Текст книги "Звуки музыки"
Автор книги: Мария фон Трапп
сообщить о нарушении
Текущая страница: 18 (всего у книги 20 страниц)
Он вежливо слушал, а потом неожиданно вдруг вспомнил, что по одной важной причине – как глупо, что он не подумал об этом раньше – он должен был вернуться в Бостон следующим поездом!
– Но вы приедете за несколько дней до того, как лагерь откроется, ведь так? – я повторяла этот вопрос, по крайней мере, в пятый раз.
– Если я и в самом Деле сумею управлять им – да, конечно. Я напишу вам первым делом, как приеду в Бостон.
Два дня спустя, я уже держала в руках его письмо. Среди прочего, он писал – у меня все еще сохранилось его письмо:
«У меня и мысли не было, что вы не готовы к работе. Когда я думаю о приобретении, перевозке, установке и испытании оборудования только для вашей кухни к 10 июля – это совершенно невозможно. Я настоятельно рекомендую вам вернуть депозиты и подождать следующего сезона чтобы начать все как положено. Чтобы остаться до конца искренним, мадам, скажу, что сомневаюсь, что это ваше дело – управлять лагерем…»
Вернуть депозиты? Невозможно, сэр! Каждый цент уже был потрачен.
Какой удар! Но мне нельзя было впадать в отчаяние из-за недостатка времени: в Ватербери прибывала повариха! На этот раз стоял замечательный, солнечный день. Леди-повар оказалась гораздо более понимающей и с большим воображением, чем красиво одетый управляющий. Кухню недавно покрасили, печи были вычищены керосином. После того, как я показала ей все вокруг, постоянно объясняя, как то или иное место должно выглядеть через восемь дней, мы закончили наш деловой разговор на новых скамейках под деревьями у ручья. Добрая леди дала согласие приехать на семьдесят пять долларов в неделю при следующих условиях: чтобы ей и ее мужу была предоставлена трехкомнатная квартира рядом с кухней, чтобы у нее была большая электрическая тестомешалка, электрическая мясорубка, спиртовой кофейник из нержавеющей стали, раковина из нержавейки, газовая печь, а также много алюминиевых кастрюль и котелков.
Я была так рада, что она согласилась приехать, что, не глядя на список, обещала, что все будет готово. Я сразу же отправилась в Нью-Йорк и провела целый день, покупая оборудование для кухни. Цены я больше не спрашивала. Было сделано главное – я достала все это. Усталая, со стертыми ногами, этим же вечером я опустилась на свое место в поезде, идущем обратно в Вермонт, чувствуя себя так, словно заслужила медаль Конгресса.
Каждый день я все больше гордилась своей семьей. Девочки вставали, чтобы красить и стучать молотками, в пять часов утра и работали весь день и вечер до десяти часов или еще позднее. Если я не была в Нью-Йорке, Бостоне или Монтпилиере в одном из офисов или поезде, я с волнением оглядывала лагерь и подсчитывала вещи, которые еще не прибыли. Оставалось всего пять дней. Подушки и одеяла уже поступили, но еще не было кроватей, на которые их нужно было положить. Фарфор лежал вокруг, так как еще не были готовы буфеты для кухни.
Георг был занят на ферме. Сенокос в разгаре, в доме работали плотники и электрики. Он не мог сейчас помочь мне, во всяком случае он так думал. Но крепкое пожатие его руки, да изредка успокаивающий огонек в его глазах были величайшей помощью в этот момент.
Отец Вазнер был занят, оформляя церковь и ризницу, записывая и переписывая музыку, которой было уже сто папок, делая программы музыкальных занятий для каждого дня и пытаясь достать рекордеры.
Разные дома лагеря нужно было как-то назвать. Девочки предложили имена композиторов, великих мастеров, и Иоганна, у которой хорошо получались надписи, написала вывески белой краской на зеленых досках: «Моцарт-холл», «Палестрина», «Шуберт», «Бетховен», «Стофен Фостер», «Гайдн», и «Брамс-холл». Потом мы подошли к наименованию столовой. Отец Вазнер категорически воспротивился нашему намерению назвать ее «Иоганн Себастьян Бах-холл». В его глазах это было позором. Но как-то назвать ее было нужно. После того, как дневная работа была выполнена, девочки забрались в музыкальную энциклопедию, и с триумфальными возгласами обнаружили, что Россини, композитор «Севильского цирюльника», был и пекарем и поваром. Даже отец Вазнер не сумел найти возражений против того, чтобы назвать столовую «Россини-холл».
