, а в Риме есть такие сердца. И украденные жизни тоже. Нет никакого позора в том, чтобы вернуть ей детей. Моя жена считает, что подобный поступок умиротворит Клеопатру. Усмиренного врага легче победить. Освободи призрака, которого ты держишь в плену. Она желает мира для него и для себя. Она жаждет его больше, чем мщения – по крайней мере, пока.
Император затаил дыхание, но промолчал. Псил отвернулся.
Ветер превратился в женщину с развевающимися волосами. Она протянула руки к заклинателю змей. Вместе они покинули опочивальню.
Лежа в темноте, Август открыл глаза. Он чувствовал себя полностью разбитым, но разгневанным. Как смеет варвар говорить подобное? Да еще и отдает приказания императору?
Клеопатру сломила не любовь. Ее сломило стремление к власти и желание стать царицей не только Египта, но и Рима. Август не сомневался в своем предположении. Но и он сам испытывает такую же жажду. Он – правитель великого государства. Он поднялся на вершину мира вопреки своему происхождению, вопреки друзьям и воинам. Теперь он здесь, во дворце на Палатинском холме. Клеопатра осталась далеко внизу. И ее следовало убить.
Император встал с постели, чувствуя страшную усталость.
Он никогда никого не любил, кроме Рима. Город нуждался в своем императоре.
18
Колдуны встретились в коридоре. Ауд смотрела на Хризату, опасно поблескивая серебристыми глазами. Жрица притворялась, будто ее ничто не интересует. Хризата заметила, что Усем вооружен. Его остро заточенный кинжал был изготовлен из странного металла, которого она раньше не встречала. Она улыбнулась псилу. Ее заклинания наверняка на него подействуют, он же мужчина. Ну а северянка ей быстро подчинится.
Усем бросил взгляд на Ауд. С тех пор как он впервые увидел ее возле спальни Августа, то немало размышлял об истинных целях сейдконы. Она казалась древней старухой, но в ней чувствовалась сила.
«Мы ее схватим, – прозвучал ее голос у Усема в голове. – Пусть никто об этом не знает. Мы сделаем все, объединившись. Ее нужно уничтожить. Мы здесь по одной и той же причине».
Усем пожал плечами. Что за фокусы? Неважно. Магия и подчинение чужого разума. Ему хотелось оказаться в Большом Цирке. Император отказался отдать Клеопатре ее детей, а зря. Царица разгневалась не на шутку.
Дверь открылась, и Усем вошел первым.
Август ждал их, одетый в церемониальную тогу, с позолоченным лавровым венком на голове. Рядом стоял Агриппа, которому явно было не по себе.
– Вы расположитесь вокруг императора, – сообщил полководец. – Каждый из вас будет защищать его от врага.
– От Клеопатры, – пробормотал Август.
– Да. Мои солдаты возьмут вас в кольцо. В Цирке будет полно легионеров. Опасности никакой. Она – обычная женщина.
Агриппа перевел взгляд на Хризату.
– Не забудь о той иллюзии, – напомнил он.
– При чем здесь иллюзия? – парировала она. – Он – муж царицы.
– Ты используешь Антония, чтобы привлечь Клеопатру, – улыбнулся Август дрожащими губами. Только бы присутствующие не заметили, как он нервничает. Скоро все закончится.
– И ты предлагаешь ее уничтожить? – осведомился Усем.
– Тебе незачем знать о наших планах, – ответил Агриппа.
– Нет, – произнес император. – Есть вещи, которые лучше хранить в тайне.
19
Над ареной кружила бабочка, привлеченная светом факелов. Она порхала и вытягивала усики, зависая над беспорядочной толпой.
Внизу собрались сотни тысяч людей, что-то распевавших и кричавших. Тепло их тел привлекло насекомое. Снаружи толкалась куча зевак. Горожане стремились подняться повыше, чтобы заглянуть сверху в Цирк и понаблюдать за схваткой зверей и бойцов.
Каждый из факелов казался бабочке сверкающим огненным озером.
Она опустилась ниже. Землю словно усеивали мириады звезд.
В подземных ходах под Римом царила темнота. Затаив дыхание, чтобы не чувствовать чересчур соблазнительного запаха крови, Клеопатра прижалась к липкой стене катакомбы. Она ощущала все камни сквозь простую тунику. Она надела ее, решив, что так проще будет спрятаться от чужих глаз. А теперь она похожа на служительницу, ухаживающую за животными.
Они на нее бросали подозрительные взгляды. В подземелье было мало женщин, а кожа Клеопатры излучала мистическое сияние.
– Кто ты, госпожа? – пробормотал уборщик навоза, благоговейно падая на колени, когда она проходила мимо.
Вместо ответа она сломала ему шею и бросила тело в кучу соломы. Она не могла допустить, чтобы он признал ее.
Бестиарии занимали отдельную часть подземелья. Царица улыбнулась, проходя мимо них. Гладиаторы сидели в клетках, закованные до поры до времени в цепи. Некоторым из них позволялось убивать зверей, с которыми они сражались. Для этой цели им предоставлялось оружие или противники-калеки. Других же посылали голыми на растерзание хищникам перед вопящими зрителями. Обреченный вид гладиаторов наполнил радостью темные закоулки души Клеопатры – те, что не принадлежали ей самой.
Она услышала медведей, ощутила их густой запах. В клетушке с грязным бассейном содержались уже знакомые ей крокодилы. Из загонов тигров несло козлятиной.
В Египте убийство льва или любого представителя семейства кошачьих каралось смертью. Подобное было возможно лишь после проведения строгих обрядов. В Риме дела обстояли иначе. Зверей не считали богами.
Или граждане империи ни о чем не догадывались.
Перед царицей медленно опускалось бледное перышко, подхваченное воздушным потоком. «Перо Маат», [39]39
Древнеегипетская богиня истины, справедливости, гармонии и этической нормы. Изображалась в виде женщины со страусиным пером на голове.
[Закрыть]– промелькнула у нее мысль. Однако она понимала, что в нем не больше благодати, чем в обычном гусином пере. Вряд ли Клеопатра могла попросить помощи у Маат. Та взвешивала души и людские деяния, не позволяя воцариться хаосу или исфет. Клеопатра знала, что не пройдет испытания. Ведь Сохмет жаждала крови и являлась полной противоположностью Маат. Чаша весов опустилась бы, и налитое свинцом сердце отдали бы Пожирателю Душ – чешуйчатой твари с лапами льва, пастью крокодила и острыми клыками… Но все же Клеопатра прошептала короткую молитву в надежде на спасение.
Память ее хранила слишком много горьких воспоминаний. Спрыгивающий с помоста Цезарион. Еще минута – и ее мальчик находил смерть в руках центуриона… Нет, она не забудет ни об убийстве сына, ни о гибели Марка Антония.
Она вожделела сердце Августа. Она представила, как он умоляет ее сохранить ему жизнь. Но она не пощадит императора и тех, кто сражался вместе с ним в Александрии. Они будут растерзаны. Клеопатра стала здешним Пожирателем Душ.
Она решала судьбы других.
Клеопатра заметила львов и поспешила к ним. На мгновение прислонилась к клетке. Она наслаждалась темнотой и рычанием хищников, которые вылизывались и раздирали мясо. Присутствие царицы успокоило животных. На корабле она спала в трюме, превратившись в зверя. Она ощущала себя частью семьи, чего никогда не было в детстве. У нее никогда не было возможности дотронуться спросонья до родного человека, пока не появились Антоний и ее дети.
Клеопатра немного помедлила, думая о своей потерянной жизни. Затем отбросила прочь мрачные мысли и проскользнула сквозь прутья.