За два дня до открытия лагеря лишь половина кроватей была на месте. Приехали два ранних гостя. Мы в спешке разместили их на ферме.
10 июля. Мы ждали гостей вечерним поездом. На официальное открытие лагеря в семь часов вечера были приглашены губернатор Вермонта, местные уважаемые люди из Стоу, наш друг – Главный лесничий штата, и все желающие из деревни. А половины кроватей все еще не было. Это уже было не смешно. Уже этой ночью здесь должны были спать, как ожидалось, восемьдесят четыре человека, а мне не хватало стольких кроватей.
Среди гостей, которые разными автобусами уже прибыли пораньше, днем, был джентльмен, который обратил внимание на то, что я была чем-то встревожена. Когда я пробегала мимо, он остановил меня, положил руку мне на плечо и тепло сказал:
– Все, что сейчас имеет значение – это то, чтобы ваши и наши ребята благополучно приехали домой. Разве не так?
Это спасло мне день. И не только этот, но и потом, очень часто, когда я была в тревоге, я повторяла эти слова, и это всегда помогало.
Водопроводчики уехали, плотники уехали, электрики и маляры тоже. Общежития и личные комнаты выглядели приятно, сверкая чистотой. Церковь была завершена. У нее была даже маленькая колоколенка. В зале отдыха был устроен небольшой лагерный магазин, в котором продавались зубные щетки, карандаши, марки и почтовые открытки. И наконец, кухня из безобразного головастика превратилась в прекрасную бабочку. В блестящем кухонном полу отражались множество нержавеющих котелков, кастрюль и черпаков. Были кофейник, печь, большая тестомешалка, электрическая мясорубка, новенький кухонный стол, семь на семь футов, новенькое помещение кухни. Большой холодильник был забит окороками, утками, цыплятами и телятиной, а кладовая выглядела как средних размеров склад сельскохозяйственной продукции. А посреди кухни находился наиболее внушительный из всех объектов – леди-повар, с высоким, снежно-белым колпаком и видом вдовствующей императрицы. Ее муж распаковывал их багаж в заново отстроенной трехкомнатной квартире, в соответствие с их желанием обставленной мебелью из клена. Четыре девочки ждали «Императрицу».
Если бы только успела прибыть вторая партия кроватей! Даже позвонить было нельзя, так как они были погружены на платформу, и платформа была «в пути». Бога ради! Во время официальной церемонии открытия, когда мы будем петь Национальный Гимн, Георг предложил поднимать флаг помедленней – мы забыли купить флаг! Было пять часов, слишком поздно для магазинов. Георг помчался в Стоу и притащил флаг с одной из школ на эту ночь.
Мой секретарь был занят надписыванием имен на маленьких белых карточках, которые нужно было прикрепить на дверях комнат и над кроватями в общих спальнях. Экспресс-офис вызвал нас чтобы сообщить, что нас ожидают несколько огромных тюков. Так, как раз вовремя поступили три дюжины белых передников для молоденьких официанток, которые уже начали накрывать столы для первого приема пищи.
Около шести часов прибыл губернатор Уилз. Как мне хотелось постоять с ним, глядя весело и расслабленно. Но какая-то леди разыскивала свой багаж, который она послала неделю назад, а на кухне обнаружили, что я забыла купить консервный нож – как теперь быть с томатным соком??
Неожиданно маленький Иоганнес, сидевший на дереве и глядевший на шоссе внизу, закричал:
– Автобусы едут!
Наши гости прибыли. Муж, девочки и я встретили их. Затем губернатор Уилз торжественно и официально открыл Музыкальный лагерь семьи Трапп. Голоса всех слились в исполнении «Звездного знамени», флаг впервые медленно поднялся на флагштоке. Губернатор обратился к гостям и приветствовал их от имени штата Вермонт. Местные самые уважаемые люди последовали его примеру и приветствовали их от имени города Стоу, а мой муж приветствовал от имени своей семьи.
После церемонии открытия мы провели гостей в столовую.
– Господи, – горячо молилась я, – они останутся там, пока Ты не пошлешь оставшиеся кровати. – И я сказала официанткам работать очень, очень медленно.
И снова случилось неописуемое. Еще до того, как гости успели поднять стаканы со столов, прибыла платформа, и все помогали разгружать кровати. И когда гости покинули Россини-холл, подкрепившиеся и оживившиеся, все было готово. Гости лагеря и горожане собрались на углу, вокруг флагштока, и мы дали им маленький приветственный концерт под звездами. Мы не могли не вспомнить то первое представление при свете звезд, на этом же самом месте два года назад, и глядя в небо, мы видели вспышки зеленых и золотых огней, устремлявшихся вверх, – северных огней. Это напомнило нам тот хрустящий зимний день, когда все это началось, и мы чувствовали себя так, словно все еще стояли под радугой.
Когда я пришла на следующее утро, мой секретарь уже ждала с обеспокоенным выражением лица.
– Мне так жаль, что приходится беспокоить вас, – но в лагере нет воды. Источник пересох. Запасов воды недостаточно для всех людей.
Гости уже собирались в столовую. У меня было лишь две минуты времени, потом мне нужно было «сказать что-нибудь». Я постучала ножом о стакан и бодро объявила:
– Леди и джентльмены, будьте добры приготовить ваши ноты и полотенца. Мы хотим дать вам почувствовать этим угрем ощущение исполнителя на природе. Автобусы уже в пути. У нас будет пикник на Бингхемских водопадах.
Так мы и сделали. Пока весь лагерь наслаждался жарким летним днем в прохладных водопадах, возмещая недостаток утренних ванн, мистер Стил, наш всегдашний помощник, принес электронасос, сделал временный трубопровод из ручья в дома, и наполнил ванные ключевой водой, оставив воду из источника для тазов и кухни.
Далее все шло гладко.
Каждое утро и каждый полдень вместе с нашими гостями мы пели внизу, в рощице у ручья. Мы пели бессмертную музыку композиторов прошлого. Мы пели народные песни многих народов. Мы пели произведения для хора мастеров классики, и это было истинным удовольствием – наблюдать, как те, кто никогда не пел раньше, в какой бы то ни было степени, могли получить такое глубокое удовлетворение от познания этих изумительных произведений. Каждую ночь мы танцевали на лугу народные танцы. Однажды мы повели гостей на высочайшую гору штата Вермонт – Мэнсфилд. В другой день, захватив с собой еду и музыку, мы показали им одно из прекраснейших озер в округе. Каждая экскурсия имела успех. Каждым вечером, после благословения в церкви, мы пели несколько песнопений и гимнов, чтобы дать этим сердцам чуть больше шансов проникнуться духом молитвы. Было так много того, о чем можно было молиться.
Глава XVII
ЗАРИСОВКИ ИЗ ЖИЗНИ МУЗЫКАЛЬНОГО ЛАГЕРЯ
Закончилось первое лето в лагере. Все делалось сейчас в первый раз, и мы чувствовали, как закладывалась традиция. Прибытие гостей на каждую Песенную неделю, пикники, заведенный порядок в лагере и последние вечера должны были повторяться из года в год, пока однажды кто-нибудь не скажет: «Мы всегда так делаем».
Закрытие лагеря проходило очень трогательно. Во время последнего ужина были всякие смешные сюрпризы. Маленькие компании разыгрывали коротенькие сценки из жизни в лагере. После этого класс рекордеров под руководством Марии дал маленький концерт, продемонстрировав, чего можно достичь всего за девять дней обучения. Мы все смеялись до слез, когда эти начинающие, дрожа на сцене от страха, издавали смешные тоненькие блеяния, играя «Был у Мэри маленький ягненок».
Это снова продемонстрировало, что рекордер – идеальный инструмент для любого взрослого человека, чье музыкальное образование в детстве было запущено. Если кто-то в свой пятнадцатый день рождения обнаруживает, что должен брать в школе уроки игры на фортепиано или скрипке, вряд ли он захочет браться за них из опасения, что продвинется не слишком далеко. Но он никогда не упустит этого – возможности самому «делать музыку». И вот тут появляется рекордер. После шести недель усердных тренировок даже самый взрослый из учеников сумеет довольно неплохо играть народные мелодии. Сочетание сопрано-, альт-, тенор– и бас-рекордеров дает приятный, сочный звук. Произведениям, которые можно исполнять, нет предела – начиная с простой музыки на четыре голоса и кончая обширной сферой мадригалов и песнопений. Некоторые становятся более честолюбивыми и узнают о прекрасных произведениях, написанных для рекордеров: сонатах Телемнна, ариях Баха – произведениях для настоящих виртуозов, тоже. Существуют непередаваемые глубины для этого маленького инструмента, который можно купить менее, чем за двадцать долларов.
И это на самом деле случилось. Люди, которые тем первым летом в лагере начали с песенки «Был у Мэри маленький ягненок», и которые вернулись обратно год спустя, сейчас сами играют Баха и Телемана, к радости и гордости Марии. Они сами распространяют свой энтузиазм среди друзей, и забытый рекордер радуется своему возрождению повсюду в Штатах.
После концерта класса рекордеров под руководством Марии, мы все отправились в церковь. Еще раз мы вместе молились и потом при свечах пели для наших гостей их любимые песни: «Детское благословение», «Господь – мой пастух», «Колыбельная Девы Марии».
Затем мы отправились в маленькую лощину, где давали тот исторический концерт для солдат, и разожгли большой костер.
На следующее утро приехали три больших автобуса, чтобы забрать наших гостей на поезд. Когда они были заполнены, то выстроились в ряд перед нами и в последний раз местность вокруг огласилась криками: «Viva, Viva la Musical!» [28]28
Да здравствует, да здравствует музыка! (ит.).
[Закрыть]звучавшими из каждого автобуса. Много слез было пролито. Всем было жаль, что Песенная неделя кончилась.
Музыкальный лагерь семьи Трапп обернулся ответом на вопрос, который множество раз задавали за кулисами, на вечеринках и в письмах:
– Как у вас получается то, что вы делаете: петь всей семьей?
В том направлении действий, которое мы избрали, мы старались познакомить людей с таким количеством музыкальной литературы, какое только было возможно – от простых начал до сложнейших кантат и фуг. Отговорка «мы не можем петь – у нас нет фортепиано», была отброшена, поскольку обычно мы пели внизу, у ручья, или под старыми ореховыми деревьями, за пределами зала для отдыха. Помимо пения мы также пытались возродить замечательные народные танцы всех народов, и старались продемонстрировать нашим друзьям в лагере, что лучший отдых – когда делаешь что-то один, и остальные присоединяются к тебе, вне зависимости от того, будет ли это пение, танцы, игры, рассказывание историй или чтение вслух, следуя этим замечательным народным обычаям, устанавливающим принцип: «семья, которая вместе поет, вместе играет, вместе молится, обычно остается вместе».
Какая это была великая радость, когда гостей лагеря охватил такой энтузиазм, что они не захотели ждать целый год, пока сумеют встретиться вновь. Они основали, «Певцы Стоу», группу, которая должна была собираться раз в месяц, чтобы вместе петь и играть на рекордерах.
В лагере был ящик для вопросов. Ближе к концу один из вечеров мы посвятили ответам и обсуждению вопросов.
«Что вы думаете о популярной музыке?» – был один из наиболее частых вопросов.
Отец Вазнер взял на себя вопросы, касавшиеся музыки. С выразительностью он объяснял:
– Слово «популярная» означает «принадлежащая людям», однако мелодии, к которым относится это название, как правило, не производят впечатления на людей. Они искусственно создаются некоторыми индивидуальностями, выносятся на рынок с целью широкой рекламы, и через пару лет уже совершенно забываются, что лишь указывает на то, как мало они популярны. Ни слова, ни музыка не выражают искренних человеческих чувств. Вот почему у них нет силы, чтобы выжить.
А затем он всегда заявлял:
– Но в этой стране существует такая искренняя народная музыка, изумительные народные песни повсюду, в горах и долинах Новой Англии и цепи Аппалачских гор, ковбойские песни Запада, негритянские религиозные гимны Юга. Они заслуживают слова «популярный», так как исходят от людей и будут жить веками.
Другим, часто звучавшим вопросом было: «Почему семья Трапп не носит американскую одежду?»
Мы объяснили, что после первой мировой войны люди в Австрии вернулись к ношению национального костюма по экономическим причинам. Это намного дешевле. У вас есть два-три шерстяных платья для зимы и три-четыре хлопковых для лета, и этого хватает на долгие годы. Вы меняете белые блузы и цветные передники в соответствии с днями недели или праздниками. В семье с семью дочерьми это создает большое разнообразие. Мы любили наши платья еще и по другой причине, не только из-за денег – нам не нужно было беспокоиться о моде нынешнего дня; был ли последней страстью лягушачье-зеленый или ярко-красный цвет. Для нас такое положение стало приемлемым со всех сторон и весьма практичным, экономящим деньги, время и спокойствие духа.
«Как вы собираетесь поступить с замужеством ваших девушек? Встречаются ли они с молодыми людьми?» – было третьим из наиболее популярных вопросов.
Поженившись, мы с мужем начали в Европе каждый день вместе молиться за каждого из наших детей, чтобы они сумели встретить верного спутника жизни. Что до встреч – кто же встречается с людьми больше нас, со всеми этими вечеринками, концертами, приглашениями, а сейчас – лагерем? Но здесь все совершенно не так, как в Европе. Мне всегда было жаль девочек, потому что они не испытали того замечательного переживания, которое познала я, участвуя в Молодежном Католическом Движении. Те большие компании молодых юношей и девушек собирались вместе для пения, народных танцев, длительных прогулок и бесед – какое искреннее веселье, какая замечательная вещь. Таких компаний здесь, похоже, не было.
Однажды в лагерь пришли семь молодых людей, представившихся как студенты из Монреальского университета. Они слышали там нас на концерте и хотели встретиться с нами снова. Увидев их, я подумала, что было бы совсем неплохо, если мои девочки подружатся с ними. Так вышло, что они появились в сложное время, когда нам очень не хватало помощи по всему лагерю. Могли ли они остаться и помочь нам? Спустя четыре недели, когда им, наконец, нужно было уезжать домой, после длительного пребывания у нас, я осознала, как правдиво Царство Господа нашего: «Что ни попросите вы у Отца через Меня, то сделаю Я.». «Что ни попросите», сказал Он, и именно это он имел в виду. Мать попросила хорошую компанию для своих детей, и она состоялась. Песни, танцы, прогулки, обсуждения и молитвы вместе заполнили все свободное время последних недель. Молодые люди еще неоднократно снова приезжали. Они привезли своих друзей. Мы познакомились с их семьями, и некоторые из них остались с нами на нашем холме и стали членами нашей пополнившейся семьи.
Во время второго лета в лагере, в 1945 году, в один из августовских дней нам сообщили по телефону, что война окончилась. Кто-то бросился вниз и стал звонить в церковный колокол, и когда все собрались вокруг, на лугу, мы сообщили им эту новость. Я никогда не забуду, какое на меня произвело впечатление, что не было ни громких криков, ни восторженного веселья, а один за другим все заполнили церковь, чтобы вознести благодарение.
Потом пришла телеграмма, что наши мальчики возвращаются домой из Италии. Не только вся семья, но и весь лагерь участвовал в приготовлении их встречи. Эти ребята стали символом всех тех, кого теперь, раньше и позднее, ждали домой. Они стали «нашими ребятами». Большая повозка из-под сена была украшена венками и цветами. Георг управлял упряжкой. Маленький Иоганнес ехал верхом на своем пони, Попкорне, а девочки и я, в наших лучших воскресных нарядах – на повозке. Ребята пересели из машины в повозку и ехали с триумфом в сопровождении ста двадцати гостей лагеря. Что за день! Только теперь я увидела, как много испытал Георг без единого звука за все эти тревожные годы неопределенности, теперь, когда тяжесть свалилась с его плеч.
Когда улеглась первая радость от сознания того, что мы снова были вместе, мальчики начали строить планы. Руперт на многие годы отложил свои личные планы, пожертвовав медицинской карьерой ради необходимости поддержания семьи в ее концертной деятельности. И мы высоко оценили это. Война показала, что больше он не был нам так необходим. Теперь он мог подумать о получении американской степени доктора медицины. Он поступил в Вермонтский университет, и снова отправился учиться.
Вернер, в котором фермер боролся с музыкантом, решил остаться на концертной работе, временами работая и на ферме.
Однажды у нас в лагере появились три девушки. Они приехали из семьи с десятью детьми. Они так подружились с нашими девочками, что этим же летом вернулись назад вместе с отцом, матерью и другими членами своей семьи. Это были замечательные люди, и у нас было так много общего. Как-то позднее, во время концертного тура, я получила письмо от Руперта, в котором он жаловался на то, как был одинок, и спрашивал, не знала ли я кого-нибудь, кого бы он мог навестить.
«Да, – ответила я, – я знаю кое-кого. Почему бы тебе не съездить в Фолл-Ривер повидать Лэджоев?»
А дальше последовало сияюще-счастливое объявление о его обручении с Генриеттой Лэджо, которое мы получили, находясь во время тура в Сиэтле. Да здравствует лагерь!
